Звучи, мой стих, во храме и в овине! Про верность долгу слушайте рассказ. Он токарь был, она была графиня, и вот судьба свела их глаз на глаз... Шальная ночь гудела соловьями, и месяц млел от призрачной тоски. "Мне хорошо, – она сказала, – с вами!" Он промолчал, лишь стиснул кулаки. Она цвела заманчиво-жестоко, ее желал и мертвый, и живой. Но он был токарь, первоклассный токарь, и секретарь ячейки цеховой! Вуаль графиня скинула не глядя, но он угрюм, как танковый завод. Графиня рвет с себя тугое платье, но он угрюм... Графиня дальше рвет. Графиня бьется, стонет, свирепеет в почти предсмертной чувственной тоске. Он членский взнос (четырнадцать копеек) в кармане сжал до хруста в кулаке. Графинин вид чертей ввергает в трепет! Бог очумел от шелковой возни!.. Сам Луначарский, вдруг явившись в небе, ему вскричал: "Возьми ее, возьми!" Но он ее окинул гордым глазом, и – "Нет! – сказал. – Хоть жгите на огне!" Она лежала в стадии экстаза, а он стоял немного в стороне. Не сдался он, так чист и неповинен! Бушуй, наш враг, от ярости бушуй! Он токарь был,              она была графиня... Он – просто токарь,              а она – буржуй!