Мне практически каждый день приходится участвовать в дискуссиях, а это такой жанр, в котором даже тот, кто сделан из сахарной ваты, изображает из себя Тарзана. Я неофициальный чемпион страны по дурацким диспутам, мои визги подобны трассирующим пулям.

Неумение извиняться за допущенный перебор, особенно перед женщиной, был, есть и будет главным признаком тяжелой формы моральной шизофрении.

Кроме горстки отчаянных пацанов, у меня растут три дочери, одна краше другой, и есть приятное подозрение, что я подарю миру и четвертую Шарлиз Терон, так что мое жизненное пространство вне дурацких дискуссий устроено так, что я могу быть все время каким угодно дураком, но с детьми остолопом быть не имею права.

Это дочери поставили мне на вид при молчаливом согласии пацанов.

Во время одной из дискуссий на федеральном канале, посвященной будущему нашего славного города, рассуждая о четырех кандидатах на должность, я обо всех сказал в стиле дворовой шкоды, любящей всем показывать средний палец, а поскольку там орали так, что было с минуты пятой не до здравого смысла, я прошелся по визуальному ряду претендентов.

Остроумно, как мне, глупцу, казалось, высказался об их физиономиях. В этом списке, как вы знаете, есть и Людмила Швецова.

Я думаю, что микрофон придумали для того, чтобы Стиви Уандер пел и преображал пространство и чтобы такие идиоты, как я, загаживали пространство звуками.

Сразу после эфира мне позвонила моя Шарлиз Терон и пожурила – не то слово.

Оказывается, у ЛШ благоверный умер молодым, три года назад погиб сын, а в этом ушел единокровный брат.

Был бы жив мой папа, выписал бы мне затрещину, я б не пискнул даже.

Мне, конечно, гореть в аду, но умножать свои грехи я не хочу.

Я приношу извинения Людмиле Ивановне Швецовой. Хочу подчеркнуть: не политику, а женщине.