Вейн уснула на моих руках. Тишина длилась уже очень долго в стенах поместья. Братья осматривали двор Кёллерспота, пытаясь обнаружить невидимого убийцу. Терновника рядом не было, он рос где-то далеко от моего дома, где нет ни солнца, ни малейшего признака жизни. Находиться в Кёллерспоте мне было довольно нелегко. Всё здесь напоминало о моей семье, которую я потерял. Я видел уже этот огонь, он постоянно идёт рядом с нами, с теми, кто бежит от него. Он желает дотронуться до нас, но в итоге мы получаем ожоги, от которых сложно избавиться. Я раньше не знал, откуда у меня ожоги на руках и спине, но воспоминания, эти сложные вещи из прошлого, возвращаясь ко мне, напомнили о том страшном пожаре, из которого, к счастью, мы спаслись. Я не знаю, никто не знает и не знал, кто хотел нас убить, кто поджог два поместья и теперь, довольно недавно, испепели дом Лаограсс, захоронив под пеплом души многих демонов. Этот огонь не простой. Уже тогда я понял это. Это было не просто пламя, пожирающее всё на своём пути, оно было багровым, невероятно жарким и колючим. Терновник. По своим прикосновениям он был точно как терновник. С детства я не помню, чтобы в пределах леса он рос так обильно. Он занимал столько же пространства, сколько и обычная дикая роза. Но сейчас это не просто растение. Я не могу сказать точно, но он явно не обделён душой. Несчастной душой, которая способна на ужасные вещи. Свою печаль и боль эта душа распространила по всему городу, там, где был я. Как я не заметил того, что он уже давно крался к моим окнам в академии? Я не замечал, не обращал внимания, но теперь я не упущу такую необъятную мелочь как наблюдение. Мне есть что защищать. Вейн, белокурая графиня, предмет моих восхищений и любопытства, ты всегда была другой, ярко отличалась даже среди таких, как мы. Ты убила Сэма, ангела, даже не закрыв на миг глаза, даже не дрогнула, не пожалела его. Вы были друзьями, как мы когда-то. Наверное, мы с тобой очень похожи тем, что любое решение тот час же исполняем, даже если оно требует жертв. Я помню, когда ты была ребёнком, ты просила меня читать тебе стихотворения. Я сначала не понимал, почему ты постоянно просишь меня об этом, ведь ты бы могла прочесть их сама. Однако я был удивлён, когда ты сказала мне, что мой голос тебе очень нравится. Тогда я впервые посмотрел на тебя как на нечто особенное. Я же научил играть тебя в шахматы и не потому, что мне не с кем было играть, а лишь по той причине, что мне нравилось быть с тобой вместе. Ты обыгрывала меня, но я не сердился. Тебя было легко обучать чему-то новому. Ты дарила каждый раз мне лучший подарок на свете — свою улыбку. Моё сердце всегда было мертво, но с тобой оно оживало. Когда я хотел, сам того не понимая, навредить тебе, ты обнимала меня, ничего не говоря. Как справиться с этим демоном внутри меня? Я не хочу, чтобы он тебя погубил. Лишь теперь я хочу избавиться от него, чтобы уберечь тебя, но я опоздал, ведь поздно решил стать человеком, поздно осознал, насколько ты мне дорога.

— Я столько всего сделал и что получил? Я не позволю, чтобы вы снова меня обыграли, — сквозь сумрак я услышал чей-то приглушённый, очень слабый голос, который распространялся по всему поместью, — Время меняться ролями.

Вглядываясь в темноту, сквозь которую я почти ничего не видел, я услышал, как братья приближаются к комнате. Совсем скоро они были здесь, доложив о том, что ничего они не смогли найти, даже тела Лео и Рене куда-то пропали. Я должен был сам с этим разобраться, сам понять, что происходит здесь и кто столь яро хочет мести. Аккуратно положив Вейн на кровать, я легко поцеловал её в лоб, пытаясь не разбудить.

— Присмотрите за ней. Следите в оба и ничему не доверяйте.

— Ты куда? — Майкл схватил меня за руку, пытаясь понять цель моего плана, — Сейчас нельзя расходиться. А вдруг что-то произойдёт?

— Я не могу жертвовать вами и, особенно, ею. Уж лучше будьте с ней и охраняйте как можно лучше. И да, считайте это приказом.

Братья переглянулись между собой, ведь ещё никогда я не отдавал им приказом, просто действуя по методам доверия. Я хочу защитить то, что мне особенно дорого. Потерять я это не могу, поэтому всю оставшуюся веру я отдаю братьям, чтобы те оберегали Вейн, даже если со мной что-то случится.

Покинув комнату, я брёл по поместью, следуя за тьмой. Если идти за ней, я смогу найти того, кто убил моих телохранителей, уничтожив его так жестоко, как только это возможно. Но я слышал только собственные шаги, которые эхом разносились в пространстве. В какой-то момент я остановился у одной из дверей, которой, насколько я помню, здесь никогда не было. Положив руку на дверную ручку, я легко повернул её, открыв несуществующую дверь. Запах пыли резко дал о себе знать. Ступив в темноту, я поздно заметил, что дверь тут же закрылась за мной. Этот мрак отличается от обычной ночной черноты. Я словно ощущаю его, точно живое существо, у которого отобрали плоть, оставив лишь духовную оболочку. Я даже рассмотреть толком ничего не смог, только чёрные стены да запылённую мебель, стоявшую здесь уде давно без хозяина. На стенах я заметил фотографии, на которых полностью были стёрты лица. Меня бы это нисколько не смутило, если бы это были не наши фотографии, сделанные в детстве. Здесь были мне все. Детство — невероятное время даже для нас. Позади себя я почувствовал чьё-то присутствие. Медленно обернувшись, я увидел парня, который в упор смотрел на меня, точно исследуя меня и мою реакцию. По своему виду он был очень слабым, едва пригодным для жизни. Его каштановые волосы достигали хилых плеч, а эти светло-серые глаза видели мир как угрозу.

— Я думал, ты сам никогда не придёшь, — раздался его слабый голос, — обычно вместо тебя приходят твои псы. Правда, немного их у тебя осталось.

Последние сказанные им слова явно приносили ему удовольствие.

— Так это ты убил их, — я был готов наброситься на него, но я сдерживал себя, поскольку хотел узнать, что он хотел этим получить.

— Да, это сделал я. Их было не сложно уничтожить. За столько лет с людьми, за столько веков к стремлению стать людьми, они стали такими уязвимыми, слабыми и ни на что не годными. Я решил, если я лишу короля его воинов, то смогу подобраться без каких-либо трудностей.

— Да кто ты?

— Ты настолько вычеркнул меня из памяти, из прошлого, что даже имени моего не можешь вспомнить, — ярость засверкала в его глазах, — Помнишь этот шрам? — он указал на глубокий порез от когтей на левой части его лица, — В тот день ты так легко нанёс его мне, так жестоко по отношению ко мне. Я прятался от тебя, надеясь, что ты не найдёшь, забудешь, но ты твёрдо решил, что меня рядом с вами быть не должно.

Сделав шаг ко мне, он, казалось, закричал от боли, а после исчез где-то рядом с моей душой.