Выводы из деятельности русской армии в XV—XVIII столетиях ♦ Что содействовало русскому войску и русскому народу в достижении поставленных целей в прошлом ♦ Задачи русской армии, перешедшие на XXстолетие ♦ Необходимость возврата в XX веке к русской национальной политике ♦ Россия должна принадлежать русским

Ранее мной изложены причины, по которым русское племя, бедное и менее культурное, чем его западные соседи, в течение четырех столетий выходит победителем из борьбы с татарами, ливонцами, литовцами, поляками, шведами и турками и основывает могущественное государство.

На основании исторических данных, изложенных в предыдущих главах настоящего труда, основными причинами, облегчившими русскому племени образование обширного государства, были:

1) Образование на Руси сильной самодержавной власти.

2) Умелая и твердая в течение нескольких столетий национальная политика.

3)Содействие в достижении поставленных нашими государями целей со стороны правящих классов и духовенства.

4) Необыкновенно упорное и терпеливое преследование поставленных целей.

5) Огромная самоотверженная работа наших войск, закалившихся в неудачах.

6) Наконец, главная причина успеха в борьбе русского племени со всеми встреченными им в течение тысячелетия врагами заключалась в прирожденных силах русского племени, его выносливости, мужестве и способности к жертвам.

Повторим из XVII главы, какие нравственные устои русской армии и русского народа помогали в прежнее время выходить победителями из всех испытаний.

Главным образом работой русской армии создалась великая Россия. Но если работа эта была успешна, то очевидно, что эта заслуга относится ко всему русскому народу, ибо русская армия и русский народ в этой работе не могут быть разделяемы.

Наша армия в войнах XIV—XVIII столетий, особенно в XVIII веке проявила высокие духовные силы. Очевидно также, что эти силы заключались в самом русском народе.

Только при огромных природных силах, дарованиях, религиозности, чрезвычайной выносливости в труде и лишениях, несокрушимом мужестве русский народ мог выйти победителем из всех тяжких испытаний, выпавших на его долю в тысячелетний период его истории. Но условия жизни населения были так тяжелы, что для проявления этих сил с таким несомненным успехом необходима была особо благоприятная к тому обстановка. В чем же эта благоприятная обстановка заключалась для русского народа? Прежде всего в том, что уже с ХIII века явилась сильная власть, которая могла начать собирать Россию и направлять усилия всех к определенным целям.

Царская власть, поддержанная церковью, стала священной для русского народа.

Отношение русского человека к царской власти лучше всего выражается народным взглядом на царя как на царя-батюшку. Одновременно, представляя себе нашу родину матушкой-Россией, народ русский объединяет в своих сыновних чувствах царя-батюшку и Россию-матушку.

Государи России преемственно, в течение многих поколений, преследовали национальные цели, вполне понятные населению, близкие его сердцу и важные для его будущности.

Имея в населении огромный запас сил, терпения, трудолюбия и мужества, они широко пользовались этими силами, опираясь на поддержку духовенства и верхов общества.

Жертвы, освященные духовной властью, переносились легче верующим населением и в мирное, и в военное время, а в некоторых особо серьезных случаях призыв духовенства к жертвам вызывал религиозное возбуждение, очень облегчавшее победу.

Постоять за православную веру, умереть за нее — служило для миллионов русских бойцов в течение многих веков путеводной нитью в их поведении. В их простом мировоззрении это была понятная и близкая их сердцу жертва.

Религиозное чувство русского народа давало ему силы переносить все невзгоды, переносить тяжкую жизненную обстановку, обиды, притеснения, бедность, тяжкий, дурно оплачиваемый труд. Вера, что «на все воля Господня», являлась великим утешением и опорой.

Несомненно, таким образом, то огромное и благодетельное значение, которое имела религиозность русского народа и русского воинства при выполнении ими тяжких исторических задач, на их долю выпавших.

Русское духовенство в XIII—XVIII столетиях являлось выразителем религиозности всего народа и в то же время всегда было твердо национально. Помощь духовенства народу и войску во всех случаях его исторической жизни была огромная.

Вместе с готовностью жертвовать жизнью за батюшку-царя и православную веру, в народном сознании благодаря национальной политике наших государей, поддержанных духовенством, вырастало и сознание необходимости жертвовать всем за родину.

Все войны, веденные Россией, отмечены высокими подвигами воинских чинов всех степеней, свершенными ими «за веру, царя и отечество».

Не было подвига, свершить который не находилось бы охотников. Перекрестившись, они смело шли на верную смерть.

Таким образом, главными двигателями русского племени при свершении им в течение тысячелетия великого подвига — создания русского государства — были преданность вере, царю и родине.

Наш русский девиз «за веру, царя и отечество» не составляет кабинетного измышления, а является результатом всей истории русского племени.

К характерной особенности русского народа надо отнести потребность в жертве в трудные минуты, переживаемые родиной.

И чем труднее приходилось нашему войску или мирному русскому населению, тем яснее и ярче зрела в умах русских людей необходимость жертвы «за веру, царя и отечество».

Относительно достоинств и недостатков наших ополченных войск, действовавших с XV столетия до сформирования регулярной армии в XVIII столетии, мной в XVII главе сделан следующий вывод:

Как ни были велики недостатки ополченных войск в XV, XVI и XVII столетиях, тем не менее, твердо направляемые одной державной волей, хотя и после борьбы в течение многих лет, терпя часто тяжелые неудачи, войска эти сполна выполнили для России одну из важных задач по освобождению России от татар и по выходу к Каспийскому морю. Эти войска начали выполнение задачи по объединению русского племени присоединением к Руси последних из уделов, новгородского и смоленского, а также и Малороссии от литовско-польского государства. Окончательное объединение русской земли и выходы к Балтийскому и Черному морям, несмотря на массу затраченных усилий и многие сотни тысяч бойцов, выставленных в многочисленных войнах, оказались задачами, непосильными для наших ополченных войск.

Но все же в период существования ополченных войск в XV, XVI и XVII столетиях Московская Русь с конца XIV столетия широко раздвинулась к северу, востоку и юго-востоку, увеличив территорию государства в несколько раз. Эту работу сделало русское племя, русское православное воинство. Иноземцы помогали лишь как инструкторы, а инородцы часто больше вредили, чем приносили пользы.

То, что не удалось выполнить ополченным армиям в три столетия, было выполнено регулярной армией за одно XVIII столетие.

Во всех трех эпохах военного дела на Руси — дружинной, ополченной и регулярной — имеются общие стороны. Они заключались:

1) В несоответствии средств населения с вооруженной силой, выставлявшейся во все времена Россией, и, как следствие этого:

2) В отсталости в техническом отношении русских вооруженных сил от вооруженных сил наших противников.

Только в XVIII столетии наши войска не отставали в техническом отношении от войск шведских, польских, прусских и особенно турецких. Равенство в техническом отношении, превосходство в тактическом и развитие самостоятельности у частных начальников дали нашим войскам в XVIII столетии те изумительные победы, которые и ныне дают право гордиться нашей армией XVIII столетия и обязывают к изучению ее подвигов.

3) Наконец, то что надлежит признать одним из наиболее важных фактов в истории образования Российского государства, это однородный, за самыми небольшими исключениями, русский состав наших войск, отстоявших и образовавших российскую империю. Русская по составу армия освобождала Россию от татар, объединяла все русское племя, раздвигала границы России до естественных рубежей, все время преследуя национальную задачу: русская армия создавала Россию для укрепления и развития русского племени, создавала Россию для русских.

Выводы из деятельности наших войск в XIX столетии помещены в XXX главе.

Повторим те из них, которые касаются деятельности других ведомств, кроме военного:

1) Политическая подготовка трех последних войн, веденных Россией в XIX столетии, была недостаточная. России приходилось воевать не только без союзников, но и оставлять главные силы армии против западной границы и внутри России на случай вмешательства в войну соседних держав.

2) Связь армий, действовавших в Турции или в Крыму, с внутренней Россией в дорожном отношении была недостаточная.

3) Недостаточный отпуск денежных средств на армию в мирное время был причиной отсталости ее в вооружении и вообще в техническом отношении в 1855 году от армий французской и английской, а в 1877—1878 годах и от турецкой.

Задачи русской армии, перешедшие на XX столетие

Протяжение государственных границ России составляет: в Европейской России — 4330 верст, на Кавказе — 1190 верст, в Средней Азии — 4950 верст, в Сибири (без Сахалина) — 6830 верст, всего 17 300 верст.

Через пять лет истекает столетие неизменности нашей западной границы с Австрией и Пруссией. Наиболее постоянными соседями России являются китайцы: участок границы в Сибири, протяжением около 700 верст, установлен еще в XVII столетии. Позже других установлены наши границы с Турцией и в Средней Азии.

В моем отчете по русско-японской войне, т. IV — «Итоги войны», помещены довольно подробные данные, не имеющие секретного характера, о значении различных участков нашей сухопутной границы и сделаны выводы, что России нет оснований где-либо на всем огромном протяжении 17 300 верст менять свой границу.

Там же приведены соображения, почему и нашим ближайшим соседям невыгодно будет менять свой границу с захватом той или другой части русской территории. Тем не менее, обстоятельства могут не дать России возможности спокойно пользоваться ее границами в XX веке, и потому главной задачей русской вооруженной силе в XX веке надо поставить охрану целости границ империи.

Задача эта, сравнительно с еще недавним прошлым, очень затруднилась.

Россия граничит с девятью государствами, и каждое из них может явиться ее противником в союзе с другими государствами. Поэтому, хотя военные силы и средства России к концу XIX столетия развились в очень значительной степени, но они, конечно, окажутся недостаточными, если бы России пришлось вести борьбу без союзников против всех или большей части своих соседей. Эти силы могут тоже оказаться недостаточными, если, ведя борьбу на одном фронте, придется оставлять главную массу войск в бездействии на другом фронте, в ожидании перехода к враждебным действиям тех или других из наших соседей. Припомним, что значительную часть войн против турок во второй половине XVIII века и в течение XIX века нам приходилось вести, выставляя против них лишь незначительные армии, а главные силы оставляя против врагов лишь предполагаемых.

В конце XIX века наши соседи располагали армиями дня наступательных действий примерно следующей силы:

В наши пределы в Европейскую Россию и на Кавказ могли, в случае войны, двинуть: Германия — 1500 тыс. человек, Австрия — 900 тыс. человек, Румыния — 200 тыс. человек, Турция — 400 тыс. человек. Таким образом, с привлечением к тройственному союзу Румынии и Турции, России могло угрожать вторжение армий численностью около 3 млн людей.

Благодаря мудрой политике императора Александра III, Россия в случае европейской войны не оказалась бы одинока. Но, даже принимая в расчет силы наших союзников, нападение на Россию по европейской и кавказской границам может быть произведено силами 2—2,5 млн людей.

Военные силы России огромны, и если бы война велась в прежних условиях, то организация отпора силам противников была бы облегчена медленным сбором сил противника и почти непреодолимыми трудностями по довольствию этих сил после вторжения их в пределы России. В последние 60 лет, с проведением железных дорог, положение переменилось. Опыт франко-прусской войны показал, что даже 40 лет тому назад немцы могли в трехнедельный срок сосредоточить к границам Франции несколько сильных армий и одержать первую победу, а в последующие четыре недели военных действий покончить с главными силами французских армий.

Уже 10 лет тому назад железные дороги, подходящие к нашей границе со стороны Германии и Австрии, могли через несколько дней после объявления войны начать подвозить к нашей границе ежедневно 800 воинских поездов.

Считая на корпус войск по 100 поездов, получится, что каждый день наши соседи, став нашими противниками, могли 10 лет тому назад высаживать для вторжения в наши пределы по 8 корпусов войск. Чтобы сравнить эту необычайную быстроту сосредоточения с медленностью сосредоточения наших войск к Маньчжурии в 1904 году, достаточно указать, что первое время после объявления войны мы располагали для подвоза в Маньчжурию лишь 2 1/2 поездами слабого состава в сутки и что в течение апреля, наиболее важного месяца для сосредоточения (первые боевые столкновения), на подкрепление к нашим войскам, сосредоточиваемым в южной Маньчжурии, ежедневно в среднем прибывало лишь по 3 роты пехоты.

Постройкой с 1870 года нескольких стратегического значения железнодорожных линий достигнут большой успех по мобилизации и сосредоточению нашей армии. Но все же 10 лет тому назад Россия еще в значительной степени отставала в боевой готовности от наших соседей, что давало бы им в первый период войны огромные над нами преимущества.

В настоящее время, после Русско-японской войны, кроме угрозы с Запада, выросла для России и угроза с Востока. При лихорадочной поспешности, с которой уже 20 лет подряд работает Япония над сформированием сильных армии и флота, она достигла очень серьезных результатов и ныне может довольно быстро сосредоточить в Маньчжурии армию в несколько сот тысяч человек. Китай, под руководством Японии, может тоже выставить довольно сильную армию, организованную по-европейски. Если работа Японии и Китая в этом направлении не будет приостановлена, то через несколько лет выставление против России и других государств со стороны Японии и Китая союзной армии в несколько миллионов человек станет делом возможным. «Желтая опасность», несомненно, уже наступила и притом не для одних только русских, но для всех европейцев и американцев, имеющих свои интересы в Азии.

Через четверть столетия силы этой армии могут быть доведены до 10 млн человек. Принятие Китаем германской системы организации армии может повести к выставлению Китаем в военное время армии в несколько миллионов человек. Япония через 25 лет будет в силах выставлять армию в военное время свыше 2 млн человек.

Англия, увлекаясь намерением принизить мировое значение России, способствовала успеху японцев. Вместе с русскими революционерами, вызвавшими беспорядками внутри страны несвоевременное заключение мира, Англия поработала, чтобы ослабить в Азии престиж непобедимости России. Цель достигнута. Но одновременно умалился и вообще престиж непобедимости европейцев, что отразится не только в Маньчжурии или на сибирской границе, но и в Индии, Индо-Китае, Циньчжоу…

Таким образом, хотя русские военные силы значительно возросли в течение XIX века, но отношение их к силам наших соседей стало к началу XX века менее благоприятным, чем было к началу XIX века.

Даже не задаваясь наступательными целями, даже вполне довольствуясь своими границами, Россия может быть вынуждена в XX веке вести еще не виданную по размерам вооруженную борьбу. Неудачный исход этой борьбы, вместе с потерей многих областей, низведет Россию на степень второстепенной державы.

Не допускаю мысли, чтобы русское государство со 150 млн населения, в том числе на 3/4 принадлежащего к русскому племени, могло безучастно отнестись к возможности утратить завещанное от предков наследие, приобретенное ценой героических усилий сынов России в течение нескольких столетий.

Если мы отстали от своих соседей в культуре, то за нас — пространство, численность населения и, главное, мужество и выносливость его. Наши вероятные противники должны быть убеждены, что, какие бы частные успехи они ни одержали, Россия не допустит утраты ни пяди русской земли и будет бороться, как боролись наши предки в 1812 году, пока ни один враг не останется на русской земле.

Но одной такой решимости мало; надо поддержать ее силами не одной армии, но силами всего народа. Ныне воюет не только армия, но и народ. Поэтому задача русской армии в XX столетии по охране пределов России должна быть задачей и всего русского народа.

Основания внешней политики России императора Александра III, приведенные в предыдущей главе, определяют задачи русской армии на XX столетие. В этой программе между прочим значилось:

«Долг России — заботиться, прежде всего, о себе самой. Одна только обязанность защищать свой честь и безопасность может отвлечь ее от внутренней работы».

Основными задачами нашей армии на XX столетие, таким образом, должны быть поставлены охрана целости границ, защита безопасности и чести России.

Весь русский народ должен содействовать успешному выполнению этой задачи.

Как велико напряжение населения при современной организации армии в случае войны, видно из следующего расчета потребного числа мужчин-, составляющих цвет населения, в случае мобилизации европейских армий. В Германии при мобилизации будет призвано из населения в первую очередь примерно 2000 тыс. человек, в Австрии 1200 тыс. человек. Но затем, для непрерывного укомплектования в случае упорной войны дополнительных формирований, охраны тыла, поддержания внутри порядка, в течение уже первого года войны может потребоваться не меньшее количество людей: итого, Германия и Австрия, кроме постоянного состава армий, должны будут оторвать от обычных занятий свыше 6 млн душ. Можно себе представить, какое расстройство в текущую жизнь страны внесет такое изъятие наиболее сильных работников во всех сферах деятельности. Только ближайшие родственники этих 6 млн человек составят до 30 млн душ. Вот почему армия современной организации справедливо признается «вооруженным народом».

Прежде армии небольшого состава, при долгих сроках службы и не менявшихся составах в мирное и в военное время, могли вести семилетние и даже тридцатилетние войны. Мы в России вели со шведами войну в течение 21 года. «Вооруженный народ» способен к страшному, но лишь относительно короткому напряжению. Затянувшаяся война, например, для Германии и Австрии, каким бы подъемом духа ни сопровождалось начало ее, неизбежно, при затяжке войны и нерешительности результатов, отразится недовольством населения, кризисом внутренним, голодовками для тех стран, которые вынуждены жить привозным хлебом.

В этой необходимости быстрого хода военных действий со стороны наших возможных противников кроится для России и источники опасности, и залог успеха. Первый напор будет грозен, но, если, не приготовившись встретить этот удар всеми своими силами, мы тем не менее остановим противника или не дадим ему каких-либо решительных успехов и затянем войну до накопления превосходных сил, в целях перехода в наступление, окончательный успех на основании опыта истории будет за нами обеспечен. «Надо терпение и время», — повторит слова Кутузова в 1812 году новый главнокомандующий русскими силами горячим советникам решительных действий с силами, еще не достаточными для успеха.

В случае затяжки войны тяжелое положение будут переживать обе стороны, но сторона наступающая, удаленная от своей родины, окруженная восставшим населением, лишенная подвоза необходимых запасов будет в случае борьбы с мужественным населением в худшем в некоторых отношениях положении, чем обороняющаяся, опирающаяся на местные средства, действующая в родной ей обстановке, подкрепляемая все подымающейся волной народного патриотизма, все растущей готовностью к жертвам.

Эта готовность к жертвам развивается в народе только в том случае, если война носит национальный характер. Многие из военных мыслителей признают, что при современных армиях только и возможно вести войну, когда ей придан характер войны национальной (народной).

В 1870 году этого результата и удалось достигнуть немцам. Даже вторгнувшись в глубь Франции, немцы были неизменно настроены патриотично. Для японцев война с нами в 1904—1905 годах тоже носила характер национальной, и это очень облегчило им ведение войны, ибо в населении развился порыв к жертве, порыв к подвигу. Русским, напротив того, по разным причинам не представилось возможным придать войне национальный характер, что, конечно, очень затруднило задачу войск.

Германия и Япония ранее войн, ими веденных в 1870 и 1904 годах, уже преследовали во всех внешних и внутренних делах национальную политику. Эта политика соединяла еще в мирное время правительство и народ в дружный союз. Цели национальной политики этих народов были ясны и доступны пониманию масс. Школа работала в одном направлении с правительством. Когда войны 1870 и 1904 годов были объявлены, то население Германии и Японии уже было вполне подготовлено признать начатые войны национальными, и бодро, с верой в успех, каждый по силам понес свой жертву на алтарь отечества.

Поэтому и для русской армии в XX веке предъявленные ей задачи, даже при самых тяжелых условиях, окажутся по силам, если эти задачи будут связаны с русской национальной политикой, если простейшим видом такой задачи будет борьба с вторгнувшимся в наши пределы врагом. Но нельзя полагать, что отражение врага внутри России будет единственным способом действий кашей армии. Наступательный образ действий имеет такие огромные преимущества перед оборонительным, что к нему необходимо всемерно стремиться.

Но даже для перешедшей в наступление и вторгнувшейся в пределы врага нашей армии война должна носить характер национальной. Без соблюдения этого основного требования армия скоро почувствует отсутствие духовной поддержки с родины, что отразится самым тяжелым образом на успехе ее действий.

Современного типа мобилизованная армия, состоящая в большей своей части из чинов запаса, оторванных от мирной деятельности, представляет прекрасное орудие только для войн, имеющих национальный характер. Для войн династического характера или войн колониальных такая организация не годится. Постоянный кадровый состав армии должен быть готов идти, куда ему прикажут; двигаться по суше, садиться на суда, идти на помощь другим державам. Его можно комплектовать призывом новобранцев, но не трогать народа, не трогать запасных нижних чинов. Подъем запасных — это есть обращение кадровой армии в вооруженный народ, а вооруженный народ с успехом и одушевлением может вести только войну, имеющую национальный характер. Поясним примером. Положим, в видах общеевропейской политики и сообразно русским интересам признано будет необходимым оказать содействие русскими войсками французским войскам в Индокитае или английским в Индии; в этом случае посылаемые корпуса не должны заключать в себе запасных, а только срочнослужащих.

Призыв запасных должен составлять акт величайшей важности, ибо это есть призыв народа к величайшим жертвам: требование от народа самого для него священного — жизни на благо родины. Надо, чтобы сознание важности минуты призыва было ясно всему населению.

Таким образом, для XX столетия только в тех государствах, которые ведут совершенно ясную для всего населения национальную политику, современного типа армии оправдают все возлагаемые на них надежды.

Конечно, по какой бы причине ни была объявлена мобилизация всей армии, она совершится с большой точностью; настолько прочно поставлено теперь это дело. Армии мобилизуются, армии двинутся в указанном им направлении, армии вступят в бой, но тут-то и может оказаться неожиданность: если народ не был подготовлен к войне, если война не является для него национальной, то это отразится на запасных, и заставить их действовать с одушевлением, заставить рваться вперед будет возможно только при исключительно благоприятных обстоятельствах, например, при явном превосходстве в силах духовных и материальных над противником. Но чем серьезнее будет противник, тем невыгоднее вести войну с армией современного типа (большая часть из запасных) без поддержки с родины, без поддержки всем народом.

Вывод из вышеизложенного будет прост: задачи русской армии вXXстолетии должны быть задачами, тесно связанными с русской национальной политикой.

Но и с переходом России к национальной политике потребуется масса усилий, чтобы при современных условиях жизни населения и растлевающих умы учениях поддерживать в народе готовность к крайним жертвам на пользу родине.

Посмотрим, каких результатов в этом отношении достигли наши соседи-немцы в 1870 году.

Вот как описывает немецкий историк Ф. Вебер настроение немецкого народа в первые дни после объявления мобилизации:

«Вся нация сознавала, что для Германии настает новая эра; но она хорошо понимала, что новое единство должно быть куплено потоками крови.

По этому случаю обнаружилась еще небывалая в немецких странах готовность облегчать неизбежные бедствия войны. Повсюду образовались мужские ижевские общества для службы в лазаретах, для ухода за больными и ранеными, для даровой доставки пищи и питья выздоравливающим, для оказания помощи семьям ушедших в поход солдат. Патриотический дух повсюду ожил, чему немало содействовали немецкая литература и немецкая школа. Пламенные песни Арндта раздавались не напрасно. История и литература указали нам в зеркале прошлого наши добродетели и пороки, а школа пробудила в нас рассудок, научив нас отличать существенное от призрачного, истину от фраз. В день, назначенный королем для общей молитвы (27 июля), весь народ стекался в церквах, чтобы просить небесной помощи и укрепить душу молитвой. А перед вступлением на неприятельскую территорию протестанты говели, католики исповедывались, чтобы идти на смертный бой с полным упованием на милосердие Божие» [201] .

Автор статьи «Происхождение германской империи» А. Дживегелов в следующих строках рисует настроение немецкого народа, когда 14 июля 1870 года была объявлена война между Пруссией и Францией:

«В Германии энтузиазм вспыхнул со стихийной силой. Со всех сторон приходили известия о манифестациях. Отовсюду, не исключая и недавно покоренных кургессенских и гановерских городов, неслись изъявления патриотизма. Студенты чуть не целыми университетами записывались в волонтеры. Шли сборы, образовывались добровольные санитарные и иные отряды.

Мелкие государства северо-германского союза боязливо жались к Пруссии, как цыплята под крыло наседки. И даже партикуляризм юга испарился, как туман, обожженный пламенем надвигающейся опасности».

Цель Бисмарка была достигнута: он вызвал народную войну, такую войну, которая одна могла привести к желанным целям.

Через 56 лет после освободительной войны сыновья и внуки бойцов 1814 года снова устремились на запад, чтобы завершить то, что не было закончено после Ватерлоо: раз навсегда оградить чудный вольный Рейн от иноземного посягательства.

«Шли они, как один человек, с неописуемым энтузиазмом, горя жаждой брани, с ненавистью к наследствен ному врагу и уверенностью в победе. И как живая связь между освободительной эпохой и настоящим шел с Германией старый король, заслуживший шпоры под Лейпцигом, а теперь увлекаемый всеобщим одушевлением, навстречу императорской короне» [202] .

Какую же школу проходили немцы, чтобы так дружно встать и не для обороны своих пределов, а для вторжения в пределы соседней страны?

Какую награду учителя немецкого народа признают достаточной для селянина, оторванного для войны от плуга, видно из следующих строк труда фон дер Гольца «Вооруженный народ»:

«Наши правнуки будут завидовать тем людям, которые с королем Вильгельмом ходили против Австрии и Франции и положили начало объединению Германии. Уже и то достаточная награда, что на войне даже самый простой солдат, который жил только для того, чтобы жить, и работал для того, чтобы есть и пить, становится причастным к судьбе великих героев и редких, божественно-одаренных натур и делается пособником их великих дел. Он соединился с лучшими людьми для исполнения одного и того же предприятия; он сам однажды сравнился с лучшими. Чувство того, что на войне возвышаешься над трудом повседневной жизни, не будет чуждо даже и самым грубым натурам. Кто обладает сердцем, у того оно бьется сильнее и вдохновляется призванием воина. Защищать отечество — значит также заслуживать его благодарность, значит присоединить свое имя и свое существование к имени и славе своего государя, полководца и народа» [203] .

Свой замечательный труд фон дер Гольц оканчивает следующими строками, определяющими, по его мнению, главные основы воспитания немецкого народа, которые должны помочь германскому вооруженному народу выйти победителем и из новых испытаний:

«Прежде всего необходимо проникнуться сознанием и вкоренить его в воспитываемом нами поколении, что время покоя еще не настало и что предсказание о последней решительной борьбе за существование и величие Германии не есть химера, распространяемая честолюбцами. Эта борьба неминуема и выкажется с полной силой и серьезностью, какая свойственна решительной борьбе народов из-за новой группировки держав. В сознании этого необходимо примером, словом и в печати постоянно содействовать тому, чтобы верность престолу и пламенная любовь к отечеству, решимость не уклоняться от тяжелых испытаний, самоотвержение и готовность к жертвам все более и более крепли и увеличивались в сердцах наших и детей наших. Тогда германская армия, которая должна быть и оставаться германским вооруженным народом, может и в грядущем споре рассчитывать выйти, в конце концов, победителем» [204] .

М. Иенс, автор труда «Военное дело и народная жизнь», в следующих строках определяет основы организации германской армии в связи с другими важнейшими видами деятельности населения:

«Эти основы таковы: гармония между интересами сельского хозяйства, промышленности и торговли; гармония между свободой собственного предназначения и строго государственной дисциплиной, знаменательная своеобразность нашего офицерского корпуса и, наконец, высочайшая, неограниченная, искренняя, готовая к жертвам любовь к императору и отечеству» [205] .

Необходимость возврата в XX веке к русской национальной политике

В предыдущих главах изложено, что отступление от национальной политики в XIX столетии имело следствием ухудшение нашего положения внешнего и внутреннего: русское племя ослабело. Если и в XX веке продолжать ту же внешнюю и внутреннюю политику, которой держались в России под влиянием Запада большую часть XIX века, то не только нельзя будет надеяться укрепить положение русского населения, особенно центральных местностей, но даже самому существованию единой, неделимой России может угрожать опасность. При развившихся сепаратных стремлениях даже мелких народностей, при западничествующей интеллигенции отделение от России различных местностей, приобретенных кровью русских сынов, начнет рассматриваться как акт, знаменующий только прогресс в общечеловеческом смысле.

Ослабление русского племени, составлявшего во все века главный оплот России от врагов внешних и внутренних, поведет к ослаблению военной мощи России. Поэтому возврат к русской национальной политике необходим по самым жизненным для России причинам: для увеличения силы сопротивляемости в случае войны и для прекращения опасности распада России.

Странная судьба постигла русское племя. Вынеся на своих плечах удельное время, татарское иго, выйдя победоносно из борьбы со всеми соседями, проявив высокие духовные силы, особенно в годины испытаний, создав могущественное по пространству и по количеству населения государство, русское племя по достатку и по развитию оказалось не только отставшим от наших западных соседей, но отставшим и от многих других племен, населяющих Россию.

В предыдущих главах изложены причины такого, по-видимому, невероятного явления. Они заключаются, прежде всего, в том, что во время строительства России силы русского племени расходовались в такой большой степени, что уже к концу XVIII века сильно ослабили его. Деятельность русского племени в XIX столетии на пользу других государств и народностей еще более подорвала эти силы.

В то же время, с XVIII столетия, присоединяемые силой оружия к России народности начали пользоваться большими правами, чем победители. В XIX столетии под влиянием западных идей особенно развилась охрана привилегий балтийских немцев, финнов, проявились заботы о развитии латышей и эстов, сохранилось господствующее положение польского элемента в западных и юго-западных губерниях и было допущено развитие деятельности по всей России еврейского населения. Все это шло в ущерб русскому племени. В то же время русское племя, после освобождения крестьян, недостаточно охранялось в его внутреннем быте, не поддерживалось в сельскохозяйственной деятельности, недостаточно охранялось от развития среди него пьянства. Лишенное к тому же благоприятных условий для развития фабрично-заводской промышленности (бедность недр земли), прикованное общиной к первобытному способу обработки земли, русское земледельческое население, составляющее главную основу русского могущества, обеднело от разных причин, выше изложенных. В числе этих причин видное место играл недостаток знаний и опыта лучшего использования поверхности земли.

Одновременно с ослаблением во всех отношениях населения центральной России крепло русское население юга России и инородческое западных окраин ее. Это последнее, будучи поставлено в более благоприятные, чем русское население, условия по ведению сельского хозяйства и развитию фабричной промышленности, опередило русское население центральных местностей. Русское население значительно перегнали в культурном отношении следующие инородческие населения: финляндское, немецкое, польское, латышское, эстонское и другие.

Пользуясь ослаблением русского племени, иностранцы, инородцы и евреи перешли против него в наступление, захватили в свои руки значительную часть богатств России и заняли в разных сферах деятельности не соответствующее их численности и историческому прошлому положение.

Выше было изложено, что уже 29 лет тому назад богатырь русской земли император Александр III задумал снова повернуть Россию на путь русской национальной политики, но не успел в этом, не найдя ни в своих ближайших сотрудниках, ни в интеллигентном слое России необходимой поддержки.

Ныне, с переходом к русской национальной политике, программа для действий великого русского человека остается в полной силе.

Эта программа, по свидетельству Н. Бунге, заключала в себе, между прочим, следующие основные требования:

По мнению императора Александра III, с переходом к русской национальной политике надлежало разрешить следующие задачи:

I.Удовлетворить народное чувство, по которому Россия должна принадлежать русским.

II. Упрочить и скрепить внутренний строй управления.

III. Развить духовные и материальные силы русского народа.

Не задаваясь мыслью подробной разработки плана действий для осуществления этих жизненно необходимых для России задач, приведу только те из соображений, которые наиболее связаны с успешным выполнением армией тяжелых задач, предстоящих к разрешению в XX веке.

Россия должна принадлежать русским

Казалось бы, странно даже ставить такой вопрос: кому же, как не русским, должна принадлежать Россия? Разве является сомнение, что Англия принадлежит англичанам, Франция — французам, Германия — немцам, Италия — итальянцам, Япония — японцам? А между тем в России глава государства ставит одной из важных задач своего царствования удовлетворение народного чувства, по которому Россия должна принадлежать русским. Действительно, как мной изложено в предыдущих главах, именно в Петербурге скопилось более всего видимых признаков хозяйничанья в России, в XIX столетии, не русских, а иноземцев и инородцев. Главнейшие места в государстве занимались лицами не русского происхождения; в министерстве иностранных дел состав был большей частью не русский; воспитание высшего класса было в руках иностранцев; разговоры в высшем обществе велись на иностранных языках; каждому иностранному предприятию покровительствовали с разных сторон; можно было считаться русским подданным и русским ученым, получать чины и ордена и совершенно не знать русского языка. Ученые и чиновные балтийские немцы путешествовали по Средней Азии, имея двух переводчиков — один переводил с немецкого на русский, другой с русского на туземный и обратно. Под широким покровительством не русского, частью по происхождению, частью по воспитанию и по взглядам, правительства создавалась обстановка, при которой в России всего менее выгодно стало быть русским. Недаром еще 100 лет тому назад знаменитый Ермолов просил произвести его в немцы. Прикрываясь высокими фразами западных учений о равноправии, о свободе личности, свободе религии, в России, с обычным для нее пересолом, инородца поставили во многих случаях выше русского. А свободу религий в России старались доказать Европе постройкой на русские деньги мечетей для отказывавшихся идти в эти мечети киргизов.

В течение XIX века было несколько разрозненных попыток на западных окраинах поставить русское имя и русскую веру выше инородческих, но с уходом русских духом деятелей гасли и их начинания. И снова на окраинах русский человек не только не чувствовал себя хозяином, но даже на него, как на случайного гостя, смотрели недоброжелательно.

Со второй половины XIX века пошел наплыв иностранцев, инородцев, евреев и на коренные местности России. Всюду русских начали теснить. Даже в захолустных городах аптекари, врачи, дантисты, нотариусы, адвокаты, железнодорожные служащие, чины судебного ведомства, представители разных промышленных предприятий, агенты страховых обществ, представители печати, посредники в торговле и часть торговцев стали быстро пополняться инородцами. Управляющие заводами, крупными и даже мелкими имениями, техники, мастера из иноземцев и инородцев рассыпались по всей России и командуют ныне русским населением.

Несколько времени тому назад в газете «Новое время» был приведен перечень лиц, занимающих высокое положение в одном из важных военных округов как по гражданской, так и по военной частям. Некоторые из них носят только нерусские фамилии, но их предки уже несколько поколений тому назад приняли православие. Тем не менее факт остался не опровергнутым: в этом округе русских фамилий на командных должностях почти не оказалось.

Каждый иноземец, заботливо охраняемый своими дипломатическими представителями, чувствует свое превосходство перед русским, не охраняемым в его национальном достоинстве ни дома, ни за границей. Каждый, например, немец сознает, что Германия принадлежит немцам, но, побывав в России, он скоро убеждается, что и в России он может жить и действовать «как у себя дома».

Прежде в России было выгодно сделаться русским, и масса иностранцев, татар и других инородцев принимали православную веру, становились русскими, а во втором и третьем поколениях, путем браков, совершенно сливались с ними.

С появлением западных учений и западничества для того, чтобы с выгодой жить, работать и служить в России, перестали требовать от инородцев видимых знаков обращения их в русских. Достаточно было получить диплом, прикрыться европеизмом, и широкий путь на Руси открывался каждому инородцу. Никто не интересовался вопросом: стала ли ему Россия родиной, стал ли русский язык ему родным языком? Все это для западников было не важно. Всего важнее оказывался аттестат об окончании курса в гимназии или университете. Поляк, мечтающий о Польше от моря до моря и ненавидящий Россию, армянин, мечтающий о независимой Армении, окончив курс в институте путей сообщения, получали равные права на занятие высших должностей в государстве, как и русские. То же соблюдалось и относительно инородцев, окончивших курс в университетах.

Россия, таким образом, была открыта инородцам, вовсе не желавшим стать русскими.

Провозглашение различных свобод дало таким инородцам особую смелость демонстративно в разных углах России выказывать свой непринадлежность к русской семье, их кормящей.

Западный принцип всеобщей воинской повинности оказался в применении к России очень односторонним. После громких фраз об обязанностях каждого защищать свой родину было признано невозможным возложить эти обязанности на все население. Многочисленные группы населения не были призваны к несению воинской повинности на общем основании и в то же время не обложены соответствующим по тяжести налогом. Получилось опять привилегированное положение части инородческого населения сравнительно с русским.

Поэтому, для возврата России русским, необходимо ранее всего отменить все особые привилегии различных народностей, населяющих Россию, которые не распространены на русских.

Там же, где такая отмена невыгодна для русского племени, например, относительно отбывания воинской повинности оседлым населением Туркестана и евреями, она должна быть заменена военным налогом.

Живущие, например, в балтийских провинциях 160 тыс. русских должны получить все без исключения права, которыми пользуются немцы; русские, живущие в Финляндии, должны получить все без исключения права, которыми пользуются финляндцы, и т. д.

Но одной этой меры недостаточно. Наши западные инородцы, частью за счет сумм, собранных с русского населения, так опередили это население в культуре, что и при равенстве прав борьба русских за господствующее в России положение с иноземцами и инородцами не будет успешна.

Она будет успешна только в том случае, если инородцам, перенесшим свой деятельность во внутреннюю Россию, станет выгодно обратиться из инородца в русского. Этого достигнуть можно только предоставлением в России русскому племени больших прав, сравнительно с правами других народностей, населяющих Россию.

Тогда и работа русского племени по приобщению окраин к русской государственности не только облегчится, но станет возможной.

Конечно, такая мера вызовет массу возражений и упреков в отсталости, в узости взглядов, в квасном патриотизме, в нарушении знаменитых европейских свобод и проч., и проч. Надо перенести спокойно весь этот шум и задаваться только одним вопросом: выгодно ли будет русскому племени получить в русском государстве большие права сравнительно с инородческими племенами? Могут ли эти большие права помочь русскому племени выйти победителем из мирной борьбы, которая должна будет начаться, чтобы Россия стала принадлежать русским, или не помогут?

Ответ получится вполне определенный: да, выгодно; да, помогут.

Идеи равенства и свободы опасны для слабейших в культурном развитии наций и выгодны для сильнейших. Опираясь на эти идеи, сильнейшие нации без войны могут подчинить своему экономическому и духовному влиянию нации менее культурные. Вот почему даже такая сильная держава, как Германия, защищала рост своей промышленности на основании национальной системы политической экономии Фридриха Листа. По той же причине и Россия, задавшись в начале девяностых годов прошлого столетия целью быстро развить фабрично-заводскую промышленность, заменила систему, облегчавшую ввоз в Россию изделий чужих стран, системой таможенной охранительной. Если слабее развитые в экономическом отношении народности требуют охраны от других стран с целью более быстрого экономического роста собственной промышленности или сельского хозяйства, то очевидно, что те же народности, отставшие в духовном отношении, нуждаются тоже в усиленной охране, чтобы догнать не только своих иноземных, но и инородческих соседей.

Наши дипломаты-западники, предоставляя по договорам широкие права иностранцам при деятельности их в России, довольствуются предоставлением равных прав за границей русским подданным. Эти дипломаты думают, что достигли равенства прав и оградили в должной мере интересы русского племени. В действительности это равенство нарушается, если эти права одинаково применяются как к более культурным, так и к менее культурным народностям. И это нарушение идет в пользу сильнейших. Например, Германия охотно, основываясь на «праве равенства», согласилась бы предоставить право покупки земель в Германии лицам русского происхождения, получив вновь право покупки земель в России германскими подданными. Казалось бы, чего лучше! Принцип равенства был бы соблюден вполне: мы же, считая себя тоже представителями Европы, не можем, казалось бы, нарушать его без упрека в отсталости, без упрека в азиатских понятиях. И все-таки пришлось признать необходимость не допускать равенства в этом деле и отнять у немцев право покупки земель у нас, потому что русские этим правом не пользовались, а немцы скупали огромные участки земли в важных в военном отношении местностях.

Так и в договорах с Японией: все, кажется, обстоит благополучно; принцип равенства соблюден вполне. На практике же выходит совсем не то: японцы тысячами переселяются даже в нашу крепость Владивосток, забирают наши рыбные ловли, изучают всю Россию вдоль и поперек, а много ли русских людей воспользовались правом поселиться в Японии и вести там на равных с японцами правах торговлю; кто из русских может конкурировать с японцами на их побережье в рыбной ловле? Много ли путешественников поселилось в Японии с целью изучения ее?

До сих пор иностранцы не имели права покупать земли в Японии. Недавно я читал, что там проводится закон, разрешающий эти покупки. Такой закон прямо направлен против нас. На основании равенства прав японцы любезно предоставят нам право покупать у них в Японии земли и попросят для себя такого же права у нас. В результате мы этим правом не воспользуемся, а японцы, по следам своих учителей-немцев, будут стараться скупать в Приамурье участки земли, важные для них в военном отношении.

Таким образом, для скорейшего подъема духовных и материальных сил русского племени одного равенства в правах с более культурными иноземцами и инородцами недостаточно. Необходимо, чтобы русское племя в России пользовалось большими правами, чем инородцы и иноземцы.

В чем же, прежде всего, это преимущество должно сказаться? Поляки в XVII и XVIII столетиях дали хороший по этому важному вопросу урок, и надо ныне воспользоваться им. Лучше поздно, чем никогда. Поляки лишили политических прав входившее в состав Польши и Литвы русское население и этим вызвали переход в католичество, принятие польского языка и пречисления себя к польской народности значительного числа русских дворян, желавших принимать участие в управлении польским государством. Только этим путем новые ренегаты-паны получили право участия в сеймах и сеймиках.

Ныне на государственную службы и даже в Государственный Совет и в Государственную Думу могут поступать люди, которые на вопрос — кто они такие, будут отвечать: я немец, я поляк, я финн, я латыш и т. д. Они считают себя русскоподданными, многие из них отличаются непоколебимой династической преданностью, но Россию своей родиной они не считают, русскими себя не признают, русский язык употребляют только на службе, а дома говорят на своем местном языке.

С принятием русской национальной политики в основу деятельности правительства, необходимо будет приступить к работе, имеющей целью разобраться в правах инородцев: а) на государственную службу, б) на службу по выборам.

Для русского человека понятие о службе государю и о службе родине нераздельны между собой. Так это было ранее, так должно остаться и в будущем. В этой нераздельности понятий кроется огромная сила, дающая спокойствие за будущее России.

Инородцы, прежде всего, должны подчиниться этому высокому принципу. Измышленная ими более столетия тому назад формула только «династической преданности» принесла много вреда России. Прикрывшись этого вида преданностью, деятели начала XIX века из инородцев, заняв высшие места в государстве, отстаивали, в сущности, интересы не России, а сепаратные интересы — Финляндии, Польши, балтийских провинций. Казалось бы, уроки были сильные, но их все еще недостаточно.

Мне передавали, что один из генералов в русско-японскую войну в присутствии многих офицеров все еще считал себя вправе громко заявить: «Что вы ко мне пристаете с Россией: я служу Государю императору, а не России!»

Казалось бы, поэтому необходимо совершенно закрыть доступ на государственную службу инородцам, пока они не признают, что русский язык для них родной язык, употребляемый в семье, что служить они будут Государю и России, по присяге, безраздельно.

С принятием на русскую государственную службу все инородцы должны отказаться принимать участие в каких-либо патриотических, благотворительных, гимнастических обществах — немецких, польских, финских, армянских, латышских и т. д.

К высшему служебному положению желательно допускать по преимуществу только тех из них, которые уже приняли православную веру.

Применение этой меры в особенности необходимо для армии. Выше было изложено, что русский воин во все века, идя в бой, не боялся умирать «за веру, царя и отечество»; при этом разумелась православная вера.

Связь начальника и подчиненного и в мирное, и в военное время прочнее, если она закрепляется общностью веры. Многие из выдающихся военных людей из иноверцев искренно сознавали потребность общей веры с солдатом; долгой службой с ним, в особенности на окраинах, они освоились с основами православной веры, духовно приняли ее и только из ложного чувства самолюбия не приняли православия, опасаясь, что их шаг будет неверно истолкован. За мой долгую службу ко мне не раз обращались умирающие лютеране и католики с просьбой, чтобы их отпевали в русской церкви и похоронили среди родных им русских могил. Один из выдающихся командующих войсками — поляк и католик, долго служивший на Кавказе, перед смертью просил окружающих о том же. Но нетерпимость церковного православного устава так велика, что в мирное время просьба католика или лютеранина, всю жизнь служащего с русскими войсками, сотни раз присутствовавшего по службе и по влечению сердца в православном храме, похоронить его по православному обряду, испрошенная официальным путем, будет отклонена. Поэтому возникло сопротивление духовного начальства и для отпевания на западной окраине в русском храме тела командовавшего войсками — героя кавказских войн.

В военное время смерть равняет национальности и религии, и все убитые отпеваются православным духовенством.

После польского восстания в 1863 году, в котором приняли участие несколько поляков, окончивших курс в Академии генерального штаба, поступление поляков в Академию было запрещено. Но наиболее честолюбивые и даровитые люди нашли выход: они стали принимать православие и дали несколько выдающихся офицеров генерального штаба. Во втором и в третьем поколениях семьи этих поляков совершенно обрусели.

Повторю то, что уже не раз высказывал ранее: приобщение к русской народности инородческих элементов очень желательно и полезно для России.

Поэтому закрытие государственной службы для тех из них, которые не пожелают сделаться русскими, необходимо, но инородцы, которые сознательно изберут своим языком русский язык, своей родиной Россию, своей службой и деятельностью только усилят русское племя.

Относительно прав инородцев на выборную службу внутри России мне представляется не подлежащим сомнению, что выборная служба на местах внутри России должна быть открыта только тем из них, которые признают себя русскими. С введением земских установлений в северо-западном и юго-западном крае польский элемент может участвовать в земской службе только сообразно численному отношению польского населения к русскому.

В местностях со сплошным инородческим населением выборная служба лиц местного населения не должна стесняться какими-либо нормами.

Совершенно иное дело — выборная служба в высших правительственных учреждениях: в Государственном Совете и в Государственной Думе.

При спешной разработке положения о Государственной Думе в сильной степени сказались влияния западников-бюрократов. Состав первой Думы заключал в себе слишком много нерусских элементов. Позднейшими узаконениями этот состав несколько исправлен, но и до сих пор в Государственной Думе сидит много инородцев, для которых интересы русского племени чужды и даже враждебны.

Мнения представителей окраин, конечно, должны приниматься во внимание при обсуждении законодательных вопросов, касающихся этих окраин, но так как эти вопросы имеют общегосударственное значение, то и решения по ним должны ставить только представители господствующего в России племени, а именно — русского.

Тем менее представляется возможным вопросы, касающиеся русского племени, давать на обсуждение, а иногда, при голосовании, и на решение инородцам, представителям окраин России. Поэтому для того, чтобы Россия не на словах, а на деле могла принадлежать русским, необходимо, чтобы выборными от русской земли в Государственный Совет и Государственную Думу были только русские, собираемые только от местностей с преобладающим русским населением, а из числа проживающих в этих местностях инородцев могли быть выбираемы только те, которые признают себя русскими.

В Государственный Совет по назначению, как и ныне, будут попадать лица по Высочайшему соизволению, без ограничения по их национальности, вероучения или места рождения.

Существующий ныне порядок избрания в Думу, заимствованный с Запада, не соответствует еще бытовым особенностям различных племен, населяющих Россию. Приведу следующий случай:

Свыше года тому назад в Петербург прибыл представитель в Государственную Думу, избранный от туркестанского населения Закаспийского края, туркмен Махтум-Кули-Хан. Он не знал ни одного слова по-русски. При содействии одного из офицеров главного штаба, долго служившего в Закаспийском крае и отлично знающего местные наречия, Махтум-Кули-Хан был посажен на его место в Государственной Думе, где и просидел одно заседание, не понимая ни слова и не будучи в состоянии быть понятым другими представителями, даже от мусульманских племен. Когда заседание окончилось, Махтум-Кули-Хан приехал ко мне и взволнованный, жаловался на свое положение: «Надо мной, стариком, насмеялись», — повторил он несколько раз. На другой день Махтум-Кули-Хан уехал в свой аул.

Независимо от предоставления русскому племени господствующей роли на государственной службе и в высших правительственных учреждениях, правительство «России для русских» неизменно должно руководствоваться этим девизом во всей своей деятельности. По каждому мероприятию неизменно надлежит задавать вопрос: усилит ли это мероприятие русское племя?

Все правительственные учреждения, от верха до низу, должны быть проникнуты мыслью работать, прежде всего, для усиления русского племени. Надо добиться, чтобы в «России для русских» было всего легче, всего выгоднее жить, служить, работать русскому и православному, а не иностранцу, балтийскому немцу, финляндцу и проч.

Только когда русское племя сравняется в культуре со своими западными соседями и со своими русскоподданными западных местностей, можно будет говорить о пользе и справедливости равного отношения со стороны правительства ко всем подданным, без различия национальностей и вероисповеданий.

Но постановка на первое место в России русского племени вовсе не вызывает необходимости в приостановке культурных успехов, достигнутых в России другими племенами. Эти успехи усиливают Россию и могут послужить на пользу русского племени. Каждый культурный успех, достигнутый финляндцами, жителями балтийских провинций или польских губерний, должен охраняться, уважаться и служить предметом подражания для русских, что в особенности справедливо по отношению к сельскохозяйственной деятельности.

Я близко знаком с уголком Выборгской губернии, где владей свыше 25 лет небольшим участком земли. Только с глубоким уважением и завистью могу свидетельствовать о порядках, наблюдавшихся мной в течение этих 25 лет, установленных финляндскими властями по охране частной собственности, по борьбе с пьянством, по поддержанию в порядке дорог, по обучению грамоте, по уважению к церкви, по уважению даже к мелким местным властям.

Перенесение в этот угол русских полицейских порядков будет, конечно, шагом назад, но не вперед. Какой также поучительный урок дают финляндцы нашему правительству в вопросе о постройке и эксплуатации железных дорог. И таких уроков можно получить много и в Финляндии, и в Польше, и в балтийских провинциях. Надо пользоваться этими уроками, чтобы в свой очередь из учеников приобрести право стать учителями.

Для охраны достигнутых культурных результатов на наших западных окраинах необходимо не ломать установленных там местных порядков во всех тех случаях, где они не имеют отношения к делам политического характера. Давая возможно полный простор инициативе русских людей в их частной деятельности, надо не стеснять ничем частной экономической деятельности инородцев на окраинах.

Иначе складывается обстановка по отношению к политическим идеалам нашего окраинного населения. Государственная власть не только имеет право, но и обязана принимать меры к прекращению всех сепаратных стремлений отдельных лиц, групп населения или местных учреждений на окраинах. Но и тут требуется осторожность, соединенная с неуклонной определенностью. Нельзя в течение 100 лет менять много раз систему действий по отношению к окраинам и надеяться на достижение какого-либо успеха. До сих пор мы определенной системы не имели; она во многом зависела от личных взглядов начальствовавших лиц на наших окраинах. Были случаи, что преемники резко меняли систему своих предшественников. Достаточно вспомнить, как усердно преемник генерала Гурко ломал все гурковское, а преемник Бобрикова — все бобриковское. Такая неопределенность питает надежды местных политических деятелей на окраинах на новую перемену, если тот или другой режим не соответствует их планам. Необходимо самым определенным образом разработать вопрос об отношении русского правительства к окраинам, разработать план действий, провести его через вполне русские высшие государственные учреждения, сделать этот вопрос гласным и затем не допускать изменений на местах по личному капризу наших случайных администраторов, то слишком либеральных, то слишком реакционных.

Как только на окраинах убедятся в неизменности правительственной программы, наступит и успокоение глубоких масс населения, а это — главное.

Тех же, которые не захотят принять правительственную программу, в зависимости от их образа действий можно попросить или оставить пределы России и ехать на свой счет на запад, или ехать на казенный счет на восток.

Русский язык должен послужить самым могущественным средством для сближения русского племени с племенами, населяющими окраины России.