Того человека, что убил заключённого, не смог спасти жену, дочь, и убил своего лучшего друга, звали Койлин Дорман. Мне не хочется больше бороться, верить, искать выход. Этот мир — моё наказание. У каждого есть такое место в подсознании, куда мы уходим, пытаясь понять всю правду, оправдать себя, если это возможно. Я здесь, в своём мире, и больше не являюсь человеком. Я принял всё, что должен был. Кем бы я не считал себя при жизни, на самом деле я — монстр, который никогда не умел говорить правду, не умел искренне любить. Потеряв Марту, я в порыве злости сбросил с лестницы подвала своего друга, который приехал навестить меня, ничего не зная о моей жене. Признаюсь, я никогда на самом деле не любил Марту. Всё, что я мог делать, точно на зло, — встречаться с Анной, которая могла утешить моё одиночество. Потеряв так много, я забрал нашу с Мартой дочь, направившись неизвестно куда, быть может, подальше отсюда. Но я был не в состоянии о чём-то думать. Светофор велел стоять вечно спешившим пешеходам. Была ночь. Печаль полностью ослепила меня. Мне было всё равно, куда идти, что со мной будет. Машина, не заметившая несчастного пешехода, который держал за руку дочь, поспешила продолжить свой путь… Позже я очнулся здесь, ничего не помня о прошлом.

Я потерян, бессмыслен. Возможно, всё могло было быть иначе, если бы я мог быть человеком. Кем был я всю эту жизнь? Уже судить ни мне. Никому.

Громкий кашель вырвался из моей груди. Холодная вода начала покидать мои лёгкие. Откашлявшись, я вдохнул прохладный воздух. Осмотревшись по сторонам, я понял, что снова нахожусь в лесу, посреди тьмы и немых деревьев. Мне хотелось на миг потерять свою память, чтобы снова быть никем. Я не мог… отныне я не мог снова стать потерянным путником в мрачном лесу собственных сомнений. Яростный крик печали вырвался из меня. Руками я без устали рвал траву, царапая землю, раскидывая её в разные стороны. Больно… Мне ужасно больно. От этой боли мне уже никогда не удастся избавиться.

С неба на меня посыпались фотографии, на которых была Марта, Сейла… Все мы были такими живыми, такими счастливыми. Боже, что же я натворил? Виноват никто иной, как я сам. Боль растекалась по моим венам. Я слышал голоса дорогих мне людей. Сколько… сколько раз они говорят одно и то же, но я готов их слушать вечно. Вечность… это ужасно больно.

Свеча горела таким спокойным, ровным пламенем. В ней всё было идеально. Ни единой погрешности. Взяв её в руку, я долго смотрел на её красивое, ровное пламя, которое уже не могло согреть меня. Его отблеск сиял в моих глазах, отражаясь таким холодным, неестественным цветом. Набрав в лёгкие немного воздуха, я едва приоткрыл рот, направив слабую струю воздуха на пламя. Свеча с трепетом погасла.