Где от смеха судьбы люди сходят с ума, где смельчак хоть и редкий, но меткий, где от соболя тьма, серебристая тьма, где от радостей ломятся ветки, где от женской красы непролазно в толпе, где цветут жемчугами курганы, – там на каждом углу и на каждой тропе человек поразбросил капканы. Чуть заблещет капкан полукружьем косым – долго вьются вороны и галки... ...И пойдет по тропе человеческий сын, неискусный в отцовской смекалке. А дорога ведет по распадкам и топям –                             торопит,                             торопит,                             торопит... Небоскребы и кедры волнуют вверху синеву... Человеческий сын и ружье, и надежду утопит, и приляжет в траву, голубую траву-мураву... (А вороны летают, в пир сегодняшний веря, а капканы хватают человека и зверя...) ...Убежал уголовник!                   Блудит в томских снегах... Пусть гордится бандитом мамаша: он с медвежьим капканом на разбитых ногах полз в тайге два суворовских марша!.. ... – Мне бы только башкой                          продавить потолок!.. Я пошел бы гулять по экранам!.. – Это пьяный актер говорит монолог, над толпой потрясая капканом... От рожденья до смерти,                     от креста до звезды, от звезды до креста и обратно, до последнего вздоха, до последней черты – ждут капканы тебя кровожадно. И тайга, и эстрада, саркофаг и трибуна... Там рука, там нога,                   и висит на кустах голова.. Сквозь ажурный скелет торжествующе-буйно прорастает трава, голубая трава-мурава... (А вороны летают, ждут последнего часа... И капканам хватает человечьего мяса). Пусть беда-нервотрепка,                      пусть опасная тропка, пусть ошметками крови                     блистает пропаханный снег... Пусть снежок розоватый                      лижет соболь неробкий, шевелись, человек!                  Для того и есть – Человек! Только ярость и дерзость –                          фундамент грядущим победам, да улыбка кривая твоих замерзающих губ... Пусть потомок пройдет                     этим розовым пенистым следом, не спеша обогнув                твой задумчиво замерший труп.