В тридцатом веку, на крутом берегу парнишка уставился в рот старику. Старик ожиданьем натешился всласть, и тихая сказка в тиши полилась: "В печальных садах прошлогодней земли протезные пальмы высоко росли. А рядом – из белой резины березки, чугунный кустарник да желтые розги. Железный мужик – весь в джерсях и лавсане – к резиновой даме спешил на свиданье. Забыв обо всем, возлежали они в железно-полезно-протезной тени. Но били часы, и включался закат, И враз оживал тот химический сад. Медведи и львы покидали гараж, включал соловей электронную блажь. И филин любил голубую сову, и парочки змей заплетались в траву. И, знойно дыша и лавсаном хрустя, мужчина и дама включали страстя! Потом разбегались и он, и она. И вскоре им аист принес пацана... Пацан – это ты, ну, а сказке конец, И дед не подгадил, и внук молодец!" ...В тридцатом веку, на крутом берегу – умолк старина, и пацан ни гу-гу... И были пустынны глаза пацана, и била в гранит нефтяная волна...