1. БЫТОВЫЕ ИЗНАСИЛОВАНИЯ

Все нынче помешаны на сексе — даже угрозыск.

Казалось бы, ну какого хрена нам, операм-трудягам, совать любопытствующие носяры в интимно-пахучий процесс взаимодействия гениталий нашего ещё не окончательно стерилизованного Чернобылем, химическими дождями и постоянными стрессами населения, а вот поди ж ты: и суём, и нюхаем, пробуем на ощупь и на вкус, присматриваемся, сравниваем реальность с законодательством, служебными инструкциями и собственным здравым смыслом… И случись хоть малейшему намёку на незаконное отправление секс- потребностей — за яишню (вариант: за манду!) виновника, и — в кутузку!..

А сколько наблюдается всяческих интересных ситуаций, замечательных характеров, занимательных судеб и удивительнейших сюжетов — куда там всем Шекспирам, маркизам де Садам и прочим Эммануэлям!..

Когда тянешь лямку без всякого материального и морального стимулирования, исключительно — из-под начальственной палки, то никакая служба не в радость, вынужденно исполняешь свои обязанности — вот и всё… Но и в этом общем «канализационном» потоке расследуемых нами преступлений самые гнилушные и неприятные из всех категорий уголовных дел — это дела об изнасилованиях.

Нет, не маньяков-садистов и не людоедов-растлителей имею я в виду, там — случай особый, а самые что ни на есть обыкновенные, «бытовые» изнасилования, коих вокруг ежедневно совершается вы даже не поверите сколько… Массы, великое множество, мириады!.. У баб это в крови — кривляться, строить недотрогу, сдвигать колени в монолит и хныкать заманчиво: «Ой, не надо!.. Ой, я не хочу, не буду и ни за что!.. Ой, мужчина, немедленно оставьте мои трусики в покое!..» Ну, а мужчина, как всякий уважающий себя самец-производитель, повинующийся голосу крови, инстинктивно рвётся в запёртые ворота… Чем прочнее запор — тем больше желание сорвать его…

И вот уж ворота — распахнуты, колени — раздвинуты, трусики с лифчиками и прочими отвлекающими от творческого процесса невесомыми дамскими тряпицами — отброшены в сторону, и если мужик — действительно боец, а не обманывающий себя давними воспоминаниями о былой удали ветеран-развалюха, то тогда — вперёд и с песней!.. Так было, есть и будет. Секс без лёгкого принуждения слабого пола сильным — что котлеты без соли, — кушать можно и так, но — не вкусно, и хочется пренебрежительно буркнуть повару своё неодобрительное «Фэ!»

…Так вот, часть подобных историй заканчивается пламенной дружбой с последующим совместным походом в ЗАГС и свадебными кольцами, другая часть — ничем не заканчивается, перепихнулись — и разбежались, по принципу: «Половой акт — ещё не повод для знакомства!», ну а в некоторых случаях (к огорчению угрозыска — слишком многочисленных) пострадавшая в зарёванно — потрёпанном состоянии прибегает в РОВД со слёзной жалобой: «Арестуйте такого-то, он меня зверски изнасиловал!..»

Вот и приходится нам вникать в произошедшее, окунаться по уши в разнокалиберные гнусности, ловить и изобличать не вора, не бандита, не гнуса какого-нибудь, а, зачастую, такого же нормального мужика, как и мы сами… Ну — разгорячился… увлёкся… проявил чуток больше напористости, чем следовало… Так что ж, за это так уж и непременно — и в тюрьму?!. Но по закону получается, что — именно так…

И чем вдвойне неприятны нам подобные преступления: занимаешься всё ж таки ими, тратишь время, силы и нервы, доводишь в оконцовке дело до благополучного финала, а потом — бац!.. Все твои усилия — коту под хвост…Примерно в 90 % подобных случаев «жертва» полюбовно договаривается с «насильником» (либо откупается он от неё, либо женится на ней), и забирает свои претензии обратно… Удайся нам даже без её показаний и вопреки её желанию довести дело до суда — без её показаний ничего не получится, «всё совершалось по доброй воле и обоюдному согласию!», и — точка. Оно бы и ладно, нечего наши тюрьмы нормальным мужичьём переполнять, но какого же хрена ты как последнее чмо две недели своей жизни на разбор заявы этой сучки ухайдакал?!.

 

2. ВАРИАНТЫ ИЗНАСИЛОВАНИЙ

Большинство случаев бытового изнасилования укладывается в несколько нехитрых схем, и почти в каждой из них легко угадывается вина в произошедшем и самой пострадавшей.

Скажем, ультра — модно накрашенная, куряще — пьющая и раскованная до упора деваха в мини-юбке знакомится в вечернем кафе с милым, воспитанным, ни разу ещё не сидевшим юношей, танцует с ним, базарит про жизнь, жрёт и, само собою, бухает за его счёт, хихикает над его не шибко смешными шуточками, и где-то на 31-й минуте знакомства уже позволяет тискать под столиком своё тощенькое, но горячее коленце… Короче, всячески подает надежду!..

Понятно, что после такого дружеского застолья кавалер набивается проводить её до дома. В неосвещённых переулках они целуются всё откровеннее, и при вводе девицы в её подъезд вконец осмелевший юноша предлагает воспользоваться батареей центрального отопления в каком-нибудь укромном месте, и там быстренько закончить начатое в чрезвычайно удобной для торопящихся парочек позе «раком»…

Но вот тут неожиданно оказалось, что девица — «честная», а не какая-нибудь д а в а л к а!.. «Что вы, что вы!.. Милостивый государь, мы же с вами едва знакомы!.. Я так не могу!.. Вы даже не представлены ещё моим родителям!..» — что-то в этом роде пробормотала пьяненькая леди.

«Динамит, соска!..» — догадался молодой человек. И, взбодрённый выпитым и явно подаваемым партнёршей всем своим поведениям сигналом: «Не верь моим кривляньям — вперёд, в атаку!», — ставит особо не сопротивляющуюся барышню буквой «г», и от души вливает в неё бурлящий избыток своих сперматозоидов.

А буквально через полчаса, едва успев застегнуться и по новой причесаться перед зеркальцем, девица та влетает в дежурку райотдела с жалобным вскриком: «Только что меня поимели силой!» И цель её понятна: с помощью ментуры скачать с доверчивого юноши побольше бабла себе на выпивку и косметику…

Другая схема. Родители укатили на дачу, оставив в квартире готовящуюся к экзаменам дочурку-старшеклассницу. Но до экзаменов — целых два дня, и дитятко, решив слегка оторваться по полной программе, собирает у себя дома вечеринку одноклассников. Компашка весь вечер дрыгает конечностями под музыку, квасит по-чёрному, тискается и трахается как попарно, так и в групповом режиме, а наутро дочка просыпается с тяжёлой головою и в одной постели с голым как правда наслушавшегося Ильича питерского пролетария мальчиком Петей…

И всё бы ничего, чай — не впервой… Но тут, очень некстати домой возвращаются родители. Шум, гам, визг, ничего не понимающего с бодуна Петеньку осерчавший папаша бьёт смертным боем, а маменька скорёхонько звонит по О-2… И как тут объяснишь почтенным родителям, что чудненькая, культурненькая, чистенькая и светленькая их Танечка (Юленька, Жанночка, и т. п.) — вовсе не целомудренный пиончик, а давно и привычно раздвигающая ножки перед любым сластолюбивым жеребчиком юная потаскушка?.. Не втолкуешь им такое, вот и приходится Танечке наскоро сочинять версию о Петеньке-насильнике. Тогда волокут менты-архаровцы юнца в кутузку, и хорошо, если адвокат попадётся ему умелый, или же его родители сумеют полюбовно договориться с её родителями, уплатив сколько надо… А если — нет?.. Тогда ждёт неудачливого Петю «зона», вернётся из которой он нескоро — морально и физически искалеченным, навсегда вышибленным из жизненной колеи и ущербным…

…Бывают и совсем уж миленькие случаи. К примеру, одним чудным вечером (почему-то это — самое излюбленное насильниками время) некий парнишка зашёл в гости в знакомой барышне. Погода на улице стояла неважнецкая, угощений же она выставила ему немеренно, так что засиделся он у неё в гостях до полуночи, аккурат до того момента, когда вдруг захотелось ему большой и чистой любви. Отдаться по первому же его хотению гостеприимная хозяюшка отказалась, тогда он врезал ей по мозгам, избил разнообразно, всячески изнасиловал, а утром заявил, что жить без неё не может, и планирует у неё жить. Она и согласилась… Три недели он честно квартировался у неё на всём готовеньком, — обеды — ужины, штопка — стирка, и всё такое… А потом неожиданно сознался, что — женат, и любит только свою жену… Какое-то время они были в ссоре, но теперь — помирились, и он возвращается к ней… Ещё месяц она за ним бегала, пыталась вернуть, даже била стёкла у него на квартире и ругалась с его законной супругой, а потом — прибежала в милицию с заявлением об изнасиловании, в надежде, что он испугается и вернётся… Мы, конечно же, прогнали нахалку, — только нам ещё и не хватало подобным дерьмом заниматься… Хотя формально, по закону — среагировать даже на подобную бредятину — обязаны. Прояви она характер, заставь зарегистрировать её заяву — минимум неделю пришлось бы возиться с этой хреновиной…

Другой курьёзный случай… Парень пришёл в гости к тёлке. Пили, ели, целовались, развратничали на диване, уснули… Проснувшись, она не обнаружила ни парня — рядом, ни своёй кожаной куртки — в шкафу… Одежды было жалко, поэтому она примчалась в райотдел с новостью, что её-де обворовали, а заодно — и изнасиловали… Задержали мы того мудака. Факт кражи он косвенно признал («взял куртку поносить, хотел вернуть через два часа, да замотался и забыл…»), изнасилование же отрицал яростно и орущее, понимая, что влепить за такое могут на полную катушку… Просим девицу рассказать все подробности — и слышим, среди прочего, сразившую нас наповал фразу: «Он насиловал меня три часа…» Насиловать бабу ТРИ ЧАСА — это ж надо столько ещё суметь!.. «А почему вы не кричали, не звали соседей на помощь?..» — интересуемся деликатно. Она, помявшись, призналась: «Да просто перед ними было неудобно…» Ну-ну… Отделался тот парень годом условно, — за куртку…

…Но всех сексуально обиженных придурков не прогонишь и их вонючих заявлений не похоронишь, по многим из них приходится всё же принимать какие-то меры. А — не хочется, и не потому только, что, повторюсь, потерпевшие позднее сплошь и рядом всё равно договариваются со своими обидчиками полюбовно, и все усилия оперов идут под хвост… Но и просто обидно, что хорошие в общем-то парни должны топать за решётку и уродовать свои жизни только потому, что не вовремя собственная сперма им в мозги ударила… Вернутся из «зоны» они совсем уж другими: озлобленными и жестокими… Не нужно это ни государству, ни обществу, ни мне, оперу… Вот и стараюсь всячески отвадить страдалиц-заявительниц.

 

3. ОТВАЖИТЬ ЗАЯВИТЕЛЬНИЦУ…

Примчится ко мне в очередной раз такая, требует разобраться с Петровым (Сидорчуком, Иваношвили — нужное подчеркнуть), и осудить его по всей строгости наших добрых как родная бабуля законов, а я уж кумекаю, как бы это половчее её сплавить, и от глупой своей задумки заставить отказаться…

Прямо в лоб, разумеется, не говорю: «Вали отсюда, тварь подзаборная, пока тебе пасть от уха до уха не порвал!» Она ж, ядри её маму, полноправная гражданка нашего Отечества, что ты… За моё неподобающее поведение может осерчать и жалобу накатать куда надо… И потому отвечаю ей ласково: «Очень хорошо, милостивая сударыня Аделаида Никитична (или Мария Владленовна, или ещё какая-нибудь Луизиана Таврикиевна), что пришли ко мне со своею бедою!.. Так и надо… Такую милую женщину — и снасильничать?!. Как будто мало извергу других, которые — вокруг, и на всё сами согласные… Но ничё, сидеть теперь этому гаду и сидеть!.. Ваши внуки уж в институты поступят и сами дедами заделаются, а он всё ещё в тюрьме будет чалиться, так надолго мы его туда засунем…

…Но теперь следует вам для содействия правосудию направиться вот по этому адресу, на экспертизу, там наши товарищи осмотрят вас, ощупают во всех пострадавших от насильника местах, и возьмут у вас мазки из влагалища, рта и анального отверстия, с целью сличить обнаруженные там остатки спермы и слюны с изъятыми у подозреваемого образцами… Ну а уж потом — милости прошу ко мне на допрос!.. Поговорим-покалякаем про случившееся, про жизнь, да и вообще… Нам ведь многое о вас надо узнать, глубокоуважаемая Серафима Назаретовна (или как там её): где работаете или учитесь, на какие доходы существуете, с кем дружите и интимничаете, кто ваши родители, и чем они занимаются… Всё-всё-всё о вас хотим узнать мы!.. Вполне возможно даже, пройдутся наши товарищи по вашим соседям, узнают их мнение о вас, о вашем образе жизни, о ваших друзьях и приятелях… Знаете, как много самой неожиданной информации о человеке можно собрать при ближайшем рассмотрении… И лишь потом, оформив дело, передадим его суд. Готовьтесь ко всякому. Любят в наших судах задавать самые разные вопросы… Прокурор, адвокат, судья, народный заседатель, а то и сам подсудимый вправе спросить вас, к примеру: «Сколько раз давали вам в рот в тот роковой вечер?», «Какого вкуса была проглоченная вами сперма?», «Можете ли вы описать анатомические особенности введённого в ваш анус члена?», и даже: «Доходила ли головка члена до вашей матки в момент наибольшего погружения в ваше влагалище?» (Прошу извинить моих читателей за некоторый натурализм этих вопросов, но я же не виноват, что в судах при рассмотрении подобных дел спрашивают именно ЭТО!).

…Негодяя, безусловно, после всего этого — осудят… Но сидеть он будет не вечность, вы понимаете?.. Пройдёт пять…семь… самое большее — десять лет, и с какими же мыслями он выйдет после всего этого на свободу?.. Правильно, только с одной мыслью: отомстить!.. Кому?!. Странный вопрос… Да тому, благодаря кому он и попал в места лишения воли — вам, разумеется!.. И, знаете, всякое бывало… Иногда мстители эти и до смертоубийства доходят!.. Вы меня понимаете?..» — я вскидываю заранее скорбящие глаза, и — обнаруживаю, что моя собеседница, сорвавшись со стула, стремглав бежит к двери. Передумала отчего-то заявление подавать!.. Ай-я-я-я, а я уж и заявление её регистрировать собрался… Но раз нет потерпевшей — то нет и заявления, и уголовного дела тоже нет, что и требовалось доказать… А то — «изнасиловали меня!.…обесчестили!..» Правильно говорят: «Сучка не всхочет — кобель не вскочит!» Не я это открыл — народ!..

 

3. ТРИ СТУДЕНТИКА И МАЛОЛЕТКА

Ещё одна типичная для наших дней ситуация. Трое студентиков — второкурсников (все — из приличных, вполне обеспеченных семей) подцепили на улице смазливую шалаву. Причём — малолетку, но сама она не сказала, что 16-ть ей исполнится только в декабре, а они сами этого обстоятельства ввиду десятислойного слоя её косметики не заметили, да и вряд ли считали достойными внимания подобные мелочи…

Привели они её в общагу, напоили шампанским и водочкой, а затем — поимели как хотели. Утром же, приведя в чувства, поимели взводом ещё раз, и — выгнали в шею. Ни черта не заплатив, между прочим, что было с их стороны стратегической ошибкой. Логика их была проста: раз прочих чувих, тех же студенток, например, — трахаем мы бесплатно, то почему этой соске надо платить?!. Но зря они так — с профессионалкой…

Сообразила эта шалавочка, что родики у студентов наверняка — с денежкой, и неплохо бы их «подоить»… С этой мыслёй и прибежала она в РОВД. Следы спермы всей троицы — в теле, на теле и на одежде пострадавшей — в изобилии… Лицо, шея и грудь — в ссадинах, укусах и засосах… На спине и ягодицах — следы от потушенных ребятишками окурков… Мало того, ещё и куча свидетелей нашлась, которые видели, как вечером шалаву приводили в общежитие, а на рассвете — выгоняли… В общем, светило придуркам за групповое изнасилование несовершеннолетней от пяти до десяти лет тысячеваттным прожектором!.. Сильно возжелай они загреметь в «зону» как можно надольше — и то не смогли бы сработать компромат на себя более доказательней…

От этого дела лично я стоял в сторонке, но всё гримасы и маневры своего руководства наблюдал прекрасно. Дело было клёвым… В том смысле, что на нём можно было погреть руки, да ещё как!.. Не одна ведь малолетняя халява могла размышлять и считать варианты… Родители юнцов скинулись, и на горизонте замаячили вполне конкретные и весьма значительные суммы… Хватило бы для подмазки и хитрозадой Лолиточки, и ментовских, и судейско-прокурорских…

Но вот беда: слишком уж история вышла резонансная!.. Многократно писали о ней местные газеты, возмущаясь растленностью покусившегося на честь невинного ребёнка студенчества… Мэр города на каком-то авторитетном совещании вякнул пару недовольных слов насчёт ослабления моральных устоев подведомственного ему населения… Городская прокуратура объявила, что держит это дело под своим неусыпным контролем… В этой ситуации взять на лапу было просто-таки невозможно, но — уж больно хотелось!.. Аж ладони свербили… И вам не представить себе моральных мучений должностного лица, которое хочет хапнуть, и в данном случае может хапнуть, но — не смеет!.. Какой-то там жалкий принц Гамлет с его дурацким вопросиком: «Быть или не быть?» — на фоне подобного трагического противоречия желаний и возможностей смотрелся бы жалким примитивом, что-то вроде колхозного бригадира, горестно взывавшего в окружающую пустошь: «Где же взять мне бабки на солярку?..»

И кучерявились мозговые извилины моих начальников в поисках выхода из создавшегося положения. Покумекали они маленько между собою, да и назначили на это дело следователем — неопытного мальчугана, вчера только кончившего юрфак университета. Расчёт был тонок: возьми сопляк и попадись — ему только и отвечать за это, накажут по всей строгости, ну а если возьмёт и не попадётся — тогда уж будь добр делиться со старшими!.. Такого жирного барашка приватизировать себе целиком и полностью никто тебе не даст, не по чину, не по занимаемому тобою месту у кормушки!.. Так что в худшем случае начальство ничем не рисковало, а в лучшем — сполна получало свою долю…

Но следак попался из молодых, да ранних: грамотно просчитал сложившуюся ситуацию, и ставить на кон собственную судьбу и карьеру ради чужих барышей не пожелал категорически. На все тонкие и толстые намёки сверху, снизу и сбоку — отвечал с угрюмым однообразием граммофона: «Работники правоохранительных органов взяток — не берут!» Ага, не берут — если у них рук нету, оторвало чем-либо или ампутировало… Таким денежки не в руки отдают, а прямиком в кармашек кладут, в таком симпатичном пухленьком конвертике… Или же в ящик письменного стола подкидывают!..

Чем закончилась эта история, спрашиваете?.. Да ничем пока не закончилась, всё ещё продолжается… Долго тянуться ещё этой волынке, но думаю, что в итоге студентиков тех всенепременно отпустят — уж больно большие бабки маячат за ними!..

 

4. ПЕНСИОНЕРКА И БАЛБЕС

Само собою, что в случае действительного изуверства и нечеловеческой жестокости мы не миндальничаем и не колеблемся. Когда надо — угрозыск может быть решительным и беспощадным. Как в случае с 67-летней пенсионеркой Максименко, например…

Жила у бабули квартирантка, учащаяся ПТУ, и был у неё ухажёр, вполне заурядный 24-летний балбес, по кличке «Дудка». Жил он на шее у родителей, не тужил особо, числился для виду то слесарем в жилуправлении, то разнорабочим на заводе, то охранником в какой-нибудь фирме… Типичное чмо — трутень, с постоянной тягой где-то что-то урвать… И вот однажды заглянул он к своей крале в гости, а она как раз укатила в деревню, мамашу навестить. Бабуля же намедни получила пенсию за два месяца, купила у соседки литровую банку самогона, и успела частично оприходовать. Плеснула в стаканчик и заглянувшему на огонёк гостю. Он не отказался, — не гордый, на халяву мог пить что угодно и с кем попало. Далее, по позднейшим показаниям Дудки, захмелевшая пенсионерка предложила ему вступить с нею в половой контакт, пообещав за это отслюнявить пару ассигнаций из неосторожно показанной Дудке тощей пачки. Юноша не смог отказать в скромной просьбе одинокой как перст судьбы ветеранши, и ей якобы так понравилось, что она стала требовать повторов «на бис». Ну а далее увлечённый процессом отрабатывания денег Дудка немножко переусердствовал… Так это было, или не совсем так — неизвестно. Факт лишь то, что заглянувшая через три часа к старушенции соседка обнаружила её в виде лежавшего на кровати лицом вниз трупа, с торчащей из заднего прохода шваброй… Прям — таки сценка из голливудского ужастика!..

На Дудку мы вышли через два дня, — он элементарно «засветился» отпечатками своих пальцев на швабре!.. На первом же допросе — раскололся. Отнятую у бабки и наполовину уже пропитую им пенсию кражей он не считал, объявив её «законной платой за секс-услуги». Не признавал себя и убийцей: «Подумаешь — затрахал старуху до смерти… Да за такое в Уголовном Кодексе даже и статьи нет!» И всё почему-то упирал на будто бы полученный пенсионеркой от его манипуляций со шваброй немыслимый и долгожданнейший ею оргазм, хотя судмедэксперт смог лишь удостоверить, что перед кончиной бабуля совершила акт обильной дефекации, или, говоря понятнее — обгадилась…

И как ни рыдал в своёпоследнем слове на суде гадёныш, как ни намекал на якобы внезапно вспыхнувшую в его груди пламенную страсть к заслуженной ветеранше (дескать, в порыве страсти взял да и затолкал рукоятку швабры ей в задницу чуть ли не до самого горла!), но суд в его огненные чувства не поверил, и закрыл его отдыхать от свободы в зарешёченный санаторий на 12-ть долгих лет…

 

5. ДВАЖДЫ НАСИЛЬНИК

Всё-таки убивают насильники редко, в основном же всё обходится полудружескими побоями. Если повезёт с адвокатом, и удастся договориться с потерпевшими, то даже и «тяжкие телесные» за милую душу сойдут за результат «неосторожного обращения», и про сам факт соития можно сочинить что-то типа: «не совершил, а лишь попытался совершить», — вроде бы одно и то же, но в юриспруденции тут — разница колоссальнейшая!..

Задержал я как-то одного милого парнишу по имени Кеша… Обычный парень, но когда выпьет — планка падает капитально, полный провал в памяти, что делал, чего натворил — ни фига потом не помнит!.. И вот, значит, в один прекрасный день он ухитрился за несколько часов на территории нашего микрорайона изнасиловать двух женщин!.. Естественно — будучи пьяным в грязь…

Вначале, накачавшись у бочки пивом, и разбавив его затем водочкой, он ясным днём увязался в подъезд за 48-летней женщиной (самому ему было, кстати, всего 18-ть), без лишних церемоний саданул её кулаком по макушке и, повалив на заплёванный пол у лифта, изнасиловал полубесчувственную… Секса там было секунд на 15-ть, но и «до», и «после» — помял он её основательно, и не со зла причём, а так… по пьяни!..

Отправься он после этого домой и отоспись — всё, возможно, так и сошло бы ему с рук. Но он же новых подвигов возжелал!.. Побродил ещё маленько среди 9-этажек, то к одной промелькнувшей мимо него юбке попытался прицепиться, то к другой… Набрёл ещё на одну бочку с пивом и поднабрал градусов, а уж под вечер, когда начинало смеркаться, на пустыре между домами — набросился на первую попавшуюся на глаза проходившую через пустырь деваху. Для начала — засупонил ей кулачищем в лицо (уж привычная дебютная заготовка, можно сказать), затем повалил на песок и попытался воткнуть свой винт в её шайбу. Но тут вышел ему полный облом… Если днём на той женщине под юбкой были только трусики, которых так легко сбросить, или же просто темпераментно изгрызть зубами, то девица оказалась плотно упакованной в колготы. Чтобы их быстро стянуть — надо иметь ясную голову и умелые, чётко делающие своё дело руки, — не для перепившего мальчугана задача… Запутался он в колготах, — дёргал их, пытаясь содрать или разорвать, а они не поддавались, и всё это происходило под оглушительные крики девицы, хоть и ошарашенной, но не оглушённой его ударами… Причём заметьте, что не глухая ночь была на дворе, а ранний вечер. Куча народу следовало через тот пустырь туда-сюда, и не все из них были столь слепыми-глухими, чтобы в упор «не замечать» какого-то парня с вывалившимися из расстёгнутых брюк гениталиями, пытавшегося что-то там сотворить с извивавшейся и визжащей под ним особой женского пола. Черствоват душой наш народец, малосклонен приходить на помощь ближнему, есть в нём и трусоватость, и благоразумное: «Моя хата — с краю… Не буду мешать двум любящим молодым людям решать свои внутренние проблемы!» Но и при этом на несколько десятков наших людей всегда найдётся три — четыре человека с недремлющей совестью… Да что о других говорить — я же и сам именно в тот момент переходил этот пустырь!.. Слышу: девка орёт благим матом из кустов: «Помогите-е-е-е-е!..» Вообще-то моя «земля» начиналась за соседним углом, здесь же курировал обстановку мой коллега, опер Вострецов, так что спокойно мог бы я и мимо пройти… Но — пожалел насилуемый женский пол, это — раз. А два — пострадавшая потом всё равно кинулась бы заявлять о насилии в РОВД, не найди мы вовремя её обидчика — ещё один «висяк» упал бы на показатели, а оно нам надо?..

Короче, бросился я в кусты, и с ходу врезал обалдую ногой в черепушку. Он так и отлетел в сторону… Видя такой оборот событий, со всех сторон набежали толпой ещё мужики, смело набросились на уже поверженного мною супостата, и скрутили его.

Как-то само собою получилось, что дальнейшие события потекли рядом со мною, но — как бы параллельно. Я лишь наблюдал, готовый в любой момент вмешаться, начнись вдруг осложнения… В быстро сгущающихся сумерках среди кустов на пустыре слышалась возня, раздавалось шумное дыхание, крики: «Сука, что ты сделал?!», «Ой, дяденьки, не бейте меня!», «Крути руки этой гниде!», и так далее… Один из «вязавших», работавший охранником коммерческой фирмы, случайно оказавшимися при нём наручниками сковал парню руки за спиною, чтобы не сбежал. Так и лежал тот на песке, скорчившись, с вывалившимися из брюк гениталиями, жалкий, слёзно умоляющий: «Ой, отпустите меня, пожалуйста!..», похожий скорее на несчастную жертву садистов, чем на отловленного насильника…

Набежала ещё уйма народа, в основном — услышавшие крики женщины из окрестных многоэтажек. Кто-то побежал вызывать милицию, две девушки подхватили за руки рыдающую жертву насилия, и повели её домой, а остальные — окружили плотным кольцом лежавшего юнца, переговариваясь и по-всякому ругая насильника, то и дело несильно пиная его ногами…

Интересно было вслушиваться в разноголосицу людских разговоров: «Мою дочку вот так же на улице изнасиловали пять лет назад, так того гада и не поймали, а она теперь, после полученных травм — рожать никогда не сможет… У, сволочь!», «Мразь, ты хоть понимаешь, чего натворил?! Да тебе за такое меньше десяти лет никак не дадут!», «Убить тебя мало, гнида!..», «Повесить его, и дело с концом!», «Женщина, что вы такое говорите?.. Это же будет самосуд, а за такое — и посадить могут!», «За этого выродка?! Да нам ещё спасибо скажут, что избавили мир от него!.. Парни, чего смотрите?! Тащите верёвку, и кончим с ним!», «Но вы же неправы, женщина!.. Сами его и вешайте, если вам так уж приспичило, а зачем вы других провоцируете?!. Если что — им ведь, а не вам придётся отвечать…», «А что же, нам его ещё и пожалеть, что ли?..»

Интересно, что валявшийся под ногами у людей и поскуливавший гадёныш, оказывается, чутко вслушивался в происходящие над его головой разговоры, пытаясь уловить в настроениях окружающих хоть какую-нибудь лазейку, и использовать её для облегчения своей участи. И вот слышит он, что между некой гражданкой и остальной частью толпы завязалась дискуссия, и делает неожиданный вывод: раз она спорит с окружающими, значит она — его союзник!.. (Что она предлагала его немедленно повесить, а остальные её отговаривали — до него как-то не допёрло!).

«Тётенька! — взмолился он неожиданно в её адрес, — Скажите им, чтобы отпустили меня!.. Я пойду домой и лягу спать…» Та аж отшатнулась: «Я за тебя ещё и заступаться должна?!. Да пошёл ты!..» Остальные тоже примолкли, сражённые его беспримерной наглостью. В наступившей относительной тишине он проскулил: «Не виноват я, честное слово… Меня самого изнасиловали в 23 года…»

«Что ты мелешь?! — усомнился мужской голос. — Да тебе и сейчас не больше 18-ти!» (Потом оказалось — именно 18-ть ему и есть). Парень всхлипнул: «Не-е-е, мне сейчас двадцать четыре!.. Мужчина, пожалейте — у вас такой добрый голос… Разрешите мне уйти, я больше никого трогать не буду!..»

«Во даёт…Да ты — преступник, понял?!. Тебе сидеть теперь полжизни придётся, какое ж тут — «уйти»… Родит же такого подонка земля!.. Я, когда домой приду, всю одежду отстирывать буду должен, потому что ты к ней своими липкими руками прикасался!..», «А-а-а-а!.. Пожалейте меня, я случайно глупостей натворил… я не хотел… Хочу домой!..»

Это глупенькое, пьяненькое и противненькое чмо тактику своих действий выбрало, кстати, довольно-таки правильную: надавить «на слезу», разжалобить, довести супротивников до состояния прострации, чтоб в итоге просто махнули рукою: «А, да пошёл он!..», и — отпустили бы на все четыре стороны. Народишко ведь наш доверчив, любому душегубу склонен поверить, ежели тот скулит и извиняется… И что из того, что душегуб позднее ещё сто невинных людей завалит?.. Их — не жалко, потому что они перед кончиной на коленях не валялись, а жалко — именно его, умоляющего о пощаде…

Окажись у парнишки побольше времени для маневра, и он, обождав, пока удовлетворившая своё любопытство толпа в основном разойдётся, запудрил бы мозги оставшимся, и спустя самое позднее час-полтора — утопал бы восвояси вольной пташкой… Но увы — не легла судьба ему благосклонной решкой, а легла суровым орлом: спустя полчаса всё ж таки прикатила вызванная по телефону милиция. Выскочившие из мятого «уазика» мои коллеги приблизились к толпе и перехватили инициативу в свои руки: «Что здесь происходит?.. Кто этот гражданин?.. Почему у него штаны — стянутые?.. Кто надел на него наручники — вы?.. А по какому, собственно говоря, праву вы применили спецсредства?.. Вы кто — сотрудник милиции?.. Ах, нет… Тогда права на их применение вы не имели!..»

Настроение толпы сразу же изменилось. Ведь ранее все почему-то думали, что приехавшие менты первым делом зверски изобьют бандюгу дубинками и ногами, под одобрительный рёв и улюлюканье присутствующих… Вместо этого самым скучным образом им было напомнено о существовании закона, перед которым все равны, и все безвинны до тех пор, пока вина гражданина в установленном порядке не будет доказана по суду. Понятно, что сами служители закона закон тот нарушают регулярно и привычно, но что можно им, то категорически нельзя всем остальным, — это ж и ежу понятно!.. И толпа буквально на глазах начала растекаться в разные стороны — никому не хотелось быть обвинённой в том, что они били лежавшего парня, или словесно оскорбляли его… С большим трудом удалось тормознуть 3–4 человек, необходимых для дела в качестве свидетелей. Их и задержанного парня повели к машине. Наручники с задержанного так и не сняли — оказывается, сломался замочек. Только в РОВД удалось избавить его от наручников, перепилив их пилкой. На запястьях остались глубокие порезы, — следы от сильных зажимов.

Заметьте, я так и не показался своим коллегам на глаза, держась от них на почтительном расстоянии, и оставшись незамеченным в сумерках… Почему — так?.. Если честно, то был я под сильным шофе, и не хотел встревать в ситуацию, чреватую моим скорым появлением в РОВД, и, вполне возможно, близким общением с начальством… Пусть награда не ищет обезвредившего насильника героя (меня, то есть!), я вообще не любитель наград, главное — чтобы начальство долбало поменьше, а остальное — до лампочки!..

…Назавтра, придя на работу, я «узнал» от коллег о предотвращенном мирным населением изнасиловании. Порадовался возросшему правосознанию масс, наконец-то вступивших в ожесточённую схватку с преступностью. Пообщался с самим задержанным, — вполне заурядный, обычный, в трезвом виде — относительно безобидный, но когда выпьет — подвержен шизе, да ещё и с сексуальным уклоном… Теперь мы знали и о предыдущем его нападении на женщину в подъезде (ей потом пришлось два месяца проваляться в больнице)… Два изнасилования за день (впрочем, одно из них осталось неоконченным), с нанесением тяжких телесных — тут не отвертишься, вкатят на всю катушку, а в «зоне» ещё и опустят… Подогревало нас и общение с пострадавшими и свидетелями: «Мерзавец!.. Сволочь конченная!.. Расстрелять такого — и то будет мало!..» Воодушевляло отсутствие у парня богатых родичей и влиятельных друзей, — не откупится и не прикроется связями, как это порою бывает…Короче — надёжное дело, верняк!.. И будет нам лишняя палочка в показателях…

…Прошло три месяца. Дело довольно-таки быстро передали в суд, вскоре состоялся процесс… И что же я узнаю?.. Дважды насильник и избиватель женщин отделывается тремя годами у с л о в н о, с обязательством извиниться перед пострадавшими и возместить ущерб каждой из них. (А знали б вы, сколько первая из жертв израсходовала на одни только лекарства!)

Как ему удалось отвертеться так легко — ума не приложу… Подкупил судью?.. Да не могло быть в его семье таких крупных денежных сумм!.. Растрогал пострадавших, свидетелей, судью с народными заседателями и прокурора своими россказнями и хныканьем?.. Похоже, — в таланте по этой части ему не откажешь…Ловок сукин сын!.. А до этого наверняка и следачку свою, молоденькую бабёнку, разжалобил до слёз… Это только кажется, что к насильникам женская часть сотрудников правоохранительных органов относится с двойной строгостью, на самом деле всё — наоборот… У многих из них мужья — импотенты, или около того… Измучились они без регулярно- жаркого секса. Как увидят мужчину (тем более- парня посмазливее!), которого хватает м н о г и м — так и наполняются сочувствием, тайным одобрением даже: «Вот как надо, а не как у моего тюфяка!..»

Короче, дело на суд вышло недоработанным, сильно недотянутым в некоторых второстепенных подробностях… Судья — женщина могла бы в ходе судебного заседания преодолеть этот недоработок следствия, но — тоже не расстаралось… И вот финал: за куда меньшее на моей памяти давали и пять, и десять лет, а этому — условный приговор в зубы… И — гуляй, Вася, до следующего разноса!..

Сказать, что у меня от подобной несправедливости был шок, потрясение, эмоциональный удар — не могу. Не так, что, мол, — «мы старались, ловили его, а суд — отпустил бандита на свободу!..» Да, сука он… Но раз уж отпустили — пусть гуляет!.. Если ещё и такое близко к сердцу принимать — спалишь нервишки, и загнёшься в два счёта… Много разгуливает по свету всякой нечисти, одной больше или меньше — особой разницы не вижу.

 

6. СЫН КАПИТАНА

А этот случай буквально потряс весь РОВД…

Рано утром в дежурку поступил тревожный сигнал: вчера вечером пропал 12-летний мальчик. Причём отцом ребёнка был наш коллега — 43-летний капитан из вневедомственной охраны (мать — продавщица в универсаме). Понятно, что за э т о дело взялись мы с утроенной энергией.

Суть дела — такова. Накануне вечером мальчик (его звали Юрой) вместе со своим другом-ровесником Димой гуляли в лесополосе, на окраине микрорайона. Возле автостоянки № 8 они остановились нарвать одуванчиков. Вдруг какой — то нетрезвый мужчина, выскочив из-за кустов, набросился на них с бранью и подзатыльниками. Суть претензий была непонятна — то ли: «Зачем цветы ломаете?!», то ли: «Почему мешаете отдыхать честным людям?!»

Мальчишкам бы вмазать ему ногой ниже пояса, и убежать поскорее, но они были воспитанными детьми, со старшими привыкли держаться вежливо, и — начали оправдываться… Мужчина ещё больше разозлился, вкатил им пару оплеух покрепче. Тут-то Юра и произнёс ставшую для него роковой фразу: «Не надо меня бить!.. Мой папа — милиционер!.. Он вас найдёт и накажет…»

Как позднее рассказывал Дима, при этих словах мужчина призадумался на минутку, потом — гаркнул на него: «А ну-ка, вали отсюда, шкет!..» Испуганный Дима тотчас убежал, успев заметить, что Юру мужчина придержал за рукав, и начал ему что-то оживлённо втолковывать. Было это в семь часов вечера… В половине восьмого Дима был уже у себя дома, в убеждённости, что Юру мужчина отпустил чуть позднее. Но в половине одиннадцатого в Димину квартиру пришла встревоженная долгим отсутствием сына Юрина мама, спросила у Димы: «Где Юра?.. Вы же вместе ушли…» Тут-то и всплыла эта история с нетрезвым мужчиной в лесопосадке. Мать Юры встревожилась, но — не совсем… Почему-то она решила, что сын поехал на другой конец города, к бабушке, где в тот момент находился его отец. Телефона там не было, так что позвонить и проверить она не могла. Но на следующее утро от бабушки вернулся Юрин папа, капитан, и только тогда родители Юры поняли, что сын — пропал, и побежали в райотдел…

За поиски, повторюсь, мы принялись энергично, хоть и было воскресенье. (А мальчик пропал накануне, в субботу). Была ещё надежда, что хлопец загулялся где-нибудь, и через час-два придёт домой сам. Но — увы…

Осмотрели то место в лесопосадке, где гуляли Юра с Димой — никаких следов. Опросили дежурившего в тот день на автостоянке сторожа — ничего подозрительного не видел и не слышал. Походили по квартирам расположенных вокруг многоэтажек — голяк. Прошлись по подъездам родного Юриного дома, и вот тут хозяйка одной из квартир двумя подъездами дальше, знавшая Юру в лицо, вспомнила, что вчера вечером видела мальчика: около восьми часов вместе с каким-то незнакомым ей мужчиной лет сорока он прошёл мимо её подъезда в сторону от подъезда родного. Она хотела его окликнуть и узнать, куда это он — на ночь глядя, но Юра был так увлечён беседой с незнакомцем, то она не решилась его отвлечь…

Раз мальчик не плакал и не вырывался, то это означало, заключили мы, что мужчина как-то сумел с ним договориться, втереться к нему в доверие… И женщина-свидетель, и мальчик Дима описывали внешность незнакомца весьма приблизительно: около 35–40 лет, одет в куртку серого цвета, в руках — холщовая сумка… Всё!.. Мы дали ориентировки во все РОВД города, в нашем же районе патрули непрерывно прочёсывали все территории, группы оперативников шастали по притонам, подвалам, чердакам, прочим подозрительным местечкам и тёмным закоулкам. Были опрошены сотни жителей микрорайона — ни малейшей зацепки…

В понедельник стало ясно, что расследование дела о похищении сына сотрудника милиции преступно затягивается. «Висяк» по такой гнилой статье — это не просто ЧП, а чрезвычайное происшествие в кубе!.. И начался большой кипеж… На «разбор полётов» в наш райотдел прибыли высокие начальнички — целая группа полковников, подполковников и майоров во главе с самим начальником городского УВД. Все эти начи, замы, завы, помы и прочая ментовско — чиновничья рать канцеляритов ни фига не смыслила в оперативной работе (кто — отвык от ней за годы руководящей деятельности, а кто — никогда в ней и не разбирался, так все годы службы и протерев штаны в кабинетах), но совали в нюансы расследования свои длинные носяры, и давали кучу всевозможных советов и указаний, в основном — тупых и ни на что не пригодных… Конечно, среди прочей руководящей шушеры была и парочка толковых ребят из городского угро, но их профессиональные и продуманные рекомендации терялись в командирском лае…

Рады ли мы были дорогим начальствующим ликам?.. Ага, ужасно рады… В гробу бы видать нам всех тех возглавительных советчиков, или хотя бы онемели минимум на недельку, так нет же — треплются вовсю… И на три буквы их не пошлёшь — не поймут, а погоны с плеч пославшего — сорвут автоматом…

Была объявлена общегородская тревога. По телевидению передали сообщение о пропаже ребёнка с его фотографией, позднее — продублированное многими местными газетами. (Не знаю только, было ли это сделано по просьбе городских властей, или же родителям Юры за публикацию и озвучивание объявлений пришлось ещё и платить). Население узнало, прониклось сочувствием и желанием как-то помочь, по контактным милицейским телефонам потекла первая информация. Как почти всегда в подобных случаях и бывает, при проверке она оказывалась чистейшей бредятиной.

Какой-то дедушка в воскресенье нашёл в кустах на противоположном конце города ключи — «не ваш ли пацан потерял?..» Подслеповатая бабулька в трамвае в центре города в субботу видела будто бы одиноко едущего куда-то мальчика подходящего возраста — «не Юра ли?..» Нищенствующий парнишка, попавший в спецприёмник для бомжей, вдруг припомнил, что, кажись, с каким-то Юрой позапрошлым летом путешествовал зайцем в поезде Москва — Симферополь… А позапрошлое лето при чём здесь?..

В общем, сплошное НЕ ТО.

Но потом нам немножко повезло… В среду в райотдел пришли две девочки, 13-ти и 14-ти лет, которые в субботу тоже были в районе автостоянки. Оказывается, они видели весь инцидент, от начала и до конца, до того самого момента, когда вначале убежал испугавшийся Дима, а потом мужчина, перетолковав с Юрой, успокоил его, и они почти друзьями ушли в сторону многоэтажек… Девочки не придали этому случаю никакого значения, — мало ли кто с кем на улице ругается?!. Но потом — увидели фото Юры на телеэкране, вспомнили про тот случай, и решили сообщить о нём в милицию.

Так вот, зрительная память у девочек оказалась очень хорошей, и находились они в кустах совсем близко от мужчины, так что смогли описать его внешность достаточно детально. Более того — они утверждали, что мужчине не просто вышел к мальчикам из ближайших кустиков, а пришёл к ним с автостоянки!.. Это уже был след…

Раньше мы немножко лопухнулись при опросе сторожа автостоянки, — приняли к сведению его непричастность к произошедшему (Дима и женщина не опознали в нём неизвестного мужчину), и — всё, а надо было и дальше работать с ним, прессовать на подробности того рокового вечера…

Исправляя промашку, вновь вызвали сторожа в РОВД, но теперь уж не лясы с ним точили, а для начала — крепко дали в ухо. «Ты что ж, мухомор плешивый, не сказал, что в тот день на автостоянке был не один?! — спросили его ласково. — Признавайся как на духу, с кем бухал?.. А не то изувечим… Веришь?.»

Про совместное бухалово наугад вякнули, мол: «чем же ещё двум мужикам заняться в субботний вечер?.. Но, на удачу, попали в точку… Сторож ещё какое-то время держался за то, что в тот субботний вечер был трезв и одинок, как Господь Бог при сотворении Мира, но мы ударно поднажали и на 21-й минуте дружеской беседы он признался, жалобно всхлипывая и заслоняясь дрожащими ладошками от нашего любопытствующих глаз, что и впрямь — «Погудел маленько с корешом, Витькой Обуховым из 34-го дома…Но Витька утопал ещё в полседьмого, за полчаса до того, как…»

Врезали ему ещё раз в лобешник: «Козлина, не твоё это дело, за полчаса, или хоть даже за полгода…Ты обязан был рассказать о госте, а — не рассказал!.. На этот раз — прощаем, а в следующий — не простим!..»

Надо сказать, что Обухов угрозыску был прекрасно известен, и как раз — с э т о й, имевшей касательство к произошедшему стороны… Ранее отсидел он 10 лет за изнасилование, освободившись полгода назад. Кстати, была это у него уж вторая судимость. В первый раз попал он к «хозяину» по статье о злостном хулиганстве, тогда отсидел полтора года… Ещё в самом начале всех оперативно-розыскных мероприятий по поискам Юры, вместе со многими прочими, ранее отбывавшими срок по «развратной» статье, на допрос в РОВД таскали и Обухова, — узнавали, чем он занимался в интересующую нас субботу, как живёт нынче, и вообще… На все вопросы Витька отвечал чётко и убедительно, не дав ни малейших поводов для подозрений.

Кстати, позднее выяснилось, что после разговора с опером, в коридоре райотдела заметил Обухов скорбно застывшего на стуле в ожидании новостей Юриного отца-капитана. Подошёл к нему, участливо поинтересовался: «Не вы ли папа того мальчика, которого ищут?», посочувствовал, высказал уверенность, что скоро Юра отыщется живым и здоровым… Всё могу понять, кроме этого: з а ч е м?.. Так прикалывало любоваться со стороны отцовским горем?..

…Послали людей на адрес к Обуховову. Привели его, стали допрашивать. Держался он естественно, нормально к данной ситуации. «Да, был на автостоянке и со сторожем квасил, но ушёл — раньше, мальчиков не видел, что с ними происходило — не знаю!»

Хныкал: «Совершил я в молодости большую глупость, и уже сполна за неё наказан… Неужто же теперь мне до конца жизни отдуваться за все подобные случаи в нашем районе?..

Втолковывал нам, операм — несмышлёнышам: «Не зацикливайтесь на мне одном, граждане начальники, а то лишь время потеряете, и упустите настоящего преступника…» М-да… Он нам ещё и советы давал!..

Весь день продержали его в РОВД, допрашивая «конвейером». Орали, немножко били, прессовали морально… А он, уже опытный в подобных делах, слезливо предупреждал: «Я — сердечник, могу и загнуться, так что смотрите — не переусердствуйте…»

К вечеру на опознание в райотдел привели Диму, женщину (соседку Юры) и обоих девочек. Опознание решили провести неформально, без понятых и предъявления свидетелям подозреваемого в официальной обстановке. Делалось так потому, что в вине Обухова мы не были убеждены, и не хотели давать ему лишний повод для последующих жалоб. Окажись Витюха ч и с т — и сам факт его задержания и многочасовых допросов в протоколах вообще не был бы упомянут. Никто не смог бы аргументировано обвинить нас в том, что мы тратили своё драгоценное время на невиновного гражданина… А с другой стороны, окажись Обухов действительно насильником, то мог бы даже и в нашем присутствии повлиять на свидетелей, особенно на детишек. Каким-либо зловещим подмигиванием или угрожающим кривлянием побудить их заявить, что не он-де тогда с Юрой общался… Поэтому сделали так — сидел Витюха в освещённом кабинете, а мы показывали его свидетелям из тёмного коридора, так что они его видели превосходно, в то время как он их не видел, и о самом факте опознания его — и не подозревал.

Спрашиваем: «Он?..» Дима, подумав, заявил: «Не-е, не похож… Не помню я!» Женщина тоже воздержалась от категорического «да» или «нет». Зато обе девочки в один голос подтвердили: «Он!»

Официальное опознание Обухова девочками (и только ими) мы решили провести на следующий день, а пока — всю ночь прессовали Витюху уже конкретно и беспощадно… Но он ни в чём не сознался!..

Кинули его тогда на несколько часов в камеру с нашим человечком, думали — хоть ему шепнёт: «Да, это я набедокурил…» Ни фига!.. Хитрый Витька человеку нашему говорил что угодно, кроме того, что имело хоть малейшее отношение к исчезновению Юры…

Утром провели обыск у него дома и на работе (он после освобождения устроился слесарем на завод). Жил он со старенькой матерью, женой и 12-летней дочкой, — обычная семья, типичная для подобных семей домашняя обстановка… Дома у него ничего не нашли, а вот на работе в ящике его стола — обнаружили нож и милицейскую дубинку!.. Потихонечку вооружался Витёк — не в крестовый ли поход против ненавистного ментовства собирался?.. За одно только хранение холодного оружия ранее судимого Обухова со спокойной душой можно было пару месяцев промариновать в СИЗО, не требуйся нам скорый ответ на главный вопрос: «Где же Юра?..»

Скажу прямо: опера уже почти сто пудово чуяли, что мальчика — больше нет… Но у раздавленных горем Юриных родителей всё ещё теплился краешек надежды: а вдруг?.. Где-нибудь заперт, в подвале или сарае… голодный, избитый… пусть даже и изуродованный… Но — ЖИВОЙ!..

Практически у каждого из оперативников был ребёнок Юриных лет. Пока мы тут, на работе, наши детишки гуляют на улице, и взрослому мерзавцу так легко обидеть любого из них… Мы должны были изобличить выродка. Любой ценой!.. Юра должен был быть возвращён своим родителям — живой или… любой!..

На следующий день, в пятницу, был проведён обыск на даче у матери жены Обухова. И вот тут, в погребе, была обнаружена детская курточка с ключами в кармане… Юрин отец опознал куртку сына и ключи от своей квартиры!..

С тяжким сердцем полтора десятков оперативников, вооружившись металлическими прутьями, начали методично прощупывать большой приусадебный участок в поисках о с т а н к о в… Земли там было — шесть соток. Истыкали всё, устали как собаки, но — ничего не нашли.

Поздним пятничным вечером в который уж раз взялись за Обухова. Он опять всё отрицал. Потом, устав от бесконечных побоев, уступчиво признал, что — да, видел мальчуганов и сделал им замечание за потоптанные цветы, а они надерзили ему в ответ… Не сдержавшись, наорал маленько, но больше — ничего. Они расстались у автостоянки, и больше он их не видел…

Тогда мы провели официальное опознание. Две девочки его опознали. Мальчик Дима его опознал (ему втолковали, что дядя — именно тот самый, и будет сидеть в комнате вторым слева, надо только подтвердить этот факт кивком головы). Соседка Юры опознала Обухова (ей откровенно сказали, что без её чётких показаний опаснейший маньяк может завтра же выйти на свободу, и ещё убить кого-нибудь, возможно — и её малолетнюю дочь)… Показания четырёх свидетелей, куртка с ключами в кармане и криминальное прошлое подозреваемого — всего этого хватало за глаза для обвинительного приговора!..

Но волновало другое: где же Юра?!.

И тогда мы приступили к Обухову, и объяснили понятном ему языке, что сделаем с ним сейчас же, если он — не расколется… Он долго думал… По сути, выбора у него не было — мы озверели, и готовы были абсолютно на всё. И тогда он попросил отвезти его на дачу, а там — указал на мусорную кучу на свалке, в ста метрах от дачного участка…

Именно там, на глубине около метра, мы и нашли уже начавшее разлагаться от жары детское тельце, с приспущенными трусиками… Судмедэксперт позднее обнаружит в анальном отверстии сперму, и экспертиза подтвердит, что это — сперма Обухова…

…Когда на воспроизведении Витька рассказывал все обстоятельства дела, голос его был ровен и спокоен. Поругался с пацанвой… Узнал, что Юрин отец — мент… Припомнил пережитые за годы отсидки издевательства и унижения… И — словно переклинило в голове… Узнав от Юры, что тот любит романы Дюма — пообещал дать ему почитать продолжение «Трёх мушкетёров», и отвёз на дачу, где у него якобы хранится библиотека… Заманил в погреб… От волнения не заметил, как мальчик скинул здесь свою куртку, и положил её на мешок в углу… Внезапно набросился на Юру… По его словам — убивать не хотел, только — снасильничать… Но Юра кричал и вырывался, пришлось стиснуть ему горло… Ну и — перестарался!..

Что убийство заранее не планировалось — похоже на правду. Кто угодно Витька, но не кретин, и прекрасно понимал, что отпущенный им и убежавший Дима позднее опишет его внешность… Слишком велики шансы попасться, только сумасшедший в такой ситуации пойдёт на мокруху!.. Нет, намного вероятнее другое: хотел только надругаться над м е н т ё н к о м, сделать с ним то самое, что много раз делали с осуждённым по «позорной» статье Витькой в «зоне», а затем — отпустить, хныкающего и опозоренного, напутствуя на прощание: «Никому не рассказывай, а не то всё потом над тобою смеяться будут!..»

И ведь, скорее всего, действительно смолчал бы Юра, не рассказал родителям ничего, утаил бы свой позор…

…Сейчас вот говорю про Обухова — и вспоминаю, как давил он нам на слезу во время допросов, — ещё тех, когда только подозревали его, но не были уверены, что — он это… Витька тогда хныкал: «Я как отсидел — так даже ни одного привода в милицию не имел, а вы всё равно цепляетесь!.. Когда же это кончится?!. Если у вас есть верёвка — дайте мне, я повешусь, но чтоб только меня больше не дёргали!..»

А ещё до этого, в коридоре РОВД, беседуя с безутешным Юриным папой, и точно зная, что мёртвый мальчик зарыт на свалке за дачей, — даже взял у него Юрино фото, пообещав тоже включиться в поиски пропавшего ребёнка…

…Не стану делать из Обухова что-то демоническое. В том и трагедия, что — вполне обычен и даже нормален он, в чём-то даже — и вызывает сочувствие… По отзывам родичей и знакомых, до первой отсидки был Витька вполне положительным и добродушным парнем. Отслужил армию, работал на заводе. Первая женитьба оказалась неудачной, — запил, по пьяни побил стёкла в кафе, схлопотал срок. И вот там, в «зоне», с ним что-то случилось. Не то чтобы сломался внутренне, а… переродился, что ли?.. Озлобился на всё и всех, но особенно — на служителей закона, и не потому, что закону они служат, а потому, что — так жестоки и подлы… Гады!.. Мусора поганые, одним словом…

Видимо, Витька счёл, что во время того самого первого его срока государство принесло ему намного больше зла и обид, чем он заслуживал своим хулиганством. Допускаю, что и впрямь — перегнули в отношении его палку, но плюют в душу и пакостят у нас многим, однако это же не повод, и тем более не причина — для мести всему человечеству…

Освободившись, Обухов вернулся на завод, вторично женился. Жена ему попалась добрая и работящая, родила дочку… Казалось бы — живи и радуйся!.. Ан нет… Что-то кровоточило в душе…

Испоганило Витьку время, проведённое им в призванном перевоспитывать преступников учреждении, — не в ту сторону перевоспитался!.. В «зоне» вообще трудно остаться человеком, — даже и тому, кто старается остаться им… Наше государство, борясь со злом в настоящем, стократно плодит зло относительно будущего…

Точно не ведаю, каким образом Обухов вторично встал поперёк закона, — знаю только, что осудили его за изнасилование. Было в деле два доказанных эпизода, дали ему 13 лет. А это — очень много, иной двух-трёх лишит жизни — и то получает меньше… Скорее всего, имелись в деле отягчающие обстоятельства: насилие с особым цинизмом, например, или нанесение тяжких телесных, или и в тот раз жертвами были дети… Из этих 13-ти отсидел Обухов в итоге только десять, что косвенно подтверждает: и тут государство вначале переусердствовало в отношении Обухова, всучив ему слишком уж большой срок, а затем — смилостивившись, маленько «скостило» с приговора… Не думаю, что Витя остался государству благодарен, скорее наоборот — «за то же самое другие сидят не больше пяти-шести, а мне пришлось отдуваться «червонцем»!.. Характерно, что несмотря на тяжесть и гадость обвинений, жена не бросила его, не отреклась, исправно ездила все десять лет на свидания. Значит — знала и понимала его глубже и точнее, чем бросившая его на долгие годы за решётку Фемида. Было в Обухове что-то такое, видимо, что в глазах жены перевешивало всё, им содеянное…

…Но ведь, освободившись, убил же он потом маленького мальчика!.. Дико?.. Само собою… Но и тут важно понять причины произошедшего…

У проведшего в заключении половину сознательной жизни в мозгах — такое творится!.. За решёткой ведь царят дикие нравы, тут совсем другие законы, чем на воле и среди вольных… Многое из того, что тут кажется невероятным и невозможным, там — вполне допустимо и желанно. Дистанция между желаемым и возможным зачастую сокращается до расстояния вытянутой руки. Захотелось взрослому мужчине мальчика — а почему бы и нет?.. В «зонах» ведь любят только так: мужчины — друг дружку, в попу… По нашим идиотским правилам и инструкциям, противоположные полы держатся отдельно друг от друга, отсюда — озверение и оскудение душ… «Зона» приучает к гомосексуализму. Ну а молоденький мальчик как сексуальный партнер многим зекам «со стажем» кажется привлекательнее взрослого мужчины… Изуродованная многолетним заключением психика толкает на самые гнусные и невероятные с точки зрения нормального человека поступки… Но разве как минимум часть вины не лежит и на тех, кто превратил наши «зоны» в ад, навсегда уродующие души людей?.. Разве не виновато и государство в том, что в местах лишения воли однажды преступившие закон люди в итоге всех «перевоспитаний» теряют последние остатки человечности?..

…Витьке мало было жены — ему хотелось м у ж ч и н у. Молодой лучше старого, самый молодой — это и есть ребёнок!.. Можно подыскать какого-нибудь бомжёнка, отвести в безлюдное место и оттрахать в попку, но бомжи — грязноваты, и от них воняет… А тут судьба послала Обухову подарок — соседского мальчика, чистенького, симпатичного, воспитанного… К тому же — сына мента!.. Отпрыска одного из тех, кто поломал жизнь Обухова, и сделал его таким, каким он ныне есть… Вот Витю и занесло!.. Снасильничал, случайно задушил… Не будь ребёнок м е н т о в с к и м — может, и не поднялась бы на него рука, а так — не жалко!.. «Как они — со мною, так и я…»

Возможно, ребёнка ещё можно было как-то откачать, спасти… Но Витька сообразил: следы душащих пальцев на горле уж не замаскировать!.. Расспросят прибежавшего домой ребёнка родители, узнают правду, найдут Витюху… Единственный вариант спастись — это убрать опасного свидетеля… Юре не повезло. Он оказался самым крайним в длинной цепи подлостей и злобностей, которые наши испоганенные державой и обстоятельствами люди делают друг другу…

Смертную казнь отменили, и потому Обухова не расстреляют. Но сколько лет заключения не отмерило бы Витюхе наше правосудие, на волю он уже не выйдет. Рецидивист, изнасиловавший и убивший маленького ребёнка сотрудника милиции, живым в «зоне» долго не останется. Или падёт жертвой «несчастного случая», или «покончит с собою», а то и просто умрёт «по естественным причинам»… Оперчасть «зоны» — это ведь те же «органы», и за с в о и х здесь — мстят. Если проживёт Витя за решёткой ещё хотя бы год — для него это будет большой удачей!..

Но вот о чём я думаю… Обыватели убеждённы в том, что в местах заключения преступники сами расправляются с осуждёнными за изнасилования, особенно если они были сопряжены с душегубством, и тем более — если замешаны маленькие дети…

Подразумевается, что находящиеся в «зоне» воры, грабители, убийцы, прочие мерзавцы и негодяи, воспылав праведным гневом, покарают высшей карой тех, кто намного хуже их!.. То есть если ты при грабеже квартиры порубал на кусочки 5-10 взрослых, то это, конечно же, тебя не красит, но особо и не марает, — «Садись с нами за общий стол, брат, будем про жизнь калякать!..» А вот если ты оттрахал малолетку, да ещё сгоряча и завалил её, то ты — такая бяка, что на твоём фоне любой другой мокродел смотрится безобидным победителем школьной олимпиады по математике, и потому общаться с тобою и сожительствовать в одной камере этому благородному человеку как бы даже и западло…

И обыватель свято верит в праведность подобного самосуда одних мерзавцев над другими мерзавцами… Не понимая, что жестокость всегда порождает лишь жестокость, в ходе которой подобные Вите Обухову монстры на свет и рождаются…

Цепочка зла становится бесконечной, она не прерывается и никогда не прервётся…

 

7. ИЗВРАЩЕНЦЫ

Поговорим об всяких растленных типах.

Город у нас — провинциальный, далёкий от столичной развращённости и свободы нравов. А опекаемый нашим подотделом жилмассив — и вовсе пролетарский по преобладающему составу населения, с уровнем сексуального развития на уровне раннего неандертальства… Тем не менее многие смотрят телик и порно-видео, а также читают развратные журнальчики и книжонки… И часть нашего пуританского населения, под воздействием духа времени всё же сумев растлиться, теперь увлечённо растлевает прочих сограждан…

Милиция с извращенцами старается не связываться — до тех пор, пока они не переходят от само-разврата к массовому развращению окружающих, но иногда же эти гады сами так и лезут в наши объятия!.. А нам потом — думай, что с этим поганым уловом делать дальше…

…Однажды, к примеру, при расследовании очередного убийства трассовой проститутки, проводилась массовая облава по всем районным закуткам и укромным местечкам. Среди прочих под общую гребёнку замели и свезли в РОВД некоего Павлюка… На него потом все нашенские опера сбегались в мой кабинет — насмотреться!..

Представьте себе: детина ростом под два метра, плечищами — шириной в шкаф, настоящий буйвол!.. И на этой горе мускулов — носки розового цвета, кокетливые шортикм с узорчиками на мускулистых ягодицах… Ногти — с маникюром, подведённые глаза, ярко-оранжевые волосы… Кошмар!..

Первая наша мысль: «Жалкий педрила!» Но он тут же отвёрг её как гнусный навет, презрительно скривившись: «Фэ!» Однако указать более точно свою сексуальную ориентацию — отказался, заявив: «Имею полное конституционное право на вопросы о моей личной жизни не отвечать!» Да нам не очень и интересно, в общем-то, но уж больно хотелось дать ему в морду за вызывающий внешний вид!.. Однако без повода — неудобно как-то… Сознайся он: «Педик я!» — тотчас с удовольствием поколотят как боксёрскую грушу, но поскольку — шифруется, то побои временно отложили…

Прицепились к нему с расспросами: чем он с подобной выпендрёжной внешностью занимался в лесопосадке?.. «Гулял! — отвечает бойко. — А что, нельзя?..» Мол, приятственно ему прогуливаться в тени от деревьев, легко дышится тут, под звонкое журчание ручейка, а что гляделки подведены и когти накрашены, так то и вовсе просто: «Нравится мне так!» Ещё и уколол нас попрёком: эвон сколько женщин кругом ходят точно так же, — но вы ж их не хватаете!.. А почему мужику — нельзя?.. На основании каких нормативных документов — такие придирки?.. Да, он отдаёт себе отчёт в том, что обычно мужчины выглядят иначе, ну а ему захотелось смотреться так — и в чём проблема-то?..

Складно Павлик излагал, и всё на Конституцию ссылался. Мол, записано там метровыми буквами его святое право прогуливаться в подобном прикиде по нашей «территории»… Понятно, что перечитывать Конституцию в поисках тех самых интересных букв никто из оперов не стал. Продержали Павлика в райотделе несколько часов, примериваясь, нельзя ли навесить на него какую-нибудь кражонку или уличный гоп, но когда увидели, что уж больно у него язык подвешен, и вполне способен он потом измучить нас кляузами во все инстанции — выгнали в шею, всё же пнув его разок под зад на прощание, и крикнув в спину: «Ещё раз попадёшься — отсидишь трое суток в «обезьяннике»!..» На что он с игривым хохотком откликнулся нам уже издали: «Мужчины, я это воспринимаю как намёк!..» Тьфу!.. Не, ну явно же педрила… Жаль, что не побили его!..

…Примерно в то же время на берегу местного водоёма, в кустах, наши коллеги засекли дяденьку средних лет, на велосипеде и с биноклем. Вначале не врубились, чем именно он занимается, рыская по кустарникам, — проследили… А когда усекли и поймали его с поличным — чуть животики со смеху не надорвали!.. Этот явно деланный пальцем гражданин, затаившись в пышной растительности, через бинокль разглядывал загоравших на пляже пышнотелых дамочек, и одновременно — удовлетворяя себя свободной от оптики рукою!.. Велосипед же ему был нужен на случай, если дама, заметив слежку, подымет скандал, — тогда вскочит на свои два колеса и ходу!..

И что прикажете с этим велосипедистом делать?.. По мне — так он безвреден, хотя строгие блюстители морали могут разораться, что, мол, насмотревшиеся на подобные манипуляции взрослых дядь маленькие детишки в итоге сами заделаются заядлыми онанистами… Ну так пусть не подглядывают за взрослыми!..

Ну то есть совсем без мер воздействия мы и этих относительно безобидных «растленцев» не оставляем, в той или иной степени по мозгам получает каждый из них, но чтоб — всерьёз тратить на них своё драгоценное служебное время?.. Да пошли они все лесом!..

 

8. В БОЯХ С ПЕДОФИЛОМ…

…Случаются истории и посерьёзней…

Однажды два бдительных гражданина и одна такая же гражданка настучали в милицию о неподобающем поведении 57-летнего военного отставника и бездетного вдовца по совместительству, Прохорова Григория Игоревича. По их словам, этот бывший майор ВВС (ныне — диспетчер в местном ЖЭУ) отличается чересчур горячей любовью к соседским девочкам в возрасте от 5 до 10 лет… Казалось бы — пустяк, практически все любят детей, а за неимением собственных — зачастую обращают ласку и на соседскую ребятню…Но Григорий Игоревич проявлял эмоции слишком уж… своеобразно!..

Как утверждали заявители, частенько подходил он к песочнице, где игралась какая-нибудь 5-летняя или чуть постарше гражданка, присаживался рядом, говорил о том, о сём, угощал конфеткой, гладил по головке, а потом, убедившись, что рядом никого нет, и никто не подсматривает — небрежно запускал ладошку барышне в трусики, и вовсю там елозил!..

Действовал отставник аккуратно, во всяком случае — малышня своим родителям потом не жаловалась. Умелый пальчик шустрого пенсионера, скорей всего, воспринимался детворой как безобидная игра в щекоталки… Но общественность зорко бдила, вовремя заметила происходящее безобразие, и — ужаснулась, ударив во все колокола!..

Как ни загружен угрозыск текучкой буден, но известие об отставном «щекотуне» оперов страшно возмутило (ещё бы — у многих из нас тоже есть маленькие дети!), и мы энергично взялись за растлителя..

Для начала — выдернули его с адреса в райотдел и допросили. Не били, правда, — пенсионер всё-таки, вдобавок, как оказалось — инвалид третьей группы. (По его словам — однажды лишь чудом выжил, упав вместе с самолётом). Но психологически — прессовали крепко, — с матюкливыми криками, размахиванием кулаков в воздухе и постоянным напоминанием о том, как же нам, нормальным мужикам и отцам маленьких ребятишек, противно общаться с растленной мразью!.. Особенно я надрывался, чуток даже по уху ему дал…

Смотрелся отставник плюгавенько, и рожа — какая-то… лягушачья!.. Неестественно гладкая, невыразительная, противная до невозможности… Однако характером — кремешок, явно не из сопливых, и сразу пошёл в глухой отказ. Мол, знать ничего не знаю!.. Детей люблю, но — платонически. Во влагалища к девочкам пальцы не засовывал. Кто-то утверждает обратное?.. А пусть докажет!..

Тогда мы принялись за опрос потерпевших. И тут нас ждал маленький конфуз. Быстро выяснилось, что все малолетние гражданочки, с коими нам с разрешения их родителей удалось побеседовать, сообщить что-либо плохое о «дяде Грише» не могут или не хотят… «Добрый», «весёлый», «угощал конфетами», «с ним интересно!» — вот и вся их информация о нём. Спросить же прямо у малышек, не вводил ли подлый дядька свой корявый палец в их юные влагала мы не решались — слишком уж щекотлива тема. А на наводящий вопрос: «Ну а животик он вам гладил?» — девчонки отвечали уклончиво, типа: «Не знаю…» и «Не помню…» Впрочем, некоторые признавались: «иногда он нас щекотал!», но это ведь можно истолковать и так, и этак…

Однако основная часть соседских девочек возраста «от 5 до 10» вообще не опрашивалась ввиду того, что их родители категорически возражали.

«Допустим, что он — сволочь… Но девственности — не лишал, а так, потрогал немножко… Дети об этом наверняка уж забыли!.. А начни вы их сейчас расспрашивать, и это закрепится в памяти, станет психологической травмой на всю жизнь…Не хотим такого!..» — подобные слова говорили многие папы и мамы, с небольшими вариациями, вроде: «Да я и вовсе не верю, что Григорий Игоревич мог такое делать…», или же: «Подумаешь — пальцем касался… Меня, может, в детстве старший брат за все места тоже лапал, но я же ничего, как видите — выросла нормальной женщиной…»

А один рыженький молоденький папаша, заслышав про обожающих ласкать пальчиками малышню извращенцев, вдруг стыдливо зарумянился, глазёнки воровато забегал… И — агрессивно запретил мне побеседовать с его шестилетней дочкой!.. Уж даже не знаю, что думать по этому поводу…

Эти родители явно не понимали, что кроме интересов их собственной ребятни, есть же ещё и интересы других детей!.. Ещё не ко всей малышне в округе Григорий Игоревич засунул ладошку в трусики, и именно от них зависело, удастся ли Прохорову ещё кого-нибудь в ближайшее время растлить…

Были опрошены все те из окружения Прохорова, кто его по жизни хорошо знал — ничего компрометирующего. Общее мнение: спокойный, компанейский, доброжелательный… Не прицепишься!..

Провели обыск у него на квартире — чистенько, уютно, море книг (в основнном — мемуары и исторические)…И — никаких хранимых на память детских трусиков, порноснимков или тайных дневников с уличающими записями… Понятно — хитёр, осторожен… Понимал, что когда-нибудь им могут заняться всерьёз, и — старался не с в е т и т ь с я!..

Опросили не только ближних, но и дальних знакомых Прохорова — опять голяк. Узнали только, что своих ровесниц, дам пенсионного возраста, Григорий Игоревич за влагалища не хватал, совсем наоборот — пользовался у них репутацией мужчины хоть и приятного во многих отношениях, но — никакого любовника, а если выражаться прямее, то — полного импотента!.. «У него постоянно — на «полшестого»!» — досадливо сообщила мне одна морщинистая как столетний дуб кикимора. Да ведь на такую и у меня стрелки не шевельнутся…

На этом этапе расследование начало буксовать…

С одной стороны, по-прежнему было горячее желание посадить паскудника, но с другой — а где доказательства?..

Бдительные заявители уверяли, что видели всё своими глазами, но кто поручится, что это — не сговор?.. Типа: собрались как-то трое по каким-либо причинам недовольных Прохоровым его соседей, и решили: «А давайте-ка нашего Игоревича посадим к ядреной матери, да ещё и — по статье позорной!.. Теоретически такое — вполне возможно… Утверждать можно что угодно, но как доказать сказанное на следствии, а затем и в суде?..

Будь Прохоров ранее судимым за растление малолетних — тогда никаких проблем. При первом же сигнале — з а к р ы в а е м его на сколько нужно, и бьём до полной «сознанки»!.. С таким контингентом и на суде не чикаются. «Ранее был судим по подобной же статье? Всё, новый приговор — автоматом…» Но — отставник, уважаемый человек, наверняка — со связями…

И тут наш начальник районного угрозыска, считаю, сделал грубую ошибку — решил лично съездить в райвоенкомат и узнать, что за гусь этот экс-майор…

Вернулся он хмуроватым. Сразу же спросил, где Прохоров. «В «обезьяннике»! — ответил я. — Скоро его приведут, и начнём «прессовать» по новой…»

«Лучше кражей на Таёжной, дом 28 займись, а то вконец уж мышей не ловишь! — неожиданно вызверился на меня майор. Высморкался, велел мимоходом: — А Прохорова — отпустить домой. Пусть отдохнёт…»

Я изумлённо вытаращился. Как это — отдохнёт?.. От чего — от ментовского «пресса»?.. И в чём смысл этого отдыха — чтобы потом успешнее отбрехиваться?!.

Но начальству — виднее…

Григорий Игоревич тут же был отпущен домой, так и не дождавшись предъявления ему официального обвинения.

Чуть позже среди оперов пронеслось н и з о м: а ведь наш Прохоров — герой, оказывается… Как сообщили в военкомате начальнику угро — воевал в Афгане, два боевых ордена!.. А однажды его самолёт подбили, и экипажу с земли приказали катапультироваться, но раненный штурман воспользоваться катапультой не мог. И тогда, спасая штурмана, Прохоров посадил подбитый самолёт. При этом — сильно ударился головой о приборную доску, и покалечился… Вот откуда его «неестественное» лицо — кожу на него пересадили с задницы!..

Хоть и выжил, но — стал инвалидом… Ну и в стукнувшейся о приборы башке, видать, что-то коротнула «не туда», вот и потянуло его от женских влагалищ — к детским!..

Сволочь, конечно… Но чтобы иметь моральное право судить его — нужно вначале самому сесть за штурвал падающего камнем вниз и пылающего самолёта. Спасение — вот оно, в катапульте!.. Но рядом — раненый напарник… И руки лишь крепче стискивают штурвал, а лицо обречённо каменеет в ожидании почти неизбежной скорой гибели…

Кто смог пережить т а к о е — тот никогда уже не стать прежним. Если хотите — можете называть это безумием. Но разве и весь наш Мир — не безумен?..

Лечиться бы Прохорову у хороших психиатров… Но ведь — залечат лишь, а вот вылечить — вряд ли!.. Не изобрели таких таблеток, и нет таких лечебных процедур, после которых взрослых мужиков перестаёт тянуть к маленьким девочкам… Ну может если — электрошоком ошарашить до упора!.. Но у Прохорова и так уж — мозги травмированы…

Опера уголовного розыска — люди черствые. Можно даже сказать — безжалостные. Но боевой офицер, рисковавший жизнью для спасения своего товарища, мог угодить за решётку с нашей подачи, лишь натворив нечто совсем уж несусветное, и обязательно — лишь такое, что совершенно невозможно о т м а з а т ь!.. Прохоров же согрешил «по маленькой», и прямых улик против себя — не оставил…

«Есть мнение, что это — оговор… Надо в этом деле разобраться объективно…» — на следующее утро, посоветовавшись с руководством, сказал операм начугро. Его слова однозначно были истолкованы как приказ: обвинение против немножко н а ч у д и в ш е г о офицера-фронтовика Прохорова — похерить, но так, чтоб комар носа не подточил…: Основой обвинения к этому моменту всё ещё оставались лишь заявления трёх бдительных соседей. Пробили их основательно…

У одного из заявителей троюродный брат — из ранее судимых за кражи, и по жизни — ещё та тварь… Смотались, приволокли его в РОВД, попинали как тузика, объяснили — п о ч е м у, и на следующее же одну из заяв — забрали.

Вторая заявительница, сухонькая и вредная бабка, из заслуженных училок, казалась самой опасной. Но и её запросто нейтрализовали, раздобыв справку из райполиклиники о том, что наблюдается-де у неё р а н н я я стадия старческого слабоумия!.. И сколь р а н н е й та стадия ни была бы в реальности, но на бумаге бабка теперь уж — никакой не свидетель, а так… случайно не упакованная в психушку даунша!..

С третьим заявителем могли и не возиться. Один свидетель — это не свидетель. Голословный болтун, которого всегда можно пугнуть уголовной ответственностью за «заведомо ложный донос»… Но на всякий случай и тут мы пошустрили, в итоге выяснив, что месяц назад собака заявителя (какой-то жуткой бойцовской породы!) облаяла школьников у подъезда, а Прохоров — сделал хозяину замечание. Всё это видела и в письменном форме подтвердила дворничиха — вот бумажка с её подписью… Картина ясна: затаив злобу на Прохорова, заявитель элементарно решил ему отомстить!..

Опера мигом сочинили отказной материал. Дескать, «…ввиду всего вышеизложенного оснований для возбуждения уголовного дела против гражданина Прохорова Г.И. - не обнаружено…»

Прохорова могли либо вызвать в райотдел и сообщить ему об этом, либо — известить письменно. Но начальник угро решил поступить иначе — и съездил к нему домой… О чём говорили два майора — неведомо. Могу лишь догадываться, что начугро аккуратно втолковал съехавшему с катушек экс-летуну старую как Мир мысль: «Делай — что хошь, но — не с в е т и с ь!..»

И всё. Районный угрозыск вопрос о заподозренным было в растлении малолетних гражданине Прохорове закрыл раз и навсегда.

…Текучка буден привела к тому, что о Григории Игоревиче быстро забыли. И только я никак не мог успокоиться. Только я и остался в твёрдом убеждении, что растлитель малолетних Прохоров должен сидеть в тюрьме! И плевать мне на то, что он герой!.. А просто не надо было ему детишкам в трусики соваться…

Каждый раз, проходя мимо его подъезда, я теперь обязательно высматривал:, не сидит ли где-нибудь на песочнице хиленький отставник в окружении первейших детсадовских красавиц… Удайся застукать его на горяченьком, с похотливо орудующей ладошкой — хана деду, забью как мамонта!.. Но, наслушавшись предупреждений начальника угрозыска, теперь уж таился бывший лётчик со своим похабством, и уж не растлевал молодняк во дворе и средь бела дня…

Пару раз — засекал, как с балкона своей квартиры на третьем этаже грустно пялился он вниз, на копошащуюся в песочке малышню, моргал жалобно, и, надо полагать — истекал похотливыми слюнками, гнида… Некоторые из девочек, завидев его, махали ручонками: «Идите сюда, дядь Глиша, поигляем!.. Спрятавшись за углом или ближайшим деревом, я радостно делал охотничью стойку, предвкушая… Ни хрена!.. Отмалчивался Прохоров на зов заждавшейся молодёжи, покачает лишь печально головой — и спрячется в свою квартиру, подальше от соблазнов… Гад, а ведь явно не хочет в тюрьму, сто пудово!..

…Но потом на некоторое время упустил я его из виду. Убийства, грабежи, кражи… Посетители заедают поедом, начальство достаёт… Зарплата — мизер, да и ту платят нерегулярно… В общем, не до тихонького пенсионера…

И вот зашёл я как-то по делам в расположенный на моей «земле» детсадик «Янтарь», глянул случайно в одну из комнат, а там — Прохоров!.. В окружении детишек, деловой такой, я бы сказал — счастливый!..

Сняв с горшка какую-то кроху с огромным бантиком в волосах, и оторвав кусок туалетной бумаги, Григорий Игоревич самым наглым образом, ещё и этак неторопливо, я бы даже сказал, основательно — полировал девчоночью промежность… Нет, со стороны не подкопаешься, взрослый человек вытирает попу ребёнку… Но я же в и д е л!..

Натянув на стерильно вытертые ягодицы голубенькие трусики, Григорий Игоревич весело хлопнул по ягодицам. Кроха убежала, заливчасто хохоча. Он поднял глаза — наткнулся взглядом на меня. Аж остолбенел от неожиданности!.. Я тоже… был удивлён, мягко говоря…

Сразу же опомнившись, и зловеще усмехнувшись бывшему летуну, я помчался к заведующей детсадиком, грудастой крашенной блондинке с отвисшим бюстом и заметно увядшей шеей. Оказалось, что Прохоров уж три недели работает здесь разнорабочим, а поскольку нянечек хронически не хватает (на крошечную зарплату — не заманишь!), то он попутно и за детишками присматривает. По словам заведующей, с детьми Григорий Игоревич обращается умело, и малышня его любит. Персонал им тоже доволен, — фактически за одну ставку он добросовестно исполняет обязанности двух штатных единиц!.. Где вы ещё столь замечательного работника найдёте?!.

Не мог я смолчать, и широко открыл глаза этой доверчивой идиотке на моральный облик того, чьим похотливо-щекочущим ладошкам она доверила защищаемое лишь ситцевыми трусиками детство.

«Ой, да что вы говорите?!» — всплеснула она ладонями. Тут же усомнилась: «А вы не путаете?.. На вид он — такой воспитанный, порядочный…»

Я её понимал… Терять практически дармового детсадовского стахановца — не хотелось. И если даже твой подчинённый раз в квартал легонько и пощекочет пальчиком животик одной из множества пигалиц, то беда — небольшая… А вот если постоянно придираться к коллективу с мелочными придирками, то очень быстро он разбежится, оставив свою начальницу наедине с парой спившихся старух-уборщиц… Да в такой обстановке за любого педофила уцепишься обеими руками!..

Немножко поразмыслив, заведующая заиграла со мною в старую как мир игру: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!» Её задачу облегчало то обстоятельство, что формально закон в настоящий момент никаких претензий к Прохорову не имел. Да, подозревался в чём-то в прошлом… Но — бездоказательно, и потому всё обвинения в его адрес были сняты!

Однако тут уж я подсуетился. В ярких красках обрисовал заведующей картину возможных в скором будущем осложнений. Рано или поздно, возбудившись постоянно окружающими его теперь детскими попами и влагалищами, растленный пенсионер резво сбросит с себя штаны, и детсад «Янтарь» сразу же побьёт мировые рекорды по количеству зрелых женщин на сотню девочек в возрасте от 5 до 7 лет… «А в Китае, сам читал, одна — в щесть лет родила!.. Не боитесь, что взбешённые родители забеременевших малолеток набьют морду не только Прохорову?!» — зловеще сощурился я.

Заведующая запечалилась… На прощание я дал ей адреса тех из ранее опрашиваемых нами девочек, которые признавались, что «дядя Глися» их щекотал, — мол: если не верите мне — сходите и расспросите их… Это было явным блефом — детишки-то ведь ничего толком и мне не рассказали!.. Кроме того, делать это я и права не имел, — родители девочек потом могли сказать, что я распространяю порочащую их детей информацию… Но, во-первых, ты ещё докажи, что именно я передал заведующей их адреса!..А во-вторых, даже если и докажут, мне — плевать!.. Ясно?!. Из-за пассивности чьих-то пап и мам злостный педофил остался безнаказанным, и теперь вот продолжает творить свои чёрные делишки…

…Спустя неделю от третьих лиц осторожно выведал: Прохоров в «Янтаре» больше не работает… Может — испугавшаяся поголовной заберемленности детсадовок увядающая блондинка всё-таки выперла отставного вояку… Но скорей всего — он ушёл сам, понимая, что разгульной житухи ему уж не будет, ввиду моего пристально — наблюдающего взгляда…

Ну и потом, легко отгадывал я майорские мысли, коль ты уж посвятил жизнь растлению молодёжи, то не отдаваться же этому искусству в помещении детсадика, где всегда — многолюдно!.. Нет, желательно творческое уединение с объектом своих преступных желаний, создание этакой трепетной атмосферы интимного раскрепощения… И — при крепко запертых дверях, разумеется!..

…Теоретически, идеальный вариант — иметь малолетних дочерей, и предаться с ними восхитительному инцесту. Но, к прохоровскому сожалению, покойная супруга в своё время родить детей не смогла, или — не захотела…А теперь, в его-то годы, заводить детей — поздновато, да и — нечем…

…Кстати, совершенно нетипично для меня так настойчиво преследовать сумевшего ранее уйти от ответственности преступника. Одна из главных заповедей опера: экономь силы!.. Что начальство не приказало делать, и что можно не делать — то и не делай никогда!.. Но случай с Прохоровым — особый!.. Он задел меня даже и не профессионально, а чисто по-человечески… Я хотел остановить развратника раньше, чем он успеет лишить невинности всех малышек нашего микрорайона!..

…Но опять-таки на довольно длительное время он пропал с моего горизонта. Сперва мне пришлось двойным разбоем в Озёрном переулке заниматься, а потом на меня навесили нападение на пункт обмена валюты (молодёжь развлекалась, — даже взять ничего толком не успели, кто-то их спугнул!), в общем — закрутило вихрем событий…

Раз, ненароком вспомнив о Прохорове, поинтересовался у тамошнего участкового, жив ли отставник ВВС, и чем сейчас занимается — не в школу ли случайно подался работать, вахтёром или учителем по начальной военной подготовке?.. Но участковый ничего не знал, про случаи беременности у первоклассниц в микрорайоновских школах пока что было не слыхать, и снова майора слегка подзабылся…

…И вот спустя ещё месяц-полтора узнаю ненароком: Прохоров — женился!.. Но не спешите радоваться его возврату от детских нераспустившихся «бутончиков» к зрелым цветочным клумбам… Женился он, оказывается, на 42-летней бухгалтерше строительной конторы, с… двумя дочерьми от предыдущего брака!.. Причём если старшей было 19 лет, то младшенькой — пять с половиной!.. Любимый его возраст… Меня заколбасило от гнева!..

Навёл справки о бухгалтерше — обычная баба, задавленная жизненными обстоятельствами, и воспринявшая неподдельно живой интерес отставного майора к себе и двум своим дочерям как последний шанс устроить личную жизнь!.. Не больно мужчины интересуются такими б/у-шными жёнушками с двойным «прицепом»… Бедняжке было и невдомёк, что как раз этот «прицеп» Прохорова в первую очередь и интересовал, а сама она была чем-то вроде ненужного, но неизбежного придатка к дочерям, особенно — к младшенькой.

«Но чем же он жену собирается удовлетворять — носом, что ли?.. Или электровибратором?» — злорадствовал я.

Выбрав специально день, понаблюдал утром, как Григорий Игоревич отводит падчерицу в детсадик. Он — оживлённый, светящийся изнутри, радостный, а она, шагая рядом, так к нему и льнёт Я уже давно заметил, что представительницы женского пола в возрасте от 5 до 10 лет Прохорова просто обожали. Знать, умел он их ублажить, сволочь…

Жене Прохорова ничего говорить не стал. Конкретного компромата против её новообретённого супруга у меня не было, а мои мрачные догадки её бы не заинтересовали…

Оставалось только ждать, пока какая-нибудь оплошка отставника предоставит мне свидетелей и улики… Тогда я выложу их перед его женой, и лишь тогда она поверит, что он растлевает её малолетняя дочь! Естественно — впадёт в ярость, и сразу же, на горячую голову, подаст заявление в милицию… Немедленно беру Григория Игоревича за жабры, колочу его безостановочно, и вышибаю из него «сознанку» раньше, чем начальник угрозыска или кто-то другой успеют мне помешать!.. Пусть и не в тюрьму Прохорова швырнут, а лишь отправят на принудительное лечение, но всё равно — уберут из окружающей действительности, оторвут его липкую ладошку от головой, попок и животиков доверчивых крохотулечек!..

При таком раскладе 5-летняя падчерица Прохорова становилась живцом-наживкой, на которую он должен был клюнуть, насаживаясь на крючок поглубже… Пусть, планировал я, он её основательно запедофилит, желательно даже — дефлорирует (позднее это легко удостоверить актом судмедэкспертизы), тогда уж нельзя дать задний ход и всё отрицать… И вот тут на сцену выхожу я, и наношу решающий удар!..

Итак, маленькая девочка была своеобразной жертвой, которую мы приносим сегодня, чтобы уже завтра Прохоров не смог бы никого больше обидеть!.. Да, ребёнка — жаль… Чудная хохотушка с белокурыми волосами, единственная «вина» которой: ей не повезло с отчимом… Но в этом мире все мы — лишь пешки в жестокой игре, и всегда кто-то кем-то жертвует!..

…Однако не вышло по-моему, и не дождался я прохоровского разоблачения. Переиграл он меня. Чувствовал моё незримое присутствие в своей жизни, и понимал, что меня следует опасаться… А потому — перед тем, как капитально «распаковать» младшенькую, он взял да и поменял место жительства!.. Обменял две квартиры, свою и женину, на одну, побольше и совсем в другом районе.

Придя в нужный день и час к их подъезду, я угрюмо наблюдал из-за угла, как оживлённый Григорий Игоревич вместе с женою и детьми грузит вещи в грузовик. Белокурая малышка громко смеялась, путаясь под ногами у старших. Детское щебетание явно не раздражало Григория Игоревича, наоборот — он тоже заразительно хохотал, поминутно оглядываясь на ребёнка…Стороннего наблюдателя подобная картина семейной идиллии лишь умилила бы, а вот меня от неё — корёжило… Какое детство ждёт эту девочку?! Что станет с нею потом?!.

Но что в этой обстановке я мог поделать?.. Формально ведь — ни к чему не прицепишься…

Оставалось радоваться хоть тому, что растленный пенсионер покидает мою «территорию». Теперь чтобы он ни натворил — я и мои коллеги — опера за это не ответственны…

…Стрельнув мотором, грузовик с семьёй Прохорова укатил из моей жизни.

Больше об отставном майоре ВВС я ничего не слышал.

 

9. ШЛЮХИ

Профессиональных, так сказать — «кадровых» проституток в курируемом нашим подотделом микрорайоне не так уж и много, с дюжину.

И все они — дешёвки, снимающие клиентов на автостраде. Расценки таковы: минет — 5 долларов, всё остальное — 10 долларов. (Цены даны на 1999-й год). Ежедневный доход — от 10 до 50 долларов. Мизер!.. Основная часть «трассовых» — наркоманки, тратящие на «дурь» львиную часть своих доходов.

Но «трассовые» — это почти самое дно проституции (ниже — только привокзальные шалавы), а выше их — те, кто работает в салонах, стыдливо именуемых «массажными». Ещё повыше — «девочки по вызову». А самая «элита» — «гостиничные» путаны. Любая из таких краль, живя в нашем микрорайоне, во внерабочее время ведёт вполне праведный образ жизни, будучи никому на нашей территории в качестве проститутки не известной. Но и она — шлюха, хоть и из дорогих…

Так что фактически проституток на моей «земле» гораздо больше того, что мне известно…

В салоне работать спокойнее, чем на трассе, — не надо бояться рэкета, ментов и маньяков-садистов, меньше нагрузок, гарантирован регулярный медицинский контроль. Но доходы «салонных» ниже, чем у трассовых: за услуги они берут с клиента от 5 до 15 долларов, из них самим труженицам секса в лучшем случае идёт только половина. Кроме того, «салонная» обязана обслужить к а ж д о г о уплатившего клиента, сколь неприятным лично её он ни был бы.

Тогда как «трассовая» имеет право выбора, — если притормозивший рядом с нею автомобилист ей не приглянулся, то в машину к такому она просто не сядет. Тем самым сохраняется подобие женского достоинства: дескать, кто мне не мил — с тем не трахаюсь… Но, главная причина привередливости «трассовых», конечно же — боязнь нарваться на садиста. Многих из тех, кого хоть раз подвела ч у й к а (внутреннее чутьё на опасность), потом находили где-нибудь в лесопосадке, истерзанными и изуродованными…

Но это если говорить о «профи». Наши же времена характерны тем, что время от времени подрабатывают своим телом представительницы самых широких слоёв населения. Надо какой-нибудь студентке, госслужащей или домохозяюшке купить импортную косметику, что-либо из модной одежонки или ширпотреб, а денежек, как ни странно — не хватает, вот и выходит она на трассу где-нибудь в районе, где меньше шансов попасть на глаза знакомому. Заработала на конкретно необходимую вещь — и покинула трассу. И вновь она — порядочная и верная жена, целомудренная невеста, заботливая подруга…»Одноразовые» проститутками себя не считают вовсе, и обижаются, когда их путают со шлюхами, хотя в чём принципиально разница — убей Бог не пойму!..

…Угро занимается проститутками поскольку — постольку. Кое-кто попадает в поле нашего зрения как наркоманки, другие оказываются замешанными в кражи и грабежи, третьи — в заурядном хулиганстве (по характеру шлюшки — вспыльчивы, и вечно попадают в скандальные истории). Часто проститутки выступают и в роли пострадавших, — убитых, избитых, изнасилованных садистами, ограбленных (те из них, кто пока не подсел на иглу или не спился, имеет приличный доход, и у них есть что взять)…

Используем ли мы шлюх в качестве сексотниц?.. Редко, и почти всегда — эпизодически. В основном — чтобы стучали по месту жительства на соседей, а также — на друзей, приятелей, знакомых… А такого, чтобы проститутка собирала сведения о клиентуре, и затем передавала угрозыску — не припомню. Тут в чём нюанс… Верно, каждая шалава кучу народа «пропускает» ежедневно через себя, но за те 10–15 минут, что она сосёт или обслуживает прочими отверстиями чей-нибудь член, — что она может выведать у «обслуживаемого»? Ничего, — хотя бы потому, что рот её обычно занят… Но и спроси — ничего он ей не ответит, не хватало ещё — с «трассовой» о сокровенных делишках откровенничать!.. На такое только последние олигофены и способны, но как раз такая публика угрозыск интересует мало…

Использовать же проститутку как «секс-орудие», специально подводить её к нужному человечку как приманку — можно, но для такого нужна особо эффектная женщина… Но такую — следует регулярно спонсировать, иначе работать на тебя не будет. Однако где ж мне, рядовому районному оперу, взять на это денежки?.. А если понуждать её к службе страхом и угрозами, то даже и в случае искреннего согласия — она все равно должна параллельно работе на угрозыск ещё и зарабатывать себе на жизнь известно чем… Ну а оба эти занятия — стукачество и шлюшничество — требуют полнейшей самоотдачи, и — вагон свободного времени. Чтоб потянуть и то, и другое — каким же двужильным надо быть!..

Вот почему агентурить проституток мы не спешим, и ценным контингентом с этой точки зрения — не считаем…

Трахать их на халяву, пользуясь своим служебным положением — это да. Мы ж — мужики в самом соку, а жён видим редко, так кого ж нам и не иметь во всех позах, как не профессиональных «жриц любви»?..

Но и тут не всё просто… Вообще-то, когда приходишь на работу в милицию, то в первый год-два ушарашиваешь находящихся в зависимости от тебя проституток во все дырки со страшной силой. Иные парнишки за этот первый год попробуют женщин больше, чем за всю предыдущую жизнь!.. О бабах опера — мечтают, с бабами — перепихиваются, потом эти перепихи бесконечно обсуждают во время совместных операций и пьянок…

Но затем, начиная с третьего-четвёртого года службы, продажной (пусть даже — и дармовой) любви уже не хочется… Подумаешь доблесть — поиметь бабёху, не смеющую тебе отказать, и которую имели до тебя десятки и сотни, если — не тысячи…

Нет, хочется — ч у в с т в, чего-то настоящего, подлинного… Такого, чтоб не пересказывать приятелям с жеребячьим гоготанием, а держать в тайниках души… И многие из оперов заводят любовниц на стороне (желательно — на обслуживаемой им «территории», чтобы регулярно захаживать к своей крале в служебное время)… Впрочем, многие — и не заводят никого, вполне довольствуются женой, вдруг остро почувствовав, что семья — это единственно святое и самое ценное, а остальное — фигня…

Исчезает желание «ходить налево», нет больше тяги изменить жене, ты всё это перепробовал множество раз — ну и что?.. Ничего особенного, одна лишь грязь, и ей Богу, с женой — приятнее!.. Сладок запретный плод, а наешься им досыта — и уже не тянет!..

 

10. ЛЮБОВЬ ОПЕРА

Это не отрицает возможности чего-то более глубокого, задевающего не только животные потребности тела, но и — душу…

…Была и со мною такое в прошлом году…

Брали мы тогда с поличным наркобарыг. Мои товарищи, взломав двери, ворвались на притон и устроили шмон. А я — остался в подъезде, внизу у лифта, с задачей всех впускать, и никого подозрительного — не выпускать, без разрешения возглавлявшего нашу группу старшего опера.

Стою я, значит, в вонючем подъезде, дышу испарениями из мусоропровода, стараюсь не обращать внимание на шмыгающих мимо меня пенсионерок, весьма подозрительно на меня косящихся: что за незнакомый молодой человек?.. не жулик ли?.. не вызвать ли милицию?..

И вдруг — словно солнышко в подъезд заглянуло… Вошла девушка… нет, дева!.. Высокая, статная, неописуемо прекрасная, в чёрном облегающем платье, — а какие глаза!.. лицо!.. улыбка!.. Я замлел от восторга, застыл с отмороженной харей, а она, скользнув по мне взглядом, неприступно проследовала в лифт. Укатила наверх, я же — остался, грустно размышляя о несправедливости бытия, — «кто-то же этим брильянтом владеет, так почему — не я?!. Эх!..»

Но через десять минут бац — выбегает из лифта старший опер, тащит за руку упирающуюся и дёргающуюся девушку, и это ни кто иная, как ОНА!.. «Доставь эту сучку в РОВД, и пусть её запрут в «обезьянник», пока мы не подъедем!» — скомандовал он, передавая мне её из рук в руки.

Я был в шоке…

И всё то время, пока шагал с нею к райотделу, внимательно на неё посматривал, пытаясь понять, кто же она, и что таит за своей внешностью, если мой командир с нею — т а к?.. Наверняка заметив моё любопытство, она вела себя спокойно, не пыталась вырваться или разжалобить меня, и понимая, что я — на службе, и в своих действиях — связан. Да и не боялась она, в общем-то…Как потом оказалось — не было за нею ничего особенного…

В РОВД, заперев её в камере, побежал к дежурному, навести о ней справки.

Итак, Танечка Ветрова, кличка «Нэнси». (Она внешне похожа на какую-то то ли голливудскую актрису, то ли манекенщицу, отсюда — и кличка). 26 лет, разведена, имеет 7-летнего сынишку, наркоманка со стажем.

Нормальное детство, папа-передовик, мама — буфетчица, школа с математическим уклоном, потом- институт… Стала ш и р я т ь с я, вышла замуж за наркомана, родила ребёнка… Мужа вскоре надолго посадили за грабёж с тяжкими телесными, а она продолжала колоться, но — ещё держалась на плаву, не опускалась, внешне сохраняя «товарный вид». Не замечали её ни в воровстве, ни в шлюшничестве, и как-то обходилась без распродажи своих вещей, то ли имея богатого любовника на стороне, то ли найдя где-то зарытую кубышку, — не знаю… Короче, кроме приобретения, хранения и, изредка, сбыта накровеществ, по линии угрозыска никаких предъяв сделать ей не могли.

Сердитость же старшего опера объяснялась просто: однажды в кабинете он хотел з а с а д и т ь, а она — не далась, «гордая», ещё и обозвала по всякому, вот он и осерчал!..

Для мента любая наркоманка — тварь, а не человек. И коль уж попалась ему какая-нибудь настолько уж смазливая и ещё не истрёпанная, что он милостиво согласиля оттрахать её в разных вариантах, то она должна счесть за великую честь!.. В общем, она сама напросилась на неприятности… Так мне, во всяком случае, дежурный рассказал.

Потом я и с самим старшим опером о Тане осторожно потолковал. Особо свой интерес не подчёркивал, но просто пили однажды водку, вот в перерыве между двумя стаканами я его вопросиком и напряг… Из его спутанного ответа понял: не всё так просто…

Начальник мой, лысенький и брюхастый, бабами никогда особо не примечался, и женат был на такой страшиле, что не приведи Господь… Если разобраться, то по-настоящему он вообще ни разу в жизни не влюблялся, представляете?!. А тут — втюрился… В неё, в Нэнси!..

…Что-то было в ней такое… особенное!.. И не только во внешности дело… Светлая она была изнутри, понимаете!.. Наркотики, конечно, и ей душу испохабили, но что-то от той, п р е ж н е й, в ней всё равно оставалось!.. И наш старший опер, впервые в жизни повстречав т а к у ю, втрескался в неё по уши.

А поскольку был он грубоват и малочувствителен к душевным оттенкам, то и действовал напрямую, без всяких «Муси-пуси», а так: ты моя — и точка!..

Ну а после того, как она его отбрила — действовал уж, руководствуясь только оскорблённым самолюбием. Мол, «пусть тебе станет плохо от того, что ты меня огорчила!..» План у него был таков: подловить её на «приобретении нарковеществ», и — закрыть года на три.

Начал плотно следить за нею, окружил со всех сторон сексотиками, пару раз к ней на адресв со шмоном наведывался, а теперь вот на притона её подловил. Я даже заподозрил, что ради неё вся операция по налёту на наркобарыжек и проводилась! Операция-то удалась, барыг взяли с поличным, но вот при Таньке «дури» — не нашли. Облом!..

Впрочем, легко допускаю, что, одной рукой подталкивая Нэнси в «зону», начальник незаметно для себя самого другою рукою себя же и придерживал… Ведь «закрыть» Таню означало — с нею и расстаться, а он ведь продолжал неровно дышать в её сторону… В собственной душе порою трудно разобраться, — такие омуты и бездны!..

Посочувствовал я старшему товарищу, и постарался забыть про наш разговор. Раз промеж ними — такой напряг, то третьему туда соваться не след… Пущай сами разбираются, посадит ли он её в тюрягу, или же засунет в неё по самые помидоры, впервые в жизни почувствовав, что это такое — обладать любимой женщиной!..

Но получилось иначе… Внезапно у старшего опера открылась прободная язва (от сердечных переживания, наверно!), месячишко он провалялся в госпитале, а затем был комиссован по состоянию здоровья, так и не доведя взаимоотношения с Ветровой до логической развязки.

И стала Нэнси как бы «бесхозной»… Тут-то я к ней со своими собственными намёками на нежную дружбу и подкатил…

Моими плюсами в сравнении со старшим опером были: молодость, относительное не — уродство, обаяние и умение обращаться с женщинами… Ну то есть… Я не прямо ставил вопрос в лоб: «Либо раздвинешь передо мною ноги, либо «закрою» всерьёз и надолго!», а лишь намекал на вышеуказанное… И если мой предшественник требовал ответа как можно скорее (нарвавшись в результате на грубость), то я соглашался и подождать — день, неделю, даже две недели…

Деться Нэнси было некуда, и через три недели она мне отдалась. Куда ж ей в тюрьму садиться, ежели на шее — маленький ребёнок, да и паршиво за решёткою… Неприступность и гордость Танечки были побеждены моими замечательными душевными качествами, помноженными на терпеливость, настойчивость, такт и умение, найдя в партнёре его болевые точки, аккуратно нажать на них, сделав партнера — управляемым…

…Не скажу, что был разочарован. Любовницей Танька оказалась вполне, на уровне стандартов. Но когда изменяешь (не телом, а именно душой!) горячо любимой супруге с посторонней женщиной, то ждешь чего-то особенного, а как раз ничего особенного Таня и не предложила. Так… типичный набор приёмов и способов имеющей определённый сексуальный опыт, зрелой женщины. Не знаю, как точнее выразиться… Во — не любила она меня, нет!.. А просто — трахалась, чтобы не иметь неприятностей…

Я же быстро привязался к ней, и чего не хватало в наших отношениях — всё то додумывал и воображал. Смешно признаваться: уверил себя в том, что любит она меня безумно, но стесняется сказать об этом прямо… За эту тщательно скрываемую якобы любовь ко мне — её и ценил… От жены ведь, кроме критики и попрёков за низкую зарплату, ничего не дождёшься, а Таня — никогда не критиковала, ничего не требовала, ни разу не отказала во взаимности, когда я — х о т е л… Красота!..

…Вот каким было начало наших отношений. Продлились они месяцев шесть-семь. А теперь — расскажу про финал…

В тот день был рейд по торгующим точкам. Мы ходили по кафешкам и пивбарам, хватая подряд всех подозрительных, и тащили их в РОВД. Там — тщательно отфильтровывали, выгоняя в шею всевозможную шушеру, и уж более детальней и предметней работая с перспективным на «раскол» в чём-либо анти-законном криминалом… Дело это долгое, обычно до двух-трёх часов ночи. Кто живёт не поблизости от райотдела — идти домой уж нет смысла (к девяти снова — на службу), поэтому в таких случаях они либо ночуют в своих кабинетиках, либо отправляются на хаты к близко живущим друзьям и знакомым.

Ну а Танька как раз жила по соседству!..

И пока мои товарищи, оставшиеся на ночь в райотделе, разливали по стаканам водку и тискали пришедших разделить их одиночество микрорайоновских подружек, я позвонил Ветровой и поинтересовался, чем она занимается. А чем может заниматься человек в два часа ночи?!. Но Таня не стала говорить мне, что я разбудил-де её среди ночи, и всё такое… Наоборот — сдипломатничала: «Ничего… скучаю!..»

«Так давай к тебе на ночь приеду!» — обрадовался я. И тут же, как человек ленивый, предложил ей зайти в райотдел, забрать меня отсюда. А то, дескать, пока я приду — она уснёт, и мне придётся долго звонить, прежде чем она откроет, — одна мысль о подобном варианте отбивала у меня желание идти на ночь глядя к любовнице… Она — согласилась… Я ж говорю, в наших отношениях — она была безотказной.

Пришла в райотдел через полчаса. Пьянка как раз шла полным ходом. Я давно не скрывал от товарищей свою связь с нею. И пусть видят, как сейчас на ночь я уйду вместе с нею… Хоть и наркоманка, криминальный элемент, недочеловек, если по-честному, но — красавица, умница, и ведь многие мне позавидуют, мучительно и больно!..

Пришли к ней. Трёхкомнатная, хорошо обставленная квартира (вещи явно не распродавала — всё ещё впереди!). В детской комнате посапывал сынишка. Мы обосновались в гостиной. В третью из комнат она меня не приглашала, но я и прекрасно знал (по наколке сексотов), что именно там она регулярно «варит» ш и р л о.

Казалось бы — зачем накапливать в памяти подобную информацию о любимой женщине?.. Но, считаю, подобные знания лишними никогда не бывают. Начнём с того, что сегодняшний друг завтра вполне может стать заклятым врагом. И кончая тем, что всегда интересно знать о с в о е й женщине всё!..

Между прочим, она врала мне, что после нашего сближения — перестала колоться. Я делал вид, что верил, так было удобнее… Но вот почему я решил, что она лжёт мне только по этому вопросу — одному Богу известно…

Она завела будильник на 7.30. Мы наскоро перекусили. Я покосился на телефон, соображая, не позвонить ли жене и предупредить, что домой сегодня не приду, но сообразил, что уж слишком поздно, и наверняка жена сама догадалась: раз не пришёл до сих пор — значит, задержала служебная необходимость!.. Жена у меня уже учённая, и понимает, каково это — в милиции работать… Звонить в РОВД и проверять, где и с кем муж время проводит — ни за что не станет!.. Но и звякни в дежурку — коллеги не выдадут, отмазку завсегда придумают, «где такой-то?.. участвует в очередной перестрелке с бандитами!..», и всех делов…

Потом возникла идея принять душ. Даже маленький скандальчик получился на тему, кто пойдёт первым. С моей стороны эмоции были лишь шуткой, она же сердилась по-настоящему, желая первой посетить душ, но я настоял на своём, хотя и не придавал этому никакого значения… С женщинами иначе нельзя, любой спор с бабой должен заканчиваться твоей победой, а то, почувствовав вкус к конфликтам, рано или поздно сядет к тебе на шею…

Короче, искупался, лёг в постель (широкую, двухместную, «супружескую»), стал ждать. Вскоре и она вышла из душа, встала на пороге, обнажённая, вытирая волосы полотенцем. Знала, что люблю её разглядывать… Тонкая талия, налитые упругие груди с морщинистыми сосками… В юности занималась бегом (кандидат в мастера спорта), и фигурка осталась ещё весьма и весьма… Чертовски красивая!.. Но опытному взгляду опера заметны признаки пристрастия к «дури»: лицо исхудавшее и чуть заострённое, под глазами — тёмные круги… Когда обнажена полностью, то — заметно, что фигура уж не просто стройная, но и худющая — рёбра так и торчат…

Смотрела она на меня с какой-то особенной, ставшей для неё привычной в последнее время молчаливой вопросительностью… Много раз в последнее время замечал я у неё это выражение глаз, расшифровывая его обычно как сожаление о своей загубленной жизни. Не будь в её судьбе наркоты — и, возможно, стала бы женой какого-нибудь мировецкого парня, вроде меня, и была бы счастлива!.. Возможно — именно со мною и была бы… И хоть люблю я свою ненаглядную супругу, но не в такой же степени, чтобы раз и навсегда зарекаться от возможности брака с другой женщиной, — помоложе, покрасивее…

Ну вот, именно так я всегда и думал. А в этот раз то ли мозги лучше работали после напряжённого, заполненного допросами и пьянкой вечера, то ли ещё что-то, но вдруг прозрел я: а ведь она меня — презирает!.. Да-да, и смотрит сейчас — с презрением, и кричат её тёмные, «глубокие», так нравящиеся мне глаза: «Боже, как же я опустилась до того, что вынуждена трахаться с вонючим ментом, козлиной милицейской!.. Как мне всё это надоело!.. Как ты противен мне, засранец!..»

Меня аж передёрнуло…

Ничего не сказал ей, — не настолько наивен… Перепихнулись пару раз, и даже было приятно.

Но со следующего утра я уж относился к ней совершенно иначе. Любовь — умерла, и проснулась профессиональная подозрительность.

Начал наводить справки, и быстро выяснил, что за моей спиной в беседах с такими же, как и она, тварями-наркоманами — обзывала меня по всякому («урод», «импотент», «убожество», «коротышка»!..)… Прикрывалась мною перед другими ментами («ой, не трогайте меня, гражданин участковый, я же, чтоб вы знали, лично знакома с оперуполномоченным таким-то!..»)… А однажды на притоне, когда нагрянули мы с обыском, забрав в райотдел всех, кроме неё (я лично её тогда отпускал), она, оказывается, вынесла с адреса всю имевшуюся там ш и р к у в собственных трусиках, — вот почему мы там ничего не нашли… Короче, имела меня как хотела!..

Ну и, понятно, обозлился я ужасно…

Объясняться не стал, — велика честь, чтоб я ещё с какой-то там исколотой мандавошкой выяснял отношения!.. Для начала — раз и навсегда без пояснений прервал с нею отношения. Затем — окружил её со всех сторон сексотами, и начал готовить её «посадку» лет этак на пять… Более привычные для наркоманской шушеры год-два «зоны» в данном случае казались мне недостаточными!.. Да для неё и пяти лет было мало — только вечная каторга!.. Чтобы — жалкая, опозоренная, бритая наголо, в латанном арестантском бушлате, — она валялась передо мною на коленях, умоляя о пощаде, но — натыкалась лишь на мой презрительный, не знающий жалости взгляд…

…Однако сорвалось у меня. Почуяв, куда склонилось колесо её фортуны, и испугавшись, быстренько сменяла она квартиру на другой район, и даже — в другом городе, чтоб от меня — подальше!..

…Как вспомню её — так и колотит от ярости…