Река сентябрем освистана... Уеду по сентябрю. Провинциальной пристани полмесяца подарю. Просроченные билеты, и в зале полно гостей... На стенках молчат поэты четырнадцати мастей. Носатые и курносые, – великие, как один, – и бежевые, и розовые, лохматые и причесанные – молчат с голубых картин. А в жизни... Свеча грошовая на выщербленном столе, да рядом – еда дешевая, да рукописи в золе... От бледности предрассветной рельефно остреет нос, ведь он не всегда победно раскачивается средь звезд... Унылый, как диаграмма, как показатель краха... А драма – всего и драма, что славы пока ни грамма да порванная рубаха. ...А лет через двести-триста (плюс-минус какой-то год) провинциальную пристань обрадует пароход. (Такой пароход обычный, такой искрометно-зычный, возможно, исконно русский, а может, и заграничный). Он мыкнет гудком ей издали, дымище взовьет кольцом и в грудь зарыдавшей пристани уткнется моим лицом.