В «Томоэ» еще долго с грустью вспоминали Ясуаки-тяна, особенно по утрам, когда начинался первый урок. Потребовалось немало времени, чтобы дети свыклись с мыслью, что Ясуаки-тян не опаздывает, а больше никогда не придет. Может, и хорошо, когда в классе мало учеников – всего лишь десяток, но отсутствие одного из них ощущается особенно остро. А отсутствие Ясуаки-тяна сразу бросалось в глаза. Спасало, пожалуй, только то, что места в классе, как мы знаем, не были закреплены за учениками. Трудно представить, как горько было бы изо дня в день видеть пустой стул Ясуаки-тяна…
В последнее время Тотто-тян стала задумываться над тем, кем она станет, когда вырастет. Кем она только не мечтала стать, когда была поменьше: и уличным музыкантом, и балериной, а в тот день, когда впервые поехала в «Томоэ», ей захотелось быть контролером на станции. Но теперь ее одолевали куда более честолюбивые мечты: она решила заняться каким-нибудь более интересным, но все-таки подходящим для женщины делом. «Почему бы мне не стать медицинской сестрой?!» Но тут же вспоминала сестричку из военного госпиталя и то, как она делала раненым уколы. «Я, пожалуй, так не смогу…» Кем же еще можно стать? И тут вспомнила: «Вот глупая! Я же давно решила!»
Тотто-тян тут же направилась к Тай-тяну. Тот только что зажег спиртовку.
– Я решила стать разведчицей! – торжествующе сообщила она.
Тай-тян оторвался от спиртовки и испытующе посмотрел на Тотто-тян. Потом поглядел в окно, словно обдумывая услышанное, повернулся к девочке и размеренно, четко, так чтобы у Тотто-тян не оставалось никаких сомнений, сказал:
– У разведчика должна быть голова на плечах. И еще он должен уметь говорить на разных языках. – Тай-тян перевел дыхание и, глядя Тотто-тян прямо в глаза, добавил: – А самое главное, шпионки бывают только красивые!
Тотто-тян медленно отвела глаза и понурила голову. После минутной паузы Тай-тян тоже отвернулся и тихо, задумчиво заметил:
– К тому же, мне кажется, с таким длинным языком нельзя быть разведчицей…
Тотто-тян была ошеломлена. И вовсе не потому, что Тай-тян не согласился с ее идеей. Он просто попал в точку: все верно, она и сама могла бы сообразить. Тотто-тян вдруг осознала, что начисто лишена необходимых качеств. Ясно было и то, что Тай-тян сказал ей это вовсе не назло. Ничего не остается, как отказаться от затеи.
«Поразительно! – подумала она. – Тай-тяну столько же, сколько и мне, а он все знает…»
Ну а если бы Тай-тян сказал, что собирается стать химиком, как бы она ответила? Скорее всего, сказала бы, что, по ее мнению, человек, который так здорово зажигает огонь в спиртовке, вполне может им стать.
Хотя это, пожалуй, чересчур по-детски. Может, сказать, что раз уж он знает несколько английских слов, то быть ему химиком?
Но и это, пожалуй, не лучше. Как бы там ни было, она была уверена, что «большому кораблю» предстоит «большое плавание».
Потому-то она так незлобиво и сказала молча наблюдавшему за кипящей колбой Тай-тяну:
– Спасибо тебе. Разведчицей я не буду. А ты, Тай-тян, обязательно станешь важным человеком.
Тай-тян что-то пробормотал и, смущенно почесав затылок, уткнулся в лежащую перед ним раскрытую книгу.
«Если не разведчицей, то кем же?» – Тотто-тян, стоя рядышком с Тай-тяном и вглядываясь в пламя, горевшее под колбой, погрузилась в раздумья.