С самого утра мы начали подготовку к штурму Купольного города. Прежде всего, мы занялись изменением своей внешности доступными в данный момент средствами, ведь наверняка каждая видеокамера города запрограммирована на поиск наших лиц в толпе горожан. Михаил выкопал небольшую ямку в земле и, набросав туда сломленных веточек (как же жалко жечь ценную древесину!), развел небольшой костерок. С помощью сажи, полученной после прогорания дров, мы надеялись сменить мой русый цвет волос на иссиня-черный. Усевшись перед огнем, сняв капоры с защитным козырьком и подставив лицо яркому солнышку (так мы надеялись сделать лицо более смуглым или, по крайней мере, красным от ультрафиолетовых лучей), мы достали большие никелевые секаторы и сделали друг другу новые стрижки. С моими волосами было меньше проблем. Михаил просто-напросто состриг мои длинные золотистые локоны и обмазал их смоченной в воде сажей. Наденьте на меня мужской брючный костюм, и никто не признает во мне Валерию0323. Я теперь вылитый солидный горожанин с густой копной черных, отдающих солнечным блеском, коротких волос. С Михаилом дело оказалось сложнее. За время нашего мытарства по просторам дикой Земли, он довольно сильно оброс, что совсем немного упростило задачу. Я подстригла ему тыльную часть головы, оставив на макушке волнистый пушок, длинную челку до бровей и густые бакенбарды на висках, и намазала его волосы оставшейся сажей. Передо мной предстал загорелый мужчина биологических лет около сорока (как сильно влияет прическа на визуальные характеристики человека).

Решив переодеться в форменную одежду Купольного города сразу по прибытию, мы загрузили вещи в автомобиль и поехали к основной дороге, ведущей к голограммным вратам. Мы должны были попасть в правительственное здание сегодня же, поэтому, выжав из нашей реактивной ласточки самую высокую скорость, когда-то обещанную Михаилом (семьсот километров в час), мы добрались до пункта назначения буквально за сорок минут. Я бы не хотела еще раз испытывать новый скоростной транспорт. При столь быстрой езде пыль затрудняет видимость, становится трудно дышать, тело вжимается в спинку сиденья. Кажется, что автомобиль вот-вот оторвется от земли и взлетит к небесам.

Недалеко от развилки, через которую проезжает каждый поисковый автомобиль, покидая или возвращаясь в Купольный город, в высокой траве мы сложили все необходимые нам вещи, поставив рядом с ними один парализатор (аккумуляторы приходилось экономить, так как сколько времени нам предстояло провести на обочине дороги в ожидании поисковиков, было неизвестно). Прямо посередине дороги, с целью заставить поисковый автомобиль остановиться, мы выгрузили срубленные заранее тонкие и длинные стволы берез в хаотичном порядке. Возвратившись к своим вещам и спасительному парализатору, мы сели на землю, ожидая наших будущих заложников.

К счастью, ждать пришлось не слишком долго, всего пару часов. 11.30. — идеальное время для осуществления нашего плана. Обязательная остановка на обеденный перерыв давала нам дополнительный час.

— Едут! — крикнул мне Михаил. — Ты берешь на себя тех, кто выйдет из автомобиля, а я пойду внутрь. Всё поняла?

— Конечно, ты мне уже тысячу раз это говорил, — разозлилась я, но тут же утихомирила свой пыл. Как мы можем кричать друг на друга, ведь мы не чужие люди, мы муж и жена, разлученные на долгие пятьсот тысяч лет. Злость и досада — это результат волнения. Я знала всю схему действий наизусть. Каждое мое движение было четко спланировано, отхода от плана не предполагалось. Поэтому я быстро взяла себя в руки.

Как мы и рассчитывали, поисковики, обнаружив препятствие на дороге, мешающее им проехать дальше, остановили транспорт. Я лежала в высокой траве, слева от автомобиля, ожидая, когда наши будущие заложники выйдут из салона оценить сложившуюся ситуацию. Михаил спрятался справа от дороги, рассчитывая атаковать горожан, находящихся в рулевой кабине. Прошло несколько минут. Мне уже казалось, что поисковики, вопреки инструкциям, не решатся выйти наружу. В этом случае наш план будет провален. Мы не сможем захватить транспорт вовремя и не дать поисковой группе связаться с командованием. Уже разочаровавшись в нашем, казалось, идеальном плане захвата, я увидела, как раздвижная дверь из пассажирского салона медленно открывается, выпуская на волю поисковиков одного за другим. Не давая себе времени на раздумья, я поднялась с земли, не выпуская из рук боевого автомата, и в три прыжка очутилась прямо перед изумленными горожанами.

— Никому не двигаться! Руки поднять! — закричала я троим мужчинам, которые недоверчиво уставились на меня. В их глазах промелькнуло сначала недоумение, переходящее в недоверие, затем неописуемый страх. Один из поисковиков, вероятно, принял мои действия за шутку, так как пытался непринужденно ухмыльнуться, но я резко оборвала его начавшееся было веселье:

— Я не шучу! Снимайте инфолинзы, или я буду стрелять!

Для пущей уверенности я поместила указательный палец на курок, показывая тем самым, что у меня хватит смелости нажать на него.

Поисковики повиновались мне, не найдя иного выхода.

— А теперь ты (я дулом автомата указала на одного из поисковиков) свяжи руки своему товарищу, — сказала я, бросив ему стальную стяжку.

— Теперь твоя очередь, — подошла я вплотную к другому поисковику, подавая ему очередную стяжку. Третьего поисковика я связала сама.

В это время к нашему нестройному ряду подошел Михаил со своей группой связанных заложников — водителем и механиком, занимавших, по обыкновению, места в рулевой кабине автотранспорта. Направляя оружие то на одного, то на другого заложника, мы с Михаилом загнали их в салон, усадили на кресла вдоль иллюминаторов, крепко привязав их к спинкам сидений.

— Сейчас будет немного больно, — сказал Михаил твердым, уверенным голосом, доставая из кармана куртки пинцет и вырывая из ушей поисковиков ухофоны, один за другим. Мне было больно смотреть на их страдания. Но такие меры необходимы для нашей общей победы.

— Вы те террористы, которые отключили голограмму? — наконец решился спросить глава экспедиции.

Михаил усмехнулся:

— Да, это мы отключили голограмму. Что, сильно напугали народ?

— Началась настоящая паника. Большинство горожан ведь никогда не видели закупольного мира, — рассказывал главный поисковик. — Всем жителям без исключения ввели успокоительную смесь под кожу. А это не очень приятная процедура. Всё это вы сделали.

— Нам пришлось это сделать, чтобы показать горожанам, что их обманывают. Вот вы, — Михаил обвел взглядом всю поисковую группу, — и другие поисковики видели жизнь не только изнутри, но и снаружи. Горожане же других научных областей живут в своем маленьком мирке и не подозревают, что их жизнь — это сплошной обман. Ради разоблачения лжи мы и затеяли ваше похищение. Мы не причиним вам вреда, если вы будете выполнять наши указания.

— Голограмма создана для комфорта человека. Не каждая психика вынесет соседство чудищ, которые теперь населяют нашу планету, — пытался спорить главный поисковик.

— А если мы докажем, что голограмма — это не единственный обман правителя? — спросил Михаил, глядя поисковикам прямо в глаза.

— Что вы имеете в виду? — не понял глава экспедиции.

Тут Михаил повернулся ко мне.

— Валерия, покажи им отрывки маминой записи. Протестируем способность их мозга к давним воспоминаниям.

Я вывела на лобовое стекло видео с найденного мобильного телефона и, перескакивая с одного отрывка на другой, показывала нашим заложникам наиболее фантастические для современного горожанина моменты: как мама плачет, рассказывая о смерти моего отца; как она с улыбкой на лице описывает нашу с Михаилом свадьбу и мою беременность; как она жертвует собой ради своих детей, оставаясь в одиночестве в опасном бескислородном мире.

Поисковики смотрели видеозапись, не отрывая взгляд от лобового стекла. Я не знаю, что творилось в их головах, какие воспоминания зарождались в их умах. Подумать о том, что эта запись может быть инсценировкой, они не могли, ведь они не знали, что такое вымысел, умышленный обман. Изначально мы, горожане, все слова правителя и друг друга принимаем на веру. В этом первый промах Василия. Нашим словам могут не поверить, однако фразы, произнесенные чужими устами, будут восприняты всеми жителями Купольного города.

Время обеденного перерыва приближалось к концу. Пока мы смотрели видеозапись, Михаил, подключив свою планшет к транспортной связи, скачал из глобальной сети программу для просмотра файлов jpg.

— Посмотри фотографии с телефона, пока я расчищаю завал на дороге, — сказал он мне и вышел за дверь.

Я была уверена, что фотографии с телефона являются яркой иллюстрацией маминого рассказа. В них показана вся наша с Михаилом прежняя жизнь. Поэтому я не стала прятаться от наших заложников, решив посмотреть фото на большом экране, попутно комментируя их своими воспоминаниями.

На первом фото была изображена моя мама, еще молодая, с большущим свертком в руках, перевязанным розовой атласной ленточкой. В свертке, по всей видимости, лежала я, только что рожденная. Я помню это здание на заднем плане. Проходя мимо него, мама постоянно напоминала мне: «Столько-то лет назад в этом роддоме ты и родилась».

На втором фото я сижу на небольшом четырехколесном велосипеде, придерживаемым за руль отцом. Я вспомнила, что в прошлой жизни я обожала велосипед, готова была днями напролет колесить по скверу, в котором мы часто гуляли с папой. Но как только отец снял два боковых колеса, я потеряла всякий интерес к этому виду транспорта, так как не хотела учиться держать равновесие на уже двухколесном велосипеде.

На третьем фото я в красивом серо-фиолетовом, в клеточку, сарафане сижу за партой в школьном классе. Помню, как мне нравился этот предмет одежды. Я его примеряла несколько раз в день и не могла дождаться первого сентября, чтобы наконец одеть его в школу. Однако, придя в класс и увидев, что все девочки поголовно пришли в точно таких же сарафанах, я горько расплакалась. Я долго не могла понять, почему школьники должны ходить в одинаковой одежде, пусть даже настолько красивой. Смешно подумать, а ведь и сейчас, через пятьсот тысяч лет, я ненавижу однотипную белоснежную униформу Купольного города. Эта неприязнь к банальности и неоригинальности в одежде у меня, как выяснилось, с самого детства.

На следующем фото я увидела таких же молодых родителей, сидящих у открытого костра: мама держит на коленях маленького Алешку, папа на корточках сидит перед мангалом, рядом с мамой расположились мужчина и женщина, а у их ног в черной земле копается малыш. Увидев это фото, я сразу вспомнила их: это друзья нашей семьи, с которыми мы часто выезжали на природу. Я любила играть с этим мальчонкой. Как же его звали? Имя я так и не вспомнила. Интересно, где они сейчас? Может, живут в одном из районов Купольного города, не подозревая о тесной родственной связи друг с другом, а о нас, своих друзьях, и подавно. Может, до сих пор лежат в спасительных криокамерах в ожидании разморозки. А может, они и вовсе погибли при кислородном взрыве, от удушья, как мой брат, или от рук мародеров — каннибалов, как мой отец.

— Трогаемся! — крикнул Михаил, пересадив одного из наших заложников — механика — в кабину, чтобы у голограммщика и работников автопарка не возникло вопросов.

Только сейчас, очнувшись от нахлынувших детских воспоминаний, вызванных фотогалереей, предусмотрительно скачанной мамой с домашнего компьютера в телефон, я присела на кресло напротив захваченных поисковиков, дав своим натруженным ногам отдохнуть перед последним рывком. Мой взгляд блуждал по салону автомобиля в поисках чего-либо, способного отвлечь меня от горьких мыслей. Внезапно я наткнулась на сострадающий, жалостливый взгляд главного поисковика захваченной группы.

— Вы плачете? — спросил он, глядя в мои глаза.

Я, смахнув слезу с пылающих то ли от духоты, от ли от нахлынувших воспоминаний щек, ответила ему с вызовом:

— Да, я плачу. Я, в отличие от вас, истинных горожан, помню свою жизнь до кислородного взрыва, и знаю, чего я лишилась сейчас, возродившись в Купольном городе. И я уверена, что вы, обретя память, тоже сможете выражать свои эмоции: смеяться, плакать, держать любимого человека за руку.

— Я бы хотел вам помочь, — робко предложил поисковик. — Я бы… хотел увидеть свою мать, услышать её голос, хотя бы так, как вы, на экране.

Я посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь прочитать в них его намерения. Может, он лжет, чтобы обезоружить меня и донести правителю? Но горожане не умеют лгать априори. Ложь — изжитый способ добиваться желаемого в нашем сверхнаучном обществе. Более того, по его выражению лица, по мягкому голосу, едва уловимой нотке сострадания к ближнему я поняла, что он говорит искренне.

— Вы можете нам помочь, — начала я.

— Что мне делать? — с готовностью отозвался поисковик.

— Нам нужно два браслета и транспорт, чтобы добраться до… — я немного помедлила, опасаясь выдавать наш с Михаилом план действий, — до пункта назначения.

— Берите, — пытался протянуть связанные руки поисковик. — В автопарке стоят лыжероллеры. Можете их взять.

— У меня эр-ранец. Возможно, он будет удобнее, — сказал другой поисковик.

— Спасибо, — поблагодарила я их, снимая браслеты с их запястий. Однако освобождать их было неразумно в нашем положении, поэтому я перегнулась через переднее сиденье и прошептала Михаилу:

— Мне снять веревки?

— Потом, в автопарке. Мы подъезжаем к вратам. Садись на свое место, — приказал Михаил напряженным голосом.

Я послушно села, прислушиваясь, как механик докладывает о прибытии их группы и просит открыть врата. Внутри тоннеля мы остановились. Михаил вышел из кабины, расписался в электронном журнале выездов голограммщика и сел обратно за руль. Ни один из захваченных поисковиков даже не попытался подать какой-либо знак о внештатной ситуации (а у механика, сидящего впереди, в рулевой кабине, были все возможности открыть иллюминатор или хотя бы закричать, ведь на него не был направлен мой автомат).

Главный поисковик, чей браслет я зацепила на свое запястье, сказал мне, когда мы уже подъезжали к автопарку района номер 9:

— Я должен быть за рулем. Руководитель автопарка всегда подходит к вернувшемуся из экспедиции транспорту со своим журналом. Если меня не будет на месте, он может что-то заподозрить.

— Он прав, — сказал Михаил, который, конечно же, слышал весь наш разговор от начала до конца. — Валерия, развяжи его. Как вас зовут?

— Матвей0212, — ответил главный поисковик.

— Матвей, перелезь ко мне в кабину. Сможешь на ходу?

— Конечно, — ответил Матвей, выполнив все указания Михаила. Теперь наша с ним судьба и готовящаяся революция зависели от этого горожанина. Нам оставалось только надеяться, что он искренне предложил свою помощь.

— Что нам делать после остановки? — подал голос другой поисковик Павел, чей браслет достался Михаилу.

— Сделаем так, чтобы и мы добрались до своей цели, и вы остались жертвами, и вам бы не приписали пособничество террористам, кем нас сейчас считают все горожане. Матвей сразу по приезду доложит руководителю о поломке ухофонов. Можно сказать, что попали под сильный дождь, с нами такое уже случилось однажды. Всю группу отправят в особый медкорпус для их замены. Мы с Валерией и трое из вас, — Михаил указал на водителя, он же главный поисковик Матвей, механика и на третьего участника экспедиции, предложившего нам свой эр-ранец, — выйдем из автомобиля. Остальные останутся в салоне связанными. Когда вас обнаружат, скажете всё как есть, ну то есть что мы вас захватили и силой заставили делать всё, что мы скажем. Мы же впятером выедем из автопарка и отправимся каждый своей дорогой. Всем понятен такой план? Возражения есть?

Все промолчали. Следовательно, всех этот план устроил.

Как и было задумано, мы въехали в автопарк района номер 9, который оказался, кстати, полной копией нашего автопарка, что не удивительно, если учесть любовь правителя к порядку и симметрии. Матвей припарковался, вышел из автомобиля и направился навстречу горожанину, уже спешащему к нам со своим электронным журналом. После разговора с руководителем автопарка, который показался нам слишком долгим, Матвей вернулся к автомобилю и похлопал по кузову:

— Все в особый медкорпус на смену ухофонов.

Значит, не подвёл. Не выдал. Всё-таки наш план имеет будущее, ведь эти поисковики поверили нам, опасным террористам, лишившим Купольный город спасительной голограммы. Мы с Михаилом, следуя за поисковиком Павлом, зашли в блоки для смены одежды, облачились в чистую униформу Купольного города (мне пришлось надеть мужской брючный костюм, что еще сильнее изменило мою внешность, вкупе с коротко состриженными иссиня-черными волосами и загорелым лицом) и вышли за ворота автопарка.

Михаил, надевая на себя лыжероллеры, пожал руку нашим спасителям (не уверена, что они поняли этот его жест, ведь горожане никогда не прикасаются друг к другу), шепнул мне: «Встретимся на той парковке у правительственного здания» и уехал. Я, стараясь как можно быстрее исчезнуть из этого опасного для меня места, улыбнулась поисковикам, одними губами прошептав: «Спасибо», и взлетела на чужом эр-ранце в воздух.

Вот и правительственное здание. Если поисковая группа доложила о нас, то и меня, и Михаила уже ждут у самых дверей. Но мы зашли слишком далеко. Обратного пути нет. Мы бросили транспортные средства на парковке, положив рядом браслеты слежения, и направились к главным дверям.

Михаил был здесь впервые. Он никогда не видел такого скопления народа и не слышал такого оглушающего шарканья, цокота, топота тысяч ног, спешащих в свои многоквартирные блоки после насыщенного рабочего дня. С видеоэкрана, нависающего над всеми этими людьми и над нами, соответственно, как всегда вещал правитель. Только теперь темой его обращения были мы, преступники, ожидающие, с его слов, своего наказания:

— Горожане Купольного города. Все вы знаете, что на наш мирный город обрушилось несчастье. На целых восемь часов мы лишились привычного неба над головой, величия наших зданий, всего великолепия, которое до этого ужасного дня окружало нас на протяжении двадцати восьми лет. Преступники, как вы знаете, пойманы и ждут суда. Это Валерия0323 и Михаил0323 (на экране появились наши стереоснимки). Но я не могу позволить двум самонадеянным, не уважающим свой город преступникам (горожанами я их назвать уже не могу, они лишили себя этого права), позволить им напугать вас или навредить вам. До этого злополучного дня в Купольном городе не существовало исправительных мер, так как не было и преступности. И я считаю, что этот случай — единичен, и ради него не стоит строить тюрьмы, как наши предки пятьсот тысяч лет назад. Путем всекупольного голосования мы решим их судьбу все вместе. Звоните в приемную правителя и выбирайте вариант наказания: а) смерть через инъекцию хлорида калия; б) бессрочная криоконсервация; в) изгнание за пределы купола. Сделайте свой выбор. Лично я голосую за вариант «а». Эти преступники заслуживают смерти.

Я ускорила шаг. Изменение внешности было незначительно, так что нас могли узнать. Михаил, идя в нескольких шагах от меня, повторил мои движения. Нужно было думать только о главном, о цели нашего возвращения в Купольный город. Но я не могла пересилить себя. В мою голову снова закрался вопрос о выборе. Опять же, выбор в Купольном городе есть, но он иллюзорен. Горожане могут решить нашу судьбу, но правитель озвучил свой вариант, поэтому многие бессознательно поддержат его идею с инъекцией. Во избежание подобного манипулирования народом, в донаучном мире практиковалось анонимное голосование. Наше же общество, похоже, до этого еще не доросло и вряд ли когда-нибудь дорастет с Василием во главе, этим хитрим обманщиком.

Большая часть правительственных служащих уже покинула здание. Преодолев опасный ряд ступенек, где мы были у всех на виду, мы, наконец, оказались в пустом зале, в относительной безопасности. Зная привычку Василия засиживаться на рабочем месте, я повела Михаила не к лифту, а к лестничному пролету. Лестницей служащие никогда не пользовались. Зачем, если есть сверхскоростной лифт? Поэтому и мы, особо не опасаясь быть услышанными, ринулись топать вниз по ступенькам, ведущим на минус шестнадцатый этаж. Сумки, в каждой из которых лежало по два парализатора и по боевому автомату, оттягивали нам руки. Но без оружия мы ни за что не справимся. Правитель в конце концов обнаружит нас в своем тайном хранилище, и тогда… Я старалась не думать, что будет потом.

Минус десятый этаж. Ноги ужасно болят от бесконечных ступенек. Я лихорадочно ищу в недрах наполненной доверху сумки свой пропуск в вакуумную комнату. Не дай правитель я его выронила. Нет, вот он! Я сжала в руке искомую пластиковую карту, подбежала к двери с надписью «Допуск А», открыла её и, пропустив Михаила вперед, прошмыгнула внутрь. Дальше уже я была полностью в своей стихии. На автомате я открыла шкаф, достала для себя и Михаила телесного цвета комбинезоны, спустила контейнер и начала переодеваться.

— Скорее переодевайся, — подгоняла я Михаила.

— Может, в этой одежде пойдем? — умоляюще спросил Михаил.

— Ты что, там же бумажные книги. Я не позволю их испортить, — выкрикнула я.

Михаил понял, что лучше не спорить, быстро переоделся и, подчиняясь моим указаниям, забрался в стеклянный контейнер для дезинфекции и перемещения. Я закрыла за ним крышку, повернула рычаг и не стала дожидаться окончания процесса дезинфекции (хотя на испуганное лицо Михаила, наблюдающего за бесконечными белыми лентами, облепляющими его тело, стоило посмотреть). Я попыталась заблокировать дверь, выбивая шкафчики для сменной одежды из стены и накладывая их под дверь, надеясь, что это хоть как-то замедлит наших преследователей.

Контейнер вернулся на свое место. Я запрыгнула внутрь и повторила процедуру дезинфекции за Михаилом. Когда шлюз открылся, я увидела одноименного, стоящего перед шлюзом с одной из тумб для книг в руках, поднятых над головой. «Правитель мой, он трогал книги!» — пронеслось у меня в голове. Правильно, для него книга — это всего лишь кусок переработанного дерева со слоем типографской краски, и ничего больше.

Неуклюжие из-за тяжести скафандра действия Михаила были, однако, очень полезны в данной ситуации. Он со всей силой опустил тумбу на блок управления контейнером перемещений, отчего тот панически замигал и потух. Для пущей безопасности Михаил поместил один из парализаторов в кабину и, знаками показав мне, что нужно включить свою блокировку, врубил парализатор на полную мощность.

Я повела Михаила к тумбе с Ньютоном, повернула её и открыла тайный проход. Казалось, Михаил ничему не изумлялся. Он действовал на удивление четко и слаженно со мной. Войдя в нишу, он поставил на виниловый пол еще один парализатор. Войдя в тайное хранилище правителя, мы первым делом забаррикадировали вход и сняли тяжеленные скафандры.

— Ух ты, как дома, — промолвил Михаил, удивлено обведя взглядом потайную комнату Василия.

— Да, здесь очень уютно, — согласилась я с ним. — Вот только мозги начинаются отказывать уже после пяти часов, проведенных здесь без перерыва.

— Ты сидела тут так долго? С ним? — спросил Михаил. В его глазах загорелись злобные огоньки.

— Ты ревнуешь, ведь так? То есть, чувствуешь себя обиженным и оскорбленным из-за того, что я проводила здесь свое время не с тобой, а с другим мужчиной?

Как же всё стало просто, когда я вспомнила все те слова, которые стерлись из моей памяти шесть лет назад. «Ревность» — одно из таких слов, которое не привил нам правитель после декриоконсервации.

Михаил отрицать не стал. Значит, я права. Я почувствовала такую огромную нежность к стоящему передо мной мужчине, что, отринув все стеснения, я подошла к нему и прикоснулась своими губами к его холодным, сухим, колким губам. Он сначала испугался, оттолкнул меня, посмотрев на меня, как на сумасшедшую. Но, видимо, это прикосновение пробудило в нем воспоминания. Он также резко, как до этого оттолкнул меня, притянул меня к себе и поцеловал уже теплыми, даже горячими губами. Он целовал мои щеки, глаза, лоб, пока я, наконец, не вырвалась из его объятий, сказав:

— Нужно закончить то, что мы начали.

С сожалением оторвавшись друг от друга, мы с Михаилом приступили к завершающей стадии нашей импровизированной революции. На карту было поставлено всё, что нам было дорого: наши друзья, наша любовь, память наших родителей, наши жизни, наконец. Если видеоконференция не выгорит, всё, к чему мы стремились, превратится в смешную шутку, неуместный фарс, вялую попытку свергнуть существующее правительство и дать горожанам обрести память и свободу.

Основной задачей Михаила было настроить аудио- и видеосвязь с каждым электронным устройством Купольного города. Он освободил стоящий перед диваном журнальный столик, разместив на нем планшет, модем и другие одному ему известные приборы и механизмы. Я на минутку остановилась, с умилением глядя на него. Я всегда любила смотреть на него в процессе работы, будь то простая деревянная полочка для книг или сложнейшее устройство для доступа в глобальную сеть.

— Валерия, очнись. У нас мало времени. Как только я настрою связь, счет пойдет на минуты.

Слова Михаила вернули меня обратно в реальность.

— Да, да, я знаю. Я подготовлю музыку и, может, фильмы.

Я знала, где Василий хранит электронные носители с запрещенными аудио- и видеофайлами. Раскрытие своего тайника стало второй ошибкой правителя. Его маленькие шалости, такие как прослушивание песен, просмотр художественных фильмов, будут известны всем без исключения жителям Купольного города. Хотя, конечно, нашим главным козырем оставался жучок в рюкзаке Сергея. Во-первых, мы рассчитывали предъявить всему городу их разговор о пленении членов нашей поисковой группы. Как я желала, чтобы мы успели спасти Ольгу, Антона и Романа из лап генетиков. Я надеялась, что еще не всё потеряно. Во-вторых, Михаил высказывал мнение, что его жучок до сих пор на месте, будто его невозможно обнаружить ни металлоискателями, ни чем-либо другим. Если он прав, то мы будем знать наперед обо всех действиях Василия, и это станет большим подспорьем в нашем нелегком деле.

Уверенными движениями я начала искать наиболее компрометирующие правителя и весь государственный строй Купольного города файлы. Честно сказать, я уже успела раньше, в бытность правительственного архивариуса, порыться в заветных ящичках, хранящих старинную музыку и развлекательные видеофильмы. Поэтому я знала даже то, чего мне не показывал правитель, а именно то, что в самом нижнем ящике комода располагался механизм, больше похожий на современный ноутбук, чем на одно из устройств донаучной эры типа телевизора или аудиопроигрывателя. Конечно, будучи послушным (относительно послушным) архивариусом, я не решалась включить этот ноутбук, боясь навлечь на себя гнев правителя. Теперь уже было всё равно (ведь я уже навлекла его гнев), так что я без зазрения совести включила устройство в сеть и запустила процессор. Если это стандартный ноутбук со знакомой мне операционной системой, то при помощи него мне, по крайней мере, будет значительно проще отыскать нужные файлы.

Однако то, что я обнаружила в недрах памяти тайного устройства, повергло меня в шок. Это была огромная картотека файлов на каждого горожанина. Я открыла первую папку в списке под названием «Алексей0809». Табельный номер показался мне знакомым. Ах да, это же мой психолог, вечно проверяющий меня на избыточную эмоциональность. В папке было три типа файлов: один текстовый документ с обычными регистрационными данными горожанина (место и дата обнаружения криокамеры, дата и время разморозки, перенесенные заболевания, медицинские манипуляции, факультет, место работы), другой текстовый документ с известными данными его прежней жизни (имя и фамилия, место и год рождения), видеофайл с записью процесса декриоконсервации (я впервые видела подобное зрелище, хотя и знала его теоретически от и до), стереоизображение его лица и множество старинных фотоизображений формата jpg, подобно тем, что мы обнаружили в найденном мобильном телефоне моей матери.

Открыв сою папку, а затем папку с табельным номером Михаила, я не нашла ничего нового, не считая видео декриоконсервации. Попробовала найти Ольгу. В её папке набор файлов был гораздо разнообразнее. Во-первых, здесь было два видеофайла. Первый, как я и думала, был сделан в зале декриоконсервации. Начав просмотр второго видеофайла и поняв, где происходит действие, я в ужасе вскрикнула и чуть не рухнула с шаткого табурета. Михаил в туже секунду подбежал ко мне:

— Что случилось?

— Смотри. Это Ольга и правитель.

На видеозаписи был запечатлен процесс допроса Ольги, вероятно, в день нашего побега из Купольного города. Нам было видно только Ольгу, привязанную к подлокотникам и спинке кресла. Она отвечала на вопросы правителя. Хотя сам Василий не появлялся в кадре, его голос невозможно было спутать ни с чьим другим.

Правитель грозно спрашивал Ольгу:

— Где Валерия0323? Где она спряталась? Какие у нее были планы? С кем она тесно общалась? Вы обсуждали её побег с рабочего места? Где вы это обсуждали?

После каждого вопроса правителя появлялась чья-то рука и со всей силы ударяла по лицу, животу, ногам, голове моей подруги. Под давлением Ольга рассказала всё, что знала: про наше ночное бодрствование, про звездное небо, про прикосновения, про смех и веселье, про жвачку, в общем, всё, что в Купольном городе считалось нарушением правил. И я не виню её ни в чем. Она держалась до последнего, еле слышно шепча после очередного удара:

— Я ничего не знаю! Я ничего не скажу!

Михаил, который был поражен увиденным не меньше меня, сказал мне:

— Скинь мне это видео. И найди папки Антона и Романа. Их наверняка постигла та же участь. А это что за снимки?

— Не знаю, не смотрела еще, — ответила я, включая слайдшоу. На экране мы увидели улыбающуюся Ольгу в окружении различных незнакомых нам людей. Ольга была заснята в разные возрастные периоды — от маленькой девочки шести — семи лет до уже взрослой шестнадцатилетней девушки, стоящей в обнимку с каким-то молодым парнем.

— Это её фотографии из прошлой жизни, до кислородного взрыва, — ошеломленно сказала я. Это была лучшая находка. Нужно проверить все папки и вывести на экраны устройств Купольного города эти снимки. Пусть каждый узнает себя. Но, когда я предложила это Михаилу, он лишь покачал головой:

— Мы физически не успеем просмотреть всё. Тут ведь терабайты информации.

— Может как-нибудь выборочно? — несмело предложила я. Мне не хотелось терять столь ценную информацию, которая позволит всем горожанам обрести память.

— Я могу присоединить это устройство к своему планшету и настроить случайное воспроизведение всех файлов формата jpg, — сказал Михаил.

— Замечательно! — обрадовалась я. — А в фоне слайдшоу поставь вот эти аудиофайлы. Это песни о любви, о маме. Пусть горожане услышат новые слова, почувствуют их значимость, поймут, чего их лишили.

— Тогда начинаем? — спросил меня Михаил. — Но учти, как только мы подключим связь, правитель начнет искать источник передачи сигнала…

— И когда найдет, он нас убьет, — закончила я мысль за него.

— Мы прожили уже две жизни. Может, будет и еще одна, — подмигнул мне Михаил, как в прежние беззаботные времена, когда мы были обычными горожанами и не знали о нашей любви друг к другу.

Михаил подошел ко мне, крепко обнял, как будто прощаясь на очередные пятьсот тысяч лет, и включил передачу сигнала.

Впервые за всё существование Купольного города экраны всех устройств опустели, ухофонная связь прервалась, реклама на навесных видеоэкранах застыла, голос правителя, сутки напролет вещающего с фасада правительственного здания, умолк. Я физически ощущала эту тишину. Настало мое время её заполнить. Мой голос должен был поведать горожанам о предательстве главного человека Купольного города, который ежедневно обещал процветание всего человечества, вечную жизнь. Но те слова, которые я повторяла про себя уже тысячу раз, не могли сорваться с моих губ. Меня парализовало. Мозг опустел, потух, словно кто-то выдернул вилку из розетки. Михаил, видя мое замешательство, нежно взял мою руку в свои ладони, пытаясь отогреть меня, вернуть к жизни. И я, наконец, заговорила, направив камеру на себя:

— Жители Купольного города. Настал тот день, когда вы узнаете правду. Наш правитель Василий0101 обманывает всех нас. И у меня, Валерии0323, есть неопровержимые доказательства. Вам сообщили, что меня поймали, и я преспокойно жду наказания. Это обман. Я на свободе и продолжаю бороться за наше с вами светлое будущее. То, что я сейчас стою перед вами — первое неопровержимое доказательство. Руководитель поисковой группы номер 26, Роман1020, был якобы переведен в другую поисковую группу. Это снова обман. Включаю видео, в котором запечатлены пытки правителя над этим горожанином.

Михаил вовремя воспроизвел на экраны города видеофайл из папки Романа, перемотав его на самый конец, где наш друг, окровавленный, обессиленный, терпит удар за ударом, иногда теряя сознание, иногда открыто рыдая от ужасной боли.

— И это не единичный случай. Остальных членов поисковой группы номер 26, в которой до недавнего времени состояла и я, постигла та же участь, — продолжала я комментировать отрывки из видеофайлов Ольги и Антона.

— Правитель обещает нам вечную жизнь. Возможно, горожане будут жить вечно, но далеко не все. Те люди, которые неугодны правителю, отправляются в особый медкорпус в качестве подопытных. Учебный курс двадцать третьего года, вспомните Кристину0323. Она была помещена в генетическую лабораторию медкорпуса. Для нее вечной жизни не предусмотрено. Очередной обман правителя. Поисковики Купольного города, вспомните Виталия0608, которого спасли из осиного гнезда, вылечили, выходили. Так где же он? Он там же, где и Кристина, Ольга, Антон, Роман, вне своей воли предоставляет свое тело для опытов. Это не пустые слова. Есть доказательство, из-за которого чуть не погиб мой товарищ Михаил0323. Это аудиозапись разговора правителя с его правой рукой, избивающей горожан до полусмерти. Слушайте!

Не прошло и пяти минут, как Михаил шепнул мне:

— Валерия, нас пытаются заткнуть. Они блокируют мой сигнал. Не знаю, сколько я смогу его удержать.

— Выводи фото с тайного ноутбука, — сказала я Михаилу, а сама снова обратилась к народу:

— А что мы знаем о нашей прошлой жизни? Лишь общие факты. Себя мы не помним и не можем помнить, потому что сразу после декриоконсервации у нас изымают нашу личную память. Я, Валерия0323, и Михаил0323 проделали долгий и опасный путь, чтобы обрести эту память. Нам это удалось. И вы можете вспомнить свои семьи, матерей и отцов, мужей и жен, любимых людей, своих детей, близких друзей. Все эти слова, что я сейчас произнесла, кажутся вам незнакомыми. Этого и добивался правитель. Но мы нашли его тайное хранилище наших жизней. Практически на каждого горожанина правитель имеет досье. Возможно, все файлы мы показать не успеем. Правитель в данный момент пытается заткнуть нам рот и вам глаза и уши, чтобы его обман не всплыл наружу. Михаил, включай слайдшоу!

На экране стали появляться изображения счастливых, улыбающихся людей. Кто-то залез на колени к своей маме, кто-то копается в старинном автомобиле с отцом, кто-то сидит за большим столом, ломящемся от вкусной натуральной, не генетико-модифицированной, пищи, в компании друзей, кто-то обнимает мужа/жену, кто-то держит за руку своего родного малыша. Я, не отрываясь, рассматриваю кадр за кадром, пытаясь угадать в этих счастливых лицах знакомых горожан Купольного города, притоптывая ногой в такт медленной, текучей песне о настоящей любви. Голос исполнителя кажется мне знакомым. Под аккомпанемент одинокой гитары девушка рассказывает историю своей несчастной любви, длившейся лишь один миг и оставившей глубокую кровоточащую рану в груди, которая не затянется никогда.

Меня не покидает ощущение, что я уже слышала эту песню. Незаметно для самой себя я повторяю за звонким, но печальным женским голосом слова песни, не понимая, откуда я могу их знать: «Мы встретились с тобой случайно, на переломе двух эпох. В тот день сказал ты мне печально: Тебя послал мне, верно, Бог…». Я уже не видела снимков улыбающихся людей. Слезы застилали мне глаза. Я чувствовала тяжелое дыхание смерти над моим плечом. Предчувствие беды полностью захватило меня. Я явственно ощущала свою потерю, потерю Михаила. «Но он здесь, со мной», — пыталась я убедить себя. Поэтому когда Михаил сказал мне, что выйдет в вакуумную комнату проверить парализаторы, я, уже не боясь, что нас могут услышать, закричала:

— Нет, не уходи! Останься со мной! Не выходи за эту дверь, пожалуйста!

Я рыдала, валялась в его ногах, пытаясь удержать его от роковой ошибки.

— Всё в порядке, Лерочка. Я просто заменю парализатор и вернусь к тебе.

Он вырвался из моих рук, как мне показалось, с тихим вздохом облегчения. Я так крепко держала его, что подушечки на пальцах покалывало от онемения.

Что это? Я схожу с ума? Сколько я уже нахожусь в этом малокислородном помещении? Мое психологическое состояние — это следствие кислородного голодания. Можно одеть скафандр, и всё придет в норму. Я нашла глазами свой защитный костюм. Оставалось только встать, сделать пару шагов, и мой мозг придет в полный порядок. Но я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Я лишь отрешенно смотрела на закрывшуюся за Михаилом дверь тайного хранилища, чувствуя, что наша революция вот-вот подойдет к своему завершению.

Песня продолжала звучать, уже, наверное, в пятый или шестой раз проигрывая знакомую мелодию: «Мы встретились с тобой случайно, на переломе двух эпох…». Внезапно в моей памяти возникла новая картинка, новое воспоминание. Я нахожусь в той заветной комнате, под ярко-красной маковой полянкой. Мама жарит мясо на мангале. Вкусно пахнет слегка подгоревшей корочкой. Прекрасны звуки капающего на древесные угли растопленного сала. Рядом со мной стоит… нет, не Михаил, а Василий. Он нежно обнимает меня за плечи, будто успокаивая. Но я не чувствую его прикосновений. Я с головой ушла в свои записи: в тоненькой тетрадке я вывожу слова: на переломе двух эпох.

Я не могу понять, что со мной происходит. Из моего рта вырываются нечеловеческие крики. Громкие рыдания сотрясают всю комнату. Сквозь собственный крик я слышу голос Василия, как всегда нежный, мягкий, успокаивающий:

— Лера, Лерочка, ты слышишь меня?

Я в панике ищу источник звука. Откуда он говорит? Как он смог связаться со мной?

— Лера, я здесь, совсем рядом…

Я понимаю, что звук идет из динамиков планшета. Слайдшоу прервано, музыка выключена. Он нас нашел!

— Ты всегда включаешь одну и ту же песню, — продолжает говорить со мной правитель. — Скажи мне, что это за песня.

— Это… это моя песня, — сквозь рыдания говорю я. — Я её написала.

— Молодец, — хвалит меня Василий, как первоклассницу, правильно решившую задачу. — А теперь вспомни, где ты её пела, с кем?

От его голоса мурашки бегут по коже. В моей голове рождаются воспоминания, которые не могут быть моими. Я будто вспоминаю иную прежнюю жизнь. Моя память подбрасывает мне ответ на вопрос Василия. Я нахожусь в этой же тайной комнате, сижу на удивительно мягком диване, зарыв босые ноги в теплый ворс ковра, и пою эту песню. Рядом со мной сидит Василий с гитарой в руках, аккомпанируя моему пению.

Я резко отгоняю эти воспоминания, навязанные мне правителем. Наверняка он пустил сюда галлюциногенный газ. Точно, по вентиляции! Он же мне показывал её. Я вскочила на ноги, схватила с дивана подушку и, встав на ноги, попыталась заткнуть вентиляционное отверстие.

— Никакого газа здесь нет, — снова раздался голос Василия.

— Ты меня не обманешь! — злобно проговорила я. — Ты ведь построил эту комнату. Наверняка, заранее напичкал её всякими трубками, а теперь спокойно наблюдаешь, как этот газ сводит меня с ума. Сейчас вернется Михаил и снова включит передачу сигнала. Все жители Купольного города узнают о существовании твоего тайного хранилища.

— Валерия, ведь это твое тайное хранилище. Разве ты не помнишь? Ты сама спроектировала эту комнату. Ты перенесла сюда все свои книги из сектора номер 57. Взгляни на полку.

Я резко рванула к стене, на которой висела несуразная деревянная полочка, на которой стояло не менее двухсот настоящих бумажных томиков. Не в силах сдерживать свою злость на обманщика-правителя, я скинула все книги на пол и с ожесточением начала перерывать их, пытаясь доказать Василию, что я никогда не видела этих книг. Но тут мой взгляд наткнулся на потрепанное издание с обложкой глубокого черного цвета, на которой большими желто-золотыми буквами написано «Таинственный остров. Жюль Верн».

— Этого не может быть! Этого не может быть! — рыдала я, закрыв лицо рукам.

— Полочка тоже тебе знакома, не так ли? Ты её реставрировала целый год, — снова раздался увещевающий голос правителя.

Как же я раньше не замечала, что эта та самая полка, которую сделал для меня Михаил пятьсот тысяч лет назад. От наплыва эмоций я не могла различать, что реально, а что происходит лишь в моей голове. С мольбой в голосе я попросила Василия:

— Пожалуйста, скажи мне правду. Что всё это значит? Откуда здесь мои книги и моя полка?

— Ты сама их сюда принесла двадцать восемь лет назад. Эти предметы стали первыми артефактами в твоей коллекции. С самого первого дня ты колесишь по бывшей Европе в поисках предметов старого мира.

— Ты лжешь! Ты — обманщик! Тебе нельзя верить! — кричала я, не желая слушать его паранойю.

— Эх, — вздохнул Василий. — Придется снова пускать в ход оружие.

— Снова? — еще больше разгорячившись, спросила я. — Что значит снова? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Такова твоя человеческая природа. Ты не можешь жить спокойно, как все остальные горожане. Тебе каждый раз нужна революция.

Я уже не слушала его. Я вспомнила про Михаила, который уже долгое время не возвращался из вакуумной комнаты.

— Где Михаил? Что ты с ним сделал? — потребовала я ответа от правителя, направив автомат в сторону экрана, надеясь чисто психологически вызвать чувство страха от направленного в лицо дула смертоносного оружия.

— Михаила нет, Лерочка. Он погиб в 2027 году до эры науки.

— Что ты такое говоришь? Ты его убил? Почему он до сих пор не вернулся из вакуумной комнаты?

— Он не пережил кислородного взрыва, — продолжал врать правитель.

— Ты меня не обманешь! — крикнула я, подбежала к двери, открыла её и, услышав крик Василия «Стой!», упала навзничь.