Выдающийся режиссер Александр Гордон пытался оскорбить ничтожного Фрэнсиса Форда Копполу

Просмотр любого выпуска «Закрытого показа» на «Первом канале» требует от меня такого же напряжения ума, воли и лицевых мускулов, как просмотр в пубертатном возрасте каталогов женского белья.

Но когда к Александру Г. (Гордону) пожаловал выдающийся, без скидок, режиссер Фрэнсис Форд К. (Коппола), до сих пор ведущий себя, как бедовый мальчишка какой, у меня просто челюсть отвалилась. Зачем? Может, ему невнятно объяснили, что такое «Закрытый показ»? Не сказали, что в «Закрытом показе» все, что снято не Гордоном, – дерьмо?

Или ему плевать? Впрочем, и мне вскоре после начала стало плевать: то, что говорил К., было гораздо важнее, чем то, где и кому он это говорил – он говорил это мне.

Что касается Г., то он всегда производил на меня впечатление человека, которого хлебом не корми, а дай поговорить о нравственном перерождении, ввинчивая в рассуждения имя Кьеркегора. И человека, приходящего в негодное расположение духа, как только у кого-нибудь обнаруживается противоположная точка зрения. На этот раз, видимо, памятуя, что Коппола в любимцах у Эрнста, Гордон все же сдерживался.

Но себя не переборешь.

С Копполой обсуждали его новый фильм («Между»), все время намекая, что старик уж не тот. Гордон совершал пешие прогулки по студии, как Ганди, «всех живых жалея», потом останавливался, говорил что-то вроде «то есть ваш рефлексирующий герой не уничтожает, а нейтрализует насилие?» и – ухмылялся.

Гордону уже и без меня давно поставили зачет по сарказму, но тут-то не Литвинова сидела, а исполин, у которого Г. должен автограф брать и, если дадут, обувь чистить. Но не таков мастер на все руки Г. Он ведь и сам режиссер, снял два, что ли, фильма. Я смотрел последний, с Фандерой: там и нравственное перерождение, и киноманская эрудиция, и рефлексия; настоящее дерьмовое экзистенциальное кино.

Может, поэтому г-ну Г. показалось, что знатный старикан утратил умственную живость и свежесть дыхания?

То-то К. расстроится. Бросит, наверное, теперь кино, ничтожество.

 

Я из тех идиотов, что боготворят ТВ!

Для меня «Партийная зона» на «ТВ-6» Москва стала пропуском в высшую лигу; я пришел туда неотразимым антропоморфным чудищем, а теперь могу даже гривуазные шутки отпускать; уж всяко потоньше, чем Бегбедер. Я из тех идиотов, что боготворят ТВ, как Митяев сантименты, мало того, я верю в искупительную силу ТВ, когда там заканчивается «Магазин на диване».

Мы с Лерой Кудрявцевой дали добро на возрождение «Партийной зоны» на канале «МУЗ-ТВ», и кто-нибудь непременно припишет это жадности или, не дай Бог, странным флуктуациям ума.

Ни то, ни другое, а токмо результативная ностальгия и непреоборимое влечение друг к другу расстававшихся в силу грустных (ироды убили «ТВ-6») причин.

Но сейчас другая эпоха, другие звуки, другие журналюги даже, что само по себе, может, и прекрасно, но не тогда, когда ты, смешной, как Сталлоне в «Неудержимых», не пытаешься с этой эпохой говорить на нормальном языке, в котором нет мусора и не отзванивает металл, есть мысль. В нашем динозавровом тандеме Лера Кудрявцева работает Красотой, я – морщинистым, но непрошибаемым Профессионализмом, Арман Давлетьяров, реаниматор, – в белом продюсерском пиджаке и адвокатской мантии, канал «МУЗ-ТВ» же – наш талисман на удачу.

Максима «Партийной зоны»: неважное настроение возможно, но победить его можно! Это музыкальная и многословно-многослойная епитимья.

Я, пентюх с микрофоном, стою посреди молла «Вегас», воскресенье, любуюсь Лерой, я разрешаю вам подойти, полюбуемся вместе, она помашет нам в ответ.

 

Нельзя разбрасываться Ургантом

Человек неисчерпаем. Особенно такой человек, как Константин Эрнст. Но он, похоже, задался целью исчерпать Ваню Урганта, который еще год назад тоже казался самым неисчерпаемым принцем эфира.

Почти каждый вечер Иван Ургант принужден изображать не просто небожительское благополучие, но и небоскребную гордость за эпохальные достижения родного канала.

Остроумный ход – назначить главным рекламным агентом канала главного своего остроумца – на поверку оказался не столь уж остроумным.

Оно конечно, Иван Ургант, даже говорящий о претензии перехваленных братьев Пресняковых («После школы») или признающийся в любви «бесприданнице» Гузеевой, все равно резко контрастирует со всеми прочими телегероями. Но есть подозрение, подсказанное ушами и глазами, что герою из вечера в вечер трындеть о кипучей деятельности родного канала все более и более в тягость. Видно, что шутейное анонсирование всякого чиха на «Первом» вступает в жестокий диссонанс с очевидным желанием быть теле-Довлатовым.

Претензия ведь, кажется, другая была, легко объяснимая с учетом гиперсамолюбий Эрнста и Урганта: в последнем счете предъявить народу зеркало, даже через Земфирову премьеру, даже через бла-бла с Де Ниро; это должно было быть хроникой масскульта без слюней. Но пока дело ограничивается слюнявым нарциссизмом, а тут уж, когда на первый план вырвался запрос на саморекламу, любой будет смотреться индюк индюком, к месту и не к месту рассказывающим, какое высшее кино снял родной канал, какое сильнейшее ток-шоу, бьющее током, спродюсировал, какую убойную трансляцию уготовил, каких гениев-ведущих (Малахов, Нагиев, Настя, блин, Заворотнюк) выпестовал и т. д. и т. п.

В классическом кино красивая героиня, перехватившая по части хамства с пьяных глаз, придя на секунду в себя, сокрушенно выдавила: «Уйду, пока не утратила обаяния».

Ваня Ургант выше всех в РФ по части обаяния, он король, но ведь обаяние – это такая штука… Его подпитывать надо, иначе катастрофа. И вообще, заставлять Урганта из вечера в вечер выступать рекламным агентом проектов канала – это все равно, что айфоном гвозди заколачивать.

Или даже не айфоном, а самим «константином вашероном».

 

Как я благодаря «Взгляду» эволюционировал из обезьяны в человека

Я был влюблен в их голоса, как Басков в свой, я песни пел в предвкушении их эфиров, и когда Любимов улыбался, пространство преображалось; даже кепка Политковского была лекарством от провинциальной безнадеги, а сам АП был пусть ледащим, но настоящим «тафгаем» от журналистики. Мне было тогда не до философии, я до того, как «взглядовцы» вторглись в мою кутаисскую, полную пубертатных эскапад, фрустраций и двухкопеечных глупостей, жизнь, искал и не находил, делать жизнь с кого. (Тогда я самому себе казался самым глубоким из всех сущих вьюношей, грузины не знают несерьезного слова «подросток», грузины сразу нарождаются «вьюношами» и мужами), а мир казался увязшим в глубочайшей трясине. Когда наступал день эфира, я готов был петь гимн «Взгляда» и гимн «Взгляду», если бы такие гимны существовали.

Они смотрелись инопланетно, говорили красиво и лихо, а когда кого-нибудь костерили, казалось, что человеку оставалось подобру удалиться в скит. Они улавливали тщательно замаскированные связи между вещами и событиями и внятно формулировали то, что интуитивно ощущалось, но никем не проговаривалось вслух – из страха.

Они были для тем, кем для девочек и мальчиков нонешних являются Джастин Биберадзе, Леди Гагашвили и Роберт Паттинсониани – с той релевантной разницей, что троица только что названная – дерьмо на дерьме и дерьмом погоняет.

Чем раскрепощеннее были взглядовцы, тем злее пробирала явь. После каждого просмотра я казался себе довольно бесполезным существом, пронафталиненным насквозь. Было такое ощущение, что эти ребята «познали небесное предопределение», а я так, лямку тяну.

Они были сокрушительны и неожиданны, как фильм «Филадельфия», как первый поход в оперу, как реплика «я не виновна, я не безвинна, я просто пытаюсь выжить» болеющей чумой нового времени героини Гора Видала, как винил, как последние секунды нашего с канадцами хоккейного пике тех времен. Они были далеко, мои боги, а моя ничтожная жизнь со мной и во мне, и я начал ее менять, поклявшись, что рухну в огонь вечной кары, если не стану журналистом.

И страна становилась другой под обстрелом их взглядов, их глаз, горевших священным огнем высшей правоты.

Ну, кроме того, что, помимо прочего, эти ребята помогли мне, обезьянке, эволюционировать в человека, даже теперь, много лет спустя, все ведущие на их фоне кажутся наряженными в дырявые тоги и с бутафорскими мечами. Потому что они меняли воздух, а теперь те, кто им наследовал, его портят. Чувство любви к стране теперь никто не лелеет и не холит, теперь холят и лелеют только чувство любви к себе.

 

От очаровашки шнурова все стерпишь

На днях участвовал в выдающейся дискуссии в «Девчатах», способной заставить разум вскипеть одним вынесенным в заголовок вопросом: «За что мы любим плохих парней и как нам с ними сосуществовать?»

Надо отдать должное прохиндейству коллег: залучили меня якобы задуманным разговором о культурологических итогах года. Но, узрев по приезде в гримерке Сергея Шнурова, я уразумел, что надули – те еще мы с ним культурологи. Но тем интереснее стало. Канал федеральный, рискуют же нарваться: скажут нам, двум одиозностям, колкость, а мы влепим им босяческие аргументы защиты собственной низости.

Между тем идол (я не про себя) был чересчур тих и избыточно элегантен: бархатный пиджак, платочек аленький в кармашке. Девчата, кажется, искренне огорчились: где невменяемое поведение, хотя бы полуматерные эскапады, помятость рожи и одежонки? Где это все?! Справедливости ради замечу: помятость физиономии имела место быть, ибо она есть хроническая характеристика благородного шнуровского личика. Он все-таки выудил из своих неиссякаемых запасников утонченную мудрость: «Бархатный пиджак не отменяет члена в моих штанах». Но надежд не оправдал: вел себя степенно, даже ни разу не сплюнул, не лягнул геев. Скукота! Договорился до того, что «музыканты – народ неумный», но сам при этом употребил слово «оммаж», перефразировал Толстого в пикантном ключе: «Все хорошие парни одинаковы, все плохие – разные» (верно, мы с ним небо и земля). Правда, в один момент разошелся: признал, что искушает женщин в строгом соответствии с количеством выпитого, что готов жить хоть с жабой, лишь бы не умничала. Сказал, что иных женщин надо бить, чтоб «очувствовались». Феминистки (в «Девчатах» есть две) проглотили. А что? Шнур был в бархатном пиджаке, бьющим наповал, как кумулятивный снаряд. От такого очаровашки все стерпишь.

 

Павел Воля стал популярнее всех нас: меня, Лазаревой и Шаца!

Весть о том, что Татьяну Лазареву и Михаила Шаца то ли уволили с канала СТС, то ли не продлили им контракт, застала меня в Киеве, где, к слову, и была зачата «оранжевая» революция, и это «к слову» я употребил не случайно, потому что речь пойдет про то, как люди примеряют на себя тогу борца за свободу и за права других людей.

В это время, когда на всех сайтах разных стран комментировалось увольнение вышеозначенных лиц, я был занят странным и, наверное, непонятным для революционеров делом. Я перечитывал ленинградского поэта Александра Кушнера.

Он не выходил на Болотную, не устраивал писательских прогулок по переулкам, фотографируя себя на предмет моментальной публикации в Фейсбуке с рассказом, как его притесняет режим и как ему с трудом удалось собрать малодушных соотечественников, чтобы прогуляться там, где витает дух Пиночета. Послушайте Кушнера: «Я никакого интереса в себе не чувствую давно». Потом я встретил Александра Кушнера там же, в Киеве, и сказал ему, как я люблю его. Разумеется, он отпрянул, но взаимности я не добивался. Я просто ждал того ответа, который последовал. «Не знаю, что сказать, собой я никогда не интересовался».

Лазарева и Шац – я написал бы, что они мои друзья, – но чтобы не рисковать, подозревая, что они не считают меня таковым, оговорюсь: они были моими друзьями. Я их люблю до сих пор. Но иногда нужно не заблуждаться на свой счет, исходя из чтения хороших стихов. Я не знаю деталей расставания с каналом СТС, но догадываюсь, что речь идет просто о низких рейтингах.

Я 25 лет в этом бизнесе. И мне никогда не приходило в голову объяснять свои увольнения происками врагов или, не дай бог, тем, что я идеологически не совпадаю с верховными жрецами. Правда, раньше не было Интернета. А если б даже был – я бы никогда никому не пожаловался, что меня огорошили отставкой. Я всегда это объяснял тем, что перестал быть интересен той части публики, которую обслуживал. Ни одна собака за все эти годы, что я работаю на ТВ, радио и в прессе, кроме меня, не призналась в том, что ее отставили по простой и оскорбительной для отставленного причине – что она перестала быть интересной. Это жизнь, и Болотная здесь ни при чем.

Зрение притупляется, ты думаешь, что ты – жертва режима. Что тебя погнали потому, что ты вышел куда-то проорать в сотовариществе с такими же не знающими куда деть себя людьми, и ты уже Вацлав Гавел. Конечно, трудно признать, и мне тоже было трудно, что поезд ушел. Что Паша Воля из Comedy Club популярнее нас всех: меня, Лазаревой и Шаца. Но если перестать ерничать и перестать изображать из себя Че Гевару, есть только один путь порадоваться за Пашу Волю, правда, с оговорками.

Повторяю, я люблю Мишу и Таню. Просто Болотная площадь и координационный совет оппозиции не имеют ничего общего с тем, что тебя перестали смотреть в Челябинске…

«Мне нравятся чужие «Мерседесы», я, проходя, любуюсь их сверканьем. А то, что в них сидят головорезы – так ведь всегда проблемы с мирозданьем». Знание последней строчки избавило бы супругов от необходимости представлять публике другую причину ухода с канала СТС, нежели та, которую они, рассчитывая на сочувствие четырех либералов Жулебина во главе с Борисом Немцовым, явили миру.

 

Во что превратилось «Достояние Республики»?

В программе «Достояние республики» – сплошные комплименты; превозносимые сверх всякой меры бенефицианты вместо того, чтобы рожу сохранить, с дорогой душой включаются в суесловное славословие насчет себя.

Человек сидит среди превозносящего карнавала, а потом исподволь делается Человечищем, который позволяет его захваливать, а после, судя по лицам, недоумевает, почему именно его слюнявили так недолго.

Наши артисты таковы, что даже разговор о технологии синтеза аммиака переведут на разговор о себе. Выглядит это так: какой-нибудь Добрынин начинает: Анечка, мол, была светлым человечком, но вот у меня был случай… я… я… я…

Если речь о мужчине, совершенно точно это окажется единственным мужчиной на эстраде, если о женщине – самой красивой и голосистой.

Если в этот изысканный разговор вмешивается журналист с робкой репликой, что вот эта пьеса послабее будет, а позднее творчество инерционно, ему пеняют, что он слеп и глух, только что сдохнуть ему не рекомендуют.

У Льва Лещенко, само собой, просодия глубока и полнозвучна, и мужик он что надо (откуда Кире Прошутинской про это знать?), и украшение человеческой расы, и… ЛЛ кивает, а что еще ему остается делать, жанр такой, апокриф, житие святых.

В одной из программ Саша Маршал, дождавшись окончания долгого вопроса о творчестве, то есть неуместного, спросил: «Вы Родину любите?» Ему ответили, что да. «Тогда к чему эта софистика?»

Я тоже Родину люблю с ее достояниями, поэтому замолкаю.

 

Жванецкий не жалеет тех, кто глуп по собственному выбору

Я вижу происхождение такого титана шагреневой мысли, как Михаил Жванецкий, в одесской культурной укорененности, относительно которой угнетает только невозможность внятно о ней доложить: они там воздухом, что ли, особенным дышат? Но когда пишешь такое, сам себя уличаешь в заштампованности сознания, а это при чтении и наблюдении за Жванецким недопустимо.

Для иных «Дежурный по стране» («Россия 1») – как мост через пропасть, им не устоять под этой вербальной розой ветров, не осилить густую метафористику элегантного генетически веселого мудреца, который, пока другие делают умные лица, специально играет на понижение, посылая к черту логику.

Даже его устное слово особой заботы о «недогоняющих» не обнаруживает. На его творческом вечере, где, по обычаю, не было ни единого свободного места, над его: «Теперь врач и пациент смотрят друг на друга с одинаковой надеждой» – я хохотал сначала в одиночестве. В телепередаче он тоже складывает прихотливый пазл из перламутровых слов, парадоксального взгляда на проблемы беременного мира и фирменной ухмылки.

Кажется, причина феноменального успеха МЖ в том, что он жалеет и прощает людей, даже пустившихся во все тяжкие; кроме тех, кто глуп по собственному выбору или добровольно впал в разложение. Таким не понять шедевра: «Ужасно, когда от тебя уходят. Но тут правило одно: твоя от тебя не уйдет. Если ушла, значит, не твоя». Ничего смешного, кстати. А МЖ исключительно смешить не нанимался. Нанятый смешить не скажет: «Время лечит. Но когда вылечит – уйдет время». Если вам нужна концентрация, это вам поможет.

Он легендарен и молод, ему имидж-манипуляции за ненадобностью, есть Тот Самый Портфель – и довольно. Мозг, большое сердце, полное любви, портфель с рукописями и мы, зрители, – кажется, все для счастья у Дежурного по стране есть.

 

Что движет Геннадием Малаховым?

Что движет народным эскулапом Геннадием Петровичем Малаховым? Три резона – и стыдно вам должно быть, если вы этого до сих не уяснили.

Три резона:

1) практический;

2) отчасти практический, отчасти идеалистический;

3) чисто идеалистический.

И я мог бы угрохать кучу времени, ладно бы только своего, на классификацию этих резонов, но я придумал их для красного словца, ибо если и есть резон, то в основе его – любовь к нам, к вам, даже ко мне. Ради нас он может заставить идти дождь вверх или уговорить дождь излечить нас от подагры. Потому что экономического резона там нет никакого.

Однажды я работал с Малаховым в Украине на одном канале. И часто имел возможность наблюдать его в деле. Когда он рекомендует от мигрени козье молоко, да непременно в полнолуние, знайте: это от разумения, что счастье есть соучастие в счастье других.

«Воззри сюда, о друг!» – как будто говорит он нам с малороссийской явной отдачей в нос, и ты ощущаешь себя евойным другом, и хочется сразу, чтоб не разочаровать его, душку, избыть все болячки именно по его рецептам.

Выжить из программы авторитарную Проклову, только что не громогласно высмеивавшую его сермяжность, – уже поступок. Ну и что, что не Сократ? А кто Сократ? Даже очевидно теряющийся в новом жанре мой перламутровый ученик Ургант и тот не…

А Геннадию Петровичу и не нужно быть шибко грамотным. Считайте, он ниспослан нам небесами, чтобы мы, одержимые саморазрушением, возжелали бы стать такими, как он, – кровь с молоком; он – наша ролевая модель, и что с того, что он не знает, что такое аутостатическая дисрегуляция, для этого у нас есть Википедия.

Нам нужен самодеятельный эскулап Малахов, потому что в том, как мы живем, есть несомненный привкус горечи. А он эту горечь польет собственным потом и заговорит.

 

Почему умер прямой эфир?

Прямых эфиров на телевидении теперь не бывает, прямой эфир теперь такая же редкость, как честная футбольная драчка – нынче сплошной карнавал мелюзги, взращенной на суфлерах и подсказках в ухо. Все ведущие и артисты, коли определить их в контекст прямого эфира, становятся похожи на непроснувшегося сурка.

Я однажды в прямом эфире употребил слово «силлогизм», так редакторша, чуть не плача, на следующий день рассказывала, что до конца программы безуспешно пыталась это слово найти в сценарии, но так и не нашла и теперь не знает, накажут ее или нет. Заглянуть в словарь она не догадалась.

Но редактор – ладно. Хуже, что нет наполнителей. Простите – исполнителей. Прямой эфир умер потому еще, что его некем наполнить.

Вот на канале МУЗ-ТВ решили возродить «Партийную зону», еще при царе Горохе украшавшую эфир имбецилами (моя личная боль). Уже тогда-то, во время оно, петь и общаться со зрителями никто не умел. Но по сравнению с днем сегодняшним…

Я готов задним числом просить у тех, прежних, прощения. Сейчас поют вообще единицы, а в интервью несут такую безграмотную фанфаронскую гиль, что даже я не могу исправить ситуацию.

Как сказано в хорошем фильме, им не нужна помощь, чтобы облажаться. Для них, для подавляющего большинства, даже попытка включить микрофон оборачивается сюрпризом. Задаешь младенческого уровня вопрос – и тут же «бледность завладевает лицами их».

…Прямой эфир умер. И я, как вы заметили, не о ТВ, иначе пришлось бы писать, что прямой эфир умер, потому что Большие Начальники боятся, чтобы кто-нибудь что-нибудь не ляпнул про еще Большего Начальника. Такие все стали трусы и перестраховщики.

А писать такое, как вы понимаете, – значит, лишить себя не только прямого эфира.

 

Елена Малышева способна делать порох из огня

Ее нарратив, пугающий своей бодростью, заполняет все жизненное пространство, где случай спорит с закономерностью, и закономерность, если вы не внемлите Ей, возьмет свое: вы случайно (якобы) сдохнете.

Малышевой ни к чему владеть приемами полемики, с ней даже гостивший писатель Арканов не спорил. И потом, о чем спорить? О том, что сердце надо беречь? Ляпнете не то – или вырежут в процессе монтажа, или ЕМ нос задерет высоко, перестанет вам улыбаться.

Меня покорила программа про секс: никакой вычурности, полная демократия, обнаружение связи секса со всем, включая полнолуние, кочевничество, дайвинг, курс евро и тепловой удар, полученный на пляже.

Я аж семь раз и аж в трех странах (Грузия, Украина, Россия) спасал демографию, но я не уверен, и это при моей-то сверхкоммуникабельности, что я могу, сумею, вправе рассуждать об интиме, да еще с таким задором, с крещендо. И вот так же – искрясь – она говорит о раке яичек.

С моим коллегой, пришедшим к ней на интервью, она именно об этом и хотела поговорить, но догадал его черт начать с констатации факта, что о ней пишут чаще, чем о Волочковой; он так хотел приятное ей сделать, расположить: знатный Вы, дескать, ньюсмейкер. И убедился коллега, что ЕМ способна «делать порох изо льда». Она непечатно укорила его в безумии.

Как можно ее, «сберегателя вымирающей нации», сравнить с Этой.?! Это она, ЕМ, открыла, что сексом надо заниматься семь раз в неделю. Тогда не просто устоите под гормональной бурей, но избежите мозжечковой девиации и поймете все фильмы Стэнли Кубрика.

Альцгеймер и Паркинсон на том свете могут наораться до ангинного сипа, но если вы совокупляетесь обильно, вам все нипочем, вы умны, вы парите над землей, вы эффектны и эффективны.

В программе с участием семьи Донцовых ЕМ, беседуя с сыном Дарьи, говорит, без иронии: «А вот когда мама не была великой писательницей…», в это время из зала голос подает сама ДД, на полном серьезе: «Тогда я была самым обычным человеком…»

В это время мой средний сын не выдерживает, поворачивается к экрану и шипит: «Вы обе великие, обе!»

Не поспоришь.

 

Тигран Познеров

Мне не хватает на экране Тиграна Кеосаяна – как именно что телеведущего, и не за то, естественно, что он дольше других держит пучеглазую паузу, и не только потому, что обходится без указующих перстов во время ударных речей, и даже не за то, что, как я, полагает Клинта Иствуда гением. Он нужен на ТВ именно сейчас, в смутные времена. Он не злоречив, но если надо, так саркастичен, что даже Новодворскую способен принудить запунцоветь. Я дюжину раз снимался под его покровом на РЕН ТВ и могу засвидетельствовать: для него дискуссия даже не ничто, она оптимальная среда для него, кровь для акулы. Он не задавака, что средь говорящих голов редчайшая редкость, ему ИНТЕРЕСНО говорить с людьми, а это ведь еще надо уметь делать, спросите у Даны Борисовой.

У него есть теплинка с человечинкой и словарь уровня моего, а такой словарь надо еще освоить, спросите у виджеев готовящегося к умерщвлению канала МTV. Он готов к любому регистру болтологии. Он сурьезен и вместе веселый, даже разговор о ЖКХ, кого хош способный вогнать в сплин, при мне не сделал его несчастным, он лихо и аргументировано «отмстил неразумным хазарам» – двум чинодралам, решившимся на съемку.

Если ты не готов к разговору с ним, то неминуемо попадешь в силки его манеры изящно стравливать, как случилось при мне с депутатом Антоном Беляковым и олигархом, ныне камбоджийским узником Полонским. Походками раннего Мела Гибсона, ждущего бенефиса, они вплыли в студию побалясничать об элите, но ведущий осадил красавцев, прозрачно намекнув, что элита из всех нас – он один. «Белые англосаксы – протестанты» притихли, а после были разбиты соцопросом в прямом эфире.

Он все объяснит про экзистенциальные неувязочки и Максиму Шевченко, и Роману Виктюку, и даже себе самому, всю жизнь отравляющему себя рефлексией и самоедством, природа коего, ясное дело, в перфекционизме, от которого, кажись, у нас отбояриваются все кого ни назови. Ах, оставьте, я даже не друг евойный, мы не бездельничаем с ним и не говорим о духовности, я даже ни разу не говорил ему, что он нравится мне как режиссер. Однажды я написал ему, что мне не хватает его на ТВ. Ответ прилетел через секунду: «А САМОГО ТВ ТЕБЕ НА ТВ ХВАТАЕТ?»

 

Бабкина с оружием

В те времена, когда мы с Гошей Куценко работали клоунами на одном из телеканалов, мы, будучи законченными нигилистами, про все говорили «зер швах» («очень плохо» по-немецки – О.К.). Уже тогда он горел кино и говорил о нем так, как галантерейные барышни говорят о пурпурных горизонтах и серебряных звездах. Прошло много лет, и наконец, Гоша, о котором уже легенды слагают, признался, что не может смотреть фильмы со своим участием. Что избавляет меня от чувства вины, ибо все эти годы я хотел это крикнуть, но боялся изобидеть: «Я тоже, Гоша, я тоже!»

Гошу-то хоть покритиковать можно, а как покритикуешь Надежду Бабкину? Она, и я это знал до программы «Доброго здоровьица!», где об этом днями сказали, настоящий полковник казачьих войск с правом ношения оружия. Она сама-то, коли закипит, сожрет тебя с потрохами, я по себе знаю. На «Славянском базаре» она всыпала мне за «дешевое фанфаронство», а годы спустя, когда обнаружила меня в самолете в подпитии, чуть из него, самолета, не вытолкала. Правда, я к тому времени заматерел и смог за себя постоять. А в ходе названной программы, превратившейся в ее бенефис, все пели ей осанну: Кобзон, Стас Михайлов, ведущие, само собой… Малахов при этом произнес фразу года, а то и тысячелетия: «РОДИТЬСЯ И САМОРЕАЛИЗОВАТЬСЯ В РОССИИ – НАИБОЛЕЕ ПОЧЕТНО, ЧТО МОЖЕТ ЗЕМНОЙ ШАР ДАТЬ ЧЕЛОВЕКУ».

В моих глазах он затмил даже Елену Малышеву, которая пригласила в гости мою давнюю знакомую Дарью Донцову с семьей и, обращаясь к ее сыну, начала так: «А какой была мама, пока не стала выдающимся, великим писателем?» Сын выдал что-то уместно велеречивое, но косноязычное, потом невестка сообщила всему миру, что ее свекровь – дивный наставник и верный друг, внучка сказала, что бабуле можно поверить все тайны, в этот момент мама, свекровь и бабушка говорит: «Да, да, да, я всегда была обыкновенным человеком, даже тогда, когда стала великим писателем».

Студия зааплодировала.

 

Спиридоновой тяжеловесов подавай

С отечественными телезвездами все просто. Это люди, способные лишь отражать свет, но не излучать его.

Дарья Спиридонова на канале «Культура» встречается с теми, кто светом одаривает, и понемножку сама начинает светиться. Сам факт присутствия в кадре, к примеру, Андрея Кончаловского, Константина Райкина или театрального режиссера Валерия Фокина способен перевести разговор в высокий регистр. С ними одной эрудиции мало – с ними нужна изворотливость, и каждый, кто приходит к Спиридоновой в гости, кому угодно готов перемыть кости. Только не себе.

Потому что всяк из них, за вычетом, может быть, Збруева, убежден, что после расставания с ними Дарьей и нами должно овладеть чувство личной утраты. У всех вышеперечисленных «тузов» я брал интервью – моя авторская радиопрограмма называлась «Большие люди». Название программы им нравилось, я лично – нет, но тяжеловесы падки на подобострастие…

Дарья Спиридонова действует иначе, она не льстит. Она перелопачивает досье и безотрывно смотрит на собеседника, смотрит необыденно и не атакует, как я, а одаривает нетривиальными вопросами. Тем только того и надо, они насилу сохраняют спокойствие – и ну оракульствовать! И фильмец я снял вершинный, и Родину я спасу, и на Эверест, если надо, залезу, и духовность в стране возрожу, и ребеночка, если надо, еще одного рожу.

Ведущему-мужчине гости такую бы мудреную философию (а чаще болтовню) посовестились бы нести, а тут Спиридонова в вечернем платье говорит о твоей многознаменательной трактовке Шекспира или Аристотеля, о твоей бунтарской стати (что в эпоху твоего очередного кризиса так кстати) – ты и поплыл.

Я знаю, я был в нее влюблен, когда она на пару с Максимом Галкиным на канале «Россия 1» вела «Танцы со звездами». Но, увы, Спиридоновой сошки с худым реноме неинтересны – ей тяжеловесов подавай.

 

Ударения Познера

Говоря о Познере, невозможно обойтись обыденным тоном. Потому что это наш «Гайд-парк» и наш «компас». Он может быть беспощадным, как бензопила. Он сам по себе синоним доподлинного ведущего, у которого коэффициент художественности речи высок, как небоскреб.

При этом он, в противовес псевдозвездам, не стремится оголтело нафаршировать собой все окружающее пространство. Вынуждает, а это дано только Мастерам, «нырять в себя», чтобы вместе с ним искать ответы на проклятые вопросы.

Обратили внимание, КАК он смотрит, задавая, преимущественно задавакам, вопросы. Задаваки всякий раз имеют потерянный вид, не выдерживая испытания сильнейшим взором и колючими формулировками.

Он – телевизионный Флобер, методичка для журфаков, король королей…

Вот такой у меня вышел елей.

На неделе он в своей программе, пытая какого-то важного чинодрала (простите меня, они для меня все на одно ры…, то есть лицо), ЧЕТЫРЕ раза сказал: «оборОтни в погонах», чем немало поспособствовал помрачению ума моего.

Ну что ж ты, ничтожество, говорю я себе, ловлей блох занимаешься? Даже если он неправильное ударение делает в слове «предвосхитил» или говорит не «крадУчись», а «крАдучись», он все равно для широкой публики божок, мессия с буржуазным прищуром, единодержавно царящий над зрительскими мыслями. Он проходит сквозь наши жизни, освещая путь даже таким моськам, как я.

Но «пока мне рот не забили глиной», пока не прибили, пока не поздно, перечитайте напитанную елеем экспозицию. Там же ясно сказано, что я – из коптящих небо, а он – его, неба, сын. С него и спрос другой.

 

Дорвались до хлебушка. Моего

Для описания нового «универсального» шоу на «Первом канале» вполне подойдут модификаторы вроде «очень», «исключительно» или «довольно».

«Первый» уж как-то нещадно и стремительно топчет «Россию», которая даже шикарный танцевальный конкурс-марафон усилиями до крайности «канцелярских» ведущих превратила в производственную агитку. А на «Первом», даже если речь идет о проекте-кальке, мастерят триллер, в худшем случае избыточный, что всяко лучше, нежели показуха и квелость.

Большинство из опрошенных мною удивлены, какой, оказывается, крепкий артист Сергей Лазарев, как он умеет «сверкнуть глазом и чеканить с раздувающимися ноздрями» и плясать.

Но и момент болезненного восприятия Ларисой Долиной любого намека на критику незамеченным не остался. Не только потому, что это Долина. Но именно потому, что это Долина, можно говорить о неком явлении, или, по-модному, тренде. Я знаю Ларису Александровну с неза… пардон, достаточно давно, и всегда так было, что всяк, кто супротив, для нее – г…, а уж Дробыш для нее давно оппонент, которого она считает нецивилизованным.

Так вот именно это интересно: прежде не было смельчаков открыто выказывать коллегам по шоу-бизнесу неприязнь (кроме вашего покорного слуги), а теперь прям пандемия какая-то, «война миров Z». Серов считает Чумакова зарвавшейся швалью, Садальский – Митю Фомина уродом-гомиком, причем Серова молодые требуют сдать в утиль, а Садальскому МФ рекомендовал пожевать все того же г. Все дружно ненавидят Натали, сделавшую невероятное – реанимировавшую былую славу. Воробьева Лешу после аварии Настя Калманович заподозрила в пиаре; он ответил, что он, конечно, извиняется, но желает, чтоб неверная повесилась. Вездесущая Собчак глумится над Валерией, чей супруг Пригожин называет КС мажорным ничтожеством и грозит стереть в порошок. Юморист Саша Морозов партнеров по проекту «Вышка» характеризует как пауков в банке, а Регину Дубовицкую – злыдней.

Зыбкой грани между эгоцентризмом и коллегиальностью не стало вовсе, все друг друга ненавидят и об этом орут, представая в свете неприглядном. Но… кажется мне, истинном.

Вот уж действительно универсальные, то бишь на все готовые: и люди, и артисты.

 

Как спасти общественное телевидение России

Когда дело касается потрясений, один мой знакомый, не очень удачливый гангстер, восклицает: «Ты выше видел?!» Не знаю, как насчет «выше», но я каждый день вижу Общественное ТВ, и я спрашиваю вас: вы ниже видели?!

Странно не то, что им не хватает денег, странно то, что на ЭТО вообще хоть какие-то деньги дали. Потому что в кадре ведь не деньги, а люди, а с людьми швах (про то, как деньги не спасают, даже когда у тебя громкое имя, но ты не можешь, или не умеешь, или и то и другое вместе, спросите у любого из «Анжи»).

Я очень трепетно отношусь к людям калибра Анатолия Григорьевича Лысенко, потому что отчетливо осознаю, сколь многим мы ему обязаны. За один только «Взгляд» АГЛ надлежит памятник поставить. Но помилуйте, ну какой Андрей Норкин – модератор?! Это благообразный, милейший человек, но ни разу не модератор.

Да и другие ведущие ОТ как будто очень хотят доказать, что жизни нет, а есть только скучная работа. При этом косноязычат до неприличия. Послушайте молодых в «Социальной сети»: лайт-версия редакционных курилок. Или посмотрите рыхлые рассказы о жизни глубинки: здравствуй, Тбилисский ГУ, первый курс журфака.

Замкнутый круг: кто ж на ТАКОЕ пожертвует? А НЕ пожертвуем – такое таким и останется.

С модераторами без нервичности, с паясничающими молодыми хипстерами, с сусальными зарисовками из жизни биг кантри, снятыми кое-как, только потому, что «надо».

Нежно почитаемый г-н Лысенко, даже на канале «Домашний» уже отказались от названий вроде «Звездные вдовы» (хорошо, «черными» их не обозначили). Мышиная возня, «хоум видео». Пригласите Сорокину, что ли, Шаца, меня вместо жеманно экклезиаствующего Сергея Николаевича, который ведет программы так, будто это фэшн-ТВ, а не телевидение про великую Родину мою.

 

Юмор выше пояса

Мне повезло поучаствовать в игре КВН в качестве приглашенной, пардон за нелепое словцо, звезды: я вступил в концессию со сборной Чеченской республики и (поверьте, а после проверьте) справился со своей задачей блистательно, «в ритме чечетки и с прищелком пальцев».

Это просвещенные ребята с высоким коэффициентом молодецкой удали. Трехминутную интермедию мы репетировали неделю, все время внося поправки. В итоге мне пришлось плести нечто несусветное, но, судя по реакции зала, смешное. Выясняется краеугольное: Масляков не отбрасывает слишком большую тень, чтобы все остальные съеживались, но держит курс на юмор не сортирный; не сдает позиций. Дает жовиальный Масляков раза рейтингам, обходясь без множественных упоминаний полового акта и слов «быдляк» и «телки».

У его псевдоконкурентов на съемках хочется заорать: «Да хоть раз откройте шире глаза, а не рот!», а тут – «восторг счастливого попадания». Вот вам образчик моего жовиального юмора с использованием главного приема – «глумления» над звездой. Во время интимного акта со Стасом Михайловым реплику «Стас, ты лучший!» произносят оба. На КВН превращаешься в ребенка, а я люблю, если кто не заметил, такие превращения. Диахрония диахронией, а качественных шуток никто не отменял, и обсценная лексика тут ни при чем.

Все чаще в орбите моих личностных и межличностных, а также просто рабочих отношений появляются люди, которые, пресытившись «Камеди», возвращаются в орбиту же КВН. Соображают: «анально ориентированный юмор» (это не я такой пошлый, так у Довлатова) утомляет. Все-таки разница в масштабах и личностей, и задач дает о себе знать.

Водораздел обозначен четко: этим – гривуазное, масляковским – куртуазное, не переступающее границ приличия. Масляков отбрасывает слишком большую тень, кто-то скукоживается, кто-то съеживается, а кто-то – выпендривается, делая вид, что тени нет или бояться ее не надо.

 

При нашем ТВ-раскладе Лепс – ровня Познеру

На ТВ, сделав из Лепса беспомощного ведущего, по сиволапости превосходящего даже героев «Несносных боссов-2» (но там неплохие актеры хотя бы имитируют сиволапость), в жюри сажая разом Тимати и Кобзона, а «мурашковые» концерт Jamiroquai и докфильм про Бродского показывающие в три пополуночи и в пять утра (смотрел то и другое), достигли недосягаемой вершины абсурда. Добились такой его концентрации, что хоть ложкой ешь.

Горе нам, если на всю страну у нас есть один тот самый полиглот, Дмитрий Петров, который за считанные дни обучает не самых башковитых знаменитостей разным языкам, да и тот делает это на канале «Культура», который смотрят, кроме меня, пусть умных, но два человека: глава канала и министр Мединский.

ТВ – это оселок на состоятельность, это западня для легковерных, и нет никого, кроме меня, кто бы мог без суфлера объяснить это Константину Цзю, который на «Домашнем» пытается быть рубахой-парнем с высоким «ай-кью», но переигрывает, как лузеры из любимого сериала невменяемых «Счастливы вместе».

Но он хотя бы добрый неумеха, а вот когда сверхпрофессиональный Петя Толстой, будучи добрейшим увальнем, имитирует на «Первом» лютость и выходит в середину студии с выражением мордуленции, описываемым словами «я знаю, что мир лежит во зле» и начинает гнать гиль редкостную, лишь бы понравиться там, на верхотуре…

При таком раскладе Лепс ровня Познеру, а Донцова может смело начинать учить телеазам Опру Уинфри. Так же как Коля Усков – замшелого Ларри Кинга.

За каким чертом тонкому лицедею Юрию Стоянову надо вести музыкальную программу, когда на профильных каналах стареют уже и не такие младые да ранние?

Что ни передача, то ужас, просто включите передачу с Ковальчук ли, с… да с кем угодно, с Гордоном, который ну очень хочет казаться инфернальным, – и через считанное количество минут вам надо будет в туалет с последующей проверкой головы.

Нечуткие этически (а как же, занимают чужие места), омерзительные эстетически, катастрофические практически, они правят бал в эту вальпургиеву теленочь, но ночь коротка, а чем заканчивается валтасаров пир, даже жена Паши Воли знает, тоже из этих, телеведущих.

 

«Голос» и «Музыкальный ринг»

«Зато теперь есть «Голос»!» – кричала корпулентная дама из массовки. На канале «Россия» обсуждали музыкальное тиви, его эволюцию, успехи и провалы. Само собой, прежде и трава была зеленее, а сейчас засилье непрофессионалов, это все объясняет.

При этом я совершенно не уверен, что при том ужасе, что я наблюдаю на «Главной сцене» канала «Россия», какая-нибудь беспощадно облизываемая Наргиз не признала бы Пола Маккартни не годным к профессии – при поддакивании Дробыша: развалина, а туда же, прет со своим высоким и тонким голосом да с примитивными песенками, сидел бы дома.

В зале, но на генеральном диване восседало семейство Максимовых – тех самых, что подарили стране, жившей, в том числе под абсурдным лозунгом «У нас секса нет!», который исчерпывающе все объяснил миру про нашу ментальность, – тех самых Максимовых, что подарили стране «Музыкальный ринг». Благодаря этой программе, семья Максимовых вошла в историю и была встречена овацией. Вы помните «Музринг»?

Казалось, в студии все дышали особым воздухом – предгрозовым, и этот воздух в любую минуту был готов взорваться грибом черного электричества. Тогда ведь не было никакой практики общения с артистами, никаких доказательств, что они не тупы (сейчас, забегая вперед, скажу, что большинство из них напрасно не пользуются возможностью промолчать и сойти за умного). Тогда, в баснословные времена, даже Маша Распутина, нонче клинический мизантроп, деликатно доказывала, что тоже является носителем девятиграммовой энергетической субстанции, Николай Фоменко вовсю острил, Розенбаум хамил в ответ, Кинчев наставлял публику в премудростях эзопова языка.

Тогда мы стали узнавать, у кого какой характер, кто легок на подъем, а кто фармазон. Потом случились «Акулы пера», и мы узнали, как в покойной Наталье Медведевой сочетаются эпический эгоцентризм и абсолютная душевная щедрость и до какой степени остроумен Женька Белоусов.

Зато теперь есть «Голос» и много чего еще, и есть всегда косноязычное и, тем более, всегда выпендривающееся жюри, и есть победители – обязательно дородные и порой гомосексуалисты; и есть журналисты, которые не спрашивают, а лижут. Зато картинка какая!

 

Дорогу молодым!

Я очень тепло (даже расплакавшись) попрощался с «ПАРТИЙНОЙ ЗОНОЙ» на МУЗ ТВ, но не распрощался с Арманом Давлетьяровым и не собираюсь занимать на диване позицию «расейский писатель».

Полагаю, вы все слишком заняты, чтобы проявить заинтересованность в такой глупости, как сантименты вашего покорного слуги.

Тем не менее, напоминаю вам, что нынешнее «тиви» – это мусорная свалка исполинских размеров, вероломный серпентарий, и мне самому непросто постигнуть, как в этом людоедском аду удается сохранять лицо гендиректору МУЗ ТВ Арману Д.

Он пытается, по-умному выражаясь, превратить канал в универсальное высказывание о человеческом бытии; чтобы ошалелые недоросли постигали вещий смысл вещей через музыку и тонкий треп.

А, как известно, по части элоквенции нам с Е.Ю. Додолевым нет равных, вот я Давлетьярову искренне огневой болтологией и помогал.

Но 445 уже, пора и честь знать, уступить стежку младым.

Я участвовал – и считаю это участие важнейшим достижением – в двух последних по времени церемониях вручения Премии МУЗ ТВ, которую, свидетельствую, АД превратил в предприятие истинно галактического масштаба.

Мое участие в «Партзоне» и в церемониях требует отдельного описания и вообще малодостижимо, если вы в принципе не согласны с тем, что я превосходный шоумен.

Я помогал Арману не допустить, чтобы наше правое дело превратилось в манную кашу, и намерен помогать ему впредь.

Нет на свете крепостей, которые бы не взяли парни, подобные нам: уверенные, что чрезвычайно тяжкую жизнь могут и должны украшать внезапные и обильные оазисы качественных чтива и музыки.

…Я уже готовлюсь к новой церемонии, и нет никаких сомнений, что она будет настоящим чудом, подавляющим высокомерных, порочных амеб, – если мы объединимся, АД в качестве продюсера и я – в качестве чемпиона мира по элоквенции.

 

Что сегодня на десерт?

Да простит меня интеллектуальный делибаш Е.Ю. Додолев, но я снова о себе, парне, наученном не верить ничему, что слышишь, и верить лишь половине того, что видишь.

Работы столько, что «душу опаляет», новых рож появилось столько, что той самой опаленной душе тревожно, у них нет почтения к могучим старикам (ко мне и к Е.Ю.Д.), так, жидкая имитация для блезиру, а на поверку наши речи и писания с двойными спиралями метафор и аллюзий уже не в чести.

Никто не напишет и не скажет: «Выйдем за унылые пределы бескрылой жизни!»: вычурно. И никто не знает, кто такой Ицхак бен Шломо Лурия Ашкенази.

Отдельно взятое ТВ так и вовсе делирий без начала и без конца.

Е.Ю. Додолев на канале «МОСКВА 24» беседует с людьми, на фоне которых, даже очень стараясь, он выглядит современным предводителем прогрессивной мысли.

Я на РБК веду программу «Что сегодня на ужин?», летучую, но очень результативную пикировку с людьми, которые прописались на верхотуре или были там, и по верхотуре скучают.

Мир кажется ледяной пустыней, и мы с ЕЮД сделали ставку на том, что мы любим людей; ЕЮД любит А. Семенович, а я – ейную наперсницу А. Гребенкину.

Извините за эти трюизмы, граничащие с ходульностями, но я просто самым охальным образом хотел похвалить и ЕЮД, и себя.

От вас я-то наверняка не дождусь похвал – ну так и идите к черту; если не буду хвалить хороших – превращусь в такого, как вы.

Я благодарен Глебу Шагуну, Николаю Миловскому, Мише Романовскому («Бертолуччи»), Анне Жогиной («Бигелоу»), Тамаре Ивановой («Кембридж»), Ольге Нахаловой («Бодигардиха») и, конечно, Косте Оганезову с его улыбкой пресыщенного бонвивана; всем операторам, начиная с Саши («Краснодарский вор»).

Ребята, благодаря вам понимаешь, что одно из течений каббалы на тот счет, что мир возник в результате катастрофы, последовавшей за неудачной попыткой творения, – это течение «течет» не туда.

 

Шепелев, папа, Платон и Мефистофель

Сейчас не до красивых цитат, а жаль, они у меня завсегда наготове, на момент усталости духа, сейчас именно такой, и я кое-какие классические слова вспомнил, но отложил на потом.

Отец Жанны Фриске, царствие моей подруге небесное, Владимир Борисович, обвиняемый несостоявшимся зятем Д. Шепелевым в угрозе убийством, говорит, едва сдерживая слезы, что из-за ДШ его дочь Наташа лишилась ребенка: выкидыш.

За считанные месяцы история неземной любви, которую я первый, как какой-нибудь Бодрийяр, преподносил как божественную кульминацию лиризма, обернулась беспримерной грязью, крахом всех людских ценностей.

Нет нужды говорить, что Шепелев пришел на встречу к отцу Жанны, вооруженный подслушивающей аппаратурой, зато теперь мы выяснили, кто тут, кроме Обамы, самый злокозненный жох.

Как из любящего папы и обожающего дедушки Владимир Борисович стал аутсайдером и кровожадной сволочью – по версии слишком ухоженного телеведущего, который не дает семье видеться с Платоном?

Тот же самый Бодрийяр писал об утешительном возвращении к детскому неведению, и в этом смысле Платоше, сыну Жанны и Димы и внуку Владимира Борисовича, можно только позавидовать: он еще не знает, что мир полон дерьма, что насилие среди людишек стало единственным способом коммуникации, что «усталость духа» разлита в пространстве.

Я обратил внимание, что Шепелев тыкает отцу Жанны; не мне, конечно, учить рафинированнейше-го из ведущих условностям этикета, но лично я, по сравнению с Шепелевым пещерный паренек, даже к иным своим ровесникам на «Вы».

Его обвиняют в том, что он спекулировал на болезни Жанны и тратил ее сбережения; трудно предположить, что после таких обвинений Шепелев помирится с Владимиром Борисовичем.

Лично мне ДШ никогда не казался типом, «по пути к славе потерявшим половину своей личности», но то, как и какое он интервью дал по поводу происходящего, никак не способствует хорошим мыслям о нем. Он на плазме в студии Прямого эфира с Борей Корчевниковым в маечке с огромным вырезом, аккуратно, тыща-раз-продуманно НЕбрит, говорит такими газетными оборотами, что ждешь, когда он начнет декламировать Шекспира: «Зову я Смерть: Мне видеть невтерпеж Достоинство, что просит подаянья»…

Как писал Андрей Белый о Достоевском: «Неимоверная сложность его – наполовину поддельная бездна».

Там нет ни слова про то, почему Платона не могут видеть дедушка и бабушка.

Дедушка передал мне суть разговора с ДШ.

Мы, говорит, хотим видеть внука хотя бы раз в неделю; Шепелев ответил: ЭТО МНОГО.

Он хочет, чтобы раз в месяц и в присутствии ЕГО людей.

Это драма не где-нибудь в захолустье происходит, эта трагедия эпических пропорций происходит в каждом телевизоре, в каждой газете.

Выясняется, что у нас у всех крайне эластичные представления о морали, нам только наша кажется праведной, на чужую нам начхать, вот еще, пошли вы со своей правдой.

А Жанны нет.

Остались люди, которых она любила больше всего на свете и которых раздирают мефистофельские страсти.

И посреди всей этой непроглядной тоски – уверенный в себе модный телеведущий, обезумевшие от горя родители, которые не видят одного внука и уже лишились другого.

И Платон.

 

А где же веселые ребята?

На днях я участвовал в программе телеканала «России» о нашем мирке шоу-бизнеса, который уже давно покрылся плесенью. Кратко – Дима Шепелев пришел на встречу с несостоявшимся тестем, отцом Жанны Фриске, увешенным «жучками».

Вопросы отец задавал самые разные: куда делись деньги, почему мы видим внука только один раз в неделю, почему ты так жесток?..

Шепелев тыкает пожилому человеку, мол, как хочу, так и будет. И в итоге постаревший до времени отец Жанны потянулся к нему руками и произнес фразу: «Я убью тебя, у меня жена умирает, проблемы у дочери».

И в итоге Дима достает там же микрофончик, показывает папе. Всенародный любимец говорит:

«А вот теперь тебе…» И произносит фразу, которую желает услышать вторая сторона, он не понимает, что и его, Шепелева, записывают.

Это рассказ – чтобы вы понимали, что такое шоу-бизнес. И что сейчас вокруг «Матч ТВ» происходит, где люди бьются за близость к телу и жирные куски.

Судя по презентации канала, которую я прочел, жизнь спортивная станет гораздо живописнее. Ток-шоу будут вести антиподы – Губерниев и Уткин. Антиподы должны предъявлять друг другу программы, построенные на очень мало кому доступном умении четко излагать позицию. Но у любителя биатлона есть умение – кричать. А второй интеллектуал, он возвышается, как Боб Дилан в Кутаиси. Или как я.

В общем, после того, как он дал добро работать на канале, ему попытались найти ровню. Вася – ехидный интеллектуал. Что ему может противопоставить любитель биатлона – крик? Вася умеет говорить, излагать, а не брать свое трубой.

Ток-шоу это, как я понимаю, центр мироздания для продюсеров «Матч ТВ». В числе нанятых туда ведущих слишком много интеллигентных людей для того ТВ, которое хочет Канделаки – веселого и рейтингового.

Есть те, кто задушит криком. Но есть и те, кто слишком интеллигентен, кого зашибут. Нужны веселые ребята. Не понимаю, почему там нет всеми ненавидимого Бубнова, им не нужны неуживчивые люди. У него есть репутация – он создает проблемы. И потому на «Матч ТВ» сейчас так: повременим, он проблема, вдруг с теми, кого наняли, будут рейтинги. Не будут, скажу я вам, а проблем не создают – вообще никаких – только подлизы. Бубнов не такой.

Он может пойти на компромисс, в эфире программ я видел, что он жмет руки тем, с кем до эфира не сел бы в поле рядом.

Понимаю пацанов, которые пошли к Тине. Семья, дети, деньги. Собрались те, кто мимимишно любит Тину. Кто пал ниц. И кстати, с точки зрения карьеры, правильно сделал. Ребята полюбили друг друга предавать. И Тина здесь как мать всех драконов.

Если это будет веселое ТВ, где же веселые ребята? Где же Гамула? Где антиподы – интеллигентный Талалаев и дерзкий Мостовой? Должен быть припухший после футбольного времяпрепровождения Панов, который старается говорить не канцеляризмами, но получается это у него не так классно, как у Бухарова – соответствовать своей фамилии в вип-зале аэропорта «Пулково». Если вы взяли курс на веселое ТВ, позовите и меня. У вас должны быть, кроме Уткина, такие же крутые, говорящие быстро, без суфлера, хорошей русской речью, парни.

Если бы Вася не дал добро, кто бы вел словесные единоборства без бумажки? Канделаки хочет живое американизированное ТВ. Но нужны крутые ребята, которые настолько умны, чтобы, будучи умными, все равно ночь будут репетировать реплики.

Нужен свой парень, который по ту сторону добра и зла. Должен быть тот парень, который, увидев депутата-сына Жириновского, мог задать простой вопрос, который задает сам себе зритель по ту сторону экрана: «Чего ты полез в футбол, как тебя выбрали в исполком и что ты знаешь о футболе?»

Пока же я вижу, как Тина, регулярно приезжая на футбол, обрастает там связями. А представьте, сколько она встречает подхалимистых людей. А представьте, сколько из них уже получили работу?

 

Тина, это гламурята. Отар Кушанашвили о первых неделях «Матч ТВ»

Василий вальяжно отвечает критикам. И если мы будем строить все дискуссии по принципу «сам дурак», мы руки друг друга, нащупав истину, не пожмем.

Никто никому в этом телемире не обязан, разве что журналисты телеканала должны быть благодарны (я спешу и не могу найти другого слова) за высочайшие зарплаты Тине Канделаки.

А вот зритель никому на этом канале не обязан. То, что я увидел, в первые дни – это говорит о том, что после летней атаки на Тину Василий Златоустович обрел синекуру. Это мне стало ясно после просмотра евойного сюжета с пляжа Копакабана. Я восхищен бюджетом телеканала, который может позвонить себе вот так, сразу, послать человека туда. Или в Америку. Или вот смотрю трансляции по хоккею и футболу, и понимаю, что на стадионе вообще-то три футбольные команды, одна из которых – комментаторская. Вы считаете, что стало лучше?

Конечно, взгляд зрителя поверхностный, это, наверное, и хотел сказать Вася, говоря о том, что у кого-то на попе мозоль. Но обязан ли зритель все трудности «ящика» понимать, потому что ему, «ящику», пофиг на трудности зрителя.

Мне все равно, какие там были буллиты у хоккеистов, что вы заставили ждать зрителей на игре «Спартака». Нормальность? Да вы попробуйте там с Лигой чемпионов договориться, чтобы они буллиты в хоккее переждали!

Почему у нас-то народ должен ждать, если вы не в курсе, что в хоккее бывают даже буллиты?

Но я не об этом. А о некоторых посылах, которые нам пытаются передать устроители канала. Нам говорят, что невозможно же за два месяца запустить канал. Ну так, если невозможно, не беритесь и не берите миллиарды! Вы же взяли миллиарды, а теперь говорите, что тяжело запуститься. Людей для производства контента, для создания продукта (это все не мои фразы, это я просто их привожу), нанимал не я.

Я стараюсь смотреть канал как можно чаще. Я включаю звук и слышу, как ведущие, выросшие в стране, где был Тургенев, Чехов и Довлатов, говорят канцеляризмами. Они, как я в Грузии, когда знал только «дорогой» и «дорогая» и смотрят, что там в суфлере. Они же у вас там одинаковые. На стиле, с причесочкой, очки желательно модные. И все ничего, пока говорить не начинают. «Посрамили скептиков», «блистали», «на пятак», «огрызнулись» и конечно – гол в раздевалку.

Не надо быть ни на кого похожими, не нужны костюмы из магазина Zara. Это все – 35-я очередь. Мне нужна харизма. Мне могут 100 раз не нравиться Бубнов и Ловчев, но они так ужесточают мысль, так ее оборачивают и так фехтуют, споря, что я липну к экрану. Их ненавидят, но ты понимаешь – люди жизнь прожили, и они свою мысль тебе в башку инъекцией вводят.

Единственный фильм, который мне запомнился – про Леброна Джеймса. Я вижу, как парень выбился в люди, сколько он всего перенес. И в то же время смотрю фильм про Максима Транькова и Татьяну Волосожар. «Будь сильнее», «мы всегда знали, что мы добьемся»… И все в таком духе. И что говорят про американца: «нам нечего было жрать», «кругом была наркота, я давил ногами шприцы»… Наши же научились всему на тусовках у Лены Лениной, где розовые коты. Не надо этому учиться, но журналисты должны задавать вопросы. Не надо быть гламурятами. Будьте журналистами, и тогда вы интересны аудитории.

Почти все спортсмены – они из бедных семей. Им тоже было нечего жрать, они многое преодолели, они жертвуют детством, а потом и здоровьем. А потом они в кадре превращаются в слишком ухоженных пареньков а-ля Димон Билан.

Мне нет дела до вашего внешнего вида, если вы по-русски не умеете. Лариса Черникова не станет никогда Уитни Хьюстон. Никогда Сергею Кривохарченко, помещенному в контекст американизированного контента, не стать шоуменом. Сами знаете, кто научил его быстро-быстро говорить, но неужели Гивиевна не видит, что ему неуютно?

Юра Дудь играет панка (он думает, что для этого всегда достаточно надевать кеды), но хотя бы так – он говорит неплохо, там эмоция и язык несуфлерный. Он выделяется этим даже на фоне Шнура.

А вообще, я завидую. Мне тоже очень нравится осваивать большие деньги. Если там еще что-то осталось, я жду звонка.

 

Не «беги, Лола, беги», а «бей, Лола, бей!»

Лолита, способная инфицировать своим энтузиазмом даже самых снуло-квелых людей, вынуждена распрощаться с ТВ: шоу ее прихлопнули, тиви-начальнички не оценили ее поползновений не дать зрителю «заснуть нравственно» и научить противостоять «уплощению и упрощению разума».

Я бы так сказал: Лолита, моя старинная подруженция, слишком прониклась словами Шуберта, молвившего однажды: «Хороший музыкант, если он всего только хороший музыкант, не может быть хорошим музыкантом».

Лола – повторю очевидные вещи – мировая барышня и первостатейный шоумен. Но миру, где она возродила свою программу, тоже без комплексов, уже не нужна доверительность, этому напичканному плоскими фрустрациями миру нужен молоток – чтоб бить им его по голове. Мир садомазохистов, любящих по телику – спасибо, Тина К.! – зырить бои без правил.

Когда окрест такой концентрат насилия, такой «дистиллят» враждебности, наивно уповать на любовь и нежность, а Лола с летами стала именно такой – любящей, трепетной, внимающей, единственной, кто, кроме Познера и меня, смотрит в глаза, и глаза полны сочувствия, сочувствия.

Сейчас не до бонтона, сейчас даже не «беги, Лола, беги!», а «бей, Лола, бей!»

А лупцевать она уже не хочет и не может.

А к ней приходят телечинодралы и говорят, что им потребен ужас здесь и сейчас, не софт-порно, а такое порно, чтоб с кровавыми ошметками.

И Лола потихоньку трансформируется в атихифоба, ее гнетет унизительная боязнь афронта. Она анальгезией, увы, не наделена, и я этот текст пишу, в том числе для того, чтобы поддержать ее; не хочется, чтобы перестала быть крупнейшим источником жизнелюбия для миллионов людей.

Но слишком многие люди путают эти два понятия – разум и волю, все за редкими изъятиями растеряли по дороге то и другое, у теленачальников только цифры в голове, а то, что порок насилует добродетель, это дело десятое.

В моих глазах Лола будет Номером Раз и впредь, с ней интересно. Даже невоздержанная на язык, она способна из аутсайдера сделать героя и наоборот. Но, повторяю, наоборот – ей уже неинтересно самой.

Но зато у нее остается Песня, а петь она умеет так, что уж эту песнь точно не задушишь, не убьешь; она, песня Лолы, сама кого хочешь, и вознесет, и прибьет.

 

Страдание Малахова, плачущая Варум и две дочери Агутина

«Достопочтенная Анжелика, – сказал я Варум, которая под водительством АНДРЕЯ-НАШЕ ВСЕ-МАЛАХОВА в студии задушевной программы «Сегодня вечером» отмечала, надо же, 25-летие эстрадной деятельности, – дитя добра и света, если вы хотите, чтобы статус Культовой Певуньи стал Ваш, способ жизни, при котором желательно как можно реже появляться на публике, не самая эффективная тактика».

Анжелика Варум, она же Маша, посмотрела на мужа, потом на меня, улыбнулась и тихо сказала: «Ну что ж, значит, не судьба: чаще я не могу».

Я вот что хочу сказать: наши звезды, за редкими изъятиями, способны лишь отражать свет, но не излучать его.

В отличие от Варум и Агутина, обаятельного делибаша.

Она излучает свет, и, даром что озаглавила свой новый альбом «Сумасшедшая», живет тихо, без истерики и обложек, и очевидно относится к тому разряду людей, которые всегда оказываются со своим мнением поперек потока.

Допрежь сказа о ней, два слова о программе и ее ведущем.

«Сегодня вечером» без надрыва и истерики реконструирует очень важный для 80-ых, а впоследствии задвинутый на периферию формат под названием «Смотрите, оказывается, людям можно оставаться людьми».

Сегодня даже мои дети констатируют «тотальный распад духовного вещества», Малахов А.Н. взялся этому мерзейшему процессу противостоять.

Малахов за последние годы, свидетельствую, трансформировался из звезды, отражающей свет, в сверхзвезду, свет излучающую.

Малахов живет в мире, где есть две неразрывные части: карнавал и страдание, – попробуйте пожить в таком мире, где к вечеру стены ходуном ходят.

В этой программе А.Н. Малахов, ясное дело, сверяется с либретто, но обходится без дидактики с указательным пальцем и затрепанных слов.

На экране легенды, в студии иконы, отсюда тональность со стилистикой, свет общей любви, звонкий смех и тихие улыбки.

К Варум приехали Первая Учительница и одноклассники, не откуда-нибудь – из Львова, на перекладных.

В студии показывали фото и видео, Анжелика-Маша узнала всех. ВСЕХ.

И расплакалась, когда некоторые из них вошли в студию.

Все они прибыли транзитом (будь проклята политика!), все они были до известной степени смущены.

У всех – не только у гостей и участников – у ВСЕХ добрые лица.

Как писал Фолкнер в «Осквернителе праха», «сколько людей тебе хорошо улыбаются – столько раз ты человек».

Посмотрите в субботу программу на Первом – и подсчитайте, считать можно и должно хором, всей семьей, хватит считать трупы и дикости, считайте улыбки, улыбаясь при этом.

У Варум и Агутина взрослые дочери, обе умеют видеть красоту жизни в цветах и в каплях дождя, у обеих красивые глаза, обе мечтают о больших семьях и больших, светлых домах.

Варум – это такая сойка-пересмешница, поющая песнь о «густоте бытия», с этой песней не впадешь в разложение, она строить и жить помогает, и понятно, почему АВ наплевать на «формат».

Я люблю неформатную Варум.

 

Тина как Фабио. Кушанашвили о том, как с «Матча» убирают Уткина и Андронова

Я говорил ранее, что нам в оценке канала и Тины Канделаки стоит дождаться января – когда станет понятно, что рейтинги низкие. Вот они, итоги, пришли – слишком много народу нанято, а среди тех, кто переведен за штат, оказались и те, кто не дает рейтинг, а еще и много говорит.

В чем была претензия Тины? В том, что она перезапустит ТВ, что она делает спортивный канал с нуля. Ну это как перезапустить вообще журналистку. Как это вообще возможно?

ТВ – это не костюмы, студия и свет, грим и командировки. Это обаяние и люди, которым есть что сказать и которым это позволено.

Пока я вижу хороших комментаторов, которых поставили быть ведущими и, судя по бегающим глазам, поставили перед ними суфлер размером с «Лужники». Но это же самая минимальная проблема.

А самая главная – чудовищно канцелярский лексикон. Суконные слова. Я думал, что дело ограничиться заголовками: «Ты можешь больше» и что там еще придумали. Тина, надо же проводить планерки и там на это обращать внимание. А сейчас уже рейтинг застыл на графе «вечная мерзлота», теперь спрашивают с самых главных. Набрали уйму людей, которые изначально были лояльны к главным дамам канала, по принципу «он о нас хорошо отзывается и не сопротивляется, когда мы делаем селфи».

Почему убирают Уткина и Андронова? Чтобы показать, что для «нас нет авторитетов». Тина терпела всех до тех пор, пока надеялась на то, что они принесут ей рейтинг. Времена изменились! Потому что рейтинг делает Малахов и его армия.

Тина надеялась, что сами по себе монстры спортивного рока сделают ей рейтинг. Времена изменились, еще раз – не нужна узкая тема о том, в каких условиях рос Антон Шипулин и прочее. Нужно расширять тему, не нужны уже никому голы-очки-секунды, нужна жизнь в кадре, а не суфлер. Страсти и то, что переживает страна.

Нужны люди, которые жизнь прожили. Нужно, чтобы много говорили Гимаев, Ловчев и Бубнов. Если вы не можете найти просто интересных, креативных и живых молодых людей, то позовите тех, кто прожил жизнь и обязательно подожгут вам эфир. Их страна знает!

Нужны профи за кадром. Нету в России других таких шеф-редакторских групп, как у Малахова. Вам может не нравится, что там в прямом эфире могут провести анализ отцовства десятка чуваков из деревни, с которыми переспала гранд-дама, но страна смотрит это, раскрыв рот. Значит, не надо воротить нос от таких историй в спорте, коль хотите рейтинг. Значит, надо дать говорить Уткину и Андронову то, что они думают о футболе, а не ставить Васю на разговор о санках и про камазы.

Где ваша страсть, ребята? Ну, поерничайте. Слушал молодого Романа Мазурова, который комментирует утренние боксерские бои – ну послушайте, там нет канцеляризмов и он рассказывает истории про то, что «14 жена боксера подала на него в суд». Там – люди есть.

Пока вся организация канала выглядит как «давайте быстро-быстро потратим денег». Каждый, кто остался, будет работать в кадре, как футболисты у Капелло – а что скажет Фабио? И команда станет зажатой. Это хуже всего.

Рейтинг? А какой рейтинг? В марте – я прогнозирую следующий кризис в марте – Тиной будет сказано: «Первый этап развития «Матч ТВ» завершен, я заложила основы, все задачи выполнены, и я бы хотела сосредоточиться на новом для себя вызове».

То есть не только не будет оргвыводов. Наоборот – поблагодарят. Это же история Фабио Капелло. Надеюсь, Тине дадут столько же денег.

 

Кто за Андроновым и Дементьевым?

Ко мне на радио приходил Александр Кузмак, который на «Матч ТВ» отвечает за новости. Извините, надо говорить на современный лад. Он возглавляет департамент по производству новостей или как там это сейчас называется. Нельзя же просто сказать, что рулит новостями, нужно обязательно воткнуть существительное-умняшку, чтобы посолиднее должность звучала.

Так вот, я спросил Кузмака о том, почему с канала увольняют тех, кто не настолько гибок, как Дмитрий Губерниев. Собеседник мне сказал, что ответ – в моем же вопросе. Ушедшие не настолько гибки.

Недостаточно быть профессионалом, надобно быть гибким и, соглашательски кивая, не называть чушью чушь, а говорить что-то вроде «это свежо и креативно, умная мысль». Александр похвалил Уткина, и теперь у меня есть сомнения в его будущем на канале. Потому что на канале надобно про Васю молчать. А позволено говорить только мне, современному Урмасу Отту российской журналистики.

Понимаете, проблема в том, что Тине Канделаки только я могу сказать правду, и то по смс. И мне за это ничего не будет. Остальным же я советую вести себя осторожно и говорить про свежесть и креативность на планерках.

Почему Тина уволила Дементьева? Он выбивается из общего ряда. Манерой речи, мыслью. Он думает, прежде чем говорить. Кирилл не говорит очередями. Понимаете, это вообще важная характеристика человека – думать, прежде чем что-то сказать. Да, Кирилл, может быть, не вписывается в образ активного молодого человека, он, как у Довлатова, «неделю ходил унылый и оживал только в бане». Он пострадал за то, что не Антонио Бандерас, за то, что не самец. Ну, недостаточно он брутален, чтобы говорить о брутальном спорте. Он слишком женственный.

Но ему есть, что сказать по теме. Он рот открывает, чтоб мысль сказать. Лучше, конечно же, на спортивном канале быть Иваном Дорном, когда в одном глазу вечеринка, в другом – корпоратив, а между ними на лбу написано – 70 тысяч евро гонорара. Нормальный такой типаж для программы «Культ тура», где про футболистов думают и говорят даже хуже, чем они есть на самом деле.

Как-то я пикировался с Юрой Дудем. Мое мнение было таким: его не убирают с канала только потому, что во время визитов к начальству он подхалим. Юра прислал гневную отповедь: «Не было ни одного случая, чтобы я пал ниц». Мы не оговаривали, что переписка конфиденциальна, и я могу говорить, что мне Юра писал.

Тина же ни при чем. Это правила игры в целом, когда не надо вообще выходить из строя. Надо же, если ты думаешь, как Андронов, молчать. Говори на кухне, переписывайся, но не иди на публику.

Мне кажется, что следующий на выход – это Дудь. Мне кажется, он и его программа на канале – это как я в программе «Парламентский час». Юра позвал в свою программу Дорна, этого неправильно вывернутого по-русски Джастина Тимберлейка, Дорна, который покорял разного рода анархистско-развлекательные Монбланы… И это было настолько странно, как будто Губерниев комментировал теннис в своем привычном голосовом диапазоне. Дорн – это не Шнур, который мнит себя шутом. Шнур умный, он читал Достоевского, Дорн же считает, что Достоевский – это всего лишь рок-группа на Украине.

И когда будут закрывать программу «Культ тура», скажут что-то вроде «мы приветствуем анархизм, но тут он был избыточен».

 

Мимолетная слава, горячечный бред и Борис Корчевников

Я обожаю азартные, напористые, динамичные съемки ровно в той же степени, в какой люблю съемки сентиментальные, например, про то, как человек добровольно опускается в ад или его окунают в ад, про то, как надо правильно оценивать обстоятельства и свое место в них.

…Я только что со съемок на канале «Россия 1», где под водительством поразительно быстро заматеревшего (в лучшем смысле отпугивающего брутальностью слова) Бори Корчевникова лихо делился с людом тревогой на счет интернета, подминающего под себя деток наших и могущего их сожрать.

Мне просто любопытно: я один горестно констатирую, что восприимчивость общества притуплена до предела?

Это при том, что жизнь огромного количества людей измеряется «лайками» и дрейфует в сторону унылого ристалища в жанре «посмотри, как мой песик может ногами» или «вслушайся в ахинею моего дитяти».

Смотрят и вслушиваются, и Боря К. пытался под аккомпанемент ритуальных фраз о, кажется, свихнувшемся времени выяснить, а не сбиты ли критерии, бо интернет закрепляет расхристанность, которая поощряет мимолетную славу, а слава, которая потом испаряется, препятствует настоящему становлению.

Вы простите мне эту гипертрофированную патетику, эту пышную риторику в придачу, но ребенок, до третьих петухов подсчитывающий «лайки», – это ведь грустная картина, нет?

Между тем мой добрый товарищ и, как оказалось, безудержный полемист ведущий Алексей Лысенков затеял спор «до хрипоты не фигуральной, а до настоящего кашля».

Он говорил, что это горячечный бред – отрицать интернет и возбранять его деткам, что я пещерный изверг.

Тогда как я простодушный псевдолютеранин, ратующий за меру во всем.

Дети на то и дети, что они минимально способны к труду и к обороне и максимально способны к развлечениям.

Меня и другие душевные гости студии душевненько убеждали, что ничего страшного нет в том, что дети считают «лайки» и жаждут славы. «Пройдет», говорят.

Но «не таким ли сладкогласием в Эдеме одарен был змий, когда соблазнял праматерь нашу?!»

А если не пройдет, если – читай экспозицию – ребенок именно что «ложно оценит обстоятельства и собственное в них место»?

Я не чертов ригорист, я просто спрашиваю.

В студии было полно в высшей степени привлекательных детей, и было в высшей степени забавно наблюдать, как наш Боря общается с детишками. При них Боря уподобляется мне и сам враз оборачивается ребенком, смеясь, не экономя сил, но не допуская не то что гривуазности, но даже и намека на амикошонство.

Дети, натурально, были самыми разными, но, будучи героями расхристанных роликов, в студии терялись. Что понятно – с учетом наших, профессоров кислых щей и барабанщиков коз отставных, рожах.

Для них интернет суть игрушка, лишь бы, как сказал Виктор Рыбин, он не превратился в самую суть.

Логично, что наши красивые и умные дети любят быть в центре внимания.

Будет еще логичнее, если мы деликатно объясним им, что, если они вдруг не в центре внимания, это не значит, что они перестали быть красивыми и умными, как Боря К. и вся женская банда «Прямого эфира» на «Россия 1».

 

Убийство, любовь и Андрей-наше все-Малахов

Ирину Круг я в первый раз увидел в гримерке Михаила Круга; она была ниже травушки, тише воды, но очень приветливо улыбалась, скромненько сидя в уголочке.

Тогда ее покойный муж и мой товарищ Михаил гремел везде «Владимирским централом», начиненным пусть не полнозвучной, но вполне себе глубокой рапсодией, но любил я его не из-за хита начальников и узников каменных мешков.

Круг вышел на сцену, когда культ романтического, с кричащими перегибами, поведения, не просто не изжил себя, а густопсово расцвел.

Невменяемость приветствовалась, а Михаил Круг вышел обычным парнем – и сразу стал протагонистом.

Это от него я услышал, что в мире больше нет приватности, что мир пустеет, и в этом пустеющем мире, отрицающем приватность, люди доверяют только глазам и голосу.

Интонация имелась в виду; если б строчку «там, где суровыми нитками сшиты край земли небесный приют» спели Баста или Пелагея, Лепс или Гагарина, я б сплюнул в сердцах.

Интонация.

На Первом канале Андрей-Наше Все-Малахов посвятил Ирине Круг целый, отдельный выпуск, и сам же затеял релевантный разговор о том, как сбываются мечты, но сначала даже не о том шла речь, из чего эти мечты сделаны, а о сакральном – «из какого сора растут стихи».

Мне представляется, что об этом надо говорить часто: Ира после того, как убили ее и нашего Мишу, осталась одна и без денег. В доме, в котором теперь не хотелось находиться ни секунды.

Сделаем паузу: представьте себе этот ужас.

Помогли нрав (Ира, простая челябинская девушка, не из тех, кто смотрит на вещи мрачно), сынуля и друзья, первейшие из которых – супруги Цыгановы.

Большинство наших людей приучить к обыкновенной жалости – все равно что лошадь учить считать.

Мы-то с вами знаем, что в мире всегда найдутся люди, которые будут любить нас, и люди, которые захотят вам сделать больно; и часто это одни и те же люди.

Ире пришлось самой это познать.

Она, кстати, петь не собиралась.

Понятно, что Ира Круг не Тина Тернер и даже не Шакира, но верно найденная интонация помогает женщинам, слушающим ее незатейливые пьесы, справиться с лютой печалью утекающей жизни, где есть токмо одна радость – любовь. Она же – смысл, без которого жизнь становится израсходованной житухой.

Она не напирает ни на изящный эротизм, как когдатошняя Ветлицкая, ни на эксплицитную сексуальность, как когдатошняя Салтыкова, – а на интонацию.

Она и Малахову об этом сказала.

Она – та самая девушка из великого фильма «Филадельфия»: «Я не виновна, я не безвинна, я просто хочу выжить».

А Малахов-то, Малахов!

Он, против прежних времен, полон сочувствия, и даже нарратив его дышит сочувствием к герою.

Он понимает: история Иры Круг, на каком бы хронотопе она не зиждилась, линейном или нет, – это история воскрешения, одоления себя и обстоятельств.

И он, как и подобает протагонисту, направляет разговор в правильное русло – туда, где главное – просто жизнь, просто вера, просто надежда.

И, конечно, интонация.

 

Форменные негодяи, сплошное ржание и Лазарев с Джамалой

Я знаю, против пранкеров многие предубеждены; что ж, иной раз, беря кого-нибудь, даже самого мерзкого вельможу, на пушку, они те еще приемчики используют, что есть, то есть.

Бари Алибасов так и прошипел на съемках пикантной – новой – программы «Звонок» на «НТВ»: ребята суть форменные негодяи, все, что они делают, – низко, низко, низко. Аморально.

Деликатно, не обинуясь и без обиняков, замечу, что Бари, да еще в присутствии Отари, говорящий о морали – это Эрдоган, говорящий о совести.

(Кстати, пранкеры, Вован и Лексус, и Эрдогана разыграли, и тот выглядел со всей своей претенциозностью даже не жалко, а паскудно).

А Алибасову передает привет старикан Черчилль: «Конечно, я врун и мошенник. Чего бы я добился, не будь я мошенником и вруном?»

В субботу, до конкурса «ЕВРОВИДЕНИЕ», а именно в 21:30, я на «НТВ», если ничего не сорвется, заступлюсь за пранкеров, за забавников непростых, приносящих дуракам много боли.

В значительной степени Вован и Лексус – порождение эпохи, где нет места приватности, эпохи вуайеризма, эксгибиционизма, густопсового самолюбования и безбрежного вранья. И прочего дерьма, обозначать и далее которое, у меня нет ни времени, ни душевных сил.

Это отвратное время перевертышей, время ежедневного произнесения «снова здорово!», жестоких разочарований – и этому времени нужны, очень нужны «санитары леса», бо с волками жить…

Впрочем, это я сейчас выступаю с песней «Издалека долго течет река Волга», а в субботу, в 21:30, мне придется «дать отчет обстоятельный в очерке сжатом».

«Звонок» на сей раз будет посвящен Евровидению, наши филеры будут звонить жовиальной и сверходаренной украинской певунье Джамале и подбивать Молдову и Грузию (я ни при чем) даровать России высший бал.

Инсайдеры донесли, что содержание обоих звонков – сплошное ржание. Точнее, смех сквозь слезы.

Априори можно сказать, что у пуристов-ригористов эти звонки вызовут апокалиптическое возмущение.

Но закулисье конкурса – такая же загадка, как учение сайентология, и все как миленькие будут смотреть.

С. Лазарева и Джамалу, «устремившихся к новым горизонтам великих испытаний и свершений», стало быть, вы увидите, уже вооруженные сенсационной информацией.

Несколько слов про собственно программу «Звонок», коль скоро я собираюсь с ней дружить.

Михаил Генделев – мастеровитый, гомеопатически дерзкий, гибкий; для ведущего – вершинные референции.

Пранкеры, «санитары», «истребители скверны», – и это очень важно – воспитанны, собранны, вкрадчивы, но непреклонны, дружелюбны.

Продюсера я сразу стал величать «Товарищ Илья», это хваткий, прагматичный человек, «не из тех, кто роняет слезы в пиво».

«Нельзя жить в гармонии с ложью», и если гармонии среди наших осин можно добиться только известным способом «клин клином», я в этой драчке не резонер, но боец.

Суббота, «НТВ», 21:30.

А сразу после – выход Сереги.

 

Младой франт Дмитрий Шепелев

Папу Жанны Фриске Владимира Борисовича считают огнедышащим сумасбродом, а он просто мертвецки опустошен, он хочет видеть своего внука Платона, и то, что он не может этого сделать, с неумолимой последовательностью разрушает его.

А тут еще вы, скуловоротные резонеры, не желающие понять, что в момент, когда перестала дышать их дочь, и он, и Ольга Владимировна как будто перенеслись в потустороннее.

Пока господин Шепелев, проявляющий категорически неуместную принципиальность, не позволит несчастным людям обнять ребенка, путешествие этих людей на край ночи будет вневременным и необратимым.

Боря Корчевников – из тех людей, как и Жанна, в чьей Вселенной должно всегда быть солнечно, а тут такие мордасти-страсти, что страшно за парня.

Он говорит горемычному папе Жанны: берегите себя, но ведь проблема в том, что и самому БК надо наказать делать ровно то же, и себе, и всем нам, вам всем.

Историю с Платоном и деньгами обе стороны довели до потустороннего абсурда.

Но я настаиваю, как настаивал на «России 1», что осел, простите за коннотацию рискованную, тут младой франт.

«Прямой эфир с Б. Корчевниковым» повторит разговоры, что звучали в программе «Звонок» на НТВ, из которых появляется и не отпускает ощущение, что в атмосфере глумления над 64-летним человеком Шепелев цветет, как депутат Яровая, когда несет дичь.

Неудобь сказуемые слова гремели во время записи программы, не обошлось без хамоватых придурков на диванах, очевидно любящих себя по телевизору.

Этот анамнез любого человека обратит в мизантропа.

Оно, конечно, не суди да… но сил нет слушать парадные речи Дмитрия «Байроновича» с продуманной щетиной.

Я даже стратосферному адвокату А.А. Добровинскому отписал: отец родной, скажите подопечному, чтоб меньше лицедействовал, изъясняясь нарочито литературно. Чай, не «Чайку» ставим, а о мертвецкой говорим, о боли несусветной, рвущей душу на мильон кусков кровоточащих.

Отец умоляет Шепелева, только что на колени не встает, тот глядит гордо и сентябрем, с неумолимой последовательностью отстаивая свою одному ему ведомую правоту.

Как подросток, ей-богу, наслушавшийся какого-нибудь Оксиморона («Эй, старичок, сними с головы влагалище!») Не дам – из чистой вредности не дам – увидеться с Платоном – и вся недолга.

Вообще, не заметили, вокруг все больше людей, которых мы знаем лучше, чем нам бы хотелось?

Все проблемы на свете, включая социальные, суть проблемы антропологические, и как бы не случилось так, как думаем мы с сенатором Антоном Беляковым: Платон обречен вырасти в мире, где людей не будет, а будут бесконечные ток-шоу с антропоморфными существами, заплевывающими друг дружку из-за денег, на которые его Светлейшей Маме всегда было наплевать.

…Коллектив «Прямого» надеется на примирение.

 

О допинговых скандалах, или почему потускнел глаз министра спорта

Михаил Генделев, ведущий программы «Звонок» на «НТВ», где я с переменным успехом регулярно выдаю себя за грузинскую версию Черчилля, ни разу, в противоположность мне, не солипсист, респектабельности не изменяет, даром что обладает тонким чувством юмора, перманентно улыбчив и открыт.

Это очень важно, что он не приемлет заборную тональность.

И для дела это хорошо, иначе вы не узрели бы того великолепия, каковое вас ждет в субботу на «НТВ».

История, нафаршированная допингом и осрамившая нас на весь белый свет, – история, полная контекстов, ребус без линейного сюжета, фортепианный этюд, сыгранный инвалидом, разминка перед катастрофой, мелкая моторика крупного жулика.

Да, конечно, можно, утверждаясь в качестве адепта квиетизма, декларировать разнополярность спорта и политики, но я, пардон, не настолько страдаю прогрессирующим слабоумием и не для того стяжал славу чемпиона «тиви» по речевым фигурам высшего пилотажа.

ЕВРОВИДЕНИЕ – простите за аналогию с тем, что еще не отболело, – я помню детально, в красках, только что не в анатомических подробностях.

Но и с суггестией, что «во всем виноват Барак», тоже перегибать не надо; ну, нелепо же.

Теперь, когда после позора, связанного с легкоатлетами, мы ознакомились с анамнезом, судьбы Шараповой, Чичеровой, Поветкина, сочинских триумфаторов нас, конечно, беспокоят, но страшно беспокоит иное: что будет дальше? What, мазафака, next?

Про множественные коннотации – без нудной нотации, но с фирменным блеском – рассуждал Его Сиятельство адвокат А.А. Добровинский. Сейчас спасение нашей, общей, репутации сродни возделыванию земли, каковой процесс есть «тяжелый труд с неочевидным результатом»: может, отмоемся, а может, и нет, я думаю, что нет, и нас не пустят на Олимпиаду. Дошло до того, что, когда где-нибудь побеждают наши, я не ликую, а сразу думаю: а ну как?

Пранкеры Алексей и Владимир сделали три звонка. Разговоры не описуемы. Как сказал бы поздний А. Добровинский, мысли у вас при просмотре разбегутся, как ртуть из разбитого градусника.

Так это заговор или нет? Фамилии называются, но тогда «где посадки»?

Почему потускнел глас министра спорта, которому за бравурность отповедей я прежде отвешивал комплименты, а теперь, видя, как он хоронит «Да!»

под неуверенным отрицанием, испытываю чувство неловкости?

Один из тех чинодралов, кого разыграли Вован и Лексус, говорит: «Оборонительная политика господина Мутко – большая проблема». Вот она, теория вселенского взрыва в действии, и кажется дикостью то, о чем говорит сбежавший в Америку ренегат-квислинг: что допинг запивали алкоголем. Как сказано в одном хорошем фильме, «причина, по которой это может показаться диким, в том, что это действительно дико».

Но я сказал после этих толков, что мы живем в эпоху перевертышей, когда уже веришь в любую конспирологию. И силы остаются только на вышеуказанную тональность. Заборную.

А за этим забором – мы. Самолично забор построившие.

 

99 человек из 100 почувствуют себя хорошо, если Максиму Галкину будет плохо

В свете вашей, прямо скажем, не шибко высокоразумной дискуссии о Максиме Галкине и его новом шоу, часто духоподъемном, но спорадически и впрямь манерном, хочу деликатно заметить, что вы идиоты, не умеющие разглядеть за деревьями суть – «легкое дребезжание человеческого, зажатого в тисках Истории».

Речь ведь не о «динамике общественных умонастроений», а в том, что 99 человек из 100 почувствуют себя хорошо, если Максиму Галкину будет плохо.

Мою натуру вы можете описать разными словами, не исключая матерных, можете обозвать стрекулистом и адептом высокопарного вздора, который я и впрямь обожаю в пику вам, серым, но сейчас я ни разу не альтруист, нисколько не лизоблюд и это не апологетика Максима. Я в сентябре выпускаю собственный боевик, я о себе забочусь, даром, что у нас с Галкиным взаимная симпатия.

Вот Земфира, певица безнадеги, раздражается, когда работает в команде, и я ее понимаю, но что тут сделаешь? Уже сейчас в нашем проекте – вдумайтесь! – задействованы сто двадцать семь человек, я напрямую подчиняюсь пяти «полководцам».

В стране моей все хотят попасть в телевизор, как все разбираются в футболе, но когда нежно почитаемая мною Ангелина Вовк обрушивается на Галкина, как Надежда Мандельштам на советскую власть, я думаю не про обоснованность критики, а про вендетту: Алла П. выжила матрону из «Песни года» (что со стороны, согласен, выглядело архинекрасиво).

При этом сама Вовк совсем недавно на том же, главнейшем, канале вела дневную программу про сладкие советские годы, и я фальшивее и штампованнее мало что видел.

Но на свете есть много непонятного, мой друг Горацио: вот, например, мой любимец Брэд Питт, оказывается, любит группу «ИНТЕРПОЛ», а вы послушайте ее и поймете, почему я хочу всех участников банды кастрировать, Роза Сябитова поет осанну Галкину, потому что снималась в шоу, что же она еще могла сказать, программу назвать дерьмом, а Максима – страхолюдинной бесталанной?

Лоза, ставший дерзким нигилистом, хотя бы последователен: коль назвался груздем… и пусть он самому себе, условно, кажется Стивеном Кингом, на поверку являясь, условно, Гай-Германикой, – он потешный аксакал.

За одну пародию на Елену Малышеву к Галкину надо обращаться «Ваше Сиятельство», а у него таких находок не две и не дюжина.

Не может телепродукт, да еще на первых порах, включать в себя Гайдая и Бунюэля, Отарика и Парфенова, беспримерную эрудицию, высочайший интеллект и баснословное чувство языка на фундаменте безупречного лицедейства; идите к черту, Летучую смотрите.

По Галкину очевидно, что он любит свое дело, и не глазами и руками, а душой, вот почему он, как Купидон на картинах, иногда слеп. Но неравнодушие, трудолюбие и горящие глаза я ставлю выше изолированных промахов.

Не блох надо искать, а радостно изумляться, что он не останавливается.

Я вот – изумляюсь, очень радостно.

Потому что сам такой.

 

Дмитрий Нагиев, скотоподобная публика и затейник Иван Ургант

Я привык к тому, что самые талантливые в нашем колхозе – самые невостребованные.

В только что вышедшем номере журнала ESQUIRE опубликован первостатейный этюд Максима Семеляка про моего любимого Дмитрия Нагиева, мирового парня и безусловного сегодня Номер Раз.

По сравнению с Нагиевым, с его харизмой столетнего дуба, мало кто не покажется воплощенной посредственностью, потрафляющей скотоподобной публике.

У него не отнять харизмы, его несущая конструкция – беспримерное трудолюбие, позволяющая ему не бояться карьерных синусоид, когда наружно, как сейчас у меня, карьера его напоминает триллер о путешествии на край ночи; он и в означенном материале говорит, что, когда имеет дело с проблемами, он не чешет в затылке, не забивается в угол, не бьется в истерике, не чувствует нужды объявлять себя банкротом.

Со стороны карьера ДН кажется близким к идеальному фильму, на всех уровнях выстроенном как столкновение малого и величественного. О Нагиеве можно сказать многое, если не все, глядя на то, как он возится с детьми; очевидно, что это не отставной козы барабанщик, а полнокровная величина с многолюбивым сердцем.

Но я не осанну исполняю, я пишу эти строчки, надеясь, что их прочтет Вячеслав Муругов, продюсер, которого так и хочется «обозвать» медийным магнатом.

Если к Нагиеву я отношусь с беспримесной братской симпатией, то к Муругову – с двойным чувством: восхищения и непонимания.

Мы давно – не коротко, но давно знакомы, мне он кажется славным малым, и я одно время – в эпоху жесточайшей бескормицы – донимал его просьбами, челобитными, мольбами найти мне хоть какой-нибудь проект, хоть какую-нибудь роль.

Но донимал, разумеется, исключительно в шутейном смысле, бо мне претит (может, в этом моя ошибка) валяться в ногах.

Муругов, с его-то «ай-кью», прекрасно все понимает, все видит и слышит, а я претендовал всего-то на жалкие крохи, и не могу сказать, что и сейчас не претендую. Как выразился обаятельный паяц в сериале «Правосудие», «стеснительность – это помеха, а не энергетический напиток».

С Муруговым мы переписывались, за это время он снял пятнадцать тысяч человек, степенью бесталанности способных довести до срыва даже людей с беспримерным, высочайшим порогом толерантности.

Но ведь Муругов, кому СТС обязана превращением в расчудесный аттракцион, вовсе не обязан, скажете вы, думать о «затейливом рельефе моей сакарт-вельской души».

Я тоже в один момент так подумал, подумал, что ничем мне Муругов с его высокобюджетностью и высокорейтинговостью мне не обязан, что я ему мешаю, высасываю энергию – и докучать ему перестал.

Но позвольте мне, ничтожной молекуле, привести дословную муруговскую цитату из упомянутого очерка: «Нагиев единственный в своем амплуа, в России сейчас таких просто нет. С кем его сравнить на Западе? Наверное, Чарли Шин тоже как бы отрицательный герой с хулиганской составляющей, но Дмитрий по счастью, в жизни очень серьезный человек, очень профессиональный».

Вячеслав, ужели я настолько мал, настолько мелок, настолько мизерен, настолько ничтожен, что Вы не видите меня, он не единственный, я и в этом амплуа сверхорганичен, ровня ему, спросите его, он обожает меня и подтвердит мою охальную уверенность.

И Чарли Шин уместен в таком разговоре, как отец Фотий в разговоре о поп-музыке.

И я так понимаю, меня «очень серьезным человеком, очень профессиональным» Вы не видите.

Это как та самая всегдашняя дискуссия, почему Ургант самый востребованный затейник?

А откуда ж другим взяться, если вы только его и показываете?!

Вот еще, возиться с другими, какой-то Отарик вякает…

Так вы рассуждаете, Вячеслав?

Если так, то – ой, я сколько угодно могу быть в собственных глазах живым образцом чуда физической гармонии и неистощимого тонуса, но Вы обо мне даже не вспомните и никуда не позовете.

И останется у меня прежний статус самой недооцененной смешной звездочки страны, как меня однажды в интервью украинской прессе назвал Дима Нагиев.

За которого я очень, очень, очень рад.

 

Борис Корчевников, 20 миллионов рублей и фотосессия в жанре «ню»

Боря Корчевников вырос так, что уже играючи адаптируется к формату трэш-феминистского пеплума, чья экстатичность искупается пластиковыми доспехами в традициях софт-порно.

Корчевников все чаще напоминает мне преклонного ковбоя из восхитительной комедии «Городские пижоны», который осаживает приехавших в рекреацию фраерков из города: «Вы пятьдесят недель вяжете узлы и думаете, что две недели здесь их развяжут. Не выйдет».

У такого рода ток-шоу есть только один выход (Боря, записывай!): оно должно быть выстроено на всех уровнях как столкновение малого и величественного, и чтобы от этих столкновений постоянно образовывалось трение, которое не даст шоу забуксовать.

С другой стороны, учитывая, какие высокотурбулентные гости приходят к Боре, предпосылок к тому, что программа забуксует, покамест нет никаких.

Я все чаще ухожу с бориных съемок с двойным чувством – ужаса и восторга.

Оказывается, эти эмоции могут не просто соседить, но и ладить; до известной степени, конечно.

Зная Борю, могу предположить, что он думает по поводу того, что все чаще к нему на предмет разборок заявляются люди, исповедующие, по Стругацким, «беспардонный гедонизм»: я никто, имени у меня нет, я ничего не хочу делать, но выньте да положьте мне не жалкие крохи, а целый мир.

Евгений Самусенко захотел развестись с Миленой Дейнега, и, как сказали бы смешные психологи, которые повадились ходить к Боре толпами и которые не похожи на людей, которые хотя бы себе могут помочь: «причина лежит в сфере морали».

Этот союз – союз цифровой эры: познакомились в интернете, Евгений, который когда-то начинал с конкурсов красоты, потом занимался антиквариатом, лесом, недвижимостью, да чем он только не занимался, одно время подвизался психологом, вот барышне в этой ипостаси он и понадобился.

Подробностей я не помню, подозреваю, не я один, в общем, Евгений во время личной встречи в девушку влюбился.

Сначала безответно, девушка спервоначалу не понял самусенковской души прекрасный порыв: начать с того, что там разница в возрасте 23 года, вот и сомневалась барышня. (А я так и вообще не верю в такие адюльтеры, они любого идеалиста до суицида доведут).

Но после настойчивых ухаживаний барышня сдалась.

И, со слов Милены, только тогда она вызнала-прознала, что ейный муженек мегабогат.

Вы верите в эту беспримерную наивность, граничащую с густопсовым идеализмом?

Вот и в студии не поверил никто.

Кого ни спроси задним числом, никому нет дела до баснословных условных единиц, дело в принципе, в рифме «любовь-кровь», а вы про какой-то презренный металл, какого вы о нас низкого суждения.

Однако Самусенко требует 20 миллионов рублей, колье и собаку (была в студии).

Про колье – отдельная история, которую надо бы рассказывать под песню Уитни Хьюстон.

Колье Евгений дарил Милене с оговоркой, что это фамильная реликвия и хорошо бы ее передать детям.

А вот тут начинается драма, и этой истории более не подходит золоченая рама.

Когда Самусенко заговорил о детях, Милена взорвалась: «Ну и где они, дети?! Мне уже 34, а детей у меня нет, а я очень хочу детей. Вот убить его мало, про детей он заговорил… Ну и где они, пусть скажет, где?»

Евгений на вопрос, где дети, отвечать гордо отказался, но наконец, снизошел до объяснения, почему резко (или не резко) охладел к красивой жене, без которой «еще вчера» себя не мыслил.

Она, оказывается, увлеклась шоу-бизнесом, а шоу-бизнес высокохудожественному Самусенко претит, он это раз двадцать повторил, в шоу-бизнесе «ничтожные молекулы бороздят бессмысленную Вселенную, в которой нет Бога».

Ей, видите ли, загорелось «плясать, петь, вот всего вот этого лжебомондного дерьма…»

Каждый раз, когда случаются такие коллизии, а случаются они чаще, чем Лана Дэль Рэй фальшивит на концертах, хочется спросить: «Пардон, а где ж вы прежде были? Вы что ж, не знали, что…» и далее согласно конъюнктуре.

А последней каплей стало участие Милены в фотосессии в жанре «ню», в которой она приняла участие, по ее словам, чтобы привлечь внимание к проблеме недостойного отношения к животным. Будучи убежденной вегетарианкой.

В ответ на требование вернуть колье Милена сначала невозмутимо, а после распаляясь, говорит, что шиш вернет, лучше продаст, а деньги спустит на благотворительность.

Боря, уже смирившийся с тем, что такие эфиры вряд ли укрепляют веру в человеческую общность, искусился направлять вакханалию в нужное русло.

Эксцессы эксцессами, ор ором, а вопрос всегда один – в разных вариациях: А был ли мальчик?

А была ли любовь? Способны ли мы на души благородные порывы?

Мы с Борей знаем ответы, участники оргии тоже знают, но я не уверен, что наши ответы совпадают.

К черту колье, даешь детей (если, конечно, такая безобразная дилемма стоит).