Стрелки часов замерли в пространстве, смотря на меня одного в этой плачущей темноте. Время… Его всегда людям не хватает. Говорят о его быстротечности. Быстротечность… Времени некуда спешить, оно идёт ровным, положенным ему чередом, пропуская вперёд вечность. Вечность… Всё просачивается мимо пальцев людей, а они даже этого не замечают. Им никогда не хватает времени. Мысленно жалея себя, виня время, разбивая часы, что каждый из них носит на запястье, люди теряют все возможности даже на то, чтобы увидеть, как сами становятся прожигателями собственного времени, своей жизни. Найти оправдание? Они делают это постоянно, из-за чего все стали похожи друг на друга. Они живут… нет, они сосуществуют, оберегая время, которое сами выбрасывают на ветер. Что бы не потерять рассудок, человек готов пойти на всё, но остаётся ли он человеком?

Город молчал. Его усталые веки взирали на холодные звёзды на чёрном небосклоне. Крыши маленьких домов согнулись от холода. По тротуарам, залитым тусклым светом фонарей, гулял один ветер. Человек бы подумал, что эти улицы, эти дороги и игровые площадки одиноки, но это было не так. Присматриваясь в ночную мглу, можно увидеть души замученных, неприкаянных, что безвольно брели по просторам Сан-Лореила, сами не зная того, что мертвы. Нет покоя в Сан-Лореиле. Его здесь никогда не было. С самых первых дней жизни он был местом боли и отчаяния. Ни один человек здесь не может быть счастлив, ни одна душа не может чувствовать себя свободной. Эти души нашёптывают что-то про себя, точно зовя кого-то в темноте, но навстречу им никто не собирается выходить. Одно лишь молчание взамен на существование. Город не был тюрьмой для всех их, ведь он и сам стал заключённым здесь. Лореил. Душа этого ребёнка плачет по ночам, зовя мать. И так каждую ночь.

Завалившись на кровать с бархатным синим покрывалом, я долго смотрел в пустой потолок с дорогой люстрой в виде многочисленных сосулек. В голове всё трепетали эти два слова. Сердце? Душа? Почему я колеблюсь? Не могу понять, что закрывает мне рот, когда я пытаюсь ответить. Вейн дорога мне. Я с этим не спорю. Закрывая глаза, я вновь и вновь представляю её образ… Такой беззащитный и умиротворённый… А эти глаза сияют так ярко и горячо, что вполне могут заменить мне солнце, об которое я не смогу обжечься. Так что же важней для меня? Сердце или душа? Одна часть меня, воспитанная ректором, твердит, «Выбери сердце, выбери его», но другая часть, данная мне от рождения, раздирается на части, крича мне в оба уха «Важнее душа. Ты ведь хочешь забрать её. Она особенная и ты это знаешь». Резкий холод подул из открытой форточки, всколыхнув массивные шторы. Я бы и не обратил на это внимание, если бы не шелест, прозвучавший рядом со мной. Поднявшись на ноги, я заметил фотографию, хорошо знакомую мне фотографию, силуэты на которой были стёрты, но я смог понять, кто передо мной. Однако один силуэт, сидящий рядом со мной, меня очень насторожил. Я видел его впервые в жизни.