По улицам Сан-Лореила брела одинокая душа, пряча под своим чёрным плащом серебряный револьвер, на котором красиво блестела надпись, давно выгравированная на рукояти. «Неси свет, дитя моё» Незримый светом солнечного диска серого городка, охотник имел право нанести удар по любому существу, лишь усомнившись в нём. Но он помнил, что не все твари заслуживают его смертоносной пули. Его миссия в городе была неоднозначна. Следуя приказам клана Александровски, он в душе противился приказам куратора, хоть и знал, что иначе в клане ему нет места. Его фарфоровое сердце в груди не было научено ни страху, ни радости, ни любви. Зачем кукле чувства, если из него вышел превосходный убийца, не знающий слов пощады? Вот именно, это-то и нужно было клану. Его ноги легко ступали по полночным переулкам городка. Чёрные глаза, не имеющие белка, уверенно смотрели вперёд, в будущее, бросая вызов самым лютым человеческим кошмарам. Нет, человеком он не был, но его жажда в оказании помощи была настолько сильна, что он временами мог почувствовать себя живым. Это чувство наполняло его, а он пользовался этим, предоставляя себе возможность забыть о своей кукольной натуре.

— Данте, подожди меня! Да стой же ты! — пронёсся по городу запыхавшийся крик двенадцатилетнего мальчика, в руках которого был громоздкий медный крест с яркими рубинами, — Я давно шёл за тобой, но ты меня не слышал.

Схватив паренька за руку, Данте подтянул его к себе, схватившись за рукоять своего револьвера, готовясь вот-вот им воспользоваться.

— Что ты делаешь за пределами собора? Ты хоть знаешь, чем всё могло с тобой закончиться? — суровый взгляд упал на мальчика, не скрывая свою суровость и заботу об этом беззащитном существе, — Ты вообще думал, следуя за мной?

— Да отпусти! — слова Данте задели его, заставив юнца почувствовать себя крайне неловко, неразумным ребёнком, в голове у которого — ветер, — Нас учат охотиться, каждый день говоря об одном и том же. Я не могу больше сидеть взаперти, как все они. Столько охотников становятся легендой, а я. Когда придёт мой черёд выйти на охоту, как ты, Данте? Я всегда хотел стать как ты!

Внутри Данте мог бы испытать гордость за то, что ученик клана Александровски пытается стать на него похожим, но сейчас он был крайне раздосадован.

— И чем ты собираешься защищать себя?

Парень не стал долго размышлять и одним движением направил на Данте крест, вытянув его перед собой. Охотник еле сдержал смех, который с силой вырывался наружу.

— Илайши, и чем же крест защитит тебя? Это пустышка, поверь. Ни одна тварь нынче не боится бога, ставя себя на его место.

Огорчение затуманило светлые глаза мальчика.

— Ангел сказал мне, что вера защитит меня. Он обманул? Как он мог солгать, ведь ангелы не должны лгать людям, — голос этот сильно задел Данте, лишив его всякого внимания к окружающему.

— Ты говорил с ангелом? — этот факт очень сильно насторожил охотника, отлично разбираясь во всех хитростях сущностей, пришедших в его мир, — Он назвал тебе своё имя?

— Имя, — тихо произнёс Илайши, точно вспоминая, — Самфериил.

Произнеся это имя, мальчик вдруг выронил из рук крест, звук падения которого разнесся по всему молчаливому городишку. Глаза его почернели, лицо побледнело. Данте не успел опомниться, как перед его ногами лежало бездыханное тело ребёнка, чую душу он так берёг от смерти, но стал бессилен перед его печалью.

Подняв его тело с холодной дороги, Данте крепко прижал его к себе, издав жалостливый крик, который больше был свойственен человеку, нежели кукле. Как ему было это знакомо — потерять самое дорогое в жизни. Мог ли он смириться с тем, что все, кто становился для него родными, погибали? Он пытался смириться, но он всё же был человечен.