ОТВЕТЫ. YAHOO. COM ›
ИГРЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ › ВИДЕО И ОНЛАЙН-ИГРЫ
ВОПРОС: Я совсем недавно начал играть в «GTA: San Andreas» на «PS2» (знаю, что я отстал от жизни)… Что нужно делать, если тебя убили / поймали? Бежать куда-то? Заранее спасибо.
ЛУЧШИЙ ОТВЕТ: Когда вас убивают или ловят, время проскакивает на 6 часов вперед, вы теряете все оружие и 100 долларов, если у вас нет отношений с подружкой-медсестрой или копом. Если вас убили, максимальное здоровье немного уменьшается, примерно на 0,1 %. Если же вас поймали, увеличивается уровень уважения, примерно на ту же величину. Если вас убили / поймали во время исполнения миссии, то миссия считается проваленной и ее нужно проходить заново.
Когда летом 2005 года наступила жара, Сэм уже знал, где спрячется от солнца: в «Гэндер-Маунтин» – просторном бревенчатом универмаге-ангаре на окраине Нью-Йорка, неподалеку от того места, где Сэм с Дэном купили загородный дом.
Хотя прошло уже почти семь лет с тех пор, как братья переехали в Соединенные Штаты, Сэм не уставал удивляться американской тяге к крайностям, и этот магазин был ее олицетворением. Универмаг напоминал склад реквизита к приключенческому триллеру «Избавление»: камуфляжные маски для пейнтбола, походные туалеты, манки для животных в виде кроликов на батарейках. Но один товар в дальней части магазина привлек особое внимание Сэма: винтовка М-16. «Подождите-ка, – подумал он, – „Уолмарт“ выкидывает с прилавков нашу игру, но при этом можно прийти сюда и купить дробовик, „глок“ и любое другое оружие? Я чего-то не понимаю…»
Но что толку было возмущаться: скандал вокруг «Hot Coffee» принес свои печальные плоды. В ответ на изменение ESRB рейтинга «San Andreas» на «АО» сети магазинов «Уолмарт», «Тарджет», «Бест бай» и «Серкит-Сити» изъяли игру из продажи. «Надеемся, мы дали производителям понять, что им лучше сотрудничать с ESRB», – сказал представитель «Бест бай». Чтобы вновь заслужить рейтинг «М», «Rockstar» должна была убрать из игры сексуальную сцену и перевыпустить диски. Раньше осени команде было не управиться. Один только «Уолмарт» отвечал за 20 % продаж игры, и потери исчислялись значительной суммой. Сообщалось, что всего на исправление, отзыв и перевыпуск игры «Take-Two» должна будет потратить 25 миллионов.
«Take-Two» изо всех сил пыталась сохранить лицо. «Мы глубоко обеспокоены тем, что скандал вокруг неправомочных модификаций выставил игру в неверном свете и преуменьшил художественную ценность культового продукта», – говорил Айбелер. Но теперь он хотя бы больше не отрицал, что «Rockstar» в буквальном смысле попалась на горячем.
В июле совет ESRB, состоявший из представителей «Sony», «Nintendo» и других крупных издателей, собрался на заседание, чтобы обсудить последствия разразившейся бури. Вэнс увидела перед собой полный зал рассерженных людей – все они злились на «Rockstar», поскольку им пришлось «убирать за ними дерьмо». «Hot Coffee» свела на нет годы лоббирования видеоигр и просвещения общественности. Вэнс умоляла совет дать ей чуть больше власти, чтобы усилить существующую систему рейтинга, но встретила отпор.
«Похоже, „Take-Two Interactive“ умышленно ввела в заблуждение как организацию, выставляющую рейтинги играм, так и родителей страны, – сообщила вашингтонский конгрессмен Мэри Лу Дикерсон репортеру из „Los Angeles Times“. – „San Andreas“, благодаря своей популярности, попала в руки тысяч детей, которые теперь могут заниматься интерактивной порнографией. Мы должны принять юридические меры… чтобы компания не радовалась своим прибылям».
Двадцать шестого июля на «Take-Two» обрушился новый удар, на этот раз со стороны Федеральной торговой комиссии. В Белом доме большинством голосов была принята резолюция с просьбой к ФТК выяснить, действительно ли «Rockstar» намеренно обманула ESRB, чтобы избежать рейтинга «строго для взрослых». Директор Общества по защите потребителей ФТК, назвал поведение «рокстаровцев» «серьезным поводом для беспокойства» и пригрозил им штрафами.
Впрочем, на «Rockstar» охотились не только политики. Двадцать седьмого июля Флоренс Коэн, 85-летняя бабушка из нью-йоркского Бронкса, выдвинула против компании гражданский иск. Коэн утверждала, что купил диск своему четырнадцатилетнему внуку, а затем, узнав, что игра содержит откровенные сексуальные сцены, вознамерилась вернуть деньги – присовокупив к ним солидную компенсацию за ложную рекламу и обман покупателя.
«Hot Coffee» вызвала шквал противоречий и в других странах, в том числе Великобритании, а в Австралии «San Andreas» после смены рейтинга была полностью запрещена к продаже, рекламе и распространению. Многие штаты, включая Калифорнию, Мичиган и Иллинойс, удвоили усилия по запрету продажи игр с рейтингом «М» несовершеннолетним. «Это дало представление о всей индустрии, – говорил Йи о поведении „Rockstar“. – Они нам лгали». Пятидесятишестилетний Йи называл себя защитником первой поправки, но для видеоигр делал исключение, хотя сам не отличал «Pac Man» от настольного тенниса. «Когда я учился в школе, компьютеры еще были ламповыми, – разглагольствовал он. – Я тогда играл в пинг-понг – ну, знаете, такая игра, где парень ест шарики».
Девятого октября, сидя перед списком устаревших видеоигр вроде «Postal» и «Manhunt», окруженный герл-скаутами губернатор Калифорнии Арнольд Шварцнеггер (звезда собственных жестоких видеоигр из серии «Terminator») утвердил АВ-1179 – законопроект, запрещающий продажу жестоких игр любому лицу, не достигшему 18 лет. По новым правилам с распространителей вроде «Бест бай» и «Уолмарт» взыскивалась 1000 долларов штрафа за каждое нарушение.
Скандал вновь подхлестнул протесты против игровой индустрии. Причитая, что дети путают игры с реальностью, сами политики, казалось, с еще большим трудом различали эти две сферы. Они говорили об играх так, будто геймеры совершают преступления по-настоящему. «Именно вы насилуете женщин, – возмущался Джеймс Стейер, глава „Разумных медиа“, некоммерческой организации из Сан-Франциско, продвигавшей законопроект. – Это именно вас на заднем сидении машины обслуживает проститутка».
В следующем месяце Клинтон и Либерман представили закон «О защите семьи от развлекательной продукции», который среди прочего включал запрет на продажу игр с рейтингом «М» несовершеннолетним и позволял государству контролировать систему рейтингов игровой индустрии и законопослушность распространителей.
Однако протесты общественности все не стихали, и в один прекрасный день, выйдя на сцену монтреальской конференции разработчиков ПО, признанный гейм-дизайнер Уоррен Спектор сделал то, чего до него в отрасли никто себе не позволял: он упрекнул «Rockstar» и «GTA». «„GTA“ – симулятор уличных ограблений, и отрицать это бессмысленно, – сказал он. – Но я очень надеюсь, что ребята направят свой гений на создание таких сюжетов, которые действительно обогатят культуру, а не поспособствуют ее разрушению… Из-за них сейчас мы все под прицелом у поборников нравственности».
Редактор «GameDaily», специализированного журнала об играх, выражал обеспокоенность: «Индустрия видеоигр уверенно движется к тому, чтобы проиграть культурную войну в Соединенных Штатах. Просто удивительно, что это происходит именно сейчас, когда игры добились беспрецедентного коммерческого успеха».
Но преследование видеоигр уже было не остановить. Даже власти Лос-Анджелеса выдвинули иск против «Take-Two», обвиняя компанию в нарушении делового кодекса штата, нечестной рекламе и недобросовестной конкуренции: «Жадность и обман – часть сюжета „Grand Theft Auto: San Andreas“, и в этом плане разработчики игры не сильно отличаются от ее персонажей».
Тьма окутала Нью-Йорк, лишь неоново-розовое колесо обозрения вращалось над Кони-Айлендом. Вагон метро медленно подъезжал к станции, возле которой собралась банда. Зрелище почти в точности воспроизводило начальную сцену из «Воинов», но это было не кино, а воссозданная кадр за кадром и любовно прорисованная одноименная видеоигра от «Rockstar» по любимому фильму из детства Сэма. Вышедшая в октябре 2005-го программа превращала геймера в нового члена банды «Воины», и он должен был добиваться успеха, борясь с конкурирующими группировками в сценах и декорациях, повторяющих антураж фильма.
В течение четырех долгих лет над игрой работала команда из пятидесяти художников и программистов канадского отделения компании, «Rockstar Toronto». Для Сэма и Дэна это было словно путешествие в прошлое: они взяли мир своих детских фантазий и сделали его реальным. Сэм был рад сбежать в виртуальную реальность – всё лучше, чем мириться с тем, что ему задали хорошую трепку в настоящей жизни. В Новом Орлеане из-за урагана «Катрина» тонули люди, президент Буш сидел сложа руки, а правительство не нашло ничего лучше, чем охотиться за игроделами? «Эти парни мечтают нас достать, – сказал однажды Сэм Дэну. – Они будут преследовать нас, что бы мы ни делали. Им плевать на здравый смысл. Они швыряют в нас заточенные бумеранги, как тот мальчишка из „Безумного Макса 2“».
Также Сэм заведовал созданием своего самого на тот момент автобиографичного детища «Bully» – «Хулиган». Игра, разработанная «Rockstar Vancouver», повествовала о приключениях Джеймса «Джимми» Хопкинса, толстощекого дерзкого новичка с бритой головой, которому нужно было выжить в закрытой школе «Академия Буллворт». Джимми, воюющий с учителями и одноклассниками, в своем свитере с монограммой вполне мог сойти за ученика Сент-Полз, где провели детство братья Хаузеры. Он был не столько хулиганом, как утверждало название игры, сколько жертвой, отражающей нападения настоящих хулиганов с помощью арсенала из вонючих бомб и картофельных пушек. В игре была воссоздана типичная средняя школа, основанная на клише из фильмов «Изгои», «Над пропастью во ржи» и «Шестнадцати свечей». Если в «GTA» геймерам приходилось водить дружбу с бандами, якудза и триадами, в «Bully» нужно было перетягивать на свою сторону ботаников, спортсменов и старшеклассников.
Однако прежняя сплоченная банда разработчиков в стенах компании больше не чувствовала былого единства. Они долгие годы провозглашали себя бунтарями от индустрии, но теперь оказалось, что быть реальными преступниками не так уж приятно. Сотрудники тихо сидели за своими столами в офисе, щелкая клавишами. Настольный футбол и игровые автоматы покрывались пылью. Отдел по связям с общественностью продолжал плевать в потолок, поскольку «Rockstar» отказывалась обсуждать скандал с прессой.
Для рекламы «The Warriors» Дэн все-таки согласился дать интервью «New York Times», но без упоминания «Hot Coffee». «Конечно, расстраивает, когда люди не хотят понять того, что ты делаешь, и не желают ни во что вникать, – говорил Дэн. – Если кто-то поиграл в любую из наших игр и хочет ее раскритиковать, то ради бога, но только если он действительно играл в нее и понимает, о чем говорит. Но многие осуждают вещи, о которых не имеют представления, и это печально. Огромная часть населения не знакома с играми, они живут лишь раздутыми прессой страшилками о наших продуктах».
Ветераны команды в отчаянии наблюдали, как компанию накрывает сфера отчуждения. Дэйв Джонс, все еще работающий над собственной экшн-игрой «Crackdown», считал, что «оставить на диске „Hot Coffee“ было крайне рискованно, но они пошли на этот шаг». Бывший глава «BMG Interactive», теперь заведующий европейским «Capcom», полагал, что отказ «Rockstar» отвечать на вопросы лишь усугубляет положение. «Вышло только хуже, – говорил он. – Им стоило издать публичное заявление и подавить все это в зародыше, а они пустили конфликт на самотек».
Некоторые сотрудники компании обвиняли Брэнта, что он не вступился за них и оставил всю «Rockstar» на растерзание. «Сэм был в полном отчаянии, – вспоминал Айбелер. – Ему казалось, что он один отдувается за всех и что к играм других лейблов относятся менее придирчиво. Своего рода политические махинации».
«Скандал определенно оказал сильный эффект на компанию, – признавал Кинг. – Отвлек от работы, заставил потерять время, притормозил наше движение вперед и оттянул на себя ключевые ресурсы». Оказалось, что «рокстаровцы» не так уж неуязвимы. «Для меня это стало уроком по американской морали и истории, – говорил Кинг. – Возможно, таков и был смысл „Hot Coffee“».
Сэм десятилетиями сражался с поборниками чистоты культуры, продвигая свои ценности, но «Hot Coffee» медленно пожирала его изнутри. С какой-то стороны он чувствовал, что его наследие под угрозой. «Я не хочу, чтобы „San Andreas“ ассоциировалась с „Hot Coffee“», – говорил он позднее, опасаясь, что «люди не заметят всей красоты этой игры, запомнив ее только из-за скандала».
Долгие годы можно было с легкостью представить критиков видеоигр просто ненавистниками геймеров – оторванными от жизни политиками и родителями. Почти по Фрейду: противники игр олицетворяли мать и отца. Однако после выхода «Hot Coffee» и кучи убийств и насилия, которое желтая пресса, пусть и не всегда справедливо, связывала с «GTA», кое-что изменилось. И однажды утром эта перемена стала явной, как никогда, – сотрудники «Rockstar» услышали за окном своего бродвейского офиса крики протеста.
– Раз, два, три, – кричали протестующие, – «Rockstar» должна уйти!
Выглянув в окно, «рокстаровцы» увидели вовсе не толпу работяг среднего возраста: внизу было море свежих юных лиц. Сто пятьдесят подростков, в основном черных, держали самодельные транспаранты со слоганами «Запретите „Rockstar Games“ – они преступники» и «Наденьте на „Rockstar“ наручники». Протестующие представляли группу «Борцы за мир» и приехали из Вашингтона, чтобы устроить митинг против «Rockstar». «Эти игры превращают наших детей в преступников, – говорил „ABC News“ один из кураторов группы. – Подростков приучают убивать, насиловать, употреблять и продавать наркотики».
Пока толпа бесновалась перед зданием, «рокстаровцам», которые еще не успели приехать на работу, советовали во избежание проблем пробираться в здание с черного хода. Во главе протеста стоял знакомый нам седовласый мужчина. Одетый в белую рубашку, застегнутую на все пуговицы, и синий галстук Джек Томпсон кричал в громкоговоритель лозунги, а позади него распевали дети.
В конце многих видеоигр есть уровень с боссом, где геймер встречается с самым мощным соперником. Но когда Томпсон потребовал, чтобы кто-нибудь из «Rockstar» спустился и поговорил с протестующими, никто не вышел. По мнению правозащитника, «рокстаровцы» просто струсили. Между тем Томпсоном двигала не ненависть, он боролся за любовь: любовь к высшим силам, любовь к своему сыну Джонни, любовь к детям, которые стояли сейчас вокруг него. И он считал себя правым.