Мой славный Ноmо! Мистер-Твистер! Мусью! Геноссе! Гражданин! – в эфирном грохоте и свисте ты одинок, и я один... Но с торжествующим успехом нам служит рация души... Услышь меня, и тихим смехом вселенский грохот заглуши. В ряду скульптур и фресок Джотто [8] , в шеренге статных пирамид – твоим инстинктам огнеметным особый памятник стоит. Хоть мир ханжами так застиран – до серых пор, до рваных дыр, – "Любовь и голод правят миром!" сказали Шиллер и Шекспир. И космонавт сквозь сто теорий, прыжком космической длины, вернется в дом на косогоре, лишь вспомнит пиво и блины. И в гробе выкинет коленце, когда заслышит соловья – мусью, геноссе, эччеленце, и даже сам товарищ Я.