Брат Джейк стоял за барной стойкой в закусочной Horny Toad в Меските, смешивая очередной коктейль под названием Big Fucking Gun: одна часть Rumpelmintz, одна – Midori, немного Blue Curacao. Он специально изобрел его в честь своего любимого оружия из DOOM – БХП. Это было самое меньшее, что он мог сделать, учитывая тот факт, что забегаловка находилась прямо напротив офиса id. Выпить этот ядовито-зеленый коктейль неофициально означало поднять тост за Даллас – новую столицу золотой лихорадки, вызванной видеоиграми.

К лету 1997 года Даллас стал для игроков тем же, чем Сиэтл для музыкантов в ранних девяностых: компания id была местной Nirvana. За пять лет, начиная с того момента, как Джоны приехали в город с автоматом Pac-Man в грузовике, сообщество разработчиков компьютерных игр увеличилось более чем втрое. Рост затронул и Остин, где все объединялись вокруг флагмана – компании Origin Ричарда Гэрриота. Журнал Time назвал техасских геймеров «новыми ковбоями», в Wired их окрестили «детьми DOOM». Газета The Boston Globe назвала возрождение видеоигр «новым Голливудом».

Более подходящим именем было бы, правда, Кремниевое Аламо, потому что тон тут задавали шутеры от первого лица. DOOM, Quake, детище Скотта Миллера Duke Nukem 3D и остальные «стрелялки» породили многомиллионную индустрию, которая доминировала в игровом сегменте. Благодаря этому исполнилась давняя мечта id – сделать персональные компьютеры стойкой игровой платформой. Из почти четырех миллиардов долларов, полученных в 1996 году от развлекательных интерактивных программ, чуть ли не половина приходилась на игры на платформе PC. «Благодаря игровому буму, связанному с PC, – заявила USA Today, – индустрия смогла восстановиться».

Имея перед глазами образец в лице id и Ion, многие в Далласе стали открывать аналогичные компании. Rogue и Ritual, порожденные id и 3D Realms соответственно, специализировались на создании так называемых паков – дополнительных уровней для Quake. Ensemble Studios силами пришедшего из id Сэнди Петерсона подарила миру одну из самых успешных стратегий – Age of Empires. Компания Terminal Reality, основанная бывшими сотрудниками Apogee и автором революционного движка Microsoft Flight Simulator, посвятила себя мультиплатформенным проектам.

Id лицензировала свои технологии. В результате остальные компании, включая Ion Storm, платили ей по 250 тысяч долларов за использование движка Quake. И хотя id имела солидную прибыль, ей еще было куда расти. Вскоре игровая пресса начала писать об «убийцах Quake» – играх, которые могли бы свергнуть id с пьедестала. Duke Nukem 3D уже получила поддержку со стороны геймеров. Valve, компания в Сиэтле, основанная сотрудниками Microsoft, использовала движок Quake для создания Half-Life. Студия Epic, расположившаяся в Северной Каролине, показала публике «стрелялку» Unreal. И разумеется, нельзя было забывать о Daikatana. Похоже, в Кремниевом Аламо намечалась нешуточная борьба за право называться лучшими. Главное, чтобы компании-создатели довели разработку своих проектов до конца.

Гонка началась. Кармак сидел за рулем Ferrari F40, вдавив педаль газа в пол. За ним гнался Porsche 911. В Эннисе было солнечно. Кармак снял эту гоночную трассу для своих сотрудников. Это оказалась не единственная прихоть такого рода, которую позволил себе Кармак. Однажды он позвонил мэру Мескита и попросил закрыть аэропорт, чтобы парни из id могли покататься по взлетно-посадочным полосам. Мэр с радостью согласился, ведь Кармак пожертвовал десятки тысяч долларов на дорогое обмундирование для местной полиции, включая бронежилеты (некоторые были даже украшены символикой DOOM). Просьбы Кармака заслуживали рассмотрения.

Гонки были не единственным видом соревнований. Хотя Quake II оказалась лучшей «стрелялкой» на выставке E3, в id росло напряжение. Кармак перестал манипулировать сотрудниками, полагая, что это разрядит обстановку, но фокус не удался. Шутеры других компаний, даже созданные по лицензии id, зачастую высмеивались. Когда появилась первая демоверсия Half-Life, многие утверждали, что игра окажется провальной.

Как и ее продукт, Quake II, id становилась все серьезнее, и атмосфера в ней порой царила военная. Некоторые полагали, что из компании вместе с Ромеро, Майком, Джеем и Шоном ушло веселье, ведь они были такие заводные. Набирало обороты соперничество между сотрудниками. Американ и остальные обвиняли Кармака в том, что он не пытается разрулить ситуацию, подливая тем самым масла в огонь.

Одной из главных причин недоверия команды id друг к другу стала система бонусов. В конце каждого квартала руководство начисляло дополнительные суммы каждому сотруднику. За один квартал кто-то мог получить сто тысяч долларов, за второй – двадцать. Авторы системы признавали, что она не идеальна, но ничего другого пока придумать не смогли. В результате парни смекнули, что самый эффективный способ получить дополнительное вознаграждение – это конкуренция. Это был смертельный бой, проводимый на бизнес-арене.

Соперничество ужесточалось. Когда-то в начале работы над Quake Американ оказался настоящей находкой для компании, но, похоже, его время подходило к концу. Кармак стал с прохладцей относиться к Американу, заставляя его сомневаться в том, а были ли они вообще когда-нибудь друзьями. Кармак считал, что Американ превратился в собственную тень; он, бесспорно, талантливый парень, но сбился с пути – как Ромеро. В результате его постепенно стал вытеснять Тим Уиллитс.

Кармаку все чаще и чаще хотелось забрать компьютер и обосноваться в каком-нибудь отеле в другом штате. Единственное, что его интересовало, – это кодирование. Возникших в id проблем, по его мнению, можно было избежать, не допуская расширения компании и держа команду в узде. «Любой проект, – писал Кармак в своем файле. plan, – предполагает строго определенное число человек, превышение которого лишь тормозит проект. Эффективность снижается, поскольку сотрудники начинают отвлекаться на свои проблемы, слишком много общаются друг с другом, да и вообще из-за чистой энтропии. Все это сказывается на качестве проекта. Я уверен, что идеальный вариант для работы, когда команда состоит всего из нескольких человек».

Без шумного Ромеро жизнь Кармака стремилась к элегантности кода – к его выверенности, простоте и эффективности. Именно в таком ключе Кармак хотел управлять компанией, именно так он старался делать игры. Он не собирался идти на поводу у амбиций – это бы только привело к бесконечным задержкам. Он мечтал создать что-то выдающееся. И 9 декабря 1997 года он это сделал.

«Боже мой! Quake II – самая впечатляющая игра, в которую я когда-либо играл на компьютере… Вы когда-нибудь видели что-то лучше Quake II? Бьюсь об заклад, что нет». Среди всех хвалебных отзывов (а таковых оказалось немало) один был от Ромеро. Он опубликовал его 11 декабря, спустя два дня после выхода игры. Ромеро играл в Quake II без остановки на протяжении сорока восьми часов, пройдя всю игру за одну сессию. И у него имелись все основания для восторга.

У Ромеро была лицензия на движок Quake II, и он собирался использовать все его возможности – включая цветное освещение – в Daikatana. Он не только создавал, по его мнению, самую амбициозную «стрелялку», но и делал это на самом амбициозном движке. Это было идеальное сочетание технологии и дизайна, которого Ромеро никак не мог достичь в id. И теперь ни Кармак, ни кто-либо еще уже не встанут у него на пути.

По крайней мере, он так думал. Разраставшаяся компания Ion Storm бурлила негодованием. Все началось с того провокационного рекламного плаката, появившегося в апреле. К тому же демоверсия Daikatana, показанная на выставке E3, не произвела впечатления на публику. Ромеро больше времени уделял самому процессу игры и общению с прессой, нежели постановке задач своим сотрудникам. В результате работа затягивалась.

В отличие от Ромеро большинству сотрудников не нравилась идея переноса всей игры на движок Quake II. На самом деле они ненавидели его. Ромеро, судя по всему, изначально не догадывался, сколько времени и нервов уйдет только на воссоздание базовых элементов его 400-страничного дизайн-документа Daikatana. Он хотел шестьдесят четыре монстра! Четыре временных пояса! Игру в четыре раза больше, чем Quake! Они и так еле-еле укладывались в срок до марта 1998 года. Что же им делать?

Но волновались не они одни. В Eidos были недовольны тем, что из-за амбиций Ion Storm придется пропустить рождественские праздники. В результате руководство все же решило довериться Ромеро. Тот сумел убедить их – равно и как своих подопечных, – что выход игры задержится всего на несколько месяцев. «Рабочая сила – вот формула успеха», – заявил он. В Ion Storm уже числилось восемьдесят человек, и компания продолжала расти. «С таким числом сотрудников игра обязательно будет завершена. Вспомните, что мы умудрились сделать в id, когда нас было от силы тринадцать!» Eidos не оставалось выбора – и она поверила Ромеро, который руководил разработкой без вмешательств с ее стороны. Вдруг парням и правда нужно всего несколько месяцев?

Но еще парням требовались деньги. Тринадцать миллионов долларов, полученных в результате сделки с Eidos, которые, по идее, должны были покрыть затраты на все три игры, через год стали потихоньку заканчиваться. Восемьдесят человек означали восемьдесят ежемесячных зарплат и сто шестьдесят первоклассных персональных компьютеров с мониторами диагональю в двадцать один дюйм. Обустройство офиса обошлось чуть ли не в два миллиона долларов. Но конца и края видно не было. Следовало что-то предпринимать. И у Майка Уилсона созрел план.

Майк мечтал о собственной издательской компании, еще будучи сотрудником в id. Он рассказал об этом Ромеро и остальным, когда перешел в Ion. Они даже придумали название – Ion Strike, решив, что запустят ее, как только выполнят все обязательства по отношению к Eidos. Майк очень удивился, когда узнал, что Ромеро не только заключил договор с Eidos на три игры, но и закинул удочку насчет еще трех. Это означало, что команда Ion получила тринадцать миллионов долларов на первую тройку, а следующие игры Eidos могла либо согласиться финансировать, либо отказать. Чем скорее Ion получит деньги на следующую тройку, тем быстрее Майк воплотит свой план.

Первым шагом стала покупка Dominion – игры, которую Тодд Портер начал еще в 7th Level. Тодд убедил владельцев Ion, что это для них прекрасная возможность. Игру можно купить за 1,8 миллиона долларов, выпустить через шесть недель и перейти к проекту, который Тодд хотел изначально делать, – Doppelganger. Сделка прошла успешно. И это было только начало.

В сентябре 1997 года Ромеро узнал, что гейм-дизайнер Уоррен Спектор ищет работу. Ветерану индустрии исполнился сорок один год. Будучи сыном дантиста и учительницы литературы, он вырос всесторонне развитым и стремящимся к знаниям. В конце 1970-х годов он учился на факультете радио, телевидения и кино в Техасском университете. Уоррен вступил в сообщество писателей-фантастов и любителей видеоигр, а потом устроился на работу в Origin.

«История человечества не знает случаев перемещения человека в другой мир, – объяснял он. – Вся наша жизнь проходит в этом. Но игра – идеальная возможность попробовать что-то новое. Я никогда не смогу полетать на самолете времен Первой мировой, никогда не побываю на космической станции и точно не буду супершпионом. Но в играх я могу воссоздать любую из этих ситуаций».

Он считал шутеры от первого лица довольно бессмысленными и поэтому работал над более сложными сюжетными проектами, которые называл «иммерсионными симуляторами». Такие игры, как Ultima Underworld, Thief и System Shock, были больше рассчитаны на интеллект геймера, нежели на рефлексы указательного пальца. Ромеро полагал, что Уоррен станет ценным кадром для Ion Storm. Он возглавил собственную команду разработчиков, Ion Austin, и сосредоточился на футуристической игре о борьбе с терроризмом, которая обещала стать самым реалистичным и захватывающим иммерсионным симулятором. Игра называлась Deus Ex. Когда PR-отдел Ромеро попытался перетянуть Уоррена в основной офис Ion Storm, тот дал довольно четкий однозначный ответ: «Я никогда не скажу “Отсоси” и никого не собираюсь опускать. Наша команда будет самой утонченной частью этой компании, вот увидите».

Тем временем план Майка Уилсона трещал по швам. Он встретился с представителями Eidos и показал им следующие три игры Ion Storm. «Вот, смотрите, – сказал он. – Либо вы их берете, либо нет». Руководство Eidos даже обсуждать это не стало. Кем себя возомнил Уилсон? Компания Ion Storm и так уже основательно выбилась из графика, так и не сдав обещанные три тайтла, а теперь он пришел к ним еще с тремя? Сделка не состоялась.

Тодд Портер рассказал остальным владельцам компании, что после встречи ему позвонил СЕО Eidos и угрожал удушить Майка. Тодд, которому претила сама идея вытрясти из Eidos побольше денег, сообщил об этом Ромеро и Тому, но те были слишком погружены в свои игры, чтобы трезво оценить ситуацию. И он решил разобраться во всем самостоятельно. То, что он обнаружил, ему не понравилось: по его подсчетам, Майк Уилсон и главный бухгалтер Боб Райт тратили деньги, как сумасшедшие.

Тодд решил принять меры, но и Майк начал предпринимать ответные шаги. Беззаботный и веселый Майк быстро стал чем-то вроде наставника для молодых сотрудников Ion Storm. Они доверились ему и называли Тодда и его команду Dominion, а также команду художников, руководимую Джерри, настоящей занозой в заднице. Налицо был конфликт поколений: молодые сторонники Ромеро из сообщества DOOM и люди старшего поколения, поддерживающие Джерри и Тодда. На Тодда работало несколько докторов наук, в то время как у Ромеро мало кто даже окончил колледж. Подопечные Тодда не разбирались в игре, благодаря которой существовала компания Ion Storm. Ромеро пришел в шок, когда один из них не узнал запущенную у кого-то на компьютере DOOM.

Выслушивая на протяжении нескольких дней жалобы, Майк решил, что пора действовать. В октябре он отвел Ромеро и Тома в бар и сообщил им то, что сотрудники сказать не решались: все ненавидели Тодда. Завершение Dominion, несмотря на уверения Тодда, требовало больше шести недель, и пока что игра выглядела совсем неважно. Тодд не подходил компании. Да, черт возьми, он даже ходил на работу не в футболке и джинсах, а в деловом костюме. Парни решили его уволить.

Но на следующей неделе, когда Ромеро ехал в лифте в офис Тодда, он вдруг засомневался. «Я не могу этого сделать, – сказал он Майку. – Мне кажется, мы не дали ему шанс, а увольняем только потому, что он никому не нравится. Нужно просто поговорить с ним, поставить пару ультиматумов и предложить помощь». Майк был в шоке. Ромеро опять все перевернул с ног на голову. Но Майк и представить себе не мог, чем все это обернется. Через месяц его самого вызвали на ковер, и Тодд сообщил, что Майк всех достал. Из Eidos звонили каждый день с жалобами, что с ним невозможно работать. А еще они кое-что обнаружили: Уилсон без ведома компании потратил часть ее денег на новый BMW. Затея с самиздатом казалась слишком невнятной. «Ion Storm не издает игры, – сказал Ромеро. – Ion Storm их создает». И если Майк так хочет быть издателем, то лучше ему уйти.

С уходом Майка Ромеро смог собраться и привести команду к решению поставленной задачи. В феврале 1998 года он получил то, что хотел, – движок Quake II. Теперь у них было все, что нужно для завершения работы над Daikatana. Но когда Ромеро открыл файл и пробежал глазами по строчкам, он замер. «Боже, – подумал он, – что натворил Кармак?!»

– У тебя не найдется аспирина? – спросил Кармак у своего друга, входя в казино Лас-Вегаса.

– А что, у тебя голова болит?

– Нет. Но скоро заболит.

На дворе было 8 февраля 1998 года. Кармак собирался подвергнуть проверке свои математические способности – сразиться в блек-джек. Это стало его новым развлечением. «Я обладаю знаниями в области статистики и теории вероятностей и слабо верю в удачу, карму и Бога (или богов). И поэтому из всех игр в казино меня интересует только блек-джек. Играть в него значит испытывать себя на дисциплинированность. Чтобы подсчитывать карты, большого ума не надо. Самое сложное – постоянно [sic] вести себя как робот, а не доверяться чувствам». Перед поездкой Кармак отточил свои навыки, прочитав несколько книг по тематике и даже написав программу, симулирующую партию в блек-джек.

Его эксперимент удался, обернувшись выигрышем в двадцать тысяч долларов, которые он пожертвовал Фонду свободного программного обеспечения. «Я не стремлюсь заработать себе на жизнь игрой [в блек-джек], – писал Кармак в файле. plan после поездки. – И поэтому вероятность быть выброшенным из казино меня не особо волнует». Во время следующего визита в Лас-Вегас к нему подошли трое в черных костюмах: «Мы бы хотели, чтобы вы попробовали любую другую игру, кроме блек-джека».

Сидящие за столом игроки воззрились на них с изумлением. Одна женщина спросила:

– Что они хотят?

– Они думают, что я считаю карты.

– Они что, полагают, что вы в состоянии помнить все эти карты?

– Ага, – сказал Кармак. – Вроде того.

– А вы кто?

– Я программист, – успел он сказать в тот момент, когда его стали выводить за дверь.

Февраль 1998 года Кармак проводил не только в казино. Жажда монашеского уединения привела его в маленький номер в отеле Флориды. Несмотря на позитивные отзывы и успешные продажи Quake II, стресс, которому он подвергался в офисе, лишь усиливался. Дела обстояли настолько плохо, что негатив чувствовался даже в самой игре. Тим Уиллитс создал секретный уровень, содержащий портреты всех сотрудников id. Когда игрок к ним приближался, каждый из них проигрывал какую-нибудь анимацию. По задумке Тима, они отражали характер того или иного разработчика. Портрет Кармака, например, при приближении игрока исчезал.

И Кармак действительно исчез на неделю, уединившись в том далеком отеле. На полу валялись картонки из-под пиццы. Телефон молчал. Дверь была закрыта. Единственное, на что он порой отвлекался, – это очередная банка колы. Джон по случаю купил себе новый ноутбук и теперь трудился над созданием движка Trinity, в то время как команда id работала над паками к Quake II. По возвращении в Мескит он написал следующий файл. plan:

Имя: Джон Кармак

Описание: программист

Проект: Quake 2

Последнее обновление: 02/1998 03:06:55 (CST)

О’кей, я запоздал с обновлением.

Поездка была успешной. За неделю я выходил из отеля только за колой. Вполне возможно, что я поставлю такие вылазки на регулярную основу. Раз в квартал вполне сойдет.

Я не готов говорить о том, что именно сейчас делаю с Trinity. У Quake было много фальстартов, прежде чем мы утвердили окончательную архитектуру. Велика вероятность, что все, над чем я работаю, не войдет в финальную версию. И поэтому я не хочу сейчас делать никаких заявлений, которые потом могут быть восприняты некоторыми людьми как «обещание».

Но меня очень радуют наши перспективы.

Многим разработчикам игр важен только конечный продукт, а процесс его создания для них – всего лишь необходимость. Я уважаю такую позицию, но мною движет иная мотивация.

Конечно, я страшно горд собой, когда выпускаю готовый продукт, но достижения на пути к нему запоминаются сильнее. Я не помню наших старых релизов, но зато помню все свои заметки во время разработки, включая идею использования CRTC для плавного [sic] скроллинга в Keen. Знание строится на знании.

Я делю [sic] свою жизнь на временн ы е отрезки и оцениваю их с точки зрения ценности тех знаний, которые я получил в тот период.

Мои базовые умения проявились в школе на компьютерах Apple II, но нехватка ресурсов сильно меня сковывала. Сегодня жизнь у программистов гораздо легче: дешевенький ПК, дисковод, аккаунт в интернете – и у вас есть буквально все, что нужно для любых изысканий в области программирования.

Мои первые шесть месяцев в Softdisk были невероятным периодом. Я впервые оказался в кругу программистов, которые знали больше меня (Ромеро и Лейн Роат [sic], например); я имел доступ к куче книг и другим источникам и поэтому мог полностью посвятить себя программированию. Я был счастлив.

Следующие два года, кульминационным итогом которых стала DOOM, ознаменовались стабильным совершенствованием знаний сразу в нескольких областях: графике, сетях, операционной системе Unix, компиляторах и т. п.

Первый год разработки Quake был просто чудесен. Я опробовал столько всего нового! Это, наверное, многих удивит, но, когда я работал над DOOM, я толком ничего не знал [sic] о трехмерной графике – я даже не знал, как правильно стыковать полигоны стен (из-за чего и возникла вся эта мишура с полярными координатами). Quake заставила меня изучить кое-какие важные вещи.

Последние шесть месяцев работы над Quake по большей части были наполнены болью и страданием – мы пытались наконец закончить эту чертову игру. В результате, конечно, оказалось, что оно того стоило, но я не люблю вспоминать то время.

Процесс создания Quake II тоже научил меня многим вещам (glquake, quakeworld, radiosity, openGL, win32 и т. п.), а также позволил моему разуму отдохнуть и подготовиться к серьезному рывку.

Я думаю, что предстоящая разработка Trinity будет по своему настроению похожа на первую половину разработки Quake. Я углубляюсь в изучение некоторых областей программирования, но помимо этого осваиваю и совершенно новые (не связанные с графикой) разделы. В конце концов из всего этого выйдет отменная игра ☺

Но хорошее настроение длилось недолго. Так же как Ромеро в случае с Ion Storm, Кармак понимал, что славные деньки маленькой дружной компании миновали. Их сменила гнетущая атмосфера. Трения между Тимом, Американом и остальными дизайнерами достигли точки кипения. Адриан и Кевин постоянно выясняли отношения с Полом Стидом. Они слишком ненавидели друг друга, чтобы спокойно работать над игрой. Кармак нашел решение: в основу следующей игры нужно положить враждебные настроения внутри id. Quake III была бы игрой, в которой нет ничего, кроме смертельных боев; а также нужно задействовать большую часть идей Кармака для движка Trinity. Это позволило бы дизайнерам работать независимо друг от друга.

Идея Кармака не сильно прижилась. Адриан не хотел делать еще одну «стрелялку» с солдатами и дробовиками. Ему казалось, что id на протяжении всех этих лет создает одну и ту же игру. Он хотел чего-то другого. Американ тоже. С ними согласился Пол, предложив создать игру, в которой было бы больше сюжета, персонажей, новизны. Он набросал проектную документацию, занявшую несколько страниц, и в деталях описал сюжет. Но Кармак отверг идею, считая, что сюжет абсолютно не важен. Даже Кевин высказал Кармаку опасение, заявив, что, если он настаивает на своем, пусть ищет другого менеджера. В тот момент как никогда было видно, что id – детище Кармака. И Quake III была его личным проектом.

Для Американа это стало началом конца. На общем собрании руководство сообщило ему об увольнении. По мнению Кармака, Американ выполнил свою миссию и повторил путь Ромеро. Когда Американ потребовал назвать причину, обусловившую такое решение, ему сказали, что, по сути, он никому не нравился. «О, как типично», – подумал он. Все это четко отображало политику компании, утвердившуюся после ухода Ромеро. В ней больше не было баланса.

Не только Американ теперь сочувствовал Ромеро. Даже несмотря на то, что Пол Стид никогда не знал Ромеро лично, он тоже начинал думать, что его увольнение было огромной ошибкой. «Ромеро – олицетворение стихии, а Кармак – порядка, – говорил он. – Они были идеальным дополнением друг друга. Но если их развести по разные стороны, то вот что получается».

Изумрудные двери лифта открылись на самом верхнем этаже. Ромеро вышел из лифта и обвел взглядом свою законченную копию шоколадной фабрики Вилли Вонка. Здесь было все, о чем он мечтал: игровой зал со старыми аркадными автоматами, бильярд, арена для смертельных боев, оснащенная экранами. Кластер из двенадцати телевизоров, каждый из которых транслировал MTV. Лабиринт из стальных кубиков, похожий на уровень из игры. Кухня, набитая сладостями и фастфудом. И стеклянный потолок, который, казалось, касался облаков. Ромеро улыбнулся собственным мыслям: «Черт возьми, тут мы будем делать офигенные игры!»

Им действительно требовались офигенные игры, потому что они уже превысили все расходы. Ремонт офиса обошелся в два с половиной миллиона долларов. Dominion сожрала еще три. Изначальные тринадцать миллионов растаяли как дым. Издательство Eidos теперь платило раз в месяц. Включая выплаты почти сотне сотрудников и прочие издержки, ежемесячные счета составляли 1,2 миллиона долларов.

Но была еще одна проблема, причем большая: код Quake II Кармака. Движок оказался совсем не похожим на то, что ожидал Ромеро. Все это время он готовил своих подопечных к переносу Daikatana и строил предположения о структуре кода Quake II, основываясь на старых разработках Кармака. Но оказалось, что тот изменил почерк, создав код, к которому Ромеро был абсолютно не готов. Кармак сделал это без злого умысла – просто он совершил очередной прыжок в неизвестность. Прыжок, снова помешавший планам Ромеро.

«Нам понадобится какое-то время, – сказал Ромеро Eidos. – Код сложный». Довести Daikatana до ума к марту 1998-го теперь не представлялось никакой возможности, но Ромеро надеялся получить отсрочку хотя бы еще на пару месяцев. Остальные настаивали на том, чтобы бросить гонку за технологиями id и просто выпустить Daikatana на доступном движке первой Quake. «Тебе не угнаться за Кармаком, – сказал Ромеро ведущий программист. – Так зачем вообще пытаться?» Но Ромеро не сдавался. Его амбиции росли.

Вскоре Ромеро объявил в прессе о начале работы над Daikatana II. Тодд Портер и Джерри О’Флаэрти тоже запустили свой проект внутри компании – отдел комиксов, выпускавший комиксы по мотивам игр студии. Но когда в Eidos узнали об этом, то тут же все прикрыли. «Вы должны делать игры. С какой стати нам платить вам еще и за комиксы?»

Даже стеклянный потолок вскоре оказался проблемой. Помимо вампиров, свет ненавидят так же сильно только геймеры: нет ничего хуже огромного слепящего пятна на мониторе. Работать стало невозможно. Были приглашены архитекторы, чтобы установить затемнители. Но они не дали ожидаемого эффекта. Тогда вместо затемнителей прикрепили куски толстого войлока – и теперь сотрудники работали в кромешной темноте. Зрелище было забавным: парни заходили в шикарный освещенный просторный зал и исчезали в своих маленьких черных пещерках.

К весне 1998 года таким же черным становилось и общее настроение в Ion Storm. Несмотря на то что все работали по двенадцать часов в сутки, шесть дней в неделю, до завершения Daikatana было еще далеко. Многие думали, что проект вышел из-под контроля. Один дизайнер создал ряд уровней, но в них невозможно было играть. Другой переборщил с иконкой стрелочки, сделав ее в тысячу раз больше, чем надо. Команда Daikatana распадалась на отдельные фракции. Люди сходили с ума. Один сотрудник просто сидел на рабочем месте и громко кричал. Ромеро его уволил.

Но большинство переживало из-за Тодда Портера, Джерри О’Флаэрти и их неуемной жажды власти. Казалось, эта парочка ведет компанию к краху. Тодд, появляясь на собраниях, все чаще предлагал внести совершенно бессмысленные, по мнению сотрудников, изменения в Daikatana. Проект Dominion казался жалкой недоделкой, но, что самое печальное, похоже, именно он и станет первым релизом Ion Storm. Надо было что-то делать.

Тринадцатого мая Свер, Уилл и еще шесть членов команды Ромеро пригласили Боба Райта на ужин. Они решили поставить Ромеро ультиматум: либо уходят Тодд и Джерри, либо они. Боб призвал их оформить жалобы в письменном виде.

Информация об этом дошла до Тома Холла, и он позвонил Ромеро, надо сказать, в самый неподходящий момент. Бет только что родила первенца – Лилли, и Ромеро как раз отмечал событие. Он уговорил бывшую жену Келли переехать с мальчиками, Стивеном и Майклом, поближе к нему, в Техас, чтобы почаще видеться. И вот как раз в тот момент, когда ему позвонил Том, Ромеро играл с сыновьями. Рождение дочери должно было стать радостным днем. Но судьба распорядилась по-другому.

«Какого хрена? – закричал Ромеро, когда Том сообщил ему о вмешательстве Боба. – С меня довольно. Боб расшатал мою команду. Ему конец».

Боба уволили на следующей неделе, но это не решило проблем Ion. Компания опять не произвела фурор на выставке Е3, прошедшей в конце мая. Соревновательные шутеры вроде недавно выпущенного Unreal и выходящего вскоре Half-Life приковали к себе все внимание публики. Равно как и новая игра от id – Quake III. Когда Dominion через неделю появилась на полках магазинов, ее никто не покупал. Очередная игрушка-стратегия StarCraft вышла лишь парой месяцев ранее, но по сравнению с ней игра Тодда выглядела блекло. Она оказалась не только совершенно лишним продуктом на рынке, но и доказательством, что на фабрике грез Ромеро далеко не все в порядке. И сообщество геймеров, выросших на его играх, выразило свое недовольство.

В сети появилось множество колких замечаний в адрес Ion Storm. «Громкие обещания, а на деле – ноль» – так выглядело одно из них. «Причины, по которым я никогда не куплю Daikatana» – было озаглавлено другое. Кто-то разместил комикс, в котором карикатурный Ромеро произносил такой монолог: «Привет… Я тут, чтобы сказать, что Daikatana будет отличной игрой. Вы знаете, что мне можно верить. Вы ведь помните DOOM! Помните? Это я сделал! А Quake? Это тоже был я! Дизайн диктует свои правила!» В заключительной сцене Ромеро уговаривал продавца хот-догов дать ему бесплатную закуску. «Неплохая попытка, Джон, – ответил продавец. – Но нет игры – нет и еды».

По сети прокатился еще один слух о его смерти. На этот раз из-за фотографии Ромеро в морге с пулевым отверстием во лбу. Игроки шутили, что это он сам себя убил после того, как проиграл Кармаку Quake. Но когда один из игровых журналов объявил, что «источники, близкие к Ion Storm» подтвердили информацию о кончине Ромеро, геймеры словно с цепи сорвались. Они сочли это еще одним рекламным трюком студии – несмотря на то что фото вышло в журнале Texas Monthly.

Самый мощный удар был нанесен 30 сентября. Некто Bitch X оставил на сайте Gaming Insider сообщение о том, что Eidos планирует купить Ion Storm. Все началось в мае, когда Eidos приобрела девятнадцать процентов активов студии за двенадцать с половиной миллионов долларов в обмен на погашение долга в пятнадцать миллионов. Боб Райт даже подал на Ion Storm в суд, утверждая, что его уволили специально, чтобы он не получил дивидендов от сделки с Eidos. О ней говорили еще много месяцев спустя. Никто не мог понять, откуда Bitch X это знает. Он выложил в сеть информацию об увольнениях и электронные письма в Ion Storm. Управляющий сайтом Ion Storm сказал: «Либо люди, которые больше тут не работают, знают больше, чем те, кто все еще здесь, либо у нас тут течь, способная потопить “Титаник”».

Никто не признал себя виноватым в утечке информации. Ромеро попытался проследить за письмами сотрудников, но тщетно. В компании воцарилась атмосфера недоверия и подозрений. Парни стали вслух высказывать опасения по поводу ее финансового будущего. И чем больше слухов распространялось, тем сильнее накалялась атмосфера. Ромеро сделал замечание ведущему программисту Ки Кимбреллу, указав ему на то, что он слишком много времени проводит за игрой и не укладывается в рабочий график.

«Какого черта, чувак? – возмутился Ромеро. – Ты вообще перестал работать. А мы должны закончить игру. Это серьезно, знаешь ли». Ки сказал Ромеро, что обеспокоен тем, как идут дела у Ion Storm: он видел таблицу ее финансового состояния и слышал немало слухов о том, что Eidos собирается закрыть студию. Ромеро взорвался: «Слухи! Слухи! Слухи! Слухи! Слухи! Брехня! Ты не понимаешь, как ведутся дела, лучше не вмешивайся в бизнес. Ты не понимаешь, что за сделка у нас с Eidos. Ты многого не понимаешь. Ты считаешь, что это оказывает влияние на твою работу и работу твоих коллег?» Но Ки не отступил, и Ромеро его тут же уволил.

Дела ухудшались. Сотрудники начали покидать компанию. Сделка с Eidos сорвалась прямо перед подписанием документов в немалой степени из-за задержек и хаоса, царящего под стеклянным потолком. Вечером 18 ноября Ромеро пригласили на ужин со Стиви Кейс и парой других сотрудников. Стиви оставалась верна Ромеро с того момента, как ее взяли в Ion Storm, и всегда утешала его в самые сложные времена. «Ходят слухи, – сказала она ему, – что вся команда, работающая над Daikatana, собирается завтра уйти». Ромеро ответил довольно резко: «Плевать я на них хотел, пусть катятся».

На следующий день Ромеро и Тома позвали в конференц-зал, где их уже ждала команда Daikatana. «Мы не можем продолжать работу в таких условиях, – сообщил Уилл Локонто. – Нам кажется, что игра никогда не будет закончена. Мы уходим и собираемся основать собственную компанию».

Ромеро прошелся мимо лабиринта из кубиков и сел за свой стол, где просидел до ночи. «Вот дерьмо! – думал он. – Зачем я нанял этих людей? Компания не должна так разрастаться. Слишком много людей, слишком большие расходы. Должны были быть только я, Том и небольшая команда единомышленников, объединенных общей целью. Все должно было быть как раньше. Когда мы были игроками. Просто игроками».