Клаер Жафа вертляво поднялся в небо, совершая пируэты. Журналист, пребывая в хорошем настроении, любил шалить в воздухе, играя скоростями и высотой. Улётная девочка! Так Жаф любил называть свой клаер, пренебрегая его техническим полом. Все должны знать, что летит Жаф. Расступайтесь перед его талантом, неординарностью, восхищайтесь им. Клаер журналиста поравнялся с другим. За окном дешёвой модели с прозрачным верхом за пультом управления сидела молоденькая аскерийка с прямыми, гладкими чёрными, как смоль, волосами. Её длинные ноги в чёрных колготках с нарисованными бегемотиками призывно выглядывали из-под короткой юбки. Жаф игриво послал девушке в прямом смысле воздушный поцелуй и увёл клаер резко вверх.

Вот это да! Сколько народу! Жаф снизил клаер. Толпа аскерийцев шумела внизу, размахивая плакатами. «Мы за Гуся» – прочитал Жаф. «Наведите порядок! Накажите странных!» Понеслась родная. «Гавер, покажись!» Сердце Жафа заколотилось. Он никогда не видел лозунгов, обращённых лично к Мистеру Гаверу. События, как снежный ком, обрастали негативными подробностями. Надо взять аванс побольше, а то мало ли что. Ускорившись, Жаф рванул в сторону здания Аскерийских новостей.

Десять человек сидели в кабинете главреда, обхватив головы, в полной тишине.

– Привет думающей братии, – весело присвистнул Жаф, увидев открывшуюся картину.

– Садись, – поднося палец к губам, тихо прошептал главред.– Не видишь? Думаем.

– И как? – также шёпотом уточнил Жаф.

– Через минуту по методике берём обратную связь. Говоря научно, вскрываем мыслительный процесс в том месте, где он сейчас,– главред поднял указательный палец.

– Аванс! – губы Жафа беззвучно задвигались, сохраняя тишину и уважение к методике.

– Держи, – главред протянул журналисту конверт.

– Сейчас придёт мысль! – подмигнул Жаф главреду, забирая конверт, на ощупь пытаясь определить сумму.

– Время! – гаркнул главред.

Собравшиеся мыслители вздрогнули и зашевелились на стульях.

– Тётка на сцене! – выкрикнул веснушчатый журналист, не открывая глаз.

– Что «тётка на сцене»? – удивился главред.

– Как учили вчера, извлёк из памяти образ, – заикаясь, пробормотал испуганно веснушчатый.

Уши главреда с надеждой зашевелились.

– Салли, что ли, её зовут? – выпалил неожиданно для себя Жаф. – Та, что видела говорящего гуся живым, пока он не… – журналист скрестил руки у шеи.

– Гениально! – взревел главред. – Работает, однако, методика!

Уши его радостно заёрзали по бокам головы, покраснев от радости.

– Все свободны!

Жаф победно развалился в кресле.

– Поедешь к этой Салли. Поговоришь с ней.

– Шеф, – Жаф наклонился через стол, сминая бумаги. – Можно фото гуся достать, то есть уже Человека! Представляете, что будет, если мы первые его напечатаем?

Главред сдавил Жафа огромными ручищами за плечи и приподнял над полом.

– Мне нужны еще гаверы! Много гаверов! – прохрипел Жаф, болтая ногами и пытаясь вырваться из тисков.

Уши главреда побагровели и он резко отпустил журналиста.

– Сколько?

– Сантиметров пять, – Жаф показал высоту пачки пальцами. Купюрами по 500.

– Давай хотя бы половину, – взмолился главред.

– Шеф, вы меня удивляете! Там такая награда объявлена за поимку, что за такие суммы со мной никто и разговаривать-то не станет.

– А точно добудешь фото?

– Вы же меня знаете! Когда я вас подводил? Сердце журналиста, – Жаф приложил руку к груди, – бьётся исключительно ради Аскерийских новостей.