— Эх, жизнь моя жестянка… — уткнувшись лбом в стол, в полголоса пропела заунывным тоном. — Да ну её в болото, живу я ка-а-ак поганка! А мне лета-а-ать! А мне лета-а-ать! А мне летать охота! Слушай, Кощеюшка… Поделись секретом… Тут хоть кто-нибудь пробовал что-то по порядку складывать, а не нехай, само уляжется как надо?
— Всё было нормально, — буркнула очередная стопка бумаг, за которой спрятался хозяин кабинета. — Пока не пришёл один хрен моржовый и не уронил всё, что мог, а что не мог просто смахнул не глядя! Тьфу, что б его… У тебя договора за январь?
— У меня есть всё, — подперев щёку кулаком, я почти улеглась на стол, с тоской глядя на фронт работ. Который по каким-то странным причинам ни капли не уменьшился за больше чем три часа работы. — Но договоров на январь я не наблюдаю, не помню, а значит, не видела и в руки не брала…
— Печаль-беда…
— И не говорите, товарищ финансист. Слушай, а под столом, что за стопка валяется?
— Оп…
И главный хранитель золота в этом бункере с самым мученическим видом полез под стол. Выражение лица у Ромки (а через полчаса пребывания в ограниченном пространстве мы уже вполне сносно ругались с переходом на личности) было таким страдальческим, что в душе шевельнулось что-то похожее на сочувствие. Не сильно и ненавязчиво, так что, поглядев на байкера пару минут, я потёрла ужасно чесавшийся нос и вернулась к своим баранам.
В смысле договорам и прочим ужасно важным бумажкам. Попутно стараясь не хихикать так громко, когда Кощей, в процессе извлечения недостающей части документации, приложился затылком об столешницу и уронил уже готовую, подбитую толстенную папку, лежащую с краю. Мой лексикон при этом изрядно обогатился парочкой занятных оборотов.
Правда, особой ценности такое приобретение не имело. Когда у вас на руках маленький ребёнок, волей-неволей учишься объяснять окружающим всю глубину их паления исключительно литературным языком, без применения исконного русского мата.
— Писец, — Костин наконец устроился на кресле, морщась и потирая пострадавшую часть тела. Окинул мрачным взором то, что мы ещё даже не трогали и выдал совсем уж печальным тоном. — Большой такой. полярный, пушистый… Писец, млин!
Я в ответ на такую характеристику сложившейся ситуации только хмыкнула неопределённо. И продолжила разбирать перепутанные бумаги и из вороха непонятно чего выкладывать с десяток стопок, имеющих хоть какой-то подобие систематизации. Болело всё. Рука, спина, голова и шея…
А ещё глаза слезились от пыли, скапливающейся на бумагах с поразительной быстротой, изрядно усложняя жизнь всем и сразу. Во всяком случае, нос чесался так, что сдержаться просто не было сил и, глубоко вздохнув, я всё-таки чихнула. Громко, выразительно. Да так, что с десяток листов, лежавших передо мной, плавно спикировали на пол.
— Упс… — смущённо развела руками в ответ на укоризненный взгляд своего временного работодателя. И подняв беглецов, принялась дальше просматривать эту сверх меры занимательную макулатуру. Периодически склоняясь к мысли, что ни одна зарплата не компенсирует все моральные потрясения, при виде того завала, что мне предстояло разобрать.
А он. знаете ли, при первом взгляде потрясал, при втором ужасал, а при третьем подходе наводил на нескромную мысль, что даже будь в сутках не двадцать четыре, а все сорок восемь часов, нам всё равно не удастся успеть сделать всё за два дня. Нет, я-то ничего против не имею, учитывая, что за каждый день мне полагается месячный заработок.
Но, боюсь, кое-кого костлявого жаба придушит за такое расточительство!
Хмыкнув, искоса глянула на хмурого Кощея, зависшего с очередной стопкой всерьёз и надолго. Взъерошенный, уставший и недовольный жизнью, он выглядел довольно мило, выпятив нижнюю губу и упрямо пытаясь утрамбовать в пустую папку очередную стопку документов. Но всё очарование момента портил взгляд и общая неудовлетворённость как жизнью вообще, так и сегодняшним днём в частности.
Судя по нему, в данный конкретный момент царь свои угодья любо, совершенно искренне ненавидел. И будь на то его воля и возможности, проклял бы всё к чёртовой бабушке, торжественно спалив все бумажки на парковке перед клубом, исполнив вокруг костра ритуальный танец шаманов из племени Тумба-Юмба. Однако, сжав зубы, Роман продолжал усердно трудиться, вызывая невольное уважение к его трудолюбию. терпению и усердию…
Хотя мысль спалить всё к чёрту, теперь уже мне не давала никакого покоя. Правда, я бы предпочла сжечь всё это перед зданием налоговой. Для надёжности плеснув в костёр бензина и распевая во всё горло один из известных хитов певицы Юты «Заколебало всё!», в не совсем цензурной формулировке. Первые места на ю-тубе нам были бы обеспечены, зуб даю!
А если ещё и налоговую прихватит огнём по случаю, так нам ещё и благодарность вынесут. Правда, об этом мы, скорее всего, узнаем в тюрьме…
Тряхнув головой, я сдула прядь волос с носа, убирая очередную рассортированную стопку бумаг в сторону. И, не выдержав, всё-таки поинтересовалась:
— Ваша костлявость… Вы меня дико извините, однако я у вас на работе или в рабстве?
— А что? — рассеянно откликнулся Роман, не отвлекаясь от компьютера. И добавил, насмешливо на меня покосившись. — Есть какая-то разница?
— Да вообще-то не особо, — рассеянно провела рукой по волосам, поморщившись от боли, прострелившей ладонь. — Да что б тебя… О чём я? А, да. Так вот, разницы-то нет… Но даже рабов принято было кормить! А вы, товарищ Кощей, умудрились сожрать мой бедный завтрак, плавно перетекавший в обед и ужин.
— А это подождать не может?
— Может, — погладив заурчавший от голода живот, я хмыкнула и скрестила руки на груди. — Окочурюсь, уйду в призраки, и буду будить по ночам, гремя доисторическими счётами у тебя над ухом. Или по утрам. Но желчно, громко и с садистским удовольствием. Если верить моим знакомым, выбирать удачный момент я не умею совершенно, так что…
В ответ на мои угрозы, Рома только заржал и куда-то смылся, что бы вернуться через пятнадцать минут с тарелкой бутербродов и большой кружкой… Чая.
— Гадость, — искренне ответила, всё-таки отпивая горячий, крепкий и сладкий напиток. — Вкусно, но не кофе, не кофе…
— Отобрать? — и брови ехидно вскинул, зараза тощая.
Я на этот жест на пару сантиметров от стола отодвинулась, прижимая к себе кружку и вновь тревожа пострадавшую ладонь. Скривившись, перехватила большую керамическую ёмкость другой рукой, потрясла и подула на горевшее болью место. После чего сделала ещё один глоток и, стащив бутерброд с тарелки, пробормотала:
— Никаких доходов с тобой, Кощеюшка, никаких… Одним сплошные расходы получаются!
— Две, — мягко отметил Костин, вновь зарываясь в бумаги.
— Что две? — дожёвывая очередной бутерброд, я сделала ещё глоток, предже, чем поставить кружку на свободный угол стола и вернуться к работе.
— Две зарплаты, Варвара.
— И это не компенсирует ни характер, ни трудности, ни то, что у меня болит всё, что может болеть! — перебросив косу на другое плечо, я принялась вновь разбирать бумаги, вчитываясь в мелкий шрифт и пытаясь понять, что к чему и куда.
— Да?
Перепалка привычно прекратилась, когда мы оба вновь увлеклись работой. Периодически только, то его пробивало на едкие комментарии, то меня на язвительные реплики и пикировка завязывалась вновь, к обоюдному удовольствию. Иначе мы бы точно что-нибудь спалили, исключительно для успокоения несчастных нервов.
Но спустя ещё почти три с лишним часа я не выдержала и захлопнула очередную папку, выдав:
— Нет, я отказываюсь работать сверхурочно без дополнительной оплаты.
— Надбавку за вредность не дам, — сам владелец кабинета тоже отодвинул документы в сторону, откинувшись на спинку кресла и потирая переносицу. Зевнув, Кощей глянул на время и тихо ругнулся. — Впрочем, пора сворачиваться. Скоро открытие клуба и я не думаю, что маленький ребёнок обрадуется толпе незнакомых людей и громкой музыке в восемь часов вечера.
— Не, ну почему? — размяв затёкшую шею, я допила уже изрядно остывший чай и поморщилась от рези в глазах. Уж слишком много текста я сегодня просмотрела, пусть и бегло. Капли глазные что ли купить в ближайшей аптеке? А то завтра буду уже не упырём, но ещё и не вампиром…
Так, красноглазой, не выспавшейся немочью с двумя пятнами под глазами. А это, знаете ли, страшнее, чем банальный недосып.
Поднявшись, я потянулась, не обращая внимания на пристальный взгляд байкера и на то, что майка поползла вверх, оголяя живот. Зевнула, поведя плечами, и хмыкнула, подхватывая стоящую у стола сумку:
— Маня за любой кипешь, окромя голодовки. Но моя царевишна вредная, упёртая, быстрая и непредсказуемая… Так что вместо работы будете отлавливать это чудо из всех возможных и невозможных мест. А учитывая, как она своим обаянием пользуется…
И замолчала многозначительно, стараясь не смеяться над озадаченным выражением лица Костина. Тот с минуту пытался представить, как оно будет, если оставить ребёнка в клубе. Вот только ответить не успел. Двери распахнулись и на огонёк заглянул высокий блондин, с хмурым лицом и знатным приветствием:
— Ромыч, млять! Где все?! Клуб открывается, а все кого я вижу, это официанты и охрана. Остальные, млять куда свалили?
А для улучшения мыслительного процесса финансиста, ещё и добавил пару крепких выражений, саданув кулаком по столу. Слава богу Рома успел прижать руками те бумаги, до которых у него ещё руки не дошли. Иначе завтра пришлось бы начинать всё сначала!
— Мих, ты охренел? — хмуро откликнулся Кощей, с облегчением вздохнув, когда убедился, что ни один документ в результате такого демарша не пострадал. — Я-то откуда знаю, куда банда слиняла?! Не видишь, тут млять хоть кто-то пытается работать и подготовиться к проверке!
— И что? Никто, не сказал что ли, куда они намылились?! — продолжал бушевать ещё один байкер, грозно сведя брови к переносице. — Я все кабинеты прошерстил, кроме Верещагинского. Ни души, как вымерли все, ёпт.
— Кхм, — тихо кашлянув, я скрестила руки на груди, сощурившись и пристально уставившись на недоумённо моргавшего Костина. — Если их нет… Где Марья?
— Да тут они должны быть, — вздохнув, Кощей глаза к потолку возвёл и встал, махнув рукой. — Мих, это Варя. Варя, это Михаил Алёхин, совладелец клуба и мой друг… И мы сейчас дружно идём в кабинет нашего начальника службы безопасности, дабы проверить куда эта свора подеваться успела.
— Эм… — кажется, господин Алёхин меня сразу-то и не заметил, занятый куда более насущными вопросами. А когда разглядел, дёрнул плечом, недовольно бросив. — Приятно познакомиться.
— Аналогично, — вздохнув, я поспешила следом за финансистом, поправляя ремень от сумки на плече. — Я тут временно, разгрести ваши авгиевы конюшни и получить на свой счёт приятную сумму денег.
— Угу… — неопределённо протянул Алёхин, потерев затылок. — Ладно, кто ты я понял, типа помощник для Кощея. Хотя на кой буй оно ему надо, я так и не уловил. А кто такая Марья?
— О-о-о… Марья это…
Вот только ответить я так и не успела. Мы свернули куда-то за лестницу из главного зала на первом этаже и заглянули в один из кабинетов. Где и замерли прямо на пороге красивой скульптурной композицией «Байкеры в шоке». Ну, в смысле, это Костин и Алёхин замерли, уронив челюсть и выпучив глаза. А я…
А я только тихо хмыкнула, качая головой и разглядывая творившееся в кабинете начальника службы безопасности безобразие.
Представьте себе довольно просторное помещение, с большим количеством мониторов, широким рабочим столом, несколькими креслами для посетителей и диваном. Удобным таким, хорошим кожаным диваном. И именно в центре оного предмета мебели устроился рыжий великан, под боком у которого со всеми удобствами примостилась моя обожаемая дочь. Маня жевала крекер, пила сок из пластикового пакета с трубочкой и с увлечением смотрела «Фиксиков» на большом плазменном экране. Нет, всё в принципе не так уж и страшно, если бы не одно «но».
Это самое «но» заключалось в некотором количестве байкеров, расположившихся на всех доступных поверхностях, включая пол и нагло, вот просто невыносимо нагло дававшего такого храпаку, что даже меня невольно оглушило на пару минут. Самые громкие рулады, кстати, выдавал тот самый Харлей, рядом с которым уютно свернулась Манюня.
Он же и огребал от моей дочери периодически щипок или тычок кулаком под рёбра, вместе с недовольным и требовательным:
— Ыжий! Тише!
И знаете, что самое невероятное? То, что вся компания дружно приглушала храп, как по мановению волшебной палочки. Давая довольно улыбающейся малышки возможность спокойно досмотреть очередную серию приключений тех самых фиксиков и Дим-Димыча. Я, конечно, в талантах своего чуда ни капли не сомневалась…
Но ё-маё!
— Это… Это что за ху… Художественное безобразие? — наконец, отмер Алёхин, с щелчком поставив челюсть на место и хлопнув по плечу подозрительно молчаливого Кощея. Финансист кусал губы, трясся и порывался свинтить из кабинета, дабы банально заржать.
Сощурившись, я ещё раз оглядела открывшуюся нам картину и тихо хихикнула, вытаскивая телефон из заднего кармана джинсов. Света было мало, но фотография вышла классная, милая и оригинальная. И с чистой совестью убрав телефон обратно в карман, я негромко позвала:
— Мань, иди сюда, — я позвала малышку, стараясь не рассмеяться. Больно лицо у совладельца клуба было выразительное такое. Видимо, он много чего ожидал увидеть, но не того что группу сильных, упрямых, мужественных байкеров укатает очаровательное чадо трёх лет от роду.
— Ма, — радостно разулыбалась Манюня, тут же слезая с дивана и подбегая ко мне. Обняла за ноги и умоляюще протянула. — На учки?
— На ручки, на ручки, — подхватив дочь на руки, я чмокнула её в нос и указала на всё ещё пребывающего в щёке Алёхина. — Знакомься, Манюнь. Это Михаил.
— Не ыжий? — чуть расстроено протянула дочь, разглядывая новое действующее лицо. Потом задумалась, приложив указательный палец к губам, и выдала, довольно кивая головой. — Мифа! Мифа оший!
— Михаил, знакомьтесь… — выдержав небольшую паузу, я торжественно провозгласила. — Это её царское высочество Марья. Обаятельное чудо, очаровательное чадо, милый манипулятор и моя дочь. Увы, оставить мне её не с кем было… И ваш Царь Кощей любезно предложил услуги группы нянек. Но сдаётся мне, ваша банда недооценила способности моего ребёнка. Хотя для первого раза держались они не плохо, да.
Алёхин на такой сомнительный комплимент только глаза рукой закрыл в известном жесте «рука-лицо». Стоявший рядом с ним Костин голову опустил, явно сдерживаясь из последних сил. Но плечи у него подрагивали, выдавая состояние финансиста с головой.
Правда, прокомментировать всё происходящее я не успела. На моих руках завозилось моё обожаемое чудо и выдало, широко зевая:
— Омой, — Маня обняла меня руками за шею, пристроив голову на плече и осоловело хлопая глазами.
— Домой так домой, ребёнок, 0 невесом коснувшись губами её затылка, я кивнула на прощание всё ещё хранившим молчание байкерам и поспешила выйти из кабинета, старательно давя зарождающийся в груди смех.
И только добравшись до машины, всё ещё смотревшейся нелепо и неуместно на парковке перед клубом, забитой мощными джипами и крутыми байками, я смогла выдохнуть. Выдохнуть, усадить ребёнка в кресло, сесть за руль и…
Заржать. Банально, громко, от души, вытирая выступившие на глаза слёзы. Ну Маня, ну чудо в перьях! Нет, я всякое могла ожидать, но того, что моё трёхлетнее чудо вымотает компанию здоровых лбов и усадит их за коллективный просмотр «Фиксиков»…
Ох уж эти детки!
* * *
Краем глаза отметив на одном из мониторов, как яркая и непривычно маленькая машинка выехала с парковки, Кощей всё-таки не выдержал и захохотал, сгибаясь пополам. Рядом раздражённо и весело фыркал Мих, разглядывая сладко спящую банду и явно не понимая, что со всем этим делать. Пока, наконец, не гаркнул:
— Подъём!
Эффект был нулевым. Богатырский храп лишь на мгновение прекратился, прерванный ворчанием толком не проснувшегося Харлея, выдавшего тихо и даже почти цензурно:
— Мих, захлопнись! Ребёнка напугаешь!
Рыжий байкер ещё и рукой пошарил, явно пытаясь найти этого самого ребёнка. И не обнаружив рядом с собой никого, открыл сначала один глаз, затем второй. После чего резко принял вертикальное положение, рявкнув во всю мощь немаленьких лёгких:
— Где мелочь?! Эй, лежбище котиков, млять! — и ткнул ногой пристроившегося у дивана Шута. — Ребёнок где?!
К вящему удивлению Алёхина, этот вопрос подействовал как ведро ледяной воды на голову. Банда резко проснулась и всполошилась, не найдя доверенное им под опеку чадо в кабинете. И только дрыхнувший в уголке системный администратор, повернулся на другой бок, лениво отмахнувшись и выдав:
— Утихните, млять. Её мать забрала, времени-то уже сколько…
— Вот именно, — встрял в начавшуюся перепалку Михаил, выразительно постучав по наручным часам. — Времени уже сколько? И какого хера я не наблюдаю вас на рабочих местах?!
Дружный простеющий стон стал ему ответом, но какими именно словами любимый начальник вдохновлял подчинённых на трудовые подвиги, Кощей уже не слушал. Он предпочёл смыться к себе в кабинет, дабы добить начатую папку и подумать.
Ну, хотя бы о том, почему рядом с ней было так… Спокойно?
Обменявшись приветствиями с Ришкой, попавшейся ему по пути, Костин прошёл в свой кабинет и уселся в кресло, откинувшись на его спинку и прикрыв глаза. Вид очаровательной, заметно изменившейся и ставшей более уверенной, а от этого и более красивой, Арины, уже не вызывал острой боли потери и упущенных возможностей. Но в груди всё равно щемило, отдавая тоской и печалью.
А ещё была зависть. Не чёрная, удушающая, выжигающая изнутри, нет. Такая почти привычная, родная, поселившаяся где-то в сердце и то и дело коловшая изнутри. Наверное, именно поэтому он и не вылезал, поначалу, из кабинета, находя всё новые и новые поводы для того, что бы избежать частого общения. Потом стало чуточку легче, но всё равно…
Как оказалось, быть безответно влюблённым не круто, совсем не круто. И только столкнувшись лоб в лоб с бухгалтером почти экономистом, Ромыч с удивлением почувствовал себя живым. И дышать как-то легче и острить привычнее.
Да и смотреть на счастливых друзей было уже не так неудобно, зная, что портишь им жизнь своей кислой физиономией.
— Мда, — поведя плечами, Ромыч взъерошил волосы на затылке и предпочёл вновь закопаться в бумажки. Иначе такими темпами он дойдёт в своих размышлениях до того, что встреча с Варварой была далеко не случайной.
А ему такое счастье не надо, совсем не надо. Не надо же?
* * *
Кто сказал, что утро бывает добрым? Найти этого гада и осчастливить чем-нибудь по самое не могу, что бы в следующий раз думал, что говорить. Потому что сидя на кухне в воскресенье в восемь утра, я честно пыталась не уснуть в кружке с кофе…
И перманентно ненавидела весь мир вообще, байкеров в частности и обнаглевшего кошака в принципе. Кошмару, кстати, досталось за компанию.
— Ма-а-а… — из коридора высунулась любопытная физиономия мелкой, с растрёпанными волосами и счастливой улыбкой во весь рот.
— Что, чудище мелкое? — с трудом продрав глаза, я со вздохом улеглась на стол, подперев щёку кулаком и думая о том, что мечта «выспаться во всех позах» так и навсегда останется в категории несбыточных.
Не с таким активным ребёнком, определённо нет.
— А мы падём в уб?
Я даже не сообразила сразу, что на этот невинный вопрос ответить. Подёргала прядь волос, выбившуюся из наспех собранного узла на затылке, сделала глоток крепкого, чёрного кофе без сахара (кто-то вчера забыл о том, что надо бы купить такой важный продукт!) и задумчиво так протянула:
— Мань, а может ну его, этот клуб? Что там интересного-то?
Если я надеялась, что моё чадо озадачится этим вопросом, то надежды мои были напрасны. Маня только хитро сощурилась и развела руками, выдав:
— Ыжий! Мифа! Эня! Огя! Ут! И… — тут мелочь нахмурилась, шевеля губами и явно пытаясь что-то припомнить. После чего торжественно заявила. — И Ощей! Воть! Хотю в уб!
Минуты три я пыталась понять, о ком идёт речь. А когда разгадала этот мудреный детский шифр, не выдержала и захихикала, уткнувшись лбом в стол. Н Маня, ну окрестила, так окрестила, ничего не скажешь!
— Ма, очу в уб! — ребёнок ещё и ножкой топнул, скрестив руки на груди, и бесхитростно заявила. — А ты на оботу!
— Ах, вот оно что… — выпрямившись, я вытерла выступившие на глаза слёзы и подхватила мелкую на руки, потащив её в спальню. Дочь хихикала и вертелась, но не сопротивлялась, когда я уронила её на кровать и принялась щекотать. — Ах вот как, да? Ты, значит, играть в клуб, а я работать, да? Так, значит?
— Дя! — хихикала Маня, пытаясь вывернуться из моей хватки. А когда всё-таки сумела освободиться, уселась в ворохе из покрывала и подушек и торжественно шлёпнула ладонью по одной из них. — Очу в уб!
Ещё и насупилась, нахмурив брови и выпятив нижнюю губу. И как прикажете отказать, когда тебя так настойчиво просят?
— Ладно, твоя взяла, Царевишна, — на меня с радостным воплем плюхнулись все эти пятнадцать килограмм с гаком, счастливо подпрыгивая на бедной маме, распластавшейся тонким блинчиком по кровати. — Ма-ня… Слезь с меня, лошадка пони! Сначала на работу, потом в торговый центр, потом в клуб! Договорились?
— Дя! — ещё один прыжок чувствительно приложил меня по бедной, несчастной печени и дочь, удостоверившись, что мама не собирается отказываться от своих слов. понеслась собирать все важные и нужные для похода в клуб вещи.
Естественно, важные и нужные, по мнению самой Марьи. Кошмара, которого пытались запихнуть в детских рюкзачок, на этот счёт никто не спрашивал. Иногда мне искренне жаль несчастного кошака. Но стоит вспомнить, сколько он мебели, нервов и вещей попортил, так сразу начинаю понимать: карма.
Больше книг на сайте -
Его настигла карма за все его прегрешения!
А дальше всё пошло по обычному, привычному сценарию. Отловить дитё, провести ревизию рюкзака, освободить Кошмара и умыть, успевшую измазаться Марью. Затем умыться самой, заплестись, натянуть первое, что попалось под руки и снова ловить ребёнка по всей квартире. Выманивать затаившегося на карнизе кота и проверять собранный повторно рюкзак. Залпом допить противный холодный кофе, одеть ребёнка, по третьему кругу перетряхнуть все игрушки, которые Царевна решила взять с собой, отсеять половину, сдаться на кубике-рубике, который Манюне приспичило подарить Ыжему и сотворить из копны непослушных тёмных волос два задорных хвостика.
После чего всерьёз задуматься над тем, что кошак страдает суицидными наклонностями. Другого объяснения тому, как феерично он грохнулся с карниза, утянув за собой шторы, я просто не могу найти. Это недоразумение мало того, что равновесие потеряло…
Так ещё и приземлилось на спину, стукнувшись покатым лбом об край дивана. И теперь сидит вальяжно, глазами круглыми на меня смотрит. Нет, определённо, странный зверь!
— Зараза, — буркнула себе под нос, подхватывая нетерпеливо приплясывающую на одном месте Марью на руки и грозя коту всеми карами небесными. Молча. Про себя. И гадая, каким таким интересным образом я буду вешать этот чёртов карниз обратно?
Мой бедный матиз ночь пережил спокойно и завёлся легко, послушно выкатываясь с парковки и направляясь в сторону главное улицы. В\В воскресенье утром желающий прокатится по городу было не так уж много, так что до магазина я добралась минут за пятнадцать, успев созвониться с ещё несколькими мастерами и дать Петьке втык за то, что его обожаемая Леночка опять что-то перепутала в заказах. Желание уволить грымзу было практически невыносимо…
Но и вставать за стойку в качестве продавца мне не хотелось, совершенно. Бухгалтером? Согласна. Выполнять некоторые заказы? Почему нет, у каждого есть хобби, пусть даже порою и такое трудоёмкое! Но рассказывать и растолковывать каждому что да почему…
Нет, не моё. Я ораторским искусством, увы, обделена. Да и терпения у меня хватает исключительно на моё чудо, остальным приходиться знакомиться с не самыми приятными гранями моего характера. Никто не идеален, ага. А не выспавшаяся мать-одиночка вдвойне!
В магазине мы пробыли полчаса. Маня нарезала круги по пустому торговому залу, Петя клялся и божился, что Леночка больше не будет, я сухо декламировала причины увольнения согласно трудовому кодексу Российской Федерации. И только самой Леночке всё было розово-розово.
Она сидела и красила ноготки, томно вздыхая на чью-то хреново сделанную фотку на дисплее своего планшета. Мне объект её мечтаний заочно было жаль. Леночка мозги выносила профессионально, из чистой любви к ближнему своему. И совесть её, в отличие от меня, в принципе не беспокоит!
Раздав указания, выдав кнута и пряника коллегам, а так же прихватив кое-какие материалы для одного из заказов для мастера, удачно пойманного мною сегодня в сети, мы с Манюней отбыли по делам. Мелкой не терпелось в клуб, а мне нужно было в торговый центр. Сговорились на том, что я покупаю чаду засахаренных яблочных долек, а она за это сидит смирно и спокойно ждёт, когда мы уже поедем к её новым нянькам. Взаимовыгодную сделку скрепили на мизинцах и даже дуэтом исполнили очередной музыкальный хит. В этот раз не повезло группе Би-2, с её песней «Варвара».
Учитывая, что буква «эр» у мелкой получалась далеко не всегда, звучало эпично.
А порой у неё получается как в той сказке у морского царя длинно, звонко и протяжно «Варварварварвара!». В ноты она не попадала, в ритм не вписывалась, но зато тянула с душой и полной самоотдачей, вызывая невольную улыбку на лице. И не только у меня, но и у водителей, останавливавшихся рядом с нами на перекрёстке.
«Пассаж» встретил нашу парочку толпой гуляющего народа и долгожданной прохладой. Маленький матиз, к сожалению, на солнце нагревался быстрее, чем зимой от печки. Тут же оживившаяся Маня, принялась глазеть по сторонам, прижимая к груди свой рюкзачок с сокровищами, а я поглядывала на часы, хмурясь и гадая, куда запропастился этот чёртов мастер. И так увлеклась этим делом, что подпрыгнула на месте от неожиданности, когда меня сгребли в крепкие, медвежьи объятия, сдавив несчастные рёбра и перекрывая доступ к вожделенному кислороду.
— Ну здорова, Варвара-краса длинная коса! — гаркнул низкий бас над ухом, оглушая и дезориентируя.
— Варяг, отпусти… Задушишь! — с трудом выдавила из себя, активно дрыгая ногами, болтавшимися в воздухе. И радостно выдохнула, когда мою просьбу исполнили, разворачиваясь и уперев руки в бока. — Когда-нибудь, ей богу, я тебя чем-нибудь огрею за такие шуточки!
— Да ладно тебе, Вареник, — меня снова сгребли в охапку и потрепали по голове. А когда взъерошенную и красную выпустили на волю, присели на корточки, поманив к себе радостно хихикающую Манюню. — А ну, иди сюда, чертёнок… У меня для тебя подарочек есть!
— Дядя Ляг! — ребёнок радостно запрыгал возле моего старого знакомого, так и норовя дёрнуть его за кончики длинных волос. А я переводила дух, переплетая косу заново и недовольно щурилась, глядя на эту глыбу.
Ну как глыбу… Вообще Варяг, он же Валентин Сергеевич Прокофьев ростом был метр восемьдесят где-то. Широкие плечи, мощные руки, рельефное телосложение и пальцы, способные лом гнуть и не вспотеть при этом. Увлекался ролёвками, в которых обычно отыгрывал варваров, викингов и прочих подобных личностей. Занимался фехтованием, конным спортом и стрельбой из лука. В обычной жизни работал в историко-патриотическом клубе и обожал возиться с детьми, ездил на раскопки, реконструкции и вообще, путешествовать.
И вроде бы нет в нём ничего такого уникального, кроме того что эти сильные, толстые пальцы создавали просто невероятной красоты украшения и аксессуары в древне-русском стиле, в стиле эпохи викингов и всего, что с этими периодами связано. Честно, я когда впервые увидела его работы, вообще подумала что столь изящные и тонкие украшения создаёт женщина. Ан нет, ошиблась. Мужчина.
Да ещё такой мужчина, что нам с Маней сейчас добрая половина посетителей женского пола завидует.
— Держи, чудо, — чмокнув мою дочь в лоб, Варяг (звать его по прозвищу было привычнее, чем пытаться совместить в одной связке его внешность и нежное имя Валентин) сунул в руки Мане самодельный лук с затупленными стрелами в оббитом выделанной кожей колчане.
— Пасиб, — Маня довольно зажмурилась и чмокнула мужчину в щёку, тут же принявшись прыгать вокруг меня демонстрируя свою новую игрушку. — Ма, смотли, мотли! Ук!
— Лук, лук… — усмехнувшись, я подхватила дитё на руки и вытащила из сумки на плече мешочек с материалами и бланки с заказами. И протянула их Варягу. — Держи, тут всё. Я проверила, на этот раз должно быть без накладок, иначе я всё-таки возьму грех на душу и прибью это гламурное нечто.
Варяг хохотнул, выпрямившись и взяв всё из моих рук. Заглянул в мешочек, покивал довольно и протянул:
— Ну, Вареник, не раньше, чем через неделю, а то и две. Сама понимаешь, горячая пора. Я сегодня уже должен был на ролёвку отчалить, ради тебя задержался. Да и мелкой хотелось подарок отдать… Про себя-то не передумала ещё? А то есть у меня пара мыслишек…
— Варяг, ну на кой чёрт мне этот, извиняюсь, бронебюст сдался? — я покрутила пальцем у виска, выразительно обведя рукой свои не самые выдающиеся формы. — Тем более, что заковывать в него нечего.
— Ну смотри, — хмыкнув чему-то задумчиво, Варяг потрепал Варю по голове и вздохнул с сожалением. — Ладно, я погнал. Звони, если что. Как сделаю, пришлю фото и координаты, где забрать и кто привезёт.
— Вали уже, викинг, — тихо фыркнула, встав на цыпочки и чмокнув его в щёку на прощание. — И спасибо за помощь, Валь.
— Да нема за шо, — чмокнув меня в лоб, друг скрылся в толпе, рассекая её как ледокол воды Арктики. Маня ему ещё и рукой помахала, послав воздушный поцелуй.
А когда Варяга уже видно не было, доча, прижима к себе подарок и рюкзак, жалобно так протянула:
— А теперьв уб? Ну позязя!
— Манюнь, подожди чуть-чуть, — оглядевшись по сторонам, я попыталась вспомнить, где находиться нужная мне контора. Оказалось, на втором этаже в самом дальнем конце коридора, если верить указателям. — Сейчас подарок твоим нянькам сделаем и в клуб. Там доблестные байкеры как раз должны проснуться…
— У-у-у-у…
Недовольное пыхтение дочери я проигнорировала, поднимаясь на эскалаторе в нужную мне сторону. И решительно направилась к сувенирному магазинчику, занимавшемуся, в том числе, и распечатыванием фотографий самых разных форматов, на самых разных поверхностях.
За стойкой стояла девчонка, лет восемнадцати, в свободной футболке с рекламой магазинчика. Она надувала пузыри из жевательной резинки, с шумом их лопала, лениво елозила мышкой по столу, листая что-то в интернете. И она не обращала на меня никакого внимания, пока я не хлопнула ладонью по прилавку, привлекая к себе внимание. После чего озвучила заказ, и минуты две с удовольствием наблюдала за усиленной работой мысли на юном лице.
— А… Вы уверены? — наконец, выдало это чудо, почесав затылок и медленно вытаскивая из-за своей конторки кабель для телефона.
— Вполне, — Маня ещё и кивнула, очаровательно хмур брови и недовольно поглядывая на девчонку-продавца. — Вот это фото, большого формата, оформление левого края в стиле «Фиксики» и вставить его вот в ту большую рамку с плюшевыми мишками. И побыстрее мы спешим.
Какие у девочки глаза были, я таких круглых давно не видела. Она нервно косилась на само фото, где были спящие байкеры во всей своей красе, поглядывала на меня, но всё же выполнила свою работу. И получив приглянувшуюся рамочку с фотографией, я попросила упаковать её в подарочную обёртку. С милыми белыми барашками.
Глаза девочки стали такого радиуса, что я невольно обеспокоилась, не выпадут ли они при случае. Но она всё-таки сделала то, что я просила. Правда пока она затягивала шикарный бант голубого цвета, пальцы у неё заметно дрожали. А меня пробивало на зловещий хохот, в стиле классического Тёмного Властелина…
Нет, ну ситуация-то располагает! Удерживает только то, что девочка юмора не поймёт, определённо. Её и так от фото байкеров в окружении фиксиков плоховато стало, а если я ещё и обстановку нагнетать начну…
Оплатив своё приобретение, я под радостное хихиканье Мани, отправилась, наконец-то в сторону выхода. Что бы спустя ещё минут пять мой любимый бешеный апельсин рванул с парковки в сторону клуба. Я, кончено, сомневалась, что в десять утра там можно будет хоть кого-то обнаружить, но втайне надеялась, что хотя бы моё временное начальство окажется на своём непосредственном рабочем месте.
Стоянка возле клуба приятно радовала глаз разнообразием байков и крутых, навороченных джипов. Мой матиз по сравнению со всей этой красотой казался неуместно ярким пятном на чьей-то чистой рубашке. Так что пристроив его как обычно подальше от всей это красоты, на которой гоняли что сотрудники клуба, что его владельцы, я вышла из машины, привычно хлопнув дверцей. Высадила Маню, прихватила пакеты и сумку, после чего всерьёз задумалась над важным вопросом. Отобрать у неё подарок Варяга или не стоит?
Но глядя как это чудо радостно скачет вокруг меня со своей новой игрушкой, подумала, что ничего страшного с байкерами не случится. Стрелы затуплены, натянуть тетиву нормально у Манюни всё равно не выйдет, а так хоть развлекутся чем-то кроме просмотра Фиксиков. Всё интереснее!
— Ма, в уб! — Маня от нетерпения аж на месте подпрыгивала, поглядывая на меня недовольно. Тихо фыркнув, я подхватила своё чудо на руки и смиренно потащила в указанном её царским величеством направлении. А меня ещё и подгоняли при этом, требовательно выдавая каждые три минуты. — Быстлее!
— Как скажете, Царевишна, как скажите… — перехватив ребёнка поудобнее, я кивнула в ответ на приветственные улыбки на лицах охранников и прошла внутрь, уже привычно направляясь в сторону главного зала на первом этаже. И даже открыла рот для заготовленной приветственной речи, когда увидела всю ту же группу байкеров у барной стояки, как меня опередили.
Манюня радостно засмеялась и громко выдала на весь клуб:
— Ыжий! Я скучал! А ты?
Судя по тому, как огромный рыжий варвар дрогнул, он тоже… Скучал.
Наверное.