ГЛАВА 5. ПИРАТША

Пиратша сидела в портовом кабаке и потягивала пиво из большой кружки. Дама эта была весьма неприглядна на вид, шириной мало уступая высоте, а высота у нее была немалая. Лицо, если его можно было так назвать, украшало несколько здоровенных и разноцветных бородавок. Нос картошкой, с пористой кожей-кожурой и чересчур густые черные брови не прибавляли красоты этой образине. А пучком собранные на затылке, чуть ли не просмоленные волосы, говорили о том, что их хозяйка меньше всего думала о своем внешнем виде. Однако, никто вокруг не осмеливался ей перечить или обсуждать ее внешность, уважая ее неоспоримые физические качества и крутой характер.

Сейчас пиратша просто отдыхала и думала о своем, смешивая мысли с пенистым напитком. Вдруг она почувствовала легкое касание в области… ну, скажем, бедра.

Ее рука мелькнула и, поймав то, что там было, шлепнула этим, посмевшим шарить в области… подвешенного к поясу кошелька, прямо по столу. Столь же мгновенно по столу грохнул внушительных размеров тесак, всего в каком-то миллиметре от пальцев, которые и занимались изысканиями у нее ниже пояса. Из-под ее подмышки раздался сдавленный всхлип ужаса, и пойманная рука безвольно обвисла. Пиратша вздохнула, пробормотав что-то вроде: "Лазают тут всякие сопляки!", обернулась и, ухватив «обидчика» за воротник, швырнула его на стул рядом с собой.

— Еще один засранец на мою душу! — утвердительно заключила она, глядя на плюгавенького типчика, безвольно развалившегося на сиденье и потихоньку приходящего в себя. — Ну что, допрыгался? — усмехнулась она, наблюдая за парнем, как сытый удав за мышью. — Да ты браток, наверно, не из здешних?

Парень, наконец, собрался с духом и затравленно ответил:

— Я… я не знаю вас, миледи,

— Нашел миледи. Если хочешь, можешь обращаться ко мне "тетушка Моа". Так меня называют здешние лоботрясы, хотя какая я им тетушка? Да что с ними поделаешь?

Как твое-то имя будет?

— Жигляй я — щипач. Был, если ты, тетушка Моа мне пальцы поотрубаешь, — безнадежно-упавшим голосом ответил хлипкий парень и грустно уставился на свои руки, каким-то чудом оставшиеся целыми.

— Ты хоть знаешь, щипач, какую куру ощипывать полез? — усмехнулась пиратша.

— Т-теперь знаю… — пряча глаза, сказал парнишка. …Мало, кто не знал в округе, недавно здесь появившуюся, но быстро всем показавшую, кто есть кто, тетушку Моа, пиратшу. Ее и прозвали так, довольно уважительно, а не просто по имени, как обычных женщин, за то, что, фактически, еще не нашлось ни одного мужчины, способного справиться с ней ни голыми руками, ни саблей, ни мечом. А вот от нее схлопотать оплеуху можно было очень даже запросто. Однако, в отличие от своих коллег мужчин, Моа не грешила излишней жестокостью, стараясь всегда рассудить споры по совести, и это только добавляло уважения в обращение "тетушка".

Этот вор щипач, прервал своим появлением ее слегка пьяные воспоминания о появлении здесь. Она пришла в этот мир, скорее всего, в первый раз. Найдя себя в яме и не помня ничего, кроме пары дурацких рифмованных строк, назойливо крутящихся в голове, и своего, еще более дурацкого имени, она выбралась оттуда, как только смогла двигаться. Когда отошли все болевые эффекты, она ощутила всю мощь и ловкость своего большого тела и не растерялась, когда обнаружила себя, среди царства почти полной анархии.

Сначала она приютилась в деревне, пойдя в батрачки к одной семье. И хотя она стала завидной работницей, сбежала оттуда через неделю. Окружающие, наверно, резонно подумали, что ей надоела тупая работа, но, на самом деле, была еще одна, внутренняя причина. Почти сразу, как она очнулась в зиндане, у нее появилось странное чувство, что ей очень нужно двигаться в одну сторону. Она не понимала, что это значило, но и сопротивляться ему не могла. Так она и оказалась на берегу этого большого, полупиратского, никем не управляемого острова, выйдя из внутренней, крестьянской области.

Очутившись в маленьком портовом, полурыбацком, полупиратском городке, она быстро сориентировалась и разыграла роль пиратши. Пиратов женского рода здесь видом не видывали, и ее претензии на это громкое бандитское звание вызвали бурю веселья в первом же кабаке, куда она пожаловала. Тогда, нисколько не смутившись, она тут же вызвала на бой всех насмешников. Моа хорошо запомнила свой первый выход.

Она спокойно стояла посреди кабака, одетая в непрезентабельную мужскую крестьянскую одежду и абсолютно уверенная в своих силах. Ржание пьяных мужиков не утихало. Они придумывали все новые шуточки, одна другой солоней, и гоготали над ними, как гуси на случке. Моа все это, в конце концов, надоело, и она пнула по ближнему от нее столу, за которым мужичье особенно усердствовала в ее адрес.

Стол от удара подпрыгнул на полметра, и все содержимое кружек и тарелок оказалось на сидящих за ним пиратах и их прихлебателях.

— Да ты знаешь, стерва, на кого поперла!? — взревел один, особо габаритный пират и сделал шаг ей навстречу, с явно неблагородными намерениями. — Ну-ка курочка, повернись к лесу передом, ко мне задом!

— Сейчас посмотрим, что за хлюпик тут пищит, — спокойно ответила Моа и резко ударила точно в солнечное сплетение подходящего и расставившего свои лапищи верзилу. Тот остановился, как вкопанный не в состоянии ни вздохнуть, ни двинуться и, через несколько мгновений стал сгибаться в перочинный нож.

Самозваная пиратша спокойно продолжила. — Кто следующий?

Следующие не замедлили появиться и отомстить за товарища. Когда второй нападающий приземлился на первого, в воздухе заблестела сталь ножей.

— Так, ребятки! За ножи отдельная плата — у каждого, кто полезет, буду срезать кошелек! Ну что, есть желающие?! — предупредила распалившихся мужиков Моа.

Желающие нашлись. Гора поверженных пиратов только росла. Моа сама себе удивлялась. Она, зная, что, скорее всего, придется пробивать себе дорогу кулаками, пробовала до этого различные упражнения и приемы, но отрабатывать их на живых соперниках ей пришлось впервые. Чувствуя, что скоро весь кабак захочет с ней посостязаться и, завидев мелькнувшие клинки, размером с небольшой меч, она предупредила:

— Все, шутки кончились, теперь буду убивать! Кто хочет умереть первым?! — она, переведя дух, спокойно обвела взглядом притихших мужиков, столпившихся вокруг на приличном расстоянии. Моа стояла спиной к стенке, так что тылы у нее были прикрыты. По-прежнему в руках у нее ничего не было. Столы и стулья, были давно сдвинуты в углы помещения, оставляя приличное пространство для поединка. А у ног Моа валялось несколько срезанных ею кошельков и отобранных ножей.

Напряженную тишину нарушил рев первого поверженного ею детины. Он уже давно очнулся и горел желанием отомстить. Сейчас он выскочил из-за спин других и, замахнувшись ножом, попытался ударить Моа прямо в сердце. Она, подхватив его руку, ушла с направления удара влево, и подтолкнула его вперед за его собственным ножом и одновременно подставила ногу. Пока мужик подымался с колен и разворачивался, она подскочила к нему и серией частых резких ударов в грудину остановила тому сердце. Громадный мужик побледнел, замер и повалился на спину.

Моа, поставив ему ногу на грудь, обвела спокойным взглядом совсем притихших мужиков и тихо сказала:

— Его сердце остановлено. Он мертв. Но у вас есть пять минут, чтобы признать мое право на звание пирата и равной вам в правах. Тогда я оживлю его. Время пошло!

Мужики разом зашушукались. Она спокойно наблюдала за ними, по-прежнему держа ногу на груди мертвого обидчика. Наконец, один, уже битый ею пират, видимо, бывший каким-то заводилой, вышел вперед и скромно замявшись, сказал:

— Ну, мы тут чего. Подумаешь, немного потешились. Но капитана Марлина жалко — целая команда останется без присмотра. Мы тут решили, ты будешь пиратшей, но как тебя звать-то?

— Моа!

— Хорошо, мы тебя тетушкой Моа будем величать — больно знатно ты дерешься. Здесь никто так не умеет. Может потом научишь?

— Ладно, посмотрим… — неопределенно ответила Моа и добавила. — Отойдите подальше, я его оживлять буду.

Пираты боязливо отодвинулись, видимо, предполагая, что без колдовства здесь не обойдется. Но Моа это не требовалось. Она просто знала, что делать, чтобы завести сердце, если, конечно оно не повреждено безвозвратно. Знала, как и все приемы борьбы и многое другое, совершенно не предполагая, откуда у нее все эти знания. Она разложила пирата на полу, открыла ему вонючий рот, проверила, не запал ли язык и брезгливо сморщившись, вдохнула в него весь запас своих могучих легких. Затем четыре раза, резко наваливаясь, толкнула его в грудину, и опять повторила вдох… После четырех таких упражнений, пират закашлялся и хрипло задышал. Моа встала и коротко бросила через плечо:

— Можете забирать своего капитана.

Обрадованное мужичье схватило Марлина и поволокло за свой столик. В кабаке быстро наводили порядок. Столы и стулья разошлись в новом порядке по залу.

Тетушке Моа предоставили центральное место. Она подобрала срезанные кошельки и уселась за стол, крикнув, чтобы все слышали:

— Ну народ, подходи за своими деньгами. Я сегодня добрая!

Мужики, скромничая, как нашкодившие мальчишки, начали по одному подходить к ее столу. Моа спросила у первого, самого смелого или самого бедного:

— Какой твой?

Мужик ткнул кривым грязным ногтем в самый тощий кошель. Моа вытряхнула его негустое содержимое на стол. Сгребла половину денег обратно в кошелек и отдала владельцу. Затем к ней потянулась очередь из других обделенных владельцев кошельков. Вскоре на столе скопилась изрядная гора денег из ополовиненных пиратских денежных запасов и остался самый нарядный и большой кошель. Моа помнила, это что был кошель как раз того капитана, которого она оживляла.

Поэтому, хитро посмотрев в сторону пившего пиво верзилы, и крикнула:

— Уважаемый капитан Марлин, не обессудьте, но за оживление я беру с Вас весь кошелек! — она усмехнулась и сгребла все деньги в бывший капитанский, а теперь ее личный кошелек, и крикнула слуге, кинув тому серебряную планету. — Ей парень!

От меня лично с уважением самому смелому здесь мужчине, капитану Марлину кувшин лучшего вина, какое у вас найдется, и по кружке пива всем остальным!

Таким образом, набив морды половине пиратов, и чуть не умертвив одного из них, она умудрилась не только стать единственной здесь женщиной пиратшей, но и подружиться с большинством отпетых бандитов… …Очнувшись от воспоминаний, Моа продолжила свой допрос.

— Что ж ты такой слюнтяй? — немного скривившись, спросила пиратша, разглядывая вора карманника — щипача Жигляя. Парень совсем потерял чувство достоинства.

Видимо, слава о ней дошла и до его ушей. — Ну, раз уж попался, повесели хоть меня — расскажи о себе немного. Ты хоть из «пришедших» будешь?

— Да, а как же. Разве крестьяне до воровства додумаются?

— Да уж, они до такого опускаться не будут, — вспомнила свой опыт общения с простоватыми, но в среднем добродушными селянами Моа. — Давай, дальше рассказывай, а я думать буду, что с тобой делать.

Она, действительно, была в некотором странном замешательстве. Ну, не рубить же этому парню пальцы, как сделал бы любой настоящий пират. Она не была пиратом — она была пиратшей, и это давало ей право на любой поступок, не согласующийся с жестоким пиратским этикетом. Она могла отпустить вора на все четыре стороны и не посмотрела бы на урон своей репутации, но ей почему-то стало жалко эту никчемную душонку. Ей захотелось понять, что движет этим парнем, какие мысли копошатся в его голове? А парень, как на допросе, выдавливал из себя слова:

— Я давно из зиндана — несколько лет уж будет. Да только жизнь как-то не сложилась. Сначала мечтал заняться живописью или литературой — у меня память на что-то такое осталась, но кому здесь это нужно? Вот и мыкался, без работы и без жилья. Ни силой, ни ростом не вышел, так вот и угодил к ворам. Руки-то у меня чуткие да ловкие — как раз по кошелькам лазать.

— Ну, на счет ловкости ты хватил. Я-то тебя, как муху, поймала!

— Это я расслабился. Привык все у пьяных мужиков воровать, вот и сработал неаккуратно, — признал профессиональную ошибку вор.

— Тут ты прав пожалуй будешь. Я хоть и навеселе, но стараюсь держать ухо востро.

Ладно, это понятно, но скажи мне, неужели тебе нравится такая жизнь? — наконец Моа начала понимать, что она хочет услышать от парня. Ей было интересно, может ли человек получать удовольствие от такого жалкого существования? О чем он может мечтать? Ведь понятно, что даже распоследний пират пьяница мечтал, хотя бы о вине, богатстве и бабах, если у него ни на что другое не хватало ума, а что ждало вора карманника?

— А что тут говорить — самому противно, — поникнув головой, признался Жигляй. — Ведь были мечты, а теперь только выживание, — и, перейдя на шепот, сказал. — Попробуй не принеси паханам долю… лучше и не думать, что сделают.

— Так сделай от них ноги, и все дела! — усмехнулась пиратша.

— Да уж, лучше и не пробовать, а то эти самые ноги и повыдергивают, чтоб больше не бегал. Я сейчас, как в западне. Они сначала, вроде как приютили, ремеслу научили, а теперь, я до конца дней отрабатывать должен.

— Да, вляпался ты парень, — задумчиво проговорила Моа. — А скажи, смог бы ты сделать какой-нибудь настоящий поступок, чтобы вырваться из этого колеса судьбы?

— Я уже и так, и эдак прикидывал… — после тяжкого вздоха сказал парень. — Здесь мне нет выхода. Я даже подумывал руки на себя наложить — так хоть по новой с зиндана все начать можно. Но ведь тогда я буду уже не я, и все забуду.

— А хочешь, я тебе дам шанс человеком стать?! — Моа вдруг ударила в голову шальная мысль. Почему бы не попробовать помочь парню обрести уверенность, и посмотреть, что из этого получиться? Это было что-то вроде азартной игры — поставить на него и посмотреть, как он выкарабкается или утонет в своем слюнтяйстве. Чисто интуитивно она чувствовала, что в этом хлипком, забитом судьбой человеке может найтись сила, способная изменить его жизнь к лучшему. И потом, ей неплохо было иметь помощников, для осуществления своих планов.

— И как же это? — недоверчиво спросил Жигляй.

— Ну, если я с твоими хозяевами договорюсь, может, что и выйдет, — неопределенно сказала Моа и, подумав, спросила. — Отведешь меня к ним сегодня вечером?

— А не боишься? — удивленно спросил парень. — Ведь нож в спину сунут, и поминай, как звали!

— Могут и сунуть, конечно, — согласилась Моа. — Но чтобы совать, причина нужна.

И потом, что я тебе, курица, чтобы меня резать? Сама ведь могу и ножом, и без ножа…

— Ну, это о тебе известно. Тебя все пираты боятся! — согласился Жигляй.

— Вот, сам же говоришь. А надо, чтобы еще и воры с бандюганами боялись, тогда можно будет отсюда и уходить куда-нибудь, а то совсем скучно становиться… Все, хватит! Надоела мне твоя рожа, чтобы в восемь вечера был у входа — пойдем в гости!

Моа сама не очень понимала, зачем ей этот хлюпик. Ее интересовала только одна вещь — как идти вслед за зовом, направлявшим ее вперед и не дававшим ей сидеть на месте. Перед ней простиралось бескрайнее море. Она понимала, что почти не разбирается в географии и мореплавании, но ей надо было пересечь это огромное водное пространство. Основной причиной, почему она сунулась к пиратам и заставила их признать свой статус в честном бою, была именно эта потребность.

Только пираты ходили на своих более-менее хороших посудинах в самые дальние походы, по слухам, делая набеги даже на волшеры противоположного берега.

Торговые суда были тихоходные и менее мореходные, чем у морских разбойников. А рыбацкие лодчонки вообще в расчет брать не приходилось. Вот и пришлось ей пробиваться в пираты, не имея никакого представления об этом разбойном промысле и еще меньше смысля в мореходстве.

Звание пиратши у нее уже было, но этого было явно маловато, чтобы попасть на пиратский корабль, да еще и заставить его двигаться в нужном направлении. Самой большой проблемой было отсутствие людей, которым она могла бы довериться. Ее угрожающая внешность и еще более угрожающие способности, пока что только отпугивали всех от нее. А Жигляй вполне мог стать таким сообщником, который мог помочь ей на том же корабле.

Сегодня она, наконец, выпытала у одного пьяного флибустьера, что тот самый капитан Марлин, которого она чуть не отправила по новой в зиндан, собирается вскоре выходить в поход к дальним берегам. Она надеялась уговорить капитана взять ее на корабль, и было бы неплохо — с Жигляем, в качестве адъютанта или оруженосца.

Вечером в сумерках Жигляй вел ее по узким, мощеным булыжником улочкам, петляющим между лабиринтов заборов и стен. Каменные дома постепенно сменились на деревянные лачуги.

— Что-то небогато живут твои боссы! — с сомнением спросила Моа своего провожатого.

— Это только снаружи вид такой. Мало кто знает, что скрывается за фасадом. — Жигляй прошел еще немного и сказал. — Пришли.

— Странно. Ничего особенного. Все те же лачуги, — оглянулась Моа, строя из себя простофилю. На самом деле она заметила легкое шевеление в густой тени на противоположной стороне улицы и была готова к любой развязке ситуации, держа Жигляя на линии поражения возможным противником.

Ее новый напарник постучал хитрым выстуком в ворота и стал ждать. Спустя некоторое время с той стороны спросили:

— Кого в такую рань несет?

— Да Жигляй я! По делу! — ответил парень, явно нервничая.

— Чего, выручку принес? — донеслось одобрительно-узнавающее ворчание, и дверь стала открываться.

За ней показалась примерно такая же хлипкая харя, как и у Жигляя, только гораздо старее и хитрее. Увидев Моа, старикан страшно удивился, злобно зыркнул на Жигляя и попытался захлопнуть створку ворот обратно.

— Ай-ай-ай, нехорошо так дам встречать! — ласково-насмешливым тоном сказала Моа, сунув ногу в открытую щель и не давая захлопнуть ворота. — Да, скажи там вашему стремному у забора, что если жить хочет, пусть сюда идет. И вообще, я не убивать вас пришла, а поговорить о деле. Чего же так пугаться?

— Кто ты такая, чтобы?!.. — возмущенно взвизгнул дедок, тщетно пытаясь захлопнуть дверь.

— Да ты не мельтеши, — потешалась пиратша. — Слыхал про тетушку Моа? — и, заметив быстрый испуганный взгляд, продолжила. — Значит, слышал. Тогда и болтать попусту не будем. Мне на счет Жигляя с вашим боссом поговорить надо. Не думай, я со всем уважением. Надеюсь, и мне окажут хоть какое-нибудь почтение?

— А чем докажешь, что ты Моа? — спросил старик, явно пересиливая желание броситься наутек.

— Ну, если тебе слова Жигляя будет мало, то я, к примеру, могу за две секунды прикончить и тебя, и того типа, что на стреме стоит. Такое доказательство тебя устроит? — спокойно позевывая, сказала Моа и, сделав небольшую паузу, добавила.

— Ну все, я устала ждать, начинаю доказательство!

Никто из присутствующих не заметил, как в сторону противоположного забора полетел молниеносно кинутый ею нож. Раздался звук втыкаемой в дерево стали и, последовавшая за этим, площадная ругань.

— Это я пожалела вашего сторожевого пса. Следующий нож будет в лоб! — спокойно сказала Моа.

Больше «доказательств» не потребовалось. Ругающийся мужик с выдернутым из забора ножом подошел к воротам и уважительно признал:

— Это она! Так нож всадить у самого виска, да в такой темноте, только она сможет.

Так что Сыч пропусти тетушку Моа. Ты, может, уже и старый, а мне еще жить хочется.

Сыч без слов открыл настежь ворота и впустил незваных гостей. Моа только бросила через плечо Жигляю:

— Останься здесь, я сама поговорю с кем надо, — и прошла за Сычом в большой каменный дом, совсем не вязавшийся с захудало выглядящим забором. В здании их встретил еще один тип, явно прикидывающийся валяющим дурака бездельником. Однако нескольких слов Сыча ему было достаточно, чтобы Моа проводили в большую, шикарно обставленную комнату. Он, правда, попытался попросить пиратшу отдать ему оружие, но она презрительно усмехнулась и сказала:

— Все равно, мальчик, всего оружия на мне не найдешь. А если я хотела бы здесь кого-то убивать, то поверь, сделала бы это давным-давно, не спрашивая твоего разрешения. Так что твоя жизнь и есть залог моего доброго расположения, и надеюсь, на встречное внимание и доброжелательность к моему делу.

"Все-таки здорово иметь репутацию беспощадной убийцы. Все самые неприступные двери открываются, чуть ли не сами собой. Самое смешное, что мне не пришлось еще никого убивать для этого, если не считать капитана Марлина" — думала Моа, удобно и якобы расслабленно рассевшись в огромном кресле, а на самом деле, чутко вслушиваясь в малейшие шорохи в комнате. Ей все-таки, кажется, удалось уловить легкий шорох из-за портьеры и запеленговать, по крайней мере, хоть одного охранника.

Вошел тот же тип из коридора и предложил ей выпивки, а заодно подождать босса, который скоро выйдет. Моа с благодарностью приняла стакан с каким-то гремучим ромом и принялась ждать, надеясь, что в алкоголь не было подмешано снотворное или яд. Но все обошлось — ее голова оставалась ясной, а хозяин сего заведения появился, действительно, не заставив даму долго ждать. Завидев в дверях напротив лощеного, довольно молодого мужчину в шикарном халате, она поднялась и, улыбнувшись, первая начала разговор:

— Приятно видеть столь интеллигентно выглядящего хозяина дома! Прошу, только не целовать ручки гостье — больно уж они у меня не дамские, да и звание пиратши обязывает! — она рассмеялась своим же словам и представилась. — Тетушка Моа, собственной персоной, прошу простить за бесцеремонное вторжение и нарушение Вашего покоя!

— Ну что Вы. Я как узнал, какая у нас гостья, сразу поспешил, засвидетельствовать свое почтение! Простите за мой непрезентабельный наряд, но я не мог заставить Вас долго ждать! — собеседник проявил не меньшее искусство в построении витиеватых фраз, чем Моа. — Итак, разрешите и мне представиться — Исаак Фортье. Не знаю уж, по какому поводу в меня втемяшилось это имечко, но что зиндан дал, с тем и живу!

— Очень даже приличное имя и вполне соответствует прекрасному внешнему виду! — усмехнулась Моа и пожаловалась. — Вот мне, так даже фамилии не досталось, а имя, как у бегемота, хотя, конечно, оно как раз соответствует моей комплекции и физиономии, если ее можно еще так назвать.

— Не отчаивайтесь, зиндан вас наградил столь потрясающими, я бы сказал, даже убийственными талантами, что грех жаловаться!

Они весьма удачно чесали языками, так что любой салонный завсегдатай только позавидовал бы, но у Моа были и другие цели, и она быстренько повернула разговор в нужное ей русло:

— Я к Вам, милейший Исаак, вот по какому поводу. Встретился мне давеча Ваш человечек — пытался у меня кошелек срезать, да не повезло парню, пришлось побеседовать со мной.

— А, по-моему, очень даже повезло! Мне уже доложили, что у него все пальцы на руках целы. Я, конечно, преклоняюсь перед вашим благородством, но в данном случае не совсем, знаете ли, понимаю… — лощеный франт выжидательно посмотрел на Моа.

— Да, Вы правы, ничто не ускользает от Вашей наблюдательности… — Моа изобразила некоторое смущение, как бы показывая, что у нее свои дамские интересы на этого парнишку, затем вздохнула и заговорщицким тоном якобы призналась. — Что-то в нем такое есть. Сама не знаю. Ведь совершенно никчемный типчик, даже воровать толком не научился… Наверно, только в убыток Вам будет.

— Ну, мы не разбрасываемся своими людьми… — осторожно выговорил Исаак, догадываясь, к чему клонит Моа и стараясь не продешевить. — И потом он слишком много о нас знает…

— Да ладно, что я Вам, налоговая инспекция или фискал?! И потом, я уже и так, наверно, не меньше его о Вас знаю, — рассмеялась Моа. — И, кстати, очень даже очарована Вашими манерами. Скажу прямо, денег у меня в данный момент на выкуп нет, но кое о чем другом мы могли бы договориться…

В результате переговоров Моа выторговала у Исаака Жигляя всего за пару золотых отступными, и то в рассрочку, пообещав заплатить, когда они вернуться с пиратского набега. Хотя у нее и было сейчас в кошельке не менее десятка таких монет, но она разумно полагала, что им найдется и лучшее применение. Главное, что она пообещала Исааку, дружбу и поддержку в возможных городских междоусобицах, а Жигляй стал чем-то вроде оруженосца при ней. …Ближе к полночи Моа ввалилась в ставший уже почти родным кабак и прошла прямо к столу, где сидел, порядком подвыпивший, капитан Марлин. При ее приближении пара прихлебателей сноровисто освободила место уважаемой посетительнице.

— Не позволите ли присесть за Ваш стол, капитан? — игриво поигрывая бородавками, широко улыбнулась Моа и показала свой хищный оскал во всей красе.

— Да, всегда мечтал с такой красоткой за одним столом посидеть! — буркнул Марлин, чем вызвал гоготание приятелей, не смогших удержаться от хохота, несмотря на угрожающую близость пиратши.

— Ладно, успеешь еще с красотками посидеть! — ответила Моа и плюхнулась за стол напротив капитана. — У меня серьезное дело к тебе, рыба ты моя судаковина!

— От судака до марлина, как от курицы до орла — так что, не по адресу! — буркнул капитан, все еще недовольный своим поражением в бою с Моа.

— Да ладно тебе на несчастную, страшненькую девушку обижаться! — хихикнула басом Моа и тихим заговорщицким голосом продолжила. — Я тебе вот что скажу. До меня дошли слухи, что ты в рейд идешь на днях.

— Кто те сказал? — заинтересованно возмутился капитан.

— Да ладно — кто сказал. Кто же такой даме не уступит, если я очень сильно попрошу? Не в этом дело, — довольно усмехнулась Моа. — А дело в том, что я хочу тебя поздравить с моим зачислением в твою команду!

— Как это… — сначала опешил Марлин, но потом сообразил, какое хамство только что услышал. — Ах ты, чертовка! Такого нахальства я еще не встречал!

— Ну, извини. Нельзя уже девушке и пошутить! — Моа деланно потупила свои маленькие глазки.

— Какая девушка такие и шутки — медвежьи!

— Вот и я о том — чем тебе не мила такая медведица? Я же одна пол твоей команды в бою стоить буду!

— Но у меня команда уже набрана, да и баба на корабле… — неуверенно стал соображать капитан.

— А что? Я могу команду и проредить — как морковку на грядке! Знаешь, так, берешь за загривок и дерг! Морковка и оторвана — очень легко получается! — насколько только могла ласково приговаривала Моа, выглядя, как объевшаяся медом медведица. — И потом, что за проблема — баба на корабле. Будто вы не берете на камбуз баб, да и для другой службы, по прямому предназначению, так сказать…

— Да уж! — только хмыкнул, чуть не поперхнувшись Марлин, видимо представив Моа, исполняющую это самое, прямое женское предназначение.

— Да ладно, не нужны мне твои мужики. Я тебе лучше в бою отслужу! А пока плаваем, я кашеварить могу!

— Нет, будешь меня и команду своим рукопашным приемчикам учить.

Почувствовав, что этой фразой капитан сказал «да», она начала торг. В результате Моа пообещала половину своей доли, но не согласилась показывать слишком много приемов, сославшись на то, что станет беззащитной перед мужиками. И еще она выторговала место Жигляю. Корабль отправлялся через день, что устраивало Моа, как нельзя лучше. Она вообще могла отправиться в любую минуту — ее здесь ничто не держало.

***

Самым смешным оказалось то, что наибольшей проблемой бравой пиратши на корабле стала морская болезнь. Не то чтобы она сильно от нее страдала, но первых три дня ей пришлось, изображать не просыхающую пьяницу. Жигляй же стал оправдывать ее надежды с первого дня, умело прикрывая недуг патронши рассказами о ее запойности.

Только на четвертый день она совсем справилась с этим недомоганием и смогла приступить к тренировкам команды. К ее счастью, мужички в основном подобрались ленивые, негибкие и старавшиеся увильнуть от занятий, несмотря ни на какие увещевания капитана. Поэтому дальше пары-тройки простецких ударов и захватов дело не пошло. А вот Жигляй, несмотря на свою хлипкость, оказался хорошим учеником, компенсируя, малый вес и силу, быстротой и ловкостью и, спустя неделю, уже мог на равных драться с тяжеловесными пиратами.

Они шли не совсем в ту сторону, куда звал Моа ее внутренний компас, но отклонение было небольшим и сетовать на судьбу не приходилось. Ветер всю дорогу был умеренным, и близкий к попутному, так что они продвигались с почти максимальной возможной скоростью. Плавание проходило довольно скучно, хотя, по словам капитана, так и должно быть, пока они не достигнут группы островов, мимо которых проходит торговый путь. Судно было не маленьким и команда довольно большой — в тридцать человек. Капитан расщедрился (или испугался) и выделил Моа отдельный закуток, который нельзя было назвать в прямом смысле каютой, однако койка там помещалась, а большего пиратше и не было нужно. А благодаря Жигляю, ютившемуся в общем кубрике, она знала настроения и сплетни, царившие в команде.

Наконец, под вечер двенадцатого дня впередсмотрящий заорал с мачты традиционную, почти магическую фразу: "Земля, справа по борту!". Этот сигнал, как по волшебству, привел весь корабль в состояние кипучей суеты. Моа уже знала, что приближение к островам означало конец их спокойной жизни. Они оказались среди густонаселенных берегов и островов, где курсировало немало потенциальной добычи.

Новоявленная пиратша мрачно заметила, что ей почему-то совсем не хочется участвовать ни в каких грабежах или разбоях. Она с ужасом подумала, что, пытаясь достичь своей цели, во что бы то ни стало, угораздила в западню, в которой ей придется исполнять роль изувера и убийцы, или отказаться от своих планов и пойти против всей команды, глупо погибнув в неравном поединке. Ни то, ни другое ее не устраивало, но и найти выход из этой западни она пока не могла. Кто же она была раньше, что, обладая такой сокрушительной техникой убийства, не могла согласиться на истязание людей? В этом крылся какой-то необъяснимый парадокс.

Однако судьба распорядилась так, что сначала пиратам пришлось стать не нападающими, а убегающими, и здесь, Моа смогла показать во всей красе свои боевые качества. Спустя какой-то час после обнаружения островов, впередсмотрящий снова подал зычный голос, известив о появлении корабля на горизонте. Сначала обрадованный капитан приказал идти на всех парусах наперерез кораблю и подготовить абордажную команду. Однако вскоре выяснилось, что атакуемый корабль совсем не собирался убегать, и даже наоборот повернул в их сторону. Когда его стало возможно рассмотреть, капитан скомандовал:

— Поворот оверштаг!

Учитывая довольно сильный ветер, это был опасный трюк с крутым разворотом корабля против ветра, что говорило об опасности ситуации. Боцман, чуть не истерически выкрикивая команды начал гонять матросов по мачтам. Моа старалась никому не мешать. Понять что-либо в этой беготне было выше ее сил. Как ни был искусно и быстро совершен поворот, корабль потерял ход. До Моа дошло, что приближающийся фрегат вовсе не торговое, а какое-то военное или пиратское судно, что, в общем-то, наверно, не имело большой разницы, по крайней мере, для них.

Как ни пытались они набрать скорость, больший по парусности корабль быстро нагонял их.

Наконец, стало ясно, что стычки не избежать, и капитан скомандовал:

— Всем, кто может держать оружие, приготовиться к бою! Паруса долой!

Моа, поняв, что ее место впереди, вышла к борту, откуда намечалось столкновение судов. Все-таки это было какое-то патрульное судно, так как преследователи допустили ошибку, начав выяснять, кого нагнали и, пустив вперед малую абордажную команду. Моа, увидев впереди себя Марлина, отодвинула его плечом и сказала:

— Погоди. Пока, держите их на прицеле арбалетов, не стреляя. Я покажу вам танец с саблями! Лучше бы конечно с мечами, да они слишком тяжелые.

Она заранее, еще на берегу, подобрала себе в оружейных лавках две тяжелых, длинных, почти прямых сабли, которые без малого тянули на легкие мечи. У Моа были четкие представления, как сражаться двумя такими мечами, и она знала, что нет более эффективного оружия, чем это, тем более, в ее руках. Она только попросила в кузнице добавить к ним особые гарды, легко выворачивающие мечи противника особым приемом.

Сейчас она встала прямо перед упавшим на их фальшборт абордажным трапом и, увидев устремившихся к ней вооруженных мужиков, выхватила из-за спины сабли. Они развернулись в ее руках, мелькая туманным веером. Передние нападающие замедлили ход, явно не понимая, что это за чудо перед ними. Моа же легкой походкой вспрыгнула на трап и пошла в атаку. Первые нападающие были вынуждены вступить в бой, но тут же, потеряв клинки, были выкинуты с мостков ее пинками. Моа шла вперед, почти не останавливаясь, только сменив эффектную, но не очень эффективную сабельную «бабочку», на прицельные удары и движения.

Вдруг она заметила, что храбрые войны, начинают разбегаться, смотря через ее плечо. Она мгновенно оглянулась и поняла, в чем было дело. За ней следовал Жигляй, крутя почти точно такую же «бабочку», как и Моа. Откуда нападавшим было знать, что кроме этого, хилый Жигляй мало, что мог противопоставить нападавшим.

Так или иначе, но психологическая атака удалась, и вскоре Моа осталась на сходнях одна с Жигляем за спиной. Тогда она громко и весело крикнула:

— Уважаемые воины, кто бы вы ни были. Предлагаю, для сохранения вашей команды в целости и сохранности, выйти сюда вашему капитану и переговорить с нашим достойнейшим командиром Марлином!

Она стояла между двух линий нацеленных друг на друга арбалетов, но стороны не спешили приводить их в действие, понимая, какой жестокий урон это может принести обоим противникам. Нападающие осознали, что неприятель почти равен по количеству арбалетов, и, скорее всего, превосходит их наголову в искусстве боя — ведь они не знали, сколько таких сокрушительных бойцов в команде, как эта жуткая сумасшедшая тетка.

Спустя некоторое время к трапу вышел капитан догнавшего их парусника. Это было безошибочно видно по его горделивой осанке и нарядной форме увешанной позолоченными финтифлюшками. Моа чуть отступила и, увидев, что капитан Марлин тоже подошел к мосткам, уступила тому дорогу. Два капитана, картинно вышагивая, сошлись на узком помосте, будто не замечая неустойчивости и покачивании настила.

Моа не вслушивалась в горделивые речи двух задиристых морских петухов. Она только надеялась на их благоразумие и то, что конфликт будет улажен мирно. До нее доносились отдельные вопли, типа "Я, данной мне властью!.." или "На дне морском я всех вас видел!.." Наконец, капитаны разошлись и абордажный трап убрали. Марлин, проходя мимо Моа, тихонько буркнул:

— Я твой должник. Хорошо, что у них на корабле мага не было…

Корабль пиратов сменил направление движения на совершенно другое. Позже Моа выяснила у капитана, что напавшее на них судно было полувоенным парусником, патрулирующим границы объединенного островного волшера. Благодаря выступлению Моа, пиратов весьма вежливо попросили покинуть воды волшера и не появляться в них впредь. Это решение устраивало обе стороны, так как и без островного мини-государства, пиратам было, где развернуться. Моа же это было еще больше на руку, так как они встали почти точно на то направление, куда указывал внутренний компас пиратши.

***

На следующее утро они встретили очень большое и хорошо вооруженное судно и прошли мимо, оставив его на грани видимости. Однако еще через день пиратам повезло. Они встретили несколько меньший, чем их парусник, тихоходный торговый корабль — самая желанная добыча пиратов. Где-то после полудня впередсмотрящий радостно заорал:

— Прямо по курсу двухмачтовая шхуна! Торговец!

С палубы ему хором ответило дружное "Ура!". Корабль, не меняя направления, прибавил ходу и стал легко нагонять замешкавшееся и неповоротливое судно. Моа, почувствовав, что не сможет оставаться в стороне от готового свершиться насилия, вышла в полном вооружении вперед и наблюдала за быстро приближающимся бортом паникующей жертвы. Ее сердце разрывалось от жалости к ни в чем неповинным людям, но она никак не могла найти такой выход из положения, чтобы сохранить жертвы в целости. На шхуне стояло плечом к плечу пять мужчин, обреченно готовясь к последнему бою. Но самое ужасное для Моа было то, что она заметила двух женщин, спрятавшихся в трюм перед самой атакой. Она даже не хотела думать, что сделают с ними пираты.

Вот уже полетели абордажные кошки, и два корабля намертво сцепились бортами. На более низкую палубу торговой шхуны плюхнулся трап, и тут Моа осенило, что нужно делать. Она первая вскочила на настил и закрутила саблями свою фирменную бабочку, развернувшись лицом к пиратам. Рванувшая было следом озверелая, вооруженная, кто чем, толпа остановилась перед ней. Желающих напороться на ее мечи не было, да и нападать на своего боевого инструктора, было как-то странно. В общем, сцена со стороны наверно и выглядела бы забавной, если бы на кону сейчас не стояло, по крайней мере, несколько жизней.

Крутя саблями, Моа с облегчением заметила вышедшего вперед Марлина.

— Ты чего это, тетушка — сбрендила? — удивленно спросил капитан.

— Нет, не сбрендила. Вы что хотите с этим кораблем сделать? — спросила в ответ Моа, перестав крутить сабли.

— Ну, как обычно — товар, деньги поделим, мужиков в расход, баб в приход, корабль спалим, поскольку беспутный, и все дела!

— Хорошо, тогда слушай мое предложение! Мне нужен корабль (все равно какой — этот вполне сгодится) и команда для его управления. Помнишь, ты сказал, что за тобой должок? Я предлагаю — тебе забрать все товары, деньги и ценности со шхуны, но оставить мне то, что тебе не очень нужно — сам корабль и его команду.

Капитан стоял и молчал, видимо продумывая, варианты.

— Хорошо, только бабы команде.

— Нет! — против воли вырвался вопль из глотки Моа. Немного подумав, она подумала, и добавила:

— Без баб команда работать не будет. Два золотых за них тебе лично.

— Четыре!

— Три!

— Согласен, — капитан обернулся назад и прокричал. — Отбой! Добровольная сдача!

Шхуна в распоряжении Моа! Кто не согласен, может у нее спросить!

Как ни хотелось пиратам поразвлечься на корабле, желающих выяснять отношения с Моа не нашлось. Несколько остывшие мужики, ворча, нехотя разошлись по палубе.

Пиратша обернулась к защитникам шхуны:

— Ребята, надеюсь, вы понимаете, что расстаться с товаром легче, чем с жизнью?

Плохо вооруженные мужчины уставились в пол, и Моа поняла, что, может быть, расстаться с товаром, для них было равносильно самоубийству.

— Подумайте о женщинах, если своя жизнь не дорога! — это увещевание, кажется, подействовало. А может они просто поняли, что сопротивление бесполезно, и лучше согласиться на мирную сдачу шхуны.

Через час все ценное, было вынесено с корабля, три золотых перекочевало в карман капитану и суда разошлись друг от друга. На палубе шхуны остались Моа с Жигляем, который не бросил свою патроншу. Когда пиратский корабль поднял паруса, Моа обернулась к членам своей новой команды и спросила:

— Надеюсь, у вас хватит совести быть благодарными за то, что я остановила эту ораву?

Прятавшиеся до этого за спинами две женщины, чуть не с тумаками насели на своих «защитников» и высказали за них свое мнение:

— Конечно, благодарны, матушка! Не знаем как тебя и звать-то. Эти дурни сами не понимают, чего избежали! — перебивая друг друга заголосили дамы.

— Я не матушка, а тетушка Моа. А что с вами случилось бы, говорите? С мужиками уже ничего не было бы — в зиндане, может быть, начинали, если из "пришедших".

Шхуну сожгли бы, ну а вам милые барышни я, да и никто другой, не позавидовал бы!

Вряд ли бы от такого интенсивного использования вы живыми до берега добрались бы… — и, видя, что ситуация вполне стала доходить до мужчин, перешла к делу. — У меня к вам одна служба. Вы пройдете со мной по этому курсу до самого материка, — Моа не сомневаясь, указала нужное ей направление. — Затем я сойду на берег и заплачу вам семь золотых. Было бы десять, да три пришлось уплатить капитану за ваших барышень. Это, конечно не компенсирует всех ваших расходов, но даст выкрутиться из ситуации.

— Но это же семь дней пути! — попытался возразить один из мужичков, но другой тут же возразил. — Ничего, нормальная плата, и места там поспокойнее будут, чем здешние.

— Не беспокойтесь, теперь у вас на корабле два неплохих бойца! — поддержала его бывшая пиратша. Возражений на убедительные просьбы Моа не последовало — да и кто бы мог устоять перед несокрушимыми доводами тетушки Моа? Так что шхуна, неспешно переваливаясь сбоку на бок на волнах, гонимых почти попутным ветром, неумолимо приближала ее к неизвестной цели.

Спустя несколько дней, справа показалась далекая кромка берега. Капитан шхуны, приземистый мужичек, обросший лопатообразной бородой, видимо, призванной подчеркивать его немалый возраст и придавать солидность, объяснил Моа, что это начинается береговая линия, и если она желает, то может сойти на берег сейчас и продолжить путешествие берегом. Хоть бывшая пиратша и не была искушена в мореплавании, но могла оценить тот факт, что скорость корабля, постоянно идущего почти по прямой при хорошем ветре, гораздо быстрее, чем передвижение на лошади по петляющим дорогам. Так что она не согласилась на предложение лукавого морехода и приказала идти вдоль берега, пока не станет ясно, что дальше можно направляться только сушей. Через пару дней такой момент настал — берег резко изогнулся влево, образуя залив и перегородив курс кораблю. В глубине залива виднелись дома какой-то деревушки.

Моа спросила капитана, знакома ли ему эта местность, на что тот ответил:

— А как же, конечно знакома! Это рыбацкая деревня. Здесь вполне можно причалить к пирсу. У нас осадка сейчас небольшая, прямо и подойдем.

Это устраивало всех присутствующих, и команда дружно принялась за дело, готовя корабль к швартовке и спуская лишние паруса. Настал момент, когда ее напарнику надо было решать свою судьбу. Моа отозвала парня ближе к юту и спросила:

— Ну что, Жигляй, дальше делать будешь? Хотя, теперь Жигляем тебя трудно назвать — изменился на глазах.

— А что, и правда, изменился? — удивленно спросил парень.

— Еще как! Сам-то не заметил? Смотришь теперь прямо в глаза, и осанка прямая.

Сразу видно независимого человека! — усмехнулась Моа. — Я дальше помчусь по своим делам, а тебе теперь нянька не нужна. Так что выбирай — на корабле останешься или на берег сойдешь. Я тебе большую часть своих денег оставлю — примерно столько же, как и капитану.

Парень смутился, явно не зная, как реагировать на такой подарок. Но Моа не дала ему сомневаться, сказав:

— Не мнись, мне много денег теперь не нужно — моя цель уже где-то рядом.

— А что дальше? — спросил Жигляй.

— Хм… сама не знаю, — ответила, задумавшись Моа. — У меня такое чувство, что деньги мне больше не понадобятся.

К ним, смущенно переступая с ноги на ногу, подошел капитан, почесал свою огромную бороду и сказал:

— Скоро будем причаливать, тетушка Моа.

— Вот и прекрасно!

— У меня вопрос к вам… — потоптался с ноги на ногу бородач и, наконец, выразил мучившую его мысль. — Не желает ли Жигляй остаться на корабле? Мы бы с удовольствием…

— А зачем я вам сдался? — удивленно спросил парень.

— Ну, мы видели, как вы сражаетесь… — мялся капитан. — Таких бойцов мы отродясь не видывали. Он один против целого корабля разбойников справится!

— Ну это ты хватил! — рассмеялся Жигляй.

— А что, вот тебе и шанс! — обрадовалась Моа. — Давай договоримся так. Жигляй у вас на судне будет, пока не доберетесь до какого-нибудь большого города, — и добавила парню. — А там сам решай — новой жизнью зажить или продолжать плавать на этом судне.

Спустя полчаса она сошла на берег, облегчив на три четверти свой кошелек и не неся на совести никаких обязательств или грехов, если не считать пары золотых, которые она задолжала Исааку за Жигляя. Все ее помыслы были устремлены вперед, на дорогу. Она чувствовала, как приближалась заветная цель, начиная будить в ней непонятные чувства и странные воспоминания. Но ей некогда было их анализировать, она попросту спешила к цели, а для удачного продвижения к ней ей была нужна лошадь, на розыски которой она и отправилась…

Не дожидаясь вечера, Моа уже выехала на неплохом скакуне, наверняка, переплатив за него местному держателю большой конюшни. Зато она была уже в пути и до ночи проехала добрый десяток миль по дороге, примерно совпадающей с нужным ей направлением…

***

Пять дней скачки могли бы утомить кого угодно, но не Моа. На самом деле, она почти не замечала усталости, так как была сосредоточена только на дороге и собственных чувствах. С ней происходило что-то непонятное. Она ощущала, как внутри ее начинают подниматься странные воспоминания о событиях, никогда не происходивших с ней. Ей снились небеса, усеянные звездами, необычные люди и животные. А самым сильным чувством было ощущение какой-то теплоты внутри, будто она приближалась к чему-то близкому ей. И сегодня это чувство стало особенно сильным.

С утра она гнала очередного сменного коня, только на полчаса остановившись в деревушке перекусить и дав скакуну отдохнуть. И вот, уже ближе к вечеру она почувствовала, что ее путь окончен. Ее цель уже совсем близко. Она с удивлением рассматривала обычную маленькую деревушку перед собой. Что же здесь могло быть такого, что манило ее с другого конца моря?

Моа остановилась у крайней ограды и, спешившись, подвязала коня к ней за уздечку.

Она медленно пошла дальше, словно боясь спешить. Солнце клонилось на полпути к закату. Под ногами вилась пыль, смахиваемая с сапог чахлой травой, пытающейся выживать по обочинам дороги. Мимо тянулся покосившийся плетень. Где-то далеко лаяла собака, кудахтали куры, мычали коровы… В общем, вокруг был обычный ранний деревенский вечер, когда крестьяне еще не пришли с полей и скотных дворов.

Но Моа не замечала ничего вокруг. Она как будто плыла в собственных мыслях. Все ее воспоминания и ощущения вдруг мощной волной стали подниматься изнутри, грозя затопить сознание. Моа остановилась у очередного плетня — за ним сидела ватага детишек, которые, затаив дыхание, слушали рассказ какого-то человека. Моа вслушалась в слова…

***

…Ян последние дни чувствовал, что цель, к которой он шел, сама стремительно стала приближаться к нему. Сегодня он особенно ясно это ощущал. Когда он пришел в эту деревушку, его, как обычно, уже встречала восторженная ребятня, и сейчас он отдавал им «долги» за еду и постой. Но не все было, как прежде. Его, непослушная память начала выбрасывать совсем уж необычные воспоминания. Он рассказывал детишкам об удивительной, вечно пасмурной стране, вогнутой, как блюдце, где творились странные чудеса, росли гигантские деревья, водились ужасные животные и летали гигантские птицы. Он рассказывал о чудищах, водящихся в тамошних морских пучинах и огромной горе, стоящей посреди мира.

И вдруг он понял, что вспомнил свое настоящее имя — не Жан, как ему чудилось раньше, а Женя, Женька, Евгений. И вдруг его осенило, что с ним был еще кто-то…

Вернее, была — прекрасная сказочная принцесса. Нет, не сказочная — настоящая, но какая-то не такая, как люди… Он почувствовал, что это была она, где-то рядом сейчас — Лэя!.. Он встал, прервавшись на полуслове, повернулся, направляемый мощным, как магнит чувством, и успел только сказать ребятам:

— Бегите отсюда! Сейчас здесь что-то случится! — шагнув навстречу судьбе… …Моа, слушая рассказ слепого человека, тоже вдруг почувствовала, как внутри что-то разорвалось, выпуская наружу поток знаний, который начал топить ее сознание. "Да, это он — тот, кого искало ее сердце. Только она была совсем не Моа. Вместо нее внутри проснулась Лэя, и вытеснила эту картонно-гротескную карикатуру на женщину. Было немного жалко страшную, но, в общем-то, честную и справедливую, неправильную пиратшу, которая была не способна на разбой. Сейчас, толком не видя ничего вокруг, она пошла навстречу Жене, который скрывался внутри этого слепого бродяги.

Они встретились где-то на полдороги между двором и плетнем, между мирами и астралом… Их руки коснулись друг друга. Умер Ян. Умерла Моа. Вместо них, освободившееся сознание Жени и Лэи взломало реальность этого мира. Ничто не могло остановить две истосковавшиеся души, снова обретшие друг друга. Они снова слились, просто проломив этот уровень реальности и выйдя на верхний уровень пирамиды, где заданная действительность не могла больше препятствовать их слиянию. Они плакали и смеялись одновременно. Они стали прежними — одному вернулось зрение, другой — красота. Они не могли налюбоваться друг другом, упиваясь близостью и общими мыслями и переживаниями. Им нужно было так много рассказать друг другу, и они вели безмолвную беседу, плывя сквозь призрачные пейзажи этой пирамиды астрала. Они все-таки стали немного другими. Они теперь знали, что такое рабство, смерть, насилие, уродство и убогость. Лэя безмолвно благодарила Женю, что он выдержал все эти издевательства судьбы и остался по-прежнему таким же внимательным и нежным. Он отвечал, что ему помогли дети — их любовь к слепому рассказчику поддерживала его весь долгий путь. Женька благодарил Лэю за то, что она не ожесточилась в компании пиратов, и упрекал ее, за то, что она пошла за ним в этот мир. Они вспоминали… … разбежавшиеся от слепого сказителя ребятишки увидели, как он осторожно переступая ногами, пошел к большущей и страшной тетке, двигающейся к нему от забора. Одного вида этой женщины было достаточно, чтобы разогнать хоть всю деревню. Потом дети заметили, как эти двое взялись за руки. И тут произошло что-то совсем непонятное. На месте этой странной пары полыхнул яркий свет, словно сверкнула молния. Тут же раздался скрежещущий звук, как будто что-то огромное рвалось и мялось. Воздух и лужайка на месте, в котором стояли два человека, стали искажаться и плыть. По ногам ребят ударила дрожь, в лица пахнуло ветром, и все стихло — на месте двух людей больше ничего не было…

 

ГЛАВА 6. НАЧАЛО

— Хорошо, что ты не видел меня в теле Моа! — лукаво улыбаясь, сказала Лэя, меняя обличье с сэйларского на человеческое, правда, превращаясь не в Моа, а в Лену, которой она любила представляться в Отраженном реале.

— Слушай, притормози! — смеялся Женька, вглядываясь в озорные вертикальные зрачки изумрудных глаз и наглаживая Лэины волосы (ну и все остальное…) и одновременно умудряясь покрывать ее лицо поцелуями. — Я не успел налюбоваться тобой, как ты уже опять меняешь вид!

Они играли, летя сквозь призрачные картины этого загадочного мира, и вспоминали, как оказались здесь…

***

Все началось с белого конверта, появившегося на столе у Женьки в его тошнотворно-модерновом кабинете их маленькой душеспасательной службы ДСП (только не подумайте, что это древесно-стружечная плита — это самая настоящая Душевная Служба Помощи). Увидев на конверте имя отправителя — Служба Равновесия, он почувствовал, как у него глаза полезли на лоб. И не думайте, что в астрале этот трюк сделать легко — в мире Отраженного реала на выпучивание и поднятие глаз выше бровей необходимо затратить не меньше усилий, чем на Земле. Однако у Женьки это произошло само собой, так как появление письма из «СР» было равносильно гласу Божьему, явившемуся средь белого дня правоверным самаритянам или каким-нибудь другим рьяным последователям Моисея или Авраама.

Женька осторожно взял скромный конвертик в руки и понял, что боится его открывать. Он, чуть не плача, рванул к Булю — своему номинальному патрону и собутыльнику по совместительству, который, хоть и числился формально в ангелах, но был какой-то недоделанный, вернее, наоборот, слишком переделанный в человека, причем не без участия того же Женьки с приятелями. На полпути к ангельскому кабинету (не в том смысле, что ангельскому, а в том, что хозяин его был ангел — в остальном кабинет был ближе к бомжовскому) Женьку застала посланная ему мысль:

"Что с тобой, милый? От твоих «отважных» переживаний у меня уже поджилки затряслись! Уж не угрожает ли что тебе там? Ты только скажи, я свою половину в обиду не дам!" — это Лэя почувствовала волнение Женьки и прямо с Сэйлара "вышла на связь". Как же здорово иметь советника, в любой момент могущего поговорить с тобой! Особенно, когда страшно.

"Ничего, милая моя принцесса, прямой угрозы нет. Это я так маленького конвертика испугался!" — отрапортовал Женька.

"Ну, не ждала! Что-то ты совсем не в форме! Смотри, так и собственной тени скоро пугаться начнешь!" — дошла до него астральная улыбка.

"Да! Тебе бы так письма из СР приходили!" — обиделся Женька.

"Прости, милый, но что за слово такое СР? Если оно ругательное…" "Да, почти ругательное: Служба Равновесия!"

"?.."

"Сам не знаю, лечу вот, к Булю булькать — сначала напьемся для храбрости, а потом и вскрывать будем!" "Кого вскрывать? Вы там поосторожнее! Тоже мне, потрошители нашлись!" "Ладно, письмо вскрывать булем, то есть будем, непонятливая ты моя! Все, отбой!

Все равно ведь все подслушаешь!" "Ну, это если ты позволишь! Ладно, пока!" "Постой, как там малышка? Приветы мне передает?" "Сам послушай!" — до Женьки донеслась легкая, но полная любви мысль, означающая, что-то вроде "Привет, папа!" Женька ответил ей так же и, вернувшись к астральной действительности, вломился в кабинет начальника.

У Буля были свои странности. С одной стороны он почти никогда не оставался одним и тем же, всегда придумывая что-нибудь новенькое или в одежде, или в поведении.

Но кабинет свой, как уделал сразу под индейский фиг-вам, так и оставил этот бардак незыблемым, меняя только количество и сорта пивных банок и вяленой рыбы, вперемешку с орешками, чипсами и сухариками. Вот и сейчас он медитировал над всем этим пищевым хламом, грустя непонятно о чем.

— Ты че это такой смурной? — удивился Женька.

— Люсю жалко! — признался полупьяный ангел.

— С чего это вдруг? Будто ты с ней не веселишься там, в моем теле чуть ли не каждый день?

— Понимаешь, не могу больше врать ей! Она смотрит на меня доверчивыми глазами, как собака, или студент на экзамене, а я ей вру, вру и вру!

— Ну, для ангела соврать, что воздух испортить — так, само собой получается! Вы же святые, и вранье у вас во благо! — издевался над несчастным Булем Женька.

— Да не в моем вранье дело, а в том, что она верит! Понимаешь — это не честно. Я-то к ней отношусь, зная, кто она, а Люся, сама не зная о том, чувствует во мне ангела и не может не верить, и вообще, ничего не может. Я же почище Мефистофеля!

Тот и то честнее был — врал только наполовину. Я же вру все время. И самое печальное, что не смогу ей никогда, пока она на Земле, признаться.

— Погоди пока топить себя в своей алкогольной вине. Все еще может и не так обернуться! Смотри-ка лучше, чего я притаранил! — и Женька с небрежностью бросил конверт Булю под нос. — Может, еще и договоримся с эсерами — глядишь, и позволят раскрыть ей карты!

— Не с эсерами, а эсерой. Она же одна, Служба. — задумчиво крутя конверт в руках, произнес Буль. — Да, без бутылки тут не разберешься!

— Узнаю ангела! Ты хоть там, на Земле мое бренное тело не споил? Оно еще может понадобиться! — настороженно спросил Женька.

— Ну что ты! Как же я с Люсей пьянствовать буду? Она же почти не пьет! Вот до нее бывало… — Буль мечтательно сощурил глаза.

— Что до нее? — испугался законный владелец тела.

— Ну, там немного покутили. Но ничего особенного… — суетливо ответил ангел, отводя взгляд.

— Ладно, хватит о всякой ерунде, открывай конверт!

— Ну, для кого ерунда… — мечтательно протянул астральный дебошир и, очнувшись, ответил. — Не-а! Мне жить не надоело! Письмо тебе, ты и открывай! А я с краю посижу, чтобы успеть отскочить, если что.

— Тогда, действительно, сначала наливай! — сказал Женька, плюхаясь на оленьи шкуры рядом с Булем.

Когда он дошел до нужной по храбрости кондиции и еще не забыл, зачем он вообще здесь находится, Женька взял конверт и решительным движением оторвал кромку.

Внутри нашелся маленький листочек всего лишь с одним словом: "Приходи".

— И как это понимать? — возмущенно икнув, выговорил Женька.

— А так и понимай, — мудро икнул в ответ ангел и процитировал веселую песенку. — "Жираф большой — ему видней!" — ?.. — тупо уставился на своего астрального учителя и начальника адресат самого короткого письма в мире (по крайней мере, в мире Отраженного реала).

— Ну, чего тормозишь?! Сам подумай, голова садовая, ну на фиг им что-то тебе еще писать, если они о тебе и так всю инфу в момент надыбать могут? Написано «прийти», значит, иди. Только без Лэи тебе до них не добраться, по крайней мере, полноценно.

— А когда мне идти надо? — продолжал тупить Женька.

— А когда хочешь, тогда и иди, только не задерживайся, — дальше насмехался Буль, но все же сочувствие к герою и спасителю миров пересилило, и он снизошел до совета. — А вообще-то, попроси Славку потренировать вас с Лэей на втором уровне астрала, для начала хотя бы в нашей пирамиде. Можете и на третий «этаж» сходить, только не слейтесь с ними по неопытности. Там это враз можно, а на четвертом уровне дискретность вообще нельзя удерживать, но это вам пока не грозит…

— А тебе?

— Что, мне? — переспросил ангел.

— Ну, ты в такой глубине астрала бывал? — пояснил Женька вопрос.

— Я был там, когда состоял частью той астральной сущности, которая меня породила.

Но это не в счет, так как у меня только знания об третьем и четвертом уровне, но это совсем не мои личные переживания.

***

Славка с Ташей и Лэя с Женькой стояли на смотровой площадке перед медленно и величественно падающим в изумрудно-синее море водопадом и любуясь непрекращающейся встречей двух водных стихий. Собраться такой группой оказалось нелегко, но необходимо. Буль спасовал подниматься на третий уровень, сославшись на то, что ему это будет нелегко, да и он по-другому воспринимает тамошнюю действительность и не может быть полноценным советчиком Жене.

Так вот и получилось, что ангела пришлось оставить нянькой при маленьком Ташином ангелочке. Попутно выяснилось, что Буль прекрасно справляется с ролью няньки.

Таша поначалу очень настороженно отнеслась к такой идее, но, увидев, как ее малыш тянется и радостно гукает в объятиях Буля, она поняла, что все ее волнения были напрасны.

— Ну что, мамаша, забыла, как я тебя саму нянчил? — ласково улыбаясь, спросил Буль у Таши, держа на руках притихшего и счастливого младенца.

— Нет, этого никогда не забудешь, — шепнула она задумавшись. Затем смахнула навернувшуюся слезу и хитро сощурившись, спросила. — А правда, что с тобой все ангелы астрала просили тогда у меня прощения?

— Ну, все в мире относительно, но за ближайший астрал я ручаюсь, у меня тогда были полномочия от самой СР, и все ангельские сущности хотя бы чуть-чуть да были в курсе дела, — Буль вздохнул, вспоминая. — Ты не представляешь, как мне было стыдно и противно за нас всех перед тобой.

— Представляю, — тихо произнесла Таша. — Спасибо, ты был так искренен со мной, и эта искренность помогла мне вновь обрести себя и Славу.

— Вот! А Женька нас врунами обзывает! — потешно скорчив страдальческую физиономию, воскликнул Буль.

— Это он так по-философски обобщает, а на самом деле, просто придуривается. Мне кажется, что он в тебе души не чает, так что следующее слияние у них будет с тобой.

— Да мы все когда-нибудь, лет этак через тысячу, когда здесь все надоест, сольемся в одну сущность и создадим свою Вселенную! Как тебе такая перспектива?

— Я не против, еще и ангелочков своих прихватим! — воскликнула Таша.

— И Василь Иваныча с Санта Клаусом за одну компанию, чтоб не скучно было! — рассмеялся Буль. — Так что, идите, тренируйтесь, пока Лэя может здесь находиться.

Лэя, действительно, единственная на Сэйларе могла выходить в астрал во сне. Эта способность у нее выработалась после страшного испытания, когда она заблудилась в ложных пространствах страны Высоких Горизонтов и чуть не погибла при этом. Но ее пребывание в астрале было ограничено длительностью сна, и поэтому всем надо было спешить.

Сейчас, встретившись в самом красивом месте своего мира пирамиды ДСП, две пары, Слава с Ташей и Женя с Лэей готовились к походу на второй уровень астрала. Лэя оглядела свою стройную фигурку и довольно заключила:

— Все-таки здорово на время забыть о животе и почувствовать себя опять легкой, как девочка! — она была в обличье Лены, чтобы не выделяться на фоне других, как сама это сказала.

Слава, оглядев всех и приняв самый серьезный вид, какой смог изобразить на своей психотерапевтическом лице, начал объяснять:

— Второй уровень астрала в пирамиде, очень смахивает на изнанку реала Земли.

Только пейзажи будут более прозрачными. Но это не все отличия. Поскольку в пирамидах нет настоящей материи, как и энергии, информация не отражается на объектах, то есть, ни будущего, ни прошлого вы там не найдете. Но и натыкаться на людей или животных вы не будете, так как их души не зафиксированы в материи.

Просто в момент контакта, вы будете воспринимать их информацию, как бы читая их мысли и ощущения.

— А как это будет выглядеть на энергетическом уровне? — заинтересовался Женька.

— В принципе так же, как и на изнанке реала. Вы просто увидите все информационные связующие и взаимодействие пакетов информации. Так что, на первый взгляд вам это может показаться кашей, но со временем разберетесь. На самом деле, вид мира на энергетическом плане отражает талант зодчего. Один мир будет прекрасен, все связи будут стройно работать в унисон. Другой — запутан до невозможности, третий — полон каких-то тайн.

— А что же тогда на третьем уровне? — захваченная этой перспективой, спросила Лэя.

— Обычно для таких, небольших пирамид, там находится ключ созданного мира. Это основной пакет принципов или правил, по которым построен мир и основная информационная составляющая. Это сердце мира, которое можно видеть только на энергетическом уровне, но мысленно оттуда можно воспринимать самую важную информацию, главное не спешить и попытаться во всем разобраться — потом приходит понимание.

— А мы выйдем в свободный астрал на третьем уровне? Буль что-то говорил об опасности спонтанного слияния там, — вспомнил Женька беседу с Булем.

— Да, это, действительно, возможно. Мы выйдем туда ненадолго, чтобы у вас было представление об этом перед посещением СР. На самом деле пирамида как бы снижает на уровень ощущения астрала внутри себя. То есть, второй уровень внутри ее, почти как первый в свободном астрале. А второй уровень свободного астрала будет ощущаться, как третий внутри пирамиды. Так что, третий уровень свободного астрала — это максимум, что для нас возможно. И сильно отличается от всего, что вы ощущали. Главное, когда туда пойдем, стараться все время помнить о своей дискретности и выйти оттуда, как только почувствуете, что с вами не все в порядке. Знаете, это, как вовремя остановиться, когда пьешь — блаженство может засосать настолько, что вы просто забудете про себя и растворитесь в астрале или сольетесь с какой-нибудь могущественной астральной сущностью.

— А как же эти сущности там обитают? — удивилась Лэя.

— А они, умудряются существовать в нескольких уровнях астрала, зачастую образуя со своими пирамидами одно целое. Возьмите хотя бы Отраженный реал — он же наверно до четвертого или пятого уровня доходит, и вся его верхушка, по сути, это такая астральная сущность. Кстати, связь со своим детищем нисколько не уменьшает ее мобильности. Ведь в свободном астрале нет пространства, а начиная с третьего уровня и время очень относительная штука. Ну что, пошли нашу пирамиду смотреть?! — Славке надоела эта вступительная лекция, и он потянул всех на второй уровень, взяв Женьку с Лэей за руки и послав им мысленную установку, как «проваливаться» вглубь наведенной в этом мире реальности.

Они все дружно «провалились» и заметили, как все изменилось вокруг них. В отличие от изнанки реала, здесь все стало как бы слегка прозрачным. Хотя друг друга они по-прежнему воспринимали, как в действительности.

— Как интересно! — воскликнула Лэя. — Это так похоже на те складки ложных реальностей, в которых я заблудилась на Сэйларе! Но здесь все знакомо и понятно.

— Там ты была заблудившимся гостем, а здесь — считай, хозяйка! — ответила Таша.

— А давайте, весь мир облетим! — предложила Лэя. — Я так сразу со всем и познакомлюсь, а то мы только у водопада и в Жекином домике успели побывать.

— Давайте! Беритесь за руки и настройтесь на мои мысли, — согласился Славка. — Я вас потащу «паровозом», а вы только смотрите и слушайте мои комментарии.

Они понеслись над миром. Сначала Славка взмыл с сумасшедшей скоростью вдоль почти отвесного скального склона, затем по огромной дуге пролетел над морем к плато, с которого величественно скатывался вал огромного водопада. Зависнув на время над самой кромкой выгибающейся водной поверхности, он стремительно бросился в падающий поток. Они пронеслись вниз, сквозь воду и выскочили над поверхностью моря. Дальше они стремительно помчались к Ташиному атоллу и, сделав над ним круг, взлетели вверх, почти мгновенно переместившись к материку. А там, следуя по красивым изгибам скоростной автотрассы, нашли Федин бывший якорь.

Оказалось, что его дом не пустовал. В шикарном приусадебном парке виднелся хозяин, блаженно развалившийся в шезлонге и принимающий солнечные ванны от выдуманного светила.

— Зайдем в гости? — мысленно спросил Славка и, получив согласие от прицепных «вагонов», добавил. — Только надо сначала «постучаться», а то как-то невежливо будет!

Он оставил ребят и, подлетев к ближайшей елке «схватил» ту за макушку и вытянул вверх на несколько метров. Потом отпустил, так что Федька наверно увидел, как ель ни с того, ни с сего, вдруг вытянулась и сжалась обратно, как резиновая, при этом, разбросав вокруг хвою и шишки.

— Ах ты!.. Б… богомерзкое! — под «Б» он наверно подразумевал все-таки Божество.

— Славка! Сколько можно издеваться над несчастным физиком! Явись уж народу, раз ты здесь!

— Какой из тебя физик? Так, может, на метафизика и потянешь! — смеясь, ответила ему Таша, первой появившись на его лужайке, заодно переодевшись в купальник.

— Ох! Не ожидал, что ты тоже надо мной подшучивать будешь! А почему это я на физика не потяну?! — успел второй раз обидеться Федька.

— Ты уже и забыл?! Настоящий физик должен быть с твердокаменным лбом, чтобы суметь объяснить все несуразицы мирозданья только с помощью железно-материальных законов. А у тебя давно уже размягчение мозгов произошло. Да и каких мозгов? В астрале их у тебя даже и нету!

— Взаимно, безмозглое мое божество! Вот он, женский идеал! Божественная красота при полном отсутствии серого вещества. Да, этого, действительно, можно достичь только на небесах!

— Слава! — возмущенно плаксивым тоном запричитала Таша. — Он на меня обзывается!

Защити свою несчастную половину! Я купаться пришла, а он… набрасывается!

В воздухе появился огромный полутораметровый шприц, полный какой-то гадости и стал угрожающе нацеливаться на Федьку.

— Ну, все! — уже не на шутку испугавшийся кудрявый (но не настолько, как Эйнштейн) физик вскочил и, патетически выставив руку, заявил. — Раз здесь такие притеснения душ всякими несознательными божествами, я вырываю свой якорь из вашего мира и живу там один, как хочу!

— Все, все! Нельзя уже и пошутить! — на лужайке вместо шприца появился Славка в его любимых шортах дикой бананово-зеленой расцветки. — Тебя, можно сказать, целый сонм божеств посетил, а ты — вместо того, чтобы обрадоваться…

— А кто это, сонм? — любопытный Федька тут же забыл изображать обиды.

— Прошу любить и жаловать, уникальное и весьма могущественное по своим возможностям, но совершенно неопытное, объединенное божество Земли и Сэйлара! — продекламировал Славка и на поляне за ручку появились лучащийся довольной физиономией Женька и немного стесняющаяся такого представления Лэя в образе Лены, одетой в не менее стильный и соблазнительный купальник, чем Таша.

— Ну, Лэя, это ты напрасно! Надо было в своем виде приходить, — сказал Федька. — Я же знаю, какая ты красавица в своем настоящем виде! Мы, люди, чисто объективно, явно не дотягиваем до сэйлов.

— Лэя не поддавайся этой провокации! — засмеялся Женька, — Этот прохиндей хочет полюбоваться на тебя нагишом! Он же знает, что сэйлы не носят всяких нарядов, когда купаются.

— Фи! Какие нечистоплотные домыслы! — возмутился Федька. — Чтобы твое божественное невежество понимало в красоте и, как ей нужно любоваться!

— Понимаю, понимаю! Разве не похоже! — усмехнулся Женька приобнимая Лэю и целуя ее в щечку.

— Да уж, хват! Уволок у цивилизации самую красивую принцессу и всю кассу в придачу! — согласился Федька.

— Знай наших! — горделиво ответил обладатель неземной красоты.

— Жек! Хватит болтать, — взмолилась Лэя. — Пошли купаться! А то нам еще столько дел надо переделать!

— А каких дел? — тут же спросил Федька.

— Божественных! — ответил за ребят Славка. — Божествам тоже, знаете ли, надо учиться!

А Лэя, тем временем, с веселым гиканьем рванула в воду. На Сэйларе все-таки она не могла себе сейчас позволить так беспечно бросаться в воду, а купаться она всегда любила. Накупавшись и наобщавшись с Федькой, они продолжили облет их владений. Мир был пока не очень большим и Лэю заинтересовал один вопрос:

— А как мир кончается? Там, что, стена или кромешная темнота астрала? — остановила она движущийся живой поезд.

— А я оставил это на усмотрение того, кто окажется в мире вблизи от его края.

— Как это? — не поняла Лэя.

— Это самое простое — оставить все недоделанным. Край как бы размазан и видится нечетким. Душа, продвигающаяся к кромке мира, пытаясь разглядеть, что впереди, сама начинает формировать действительность дальше, в соответствии со своей фантазией и заложенными в этот мир правилами.

— Странно, — задумался Женька. — Мне это напоминает человечество в реале. Чем глубже в атомное строение или вселенную оно вглядывается, тем больше усложняются макро- и микроструктуры. Может в реале мы тоже «додумываем» свой мир?

— А какая, в принципе, разница? — спросил Славка. — Пирамида вселенной просто на несколько уровней глубже уходит в астрал, чем эти, придуманные нами миры, и на один уровень выходит из него. Реал можно назвать последним, нулевым уровнем астрала. Так почему бы и его не «додумывать»? Хотя на это нам пока ответа не найти — не та степень "божественности".

— А мне кажется, что весь мир так устроен, что все остается принципиально непознаваемым, — сказала Таша. — Просто, чтобы интереснее было. Сколько куда ни копай — сам себе загадок только нагородишь.

— Да, похоже на то. Разгадывая несуществующие загадки, что в реале, что в астрале, мы как бы творим действительность, углубляя и уточняя ее, поддакнул Женька. — Ведь этот же принцип используется и в вашем мире Отраженного реала?

— Да, например, наши космонавты, развивают мир, осваивая несуществующий космос.

И теперь неясно, настоящий их космос или нет? А может быть, он вообще где-нибудь сращивается с реальной Вселенной. Ведь в астрале, наверно, все возможно! — сказала Таша — Нет, не может. Иначе наша технология проникновения в астрал не наделала бы столько шума, — ответил Женька. — Но это не мешает вашим космонавтам создавать свою Вселенную.

Ну что, познакомились с пирамидой? — спросил Славка. — Теперь смотрите на нее в энергетическом ракурсе.

Лэя с Женькой послушно переключились на рассматривание информационных потоков.

Сначала по их восприятию ударил калейдоскоп светящихся линий и сгустков, хаотически кружащийся в пространстве. До них донеслась мысль Славки:

— Вам лучше сейчас слиться. Просто объедините усилия, и постарайтесь отстраниться от картинки — как бы уменьшите зум.

Женька притянулся за соединяющий их луч к светящейся сфере Лэи и они, объединившись, почувствовали, что им стало легче разбираться в этой мешанине.

Они вдруг как будто выросли, а картинка уменьшилась и прояснилась. Они смогли воспринять ее всю целиком, пропуская через себя неисчислимые потоки информации.

И тут до них дошел смысл слов Славы о красоте и неповторимости миров астрала.

Весь мир изнутри представлял чудесное переплетение как бы разноцветных светящихся тонких ажурных ветвей, расходящихся в своей, особой, невиданной ими доселе гармонии. Их сплетения несли на себе различные сияющие образования, от маленьких разноцветных звездочек, разбросанных повсюду мелким бисером, до более крупных, имеющих разные формы и яркость. Многие такие образования постепенно меняли вид и цвет. Ветви тоже плавно двигались. Было видно, что мир живет своей неповторимой жизнью.

— Отлично! У вас сразу все получилось! — послышалась одобрительная мысль то ли Таши, то ли Славы. Женя с Лэей заметили приблизившуюся яркую сферу, и до них донеслось следующее задание. — Теперь возьмите мысленно одну большую ветвь и мысленно следуйте по ней.

Юное божество послушно выискало самое красивое ответвление и скользнуло вдоль него всем своим восприятием. В объединенном сознании Жени и Лэи вдруг вспыхнула яркая картина леса. Но картина эта была не наружного наблюдателя, а внутреннего состояния. Они стремительно неслись расслаиваясь на миллионы веточек и ощущали себя каждым деревом, сучком, листом, травинкой… Это было захватывающе и прекрасно — нестись по жизненным каналам и ощущать себя сразу неисчислимым количеством растений. Им стало ясно, что это за ветви и почему они так расходятся и живут своей жизнью. Они отключились от этого канала и подключились к другому, представляющему собой небольшую, но необычного цвета ветвь, и попали в мир кораллов, купаясь в садах морских глубин. Затем они стали проверять, что означали разные «плоды» на ажурной паутине мира и находили, то горы, то дома, то корабли. Даже чуть не «ослепли», когда потянулись к самой яркой и большой звездочке, но, вовремя услышав веселый окрик "Осторожней!", уменьшили интенсивность восприятия и не «обгорели», оказавшись на солнце. Они даже нашли водопад и море, постоянно игриво переливающиеся в ветвях. Насладившись новыми ощущениями, они снова отстранились и просто любовались всей ажурной системой, напоминающей и паутину, усеянную бисером росы, и россыпь звезд, и прекрасный цветок или коралл одновременно.

— Ну как? — послышался скромный вопрос.

До Женьки с Лэей дошло, что создателю этой красоты очень важна их оценка. Ведь любое произведение искусства требует зрителя, а у Славы с Ташей, кроме Буля никого еще не было здесь в гостях. Но дело не в количестве. Зритель может быть и один, если его мнение для творящего заменяет весь мир.

— Спасибо, — донеслось полное благодарности чувство.

— Но мы же… — Женя с Лэей удивились, но тут же поняли. Их чувства легко читались Славой и Ташей, так как они не закрывались друг от друга, а наоборот восхищались и делились своим восторгом. Слов было не нужно — они все понимали и сообщали друг другу и без них. Да и какими словами выразишь этот божественный восторг?

— Вот и еще один шаг на пути рождения божества, — коснулась их сознания мягкая улыбка более опытного друга. — Теперь вы знаете о чудесах мира чуть больше, чем раньше.

— Ничего себе, чуть! — восторженно заявил Женька.

— Вы не устали еще?

— Нет, нисколечко! — восторженно вторила Лэя.

— Тогда не разъединяйтесь и сохраняйте энергетическое зрение. Пойдем на третий уровень. И помните, не проявляйте к нам таких теплых чувств. Пытайтесь сдерживаться, а то найдете себя напрочь сросшимися с нами!

— А разве это плохо? — удивилась Лэя.

— Это, как по пьяному делу, можно до того, с кем попало досливаться, что потом стыдно будет! — донеслось до них шутливое сравнение. — На самом деле к этому надо подходить ответственно и на трезвую голову. И потом, этим заняться мы всегда успеем. Ну, поехали! Мы поведем вас на дно или вершину этого мира — это, как вам лучше себе представлять!

Женя с Лэей послушно соединились лучом с сияющей сферой и почувствовали, как куда-то проваливаются, отрешаясь и от этой скрытой действительности. Они зависли над большим светящимся образованием и почувствовали, что тесный контакт со Славой и Ташей разорвался.

— Поздравляю! Вы впервые на третьем уровне астрала. Здесь нет времени в том смысле, что последовательность событий не выдерживается, — донесшаяся мысль хихикнула и вдруг вся фраза прошла у них в сознании задом наперед, как будто запись проматывали в обратном направлении.

Женька в панике ощутил, что как будто снова только что здесь очутился, но уже знал произнесенную Славкой фразу.

— Что за бардак! — воскликнул он и с ужасом стал «слушать», как эта фраза стала повторяться туда-сюда, смешиваясь с предыдущей, выданной Славкой.

— Стоп! — пришел резкий приказ. — Плотней слейтесь вместе и не растекайтесь по астралу. Зафиксируйте в себе и во мне последовательность событий. Не давайте им течь в разные стороны.

Женька судорожно вжался в присмиревшую Лэину ауру, действительно, теперь не отличая, где были его мысли, а где ее. О телах они уже давно позабыли. Наконец они ощутили себя одним существом, даже пошутили, послав Славке с Ташей мысль:

— Желэя готова! Или Лэженя готов.

— Пусть лучше Желэя, а то Лэженя, какими-то ложно-пролежнями отдает! — оценил шутку учитель и предложил в ответ. — А нас тогда можете Слаташа называть! В этом что-то вкусненькое звучит. Молодцы — вы собрались в кучу. Теперь проделайте примерно то же, что и на втором уровне: попытайтесь сфокусировать картинку.

Желэя стала (или стал?) внимательно всматриваться, одновременно пытаясь удалиться от образования, переливающегося мягким светом перед ними. Наконец им это удалось, и они увидели большой цветок розы. По крайней мере, эта штука его больше всего напоминала.

— Молодцы! Это сердцевина мира, которую мы заложили, и из которой растут все те ветви, что вы видели на втором уровне.

— Но что это на самом деле? — спросила Желэя. — Что там внутри?

— Смотрите и увидите! — прозвучал одобрительный приказ.

Женя с Лэей снова потянулись к цветку и нырнули в него… Сначала было непонятно, но потом, постепенно пришло ощущение, воспринимаемое сразу неисчислимым количеством каналов, или рецепторов, или еще чем — что там было у молодого божества. Они стали воспринять всю информацию, сразу охватив своим сознанием весь мир пирамиды. Его установки и принципы строения, взаимодействия и существования во времени. Одновременно они ощущали, как были устроены деревья, росла трава, плескалось море, плыли облака… Хотя весь мир и представлял одно астральное образование, но в нем особо выделялась заложенная информация о животных, населяющих мир.

— Почему?.. — хотели спросить Женя с Лэей, но им тут же пришел ответ от Слаташи:

— Вы в принципе все поняли, раз спрашиваете, почему животные отдельно. Такой мир вы в силах сформировать самостоятельно, но вот население его большим количеством животных — это непосильная задача, так как они являются ангельскими образованиями. То есть, мы их можем производить со скоростью, как мы рожаем детей на Земле. Качество, конечно, превосходное, но вот количество… в общем миллиона лет хватит, чтобы населить маленький мирок. Но и это невозможно, так как мы порождаем высшие существа, наших детей — душевных ангелов. Очень вам захотелось бы рожать белочек или зайчиков вместо человеческих детишек?

— Понятно. Ну и откуда тогда эти зайчики и белочки?

— Ну, эти — Булевские. А вообще, каждое божество имеет право позаимствовать «бесплатно» сколько-то ангельской сущности. Но тут, кому как повезет. Насколько мы понимаем, вы, например, можете чуть не всю созидательную энергию Сэйлара перевести на свои нужды?! — хихикнуло где-то в астрале. — Так что, все звери и птицы в этих мирах из ангелов. На самом деле им не надо много энергии или информации — на каждое животное понемножку. Мы заложили доставленную Булем субстанцию в наш мир, и она постоянно, по программе воспроизводит заданных зверушек, птичек и рыбок.

— Теперь ясно. Значит, это вневременная схема мира, которая развивается во времени на втором и третьем уровне, как бы прорастая отсюда, — высказали свое понимание Женя с Лэей.

— Совершенно верно! Только это довольно простенькая конструкция. Какую уж смогли выдумать!

— Ничего себе, простенькая! — удивилось юное божество.

— Да, уж поверьте. Бывают кодированные миры, совмещенные, с несколькими такими центрами или местами сопряжений. Есть и «подпорченные» инфернальной энергией.

— Слушайте, а как же вы смогли такую прорву информации собрать в кучу и заставить действовать?

— Это только кажется сложным. А на самом деле, надо только «помечтать» о чем-то направленно, с целью воплотить это в жизнь. И не обязательно на этом уровне.

Можно идти с самого низа, меняя мир, а потом смотреть на связи на втором уровне и общую картинку здесь. Но удобнее действовать со второго уровня, тогда можно сразу делать что-то внизу и смотреть, не нарушает ли это общей стройности мира.

Женька почувствовал, как его распирает желание что-то сделать.

— Это ты чего? — спросил он сам себя и ответил Лэиной восторженной мыслью. — Я кое-что придумала! — А почему я не знаю, что мы придумали?! — Потому что это маленький секрет!

— Притормозите, ребята! Вы так сейчас по астралу разлетитесь! — тревожно просигналило им более мудрое божество. — Давайте, в открытый астрал вывалимся на минутку, а потом Лэя на втором уровне осуществит свои придумки. Пошли!

— Погоди! А как же это так? Нас здесь не было, потом мы пришли и ушли. А времени здесь нет. Так были мы здесь или нет? — Женя с Лэей запутались во временном парадоксе.

— Воспринимайте все легче. Мы были здесь и не были одновременно. Сейчас мы держим субъективный временной поток, но можем выйти точно в то же мгновение, когда и зашли на этот уровень. Единственно, что мы не можем — это выйти раньше того, как зашли сюда — этого нам не даст сделать нижний уровень. Правда, по слухам, что это возможно сделать через четвертый уровень, но, переместившись на гораздо большее время назад, чтобы перепрыгнуть себя во времени и не столкнуться с самим собой на нижних уровнях астрала.

— Ну, объяснили! Вот спасибо!

— Как есть, так и объяснили. Все, соберитесь — идем в открытый астрал! И чтоб без телячьих нежностей — а то потом не отмоешься друг от друга!

Они сцепились на мгновение и оказались в кромешной тьме астрала. Яркая сфера рядом с Женей и Лэей резко отсекла луч, связывающий их, и они поняли, что привычная темнота была все-таки другой, чем на первом уровне. Эта темнота была какой-то плотной. Они почувствовали, что их сознание начинает пронизываться миллионами потоков информации. Женя с Лэей сначала контролировали этот процесс, понемногу впуская себя эти знания, как бы читая одновременно множество книг, или смотря много фильмов. Но с какого-то момента их увлекло познание мира. Им стали открываться глубочайшие тайны, и казалось, вот-вот они охватят сознанием все мироздание и поймут, наконец, все истины в последней инстанции…

Внезапный толчок вырвал их из этой нирваны всезнания и всепонимания. Они очнулись, уже стоя на все той же обзорной площадке перед водопадом. Женька спросил:

— Что это было? Мне казалось, что еще чуть-чуть, и мы все узнаем!

— Вот именно, когда бы все узнали, вас уже бы не стало. Это вообще-то опасный трюк, но мы были на чеку! — расслабленно усмехнулся Славка. — Зато теперь вы наверняка знаете ту опасность, что таит в себе третий уровень: бойтесь узнать все — это равносильно настоящей духовной смерти! Вы были близки к полному слиянию с астралом. Но на самом деле, много ли вы помните из всех открывшихся тайн?

— Странно, но ничего не помним… однако, спасибо за спасение!

— В том-то и дело, чтобы оставаться собой ваша сущность тут же избавилась от «всезнания» — это что-то вроде рефлекса самосохранения.

— Ну, теперь-то мне можно немножко подправить этот мир?! — лукаво улыбнулась Лэя.

— Совсем чуть-чуть! Я хочу всем вам сделать сюрприз!

— Конечно, — ответила Таша. — Ты здесь такая же хозяйка, как и мы, а у тебя даже своего якоря еще не было!

— А, забудь про якорь! У меня такая жалкая полянка была, что и вспоминать стыдно.

— Да уж! — хмыкнул Славка. — У кого бы из нас такая полянка была при жизни! Да таких чародеев, как ты, еще по всей галактике поискать — не найдешь. Так что, давай, дерзай, делай свой сюрприз — обещаем не подглядывать!

Лэя совсем ненадолго скрылась на втором уровне, не дав даже Жене ей помочь, только сохраняла связь для подпитки своих сил — чтобы «править» реальность без разглядывания энергетической картинки, этого было достаточно. Вскоре она, счастливая, появилась с длинной веревкой в руках.

— А это еще зачем? — настороженно спросил Славка.

— Скоро узнаешь! Оставайтесь в купальниках. Давайте, подвязывайтесь веревкой.

Оставляйте метров по двадцать между собой, — и, увидев, как все закрепили узлы на поясах, скомандовала. — Держитесь за меня и полетели!

Все прыгнули на второй уровень за шальной принцессой и помчались над морем, держась у самой воды. Лэя вдруг остановилась, как вкопанная, прислушалась к себе и сказала:

— Здесь! Я немного подправила край мира. Обещайте только, что ни за что не испугаетесь — это будет классно и совсем не опасно! — весело крикнула Лэя и потащила всех за собой на нижний уровень. Они, как горох посыпались в теплое море под ослепительным солнцем.

— Что за шутки?! — непонимающе было возмутился Женька.

— Ничего не замечаете?! — весело отфыркиваясь от воды, спросила проказница.

Все стали прислушиваться и смотреть по сторонам, вытягивая головы и подгребая руками.

— Что за шорох? — наконец спросил Женька.

— Смотрите! — испуганно крикнула Таша, смотря куда-то в сторону.

Все успели оглянуться и увидели, что впереди поверхность воды плавно изгибалась вниз, и море заканчивалось. Наконец до всех дошло, что их затягивает в этот блестящий на солнце скат воды. С общим криком "А-а-а!" вся компания, ускоряясь, понеслась по этому, откосу в пропасть. Казалось, все море рушилось через край в какую-то бездну. У них перехватило дыхание и они, как пылинки на гребне огромного многокилометрового вала, скатились, падая в бесконечность, сверкающую и переливающуюся брызгами на солнце. Несмотря на животный ужас, все проявили недюжинную смелость, не выскакивая на второй уровень. Да и веревка придавала смелости, держа их в одной цепочке.

Когда все поняли, что они находятся в свободном падении вместе с целым морем воды и, судя по отсутствию звука ревущего столкновения стихий, конца этому водопаду не предвидится, шустрые божественные половинки оторвались по полной.

Они ныряли в рассекающуюся в пыль о воздух поверхность воды, прыгали из одной струи в другую. Если кого-то затягивало слишком глубоко в поток или выкидывало в воздух, другие подтягивали его за веревку. Вокруг замерших в стремительном падении столбов воды сияла радуга, отражаясь от миллионов бисеринок влаги летящих параллельно бесконечным струям.

Лэя, на самом деле, сумела всех удивить. Ну где еще можно покупаться в воде, поверхность которой наклонена вертикально, в почти полной невесомости, да еще перепрыгивая из потока в поток через туманный воздух? Наверно, полчаса понадобилось купальщикам, чтобы окончательно утомиться. Все-таки такое плавание требовало гораздо больше усилий, чем обычное.

— Ну что набарахтались?! — наконец, смилостивилась Лэя, видя, что Таша начинает уставать. — Тогда поехали на изнанку!

Они замерли на минуту, любуясь стеной падающей воды со второго уровня астрала.

Славка грустно сказал:

— Я думал, создал супер водопад, но это! Как ты до такого додумалась?

— Спасибо тебе! — успокаивающе ответила Лэя. — Идея часто рождается постепенно.

Ты сделал гигантский водопад, и прокатил нас по нему. Потом, почти тут же мы говорили о крае этого мира. А я страшно люблю купаться, вот и стукнуло мне в голову. Дай, думаю, обрушу все море в бесконечную пропасть — вот где можно будет покувыркаться! Так и получилось это чудо.

— Но куда же вся эта вода девается? — удивленно спросил Женька.

— А я почем знаю? — беззаботно ответила веселая принцесса. — Такие вопросы женщин не интересуют! Это вам на все надо бирки развешать, будто от того, назовете вы вещь синхрофазотроном или топором, что-нибудь изменится.

— Для нас да, измениться! — важно заявил Женька.

— Это вам только кажется! Если смотреть глубже, эти предметы почти не отличаются по сложности. Или вы всерьез, в своей гордыне считаете, что громоздкий железобетонный ящик сложнее пусть и мертвой, но все-таки клеточной структуры топорища? А о разнообразии молекулярных и межатомных взаимодействий топорища я уже вообще молчу! А самое главное, что вы все равно не знаете, что это такое, просто вам от вашего «знания» не так страшно в этом мире. Мы же, женщины воспринимаем мир таким, какой он есть, без ваших амбиций и претензий на божественность.

— Эй, феминистка, ладно про атомы, но откуда ты знаешь про синхрофазотрон? — удивился Женька, чем вызвал дружный смех.

— Ну, вот вам и еще одно доказательство любителя бирок и табличек, голова моя садовая! — Лэя подошла к Жене и, обняв, постучала его по голове. — Из твоей же головы! Разве не ясно?! Ты же тоже все о Сэйларе знаешь, так почему мне у тебя в закромах не покопаться?

— Ладно, теперь, судя по Лэиным художествам, вы вполне готовы к походу в СР, — подвел итог Славка, любуясь в энергетическом спектре на внесенные Лэей изменения.

— Посмотрите, как гармонично вписалась эта живая ветвь во всю картину!

Женя с Лэей срочно последовали совету и сконцентрировались на видении структуры мира. Действительно, в нем появилась светло-голубая ветвь, на которой переливались изумрудные, длинные, похожие на листья, образования.

— Я не перестаю тебе удивляться! — шепнул Женька Лэе. — К чему бы ты не прикоснулась, все тебе удается!

Затем они выбрались на смотровую площадку, с которой начинали. На этом ускоренные курсы молодого божества закончились, а их участники разбежались по своим уголкам астрала и Вселенной…

***

На самом деле Женька был очень озабочен ситуацией, в которую влип. Лэя должна была вот-вот явить на свет их малышку, которой уже было тесно внутри свой мамочки, и она пиналась, крутилась и толкалась, как могла.

— Вся в мамашу! — только комментировал Лэины охи и ахи Женька, обретаясь в последнее время в Заровой шкуре, милостиво предоставленной ему добрым парнем.

Он делал все возможное для облегчения Лэиного положения, но она и сама неплохо справлялась, будучи тренированной девушкой, привыкшей, несмотря на все свои титулы, к жизненным невзгодам. Несколько добавляло хлопот то, что Шэл, обогнав свою хозяйку, уже произвела на свет очаровательного чебурашку. Женька не мог иначе называть это маленькое пушистое, ушасто-круглоглазое существо. Хлюп ходил гордый и от счастья был почти непригоден для исполнения каких-либо осмысленных действий по хозяйству. Хорошо, Илаир с женой и Лика пришли на помощь, фактически взвалив на свои плечи все хозяйство.

"В общем-то, как и полагается, Лэя все же принцесса, как-никак!" — успокаивал себя Женька, хотя его оправдания никому и не были нужны, кроме него самого, так как семья Илаира продолжала преданно служить единственной продолжательнице рода Салара, ничего не требуя взамен.

Это письмо из Службы Равновесия было очень некстати. Женька страшно испугался его, так как СР ни к кому просто так не обращалась. А значит, им потребовался именно Женька и, скорее всего, для чего-то непростого. А это, в свою очередь, означало, что Женьке придется нарушать Лэин покой, начиная хотя бы с этого похода в СР. Прошлую ночь им с Лэей пришлось потратить на подготовку. Хорошо хоть Слава с Ташей помогли. А теперь им с Лэей придется совершить визит в эту загадочную службу, которая, по слухам, представляла главного арбитра всей игры, а заодно и создателя этой Вселенной.

Лэе нельзя было сильно волноваться и тем более, оставлять тело без движения надолго. Тут им помогал Хлюп, поворачивая временами «спящую» хозяйку с боку на бок. Но он был засоня и мог запросто все проспать, так как Лэя выходила в астрал по ночам во сне, чтобы не травить зря организм стартовым лекарством, выгоняющим душу из тела. Они пытались сводить эти визиты к минимуму, как, например, этой ночью, сократив посещение третьего уровня астрала до одного мгновения по внешнему времени. Но все равно, последняя отлучка длилась почти три часа, и, если бы Хлюп проспал, то их малышке пришлось бы туго.

Откладывать дольше визит в СР было верхом неприличия, поэтому они запланировали поход на предстоящую ночь. Женька весь день присматривался, прислушивался и принюхивался к Лэе, пытаясь найти хоть какие-нибудь признаки отклонения от нормы, но все было в порядке. Он это чувствовал по веселым сигналам малышки и Лэи, все время подшучивающей над папашей-паникером. В остальном все в этой прекрасной горной долине, перевалившей на вторую половину большого лета, было готово и ждало прихода новой души в этот мир… …Женька поджидал на изнанке Лэю, любуясь своей спящей красавицей. Его, то есть, Зарово тело спокойно лежало неподалеку, с головой, вставленной в магнитную установку — сделанный им неказистый, но действенный «средневековый» генератор магнитных импульсов. Лэе, чтобы выйти в астрал, нужно было крепко уснуть, а это было не всегда легко, особенно, если малышка начинала шалить у нее в животе.

Наконец, он заметил, как Лэина душа легким облачком вынырнула из успокоившегося тела и тут же исчезла. Женька понимающе кивнул сам себе и, сосредоточившись на образе своей принцессы и ее любимой полянки, нырнул в астрал. Лэя часто выходила на свою укромную лужайку и уже оттуда гуляла по астралу. Вот и сейчас, Женя нашел ее стоящей посреди цветущих трав.

— Привет Жек! — Лэя, по сэйларской привычке, сокращала даже его, и так недлинное имя.

— Ну что, готова к визиту? — спросил ее Женька.

— Боязно немного! — призналась разом постройневшая в астрале красавица.

— Не то слово! — согласился Женька. — Да куда денешься! Ну что, летим?

— Летим! — ответила Лэя, и они переместились к черно-белому забору северного сияния, кодирующего пирамиду Службы Равновесия.

Они висели в абсолютной темноте астрала, рассматривая медленно колыхающийся занавес.

— А как мы туда попадем? — спросила Лэя. — Ты ведь говорил, что на первом уровне астрала этой службы нет, и здесь висит только эта загородка.

— Говорят, что можно войти туда и дозваться до хозяев, или оставить им послание, — ответил задумавшийся Женька. — Давай, возьмемся за руки, чтобы, если что, сразу стать единым существом, и нырнем туда. А уж затем посмотрим по обстоятельствам.

Оказавшись внутри занавеса, они поняли, что почти ничего не изменилось. Вокруг стояла прежняя пустота. Тогда Женька просто послал мысль: "Мы пришли". Через некоторое время послышалась мысль-усмешка:

— То, что вы пришли, мы уже давно видим, а чего же вы не заходите?

— А разве мы не зашли? — удивился Женька. — И где мы тогда вообще?

— Ну, насмешили! Кто ж тебя так учил, юное божество? Надо бы вашему учителю выговор сделать! — продолжали доноситься мысли из пустоты.

— Не надо, у него только три дня и было на все про все. Все равно, он самый лучший ангел ближайшего астрала.

— Да, мы наслышаны. Если ты имеешь в виду того обжору и пьяницу неопрятного вида, которого зовут Рофидиплебуль, то мы его неплохо знаем.

— Вот поэтому он и лучший ангел, что не ходит по вашей линеечке! Только все нормальные души зовут его Буль. А вообще-то он говорил, что вы только на втором уровне обитаете.

— Так что ж вы там внизу болтаетесь, раз знаете? Давайте проваливайтесь к нам!

Хорошо что, Женька с Лэей вчера научились «проваливаться» на верхние уровни астрала, а то опять бы опозорились. Сейчас же они с деловым видом «отрешились» от этой темноты и заставили себя углубиться в еще больший, то есть, более плотный мрак. Объяснить иначе этот процесс они не сумели бы и себе — все восприятие строилось чисто на ощущениях и эмоциях.

Но результат не замедлил себя ждать. Они оказались среди океана разноцветных туманных сполохов, кружащихся в причудливом танце вокруг них.

— Вы первый раз здесь, так что не удивляйтесь — каждому у нас чудиться что-то свое. Кстати, благодарим за это небольшое представление. Судя по созданной картинке, у вас непредвзятое отношение и независимое сознание — вы не создали себе ничего конкретного, а так же очень положительная энергия — смотрите сами, какие светлые и теплые тона вас окружают. Вы не представляете, каких монстров себе выдумывают некоторые визитеры.

— Значит, это своеобразная проверка? — спросила Лэя.

— Совершенно верно! И вы ее прошли блестяще. Мы создали здесь чистую, но очень плотную информационную матрицу, и она мгновенно реагирует на малейший импульс со стороны гостя. То есть, это проекция ваших тайных желаний, настроений и страхов одновременно.

— Значит это только продолжение нас, — заключил Женька. — А кто же тогда будете вы и как вы выглядите?

— Вот уж вопрос воистину молодого и нетерпеливого божества! — доброжелательно усмехнулось им в астрале. — Ведь вы сами вчера испытали, что значит познать все!

Это же неинтересно!

— Но мы слышали, что вы и есть тот, кто создал эту вселенную! — прямо сказала Лэя.

— Пусть это останется еще одной маленькой тайной, так же, как и наш внешний вид, тем более что он у нас отсутствует, как таковой, — затем хозяева, поняв, что гости немного разочарованы, смягчили тон беседы. — Ну, правда, какой внешний вид может быть у существа, никогда не спускающегося на нижний уровень астрала и состоящего из неисчислимого множества астральных созданий? Надо признаться, нам стоит немалого труда сдерживать русло беседы только в одном потоке. Мы понимаем, что вам будет поначалу трудно ориентироваться, если мы все сразу начнем свои параллельные совещания. А нам важно, что бы вы точно поняли, зачем мы вас пригласили.

— А действительно, зачем мы здесь? — вспомнил Женька цель их визита.

— Для начала, мы предлагаем посмотреть на нас в энергетическом зрении, как вы его называете. Так вы хоть как-то увидите своего собеседника.

Женька с Лэей, соединившись поплотнее, переключили «зрение», чтобы увидеть структуру пирамиды и чуть не охнули от неожиданности. Они висели, как светящееся насекомое в паутине тонких нитей. Только эта паутина была не плоской, а трехмерной, и по ней пробегали мерцающие огоньки.

— Что это? — ошарашено спросил Женька.

— Не бойтесь, вы не пойманы в эту паутину. Просто это структура пирамиды Службы Равновесия. У нас нет одного центра, как у вас. Мы пронизываем все внутреннее пространство пирамиды. Отсутствие одного доминирующего центра помогает нам держать равновесие в решении разных вопросов, но это же и усложняет принятие таких решений, — в астрале что-то пошамкало и похмыкало. — Мы все-таки признаемся. Да, мы выражаем желания создателя, но не являемся сами причиной этой вселенной. Главная же наша роль известна всем — способствовать развитию Большой Игры под названием Мироздание, а лучший способ для этого — следить за соблюдением игроками равновесия свободы выбора.

— И как мы можем этому помочь? — спросила Лэя.

— Во-первых, вы уже сделали гигантское дело — исправили ошибку, заложенную миллионы лет назад, и спасли Сэйлар. И Служба Равновесия очень благодарна вам за это. Надо еще раз признаться, что мы очень боялись, что нарушение вами одного из основных правил взаимодействия астрала и реала (когда вы стали так ловко сюда наведываться прямо из своих тел) приведет к общему коллапсу развития цивилизации на Земле. Но тайну удалось удержать под контролем, и на Сэйларе вы доказали, насколько ваш метод может быть действенен.

— Спасибо, конечно, но, все-таки, не для этих же слащавых похвал вы сюда нас пригласили? — Женька не обманывался в том, что "раздача медалей и орденов" не были целью их визита в СР. "Не может быть у такой высокой ангельской структуры человеческих переживаний" — подумал он.

— Это вы напрасно, — в ответе, подслушавшего Женькины мысли хозяина Службы, почувствовалась обида. — Мы ведь уже почти наполовину состоим их лучших душ, выросших в реале. Вы забыли, что, живя на Земле, вы являетесь глазами, ушами, а главное, сердцем того, кто создал реал. В своих чувствах и ощущениях вы отражаете то лучшее из реала, ради чего и создавалось все Мироздание. Я не хочу опять читать вам лекции, но поймите, что судить — это самая тяжкая обязанность, и без человеческого отношения к вам — душам и ангелам, можно испортить все. И, наконец, вы, Женя и Лэя оказались воистину уникальной астральной сущностью, умудрившись еще при жизни в реале стать божеством, да еще соединив потенциалы двух разных цивилизаций!

— Это все, конечно, красиво. Ангелы Сэйлара уже навесили на нас столько астральных побрякушек, но что это нам дает? — немного насмешливо спросил Женька.

— Обязанности! — донесся невидимый вздох. — Понимаете, чем больше вы можете, тем интересней становиться жизнь, но, если вы не хотите скатываться в инферно (а, судя по всему, вы пока не собираетесь этого делать), вы не сможете игнорировать то, что вокруг вас становиться все больше душ и ангелов, которые, так или иначе, зависят от ваших поступков. Вы же сами так много и хорошо рассуждали о человечности и бессовестности! Теперь пришло время проявить ваши лучшие качества.

"Мы в ответе за тех, кого приручили" — помните, как хорошо сказал один великий француз?

— Что-то это мне перестает нравиться, — осторожно произнес Женька, всем нутром чуя, что сейчас им еще тот сюрприз преподнесут.

— Да, вы правы, сюрприз вряд ли покажется вам приятным. Но мы не собираемся принуждать вас что-либо делать. Только расскажем, пожалуемся на свою беспомощность и попросим вашего содействия.

— Ясно. Сразу виден божественный почерк, — усмехнулся Женька. — Никто никого не принуждает, а деваться некуда!

— Совершенно верно! Спасибо за понимание. Вы действительно, быстро растете.

Тогда к делу. В астрале Земли стали пропадать души. Тут не было бы ничего удивительного. Астрал — не рай. Здесь все время кто-то или что-то исчезает или возникает. Но мы отслеживаем в море случайных происшествий какие-нибудь корреляции или закономерности. Вот такая слабая закономерность и стала прослеживаться уже на протяжении многих десятков лет в нескольких мирах. Там просто сами по себе, без всплеска негатива пропадали души, и души, зачастую опытные, которых так просто не уничтожишь.

Мы долго присматривались, но при полной свободе астрала, кроме каких-то сомнений у нас ничего не было. То есть, когда душа добровольно исчезает, это нас не касается, так как люди постоянно создают закрытые миры, прячутся в якорях, сливаются, бродят из цивилизации в цивилизацию. Но вот недавно мы наткнулись на одну душу, у которой почти полностью была стерта личность. Иными словами, она вроде бы знала и умела довольно много, но кто она и откуда, душа не могла вспомнить. При этом у нее синдром панического страха. Мы ее забрали к себе и попытались восстановить в ее памяти и информации все, что было возможно. Однако добиться удалось немногого. Лучше мы по порядку расскажем, что удалось выяснить.

— Да, что-то я туплю — какая душа, что там у нее стерли? — признался Женька.

— Тогда слушайте, какая ситуация складывается. В нашем астрале существует тайный закрытый мир, которого как бы и нет. В этом нет ничего удивительного. Вы, наверно слышали о таких закрытых пирамидах?

— Да, фактически, мир нашей ДСП тоже закрытый.

— Совершенно верно. Но в вашем мире никто не пропадает. В принципе и в том, что какие-то души исчезают в таких пирамидах, ничего плохого нет. Но этот, несуществующий мир оказался непростым. В него входят и пропадают там души через несколько других миров. Но обратно оттуда никто никогда не выходил. А пирамиде этой чуть не сотня лет.

— Но почему бы астрал вам сам не выдал всю инфу на это безобразие? -?

— Ну тот, кто с нами разговаривал, когда мы слились в одно существо, — пояснила Лэя и мечтательно добавила. — Он был такой мудрый и добрый!

— Гм, — поперхнулось в астрале. — Вы что, с самим астралом разговаривали?

— Он еще представился всем и ничем или еще чем-то… — попыталась вспомнить Лэя.

— Ох, и счастливчики же вы! А еще прикидываетесь овечками. Сами с создателем разговаривают, а потом нас пытают, кто мы и откуда! Да вы хоть понимаете, как вам неслыханно повезло! Это, наверно, потому что Сэйлар спасли, — в астрале помолчало и поправилось. — Нет, не только. Вы сумели сделать почти невозможное — связать своими чувствами две далеких цивилизации. Да, такое может быть оценено даже Всевышним! Но вернемся к делу. Мы, хоть и арбитры, но приказывать или даже просить у Создателя открыть информацию, это глупо, он сам поделится ей, если сочтет это нужным. А поскольку "пути Господни неисповедимы", то и ждать этого не приходится. В общем, что имеем, то и имеем: короче, эта душа первая, которая выбралась из того мира. Нам удалось примерно отследить, как она туда попала.

— И как же?

— Она контактировала с одной ангельской сущностью — программой агентом того мира.

Мы не сумели понять, что это за личность, но знаем, где это произошло. И у нас смутные представления, какого сорта души там пропадали. Это были одиночки, изрядно поболтавшиеся в астрале и ищущие острых ощущений. Им, наверно, обещали пройти настоящие испытания, без страховки, еще рискованнее, чем на Земле. После этого они пропадали навсегда.

— Так, и что мне надо будет сделать? — с тяжелым предчувствием спросил Женька.

— Во-первых, нам нужно запеленговать этот мир, но уничтожить его мы тоже не хотим — там прорва пропавших душ. Поэтому, во-вторых, мы хотим понять, что там к чему, и решить, что можно сделать с миром, и может быть, как-нибудь исправить ситуацию. Чтобы определить координаты пирамиды и разобраться во всем, сначала надо туда попасть. И здесь кроется самый главный парадокс ситуации.

— Какой парадокс?

— Мир принимает только простые одиночные души.

— Тогда причем здесь мы? Пусть, например, Федька идет! — пробурчал Женька. — Мы, все равно, не подходим. Потом, Лэе сейчас рожать. Нам, знаете ли, как-то не до того, чтобы по несуществующим мирам лазать!

— Мда, — вздохнул собеседник. — В том-то и дело, что у простой души потенциал слишком низкий, чтобы пробить защиту скрытой пирамиды. Ваш Федька увязнет там так же, как и все остальные до него. А момент входа нам почти наверняка не удастся запеленговать. Эти ангелы-агенты имеют пакостное свойство путать следы и самоликвидироваться в случае слежки. Вы что, хотите похоронить Федьку там, на веки вечные?

— Да ничего мы не хотим! Просто, почему мы должны спасать неизвестно, кого и неизвестно, где? — продолжал ворчать Женька.

— Тогда посмотрите на этого, вернувшегося оттуда человека сами! Это предположительно был весьма веселый, умный, независимый и очень рисковый человек.

Смотрите, что он сейчас из себя представляет.

Они в мгновение ока переместились в какую-то комнату. Там сидело несчастное создание, при виде гостей вжавшееся в кресло и ставшее немного подвывать от страха.

— Что с Вами? Не бойтесь, мы поможем Вам! — ласково воскликнула Лэя, отделившись от Женьки и подойдя к трясущемуся от страха мужчине.

— Не-ет, не-ет! — протянул в ужасе мужчина, пряча руками лицо.

Лэя спохватилась, что ее вид сэйла мог напугать человека, и остановилась на полпути.

— Не беспокойтесь, он не тебя, Лэя испугался, просто его душа сильно травмирована. Самая большая проблема, что вылечить ее фактически невозможно без проникновения в тот мир, где она побывала. И то, вернуть этой душе прежнее состояние можно будет только в том случае, если мир сохраняет ту часть памяти, которую он стирает у своих гостей.

Соединившись вместе после возвращения на прежнее место беседы, Женя с Лэей почувствовали, в каком смятении они оказались. Одно дело было ворчать, пока это не коснулось их непосредственно, а другое — вот так, встретиться лицом к лицу с продуктом творчества этого мира. СР знала что делала — ни Женька, ни Лэя теперь не могли отказать в своей помощи.

— А сколько там еще может оказаться таких несчастных? — немного ехидно заметили из несуществующего пространства.

— Хорошо, что нужно делать? — безнадежно вздохнув, спросил Женька.

— Большой спешки нет, на подготовку внедрения уйдет пару месяцев. Так что младенца вы успеете принять в мир Сэйлара. Но вот потом…

— Что потом? — тревожно спросила Лэя, будто предчувствуя, что-то ужасное.

— Потом вас придется разъединить!

— Как это разъединить? Это невозможно! — воскликнул Женька.

— Здесь, на четвертом уровне, возможно. Сразу предупреждаю — будет очень тяжело.

Но это необходимо, так как иначе мир не примет Женю. Мы надеемся, что одно обстоятельство будет вам облегчением — по косвенным данным, в том мире время течет в десять раз быстрее, и Женя, скорее всего, не будет отсутствовать долго,

— СР-ное божество продолжало в полной тишине грузить расстроенных гостей. — Мир изымет из Жениной души всю память на конкретные даты, людей и события, но мы сделаем маленькую хитрость. Во-первых, мы оставим вам по изрядной части друг друга, продублировав их — это позволит вам сохранить почти тот же созидательный потенциал, что и сейчас. А во-вторых, мы скопируем Женину душу и спрячем ее в энергетическую капсулу, внутри его копии. В этой внешней копии не останется ни капельки от других душ (частички которых он нахватал в астрале), чтобы мир не распознал подставу. Когда Женя будет входить в закрытую пирамиду, он забудет все о своей прошлой жизни, но потом, внутри мира, по истечении какого-то времени, эта закапсулированная, настоящая личность вырвется наружу и вытеснит, или сольется с тем суррогатом, который останется от наружной души.

— Ой, мудрено! — испуганно заметил Женька. — А вдруг что-нибудь не получиться?

— Должно получиться, — послышался неуверенный ответ, спустя минуту молчания…

 

ГЛАВА 7. ВНЕДРЕНИЕ

Последнюю неделю Женька пребывал в смешанных чувствах. Из головы не выходила беседа в Службе Равновесия, но действительность почти не давала ему предаваться горестным раздумьям о предстоящей миссии. Он почти не вылезал с Сэйлара. Они с Лэей ждали со дня на день самого важного и ответственного события в их трех жизнях. Третья жизнь была, понятное дело, их малышки, которая вот-вот должна была появиться на свет.

Молодой химерный папаша, состоящий из тела сэйла и души человека буквально разрывался на части, надоедая всем своими дотошными расспросами и распоряжениями, как в астрале, так и в реале. Столкнувшись со средневековыми традициями принятия родов на Сэйларе, Женька пришел в ужас от антисанитарии и иррациональности процесса. Проблему усугубляло еще и то, что в долине уже давно ни у кого не было маленьких детей, и что с ними делать, никто не знал. Одна только Шэл знала и справлялась со своим пушистым ушастиком без проблем. Но она была лонком и то, что годилось для них, не очень нравилось Женьке.

В общем, Женька, готовящийся стать отцом, поставил на уши всех кого знал и не знал, добывая нужную и ненужную информацию о беременности, родах и ухаживании за новорожденными. Особенно он достал Ташу со Славкой, вынюхивая и выспрашивая в мельчайших подробностях, как нужно принимать роды и что при этом делать, так, что Таша уже взмолилась, не зная, смеяться ей или плакать:

— У тебя совсем уже крыша съехала! Нельзя же к женщине приставать с такими бесцеремонными вопросами!

— Это тебе так кажется! А представь меня там, в этой дикой долине, без какой-либо помощи! Я же все должен сделать сам! Они же ничего в нормальной медицине не понимают, — паникуя, причитал Женька.

— Но я же не врач-акушер, чтобы тебе все знать о родах! — смеялась Таша.

— Но ты же все-таки врач! И к тому же, рожавший врач! — убеждал бесноватый папаша.

— Слушай, а иди-ка ты… ну, на Землю, что ли. Там любую консультацию можешь получить!

— Там не те врачи. Кругом двадцать первый век! Откуда им знать, что в диких условиях нужно делать.

— Слушай, достал! Ты уже и так все знаешь. Роды, к твоему темному сведению, процесс не патологический, а естественно-физиологический, и если все пойдет нормально, то ребеночек сам родится!

— В том-то и дело, что если все пойдет нормально… — и Женька опять завел свой сломавшийся патефон с занудной пластинкой про роды.

Кроме этих рысканий по астралу и Земле в поисках знаний, он все время проводил с Лэей и, не смотря на почти шизоидное расстройство по поводу предстоящих родов, ему удалось по максимуму организовать приход в мир нового жителя. Женька был даже во всеоружии, чуть ли не к Кесареву сечению, приготовив из местных трав наркотиков для усыпления своей принцессы, изготовив примитивные хирургические инструменты и изучив досконально все сходства и отличия человеческой и сэйларской анатомии с физиологией.

Сама мамаша с дочуркой в животе беспечно радовались своей скорой встрече в мире Сэйлара. А Женька продолжал суетиться, придумывая имя их малышке. Ей хотелось что-нибудь необычного и напоминающего о Жене, а он заявил, что у них будет ангелочек, как и у Таши со Славой испросил, как звучит слово ангел по Сэйларски.

Лэя стала вспоминать, как звучат такие имена. А Женька стал послушно слушать:

— Элай, Элиала, Элия…

— Стой! Так и назовем! — воскликнул Женька. — Элия! В нем звучит твое имя! И означает оно ангелочек!

— Да, — усмехнулась Лэя. — В нем даже одна буква от твоего имени нашлась — последняя, правда!

— Не смейся! Я отец, и у меня тоже есть право назвать дочурку! — начал спорить Женя.

— Я и не спорю, очень красивое имя! — Лэя, кажется, и сама была довольна именем.

По общему закону подлости, который одинаков, что на Земле, что на Сэйларе, роды начались чуть не в полночь. Еще вечером, Женька наглаживал покруглевшую женушку по налившимся золотистым грудям и белому животу, прислушиваясь снаружи к толчкам дочурки к ее шепоту внутри открытых ему Лэиных чувств. Он все не мог понять, какая ему Лэя нравиться больше — стройная и легкая в астрале или вот такая, полная значительности и восторженного ожидания, несущая в себе плод их любви.

О предстоящем задании они не говорили ни слова, словно его и не было. Да и зачем им было говорить, если они понимали все чувства друг друга? Они уже были хорошо научены жизнью, не пытаться решать проблемы, которых еще не видно на горизонте.

Ведь прогнозировать свою судьбу равносильно предугадыванию погоды — в большинстве случаев ошибешься. Когда-то Лэя плюнула на все страхи перед судьбой, которая грозила разогнать их в разные концы галактики. Она первой пошла на близость с Женей, сломав все психологические барьеры и, как оказалось, судьба спасовала, а они обрели свое счастье. И Сэйлар со всеми мирами астрала принимали их, как лучших гостей, а местами и как хозяев.

Как раз, когда Женька, уже в полусне, наглаживал живот Лэи, пытаясь так передать свою ласку их малышке, мягкая шелковая поверхность вдруг окаменела, и сонная Лэя вскрикнула от неожиданности. С этого момента спокойная жизнь в долине была нарушена почти до утра. Хлюп помчался за Илаиром с женой. Ночевавшая в соседней комнате Лика, услышав Лэин стон, примчалась дежурить у дверей. Женька готовил акушерскую комнату, создавая по возможности стерильные условия и подбегая к Лэе каждый раз, когда у нее начинались схватки.

Несмотря на некоторый панический бардак вокруг этого события, все прошло благополучно, и Женька под утро держал в руках мокрое крохотное создание очень похожее на человеческого младенца, только не такое красно-лысо-сморщенное, а порытое гладким и пока еще влажным пушком. Маленькая девочка с огромными изумрудными, как у мамы, глазами почти умещалась на его ладонях. У Женьки замерло сердце в испуге: "А вдруг она не вздохнет?" Но страхи оказались напрасны, и малышку даже не нужно было хлопать по попке. Просто оба родителя и мысленно, и вслух закричали ей: "Дыши!" и она звонко крикнула, немного обижаясь, что ей не так хорошо, как внутри мамы.

— Ура-а! — заорал Женька и положил ее к маме на живот.

Их маленький ангелочек Элия, сразу затихла, схватив кулачок в рот и прижавшись к маме. Лика уже суетилась, готовя теплую воду, и вскоре мама и дочка, обе намытые и чистенькие предались самому приятному занятию — малышка почмокивала в полусне, припав к большой маминой груди и посапывая крошечным носиком. Мамочка тоже чуть не мурлыкала от удовольствия, ну а о папочке и вообще говорить было нечего. Он просто обалдел от вида крошечного существа, сочетающего в себе неземную красоту с милой детской мягкостью очертаний.

"А еще кудрявые поэты пишут — родила царевна в ночь не то сына, не то дочь!.. Да если бы всем таких ангельских зверушек рожали! Эх, где им понять! Надо бы разыскать этого Александра Сергеича, да показать ему, какие зверушки бывают!

Хотя, наверняка, он уже куда-нибудь в высшие сферы увинтил за столько времени" — думал Женька, подмазываясь к Лэе и пытаясь поцеловать крохотные розовые пяточки своей второй принцессы.

Неделя пролетела на одном вздохе. Они по-новой знакомились со своей малышкой.

Она еще не могла сосредоточить свой взгляд на маме с папой, но уже во всю им улыбалась и аукала. Совсем одуревшие от счастья родители знали, что это не просто бормотание младенца, а осмысленная попытка выражать свою любовь. Они, благодаря своим необычайным способностям говорили с дочуркой на уровне эмоций, и этого было всем достаточно. Ведь все знают, что когда говорят сердца, неважно, что мелет при этом язык… …Спустя неделю Женька все-таки поддался на хилый зов его забытой на время совести и, скрепя сердце, вышел в астрал. С самыми мрачными предчувствиями он разыскал Буля, только что вынырнувшего из реала Земли, где он неплохо проводил время в Женькином теле. Молодой папаша вызвал ангела-собутыльника на контакт прямо из черноты астрала и, прыгнув на зов, оказался на лужайке перед своим собственным домом.

— Ты чего тут делаешь? — удивился Женька.

— Да ничего, только вылез из реала, да вот, что-то заностальгировал по нашей компании. Помнишь, как я вас учил уму разуму?

— Эту твою ангельскую промывку мозгов нескоро забудешь! Слушай, а ты, кажется, на меня начинаешь походить! — рассмеялся Женька, заметив, что у Буля немного изменилась походка.

— Ты на себя лучше посмотри! Сэйл ты наш мохнатенький! — парировал, как ни в чем не бывало, Буль.

— Ой! — испуганно заозирался на свои руки и ноги Женька, боясь найти признаки Заровой шкуры на себе, но все было в порядке.

— Ладно, не парься! — рассмеялся ангел. — Это я пошутил. Твоя мохнатость еще пока что в человеческих пределах. А что ты так испугался? Подумаешь, был человеком, стал сэйлом! Какая в астрале разница?

— Нет, это словно, как потерять себя. Я могу принять вид сэйла, но осознанно.

Неосознанно я всегда должен становиться растрепанным и одетым в своих драных спортивках и шлепанцах. Если это изменится, то надо бить тревогу — тогда я точно перестану быть человеком.

— Интересная философия! А у нас, ангелов все наоборот, только и мечтаем от кого-нибудь нахвататься каких-нибудь дурных привычек.

— Ладно трепаться! Лучше скажи, слышал что-нибудь из СР про мое задание? А то я больше недели в астрал не заглядывал!

— А как же. Они, — Буль многозначительно указал пальцем в небо. — Милостиво и понимающе ждут, когда ты намилуешься со своими очаровательными принцессами и сможешь приступить к делу.

— А что, у них все уже готово? — загрустил Женька.

— Мне всего не докладывают, но похоже на то.

— А ты что на это скажешь?

— А что я скажу, — опустил глаза ангел. — Меня и не спрашивают. Говорят, что там только душа нужна, ангелы не годятся.

— Так ты что, сам туда просился? — еще удивился Женька.

— Ну, я понимаю, что тебе не до таких похождений, как и Славке с Ташей, вот и попросился, но они отказали…

— Спасибо, — Женька помолчал. Получалось, что Буль хотел взять на себя эту роль и явно аргументировал ее тем, что он тоже может прыгнуть в Женькино тело из закрытого мира в любой момент, но видимо происхождение подкачало. И все же, он настоящий друг — втихаря хотел подменить их в опасном деле. А новоиспеченному папочке ничего не оставалось делать и он сказал. — Придется самому идти. Как вспомню того бывшего человека, которого оттуда достали, так до сих пор жутко становится.

— Знаешь, я тут подумал, что эсеры с тобой собираются сделать. Это ведь крутая штука. Ладно, ты перестанешь ощущать в себе частички Славы и Зара, заложенные в тебя для опознания их телами, но ведь ты напрочь лишишься ощущения Лэиного присутствия. Лэе будет легче — у нее останется значительный шмат твоей души, а вот у тебя часть ее души будет спрятана вместе с твоей полной копией глубоко внутри тебя. И все время операции, пока ты не «вспомнишь» у тебя, наверно, будет ощущение дискомфорта. Хотя нет, этот мир, которого нет, скорее всего, сотрет у тебя все воспоминания и о Лэе, и о нас и вообще о прошлом. Так что ты, в крайнем случае, будешь ощущать тоску по чему-то неконкретному.

— Ладно, что тут нюни распускать. На самом деле, я больше всего переживаю за Элию.

— За кого?

— За Элию — нашего маленького ангелочка. Вдруг она почувствует мое отсутствие или Лэя начнет грустить? А я не хочу, чтобы ее жизнь начиналась с грусти.

— А не кажется ли тебе, что излишнее оберегание ребенка от негатива не позволит ему оценить правильно и добрые чувства?

— Не знаю, — вздохнул молодой папаша. — Об этом всегда спорят родители и не могут найти истины. Я из тех, кто считает, что для ребенка любви много не бывает.

Чем больше он привыкнет быть любимым и научится любить сам, тем меньше вероятность, что его душа очерствеет со временем.

— Но будем надеяться, что ты надолго там не задержишься! Ведь месяц там равен трем дням здесь.

— Да, но сколько времени займет внедрение? — Женька со вздохом закончил разговор.

— Что тут делать? Пойду сдаваться эсерам! …Их пожалели — дали еще почти месяц на моральные сборы. Но после этого отступать было не куда, и, в конце концов, настал их последний день. С утра они были, как невменяемые, пытаясь запомнить каждый миг, проведенный вместе. Они искали и не находили, что еще можно сделать друг для друга в последний момент. В отличие от того времени, когда они бросались в опасную авантюру со спасением Сэйлара, им было нужно расстаться. И эта разлука была невыносимой. Оказывается, они уже не могли представить, как можно жить, не ощущая всегда где-то рядом незримую поддержку и участие.

Женька отобрал у мамочки дочку и сам целый день возился с ней, разве что не мог кормить ее грудью. Элия уже начала находить взглядом папу с мамой и узнавать их не только внутренним чувством, но и взглядом. Больше всего Женьку расстраивало то, что он не увидит, как растет его дочурка. Хорошо, если его командировка продлиться пару недель, а если дольше?

До Лэи же начало доходить, что Женя уходит туда, откуда никто не возвращается.

Ведь никто не гарантировал того, что души там не развоплощаются, а это означало бы безвозвратный конец существования Жени. Она боялась сейчас выказать эту догадку ему, но не могла ничего поделать с собой. Ужасная догадка словно парализовала ее, и все буквально валилось у нее из рук.

Вечером они просто лежали рядом, нежно и осторожно лаская друг друга. Лэя не выдержала, и по ее щекам текли слезы. Женя пытался ее успокоить, целуя мокрые щеки и подбирая губами слезинки. Они молчали. Им, как всегда, не нужны были слова — они общались оттенками чувств, читая их в своих душах.

Потом они пошли к установке, обычно запускающей Женю в астрал. На этот раз и Лэе пришлось воспользоваться ею, так как предстоящее разъединение душ требовало присутствия ее тонкого тела в чистом виде без плотной оболочки души. Женька долго выяснял, не будет ли вредно для Элии то, что ее мамочка примет стартовое «лекарство», но все расчеты показали, что спустя два часа в крови, как и в мамином молоке, не должно оставаться значительных количеств препарата или недоочищеных примесей, которые содержал лепт — растение, используемое для выделения действующего вещества. После того, как Лэя покинула свое тело, Женька перенес его на кровать, а сам занял место в установке с магнитами.

Дальше их путь вел в Службу Равновесия. Но они не пошли туда одни. Их сопровождал Буль, уже поджидавший их на изнанке. Он предупредил, что они не увидятся после разделения, так как Женю сразу «упакуют» самого в себя и отправят на задание.

Женя с Лэей стояли в полной темноте «подвала» пирамиды СР и молча прощались, просто смотря друг на друга и стараясь запомнить этот миг. Ведь они, может быть, расставались навсегда. Наконец, решившись, они растворились в паутине второго уровня пирамиды, которая осторожно приняла их ауры и понесла их в глубь астрала до четвертого слоя, где и свершилось астральное надругательство над юным божеством.

***

Он уже третью неделю околачивался в мире каких-то полоумных фантазеров с садомазохистскими наклонностями — явными любителями всякой полуживой мертвечины, вампиров и всяких других аноректических «красавцев» весьма сомнительной внешности. Ему, мало того, что приходилось скрывать свои, мягко выражаясь, прохладные чувства к этим странным типам, но еще было нужно разыгрывать из себя бравого лоботряса, которому было некуда уже приложить свою фантазию и безрассудность. Целью была одна забегаловка в маленьком городке или кладбище — Женька затруднялся, можно ли было назвать это городом при таком количестве двигающейся мертвечины на квадратный метр.

Насчет смелости у Женьки, как ни странно, вопросов не было. То ли он пересмотрел или перечитал ужастиков в свое время до того, что это ему было потешно, то ли просто здесь этих монстров было слишком много. А, как известно, при превышении определенного уровня, многие вещи меняют свое воздействие на противоположное.

Одного было жаль — у него так и чесались руки покрошить эти все синюшные головы, как арбузы, а по установке он должен был ими восторгаться и требовать новых зрелищ.

А их тут было хоть отбавляй. Нельзя было пройти ни по одному переулку этого вечно сумеречного города, чтобы на него не начал налезать какой-нибудь очередной худосочный, длиннозубый и зачастую полуразвалившийся тип. Женька не мог сдерживать хохота, смешанного с тошнотой. Это почему-то часто обижало нападающих, особенно вампиров, и они пытались, то вести себя еще агрессивнее, то убирались, явно растерянные. А еще причиной несерьезного Женькиного отношения к ним была обыкновенная злость.

Злился он, сам не зная, на кого или что. Вернее он понимал, что с ним что-то произошло, но что — он никак не мог понять. Он четко понимал только то, что ему присоветовали (дали установку) найти здесь по-настоящему острых впечатлений. И он, как идиот, слонялся, пил вино, дебоширил и пытался найти развлечений покруче.

Его мучила какая-то непонятная амнезия — он хорошо помнил, в каких мирах был и что там делал, но чувствовал, что позабыл что-то очень важное, ощущая себя каким-то духовным инвалидом.

Вот и сегодня он завалился опять в этот бар прямо с утра, а может и с вечера — кто тут разберет в этой вечной серости? Знакомый до отрыжки бармен обнажил свои клыки в улыбке, больше похожей на оскал, и услужливо спросил:

— С чего сегодня начнем?

— С петли на шею! — мрачно рявкнул Женька.

— Извините, не припомню такого напитка, — страшно смутился за свою непрофессиональность бармен. — Может мертвую Маргариту?

— Пополам с тухлыми яйцами Дракулы! — мрачно острил Женька.

И так не отличавшийся румянцем, бармен совсем позеленел, так как бледнеть было дальше некуда. Его можно было понять. С одной стороны до него дошло, что клиент шутит, но так выражаться о Дракуле здесь было равносильно тому, как если бы сказать на партсобрании коммунистов, что дедушка Ленин умер от сифилиса в борьбе за права пролетариата. Вроде и правда, вроде и смешно, но попробуй, улыбнись.

— Ладно, остынь парень, тебе вредно кипятиться, а то стухнешь быстро! Знаешь, мясо в тепле быстро портится, — буркнул недовольный клиент. — Налей чего покрепче, а то ваш курятник из разлагающихся летучих мышей мне уже тут сидит! — Женька стукнул себе поперек горла. — Сплошная антисанитария! Хотя, какая, к черту, антисанитария для мертвяков? Идиотизм какой-то. Слушайте, вы клоунами в цирке не пробовали выступать? Детей хоть бы посмешили! Эх, налей-ка мне водочки похолодней! Ведь я-то еще живой — мне дезинфекция нужна.

— Сей момент! — обрадовано подпрыгнул бармен, уходя от опасных тем для разговоров.

Вся округа полнилась слухами об этом невозможном типе, который ходил и смеялся над всеми самыми уважаемыми и страшными жителями города. Сколько они пытались его пугать, нападать, кусать и прочее — его ничего не брало. Вечно пьяный, он не поддавался никаким вампирским чарам. И даже если некоторым вампирам и удавалось его поцарапать, они быстро убеждались, что Женькина кровь была почти не пригодна для употребления просто потому, что ее было слишком мало в том алкоголе, который тек у него по жилам.

Бармен уже два дня, как кинул в особый ящик послание, которое должно было попасть некоему типу, скорее всего, агенту какой-то конторы, который просил извещать о таких отчаявшихся любителях острых ощущений. Сейчас он уже сам почти отчаялся дождаться агента, настолько надоел ему этот розовощекий нахал. Если он еще неделю здесь продержится, то это нанесет непоправимый урон репутации и самоуважению всего мира Вамп.

Но вот в дверь прошмыгнул щупленький человечек, совсем непохожий на вампира или зомби, и у бармена отлегло от его мертвого сердца. Он приветственно махнул новому гостю и кивком головы указал на орущего какую-то дурацкую песню Женьку.

Новый посетитель, не мешкая, пошел к столику веселящегося клиента.

— Ба! Приятно видеть живой цвет лица! Надеюсь, это не анилиновый краситель? — Женька радостно протянул руку и, ухватив человечка за щеку, слегка потрепал. — Вот, сразу видно свеженькое мясцо пришло!

— Разрешите присесть? — вежливо спросил гость.

— Какой вопрос? Советую побыстрее напиться, чтобы эта нечисть не присосалась. У них, видите ли, аллергия на алкоголь. Им доктор покой прописал — вечный! — воскликнул Женька и, придвинувшись к соседу, прошептал. — А они врачебные рекомендации, между прочим, нарушают! Так что надо их всех лишить больничного!

Нечего этим дармоедам, нет, дерьмоедам нашу рабочую кровушку пить! Правильно я говорю?!

— Правильно. Разрешите представиться, Федор, — человечек вежливо поклонился, но выпрямиться не успел, так как оказался сграбастанным в объятиях габаритного балагура.

— Мать наша женщина! У меня же кореша так звали! — Женька схватился за голову. — Вот только забыл, где же мы с ним пили?! Ну ладно, потом вспомню! Так вот Федя, друг мой, меня зовут Женька, и никак иначе! Ох, и знал бы ты, Федя, как мне все здесь надоело! Ведь все понарошку. Ну, разобью я пару этих тухлых чайников с зубами на ножках. Так они же завтра опять притопают и опять же меня смешить начнут. Я теперь, как завижу очередного такого недопереваренного, так сразу заставляю или сплясать или песенку спеть, а если не хочет, так по кумполу — они же страшилки любят! Вот я и стал для них страшилкой! Но мне-то от этого не легче!

— А какими судьбами вы к нам? — вежливо спросил Федор.

— А никакими. Сейчас уже и не упомню, какой придурок сказал, что здесь ужасть, какие ужастики, но вышло лишь до ужаса смешно! Знал бы ты Федюньчик, сколько я миров обошел, и везде одно и то же занудство. Даже в инферно, — Женька махнул рукой. — Полная безмозглость в верхних мирах. А глубоко в преисподнюю не сунешься — навечно там оставаться все же неохота. Ну, давай, вздрогнем по одной, что ли?

— Ваше здоровье! — проговорил, довольно улыбаясь, Федя и чокнулся с Женькой рюмкой водки. — Мне кажется, я мог бы предложить вам то, что вы ищете.

— Ай, не говори мне об этих бесконечных Диснейлендах для недоразвитых ангелов!

Единственное место, где мне было страшно и интересно, это Земля. Но это было так давно, что и не упомнить! Вот там можно было умереть, и при этом, никто не мог наверняка сказать, что будет после смерти! Вот это кайф! Все бы отдал за то, чтобы испытать такое еще раз! И не говори мне, что можешь меня отправить на Землю — нет такого способа.

— Ну зачем же на Землю? Есть место не хуже, вернее не лучше, чем Земля. Хотите оказаться в мире, где вы позабудете, что с вами было до этого, и не будете знать, что вас ждет после смерти? Совсем, как в реале!

— Нет, не хочу — опять жалкое детство, десятки лет взросления, неуверенности.

Нет, не нужно мне этого реального занудства.

— Детства не будет. Вы окажетесь там уже взрослым, но дальше выживать придется, как повезет. Причем там посложнее, чем в реале, так как возможно колдовство. А свои колдовские способности Вы должны будете сами определить. У Вас, кстати, довольно большой потенциал — это поможет вам добиться там успеха. Но ничего не гарантировано.

— Хм, — Женька задумался. — Звучит заманчиво. А сколько там времени придется пробыть?

— Да хоть целую жизнь. Но не волнуйтесь, время там идет в десять раз быстрее.

Так что, если даже до старости там проживете, здесь не больше пяти-семи лет пройдет.

— А действительно, там страшно будет?

— Ну подумайте сами. Вы не будете помнить, что попали туда из астрала и соответственно, все опасности станут для вас настоящими и серьезными.

— А что это за мир такой? Почему я про него ничего не слышал? — дивился Женька.

— Потому что его нет. Его нет для всего астрала. Вы просто, по выходе из него, забудете туда дорогу.

— А какой от меня прок этому миру?

— Ну, об этом смешно и говорить. Чем больше душ — тем сильнее мир.

Женька долго молчал, обдумывая предложение. Потом воскликнул:

— А чего я теряю?! Завтра, с утречка, здесь — я буду готов, — и, встав, удалился из бара… …Эту ночь Женька не спал. Его мучило чувство, будто он потерял что-то важное.

Все эти установки на поиски бесконечных приключений или безудержный разгул — откуда они? Он ворочался с боку на бок и, наконец, не выдержав, пошел в чулан, которым был вооружен почти каждый дом этого мира, и откуда можно было беспрепятственно выходить в астрал.

Он повис посреди полной темноты и попытался определить, куда тянуло его опустошенное сердце. Женька «закрыл» глаза и отдался своим смутным ощущениям.

Когда он их открыл, то увидел лужайку перед знакомым домом и реку с другой стороны. Это его место он четко помнил, но его тянуло не сюда.

Тот, другой Федька, не этот плюгавенький хлыщ — как же он выглядел? Он попытался представить, но ничего конкретного не получалось. Потом он просто начал рыскать по астралу, пытаясь нащупать в себе то, что потерял. Он метался между мирами, которые когда-то посещал, и, наконец, оказался на изнанке планеты, с цивилизацией, которая не была человеческой, но казалась до боли знакомой. Женька кружил над горной долиной, смутно узнавая пейзажи, глядя на красивых, стройных, покрытых тонким шелковистым мехом гуманоидов, пока вдруг не остановился, как вкопанный, перед особенно красивой представительницей расы, держащей на руках маленького ребенка.

Он не мог ничего сообразить. Внутри его что-то подымалось, и было готово вот-вот взорваться догадкой, как перед ним появился какой-то растрепанный тип и, взяв его за руку, перетащил его опять на полянку с домом и рекой.

— Ты что там делал?! — закричал на него парень и, всмотревшись в растерянный взгляд Женьки, спросил. — Так ты и меня не узнаешь?!

— Что-то знакомое, — наморщил Женька лоб, пытаясь вспомнить. — Тебя не Буль случаем зовут?

— Буль, Буль! А то кто же, — облегченно вздохнул парень. — Я же ангел, который тебя в астрале принимал и учил. Вспомнил?

— Да, но как это было, не помню, — признался Женька.

— А что это за мир такой был, и кто эта красивая женщина с ребенком? — попытался выяснить мучавший его вопрос Женька.

— Слушай, выбрось это из головы! Летим обратно, там тебе такие приключения обещают — грех отказываться!

— Хорошо, но все-таки… — хотел продолжить Женька, но этот Буль его не слушал, а притащил обратно в его комнату в мире Вамп.

— Все, спи! А завтра иди на встречу с тем типом Федей и дерзай — мало не покажется! — деланно-весело сказал Буль и Женька провалился в глубокий сон.

Так ничего и не выяснив для себя ночью, Женька пошел с утра на встречу с услужливым человечком в знакомый ему до зубной боли бар… а спустя какое-то время началась история Яна…

***

… Зависнув на призрачной изнанке тайного мира, они вместе вспоминали свой путь сюда…

— Теперь я понимаю все, что со мной случилось. Служба равновесия оставила от меня снаружи эдакого склеротичного болвана, чтобы скрытый мир не распознал во мне следы ваших душ и не отторг неугодного ему гостя. Я же чуть не завалил все дело, когда пошел по астралу искать то, чего мне не хватало.

— И ведь нашел! Несмотря ни на что! — Лэя ласково прижалась к Жене, и он начал тонуть в море благодарности и счастья, исходящем от нее.

— Но как ты оказалась здесь?! — вдруг стукнула его в голову мысль, как только он оправился от приступа эйфории, последовавшим после воссоединения их душ.

— Смотри — будем вспоминать вместе! — и Лэя открыла ему свое сознание, в котором, так же как и у Жени, произошедшие события стали выстраиваться в стройную картину.

***

Женькин полоумный визит на изнанку Сэйлара не прошел бесследно. Минула неделя, как он оставил Лэю с дочуркой, хоть и среди нянек и помощников, но все-таки одну, если учесть, что их связь была разорвана по живому. Лэины мысли постоянно натыкались на эту душевную рану. Каждый момент ей хотелось что-либо спросить у него или передать свою мысль. Как ей хотелось поделиться с ним каждой новой черточкой, каждым жестом и агуканьем, появляющимся у их малышки!

Элия пока еще спала большую часть суток, но вся жизнь в долине уже крутилась вокруг нее, если конечно не считать сына Шэл, который был на пару месяцев постарше. Лэя старалась избегать грустных мыслей о Жене, чтобы не расстраивать малышку, хорошо чувствующую настроение мамы. Связь с ней стала послабей, чем была во время беременности, но все же была достаточной, чтобы постоянно обмениваться ласковыми посылами друг с другом.

В этот день все шло, как обычно, до того момента, пока что-то не случилось, когда они грелись под оранжевым солнышком в саду у дома. Элия что-то пыталась сказать Лэе, но у малышки пока что выходили только смешные звуки вроде забавного кряхтения и ауканья. Ручки тоже плохо слушались маленькую и залезали то маме за пазуху, то в ротишку, то пытались попасть себе в глазик. Мама внимательно следила, чтобы дочурка не поранила себя, и пыталась почувствовать, что та хочет сказать. Лэя как раз поняла, что маленькая босоногая принцесса волновалась, что мама не такая веселая, как раньше, и в этот момент замерла с застывшей улыбкой на лице. Дочка тоже притихла, как будто прислушиваясь.

Вокруг лениво нежился погожий летний день, щебетали пичуги в ветвях деревьев, сияло солнышко, шуршал листвой ветерок. А внутри их все напряглось: "Женя!" — застыл немой крик. Лэя поняла — он где-то рядом. Но какой же ужас при этом охватил ее сердце! Она чувствовала, как несчастен он был — будто человек, потерявший, и никак не находящий себя и своих близких. Его душа была ущербна или, лучше сказать, больна. Но чем конкретно — она не поняла, так как ощущение присутствия Жени вдруг так же внезапно исчезло, как и появилось.

Элия принялась плакать. Причем не так, когда требовала есть, а, тихонько всхлипывая, будто боялась еще больше огорчить маму. Лэя четко почувствовала тоску девочки по папе. Свою тоску она уже не знала куда девать. Она автоматически продолжала делать все дела, а голова была занята одной назойливой, крутящейся как белка в колесе, мыслью: "Что с Женей?" Полночи она не могла уснуть, а когда все-таки уснула, то почти сразу вырвалась в астрал и принялась искать всех знакомых с Земли. Слава с Ташей озабоченно выслушали сбивчивые и путанные опасения Лэи и предложили разыскать Буля — ведь он знал больше всего о миссии Жени.

Лэя попыталась вызвать ангела, но тот не отвечал. Тогда она кинулась на изнанку Земли в Женину квартиру. Она была пустой. Лэя сосредоточилась на образе Буля и попыталась «нащупать» его в реале. Ее слегка повело в сторону, она продолжила движение во двор многоэтажного дома и вдруг вскрикнула от неожиданности. Из-за угла дома прямо на нее вышел Женя собственной персоной. "Как?.." — успела испугаться и удивиться Лэя, и тут же спохватилась: "Конечно же, это Буль в Женином теле! Надо же было так испугаться!" Придя в себя, Лэя сразу попыталась привлечь к себе внимание ангела. Она разглядела на его плече попугая — такие же сторожевые программки на плотных оболочках душ они использовали и на Сэйларе. Подлетев к Булю, она стала нещадно издеваться над птичкой, дергая ее за хвост, стуча по голове и, в конце концов, чуть не придушила ее, но добилась своего — ангел заподозрил что-то неладное, заозиравшись вокруг и прислушиваясь к своим ощущениям. Все-таки его опытность победила, и Буль догадался, что позывы исходят не из взбунтовавшихся кишок, а из его плотной оболочки, и сказал, задрав голову:

— Ну чего вы там расхулиганились? Совсем невтерпеж, что ли? Иду уже, иду! — и припустил к себе, вернее к Жене в квартиру. Через полчаса кудряво-нечесаный ангел стоял на изнанке и удивлялся. — Лэя, а ты-то какими судьбами?! Или что на Сэйларе случилось?

— Это ты мне лучше скажи, что случилось? — немного истерично, от долгого ожидания, прикрикнула принцесса Эрианы и схватила ангела за мятую рубаху. — И не ври по своей святошеской привычке!

— Э-э, что-то ты разбушевалась! Да и когда я врал?! — попытался пошутить Буль, но Лэя не дала развиваться пустой болтовне и спросила прямо:

— Что Женя делал у нас на изнанке вчера днем?

— Все-таки почувствовала! — вздохнул сокрушенно ангел. — Не успел я, значит.

— Ты давай, не юли, рассказывай все!

— Ну, ты знаешь, я в некотором контакте с СР… — начал признание Буль. — Ты ведь в курсе, что Женю упаковали самого в себя после той живодерской операции, что проделали на четвертом уровне Службы Равновесия. (Лэя почти ничего не помнила из того ужасного события, так как их с Женей считай, подвергли астральному наркозу, чтобы провести это надругательство.) Так вот, снаружи от него осталась только часть его сущности, в которой были стерты воспоминания о тебе и частично о нас, так, чтобы его не раскрыли при вхождении в мир, которого не существует в астрале.

Все шло отлично. Он, конечно, крепко пил и дебоширил, но в том мире и я бы наверно тем же занялся!

— Да ты везде не упустишь случая напиться! — едко вставила Лэя. — Ладно, что было дальше?!

— Ну, кто же мог знать, что он в последнюю ночь перед самым внедрением эдакое выдаст! Ни с того, ни с сего, он выходит в астрал и начинает по нему рыскать. СР бьет во все колокола. Хорошо я оказался в астрале и почти сразу подскочил к нему.

Как он умудрился на тебя выйти? — сплошная загадка.

— А ты не сталкивался с таким простым явлением, как любовь? — съехидничала Лэя.

— Или это ангелам не доступно?

— Еще как доступно! Даже слишком, — вздохнул Буль и продолжил. В общем, я нашел его, когда он, как баран на новые ворота, уставился на тебя с Элией. Стоял тут на изнанке, как столб и глаз не сводил. Вся операция повисла на волоске. Ведь от вас с Женькой можно чего угодно ждать — вы бы прямо с реала среагировали бы друг с другом и устроили бы там небольшой прорыв реальности с выделением энергии в несколько мегаватт.

— Что, правда?! — испугалась за свою малышку Лэя.

— Нет, на самом деле все могло быть и хуже — этого никто вам не скажет, так как не знает. Сама понимаешь, в астрале даже в будущее не подглядишь толком. В общем, схватил я его в охапку и обратно к вампирам с прочей мракожутью. Дал ему еще одну крепкую установку, чтобы поутру сразу шел в бар к тому типу, который его в тайный мир вербовал, и оставил там спать.

— А вот отсюда попрошу поподробнее — что за тип? Куда он Женю поволок?

— А на это ответов нет. Дальше пеленг пропадает, — упавшим голосом поведал ангел.

— Говорил я им, меня надо было посылать!

— Так что? Женя пропал?

— Ну, не совсем пропал. Он, скорее всего, ушел в этот мир. Но вот эта пакостная программа, кстати, по имени Федор, умудрилась растаять вместе с Женей, как дым.

Даже СР не смогло запеленговать вход. След повел сразу к тысячам миров и ослаб до фонового уровня.

— Так что, все напрасно, и Женю нельзя оттуда вытащить? — уже в панике спросила Лэя.

— Нет. Я бы так не сказал. Закапсулированная личность Жени должна со временем прорваться наружу и тогда он может попробовать прыгнуть в свое тело. Ведь у него остался очень большой потенциал, чтобы проломить защитные барьеры мира. Тем более на возвращение в реальное тело защит никто не устанавливает, так как додуматься до такой невозможной дури никому в астрале и не придет в голову.

— И когда же он вспомнит себя?! — продолжала задавать неудобные вопросы рассерженная принцесса.

— Ну… это не очень понятно — все зависит от свойств мира. Но одно хорошо — время там идет быстро. Я надеюсь, что по тамошнему времени, Женя уже несколько дней осваивается в новом мире.

— А если он не вспомнит себя? — совсем расстроено спросила Лэя и в разговоре повисла тишина. Буль не решался ей врать и уверять бравурными речами, что все будет хорошо, поскольку сам не был ни в чем уверен.

Не сказав ни слова, Лэя закрыла глаза и представила себя на лужайке у Жениной астральной избушки. Ей почему-то ужасно захотелось попасть в это место, которое было когда-то его якорем. Это первое, что придумал Женя, когда попал в астрал, и здесь все отражало его душу. Открыв глаза, она увидела, что все здесь осталось на своих местах. Она прошла босиком по мягкой траве лужайки к плетеным креслам, стоявшим у берега реки в тени большущей березы. Здесь было утро, так как трава еще была влажной и немного прохладной от росы, а солнце еще не разогнало до конца остатки тумана, прятавшиеся в камышах у противоположного берега реки.

Лэино сердце сжал спазм острой тоски. Она чувствовала, как ей не хватает Жени, создавшего этот незамысловатый в своем мягком очаровании уголок природы. Она долго сидела, согнувшись и бездумно глядя на травинки и листочки медленно скользящие в зеркале воды…

В какой-то момент ей все это надоело. Ее душа взбунтовалась и она, решительно выпрямившись, подумала: "Сколько можно распускать нюни! Мы же столько раз спасали друг друга. Надо собраться и подумать, что я могу сделать для него?" Ей вспомнилось, как они почувствовали друг друга через реал и изнанку, даже не зная, что они рядом. А Женя умудрился найти ее даже со стертой памятью. Здесь крылась какая-то возможность для его спасения, но Лэя никак не могла понять — какая. Она задумалась, как пробудить память Жени, укрытую у него внутри, и вдруг вспомнила слова Буля, что они почти прорвали реал и могли слиться опять.

"Вот в чем решение! Мне надо оказаться рядом с ним, а дальше наши души сделают за нас все что нужно!" — осенила ее догадка, но тут же встали другие неразрешимые вопросы. Как она попадет в этот мир? — Ну, положим СР никуда не денется и упакует ее так же, как и Женю. Но как они найдут друг друга там со стертой памятью? Найдут — тут почему-то она не сомневалась, да и Женя же нашел ее через весь астрал!

Другая проблема была гораздо сложнее: Элия! Что и как делать с маленькой принцессой, которой так нужна мамина поддержка? Лэя лихорадочно стала перебирать возможные варианты решения проблемы. Конечно, можно было попросить «посидеть» с малышкой подружку-ангела того же Зара, который маялся теперь, вынужденный сидеть в отсутствие Женьки в своей шкуре на Сэйларе. Но Лэя представила, чем они тут будут заниматься в ее отсутствие, и ее охватил приступ ревности к своему телу.

Лучшей кандидатурой, конечно, была Таша, но согласиться ли она подменить Лэю на несколько дней, может, даже недель? Ведь у нее у самой был малыш, которому не исполнилось и года.

Лэя решила, пока у нее еще было время, опять навестить Ташу со Славой и поговорить с ними. Предупредив Ташу "по телефону", она вскоре вышла в мир Отраженного реала из их чуланчика для перемещения в астрале. Снизу донеслось приветливое:

— Заходи, Лэя! Или ты сегодня Лена?

— Нет, я в своем виде. Привет Таша, Слава случайно не здесь? — спросила Лэя, спускаясь по лестнице на первый этаж.

— Он, как всегда, у себя в душеспасительной конторе. Но мы на связи. Так что, он будет в курсе разговора, если хочешь.

— Да, у меня дело к вам обоим… — и Лэя рассказала о сложившейся ситуации, а заодно и попросила о помощи.

Ее просьба заставила задуматься Ташу, но та не могла отказать, понимая серьезность положения Жени и видя, как рискует своим ребенком сама Лэя, пытаясь спасти свою половину. Ведь когда-то и Женя очень помог Таше со Славой, а долг, как известно, платежом красен…

Вернувшись в свое тело, Лэя задумалась, как объяснить малышке, что добрая тетя Таша подменит ее на несколько дней, пока мама пойдет выручать папу? Девочка, без сомнения, почувствует замену и запаникует, лишившись присутствия родителей. Днем она попыталась посылать дочурке мысли, что ей очень нужно уйти на время за папой, но поняла ли та что-нибудь, Лэя не знала.

На следующую ночь они с Ташей пошли в Службу Равновесия. Войдя в черно-белый занавес, Лэя, немного злясь, резко спросила:

— Вы еще помните нас?

— Не только помним, но и ждем с нетерпением! — и, будто читая мысли Лэи, ей ответили. — Мы просим прощения за принесенную тебе боль. Мы… тоже не совершенны. Мы не знаем, когда Женя сможет выбраться из этого мира — нам не удалось запеленговать его вход.

— Я сюда не плакаться пришла, а по делу, — продолжала сердиться Лэя.

— Заходите наверх!

— Я же теперь «урезанная». Мне не выдержать второго уровня, — горько усмехнулась Лэя.

— Не правда. У тебя остались почти те же способности, что и были до этого. Ты просто не проверяла. Заходите, не бойтесь! Вы обе способны на это! — подбодрили из темноты астрала.

Лэя взяла Ташу за руку и потянула за собой… Вокруг их закружились вихри красных и синих оттенков.

— Ты сильно огорчена. Мы понимаем. Мы сделаем все, чтобы тебе помочь.

— Мне помогать не надо! Вернее, надо помочь спасти Женю, и заодно поймать ориентиры мира, которого якобы нет. Вы сделаете, о чем я попрошу?

— Все что угодно, если только это не пойдет во вред другим обитателям астрала!

— Тогда вы должны cделать несколько вещей, — Лэя плыла среди вихрей тумана, которые стали успокаиваться, приобретая простую черно-белую гамму. Она с удовлетворением заметила про себя, что, наконец, сумела собраться, и, возможно, у нее есть шанс на успех. Она решительно продолжила. — Во-первых, передать Таше ту часть моей души, которая отвечает за опознавание тела, чтобы она побыла с моей дочкой, пока я буду в отлучке.

— А куда ты хочешь отправиться, если не секрет? — полюбопытствовали вихри тумана.

— А это, как раз и будет во-вторых. Вы сделаете из меня большую, страшную и сильную тетку, сохранив ей все навыки борьбы и ведения боя, которые у меня есть.

Меня вы спрячете внутри нее, точно так же, как вы спрятали Женю. А дальше, вы дадите ей установку на то, чтобы она шла в тот же мир Вамп, искать своего пропавшего "кавалера".

Таше сразу же скопировали нужную часть Лэиной души, и они отправились пробовать, как Элия среагирует на замену. Таша вошла в Лэино тело, а молодая мамочка осталась наблюдать на изнанке за действиями астральной сиделки.

Они уговорились, что Таша побудет немного с ребенком, а Лэя, в случае чего, подстрахует.

Лэины чувства прыгали из крайности в крайность. Сначала она с облегчением поняла, что Таша вполне удачно вошла в ее тело. Но затем, ее охватил какой-то дурацкий приступ ревности, когда она увидела Ташу, восхищающуюся ее спящей дочуркой.

"Конечно, откуда им таких ангелочков иметь — у них-то лысики рождаются!" — промелькнула у нее мысль. Таша же, действительно, не могла ничего с собой поделать, увидев перед собой очаровательнейшее создание, лежащее в своей кроватке и сладко посасывающее кулачишку. Она, не удержавшись, осторожно взяла малышку на руки. Ее сердце замерло от восторга и нежности, когда девочка открыла свои огромные, переливающиеся перламутром, глаза и доверчиво протянула ручки своей маме.

Настал самый ответственный момент в их планах. Лэя, видя нежность, проявляемую Ташей, забыла о своей глупой ревности и сосредоточилась на чувствах своей девочки. Ведь если она не примет Таши, то все Лэины планы будут разрушены.

Элия вдруг замерла с протянутыми к «маме» Таше руками. Лэя почувствовала, что еще мгновение, и ее малышка испугается, замкнувшись в себе. Поэтому она мысленно послала той всю свою любовь и нежность, на какую была способна. Элия долго смотрела на любующуюся ею «маму», как будто читая что-то в ее чувствах, и вдруг широко улыбнулась, видимо уловив отзвук Лэиного импульса. У обеих мам отлегло от сердца. Лэя продолжала посылать дочурке мысли, что это хорошая тетя, и она тоже ее любит. А малышка, чувствуя присутствие мамы, восприняла Ташу, как родную душу.

Может, этому поспособствовало и то, что обе мамы несли в себе частички друг руга.

Покормив грудью и усыпив малышку, Таша вернулась в астрал. Теперь у них было все готово… …Через день в известный бар мира Вамп ввалилась огромная, как в ширину, так и в высоту, страшноватая на вид тетка.

— Так! — сказала она, выразительно пошевелив своими впечатляющими бородавками, и наотмашь хлопнула по столу раскрытой ладонью. — Или ты, синюшная рожа, сейчас же скажешь, куда сбежал этот проходимец Женька, или я начинаю потрошить твою забегаловку вместе с клиентами!

— Простите, мадам, но о ком Вы говорите? — пытаясь состроить невозмутимый вид, спросил бармен.

— Слушай, налей-ка мне вон того рома стаканчик, а потом поговорим! — сказала со вздохом большая дама, одетая, как заправский солдат и указывая толстым пальцем на бутылку с ярко раскрашенной этикеткой. Опрокинув в себя и даже не поморщившись все содержимое стакана, она стукнула им по прилавку и продолжила. — Хватит мне дурака валять! Этого идиота, ищущего везде приключений на свою задницу, нельзя не заметить. А то, что он тут ошивался, пол вашего протухшего городка знает! Особенно если их очень хорошо расспросить.

Бармен с ужасом понял, что это и есть та сумасшедшая тетка, которая искала своего то ли должника, то ли приятеля Женьку, и которого сам же бармен спровадил неделю назад к ушлому ангелу-агенту. Бармен залебезил, услужливо улыбаясь, а сам лихорадочно соображал, что же ему делать? Нахрапистая гостья, не будучи полной дурой, и понимая, что бармену надо просчитать все варианты, безнадежно вздохнула и сказала:

— Расслабься и повспоминай пока, а мне сделаешь еще пару коктейльчиков, да покрепче, на свой вкус, и принеси вон за тот столик. Идет?

— Сей момент! — обрадовано воскликнул бармен и принялся готовить свою любимую Мертвую Маргариту с Кровавой Мэри. Он понял, что для такой гостьи одного коктейля будет и в самом деле маловато.

Тем временем, громадная дама, уже нашла очередную жертву в виде весьма приличного, можно сказать, интеллигентного вида вампира в годах, который никому не мешал и тихонько попивал свою порцию детской крови со льдом скромно сидя в углу помещения. Нет же, этой неугомонной тетке взбрело в голову распугивать почтенных завсегдатаев заведения. Бармен не проявлял повышенного любопытства к клиентам, но знал, что этот вампир был из администрации городка, и портить отношения с уважаемым кровососом ему не улыбалось. Хоть и говорят, что мертвым боятся нечего, и укус вампира бармена не пугал, но он-то себя еще к совсем умершим не причислял и сориться с властями не собирался.

В отличие от него, большущей гостье было абсолютно наплевать, как на власти, так и на кровососов, и она, с ласковой ухмылкой, от которой не то, что у вампира, но и у любого зомби все внутри окончательно протухнет, прошла к столику длиннозубого джентльмена.

— Приятного аппетита, то есть, чтоб вам солнышко всегда светило! — ехидным басом поприветствовала тетка вампира и плюхнулась рядом с ним, так что стул на пределе своих деревянных возможностей издал скрипучую руладу, пошатнулся, но все-таки, честно исполнил свой мебельный долг, приняв необъятную гостью в свои скудные и жесткие объятия. — Надеюсь, такой джентльмен найдет минутку поболтать с бедной несчастной девушкой, брошенной своим приятелем.

— Конечно, мадам… простите, не имею чести знать ваше имя, — благородно умершим голосом одобрил синюшный джентельмен довольно нахальные действия незнакомой дамы.

— Ну и ладненько! Зачем Вам, сер, мое имя. Поверьте, оно не добавит мне очарования! Ведь совершенство так трудно сделать еще прекрасней! — «мило» улыбнулась и потупила глазки двуногая корова. Вампир чуть не подавился своей порцией крови от таких откровений, но стойко перенес это надругательство над канонами красоты. А безразмерная «красавица» продолжила свои девичьи жалобы. — Вы лучше вот что мне скажите, не видали ли Вы здесь одного типа? Он такой, с меня ростом, чернявый и всегда ищет на свою задницу приключений!

— Простите, уважаемая, но здесь много всяких душ болтается.

— Да ладно, не стройте из себя невинного донора — мы не на пункте сдачи крови!

Этого типа никто не может не заметить! Я ж его знаю. Он ни одной возможности позабавиться не оставит!

— Уж не о Женьке ли баламуте Вы говорите? — вдруг как-то неестественно сумел побледнеть и так уже бывший далеко не первой свежести господин.

— Именно, баламуте! — Тетка радостно схватила поданный барменом стакан и отхлебнула из него добрую половину. — Фу! Ну и гадость! Эй, парень, ты какой тухлятины туда намешал?!

— Как всегда, мэм — немного водки, немного льда…

— И?..

— Ну и недельной давности сушеных опарышей. Все как положено. Я Вас уверяю! Ни один зомби не жаловался! — бармен явно не знал, где прокололся, и пытался задобрить грозную гостью. — Вот, если Вам не понравилась Мертвая Маргарита, попробуйте Кровавую Мери — кровь совсем свежая…

— Ах ты, недоносок полумертвый! Там же водка с томатным соком должна быть!

— Простите, с каким томатным соком? Я такого рецепта не знаю.

— Ладно, полстакана водки сюда и отвали, синенький ты мой! — и, снова обернувшись к культурному вампиру, продолжила. — Дык куда же этот пройдоха Женька смылся?!

Девушка к нему со всей душой, понимаете ли, а он, руки в ноги и деру! Нет, так не пойдет! Я тут все переверну, а его из под земли достану!

— Ну не расстраивайтесь Вы так! — подбодрил ее вампир. — Он здесь еще совсем недавно был. Я о нем четыре дня назад слышал.

— А с чего это Вы, уважаемый, взяли, что я расстраиваюсь? Когда я начну расстраиваться, тут всем туго придется! — тетка хитро хихикнула. — Я еще та любительница приключений! Если вам прохвост Женька надоел, то смею вас заверить, что он выл от меня так же, как и вы от него. Так что можете представить, как вам придется от меня бегать, если я его не найду?! — и дама громогласно заржала, видимо от предвкушения охоты на местных жителей.

Последующих трех дней новоявленной даме оказалось достаточно, чтобы поставить все мертвое население мира Вамп на уши.

Все началось первым же вечером, когда серый день сменяется еще более серыми сумерками. Габаритная, полная здоровья и свежей крови дама беззаботно разгуливала по закоулкам городка, нисколько не озаботясь о своей безопасности, когда ее заметил молодой и неопытный вампир. Прельстясь видом беззащитной жертвы, он, не долго думая, подрулил прямо к «девушке» и предложил ей составить компанию в прогулке. На что «девушка» ответила радостным согласием и сразу озаботила своего кавалера вопросами о возможном местонахождении баламута Женьки. Приятель краем уха слышал о таковом и предложил пройтись через парк в одно место, где можно было расспросить о пропавшей зазнобе… Впоследствии, этот несчастный шепеляво жаловался, что только хотел поцеловать даму в шейку, когда они шли по парку. И вырывать за это голыми руками зубы своему кавалеру — просто верх неприличия! Ну как теперь молодому, симпатичному вампиру показываться на людях без клыков? Он тогда просто не знал, что отделался гораздо легче других искателей приключений, возжелавших общения с полной жизни дамой. Отрывая им зубы, руки, ноги и даже головы, она только каждый раз сетовала:

— И что же это такая напасть на бедную девушку? Одна мертвечина! Что им не оторви — все равно ползают! А ведь всего-то и нужно — узнать, куда этот прохиндей Женька удрал! Одним словом, тупые — все мозги протухли! Скукотища!

Она уже пятый день наведывалась все в тот же кабак, и бармен чувствовал, что если сегодня не подойдет, вызванный им человечек, который увел пресловутого Женьку, то заведение может не досчитаться нескольких предметов мебели, а заодно и постоянных клиентов. Большая дама, недовольно взяв свою традиционную порцию водки объемом в полстакана, уже прицеливалась, не найдется ли кого-нибудь новенького сегодня, с которого можно было бы начать допрос "с пристрастием". И нашла-таки в углу одного идиота, который, по своей лени или глупости, еще не прознал про вампирную чуму, заведшуюся в этом мире. Но бедному синекожему, как впрочем, и всем остальным, включая бармена, несказанно повезло. Как только огромная женщина с хищным оскалом примерилась причалить к столику с выбранной жертвой, дверь в итейную распахнулась, и на пороге появился долгожданный плюгавый типчик. Он осторожно оглянулся на большую, весьма разбойного вида женщину и быстренько прошел к стойке бара.

— Привет! Что-то к тебе любители приключений зачастили? — осторожно поинтересовался он у старого знакомого и заказал себе слабенький коктейль.

— Видел ту даму? — шепнул ему обрадованный бармен. — Если ты спровадишь ее туда же, куда этот разбойник Женька сгинул, то тебе весь мир Вамп в ножки кланяться будет! — и шепотом добавил. — До меня слухи дошли, что даже наверху зашевелились, до того эта дама всех нас достала!

— Ладно, пойду, поговорю. А она, и впрямь, рвется в бой?

— Не то слово! Так рвется, что всех наших покойничков замордовала! Половина уже подумывает, не помереть ли совсем — до того жизнь тошная пошла. Где ж это видано, чтобы вампиры живых, да еще и безоружных боялись? — причитал бармен. — Уведи ты ее! Век благодарны будем!

— Что-то мне здесь не нравиться, — задумчиво проговорил неказистый гость. — Ладно, тот был громилой-забиякой, но откуда точно такая же бесшабашная тетка на ваши головы? Не слишком ли многовато?

— Да нет, как раз, Женька как будто от этой дамы сбежал! Вот она его и ищет. Что говорить — два сапога, пара. Зачем уж он ей нужен, не знаю, но его-то следы здесь пропадают, вот она и вертится волчком — только успевай отскакивать! Так что иди, скажи, что знаешь, где его искать — она за тобой, куда хочешь, побежит, лишь бы до того оболтуса добраться! — бармен уже нетерпеливо толкал все еще сомневающегося знакомого в спину.

Вздохнув поглубже, человечек прошел в зал и уселся за свободный столик, неподалеку от огромной тетки, хотевшей было поболтать с онемевшим от страха вампирчиком, но заметившей нового человека. Все ее внимание переключилось на новичка — ведь он был живой, о чем говорили его розовые щеки. А здесь, в самом рассаднике мертвечины живые встречались не чаще, чем один на десяток. Тетка, несколько опешив, уставилась на, как ни в чем не бывало усевшегося за соседний столик, гостя.

— Ладно, живи пока, нежить! — рявкнула она вампиру за своим столиком и, заржав над собственным каламбуром, решительно пересела за столик к новоявленному гостю.

— Ба! Живой среди протухших! Извините сер, но такого случая я просто не могу пропустить. Пообщаться с живым здесь — словно глоток чистого воздуха вздохнуть!

В таком месте только одно большое преимущество, любая дама без малейшего стеснения может портить воздух — все равно никто среди этой тухлятины не заметит!

Но, к сожалению, все плюсы на этом и заканчиваются.

— А что начинается? — с любопытством спросил человечек.

— Тоска начинается! Я-то думала, что этот придурок в опасное место сбежал, а тут — как на складе с протухшим мясом! Нет, я понимаю, будь я первый раз в астрале, вся бы, наверно, перетряслась от страха. Но, когда по сто раз пройдешь все эти игры, то до мелочей знаешь их штучки-дрючки. Только что ходишь и упокаиваешь недоупокоеных.

— Неужели не боитесь, что они Вас укусят и в своих обратят?

— Да где им с моим содержанием спирта в крови справиться — ведь сами же и отравятся! Да и потом, меня же еще укусить надо до того, как я клыки им повырву.

Ладно, что это мы все о грустном… лучше уж Вы мне расскажите, как при Вашей комплекции, Вы все еще живой тут бродите?

— У каждого есть свои маленькие секреты, — деланно-смущенным тоном ответил человечек и продолжил. — А я слышал от бармена, что Вы кого-то ищете здесь?

— Ой, и не говорите! — махнула своей лапищей медведица. — Есть (или уже был) у меня приятель. Мы с ним вроде как соревновались, чего бы такого стремного испытать или место найти поопасней. Ведь, куда ни сунься — все эта ангельская шелупонь свои душеспасительные дифирамбы поет, да всех ублажает. Никакого риска — вкуса жизни не хватает! Вот и здесь, то же самое — думала, Женька чего страшненького нашел и от меня прячется. А на самом деле, он куда-то дальше смотался, а я тут, как дура, этих ангельских вампиров ублажать должна! Ух, если бы я до него добралась, он бы у меня узнал, как я веселиться умею! А, кстати, — тетка вдруг вопросительно нацелилась своими бородавками на мелкого мужичка. — Вы, дорогуша, случаем, не знаете, куда он смылся?

— Ну, может быть и знаю, — медленно сказал агент неизвестно какой конторы и вдруг оказался в объятиях гигантских рук, прижатый к спинке стула объемистой грудью.

— Не может быть! — выдохнуло на него сложной смесью перегара, лука и еще какой-то гадости. — Я вся внимание! Что угодно за сведения, которые помогут разыскать этого проныру!

— Простите, — пропищал почти совсем задушенный собеседник. — Вы бы не могли пододвинуться? А то я так и не смогу сообщить интересующие Вас сведения.

— Ах да, извините, я что-то разнервничалась! Знаете, каково бедной девушке такое услышать! — кокетливо потупила глазки слонообразная «красавица». — Вы меня совсем смущаете, а я от этого становлюсь беззащитной. Ну, говорите же быстрее, противный!

— Сначала Вы мне скажите, хотели бы вы попасть в мир, где риск будет настоящим и, при этом, не будет никаких поблажек?

— Такого не бывает! — усмехнулась «девушка». — Такое могло быть только на Земле, где мы могли умереть по настоящему, а здесь — все обман!

— Но здесь можно расти в высшие сферы, и творить оттуда новые миры!

— А! Бросьте эти ангельские песнопения! Слияние душ и все прочее! Не собираюсь ни с кем сливаться, ни в какой унитаз! Чтобы потом опять такие вот придурочные миры плодить? Нет уж, увольте!

— Но можно добраться до высших сфер и создать свою Вселенную! — продолжал подначивать ехидный человечек.

— Ага! Чтобы совсем превратиться в полубессознательное божество, которое непонятно чего хочет и что делает? Бросьте эти сказки — это не для меня!

— Тогда мое предложение будет точно для Вас! — довольно усмехнулся собеседник, откинувшись на спинку стула и, прищурившись, рассматривал собеседницу, как будто оценивая, подойдет ли та для его целей.

— Уж не туда ли и удрал этот прохвост, куда вы хотите меня пригласить?! — вдруг догадалась тетка и опять схватила в тиски своих рук плюгавого мужичонку. — Уж этот пройдоха точно мимо развлекухи не пройдет!

— Именно так! — просипел опять придушенный человечек и «девушка», спохватившись, снова выпустила его из своих объятий. — В этом мире вы забудете, что попали туда из астрала, как и не будете помнить конкретные события, предшествующие попаданию в этот мир. Никаких гарантий на выживание и хорошие условия там нет. То есть Вы опять будете думать, что смерть окончательна и бесповоротна, как и на Земле.

— Класс! А почему я раньше о таком не слыхала?!

— Этот мир тайный, и о его существовании никто в астрале не знает.

— Все, отправляйте меня немедленно — я не собираюсь терять здесь время!..

Допив свою выпивку, они чуть не в обнимку вышли из бара. Больше в мире Вамп эту сумасшедшую тетку никто не видел. Зайдя в темный переулок, Лэя почувствовала, как ее подхватила какая-то сила и понесла через глубины астрала в неизвестном направлении. Она ощутила, как ее сознание прощупывают мягкие щупальца чужой воли.

Она терялась в пустоте и теряла память о том, что с ней было до этого. Спустя неизвестно какое время и расстояние она очнулась, помня только свое имя — Моа…

 

ГЛАВА 8. ПИРАМИДАЛЬНЫЕ ЗАГАДКИ

— Продолжай! — мысленно попросил Женя вспоминать Лэю дальше, но та остановилась и поймала своими изумрудными глазами его взгляд.

— Ты забыл, там осталась Элия! Я попытаюсь прыгнуть в свое тело на Сэйларе, как ты учил. Не переживай, если это удастся, то мы все равно будем на связи! Закрой глаза, чтобы не мешать мне, — она сама закрыла глаза, отстранившись от Жени, и сосредоточилась на собственном теле, оставшемся далеко в горной долине Эрианы.

Но сколько она не представляла себе, как окажется в своей комнате, ничего не получалось. В конце концов, она открыла глаза и, грустно посмотрев на Женю, сказала:

— Таша, наверно, сейчас в моем теле, вот ничего и не получается. Мы договорились, что спустя три дня, как я исчезну из мира Вамп, она начнет выходить из тела на три часа каждую ночь, чтобы дать мне возможность вернуться.

— Значит, здесь тебе надо пытаться «прыгать» в свое тело каждые сутки — это будет примерно раз в два с половиной часа на Сэйларе, — вспомнил Женя о быстром течении времени в этом мире.

— Сколько же я уже отсутствовала?! — почти с отчаянием воскликнула Лэя.

— Давай посчитаем. Неделю ты провела в мире этих мертвяков, пока не попала сюда.

А вот здесь сколько? Ну-ка вспоминай свою жизнь под маской Моа, а я заодно посмотрю.

Лея только согласно кивнула, без слов обняла Женьку и стала вспоминать свою пиратскую эпопею с момента, когда она нашла себя в зиндане.

— Слушай, так значит, тебя сразу мучил этот зов, — произнес Женька задумчиво, и добавил. — Какая же ты молодчина! Ведь все тебя склоняло к жестокости и помыканию людьми — и сила, и владение боевыми искусствами, и окружающая обстановка, А ты не сломалась. В общем, плохая из тебя пиратша получилась!

— Да, надо признать, не очень я способная над людьми издеваться. Вот над нелюдью в мире Вамп — самой стыдно, что вытворяла! — усмехнулась Лэя и стала считать дни, проведенные в этом мире. — Сколько же я потратила времени здесь? Пару недель у крестьян после зиндана, пару в городе и недели три в море. До тебя скакала еще неделю. Получается два месяца. Это будет неделя снаружи. Да еще неделя до внедрения. Наша девочка уже две недели без меня! Что же я наделала?! — Лэя совсем расстроилась от своих подсчетов.

— Но она же с Ташей, а душу добрее еще поискать надо! — успокаивал ее Женька. — Я надеюсь, что это испытание сделает нашу крошку только лучше.

— А вдруг она забудет нас?! — внезапно испугалась Лэя, чем только рассмешила Женьку:

— Тебя забудешь! Вы же с ней через астрал общались еще до рождения! Так что не говори глупостей. У меня почему-то такое чувство, что с ней все хорошо. Скучает, наверно, но это терпимо. А ты вот, кажется, вся изойдешь на переживания, пока дождешься посадочной полосы.

— Какой полосы? — не поняла Лэя.

— Ну, это я так, образно твое тело обозвал.

— Попрошу о моем царственном теле не выражаться! — пошутила Лэя и вдруг вспомнила, взволнованно спросив. — Слушай, а мы только до твоего попадания сюда и дошли в твоих воспоминаниях! А что случилось с Яном?! Почему ты был слепой, когда я, то есть, Моа тебя нашла?

— Ну, это только во второй жизни… — вспомнил Женька.

— Как во второй? Ты что, умер до того?! — с ужасом прошептала Лэя.

— Не я, а Ян. Давай, я попробую вспомнить все для тебя, хотя о первой его жизни воспоминания немного стерты.

И они повторили процесс, только теперь уже Женя закрыл глаза и стал вспоминать, а Лэя присоединилась к открытым для нее мыслям. Где-то посреди «просмотра» Лэя не выдержала и, обняв Женю, расплакалась:

— Бедненький, как же ты сражался с судьбой! Как это ужасно погибнуть в этой раскаленной пустыне! Какой ужас там творился!

— Не расстраивайся, все-таки это был не совсем я, — успокаивал ее Женька.

— Нет, теперь и я немного знаю, как ужасна может быть жизнь, и что такое умереть страшной смертью в борьбе с пустыней и болезнями. Теперь мы оба, благодаря Яну прошли через смерть и, знаешь, мне кажется, это сделало нас другими. Я так горжусь тобой. Пусть в обличье Яна, но ты не сломался, не превратился в домашнее животное. Ты погиб сохраняя внутреннюю свободу и продолжая бороться с ужасными обстоятельствами. А когда не осталось другого выбора, ты предпочел смерть рабству.

— Ну, скажем, там в песках уже не осталось никакого выбора. Ян все равно бы умер, но ты права, он сражался с пустыней и всем миром, пока были силы. И ты права в том, что, так или иначе, все события делают нас немного другими. Вопрос только, лучше или хуже? — философски заметил Женька и предложил. — Ну что, "смотрим кино" дальше?

— Да, — коротко выдохнула слегка успокоившаяся Лэя, и они продолжили.

Лэя сначала удивилась двум молодым Сашам, оказавшимся в одном зиндане с Женькой, но затем, охнув от возмущения, накинулась на Женьку:

— Ах, вот чем ты занимался в мое отсутствие?! На рыженьких крестьяночек потянуло?! — и вдруг, заплакав, замолчала.

— Ну, Лэечка! Пойми, это же не я был! Ян ведь ничего о тебе не помнил. И заметь, он пытался уйти от слишком тесного общения, просто эта решительная девушка не давала ему прохода.

— Да, всегда вы мужики так, сначала хвостом крутите, а потом обстоятельства виноваты! — продолжала обижаться Лэя.

— Хвостом, это вы больше крутите! — буркнул Женька и взмолился. — Ну прости, пожалуйста — сам не знаю за что.

— Да?! А когда пошел в этот мир, зачем таким суперменом "вырядился"?! Я, например, специально такой страшной прикинулась, чтобы мужики не приставали.

— Да, надо признать, я даже не подумал об этом, а СР просто стерла память, не позаботившись много менять внешний вид, — признался Женька и хитро переспросил, подбоченившись. — А что я такой?! Супермен?!

— В отличие от твоего, только что продемонстрированного ко мне отношения, для меня ты был всегда суперменом, — отвернув нос, холодным тоном сказала Лэя и, усмехнувшись, язвительно добавила. — Правда, надо заметить, Ян был повыше и посимпатичней.

— Правда?! — расстроено переспросил Женька.

Лэя помолчала мгновение, потом, сама не выдержав, бросилась Женьке на шею и, уткнувшись ему в грудь, тихо сказала:

— Нет, — помолчала еще немножко и спросила. — Я просто не могла этого перенести — я же сейчас сама вместе с Яном изменила себе! От этого с ума можно сойти!

Обещай, что не будешь сознательно такого вытворять?!

— Конечно, милая моя принцесса! Да для меня никого другого и не существует! Ты пойми, это был не я. Я не больше сопереживаю Яну, чем ты сейчас.

— И все-таки, это была часть тебя и меня… — Лэя долго молчала и сказала. — Нет, не обещай мне ничего, так же как я не буду обещать тебе — это глупо. Мы или нужны друг другу, или нет. И все обещания и клятвы только будут портить наши отношения. И потом, я надеюсь, у нас впереди не одна сотня лет — мало ли что с нами еще случиться…

— А что может случиться? — удивился Женька.

— Ну, например, мы сольемся еще с десятком душ в какую-нибудь суперсущность и будем править вселенными!

— Да уж, загнула! Нет, мне на ближайшую сотню лет одной тебя достаточно будет! — рассмеялся облегченно Женька, видя, что его ласковая принцесса отошла от приступа праведной ревности и стала по-прежнему веселой. — Давай, досматривай историю про Яна.

Лэя опять не удержалась от слез, когда переживала с Яном его уход от заботливых Саш.

— Ты все-таки любишь меня. Как же ты в шкуре Яна, слепой прошел такое огромное расстояние, следуя зову сердца? — тихонько комментировала она своими мыслями Женины воспоминания о Яне.

Хотя, чего было спрашивать? Ян был даже где-то счастлив — ведь он делился с детьми впечатлениями о воспоминаниях, которые стали просачиваться из спрятанной внутри его Жениной настоящей сущности, и это делало счастливыми, как маленьких слушателей, так и рассказчика.

— Я не представляла раньше, каково быть слепым, — тихонько призналась Лэя.

— Я тоже, — просто согласился Женька. — Это совсем другой мир, и необязательно худший чем наш. Ты права в том, что теперь, пройдя через смерть и слепоту, мы лучше будем понимать обделенных и страдающих людей.

— Слушай, а ведь я сюда попала спустя почти десять дней по внешнему времени.

Значит, для тебя прошло три месяца. Что-то не увязывается.

— Да нет, все правильно. Я больше месяца прорабствовал, до своей смерти в пустыне. Потом провалялся там еще столько же, пока меня кто-нибудь не закопал. Я, вернее, Ян слышал, что человек, чтобы снова реинкарнировать в зиндане, должен быть обязательно предан земле, ну может быть, воде. Или другой вариант — может быть, этот мир придерживает душу где-нибудь перед новой инкарнацией неопределенное время. В общем, во второй раз мы с тобой почти одновременно появились в зинданах и сразу почувствовали друг друга.

— Все-таки я не зря за тобой пошла! Без нашей встречи ты мог бы тут годами шататься, пока твоя душа не всплыла бы наружу.

— Да уж, если не жизнями! — Женьку аж передернуло от такой перспективы. — Да и что бы я еще смог после «пробуждения»? Только что прыгнуть обратно к себе в тело?

— А чем ты еще думаешь заняться сейчас? — спросила его Лэя.

— Я хочу понять, что здесь происходит. Ведь если просто уйти отсюда, СР может и запеленгует мир, но что они станут делать дальше? Разрушат его? Тогда, что станет со всеми заблудшими здесь душами?

— Ты прав, нужно понять этот мир. Хотя бы начать с того, что с нами произошло, — прошептала Лэя, и они замолчали, пытаясь осознать, насколько изменились их сущности после всех этих передряг.

Но, как бы то ни было, они были снова вместе. Вспомнив и прожив заново все события, случившиеся с момента их разлуки, они поняли, что больше опять ничто их не разделяло, и они снова полностью стали сами собой. Они тихонько плыли на изнанке загадочного мира. Женька опять утопал в огромных, переливающихся изумрудами Лэиных глазах, разрезанных вертикальными зрачками, по-прежнему сводящими его с ума. Она же плыла в своем, вновь обретенном счастье, отдаваясь ему и телом и душой, что было здесь, на втором уровне астрала, почти одно и то же.

Только одно чувство тенью висело над ними — рядом не было их маленького ангела, их крошки-принцессы, плода их любви. Но они только сильнее отдавались чувствам, используя, может быть, последний момент перед расставанием. Они понимали, что Лэя уйдет при первой же возможности к Элии. И хотя, теперь никакой астральной структуре или личности будет не по силам разрушить их связь, они не смогут получить такого полного физического и духовного слияния после расставания. Никто не смог бы сказать, сколько они так плыли, неизвестно в каком пространстве и времени, под конец как бы заснув и растворившись в легких ласках и нежных объятиях…

***

— Спасибо, мой рыцарь! — шепнула Лэя, наконец очнувшись от сладкого дурмана.

— Ты еще благодаришь?! — шутливо возмутился Женька. — Да я должен у тебя в ногах ползать! Хорошо, что мы не на земле стоим, а то бы пришлось…

— Не можешь без подколов! — тихонько рассмеялась Лэя, теребя Женькину шевелюру.

— Нет, я серьезно! Мало, что ты спасла меня и всю заСР… то есть СРа… (как же это сказать?) операцию! Ты спасла меня от прозябания в этом мире! Без тебя я бы, наверно, так и болтался слепым до старости! Я вообще не могу понять, как ты до такого додумалась?!

— Очень просто, — скромно потупила глазки шаловливая фея, на самом деле переполненная гордостью и счастьем от признания ее заслуг. — Ты сам навел меня на эти мысли: со стертой памятью нашел нас с Элией на Сэйларе и чуть не провалил всю операцию в самом начале. Я тебя так хорошо тогда чувствовала! Какой ты был несчастный!

— Да, я тогда еще возмущался: чего этот полузнакомый ангел меня куда-то потащил, когда до понимания, кто я такой, осталось совсем чуть-чуть?!

— Вот я и подумала, что мы почти наверняка найдем друг друга, хоть с какой стертой памятью, а когда встретимся, то никакая сила нас не удержит от пробуждения и слияния!

— А теперь вместе нам никакие миры нипочем! — радостно воскликнул Женька.

— Я бы не спешила так говорить… — задумалась Лэя. — Нам нужно, пока я не ушла на Сэйлар, разобраться, что тут к чему, а то мне что-то боязно за тебя!

— Так давай разбираться! За чем дело стало? — беззаботно радостно ответил Женька.

Его все не отпускала эйфория от близости его принцессы, и ему казалось, что нет преград, какие бы он не преодолел вместе с ней.

— Давай, сначала подумаем: что мы выяснили о мире, пока жили в нем? — предложила Лэя, как учительница первокласснику, пытаясь настроить Женьку на серьезный разговор. Это ей удалось, так как Женька нахмурился, вспоминая свою первую жизнь:

— Первый раз я не помнил о себе ничего конкретного, и меня сразу прозвали новеньким, то есть впервые пришедшим в этот мир. Во второй раз я почему-то помнил почти все, что со мной случилось в первой жизни и это удивляло всех, так как обычно пришедшие помнят только некоторые детали из прошлой жизни, но ничего конкретного. Еще одна странность была во второй раз. Мы с Сашами втроем почти одновременно появились в зиндане. Такого случая никто не мог припомнить. Хотя есть сомнение, что они раньше тоже появлялись вдвоем, но это только догадки.

— Такое впечатление, что мир активно участвует в таких процессах. Разве такое возможно?

— Почему бы нет? В астрале и олени могут философствовать. А большой мир, оперирующий памятью «пришедших» почти наверняка должен иметь хотя бы зачатки самостоятельного и активного мышления. Просто он, как компьютер, настроен действовать в пределах заложенных в него правил, но внутри этих программ он может выдумать, что-то и свое. По крайней мере, этот механизм захоронения и реинкарнации в зинданах точно запрограммирован в нем. Как и стирание или изъятие памяти на время пребывания здесь "пришедших".

— Получается, что в этом мире осуществлена попытка воплощения колеса Сансары — бесконечных перевоплощений или реинкарнаций? — спросила Лэя.

— Только кармы не хватает! — заметил Женька. — Кстати, вот тебе пример, почему карма абсурдна при бесконечных перевоплощениях.

— Почему абсурдна? — не поняла Лэя.

— А вот посмотри на «пришедших» — они, хоть и помнят что-то о прошлой жизни, но относятся к ней не более пристрастно, чем к давно прочитанной книге. Ну подумаешь, что-то с кем-то было, но почему они должны расплачиваться за неизвестно кем совершенные грехи? Глупо и бесполезно.

— Так этого и нет в этом мире. Насколько я поняла, здесь все распределяется случайно.

— Это я о верующих в карму на Земле. Просто этот мир еще раз доказывает нелогичность этой идеи. Она еще бы имела смысл, если бы душа вселялась в тело, только на время забывая о себе, как мы сейчас, а после смерти освобождалась, вспоминая свое истинное «я» в астрале и свои мучения, пережитые на Земле. Но тогда возникает два логических «но». Во-первых, зачем душе, получив какие-то впечатления от жизни, снова нырять в инкарнацию, забывая напрочь свою астральную сущность? А во-вторых, та личность, которая жила на Земле полностью умирала бы в момент смерти, меняясь на того, кто входил в инкарнацию. Ну, как я сменился на Яна, войдя в пирамиду, а потом он исчез, а я снова появился. Так что, насколько бы я ни был сейчас жив, Ян все равно умер, как личность. В общем, "хорошую религию придумали индусы", но не работает она толком даже в этой пирамиде.

— Да, в астрале важна не бесконечная память о перевоплощениях, а наш конкретный опыт, наше эго, привносящее сюда новые ощущения, чувства, желания и эмоции.

— А зачем вообще наши души были бы нужны здесь в астрале? Ангельской святости и бесконечной памяти тут и так, хоть пруд пруди! — хмыкнул Женька. — Кстати, из-за этого колеса Сансары, как ты выразилась, мне и не нравиться этот мир. Что-то здесь очень и очень не так. Помнишь, что нам обещал этот ангел-зазывала в мире тухляков?

— Да, он обещал острых ощущений, как на Земле, что мы забудем, откуда мы пришли и все переживания будут настоящими, — старательно вспоминала Лэя рекламу, проведенную ей плюгавеньким человечком в баре.

— И вроде бы все правда. Для нас, в принципе, так и произошло. Но для других-то это обернулось ловушкой. Они забыли и себя и все остальное, крутясь в этом колесе перерождений, вместо того, чтобы вспомнить себя и оценить все перипетии, случившиеся с ними в этом мире.

— Но если бы они вспомнили и вышли отсюда, мир перестал бы быть тайным! — засомневалась Лэя.

— Не обязательно. Достаточно было бы стереть у них все знания о самых характерных опознавательных приметах мира, и пусть гуляют на все четыре стороны! — возразил задумчиво Женька.

— Значит, мир захватывает души и крутит их в себе. А какой же в этом смысл?

— А тот же, что и всему астралу! Мы же несем с собой свои впечатления — свежую кровь в жизнь мира. Вспомни: пиратше сохранили все твои умения и даже воспоминания о жизни, кроме конкретных знаний о людях и событиях. Кроме того, каждый из нас привносит немало душевной силы в пирамиду, которую здесь успешно используют маги.

— Я мало с ними сталкивалась. На пиратском острове их не любили и, кажется, просто избавлялись от таких, — призналась Лэя в своей неосведомленности.

— Немного и потеряла. В среднем весьма неприятные типы. Хотя, надо признаться, и Ян баловался колдовством, правда, в ограниченных тремя словами пределах.

— Да уж, сколько душ отправил на тот свет? — насупилась Лэя.

— Да не на тот, а в зиндан! — попытался оправдываться Женька.

— Сам же сказал, что они все забывают в зиндане! Знаешь, это намного хуже, чем оказаться в астрале.

— Ну ладно, ты же сама все видела! Что Яну оставалось делать? У него просто не было выбора.

— Да, как и в случае с аппетитной крестьяночкой! — не удержавшись от укола, усмехнулась Лэя, и добавила. — А если серьезно, что мы еще можем сказать об этом мире?

— Ну, то, что мир очень жесткий, почти как в реале. Если бьют — то больно, и руку оттяпают — не отрастет! Слепоту Ян не мог себе вернуть.

— С другой стороны, здесь возможно колдовство, как в «мягких» мирах, — возразила Лэя.

— Но какое-то странное. Нужно знать какие-то смешные слова, складывать их в фразы и, при этом, вкладывать в них свою душу. От этого душевного потенциала и зависит эффективность колдовства. Чтобы собрать этот потенциал с душ, колдуны в своих волшерах и рабством не гнушаются.

— Значит, в мир заложен код, подчиняющий его знающему магу. Хорошо, но у меня еще вопрос. Если понятно, кто такие «пришедшие», то кто же тогда "рожденные"?

— А чего гадать? Давай, посмотрим на мир и выясним, — предложил нехитрую программу действий Женька.

— Давай! А то руки прямо чешутся разузнать, кто всем этим хозяйством хороводит, и что ему от всего этого нужно?

— Полетели, для начала прошвырнемся по изнанке — может, кого встретим, и мир заодно отсюда посмотрим. Давай руку! — и они взмыли над призрачными пейзажами.

Спустя час — другой полета на бешенной скорости они продолжали наблюдать внизу бесконечное разнообразие пейзажей от гор до морей. Повсюду были разбросаны крестьянские деревушки, иногда попадались небольшие городки и замки. И только раз они увидели действительно большой город. В конце концов, им надоело это бесцельное путешествие, и они просто остановились, молча приходя в себя.

— Какой же величины этот мир? — наконец, выразила свое удивление Лэя.

— Одно понятно — очень большой, и облетать его так, дело напрасное — все равно толком ничего не поймешь и не добьешься.

— А на изнанке-то никого нет, или он хорошо прячется.

— Ну что, будем смотреть структуру мира?

— А не боишься? Опыта-то у нас маловато, а тут такая махина! Это тебе не наша пирамидка, — засомневалась Лэя.

— Да ладно! Все равно нам ничего не остается делать! Заодно увидим, есть ли кто здесь — ауры астральных сущностей, кто бы они ни были, на этом уровне будут четко видны, когда мы уменьшим зум и посмотрим на весь мир.

После таких несокрушимых Женькиных доводов они опять взялись за руки и разом перешли на «энергетическое» видение, оказавшись среди паутины разноцветных светящихся нитей.

"Уменьшаем зум!" — подумал Женька, и картинка стала стремительно сжиматься.

Вскоре они висели над причудливым переплетением ветвящихся структур мира.

"Как красиво! В этом мире есть какая-то чудесная гармония. Я просто не верю, что его создавали плохие души!" восхитилась представшей перед ними сюрреалистической картиной Лэя.

"Ты права! Никто бы из нас до такого не додумался бы! Но посмотри, как этот мир сложен и огромен! Взгляни на эти основные ветви, как они стройны, как переливаются цветами!" — подхватил восхищения своей принцессы Женька.

"Ты заметил пару странных вещей?" — настороженно спросила Лэя.

"Каких?" "На этом уровне никого нет. А вторая неприятная деталь — смотри! Видишь, многие ветви на самых концах окрашиваются в темные и красноватые тона. Это как-то неприятно!" "Ну, что никого нет — это может быть и нормальным, но вот эти тонкие веточки, явно отдают инфернальной энергией. Хотя, чего еще ждать от мира, где процветает рабство?!" — согласился Женька.

"Давай, посмотрим на третьем уровне, вдруг местные создатели прячутся там?!" — предложила Лэя.

Женька только согласно кивнул, и они провалились на уровень глубже. Мир на их счастье не уходил дальше в астрал вершиной своей пирамиды, как от такого большого и сложного астрального образования можно было ожидать. Им бы не по зубам было осмотреть всю пирамиду и разыскать ее создателя, если бы ее вершина оказалась на четвертом уровне. Они обнаружили, что никакой активной астральной сущности на третьем уровне тоже не оказалось. Но отметив этот факт только краем сознания, гости пирамиды замерли, созерцая представшую им картину.

В отличие от их собственной пирамиды, имевшей вид цветка, созданного Славкой и Ташей, этот мир захватывал своей тонкой гармонией, несравнимой ни с каким природным объектом. Сердце этой пирамиды превосходило своим совершенством другие так же, как дорогие духи, имеющие невыразимый словами аромат, отличаются от дешевых, имитирующих запах каких-нибудь цветов. Перед ними была необычная структура, одновременно сочетающая кристаллические грани и мягкие линии, казалось, сотканная из серебристого тумана, оттененного мягкими тонами разных цветов. В ней ощущалась необъяснимая и чем-то знакомая Женьке гармония.

"Я попробую войти в контакт!" — передал свою мысль Лэе Женька.

"Только осторожней! Я буду подстраховывать!" — донеслось до его сознания, и он приблизился к туманным нитям, усеянным инеем разноцветных блесток.

Закрыв глаза, он коснулся нитей. В его сознании вспыхнуло далекое светило, орбиты трех лун протянулись вокруг прекрасного мира. Странно, но он не почувствовал никакого влияния инферно. Картина была прекрасной. Особенно его удивило, как много ангельской энергии было привлечено сюда. Она сияла своей характерной перламутровой белизной по всему миру. До Женьки вдруг дошло — это же не только животные, но и все «рожденные»! Все крестьяне этого мира являются по своей сути ангелами! Ха! Вот тебе и крестьяночка! Значит, Ян того-этого, с ангелицей?! Забавно! Теперь понятно, почему они все такие простоватые, и почему ему было так хорошо с их детишками. Что может быть чище новорожденного ангела, пусть даже и простоватого?

Женька захотел проверить свои догадки и скользнул сознанием к миру, переливающемуся под ним перламутром своих энергетических связей. Но вдруг картинка пошла пикселями, как в пересжатом видеофайле и вместо увеличения все поплыло какими-то значками.

"Да он же закодирован!" — в отчаянии «воскликнул» Женька.

"А чего ты хотел от творения такого класса! Зато всякие неучи, вроде нас ничего с ним не смогут сделать!" — послышалась Лэина усмешка. — "Давай, выныривай, а я тебя вытяну сюда!" "Жаль, я только-только догадался о том, кто такие "рожденные!" — пожаловался Женька сразу, как только выбрался из туманной конструкции мира.

"Да, я поняла! И все-таки мы узнали много чего нового из этих пирамидальных загадок!" "И чего же?" "А то, что этот мир создан гением и прекрасен по своей идее. Ты же не видел ни капли инферно, заложенной в его первоначальную структуру!" "Да, надо признать. Но где же автор?" "Ты же знаешь, что мир довольно самостоятельная структура и может поддерживать себя и без внешнего контроля. Так что автор, сейчас может быть где угодно. Но вряд ли он покинул совсем этот мир. Слишком большое хозяйство, чтобы оставлять его без присмотра, да и жалко ведь будет бросить собственное дитя!" — рассуждала Лэя.

"Но, может у этого мира много авторов? Откуда ты знаешь?" — поддел Лэю Женька.

"Он такой стройный, изящный… в нем какая-то законченность. Мне почему-то кажется, что так творить может только одно целостное существо!" "Да, ты опять права, мне даже показался этот почерк чем-то знакомым. Странно, не правда ли? Может, что-то подобное встречалось на Земле, но не могу вспомнить" — немного растерянно признался Женька.

"Ладно, что тут гадать! Одно наиболее вероятно — автор может скрываться где-то внизу, в самом мире. И кем бы он мог бы быть?" "В мире это должны быть, как минимум, два сильнейших мага, а может и даже несколько. Так как сущность такого масштаба должна состоять из нескольких людей.

Надо будет заняться их поиском. Я сейчас вспоминаю легенды о перворожденных, может эти, как раз из таких и будут?" "Давай, выйдем на второй уровень. А то, что мы здесь попусту силы тратим? Там и попытаемся хоть что-то понять!" — предложила Лэя.

"Хорошо, только вряд ли мы в закодированном мире много чего разберем" — ответил Женька, и они спустились с глубин астрала, снова оказавшись у расходящихся веером основных ветвей мира.

Они долго созерцали эту впечатляющую картину. Было видно, как медленно переливаются живые нити, реагируя на изменения в созданной реальности.

— Надо для начала определить, не нанесли ли мы больших повреждений ветвям, когда против правил, сначала проявили наши спрятанные сущности, потом устроили противозаконное слияние, да еще и прорвались на второй уровень без спроса, — задумчиво произнес Женька.

— А почему ты считаешь, что слияние запрещено миром? — удивилась Лэя.

— Ну, во-первых, слияние вообще, обычно совершается в открытом астрале, или хотя бы, если души поднять на второй или третий уровень, где можно отстраниться от наведенной реальности. А во-вторых, я просто ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь из «пришедших» совершал слияния. У них и детей поэтому нет. А ангельские сущности просто воспроизводят себя поколение за поколением и, похоже, тоже без какой либо кармической системы.

— Здесь есть какой-то парадокс. Ведь для крестьян этот мир настоящий, как и для душ на Земле. Так почему они не могли бы развиваться в настоящие астральные сущности?

— Да нет, они как раз не дотягивают до уровня, на котором Земная душа выходит в астрал после смерти. То есть они просто реинкарнируют, как животные или неразвитые души людей на Земле. И заметь, мир воспроизводит равное количество крестьян на одной и той же территории, вне зависимости от деятельности магов или других обстоятельств.

— Своеобразное регулирование рождаемости! — усмехнулась Лэя. — Немного только отношения смахивают на расизм.

— Нет, ведь у вас на Сэйларе нет расизма по отношению к лонкам. Здесь тоже нет.

Даже в болотном волшере с крестьянами были партнерские отношения. Ведь магам не удается использовать ангельскую энергию для колдовства, а в остальном, «рожденные» слишком отличаются от «пришедших», чтобы разводить к ним неприязнь. Это все равно, что страдать расизмом по отношению к лошадям или собакам.

— Конечно, неплохо знать отношения между «пришедшими» и «рожденными», но вряд ли это поможет разобраться с основной идеей мира и найти его авторов, — вздохнула озабочено Лэя.

— Ну почему? Идея частично ясна и очень даже интересна — дать возможность астральным жителям еще раз пройти те же испытания, что и на Земле, а, учитывая магию, испытания здесь могут быть и покруче. С другой стороны, души приходят сюда уже взрослыми и проживают максимум сорок — пятьдесят лет, что по внешнему времени равняется четырем — пяти годам. Ерунда по меркам астрала — не успеют забыть свою основную личность, — рассуждал Женька.

— Была бы ерунда, если бы они не оказывались опять в зинданах со стертой памятью! — возразила принцесса.

— Да! Вот это и есть то, в чем я хочу разобраться! Ведь мир создан изумительно красиво, ты сама видела, но что-то здесь пошло не так, как было задумано. Или при его конструировании была совершена ошибка. Но давай сначала проверим, как мы и хотели, не осталось ли после нас следов?

— А как мы найдем место нашего провала на второй уровень?

— Я думаю, можно перейти на нормальное видение и представить себе то место, где мы встретились. Только я был в тот момент слепым. Давай я «подключусь» к тебе, а ты «выведешь» нас на это место, вспомнив его в деталях.

Они так и сделали. Спустя несколько мгновений Женька услышал удивленный возглас Лэи:

— Ой, я, кажется, перестаралась! — принцесса смеялась, оглядывая плетень и избу во дворе. Они стояли не на изнанке, а в реальности мира.

— Ничего, я думаю, нам столь же несложно будет вернуться на изнанку. Интересно взглянуть на те места, по которым я бродил слепым! — Женька с жадным интересом разглядывал обычный деревенский пейзаж. — Заметь, все разбежались кто куда.

Видать, знатный тарарам мы здесь устроили, раз, спустя столько времени, никого вокруг не появлялось!

— А и в самом деле, сколько времени? — озадачилась Лэя.

— Вот ведь вопрос! Судя по солнцу, сейчас вечер. Мы или пару часов отсутствовали или целые сутки и два часа — поди, разбери. У крестьян спрашивать бесполезно.

— Можно спросить, когда был этот тарарам, сегодня или вчера. Но это потом, а сейчас закрой глаза, я попытаюсь еще разок вернуться на Сэйлар! — Лэя сосредоточилась на возвращении, но ничего не произошло.

— Жаль! — сказал, прикидываясь расстроенным, Женька, когда увидел Лэю, по-прежнему стоящую рядом с ним. Ему было приятно, что она еще немного побудет здесь. В глубине его души он чувствовал, что вскоре может на очень долгое время расстаться со своей феей, и ему не хотелось делать это сейчас, да и никогда не хотелось…

— Ладно, идем, смотреть, какую брешь мы наделали — и они поднялись на второй уровень.

В нормальном видении, почти ничего не было заметно. Только внимательно присмотревшись, они заметили как бы замутненную картинку, на том месте, где произошло противозаконное слияние их душ.

— Давай, посмотрим, что произошло со структурой мира? — предложил Женька и переключился на видение информационных нитей. — Опаньки! Смотри, здесь несколько обрывов и какие-то ошметья болтаются! Давай я «посмотрю», что там произошло, а ты меня подстрахуешь! — предложил Женька.

Лэя согласно «кивнула» и Женька потянулся к оборванным нитям. В его сознании вспыхнули наслаивающиеся картинки места, в котором они только что находились.

Одна была с деревом и куском забора, а на другой всего этого не было, и проекция была, как бы сдвинута. Женька чисто интуитивно стал сводить картинки вместе мысленно «пожелав» дереву и забору принять прежний вид. Дальше он так же «заровнял» лужайку и обочину дороги, и вдруг, вся картина прояснилась и наполнилась жизнью.

А затем случилось то, чего и следовало ожидать, но Женька как-то упустил из виду — все «изображение» подернулось пикселями и стало течь, а по нему опять пошли символы какого-то языка.

"Ну, прямо, как кино «Матрица» в испорченном файле!" — успел только удивиться Женька и выскочил обратно.

— Молодец! — донеслась до него Лэина мысль. — Все ветви заиграли, как живые, только вот эти оторванные остатки болтаются. Может мне посмотреть?

— Нет. У меня есть уже немного опыта. Давай, лучше я с ними разделаюсь.

— Хитренький! Как что интересное, так все сам! — пожаловалась принцесса, светящаяся аурой в сумерках астрала, но все же сдалась. — Ладно, лезь! Только осторожней — я подстрахую!

Ничего не говоря, Женька принялся за ближайший неопределенной формы кусок тусклой субстанции. Сосредоточившись на нем, он вдруг ощутил себя большущей и очень сильной женщиной. Он немного «отстранился» и «взглянул» на это создание со стороны и не удержался от смеха: "Ну и красавица же ты была!" — догадался он, чей это образ.

"Стирай ее! Она не должна принадлежать этому миру! — донесся Лэин приказ сквозь ее еле сдерживаемый смех. — "Все ради тебя! Представь, каково женщине такой красоткой предстать? Но чего не сделаешь ради любимого!" "Как хорошо, что я был слепой, а то бы умер еще от страха, когда тебя встретил!" "Не меня, а Моа!" "А каково имечко! Неужели ты придумала?" "Нет, это мир постарался. Давай, стирай!" Женька «напрягся» выразив абсолютное желание не видеть здесь эту жутковатую в своей мертвенной неподвижности женщину, и изображение поплыло, растворяясь в темноте астрала. Через какое-то время Женька увидел все ту же ветвящуюся паутину ветвей мира и Лэину сферу рядом с собой. Между ними тянулся светящийся луч, как и прежде связывавший их души.

— Отлично! Какой бы хорошей Моа не была, ее место в прошлом! — донесся возглас Лэи. — Остался только еще один инородный и мертвый кусок. Скорее всего, это остатки нарушенной оболочки Яна. Может, мне пойти?

— Да нет! — беззаботно ответил Женька. — Сейчас я его, в два счета уделаю.

— Ну смотри! Я, все-таки буду страховать! — озабоченно ответила Лэя и осталась наблюдать за эволюциями Женькиной ауры в сетях почти восстановленного мира.

Женька приблизился к непонятной потухшей массе и "закрыв глаза" прикоснулся к ней. Дальше случилось что-то непонятное. Он действительно ощутил себя на мгновение внутри Яна, но только на мгновение. Затем как будто щелкнул выключатель, и он ощутил себя Яном…

"Что же случилось? Я по-прежнему слеп, но не чувствую земли под ногами, как будто плыву в воздухе. Странно, что-то мешает — будто кто-то другой пытается достучаться до меня… Ах, да! Я же рассказывал историю детям, но куда же они подевались?.. Нет, этот зов, ведший меня куда-то, стал просто невозможно сильным, а потом… что же было потом?.." Лэя с ужасом «увидела», как Женина аура втянулась в тусклый бесформенный обрывок, который стал наливаться светом, подсоединившись к ближайшей ветви мира и начал куда-то по ней скользить. Лэя, онемев от ужаса, «смотрела», как вытягивается и истончается связывающий их луч.

— Нет! — крикнула она сама себе и всему миру. — Ты еще меня не знаешь!

Страх потерять любимого, поднял внутри все ее силы и бросил сознание по лучу.

Она ощутила слабого и подавленного миром Женю внутри ничего не понимающего Яна.

Она почувствовала, как бритвой по нервам, попытку мира стереть Женину настоящую информацию и память. Промедление было подобно смерти для ее родной души, и она ударила…

Пройдя волной по лучу, она наполнила собой Женину душу и взорвала оттуда все искусственные оболочки, больше не заботясь ни о благополучии мира, ни о переживаниях Яна. Они опять оказались среди паутины ветвей в сумраке второго уровня мира. Только сейчас, они представляли собой одну целостную, яростно сверкающую сферу, но Лэе не было до этого дела. Ее сознание сливалось с Жениным, и сканировало его, пытаясь понять, не нанес ли мир повреждений любимому.

"Прости, моя фея! И спасибо!" — наконец откликнулся виновато-признательной мыслью Женя: "В который раз ты вытаскиваешь свою глупую половину из очередной переделки!" "Слава богу, ты в порядке! Ладно, разъединяемся! А то я не пойму сама, с собой или с тобой заговариваюсь!" — повеселевшей мыслью отозвалась Лэя.

"А мне так хорошо! Так ты от меня никуда не убежишь!" — откликнулся изнутри ее Женька.

"Нет, так слишком хорошо! Еще немного и мы перестанем быть нормальными душами, и придется нам вечно сидеть на втором уровне, а у нас еще Элия на Сэйларе и, надеюсь, мы на ней не остановимся?" "Конечно, нет! Ладно, согласен, расходимся!" — как им ни было хорошо вместе, они все же разделились на две самостоятельные ауры, по-прежнему связанные лучом.

Пребывая во все еще несколько растрепанных чувствах, они осматривали место астрального сражения с пирамидой. Как ни странно, но сильных повреждений миру они не нанесли. Только одна ветвь была разорвана немного в стороне от точки их слияния, но и она не отмирала, а питалась силами с обеих сторон. Видимо в мире были задействованы реципрокные и дублирующие связи, делающие наведенную реальность особенно жесткой. Они не стали пытаться восстановить ветвь. Им было ясно главное — Ян был полностью ликвидирован, и вероятность повторного «влипания» Женьки в этот образ была сведена к нулю. Лэя все же сильно раздосадовалась:

— Да пошли ты этот мир куда подальше! Теперь его СР запеленгует — сто процентов.

Никуда он не денется!

— Лэя, остынь! Ну чего ты обижаешься на компьютер! Ругай лучше меня! Мир просто уловил вернувшуюся к нему Янову душу и стал готовить его к повторной инкарнации.

Почем ему знать, что там еще и моя душа примешалась?! Я больше чем уверен, что против нас здесь ничего и не замышлялось. Просто мне надо хоть чуть-чуть думать, прежде чем лезть в эти системы, чтобы не напарываться на защиты от внешнего вмешательства и внутренних сбоев.

— Тогда получается, что тебе вообще нельзя сюда влезать, а значит, собирайся и идем домой! — казалось, добила Лэя последний логический гвоздь в гроб Женькиных рассуждений.

— Э-э нет! Ты передергиваешь! Ты права, что мне не следует лезть в самоподдерживающуюся систему мира, но заметь, что, вырвавшись из образов Яна и Моа, мы свободно можем восходить на любой уровень астрала внутри пирамиды, а самое главное, свободно входить в мир в тех образах, в каких пожелаем!

— Да, надо признать, что мы как бы исключили себя из этой системы. Но к чему ты клонишь? — насторожилась Лэя.

— Может быть, я прожил в этом мире слишком долго, но я прикипел к его жителям. И потом, у меня никак не выходит из головы прекрасная сердцевина мира в самой вершине его пирамиды. Я хочу помочь и ему, и его обитателям. Наверно, я опять сглуплю, но, не смотря на эту попытку захвата, я все равно хочу разыскать тех, кто создал это чудо, понять, что они хотят, и попытаться исправить этот мир к лучшему. Ведь во многом он превосходит все, что мы встречали до этого!

— Да уж! Особенно по степени реальности событий, — вынуждена была согласиться Лэя, но тут же поставила условие. — Тогда обещай, что после того, как я уйду, ты не будешь лазать по этим нитям!

— Конечно! Тем более, что никакого толку от этого не будет, пока я не получу доступ к коду. Максимум, что я смогу — это выйти на изнанку, чтобы переместиться туда, куда мне понадобиться.

— Лучше и с этим не рискуй понапрасну, а то вдруг мир решит тебя опять захомутать, а я буду далеко, да еще в десять раз медлительнее. Представляешь, сколько времени займет мне выбраться в астрал и прыгнуть по лучу в твои объятия?

— Примерно полчаса, значит, пять часов по здешнему времени, — подсчитал на лету Женька.

— Вот то-то и оно. Скорая черепашья помощь! Ой и страшно мне тебя здесь оставлять! — вздохнула Лэя.

— Не бойся, больше никаких крестьянок!

— Все бы тебе насмехаться!

***

Спустя некоторое время, в деревне, где произошло странное событие сопровождаемое яркой вспышкой и исчезновением в ней слепого рассказчика, появилась пара путников, ведущих под уздцы одного коня. Они прошли по улице к дому старосты и спросили, где можно купить еще одного скакуна.

— Дык, как же вы до нас-то добрались на одной скотинке? — озадаченно чесал в своем нечесаном затылке староста, огромный мужичина с окладистой бородой. — Ох и делов сразу навалилось! То баб с ребятней успокаивать: видишь ли, у них забор с деревом и этим слепым исчез! Исчез, да исчез — кому какое дело? Дык нет, голосят-вопят:

"Землетрус! Небо на землю упало!" А я проверил — все на месте, и забор, и дерево.

Вот ведь пустомели! Будто без них делов нетуть?

— Так как бы насчет лошадки, может, найдется у кого лишняя? Мы заплатим хорошо!

— Дык с того и надо было начинать! — обрадовался староста. А я-то грешным делом подумал, опять «пришедшие» нас обманут! Дык, как же вас звать-величать будет?

— Лэя и Женя, к Вашим услугам, — улыбнулась неотразимой улыбкой молодая женщина… …Надо сказать, перед тем, как здесь появиться, нашим искателям приключений пришлось поставить несколько весьма научных экспериментов и провести не менее серьезных диспутов. Сначала они долго спорили, что и как Женька будет делать.

Сошлись на том, что ему надо найти перворожденных магов, а для этого надо идти в мир и расспрашивать о том, где их искать. Одно удручало Лэю, она не хотела отпускать Женю одного, но и тут нашлось решение. Женька резонно предположил, что столь развитым и талантливым ребятам, как Саши, будет скучновато сидеть у крестьян в деревне и, может, они составят ему компанию в поисках магов. Лэя радостно ухватилась за это предложение.

Потом они задумались над такими очень приземленными вещами, как их внешний вид и самое главное — деньги. Ситуация складывалась забавная. Они как бы выпали из системы мира, и это могло иметь множество непредсказуемых последствий, как хороших, так и не очень.

— Одно совершенно понятно — нам надо выходить в мир в человеческом виде. Одежда на нас в последний раз была такая, какую мы сами придумали. Я вывалился в своих любимых драных спортивках, а ты, между прочим, в виде принцессы Сэйлара! — рассуждал Женька, сидя посреди призрачного пейзажа знакомой деревни.

— Вообще-то интересно, если ты так и будешь прыгать на второй уровень и обратно в мир, захочешь ли ты есть, или будешь здесь восстанавливать свое физиологическое равновесие?

— Это-то ладно, но смогу ли я привносить в мир деньги в карманах отсюда?

— А что мы гадаем? Давай попробуем! — и Лэя прыгнула прямо на лужайку.

"Ты что!" — по внутренней связи просигналил ей испуганный Женька: "Там же люди могут быть!" "Ой, не подумала! Но, вроде, никого!" — и шаловливая принцесса появилась обратно на втором уровне пирамиды.

— Однако придуманные мной деньги в кармане были! — добавила она радостно. — Так что с этим никаких проблем!

— Тогда где будем выходить в мир? — спросил Женька. — Может, поближе к Сашам?

Они должны быть в трех-четырех днях верховой езды на север отсюда. Я хоть и целый месяц сюда брел, но скорость слепого примерно в десять раз медленней, чем у всадника.

— Слушай, а что нам стоит, проскакать эти три дня? Давай здесь и выйдем! Вон моя лошадка, как была привязана, так и стоит до сих пор у околицы, — Лэя сама себе не желала признаваться, что просто хотела побыть с Женей хоть немножко вдвоем в этом мире, раз уж ей было не суждено пока что уйти к дочурке. — Кстати, судя по тому, что лошадь стоит на том же месте, мы все-таки недолго на изнанке пробыли.

Вряд ли бы ее местные на ночь бесхозной оставили.

Женька, как в открытой книге читая в ее грустящих глазах просьбу не разделять ни с кем их нежданный маленький отпуск, сам обрадовано согласился:

— Великолепная идея. Давай немного присмотримся к этому миру вместе. Может, чего полезного наглядим?! — и хитрюще улыбнулся.

— Понятно! Знаю я эту пользу! — счастливо рассмеялась Лэя и, потупив глазки, призналась. — Очень надеюсь, что зря мы это время здесь не потратим…

— Так бы на Земле в отпуск ходить, чтобы на работе неделя прошла, а в отпуске — два месяца! — вспомнил свою былую жизнь Женька.

— Но не надейся, что я пропущу хоть одну возможность уйти к Элии! — смеясь, предупредила загулявшая в астрале мамочка.

— Скажешь тоже! Да я сам тебя выгоню, если не пойдешь! — беспощадно оставил за собой последнее слово Женька… …И вот они стояли перед старостой, звеня деньгами в карманах. Правда, мешка с золотом у Женьки не получилось. Оказалось, что предел созданным и вносимым в мир ценностям устанавливал их душевно-астральный потенциал. Лэя правда пообещала, что после своего выхода за пределы пирамиды, она стрясет с Сэйлара столько энергии, сколько только понадобиться Женьке, но пока что им приходилось рассчитывать на свои силы. Хоть этих сил у них было и немало, но их нужно было тратить и на массу других вещей. Но все равно денег в их карманах хватало, чтобы купить полдеревни вместе с ее жителями, а вооружать армию или покупать замки с дворцами пока что не входило в их планы.

Следующие три дня для Женьки остались в памяти, как лучшее время, проведенное в этом загадочном мире. Сколько бы приключений, опасностей и захватывающих пейзажей он ни увидел до этого, ему все время не хватало Лэи для сопереживания.

После их самого первого слияния, Лэя основательно «прибралась» в подвалах его сознания и повымела оттуда всех его тараканов, которые частенько спасали Женьку в различных ситуациях на Земле. Принцесса сама прочно заняла их место, и Женька всегда мог поделиться с ней хоть через весь астрал, какое чудо он видит или спросить, как быстрее драпать из какой-нибудь неприятной перипетии. А она, почище любых тараканов, приговаривала ему: "Ты хорошо подумал? Что-то ты развеселился? Смотри, как бы плакать не пришлось!" и часто ему этим помогала. Но это было до истории Яна и будет после того, как они опять расстанутся. А сейчас она была с ним наяву, и они, как в былые времена, скакали вместе, навстречу неизвестности и приключениям, останавливаясь где придется, устраивая пикники в приглянувшихся местах, ловя рыбу, собирая грибы, готовя еду у костра и отдыхая в стогах сена.

Каждое утро Женька замирал, боясь открыть глаза и увидеть, как исчезла его любимая. А Лэя старательно пыталась уйти в свое тело на Сэйларе, несмотря на то, что им было так хорошо вдвоем. Женька не осуждал ее — он сам ужасно соскучился по очаровательной малышке, с которой они еще в животе мамы водили бесконечные беседы, и которая, при рождении, оказалась сказочно красивой и совсем маленькой.

Ведь до этого Женька не знал, как выглядят новорожденные сэйлы. Оказалось, что девочка действительно была крошкой — не больше полутора килограммов. А ее огромные перламутровые глаза и нежный кремовый пушок очаровали астрального папочку раз и навсегда. Поэтому он сейчас разрывался между желанием попридержать мамочку у себя и «пообщаться» с доченькой хотя бы через мамино посредничество.

Но не только развлечениями они занимались. На самом деле, это маленькое путешествие оказалось очень даже важным для того, чтобы выяснить их новые свойства в этом мире. Так, Женька вспомнил магические слова, ставшие известными Яну. Сначала, он рассмешил своим бормотанием неугомонную принцессу, повторяя ей:

— "Ми-на-на-кю-ма-тон", «ми-на-на-кю-ма-тон», "ми-на-на-кю-ма-тон" — на что она смеялась и просила:

— Ну, еще раз скажи — это так забавно звучит!

— Если бы забавно! Увы мне — колдовство не работает! — расстроено сообщил Женька.

— Я должен был исчезнуть из видимости!

— Эка проблема! — смеялась Лэя. — Возьми да прыгни на изнанку. Сразу исчезнешь отсюда!

— В том-то и дело, что исчезну! А с помощью этого слова стал бы невидимым, никуда не исчезая.

— Да не расстраивайся ты! Попробуй какое-нибудь другое "слово"!

— Ладно, сейчас! — и подойдя к стогу, в котором они только что очень славно кувыркались, Женька, не рассчитывая на успех, произнес. — "Эс-те-су-ла-уту!" — и сделал отчаянный шаг вперед.

Сзади раздался сдержанный вздох удивления. Пройдя сквозь стог сена, Женька с гордостью посмотрел на свою, онемевшую половину.

— К-как это ты сумел? — наконец она выдавила из себя.

— Ну что ты, право?! Будто сама не самая сильная колдунья на Сэйларе?! — довольный произведенным эффектом, подначил свою принцессу-насмешницу Женька.

— Не-ет, проходить через стог сена я не умею! — растягивая слова, пожаловалась Лэя на свою колдовскую беспомощность.

— Ты забыла. Это не реальный мир, как Сэйлар. Здесь только наведенная действительность, и ее, зная правила игры, можно как угодно изменять.

— А ты уверен, что между настоящим реалом и этим такая уж большая разница?

— Хм… — задумался Женька — А может, ты и права, но как же это проверить?

— Не смеши! Ты опять захотел что-то проверять в мироздании? Разве тебе это еще не надоело на Земле? Ведь, все равно, никакого окончательного ответа просто не существует! Сам же рассказывал мне обо всех этих непознаваемых прелестях… — усмехнулась принцесса, но согласилась, — Хотя, со стогом понятно. Все-таки этот мир не реал с необъятной Вселенной.

— Да, но мы забыли поздравить себя с одним очень важным открытием! — вспомнил Женька.

— С каким это? — насторожилась принцесса, пытаясь сообразить о чем речь.

— Мы можем колдовать! Просто на нас колдовство не действует, так же как и на "рожденных".

Правда, на них — потому что они ангельские сущности, и как бы стоят особняком от всего мира, а на нас — потому что мы вообще выпали из системы пирамиды.

— Я удивляюсь, почему мы тогда можем колдовать?

— Я, кажется, догадываюсь. Колдовство основано на душевной энергии, а не на ангельской, а у нас этой душевной энергии хоть отбавляй, так что мы должны быть очень сильными магами. Жаль, что третье, как и четвертое, слово я не могу проверить.

— А на что они направлены?

— Одно останавливающее — очень опасное, а второе заставляющее тебе верить, когда ты врешь. Но оба слова будут действовать только на "пришедших".

— Давай, проверь на мне останавливающее «слово». Хочу убедиться, что и оно на нас не действует.

— "Си-на-сейс!" — тихонько сказал Женька, боясь остановить Лэе сердце, но ничего не произошло.

Тогда он повторил слово сильней — опять ничего. Лэя только удивленно вертела головой прислушиваясь к своим ощущениям. Тогда Женька крикнул, что было сил, и вдруг Лэю проняло. Она замерла, не способная пошевелить и пальцем. Женька с испугу, чуть не завыл, но вскоре принцесса мигнула пару раз, и ее губы стали разъезжаться в кривой усмешке. Незадачливый колдун подскочил к своей волшебнице и подхватил ее одеревеневшее тело, чтобы оно не упало. Колдовской паралич быстро проходил и Лэя, наконец, сказала:

— Круто!

— Но подействовало раз в тысячу слабей, чем обычно. Таким воплем, я бы, наверно, толпу «пришедших» сразу умертвил, ведь сил-то у нас раз в десять, если не в сто больше, чем у обычных душ.

— Возьмем на заметку. На нас колдовство все-таки действует, но очень слабо.

Другой раз Женька нырнул на изнанку и явился оттуда с двумя настоящими катанами в ножнах.

— Смотри, каковы?! — горделиво спросил он у своей подружки по приключениям.

— Да, Моа о таких мечтала… но прошу тебя, старайся ими поменьше махать!

— Ну что ты, в самом деле?! За кого меня принимаешь? Я ведь страшный трус, и в драку ввязываюсь только тогда, когда другого выхода нет, — попытался успокоить свою подругу по оружию, владелец новеньких катан.

— Если ты и был трусом, то очень давно. Меня, по крайней мере, никогда в беде не оставлял.

— Это тебя! А когда некого защищать… ты просто не знаешь, как быстро я умею бегать!

— Ладно, уговорил, трусливый мой защитник! Владей этим страшным оружием! — Лэя задумалась и спросила. — А интересно, здесь, что, нет огнестрельного оружия?

— Я не знаю точно, но мне сдается, что порох здесь просто не работает, так как другие технологии сравнимы с девятнадцатым веком на Земле, а пистолетов или мушкетов я не видел. Максимум, что они используют — это довольно примитивные арбалеты.

Лэя только согласно кивнула, вспоминая пиратское вооружение:

— А и правда, зачем бы тогда была нужна магия, если любого мага из автомата Калашникова за полкилометра расстрелять можно? Весь мир насмарку бы пошел.

Так они и продвигались на север, минуя деревеньки и расспрашивая: не останавливался ли у них слепой сказитель. Несколько раз ребятишки признавали в Женьке Яна. Как им это удавалось — было совершенно непонятно. Все-таки Ян был выше, с более светлыми волосами и крупными чертами лица. Но от детворы не скрывалось их сходство.

В последней деревне, где они остановились, уже слышали о двух очень добрых и милых молодых людях, поселившихся в одном селе в нескольких часах верховой езды.

Ночью на сеновале, Женька рассказывал Лэе, какие забавные и милые ребята были Саши, какие таланты в музыке и живописи они проявили, как хорошо относились друг к другу и как Лэе будет интересно с ними познакомиться.

А на утро он, потрясенно обнаружил, что Лэи нет больше рядом с ним. Его сердце захлестнул приступ тоски, но тут же внутри раздался тихий знакомый голос: "Не рано ли опечалился? Лучше прислушайся, кто с нами говорит!" и Женька ощутил радостную и звонкую волну любви, буквально смывшую его тоску и захлестнувшую теплом сердце. Ему слышалось ликование их маленького ангелочка, истосковавшегося по родителям. Элия выражала всю свою ласку и нежность, и кто бы ей мог отказать в ответных чувствах? Поэтому Женьку тут же бросило из холода отчаяния в эйфорию теплых чувств. Жаль, что никто не видел его глупую физиономию, умудряющуюся одновременно кукситься от расставания с Лэей и расплываться в блаженной улыбке от общения с доченькой…