Вуди Аллен

Во времена, когда каждый второй режиссеришка-нарцисс сознательно отчуждается от зрителя и снимает такое псевдонародное кино, что кажется, будто он дружен с лизергиновой кислотой, только старичок Вуди Алленишвили способен снять совершенно вулканическое кино про то, что жизнь – дерьмо, а конец один. И снять так, что в жизнь, даже свою нелепую, влюбляешься еще пуще. Я говорю про фильм «Будь что будет». Это не мизантропский «Матч-пойнт» и не усталая «Мечта Кассандры». Это ровня гениальному «Разбирая Гарри». Там навалом безумия. Но главное – это мысль. Все имеют право на счастье. Даже говнюки. Даже депутаты. И, может быть, даже Путин и певица Агурбаш.

 

Код доступа «Кейптаун»

Я очень люблю актера Дэнзела Вашингтона. У него очень сдержанная, не эмоциональная манера игры. Я посмотрел фильм «Код доступа «Кейптаун», и там задействован молодой актер Райан Рейнольдс, который навсегда останется в истории как бывший муж Скарлетт Йоханссон. Типичный подтянутый, поджарый, натужно крепкий американский парень.

Дэнзелу Вашингтону не впервой играть в паре с молодыми актерами. Я не знаю, учатся ли они чему-нибудь у него, в первый раз я видел с ним Итана Хоука в фильме «Тренировочный день». Но сейчас речь не о том.

В фильме «Код доступа «Кейптаун» рассказано про то, что ЦРУ – насквозь фальшивая, лицемерная, продажная организация. Я посмотрел фильм, похлопал, и подумал: кто у нас бы снял фильм на такую тему?

Нет, не понимайте меня буквально: не на тему ЦРУ – на эту тему все снимут. А вот кто бы выступил с таким программным заявлением на тему наших органов власти?

Ну, поскольку я прогосударственник, можете не стесняться и, выдвигая свои варианты, даже громко их прокричать.

Я знаю ответ, это слово из пяти букв. НИКТО.

 

У всех этих людей одна проблема

Я взял коллекцию фильмов Марлона Брандо. Очень тяжело это смотреть. Марлон Брандо – имя не обманное. Прикоснуться к нему и умереть, как увидеть Париж и сдохнуть, – практически равнозначные вещи для любого актера, кому это имя ни назови. Это огромная мифология, это действительно выдающаяся роль в «Крестном отце».

Я говорю сейчас про другое. Видно по фильму «Апокалписис сегодня», включенному в эту серию, что он играет уже через «не хочу». Видно, что человек свихнулся на склоне лет, это было понятно потом из мемуаров Фрэнсиса Форда Копполы, которого дружески похлопал по плечу выдающийся режиссер Александр Гордон. Понятно, что Марлон Брандо при всем сказанном был, есть и будет знаковая фигура.

Но вот, например, фильм «Молодые львы», поставленный по Ирвину Шоу – черно-белое кино длиной в четыре часа. Марлон Брандо играет нацистского офицера, к концу войны разочаровавшегося в идеалах и расстрелянного аккурат за секунду до того, как он понял, что бился за ложные истины. Смотреть на его игру – ну, может быть, это нужно киноведам – но мне смотреть этот фильм было очень тяжело, а у меня к просмотру готово еще 28 его фильмов.

Из журнала «Стар Хит», где я веду модную рубрику, прислали фото Оксаны Акиньшиной. Каждый понедельник я даю там маленькие характеристики не нарядам даже (там наряду с моим мнением публикуется мнение критика – какой-нибудь Эвелины Хромченко. У нас в стране кто хуже всех выглядит, непременно рекомендует немедленно взяться за здоровый образ жизни и начать шикарно одеваться). Я комментирую не одежду, хотя приятно видеть хорошо одевающихся женщин, я комментирую то, какой образ несет в себе человек.

Я взял коллекцию фильмов пока еще маленькой, но уже оскароносной актрисы Кейт Бланшетт. Я остановил фильм и подумал, что же мне все это напоминает, начал рыться в памяти и нашел – фильм «Сестры», светлой памяти Сергея Бодрова младшего. Кем была Оксана Акиньшина? Она была неразгаданной, с поволокой в глазах, угловатым сначала подростком, потом вымахала в прекрасного лебедя, в стройную красотку. Недосягаемой барышней, о которой хочется, независимо от возраста, говорить «леди».

Кем стала Акиньшина, которая начинала как женщина-загадка? Начиная с ее романа со Шнуровым, с ее 35 замужествами и какими-то непонятными историями. Кто она теперь?

Про Кейт Бланшетт, сыгравшую императрицу Елизавету, до сих пор никто не знает подробностей ее частной жизни. Кейт Бланшетт – рыжеволосая бестия, не самое красивое лицо, мягко выражаясь. Оксана Акиньшина в оригинале красивее, чем Кейт Бланшетт, но что-то неуловимое их роднило (тогда, а не сейчас).

А теперь окиньте взором весь текст – я думаю, у всех этих людей одна проблема: они не то читают, не то слушают и не развиваются.

 

Шарлиз Терон меня разочаровывает

В фильме «Бедная богатая девочка» девушка, которая свела меня с ума, Шарлиз Терон вступает в половую связь с инвалидом. Она весь фильм пытается вернуть себе расположение школьной любви, возвращается в маленький городок, будучи литературным негром в каком-то нью-йоркском издательстве. И, вернувшись в город, нечаянно, а на самом деле с коварным замыслом, портит жизнь каждому, с кем встречается.

Ее невостребованность, какой она себе ее представляет, испортила ее характер до основания. Она приезжает в город, смеется над провинциальностью, над пошлостью мещан, над их неголливудскими улыбками, над их душевностью во время общения, а не этим столичным «ну как дела? Я пошел дальше».

Я смотрел в «Бедной богатой девочке» на Шарлиз Терон и не понимал, что случилось с моими вкусами или с самой Шарлиз Терон, что не позволяет мне теперь желать с ней спать? Секс с инвалидом? Нет, там эта сцена, в общем и целом безобразная, дается для того, чтобы оттенить проблему одиночества злой героини Шарлиз Терон. Она маленькая девочка, не повзрослевшая, бла-бла-бла, у нее не лед, а горячее сердце. Это история про шлюху с золотым сердцем, такие истории я слышал миллион раз.

Я понял, что случилось. В этом году вышли три картины с участием Шарлиз Терон, и, зная, что она безгранично красивая женщина, хочется уже какого-то сердечного отношения к ролям. По названию фильма «Бедная богатая девочка», по игре слов, можно определить, что есть диссонанс между содержимым портмоне и тем, как ты живешь. Но это я и без того знал.

Она слишком большого уровня артистка, чтобы так меня разочаровывать. Какая-то по-настоящему бедная, и уже совсем не важно, богатая ли девочка.

Второй фильм – «Значит, война». Вы, наверное, посмотрели его на большом экране. Я его смотрел из-за актера по имени Том Харди – парня совсем не голливудской внешности, который стал одним из моих любимцев.

Этот фильм сойдет для жителей спальных районов – я это говорю сейчас без намека на пренебрежение, я просто думаю, что если человек не привередлив, ему этот фильм понравится.

Там много драк, два бойца бьются за расположение одной леди. Но дело не в этом. В «Значит, война» главную женскую роль играет Риз Уизерспун, она считается одной из самых талантливых американских актрис.

Представить себе, что за такую женщину, как Риз Уизерспун, два напористых пацана, обаятельных донельзя, ведут бой не на жизнь, а на смерть – во-первых, это меня унижает, во-вторых, это меня смешит.

 

Установка – не проигрывать

Теннис похож на покер: нужно думать и блефовать. Я, к сожалению, не могу приписать себе авторство этого тонкого замечания, но действительно, когда я упивался игрой Марата Сафина, а настоящий товарищ упивается игрой настоящего товарища, даже когда товарищ проигрывает (а в последние годы у Марата Сафина не очень ладилось с теннисом, как и со всем остальным, но он всегда был исполнен силы и бодрости), когда я наблюдаю его игру, успешную и не очень, я понимаю, что теннис действительно похож на покер. Нужно думать и блефовать.

Нужно заманить в силки соперника, подманить его, подозвать под дудочку к капкану, в который он должен угодить. Но ведь это просто только на словах, потому что напротив тебя сильный соперник.

Авторство этих слов принадлежит выдающемуся Набокову, а Набоков ничего не сказал про журналистику. А что тогда журналистика? Если исходить из подобных размышлений. Ведь журналистике не научишься по учебникам. Все считают, что если вести себя энергично и нахально (и даже более нахально, чем энергично), брызгать слюной, то это и есть высокотурбулентное понятие армаггедонской профессии журналистика.

Я, честно говоря, формулировку так и не составил, а думая над тем, что такое каждая отдельно взятая профессия, вспомнил, что в выходные на канале «Культура» показывали бенефис актрисы Маргариты Тереховой.

Актриса Маргарита Терехова молодому поколению должна быть знакома, потому что фильмы с ее участием (а их в ее фильмографии очень немного, она актриса изысканная, редкая и меткая) они должны были видеть. Если не «Дневной поезд» – это картина эстетская, то уж «Собаку на сене» видели все.

Маргарита Терехова – актриса, в которую мы все влюблялись безрассудно с первой секунды ее появления на экране. Если вы помните фильм «Собака на сене», то это та самая барышня, которая манипулировала юношей, которого играл мой старый знакомец Михаил Боярский. А если кто не видел «Собаку на сене», то все знают сагу про мушкетеров. Та самая коварная Миледи – это и есть Маргарита Терехова. Та самая подчеркнуто не советская, не похожая на всех актриса.

Столько лет прошло, я уже познакомился с дочерью Маргариты Тереховой Аней, я брал у нее интервью года три назад. Она, конечно, похожа на маму, но не очень.

Я не преминул заметить, что ее мама была для меня причиной влажных снов, которые никогда не будут смыты дождями – если цитировать Бродского. И Аня, рассмеявшись, сказала, что она и сейчас вполне может сгодиться для роли эротической модели.

У Маргариты Тереховой не сложилась личная жизнь. Аню она родила, шла по жизни, выбирая роли, отвергала их. Но если человек снялся не более чем в десяти картинах за всю историю, а ей больше 60 лет, и у нее нет каких-то регалий, но есть страна, влюбленная в нее – что такое тогда актерское мастерство? Это не игра в покер, это не журналистика, это рефлексия, самоедство. Это поедом себя ешь, звонков нет, ты не хочешь играть проходные роли, отказываешься от всего, ходишь под конвоем своего омерзительного нрава. Этот омерзительный нрав, который взял тебя в наручники, не позволяет тебе играть в сериалах.

На канале «Культура» не Маргарита уже, а Маргарита Борисовна Терехова появляется, ослепительная, подтянутая и по-прежнему с ума сводящая. Недавно я размышлял о том, как благородно состарился Ричард Гир, а теперь я вижу актрису, прожившую большую жизнь и сохранившую в себе свойство радоваться жизни, как подросток, и судя по ее выступлению, она только начинает жить в этих больших летах.

Когда этим летом на меня обрушились одна профессиональная беда за другой, я нуждался в подпитке, и вот она, подпитка. Когда ты думаешь о себе, что ты самый разнесчастный человек, достойный сочувствия, ты вдруг видишь перед собой женщину, несущую в себе такую энергию, такое жизнелюбие и такую уверенность, что тебе становится неловко за то, что ты своим нытьем измучил всех окружающих.

На вопрос из зала, сформулированный так «Я ненавижу проигрывать, а проигрывать приходилось часто. А вы?», Маргарита Терехова ответила: «Не знаю, я не проигрывала». У нее установка – не проигрывать, даже если кто-то вырвался вперед, по служебной лестнице прокарабкался ближе к Эвересту.

Она никого не расталкивала локтями и сохранила вот это местоимение «я», воспарила над безликим местоимением «мы» и явила миру то, как можно сохранить красоту. Красоту мысли и красоту, что немаловажно, как таковую. И в нее по-прежнему влюбляешься безоглядно. Браво!

 

Лучший актер года

Для того чтобы напомнить самим себе, что мы люди, мы имеем дело (а некоторые из нас даже дружат – например, я) с высоким искусством. Я представить себе не мог, что любимый мною за исполнение роли Шерлока Холмса в модернизированном варианте, хулиганском, античопорном, с опровержением всех канонов классического кино, «Шерлока Холмса», Бенедикт Камбербэтч – настолько большой актер, что когда говоришь про него «большой актер», имеешь в виду не только Шерлока Холмса, который нас молниеносно влюбил в себя и положил на лопатки, и не только «Шпион, выйди вон», где он в роли совершенно другого толка изумил нас, но в первую очередь теперь (я делюсь впечатлениями сразу после просмотра) его участие в фильме «Третья звезда».

Что это особенный фильм, говорить не приходится, потому что рассказываю я об этом в пятницу, когда нам нужно было только продержаться до вечера, а потом каким-нибудь образом так организовать пространство, чтобы полезное сочетать с приятным.

Я посмотрел «Третью звезду», у вас есть время, чтобы этот фильм найти. У вас же, в отличие от меня, староверца, пещерного ублюдка, человека, совершенно не дружащего с новациями, не такой контакт, как у меня, с высоким искусством, но есть контакт с технологиями: вы можете найти этот фильм в интернете.

Если вы не заплачете во время просмотра фильма «Третья звезда», значит, вы чернильная душа, канцелярская крыса, человек зашоренный, лишенный тонкой организации (она вовсе не обязательно должна быть такой тонкой, какой наделен я).

Камбербэтч играет парня, обреченного умереть, он болеет раком, и фильм начинается с заявления: «Мне 30, и это мой последний день рождения». Снят фильм неизвестным режиссером (я не кинокритик, и это мне совершенно не важно), важен сюжет.

Три друга, знающих его с детства, съезжаются к нему, в родительский дом, где не говорят об этом вслух, но все знают, что это прощальный вечер. Понятно, что это невозможно смотреть. А смотреть надо.

Его сестра, его родители, которые с трудом сдерживая слезы, изображают жизнерадостность, исповедальная интонация режиссера: он не перегибает палку, он не педалирует тему скорейшего летального исхода.

Этот фильм очень тонко говорит о том, что жизненными соками человек питается только в кругу своей семьи. И вот этот прощальный вечер с моим любимым теперь уже артистом в главной роли, эти паузы, когда он вспоминает, кого обидел, это подведение итогов – это фильм на грани фола, когда ты все ждешь, что герои начнут говорить пошлыми заученными фразами, когда вдруг станет необходимо показать, как герой бьется в судорогах и кричит «Я так ничего и не успел».

Он говорит это, но говорит без надрыва, без истерики, без паники, говорит голосом не парня, но мужа, который понимает, что можно было бы успеть, даже будучи в тисках непреоборимой хвори. Он говорит эти слова, у него скупая-скупая слезинка, его вытянутое лицо – как прижизненная, но уже посмертная маска. И я понемножку начинаю плакать, потом (благо никто этого не видел, потому что я при детях и при остальных гораздо более тупых очевидцах этого стараюсь не делать) я начинаю безудержно рыдать.

Представьте мои рыдания и прибавьте определение «безудержно». Потому что эти трое друзей в течение фильма нет-нет, да и дадут понять, что они не хотят его отпускать. А он дает понять, что он никуда и не хочет уходить, но так сложилось. И силы неоткуда брать, и какой бы ты ни был сильный, приходит осознание того, что в какой-то момент все это прервется.

В один из моментов, душераздирающих, ножом крутящих твое сердце и раздирающих его на куски, они несли его на руках, когда выехали на пленэр в последний раз, и потеряли его лекарство, которым он поддерживает истощенный организм. Потеряли в высокой траве, когда несли его втроем, поочередно и вместе. Он начинает задыхаться, они бегут искать это лекарство, обвиняя друг друга, вспоминая, кто из них более бездушный – это невозможно смотреть. Но необходимо.

Особенно вам, потому что у вас есть я, а я дружу с высоким искусством. У меня вся пятница занята борьбой с ветряными мельницами и со всеми, кто теперь улюлюкает при уходе Саакашвили из президентского кабинета. Я имею дело с такими ублюдками в течение целого дня, что этот фильм мне лично нужен, чтобы укрепить мое представление о жизни, о том, для чего она, жизнь, дарована. Но вам, которые имеют контакт с высоким искусством только в лице меня, надо посмотреть фильм, чтобы напомнить себе, что вы люди.

Даже до окончания года, до подведения официальных итогов, Бенедикт Камбербэтч – лучший актер года. Вне всякого сомнения. Не знаю, что должно случиться, чтобы я поменял свое мнение. Но уж точно не новый марш миллионов, которым называют прогулку по бульвару вдесятером, уж точно не очередная ссора Собчак с Канделаки, уж точно не Бидзина Иванишвили, которому нет дела ни до меня, ни до вас, и которому, я так понимаю, насрать и на Грузию тоже. Не это все.

Посмотрите в «Третьей звезде» на эту дружбу, из которой выпадает один компонент, где каждый все друг про друга знает, а самое главное – про одного, которого нужно было еще так сыграть со знанием дела. Я не знаю, откуда у молодого парня столько знаний об этом, но то, что он меня сделал сильнее – это факт. Заставил меня расплакаться – это факт номер два. А то я стал подозревать себя в нехорошем: что я перестал реагировать на что-то.

Нет, я не перестал. Значит, я родственник Камбербэтчу. Если хотите стать моими родственниками, идите и найдите «Третью звезду».

 

Одним сиянием меньше

Я всю ночь смотрел свихнувшийся телевизор, это убиенная (ее убили, это же ясно) моя приятельница Марина Голуб обеспечила мне проблему со сном.

Я вспоминал, тщетно пытаясь не плакать, как в прошлом году на съемках новогоднего выпуска «Девчат», где спасу не было от манерных артистов, от которых и требовалось-то – поздравить людей с наступающим, а они без конца выкобенивались и фыркали, то не так, это не по ним, усталой, от зари до зари снимавшейся Марине я во время летучего перерывчика преподнес чашку чая. Она обрадовалась чашке чая так, как будто выиграла в лотерею, я спросил у Великолепной, не хочет ли она призвать чертей, чтобы черти те, сатанята шершавые, забрали с собой своих сродников-артистов, мнящих о себе невесть что и срывающих съемки.

Она совершенно серьезно ответила, что хочет, и при этом особенно зарвавшихся хочет перед расставанием попытать бормашиной. Сказав это с самым серьезным видом, она расхохоталась. «Это же дети» – сказала. «Капризные, невыносимые, но прекрасные» (среди детей были замечены Цискаридзе и Королева с Тарзаном).

Пауза из-за одного из «детей» все длилась, и я по своему обыкновению терзал ее вопросами. Например, чему ее научило сумасшедшее ремесло ее, она ответила, что: думать, не стесняться быть клоуном, не отступать.

Всякий раз, когда я встречал Марину, она всегда казалась мне идеалисткой, причем этот идеализм носил какой-то опереточный, вакхический характер, в каковом идеализме часто упрекают меня, но мне легче, я всегда прошу списать его на похмельную трепетность.

Жизнь многих звезд, почти всех, кого я знаю, это мыльная опера, замаскированная под психологическую драму. А Марина даже драму могла перекодировать в мыльную оперу, потому что не стеснялась быть клоуном, что и доказала тут же, когда съемка возобновилась.

Ожидая очереди, я стоял за оператором, грузным, в летах, и я слышал, как режиссер поставил ему на вид, ты чего, мол, крупным планом одну Голуб показываешь? Оператор тихо огрызнулся: «А больше некого потому что».

Я знаю, что он имел в виду.

Прощай, Марина, прости.

 

«Неудержимые 2» и другие старички

Естественные люди – красивые люди. Взять хотя бы меня. Шутка. Ричард Гир естественно, красиво стареет. Он сыграл в фильме «Порочная страсть», который не устроил неестественных и некрасивых российских критиков тем, что Ричард Гир в нем слишком спокоен, хотя играет роль человека, империя которого вот-вот рухнет из-за финансового кризиса.

Российские кинокритики, глядя на естественного актера Ричарда Гира, на которого я равняюсь, ничего страшного в старении не видя, не понимают, что не в каждой роли нужно быть истериком. Можно вот так, по-мужски, переживать драмы.

Очень крепкий фильм «Порочная страсть» в оригинале называется «Арбитраж», но нам же нужно в Саранске заманить пьяную пару, которая будет совокупляться на заднем ряду. А напишешь «Арбитраж» – они в зал не пойдут. Ричарда Гира они не знают, знают только Нюшу и Тимати, поэтому их надо завлечь названием «Порочная страсть».

Ничего порочного там нет, если только за порок не брать неуемную жадность людей даже не до жизни, а до денег, и не понимать под пороком вот этот дуализм: и на х** не сесть, и рыбку съесть.

В фильме очень просто, без затей, показывается человек, который настолько привык к двойной жизни, что уже и сам верит, что делает все правильно. А ты начинаешь верить в то, что он не знает, что то, что он делает – неправильно.

Никакой снотворности в фильме нет. А вот там, где появляется каким-то образом умудряющийся неестественно стареть Роберт Де Ниро, я уже, как выражается неграмотная молодежь, плохо читающая мои колонки, напрягаюсь. Потому что жди какого-то подвоха.

Он может играть инфернальность, даже не играя ее, потому что, мне кажется, если есть хоть какая-то правда в словах «как человек живет – так он и стареет, все на его лице», тогда, значит, Роберт Де Ниро злой человек, потому что стареет он безобразно.

В фильме «Красные огни» он играет инфернального кудесника, не играя его: я говорю о том, что Роберт Де Ниро до старости лет решил сниматься во всем подряд, чтобы заработать денег. Я это стремление уважаю, только нужно каждую роль преподносить как шедевр, потому что по сравнению с тем же Ричардом Гиром это игра актера театра имени Гоголя в сравнении с Шоном Пенном.

Главный смысл фильма «Красные огни» – никогда не относись к непостижимому с бравадой, с высокомерием, потому что непостижимое, если ты к нему относишься с неестественной пренебрежительностью, вернется к тебе или каким-то образом устроит так, чтобы одним концом своим грохнуть тебя по башке.

Никогда не относись к тайнам мироздания с напыщенным видом ученого мужа, потому что никто не знает ответов на вопросы, никто не знает, что такое потустороннее, есть ли жизнь после жизни. Но скептики обычно получают легкие щелчки по носу в лучшем случае, а в худшем их убивают прямо как в фильме «Красные огни» инсультом или каким-нибудь несчастным случаем, как привет из темного чулана.

Но второй раз, в отличие от фильма, где играл Гир, этот фильм я смотреть точно не буду. И вообще, эта колонка затеяна мною про то, про что я не могу молчать и неумолчно готов говорить всю неделю. Это «Неудержимые 2» – скопище костоломов, которые презрительно относятся к спецэффектам. Если драка, то с кастетом, если ломать человеку хребет, то только кулаком, а не рисовать на компьютере.

Сталлоне собрал таких старичков, которые бормочут «обожаю классику, группу Creedеnce», «обожаю состояние этиловой интоксикации» (а они все ведут себя так, как будто они в состоянии этиловой интоксикации).

Вот эти их мотоциклы, эти огромные джипы, этот надоевший уже всем Брюс Уиллис и еще тьма актеров вроде Чака Норриса, уже давно никому не нужных, артистов восьмого ряда в нынешнем Голливуде, которые были и в горячих точках, и в горячих хит-парадах, видели в жизни все. Они играют парней, которым всего-то нужно наказать зло, всадить по рукоять какой-нибудь кортик в грудь ублюдку, потом вернуться в шалман, где гремит отвратительная музыка вроде «Металлики» и где слабые на передок, как молодежь выражается, девки садятся им на колени, и они, с сальными волосами, если у кого сохранились волосы, знают, что на сегодня миссия завершена. Можно нажраться, пока неизбежная пуля за хорошие дела не соприкоснулась с твоим затылком, твоим виском или твоей грудной клеткой.

Простая мораль в том, что все эти компьютеры, гаджеты, хреняджеты, никогда не заменят парня с тяжелым взглядом исподлобья, улыбающегося только в одном случае: в том, когда его нога, обутая в тяжелый армейский ботинок воцаряется на груди поверженного соперника. Добро есть добро, зло есть зло, а между ними огромная демаркационная граница.

Обожаю «Неудержимые 2» и надеюсь, что Сталлоне, про которого говорят сейчас, что у него открылось 28-е дыхание, придумал такой же глупый, как обе части этих «Неудержимых», такой же нелепый, смешной, но очень утешающий меня как борца со злом аттракцион под цифрой 3, 4, 15, 27.

Ну и, конечно, пока я писал эту колонку, наши забили азербайджанцам гол. По крайней мере, я прогнозирую счет 3:0. Это тоже ведь какой-то парафраз на тему «Неудержимых», они тоже выходят туда, их 11, и там тоже полно старичков, зато каких. Пусть хоть сегодня на поле они будут похожи на списанных со счетов Сталлоне и компанию.

 

Сын убедил Илью Олейникова, что я не безнадежен

От нас ушел большой артист с большим сердцем.

Я очень хотел взять интервью у Ильи Олейникова, но он подвергнул меня смертной казни отказом. Я обратился к сыну Денису (лидер группы «Чай вдвоем»), он, молча, выслушал меня и не обинуясь сказал, что в курсе отказа, что папа считает меня… в общем, невысокого, и очень, обо мне мнения, но он постарается его, папу, убедить, что я не безнадежен.

Через день мне было сказано, что интервью взять можно, мне дали сорок минут, но по-прежнему считают, что приличные люди к себе таких, как я, не подпускают, но коли сын попросил.

Я полетел в Питер. Мы проговорили четыре часа. Надо ли уточнять, что, когда я говорил, к кому я еду на интервью, все улыбались. Илья Олейников предстал человеком, напрочь лишенным повелительных пасторских интонаций. Разумеется, я очень активно нахваливал бесподобный «Городок», я начал с этого, он очень вежливо и очень тепло поблагодарил и сразу спросил, правда ли, что я многодетный папаня. После утвердительного ответа протянул: «Ну надо же».

Олейников был большим лицедеем, его нельзя было представить за офисной конторкой, но если бы было надо, он мог изобразить, кажется, и конторку, не говоря уж о том, кто за ней сидит.

Четыре часа без единого ходульного выражения, без имитации геройства, про любовь к Стоянову и к стихам, про злоупотребление на рассвете карьеры ввиду невостребованности тяжелой водой, про стороннюю симпатию к спорту, на эти темы ушли три часа.

На эти и на то, что он очень хотел сниматься в кино и продюсировать мюзиклы (первый блин вышел комом, и это, говорят, его очень… расстроило; он говорил, что на любой лицедейский акт плотной амальгамой ложатся муть и блеск, неожиданно превращая его в зеркало.

В это зеркало смотрелся большой артист с большим сердцем, которое он нагружал большой любовью: к жене (вот о ком он говорил час!), к сыну, к друзьям, к жизни.

Я не удивлюсь, если скажут, что его сердце очень устало.

 

Ручное управление собой с помощью кино

Мои контакты с кино неизменны по смысловой конструкции: я им – чертов пиар, они мне – эпическую чистку мозгов, душевную гармонию или наоборот. Потому что иногда кино это и статусный акт, но я больше люблю, когда фильм служит средством для достижения душевной гармонии.

В фильме Лантана (найдите его непременно!) виртуозно показана этическая диалектика: любит – не любит. Измены, предательство, постоянные колебания, добро и зло, перетекающие друг в друга.

Частые мысли о смысле дерьмового бытия обеспечены.

Нездоровое влечение Тимура Бекмамбетова к спецаффектам достигло апогея в Президенте Линкольне. Я знаю, что у ТБ есть поклонники, которые, чуть что, с лестницы тебя спустят, но большей чуши я не видел. Поэтизация долбаного насилия достигла факинг апогея. Кадр бекмамбетовский так полон крови, что мне он сам уже кажется латентным вампиренышем.

А вот критиков Людей в черном-3 ай донт андерстэнд. Это блестяще снятая бестолочь, напичканная милыми моему сердцу сантиментами, которые невозможно игнорировать: поданы тонко. Для того чтобы устроить себе роздых, надо посмотреть старенький (относительно) фильм с Вуди Харрельсоном и Уэсли Снайпсом «Белые люди не умеют прыгать». Так мудро интерпретирована коллизия «черный-белый»! Если вас тяготит ощущение, что вокруг воцарился хаос, такие изящные истории про дружбу и любовь – лекарство.

Смотреть, как в «Мисс Никто» Лесли Бибб отправляет коллегу за коллегой к праотцам, постигая криминальную эвристику, тоже, пусть сомнительное, удовольствие. Такая юная обскурантка – карьеристка, типаж частый и размножающийся. Убивая, она уповает на Святого Георгия или обращается к нему за советом, кого именно замочить. Ограниченная, но бойкая мразота, не лишенная сексуальности.

К просмотру «Римских каникул» я только приступил, но, чтобы подарить себе состояние дистиллированного счастия, я пересмотрел другую картину В. Аллена Голливудский финал. Любого мачо образумит сей шедевр. Через уморительную историю об ослепнувшем режиссере, тем не менее, снимающем фильм, показать, что такое Любовь – наивысший пилотаж!

 

Деду Петру – от зайца

Дедушка Петя Мамонов, обыкновенно, когда я его вижу (а это счастье, как и у всех, случается со мной все реже и реже, к тому ж короче), клянущий свою жизнь, город как средоточие зла и славящий деревню как место силы, сказал спокойно и не зло, что все, на сей раз точка, уходит.

Он все реже говорит, что восхождение к славе, которое в его случае сопровождалось частыми приступами одышки, было зряшным. Не скажешь же этого во время спектакля «Дед Петр и зайцы»: зал полон, атмосфера домашняя, никакой гламурности, нет намека на угрюмость, на кой портить людям праздник?!

Ни в какую эстетическую систему человечище не вписывается, может, даже бежит самого слова «эстетика», но на сцене устраивает такое, что все прочие виденные представления кажутся жидкими испражнениями в нескольких актах. Эксцентрика, абсурд, эпатаж – оптимальная среда его обитания, каждое слово, каждая ужимка – двояковыпуклы.

За час до бенефиса огневого человек тихо-тихо говорит, что ненавидит себя за то, как он жил (особенно за то, что заставлял женушку аборты делать), а тут – такая заразительная вакханалия. Это называется давней выучкой и внутренним кодексом чести: не скули.

Прежде Дед Петр был агрессивным и намеренно некрасивым, теперь он поженил страх со смехом, учиняя нам встряску и дезориентируя нас.

Ни одна собака не написала, что главное, о чем сообщает нам дедуля: невыносимое может быть гармонизировано, при том, что жизнь трагична, а человек суть чудовище, только через преодоление себя, даже и через белогорячечные причуды.

Он, как и вы, как и я, большой ребенок, его глаза источают крик, он любит мир, вас, даже меня, но он боится мира и нас и правильно делает: мир полон дерьма, а мы приучены миром изображать, что тоже полны дерьма.

Но дедуля не про метафизический пессимизм, он про отчаянное, временами задорное преодоление этого пессимизма, до того задорное, чтоб в висках запульсировало. В такие моменты мозги работают с эхом, и можно услышать: «Ты не один… Ты не один… Ты не один… ТАКОЙ». Мамонов прав: жизнь дерьмо, конец один, но жить очень хочется.

 

Том Круз против метросексуализма

Я ведь говорил и писал многократно, что СПЕЦИАЛЬНО смотрю новые фильмы позже всех? И нахожу старые, относительно или совсем древние, чтобы…

Тут – очередное, но необходимое отступление.

Я искренне полагаю, как и изувер Ленин, кино важнейшим из искусств, тротиловой шашкой, зефиром, учебником жизни, допингом, уколом в голову.

Посмотрите, нет, лучше будет сказать – всмотритесь в далекое от нормы лицо актера Уильяма Дефо в фильме «Охотник». Это лицо человека, попадающего в темные истории, почти иконописное, не в смысле красивости, а в том, что он знает, что такое огонь вечной кары. С умопомрачительной непринужденностью УД изображает и меланхолию, и раздумье, и сдержанную радость, а улыбающийся он – это вообще именины сердца.

Так не получается у Джереми Реннера, сменившего Дэймона нашего Мэтта в саге про Борна. Он актер, конечно, даровитый, но не высоко. А самое большое затруднение в восприятии его в качестве Супермена – это его детское личико, при котором сколько ни пытайся изобразить брутальность – все мимо, все вотще, все пшик. Единственное достоинство актера – харизма, а в Реннере, хоть режьте, ее не видно.

Зато в Крузе – хоть отбавляй. Можно ведь оставаться пацаном в век густопсового метросексуализма! Посмотрите «РОК НА ВЕКА», что он там вытворяет.

И безо всякого воспитательного пафоса фильмец, назначенный для нерассуждающего ликования (говорю про Круза, он спас фильм, как я спасаю ваше настроение).

 

Рязанов как Андерсен

Эльдар Александрович Рязанов умеет добиваться абсолюта, жалеет тех, кто отрывает мухам крылья, а еще больше самих мух, умеет спорить с ветром, мирить людей, любит Андерсена, чтит Мюнхгаузена, рифмует солнце с оконцем.

И в другие-то дни это ясно, а уж в юбилей надо сказать Мастеру, что он – ровня Искусству, апеллирующему и к тем, кто не ровня, что он наше почетное солнце, совесть, ум и честь.

Он наснимал столько самого человечного в мире кино, что удивительно, откуда берутся бездушные люди, стоеросовые бюрократы, низкоразумные петые идиоты.

Вместе с ним в кино, как на бешеных мустангах, ворвались Хуциев, Калатозов, Урусевский; они пристегнули себя к камере, взлетели к звездам и увлекли за собой.

Рязанов добр к своим персонажам, даже самым недотепистым, их всех объединяет Случай, жизнь без начала и конца, под звездами, дождем и снегом.

Магический реализм с грустинкой и светом не прожектора, но лампочки – стиль ЭАР.

Не уверен, что фильм про Андерсена можно отнести к лучшим работам Маэстро, но сколько исповедальности. Андерсен – про другое, до него было: про поэзию города и его разноречивых обитателей, про пошлость успеха, про взаимопроникновение свинцовой действительности и пронзительного искусства, про то, что самое ценное в жизни и есть жизнь; так вот, про Андерсена – это и то, и другое, и десятое, и хрестоматийное «из какого сора растут стихи», и чем они становятся, когда осенены Любовью, которая завсегда выведет тебя из любого затруднения. Этим фильмом, не самым успешным, ЭАР заменил ектенью, обращение к Богу.

Рязановское кино и есть такое обращение, через эвристику и скептический оптимизм.

 

Сначала Пушкин

Мои умные и красивые дети, те, которые постарше, распечатали список ста фильмов, вывешенных Министерством культуры на своем сайте и рекомендованных для факультативной программы для учащихся 6–7-х классов, – и спросили, что это такое, с чем это кушать, на кой это вообще затеяно?

Я должен признаться, что, когда я не знаю, что говорить и чем крыть, несу высокопарный вздор. (Со дня на день наверняка подойдут с вопросом, какому идиоту пришло в голову изъять из школьной программы Гоголя… но об этом другим разом). Про кино я понес гиль, что это придумано для того, чтобы воспитать у школяров киновкус, и самый высокий.

Пока в списке только наши фильмы, те же сверхумные, а может, другие человеки, что утверждали этот список, чуть позже явят миру второй – ста лучших зарубежных. И судя по антологии туземной, нас ждет мощное культурологическое потрясение, над которым и Феллини бы рыдал.

А после, в результате скрещения, родится золотой список. В последнем итоге мы, разумеется, получим ножницы между грандиозностью замысла и… подбираю слово… скромностью его исполнения. Как это последние сто лет заведено у Никиты Сергеевича Михалкова, закоперщика уникальной высокохудожественной затеи, генерального патриота моей страны. Наверняка не ведающего, что школяры и без его благородных инициатив перегружены так, как его последние фильмы – бессмысленными деталями.

Дети, повторяю, умные, следственно, осведомленные, знают, видят, слышат, что все, за что берутся наши чиновники, оборачивается конфузом. Они предполагают, что список западных шедевров будет ой какой, потому что идолопоклонничество пред Западом нам ни к чему, у нас снова в чести квасной патриотизм, с кричащей приставкой УРА. И какие там могут быть классические ленты для школьников 6–7-х классов после принятия грандиозного закона про 16 или сколько там +: Бергмана? Кубрика? Ханеке? Пазолини? Висконти? Джармуша? Вы травмируете детей, которых, вставлю скромно, сначала надо приохотить к универсальным Пушкину и Чехову. Именно так: сначала ЧТЕНИЕ, «ну, а девушки, а девушки потом».

При этом список наших фильмов выглядит, как набор произвольных «надо», а зачем «надо» – заткнитесь и не спрашивайте, складно и ладно пошлем вас. Где Муратова, где Сокуров, раз уж ваш список неминучее зло? Где духоподъемные (ОНИ, СОСТАВЛЯЮЩИЕ СПИСКИ, очень любят это слово) комедии Данелии и Рязанова, которых обожают мои дети?!

Но зато есть три картины – кого? – правильно, Михалкова, от которого не скроешься, не сбежишь: легче от себя. Почему не вся фильмография?! (Глумлюсь неумело). И кто станет смотреть в эпоху 3D немое кино из детей, в любой момент могущих плюнуть и учинить бунт?

Если кино окажется скучной обязаловкой, то потом легче будет прописаться на Луне, чем научить ребенка понимать его, как мне теперь не объяснить, чем так хорош поэт Маяковский.

Но «Неоконченную пьесу для механического пианино» я люблю.

Правда, посмотрел я шедевр в 18, когда знал наизусть Шоту Руставели и наслаждался Пушкиным.

Мне повезло с министрами культуры, у меня ими работали мама и папа.

 

Он сделал то, чем обязано заниматься искусство

Я отчетливо помню тот день, когда мы в Кутаиси, в городе во всех смыслах, включая метафизический, отдаленном от культуры, смотрели всей семьей «Проверку на дорогах», я не знал, что кино может быть таким. Я не знал, что кино может строиться на одном морозном паре изо рта, на негромких репликах, на портретах людей, которые, будучи некрасивыми, светятся во весь экран, помещенные в контекст каких-то чудовищных испытаний. Потом я посмотрел «Двадцать дней без войны», еще не зная, что все культурные люди восстали против Германа, узнав про то, что он великого комика Никулина захотел перевоплотить в великого трагика. Я уже знал Юрия Никулина по, сами знаете, каким фильмам. Но когда смотрел эту пронзительную картину, вовсе не думал о том, что в кадре не хватает Моргунова и Вицина.

Я думал о том, как можно вот так через человека со странным лицом и через актрису Гурченко показать мир, объявивший моральное банкротство. Мир, в котором насилие становится единственным способом коммуникации. И где нормальные люди, как их играли два великих актера, пытаются хотя бы на уровне глаз удостовериться, что жить стоит. Нынешние русские режиссеры, чьи фильмы по обычаю я не могу смотреть далее десятой минуты, строят свое кино на двух вещах: на децибелах и на животных страстях. Невозможно себе представить, чтобы сидя в монтажной, они шлифовали каждый кадр годами, как это делал мэтр.

Мне кажется, что ему было очень тяжело с нами, мы его недолюбили. После того, как на него обрушились за фильм «Хрусталев, машину!», я хорошо понимаю, почему время от времени он брал долговременный больничный. Потому что, в отличие от нынешних режиссеров, забежавших на съемочную площадку из других профессий, каждое его слово и каждый кадр, не нашедшие понимания, оборачивались для Германа уколами в голову и в сердце.

Тем не менее, даже после его ухода понятно, что он нас переживет. Даже не получив нашей любви в тех масштабах, которых он ее, эту любовь, заслужил, он сделал то, чем обязано заниматься искусство. Но мы из-за фильмов, подобных «Яйцам судьбы», забыли поднять маленького человека, поставить его на котурны и напомнить ему, что он человек. У Германа было право напоминать нам всем об этом. Светлая память.

 

Арноша и Слай. Эпический забег

На заборе в Ижевске было написано: «Арноша, для тебя легка любая ноша», и я, засмеявшись, протрезвел.

Я сразу подумал, что этот экзерсис посвящен Шварценеггеру, потому что поездка в Ижевск случилась в те времена, когда АШ был первым парнем в формате «смотри, как пацан умеет жарить». Он был моей ролевой моделью (тогда я этот вычурный оборот не знал), когда «научился я древней науке вранья».

Разучился спросить о погоде без мата, и, каюсь, Руставели и Вознесенским я интересовался меньше, чем тем, как лихо с лиходеями разбирались Арноша и Сильвестр, на пару положившие больше мерзких парней, чем рак напополам с бубонной чумой.

Тут ведь не дашь отчет обстоятельный в очерке сжатом, просто не сумеешь, на тот счет, что счастье бывает простым и удивительно глупым, когда картина мира ясна, когда на этой картине хорошие парни обеспечивают красивый кирдык плохим.

Если учесть все стартовые обстоятельства моей жизни – беспросветная нищета, болезнетворность, пигмейский рост, – шансы стать похожим на Арношу и Силю у меня были невелики. Зато я отдавал немного, несколько рублей, а получал с избытком уверенность, что хорошие парни не всегда начинают, но всегда выигрывают.

У меня растут четыре спецназовца, парни пытливые и увлекающиеся, они часто атакуют меня вопросами, в чем сила, Большой Брат? В умении складывать паззл из воли, дерзости, странностей, каковой в наше время считается доброта к девочкам; вот примерно так я им отвечаю, поперед всего уча их тому, что быть смешным не позорно, позорно быть трусом и глумиться над беззащитными.

В выходные я подобью своих бойцов совершить эпический забег по новым картинам Арноши и Слая, где не будет компьютерных виньеток, где они, надеюсь, станут полными и добровольными заложниками кривоватых улыбок старичков, которым самое место в полыхающем мире, в котором нет гармонии, потому что измельчали герои. И мои пацаны поймут, что имел в виду их папа, когда говорил, что счастье бывает глупым и как будто беспричинным.

 

Убили или сгорел? Памяти лицедея Панина

На дне рождения известной украинской певицы Андрей Панин появился негаданно, даже для самой певицы, и с огромной свитой, и я, стоя на сцене, не преминул его появление обыграть, как подобает всякому напыщенному конферансье, зал взревел, Панин расстроился и чуть позже все мне высказал, как подобает настоящему русскому не артисту даже, но мужику. После мы познакомились, оказалось, что он приехал на серьезные переговоры, завершившиеся ничем, с другой стороны их вели дураки с пылающими взорами, а это самые опасные дураки.

Вел он себя, в противность попсовой братии совершенно не по-звездному, я ему об этом сказал, он расхохотался. А уже были в активе «Бригада» и «Граница», мог бы, как выражаются шоу-бизнесмены, «давать Элтона Джона».

Андрей Панин «провалился в бездну» с посторонней помощью. Ну как закодировать в слова эту мою убежденность? Потому что даже бездна уважает таких. Таких, как в моей семье называют, Челентано, особенных, чудных – причем здесь возможны оба варианта ударения.

А во второй раз, в Риге, он на меня наорал за то, что я ругался матом со сцены, и поделом наорал, я пытался возразить, что мне именно за это платят, как сейчас платят тонкому Шнурову, обреченному играть в разбитное хамло до ста лет, и Панин посмотрел на меня с неподдельным состраданием. Я сказал, что моя работа сродни лицедействую, я врачую людей клоунадой, и вот тут он взвился по-настоящему, аналогия показалась ему не просто дерзкой – непочтительной.

Нет нужды, что сейчас пишут, что он выпивал. Эй, вы утомили этой своей теорией, он не был пьянью, может, тот ублюдок, который это сделал, именно на эту версию и рассчитывал.

Убили? Сгорел?

Почему мне так больно? Почему именно сегодня, сейчас, как уже было со мной после гибели Влада Галкина, я чувствую все так остро, даже встающее над грязным городом солнце?

…Встать, когда хоронят Артиста.

 

Целительные разочарования

Из-за переутомления архиважные вещи пребывают в небрежении. Я не сетую, это не ламентации, я констатирую, а не лазаря пою.

Не успевал сказать, что в последнем фильме про Бонда ДЖУДИ ДЕНЧ, всю карьеру построившая на одном выражении лица, раздражает до крайности, изображая «тафгая». Что привычно брутальный ТОМ ХАРДИ начинает утомлять своей привычной брутальностью, это начинаешь понимать, когда смотришь британский мини-сериал «ПРИКУП». Эпизодами он хорош, я имею в виду сериал.

Но эпизодически хороши даже «КАSАВIАN», муторные манчестерские музыкантишки, так что никакое это не специальное достижение, тем паче – выдающееся. А так даже в Прощенное воскресение хочется их кастрировать. А ведь группу эту, сам читал, кое-кто аттестует как институцию национального масштаба.

Если уж мы о масштабах, то самый масштабный британский режиссер КЕН ЛОУЧ снял самую светлую трагикомедию последнего времени – «ДОЛЮ АНГЕЛОВ». Что значит: НЕ СМОТРЕЛИ?! Лоуч считает капитализм мусорной свалкой исполинских размеров, он горой за деклассированных элементов, но церковь верь тожа тоже должна быть горой, а посмотришь сериал «БОРДЖИА» – ей – богу, подумаешь: какое счастье, что я не набожный. Лживой, кошмарной, безнадежной, ужасающе хаотичной предстает в сериале жизнь верховных католиков и их рати. Не высокое собрание Преподобных, а мусорная свалка исполинских размеров.

На свете есть много непостижимого, как повзрослевшая и утратившая в силу этого ли, чего-то иного харизму, не дававшую мне спать, ТАНИТА ТИКАРАМ. (С другой стороны, надо признать, что я и сам к КЛУНИ не приблизился).

Но я, пардон за высокопарность, обожаю жизнь и за разочарования; они, если к ним верно относиться, целительны.

 

Величие гигантов – в простоте, которая сродни великодушию

Золотухин – неистовый, когда громкий, когда тихий, лукавый, сложносочиненный и простодушный, алтайский Бумбараш, актерище, писатель, живчик, все четыре совокупные часа двух наших встреч называл меня дурачком, рассказывал про Высоцкого, Миронова, Ницше, сыновей, один из которых ушел в темень по доброй воле (не будем об этом), красивых женщин и подарил мне две книги, одну подписал: «Живи на то, что скажешь ты, а не на то, что о тебе сказали».

Я вел программу «Большие люди», и когда в Останкино приезжали такие люди, как Золотухин, я ощущал себя во всех смыслах маленьким, таким, каким он описал неприятеля из золотого детства: «…тупее жабы и намного уродливее ее». Но величие Гигантов – в простоте, которая не того рода, что хуже воровства, а которая сродни великодушию. Да и сам он признавался, что ненавидит «чванливых скотин».

Я его спрашивал, каково ему в новые времена, и он ответил, что во все времена ему одинаково легко и непросто. Золотухин сжатые в упрямстве зубы прикрывал ухмылкой скомороха, не признавал депрессии, так он мне сказал, но что мы знаем о других людях, тем паче Больших. Он и в этом году сияющим пришел на съемки к Владимиру Молчанову, я снимался до него, и сказал, что «заживаться на этом свете не стоит» и склонил голову, добавив, что не представляет, чтобы до его лет дожил бы, например, Миронов. И я вспомнил! Он рассказывал, что, когда после смерти Высоцкого в Храме на Таганке пошли разговоры о спектакле его памяти, на худсовете Он сказал: «Надо уходить, когда ты кажешься особенно вкусным». Сидевший рядом известный советский писатель Борис Можаев возмутился, что, мол, ты такое городишь. Золотухин ответил, это не я, это Ницше.

В ту минуту у меня екнуло сердце, Молчанов помрачнел и объявил рекламную паузу. Во время паузы колоссы говорили про любовь, что она движет всем, про своих женщин, про постлюбимовский Театр, я хотел войти, но постеснялся, теперь жалею.

Я ведь не забыл, как он мне сказал: «Почитай книжки, дурачок, поймешь, может, хоть что-то». Я прочитал, Валерий Сергеевич, там про то, что прожить надо с достоинством, я верно Вас понял?

Спасибо.

 

Любви всегда мало. Моментальные рецензии

Я не всегда интеллектуальный ковбой; это почтенный статус, но он утомляет, даже меня.

Я обожаю все впитывать.

Вот что я впитал.

Чтобы поддерживать и укрепить реноме интеллектуального ковбоя в том числе. «КОРОЛЕВСТВО ПОЛНОЙ ЛУНЫ» не спас бы ни ПИРС БРОСНАН, ни даже я, ни РОДЖЕР МУР, ни ШОН КОННЕРИ. Мысль о том, что в детстве грустно, но дальше будет еще грустнее, эта мысль, даже красиво снятая, как в данном случае, она весьма спорная: мне, например, с детством повезло, меня любили, да так, что я до сих пор свечусь благостью.

Я многое готов простить фильму, если в нем снялся ТИМ РОТ, самый красивый на свете урод. Но фильм «ДОЛЖНИК», британский фильм, и это многое объясняет, немилосердно глуп и беспощадно туп. Из-за сопляка, выбранного на главную роль. Переигрывает, как поп-звезды в церкви, когда кругом камеры.

В зацелованном всем миром эпике ЭНГА ЛИ «ЖИЗНЬ ПИ», который, в двух словах, о поисках Бога и себя, молодой СУРАЖ ШАРМА не переигрывает, а толку?! Меня лично утомляет, когда слишком навязчиво рекомендуют Бога как панацею. Я расцениваю этот фильм как слишком красивый, но временами трогательный, это да, завиральный, но трогательный. Не до слез. В превосходном сериале «КАРТОЧНЫЙ ДОМИК» КЕВИН СПЕЙСИ играет прожженного конгрессмена, циничного, как футболист Аршавин. Он гордец, но готов, играя желваками, на компромиссы. Чтобы затем, когда компромисс будет найден, сожрать визави, коллегу, супостата. Семья-ералаш, друзей нетути, конкурентов, не менее затейливых, тьма тьмущая, денно и нощно интригуем мощно. Политика везде одинакова, даже в Ботсване она склизкая и смердит.

Я и не знал, что БОННИ РАЙТ еще о-го-го. А она, казавшаяся мне, сорри, увековеченной в мраморе, записала и выпустила блюзовый альбом, трепетный, образный, величественный, простой.

Чистая мелодическая эквилибристика, никакого ворчания, красивым голосом исполненный балет на ребре бокала, где выдержанное винцо – запивать мысли, что жизнь прожита не напрасно, и только в минуты и часы усталости духа хочется еще любви, которой хочется всегда, и не только тем, кто любит блюз.

Бонни Райт переборщила только с кантри, мягко говоря.

 

Я блеск превращаю в пыль

Со мной разговор, тем более подробный, о кино и музыке лучше не начинать: заведусь, а когда я заведусь, Дусь, я блеск превращаю в пыль, а могу и наоборот.

Увы, спорщиков квалифицированных и не осталось, вывелись, вышли. Не спорить же всерьез о том, хороший ли актер ТОМ КРУЗ. Дело ведь вовсе не в превосходном экшне «ДЖЕК РИЧЕР», Одной своей ролью в «МАГНОЛИИ» он все доказал. С одной стороны, «Ричер» суть костоломный боевик, с другой – где еще психология человека, прошедшего крещение в горячей точке, показана так выпукло?

В этой выпуклости нет схематичности, сгубившей «ОХОТНИКОВ НА ГАНГСТЕРОВ», где режиссер просто не знает, что делать с видными актерами, девушкам говорит, ты акварельна, а мужикам: сострой зверскую мину и жми на чертов курок.

МАРК УОЛБЕРГ, пока не уразумеешь его манеры играть, дает повод спорить о себе как о парне, начисто лишенном задатков лицедея. Но в «ГОРОДЕ ПОРОКА» он на месте. Негромкий борец с несправедливостью.

 

Мало кто так умел создать атмосферу радостного упадка

Американский журнал (наши так писать не умеют) выдал про Балабанова: «Мало кто так умеет создать атмосферу радостного упадка». Алексей Балабанов не снимал фильмов, способствующих «росту человека в верхние сферы», он снимал кино предупредительного свойства, пугающее неотвратимостью разложения: Балабанов в силу собственной биографии слишком много знал о нас, чтобы заблуждаться на наш счет. Это про него написал Пушкин:

«На модном слове ИДЕАЛ Тихонько Ленский засыпал».

Он считал жизнь источником хаоса, в последнем фильме, «Я тоже хочу», снял себя – чтобы произнести, что тоже хочет счастья, и сразу стало понятно, про что Балабанов.

Он – про желание быть счастливым и про знание, что счастье невозможно, потом что жизнь и есть «радостный упадок», она проверяет вас декадансом, бьет, а не гладит, и чтобы не утратить себя, надо быть сильным. А что делать слабым, то есть всем нам? Пересмотрите его: внушать себе, что мы сильные.

Иначе хаос нас сожрет.

Прощайте, Алексей. Мало кто так умеет создать атмосферу радостного упадка.

 

Когда талант в попе

Есть разные люди, есть люди, которые даже в страхе ищут некую эстетику. Я стараюсь смотреть каждый фильм РОБЕРТА РЭДФОРДА, посмотрел и последний по времени, «ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ». То, какое кино снимает РР, тоже своего рода сублимация, мне нравится такая тональность «ВЛАДЕЙ СОБОЙ СРЕДИ ТОЛПЫ СМЯТЕННОЙ». Рэдфорд никогда не изображал из себя пастыря сумеречных душ… На сей раз, он изготовил фильм об ошибках молодости, о верности идеалам, о приоритетах.

Странно, что фильм с Камэрон Диаз получился сносным: я о «ГАМБИТЕ». Там отвратная актриска помогает обмишулить тошнотного магната. Играет она еще хуже, чем выглядит.

У СТЭТХЭМА есть хотя бы обаяние, камера ему служит, но в лихом «ПАРКЕРЕ» всю обедню портит «сестра» КД по бесталанности – ЛОПЕЗ. Пока крутила жо… пардон, попой, растеряла и без того минимальный артистический дар, с центром тяжести где-то в жо… пардон, попе, которую обсуждает весь лишенный вкуса мир. Но боевичок смотреть можно.

 

Хорошие парни начинают и выигрывают

Есть еще одно выражение, употребив которое, человек рискует утратить благословенное счастье общения со мной: «Срубить бабла».

Я вспомнил о нем, когда смотрел «ГАЙД-ПАРК НА ГУДЗОНЕ», фильм нехитрого содержания и тонкой режиссуры, где даже построение кадра старомодное.

Кто возьмется вообще снимать такое, выверенное и теплейшее, кино у нас, помешанных на профите? Тут не сарказм, а ирония, не ржака, а добрый смех. А ведь рассказывается в фильме о том, как Америка и Британия объединились против фашистов-пидарасов.

А кто, кроме ироничного интеллектуала СОДЕРБЕРГА, снял бы такой затейливый триллер, как «ПОБОЧНЫЙ ЭФФЕКТ», да с лесбиянской фабулой? Одна фифа все время имитирует инициированное антидепрессантами мечтательное самосозерцание, а потом закалывает мужа; выясняется, что намеренно.

КЕН ЛОУЧ снимает кино, руководствуясь своим кодексом чести. А он у него простой: он на стороне маленького человека. Рекомендую его давний фильм «ВЕТЕР, КОТОРЫЙ КАЧАЕТ ВЕРЕСК», хотя формально он о борьбе за свободу Ирландии.

Каково это на самом деле – оставаться верным себе и своим идеалам – фильм РОБЕРТА РЕДФОРДА «ГРЯЗНЫЕ ИГРЫ». Он всегда бережен к фактам и домыслам, первых лелеет, вторых художественно интерпретирует. Его кино универсальное, но не коммерческое, потому что умное. Он большой художник, он иначе не может, конъюнктура не про него. Сколько уж годков ему, а старик «все еще пыхтит на всех трех цилиндрах»! Он той же породы, что покойный ПОЛ НЬЮМАН, чей фильм «ВЕРДИКТ» я на днях пересмотрел, эти парни не всегда начинают, но всегда выигрывают.

 

«Околофутбола»: Это фильм о ничтожествах

Не могу понять: зачем снимали этот фильм?

Стиль, идея – ноль. Содержание – якобы брутальные парни не щадят свои бездарные жизни ради общей идеи во имя любимой команды.

Любой режиссер знает: без шампура, на которое нанизывается мясо, не обойтись. Но там нет шампура – одно сплошное мясо.

Юмора – ноль. Ни толики иронии. Хотя в любом фильме про зомби всегда есть забавные моменты. Может, фильм снимали с целью запугать население? Но посмотрите вокруг – люди и так все перепуганные.

Мы видим на экране якобы болельщиков. А на самом деле это ничтожества. И, самое удивительное, гордятся этим, кичатся, бравируют.

Это очень-очень плохо снятое кино про имбицилов. Про злодеев, которых показали однобоко и схематично. И эта, с позволения сказать, картина предназначена для тех, кто тупо смотрит на картинку, не умеет читать между строк, и в том же духе. В мире полно других кретинов, но почему про них не снимают кино? А этим, которые дерутся, почему-то повезло больше… Что нам теперь делать с режиссером этого фильма, я даже не представляю.

В качестве наказания я бы отправил героев драк в город Кутаиси – чтобы они попробовали там петушиться, как в фильме. Уверяю, через 15 минут им всем до одного вправили бы мозги.

Ужас в том, что в фильме нет ни одного персонажа, на которого была бы надежда. На что мне уповать как зрителю? Даже не являясь Федором Бондарчуком, я понимаю, что для российской картины нужно хоть одно нормальное русское лицо. А там нет ни одного. Может, за исключением Валерия Баринова. Уважаю его, хотя Валерий Александрович однажды сделал мне грубое замечание. Я отпустил шутку про его любимый «Локомотив», а он вдруг начал меня отчитывать. Поздравляю Баринова с участием в низкопробной постановке. Хуже с его участием еще ничего не было.

Поэтому мой совет – не смотреть ни в коем случае. Старший сын, который живет в Киеве, спросил меня: пойти? Запретил категорически.

Нет миссии у фильма – ни околофутбольной, ни футбольной, никакой. На волне популярности фанатской темы пиплу дали схавать. Съемочная бригада задумалась: почему бы нам сейчас не показать жестокие нравы, царящие в закулисье футбола? Почему не получить за это, скажем, триста тысяч долларов?

Я, кстати, тоже не ангел и был на поле, чтобы пнуть судью (речь об эпизоде, когда Кушанашвили выбежал на поле во время матча Евро-2004 Португалия – Россия, протестуя против удаления вратаря Овчинникова. – Прим. ред.). Но я выбегал на поле, чтобы пнуть судью за нашу Родину! Еще у меня есть шрам на носу – от армии остался. Но меня не позвали в этот фильм. Чтобы я, не дай бог, не затмил своей харизмой чьего-нибудь обезличенного родственничка.

 

Нет для Милдред счастья

Суггестии сейчас нет, вышла вся, она сейчас неуместна, как шансон в машине рокера, как водка в семь утра, как понедельники. Теперешний потребитель хочет дефиниций: то, что он собирается потреблять, это смешно, грустно или ужас какой-то.

Я ездил в гости к молодым журналистам, негаданно (дайте самую малость пококетничать) симпатизирующим мне, и одна девушка с голосом владычицы стихий из какого-нибудь крупнобюджетного фэнтези строго спросила меня, что значит понятие «суггестивность», и если я настолько хорош, чтобы не обращаться за помощью к Википедии, потребовала объяснить на примере на пальцах.

Задание легкое: мне ли, не единожды выпендривавшемуся пред дамами посредством элементарной демонстрации поверхностной эрудиции, пасовать? Я счел, что барышня любит поэзию, потому что этим термином очень любят щеголять поэтические критики. Ты читаешь элегию («Я дважды пробуждался этой ночью»), но думаешь не о прерывистом сне, не об одиночестве колючем, а о чем-то совершенно другом, и эти думы заводят тебя туда и не туда, приводят к удивительным резюме.

Но суггестии сейчас нет, вышла вся, она сейчас неуместна, как шансон в машине рокера, как водка в семь утра, как понедельники. Теперешний потребитель хочет дефиниций: то, что он собирается потреблять, это смешно, грустно или ужас какой-то.

В этом смысле совершенно непонятно, что писать о минисериале НВO «Милдред Пирс», где блистает Кейт Уинслет. Этот сериал из тех, что существенно уточняет картину миру, посему к просмотру обязателен.

Это лютая сага о разнесчастной женщине, к которой жребий совершенно бессовестно жесток, хроника беспросветных дней и безвоздушных ночей матери-одиночки, у которой муж навострил лыжи к любовнице, одна дочурка гибнет, а другая вырастает в сволочь, и счастью личному взяться неоткуда, ибо кругом дурни и трусы.

Семижильный не отошел бы от таких ударов, а Милдред отходит, у нее выбора нет, вернее, выбор один, днем и ночью, – пахать за семерых, страдать за десятерых.

Ну и какая тут суггестивность? Реквием, банальщина о том, как плохо женщине одной, только выедающие душу предательство и ложь есть в ее жизни.

Но тут главное не пропустить вот это: счастье не бывает безоблачным, его вообще нет, но жить надо так, как будто оно есть, иначе, зачем все.

Вот ради этого живет Милдред, знать не знающая, что такое суггестивность.

Я знаю, что это такое, но смысл жизни у меня тот же.

 

Прощайте, Иван Васильевич

Я знаю людей, которые не принимают Яковлева в культовой роли Ипполита из «Иронии», считая, что хроническая интеллигентность и даже некоторый аристократизм исполнителя его герою очевидно великоваты. Эти люди убеждены, что Яковлев был рожден для пьес Островского, где люди нервической наружности следуют формуле «Горя бояться – счастья не видать». Да, Юрий Яковлев сыграл роли, которые не боятся времени, но меня принял только потому, что я чрезвычайно развеселил его трактовкой образа Ипполита. Дескать, у человека без пяти минут благоверную уводят, а над ним все гогочут, нехорошо…

Может, Мастер подумал, что я узнал в Ипполите себя, и ему стало меня жалко.

Про таких, как Яковлев, у того же Островского написано «люди лучезарной незлобивости». Но эта незлобивость сочеталась с железной избирательностью, что проявлялась, когда ты задавал глупый вопрос: почему вы не снимаетесь? Глупый, потому что: а где? Демиурги не размениваются на «большие ржаки», в этом нет смысла, когда есть Вахтанговская Мекка.

Его выправка, его интонация сразу задавали общению высокий тон. В нашу единственную встречу говорили мы о высокохудожественных натурах, учителях, коллегах. Про Баталова, например, он сказал: «Присутствие этого человека в нашей жизни очень важно».

Это и про вас тоже, Юрий Васильевич, спасибо, что приобщили к Театру.

 

«Солнечный удар», совесть и злоупотребление

Я вчера посмотрел очередной огневой выпуск «Бесогона», только вчера посмотрел «Солнечный удар», потом, чтоб прийти в себя, я пересмотрел любимую «Неоконченную пьесу для механического пианино», – теперь вот сижу и думаю, когда выдающийся Н.С. Михалков уверовал в то, что высшие силы на его стороне.

В его новом фильме Бунина столько же, сколько совести у российских футболистов, в соцсетях устраивающих во время отпусков пир во время чумы. Тот этюд бунинский про ночную вспышку, про темные аллеи, где ах! – и от любви пороховым ожогом пропах – это «дунешь – рассыплется», а НМ снял энергичное кино про то, как Родину быдляк профукал.

Более всего НМ похож на музыковеда, который во время обычной встречи возьмет да спросит: «А знаете ли вы, что такое дарк-эмбиент?» – и ухмыльнется.

Он не из пугливых, напротив, его самоуверенности нет предела, людей, события, вещи он любит выборочно-избирательно, себя точно считает князем света. НМ – на пьедестале медийной славы уже лет сто, и кто бы что ни говорил, режиссер он выдающийся, мир картин его трехмерен, и он блестяще владеет приемами создания спроса на свои работы.

Даже на уровне интонации НМ далек от Бунина, как Дина Гарипова от Тины Тернер. У Бунина – отчаяние, недоумение, страх, сарказм, презрение к плебеям, Михалков же снисходителен, у него покровительственный конферанс, какая там прострация, он ведь знает ответы, он знает, как – без этого малодушного бунинского «сжав губы и подавив рефлексию» – сладить с этим миром тотального метафизического неуюта.

«Внемлите мне, дети мои!», «Я вдохновляюсь порывно! И берусь за перо!» – но ведь и с автором этих претенциозных лозунгов, пиитом И. Северянином в свое время мало кто спорить хотел; ровно так же дело обстоит с НМ; «мало в нем было линейного, нрава он был не лилейного». Всяк в моей стране знает, что спорить, тем паче об идеологии, с НМ нет смысла – переспорит, да еще плюнет. Михалкову как будто принадлежит строчка: «А мне чужих стихов не надо, мне со своими тяжело».

Его фильм состоялся как высказывание, разумеется, программное, но не состоялся как ХУДОЖЕСТВЕННОЕ высказывание, и я, конечно, пожалею, что скажу это, но все же…

Штука в том, что на Земле нет ни одного белкового соединения, которое решилось бы остановить Михалкова, когда он начинает верить в собственное мессианство. При нем должны быть, как я себе представляю, смирные люди, тихие, как медитативные песенки какой-нибудь Шадэ.

У него конгениального собеседника нет очень давно, я б пошел, но, боюсь, он сочтет, что наши масштабы не соизмеримы. Это было бы смешно, когда б не было так грустно; прямые эфиры с Соловьевым да перепалка с Собчак – боюсь, общий смысл и того, и другого можно свести к одному знаменателю: я пророк, внемлите! И там, и там он говорит вещи вроде бы здравые, но почему-то всегда исключительно охранительного свойства.

И в новом фильме тоже нет сюрпризов: снова кажется, что НМ озвучивает зараз всех персонажей: и гренадера красного, и ледащего белого, и тонную даму, и даже шумливого ребенка – все эти люди будто говорят одним голосом.

Если у НМ что-то получается как у режиссера (а я обожаю его умение рассыпать по кадру притворно неглубокие детальки), он начинает отчаянно этим злоупотреблять. Так делают пииты-концептуалисты, сами себе кажущиеся ну очень глубокими: они берут слово, желательно поавантажней, и повторяют его до тех пор, покамест оно, затертое до невозможности, не потеряет всякий смысл, приобретая новый, комический.

Генеральный прием – общий план с крохотным, кажущимся пронзительно одиноким человечком далеко-далеко в глубине кадра – и беспременно под кататоническую музыку Артемьева, которая тоже напоминает, что режиссер транслирует не абы что, а высшую мудрость, режиссер, знаете ли, энигматичен и эзотеричен.

Михалков в буквальном смысле занимается трансмутацией идеи в чувство: кто-нибудь непременно – и непременно озабоченно – вглядывается в разом манящую и пугающую даль, туда же мчит поезд и уплывает пароход. И все многозначительно, все неспроста, ведь он и вправду мастер по части многоговорящих деталей, но деталей так много, что не понять, почему пароход не идет ко дну, будучи перегруженный ими по самую ватерлинию.

Все это оборачивается не эпиком про судьбу, а байкой про обстоятельства – на фоне чудовищных шуток и чудовищно показанного интима (если то, что имеется в виду под ним, так назвать). Но НМ так уверен в том, что он делает, что этим энтузиазмом заражает даже маловеров.

О чем его кино? О чем передача «Бесогон»?

«РОССИЯ, ВПЕРЕД!» – вот о чем.

 

Полное достоинства жизнеприятие

Я не говорил, что считаю Ширли Макклейн выдающейся актрисой?

Своеобычная манера у нее играть: она сразу втапливает педаль в пол: газ до отказа, а там поглядим.

Посмотрите старый шедевр «Смена сезонов».

Это беспримерное по степени бестрепетности кино про адюльтер.

Измена тоже может быть конструктивной, но не эта мысль главная. Главная: изображай из себя хоть Байрона, давай присягу хоть Е.Ю. Додолеву, хоть ортодоксальному реализму, но никогда не унижай партнера; бумерангом жахнет по башке.

Я не могу придумать ни единой причины, почему не сложилась в Голливуде карьера у Джейсона Патрика, актера с превосходными – стать, взор – данными.

«Как стемнеет, дорогая» – исключительная работа.

Может, к нему относятся там, как ко мне в Останкино, где на меня смотрят так, будто у меня из ушей выползают лобстеры, а из ноздрей змеи.

Мне надо было до хоккейного полуфинала США-Россия посмотреть какой-нибудь спортивный фильм, и я выбрал «Жестяной кубок». Там Кевин Костнер участвует в истории, учащей, как жизне-приятие сделать полным достоинства.

А потом наши проиграли, и я из досады и от нечего делать совершил ошибку: посмотрел последний фильм большого актера Робина Уильямса «Этим утром в Нью-Йорке»; фильма, не то что не исполненного достоинства, а не имеющего ни единого достоинства.

Жаль, что наши проиграли, а Маэстро покинул нас, напослед снявшись в редчайшем дерьме, убедившем меня, что Милу Кунис нужно отлучить от профессии.

Но жизнь моя так насыщенна, что я не могу подолгу пребывать в расстроенных чувствах.

Я радуюсь всему, любой малости.

Вот, например, услышал качественную реплику, которую буду вспоминать не раз и не два: «Ты настолько самодостаточна, что понятия не имеешь, насколько ты уникальна».

Эти слова может понять только человек с полным достоинства жизнеприятием.

 

Радоваться всем аспектам бытия

Пустышек кругом триллион, таково сейчас состояние умов и душ, что они размножаются с невероятной легкостью.

Взять Милу Кунис; я досмотрел «Этим утром в Нью-Йорке» и отчетливо сознаю, что хочу насильно удалить ее из профессии.

Но есть и приятные открытия, и я надеюсь, что фильм Ричарда Кертиса «Бойфренд из будущего» вы посмотрите по моей, а не чьей-либо рекомендации.

Для того чтобы описывать такие фильмы, нужны особые, и не симпатические, чернила – «из сокровенных соков первовещества».

Есть такой первостатейный актер Брендон Глисон, а у него есть ледащим кажущийся, но на поверку жилистый сын, чьего имени я никак не могу усвоить; он и играет главную роль.

Это рассказ, неспешный, местами уморительный, о способности перемещаться во времени и перелицовывать, причем буквально, свой жребий.

Момент, когда сын навсегда прощается с отцом (Билл Найи), настолько трогателен и ненатужлив, что я не выдержал. «Бойфренд из будущего» вернул меня во времена максимального подросткового смятения.

«Мастера секса» тоже не разочаруют.

Сериал наиударнейший, где проработан каждый эпизод с муравьиным тщанием, – о сексе как о многосложной науке, позволяющей человеку познать и себя, и того, к кому его без удержу влечет.

«Рэй Донован» тоже хорош отсутствием указующих перстов, но его смотреть надо из-за могучего старика Джона Войта, отца А. Джоли, играющего воплощенную инфернальность.

Мало кто сомневается в уникальном даровании Николаса Кейджа, но он сам заставляет это делать, снимаясь в беспримерном количестве беспрецедентного дерьма.

Хотя по фильму «Джо» очевиден масштаб его дара.

Сам фильм – готика и апокалиптика в одной упряжке, обрекающие на пучеглазые паузы.

Но всегда можно переключиться на «Невероятную жизнь Уолтера Митти».

Я про умение радоваться любым аспектам бытия.

Я – умею.

 

Нет – скуке

Бесспорно, ХЕЛЕН МИРРЕН большая-пребольшая актриса, ЛАССЕ ХАЛЬСТРЕМ – немаленький-пренемаленький режиссер, но «ПРЯНОСТИ И СТРАСТИ» – небольшой, совсем «маленький» фильм.

Я, конечно, про качество.

Ты можешь набрать самых превосходных актеров, но если простенькую историю растягиваешь на восемь суток, не удивляйся «бу-у-у» в зале.

Фильмец такой длинный, что ждешь буллы от Папы Римского в конце и того, что петрушка заговорит.

Миррен хороша, но не до такой же, выходящей за рамки приемлемости, степени.

И сериал, подобный сериалу «ЗАТОЧЕННЫЕ КЕПКИ», наши еще долго не снимут: где взять рожи такие?

Когда КИЛЛИАН МЕРФИ голубоглазо смотрит на супостата, понимаешь и что такое анафема, и что тому лучше добровольно уйти из жизни.

А вот на Клайва Оуэна завсегда приятно смотреть: многострадальная, как у меня, рожа.

И пусть «Последние рыцари» не «Больница Никербокер», а на опостылевшего Моргана Фримана смотреть нет никаких сил, как на какого-нибудь Николаса Кейджа, – испитая рожа КО искупает все.

Тональность рецензий на фильмы с участием Мелиссы Маккарти одинакова и, вероятно, не поменяется до самой кончины: ха-ха-ха, какая занятная толстуха. «Шпион» – из этой унылой серии.

Натужливым у меня получается и диалог с сериалом «Месть»; нет уж, лучше досмотрю «Сынов анархии».

Старайтесь жить предельно нескучно, как я, тот еще делинквент.

 

Про нерадикальный масскульт

Есть радикальная теория, что для культуры последние двадцать лет вообще прошли впустую.

Но это уж слишком радикальная теория: в кино есть Содерберг, многое обещает сериал «Заточенные кепки», в литературе раскусили Пелевина, Вуди Аллен продолжает снимать, Фифти Сент, бездарь, разорился, эти годы подарили нам драматурга, чистейшего гения Аарона Соркина, ZZ Top, синклит бравых старичков, Не вымерли, Кроненберг и Дэвид Линч тоже хорохорятся, но тут я рад меньше: эти почтенные старцы до сих тщатся объегорить меня организованным бредом.

В общем, не согласен я с суровой теорией, масскульт (в особенности), по Бродскому, «в общем, не терзает глаз».

Я, например, слышу «Клуни» – и бросаюсь на продукт, бо фамилия предполагает качество.

Но «Охотники за сокровищами» были слишком легковесными, а в «Земле будущего» Жора Наше Все Клунишвили перегнул с серьезностью.

Но марку-то в обоих случаях держит, в обоих случаях уже глядеть на него – терапия. Даже, повторяю, при том, что высокохудожественности в его последних работах чуть.

А тому, кто объяснит мне разницу между Эдом Шериданом и Сэмом Смитом, я подарю раритетное собрание сочинений М. Зощенко.

Гай Риччи как раз является Зощенко от кино, но актеры в его «Агентах А. Н. К. Л.» не впечатляют, по-моему, слишком лощеные.

Джонни Депп в «Черной мессе» страшит только зенками, больше ничем. Потому что давно уже нечем.

По моей мысли, сейчас и масскульт должен быть таким, чтобы его производитель не намекал, что земная ось совпадает с его позвоночником.

 

Покажи им всем

Мои ровесники «уже несут на себе явственную печать угасания», но мне близка и нравится идея, что ты либо способен сохранить сердечный жар, либо нет, третьего не дано.

А каким способом сохранить этот жар?

Радоваться жизни, хорошим фильмам, песням и стихам:

Каждый день находить повод для эмфатического настроения.

Если за день я не узнал ничего нового, мне начинает казаться, что я страдаю прогрессируюшим слабоумием.

Мне, кроме всего прочего, надо успеть посмотреть по серии «Теории большого взрыва», «Нэшвилля», «Фрейзера», «Сообщества», почитать несколько страниц Евгения Водолазкина, улыбнувшись над строчками «Увы, на разные забавы я много жизни погубил» или «Он полон силы и огня, но отвержен вкусом и гармонией», или – «он улыбнулся улыбкой не до конца ясного происхождения».

Нетленок, конечно, мало, но «Зал Джимми» вы посмотреть обязаны; шедевр. Я, может, бахвал, но вкус у меня отменный.

Может, это характеризует меня не с лучшей стороны, но лучше триста раз посмотреть «Зал Джимми», чем один раз – новый «Экипаж» (который, чтобы досмотреть, мне лично понадобился подпития раж).

Я стараюсь сделать так, чтобы каждый день был результативным. Каждую удачу, считая явлением, каждую неудачу (их значительно больше) – уроком.

Надо досмотреть ЧМ по хоккею и разгадать секрет успеха Тэйлор Свифт, которую выставляют певуньей «на стыке культуры и неокультурного бытия» и под которую мне почему-то особенно удаются плевки на дальность.

Бродского (с него начинается каждое мое утро) я боготворю, но вот этого вот: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку» – этого не разделяю.

Выйди и покажи им всем.

Но выходи готовым, как я.

 

Жерар Депардье и сюрреалистический жест

Два года тому Жерар Депардье, который жизнь тому был большим актером, по мнению многих, выдающимся, совершил сюрреалистический жест – будучи французом с мировым именем, он первый из французов с мировым именем вступил в российское гражданство.

Он и сейчас для многих не аутсайдер какой-нибудь, даром что играет все хуже и хуже, а вполне себе легенда.

Но меня не легендарность занимает, а означенный жест со всеми сопряженными смыслами и вытекающей из него бессмыслицы.

Его привело в нашу страну обстоятельство неодолимой силы: он просто не хотел платить налоги в своей; тут можно нагородить каких угодно красивостей, но сути это не меняет: он посчитал, что священным коровам платить не надо, на то они и священные.

Я на днях встретил его в порту, он был облеплен людьми, судя по которым, можно заключить, что они уверены, что ЖД излучает божественную актерскую и человеческую благодать.

Он, похоже, тоже уверен, что излучает.

Годы делают его все хуже, лицо его стало хуже, чай, не Ричард Гир, но страшнее другое: выражение лица стало хуже (над избыточным весом смеяться не буду, нехорошо, может, там гормональный сбой).

Я работал с французами восемь лет, то были прекрасные годы, но я отчетливо помню, что это самые прагматичные ребята изо всех, что я встречал. Никакой поэтической легкомысленности, которая якобы, с подачи кино и литературы, помогает им справляться с жизнью. Нет, это вполне себе крепколобые капиталисты, ничего общего со стимфалийскими птицами не имеющие. Ради наживы они мигом организуют герилью.

Француз исповедует демократические идеалы, и как Депардье, исповедуя, склонен к эффектному радикализму, но он еще распираем-раздираем тщеславием, ему хочется масштаба, но чтоб малой ценой.

Он не признает власть других, ему бы хотелось, чтобы именно он обладал наибольшей властью, но мы-то видели, как ЖД признал власть тогда, когда признать надо было.