1. УЧАСТИВШИЕСЯ КРАЖИ

Из великого множества дел о квартирных кражах, промелькнувших передо мною, именно это — выделяется особо, надолго врезавшись в мою память.

С какого-то момента на территории спального жилмассива, половину которого составляла моя «земля», резко участились квартирные кражи. Обычный уровень — одна — две квартирные кражи за две недели, если три или четыре — это уже выше среднего… А тут — четыре-пять краж еженедельно, на протяжении двух последних месяцев…

Впечатляло даже не само число краж (в прошлом году однажды за неделю произошло четырнадцать краж, а в позапрошлом — за один только день краж зарегистрировали шесть штук!), — но тревожила именно регулярность частого повтора… Это указывало: перед нами не случайное совпадение, и в нашем жилмассиве появился постоянный источник нашей головной боли и беспокойства.

Ребята — «линейщики», специализирующиеся по «линиям», отдельным видам преступлений (в данном случае — по квартирным кражам), проанализировали почерк краж за последние недели. Манера проникновения разнилась — либо взлом дверей, либо — проникновение через форточку. Три эпизода квартирных краж совпадали по характерным приёмам отжимания ригеля дверного замка фомкой. В одном из этих эпизодов похититель оставил на полу в прихожей отпечаток ботинка, сходный с отпечатками ботинок в двух эпизодах проникновения на адрес через окно. Эти обстоятельства позволяли как минимум пять краж объединить в одну серию, подтверждая версию о деятельности на нашей «территории» вора-рецидивиста, если даже не серьёзной преступной группы.

Вор (если — не воры) действовал осторожно, умело, хладнокровно… Почти все квартиры бомбились средь бела дня, именно в то время, когда их хозяева были на работе… Отпечатков пальцев и других пригодных для идентификации следов не оставлялось. Соседи, как почти всегда в таких случаях, «ничего не видели и не слышали», так что свидетелей — не было…

Мы зачастили в места возможного сбыта краденного — рынки, всевозможные торговые точки, квартиры самогонщиков (в отличие от торговцев наркоты, свой товар они сбывают не только за деньги, но и за вещи)… Регулярно врывались на притоны… В обычное для квартирных краж время проводили рейды по микрорайону, — вдруг повезёт, и навстречу попадётся какая-нибудь подозрительная харя с увесистым тюком в руках?.. Устраивали засады в местах, удобных для наблюдения за многими подъездами одновременно… Активизировали и постоянно понукали сеть осведомителей… Тщетно!..

Разумеется, кто-то что-то где-то слышал краем уха всякое… Кое-какая информация постоянно стекалась к нам: «А не Колька ли Бегемот сработал?..», «По-моему, у Ваньки Кекса я видел кожаную куртку наподобие той, что вы описывали…», «Нюрка Алфёрова в последнее время живёт явно не по средствам…», и так далее… Все эти сведения тщательно проверялись, но в итоге оказывались полной туфтой.

Между тем совершаемых и нераскрытых по горячим следам квартирных краж становилось всё больше. Начальство словно с цепи сорвалось: «О чём вы думаете, пидорьё трипперное?!. Хаты бомбят чуть ли не ежедневно, а вы яйца чешете!.. Дождётесь — выгоним к ядреной матери!..» Кому приятно, когда родное начальство о тебе — так?!.

Устраивали сбор в отделе к восьми утра (обычно же все приходили к 9-ти), и пахали как лошади до девяти часов вечера. Ну а вечером — начальник угрозыска или его заместитель подводили итоги: сколько человек за день задержано, опрошено, допрошено, выпотрошено до самых потаённых изгибов души и проверено?.. Столько-то… Есть подозреваемые?.. Нет… Плохо!.. Обзовут нас по всякому…

А назавтра — по новой. И сбор уже — на семь утра, а пахать приходится до одиннадцати вечера. Дёрганные опера, забросив всё (кроме расследования убийств), занимались «серийщиком», и только им…

 

2. ВОРОВСКАЯ ПАРОЧКА

Но вот появилась первая зацепочка.

Обворовали квартиру в Тополином переулке, на шестом этаже 9-этажки. В полдень пенсионерка Макарова ушла в поликлинику, потом, заглянув в магазин и на базар, вернулась домой к двум, и — обнаружила взломанные двери и полнейший бедлам в квартире. До ухода на пенсию работала она в торговле, так что кое-что из золотишка и дензнаков в загашнике имела…

Мы опросили соседей. И домохозяйка Звягинцева припомнила, что в районе между 12.25 и 12.45 она спускалась по лестнице со своим псом-боксёром Джемом, и на лестничной площадке 6-го этажа увидела двоих, парня и девушку. Они стояли у стены, и парень никак не мог прикурить от зажигалки всё то время, пока оглянувшаяся на них Звягинцева спускалась по лестнице. Эпизод этот врезался ей в память, потому что всю жизнь до этого она пользовалась на кухне спичками, а недавно задумалась, не экономнее ли пользоваться зажигалкой, — выгода хоть и копеечная, но и каждая копейка в хозяйстве — пригодится!.. «Нет, всё ж спички — надёжнее!» — зафиксировав в памяти мучения парня, прозрела она.

Ну а мы — законно предположили, что «плохо загоравшаяся» зажигалка была лишь поводом дождаться ухода Звягинцевой, и — заняться входной дверью облюбованной квартиры… Всё это подсказывало: серийных воров двое — этот парень и его девушка. Оба — в возрасте до 30-ти лет, среднего телосложения (парень — чуть похудощавее), среднего роста (девушка — чуть пониже)… Негусто, но других зацепок — не было.

Через два дня случилась новая кража, в квартире Новосельцевых на улице Мелитопольской. Дворник видел отходящих от подъезда мужчину и женщину, с двумя объёмистыми сумками. Точно, наша парочка!..

С этого момента в наших разговорах между собою и в оперативных документах они получили псевдонимы — Ромео и Джульетта.

Мы не сомневались, что если только они резко не бросят своё ремесло (а такое почти никогда не случается), то обязательно попадутся в наши сети. Двоих ловить легче, чем одного, — лишняя примета, зацепочка для глаз. Тем более, что дворник определил парня как «откровенно наркоманскую харю», — уже легче, круг поисков сузился… Осторожненько узнавай среди наркоторговцев, кто в последнее время покупает «дурь» по-крупному и регулярно, вот тебе и первый подозреваемый!..

На улице Братьев Табуреткиных наша парочка позвонила в квартиру на четвёртом этаже. Из-за двери тоненький голосок пятилетней девочки Наташеньки Соловьёвой спросил: «Кто там?» А Ромео и Джульетту в тот день сильно к у м а р и л о, «синявки» молили об игле, идти куда-то ещё и искать удачи казалось немыслимым… Джульетта, через двери завязав с девочкой разговор, легко установила контакт с нею. Сперва выяснила, что ушедших на работу папы и мамы до вечера не будет, потом уговорила открыть дверь «на минуточку», чтобы передать для мамы коробку конфет. Наверняка родители много раз строго наказывали девочке не открывать чужим людям, но что стоят родительские нравоучения перед такой приманкой, как обещанная коробка шоколадных конфет «ассорти»?.. Наташенька минут пять повозилась с тугим замком, и — открыла. Ворвавшиеся дяденька и тётенька показали ей кулак, чтобы не кричала, затем крепко привязали её к стульчику в детской. Сами же быстренько ошмонали квартиру, и унесли с собою видеоаппаратуру, кое-что из одежды (в частности — пару женских шёлковых штанов) и белья.

Приметы «разбойничков» Наташенька описывала испуганно и смутно: «гадкие», «дядька в куртке, высоченный», «у тёти — острые ногти»… Мы не были уверены, что действовала именно наша парочка, но эта версия (как позднее выяснилось — правильная) была основной.

К участковым и патрульно-постовым службам ушла ориентировка. Позже мы узнали, что по этой ориентировке милицейский наряд, патрулировавший в те дни по улицам, в вечернее время задержал направляющихся на очередное дело Ромео и Джульетту. Доставь их тогда в РОВД — и мы бы зацепились за них обязательно. (Он — из ранее судимых, с подходящими для обоснованных подозрений и прошлым, и характером, она — тоже ещё та птичка…) Но ничего компрометирующего при них не было, зато очень кстати оказалось 50 долларов, которыми они от нашего патруля спокойно и откупились. (Позднее мы пытались установить личности упустивших их патрульных, но это нам не удалось). Ещё долгие три недели после того случая эта парочка орудовала в нашем районе.

 

3. НАПРАСНЫЕ ПОИСКИ

Теперь мы хотя бы точно знали, кого ищем. Сориентированные нами свидетели давали всё новые и новые приметы подозрительной парочки, мелькавшей в их подъезде во время каждой из очередных краж. Мы уже знали, что парню на вид — действительно лет тридцать, а вот его подружка хоть и казалась некоторым его ровесницей, но большинством свидетелей описывалась как намного моложе его, — лет двадцати — двадцати двух (потом мы узнали, что ей ещё меньше — лишь 19-ть). Оба — высокие, причём она — не худощава, а скорее — среднего телосложения, можно даже сказать — крупного… Одеты в плащи и куртки. У парня — голос с хрипотцей, девушка — крашенная блондинка. Больше сказать о них никто из свидетелей не мог. Наш специалист по описаниям составил фоторобот, но, как неоднократно доказывала практика, собственную тёщу — и ту разыскать по такому приблизительному портрету затруднительно…

Дни ползли, шагали, летели один за другим. Прочее ворьё тоже не дремало — лезло в квартиры косяками, и чуть позднее исправно нами вылавливалось. Но неуловимость именно этой парочки у оперов уже была в печёнках.

Собрали в РОВД ранее судимых за квартирные кражи и освободившихся из мест заключения в последние 12 месяцев, — таких в районе оказалось около 60-ти. Крепко поговорили с каждым. Тех, кто не представил надёжное алиби, или просто показался нам подозрительными — побеседовали по жёсткому варианту… Пусто!..

Из горУВД приезжали опера из «линии» по квартирным кражам, — сидели, советовались, шуршали бумажками, по «территории» походили… Ничего!..

Поактивничай наша парочка ещё месяц-два в том же духе, и сумей потом слинять не разоблачённой — такой валун краж — = «висяков» на головы начРОВД и начрайугро свалился бы, что удержаться на своих местах они смогли б, лишь привинтив себя к ним шурупами… И с удвоенной яростью они накидывались на нас, а мы уж и не бегали, а прямо — таки летали по «территории»!..

После той пятилетней Наташеньки они ещё какое-то время осторожничали, бомбили только те хаты, где на звонок открывали слабые на вид женщины или пенсионеры. Обязательно уточнялось перед этим, нет ли дома кого-либо ещё… Но потом они стали нагло ломиться вообще к любым жильцам.

Угрозыск угрюмо дивился резко возросшей агрессивности их разбойничьей тактики. Вначале нож у горла хозяина держал Ромео, в то время как его дама лихорадочно шарила по ящикам и загашникам в поисках ценностей. Но потом они сообразили, что на быстрый осмотр громоздкого интерьера с последующей упаковкой понравившегося барахлишка требуется грубая мужская сила, тогда как острую финку у гортани спокойно может подержать и нежная девичья ручка… С того момента началась вообще неслыханное в анналах РОВД: она держала хозяев под лезвием, а он — собирал добычу!..

…Поздним вечером Ромео и Джульетта вломились на квартиру почтенной супружеской пары Никулиных. «Откройте, пожалуйста, мы из горгаза!», а когда те открыли — загнали хозяев в ванную, и пока Ромео шарил по сокровищницам и сусекам семейства, его подружка с финкой дежурила на пороге ванной, дабы перепуганные супруги не орали и не стучали в стены и потолок… Впрочем, глава семейства, очень почтенного вида, из заслуженных гидростроителей, от ужаса даже обмочился, и парализовано застыл у стены. Зато его моложавая супруга (товаровед по специальности) хоть и тряслась за свою жизнь и здоровье супруга, но при этом внимательно ощупывала глазками фигуру разбойницы, и потом во время беседы с операми сообщила прямо-таки сенсационную и довольно пикантную подробность: Джульетта была… беременной!.. По её примерной оценке — на 6-м месяце…

 

4. ЛОЖНЫЙ СЛЕД

Каждое утро, дежурно бросив двести грамм на грудь, на поиски неуловимой парочки среди прочих участковых отправлялся капитан Тадыбердыев. Начальник РОВД пригрозил ему недавно, что если до конца квартала капитан самолично не выловит дуэт домушников, то перейдёт на работу в ЖЭК, дворником. То же самое начРОВД говорил каждому из участковых по отдельности, и все восприняли это как обычный для начальства юморной дебилизм. Лишь один Тадыбердыев, приняв всё всерьёз, испугался. Идти в дворники ему не хотелось!..

Вот и решилл он энергично поискать концы… С утра прочёсывал «территорию» вдоль и поперёк, отлавливая всевозможных алкашей, нарколыжников, недавно освободившихся (их издали можно узнать по землистому цвету лица, а также по привычке разговаривать, сидя на корточках), а так же и просто тех, у кого — «подозрительнвя морда!»…

Волок в РОВД, и, запершись в кабинете, легонько поколачивал, время от времени повторяя: «Говори всю правду, а не то хуже будет!»

А поскольку от первых же ударов рёбра его собеседников начинали ощутимо потрескивать, то многие из них и рады б поскорее расколоться, и всё поведать, да вот беда: хитрый участок никому не говорил, что же конкретно его интересует! Вовсю шифровался, справедливо полагая, что если наткнётся на действительно в чём-либо повинного, и будет бить его по нарастающей и безостановочно, то рано или поздно тот и сам во всём сознается… Но если сказать прямо, что именно ментуру интересует, то тогда возможен самооговор, — трать потом время попусту на проверку, с последующим опровержением…

В общем, от страха и боли кололись многие и на многое, начиная с хранения наркоты, и кончая кражонками всевозможных сортов и калибров…

Но все эти исповеди мрачный участок неизменно отвергал (точнее — брал на заметку со словами: «В другой раз сгодится…»), назидательно тыча сухоньким, но жёстким кулачком в очередную закровянившуюся харю, и приговаривая: «Нет, ты мне в с ю правду скажи… В с ю!.. Понимаешь?..»

Ну и однажды дождался: очередная уродуемая им личность, чуя треск собственных костей, и справедливо опасаясь, что при таком раскладе не дожить ей до окончательной победы капитализма в нашей стране, завопила: «Ой, не надо!.. Всё скажу!.. Знаю… знаю одного парня!.. Сенька Богодухов, из 45-го дома по улице Монтажников! Он, вдвоём с подружкой, хаты бомбят одну за другой, точняк!..»

И о чудо!.. Только что ничего не слышавший и не слушавший, равномерно наносящий свои удары участковый вдруг словно бы споткнулся… Остановил занесённый было для нанесения очередной затрещины кулачок… Затем и вовсе опустил его, пригасив зловещий блеск в полуобезумевших глазищах… Вместо тигриного рычания и невнятных угроз — вполне по-людски, очень даже спокойно поинтересовался: «Чё ты там насчёт домушника с подругой тёр?.. Ну-ка, базарь дальше…»

Раскрасневшиеся кулаки, впрочем, далеко от допрашиваемого не убирал, намекая, что если тот кинет сейчас п у с т ы ш к у, то месяц реанимации с пожизненной группой инвалидности впоследствии — самое меньшее, что ждёт болтуна за злостный обман органов…

Но информация оказалась важной и точной…

Спустя сутки Сенька Бог (погоняло — от фамилии) был схвачен на своём адресе поджидавшей его засадой, и на первом же допросе — дал правдивые показания относительно своей преступной деятельности в последние месяцы. Да — бомбил хаты… Да — помогала ему в этом Дианка Ручникова, кликуха. Рукавичка. Стояла на шухере, помогала вынести добычу, сбывала её потом на рынке… Но — никаких разбойных нападений, никаких ножиков у горла, никакой беременности… И от силы — пяток эпизодов… Не то!.. Ложный след!

 

5. ИСТИННЫЙ СЛЕД

И вот однажды, где-то в половине шестого вечера, решил я в очередной раз прошвырнуться по притонам, начав с квартиры Клавки Рябенковой, кликуха «Жаренная». Тварь среднего пошиба, втихую приторговывает краденым, варит ш и р л о…Подошёл к обшарпанной двери, но решил сразу не ломиться, а постоять и послушать, что в квартире творится. Сперва ничего не было слышно, потом донеслось приглушенное: «Бу-бу-бу…» Не иначе как Жаренная очередного клиента выпроваживает!.. Удачно. Не вслепую на притон ломишься, а с прицелом застукать наркушу с дозой!..

Выбежав из подъезда, спрятался за ближайшим углом. Через минуту вышел клиент, точнее клиентка, — вислогрудая, с тусклой харей Верка Загоруйко, клички не помню. Дворником работает. Трусоватая гадина, из деревенских… Подскочил к ней сзади, слегка ударил в ухо для надёжности, прижал мордой к стене, быстренько ошмонал её карманы и схроны… Именно там, где больше всего и ожидал, в грязных и вонючих трусах, обнаружил ф а н ф ы р ь с двумя к у б а м и «дури» (дневная доза ещё не севшего на иглу наркомана).

Вообще-то для возбуждения уголовного дела этого маловато, но с учётом того, что пару раз Верка уже задерживалась с такою же дозой, именно в виду «неоднократности» этого ф а н ф ы р и к а вполне доставало для отправки мадам Загоруйко на тюремных нарах…

Пока ошеломлённая моим натиском Верка жалобно булькала горлом, я стремительно сунул пузырёк ей в карман, затащил её обратно в подъезд, сорганизовал двух жильцов первого этажа в качестве понятых при обыске, и под их внимательными взглядами извлёк всё тот же ф а н ф ы р и к из веркиного кармашка, а факт этот — молниеносно зафиксировал в протоколе, дав его понятым на подпись. «Я… не хотела!..» — наконец-то сообразила пискнуть пытавшаяся на ходу придумать какое-либо правдоподобное оправдание Верка, но — чао, крошка! — поезд уже ушёл.

Через полчаса мы уж сидели в райотделе, и она заполняла тесное пространство кабинетика своими рыданиями, сморканиями и жалобными всхлипами. Однако на то я и опер, чтобы не эмоций слушаться, а фактов. Главный же мой интерес сегодня состоял в том, чтобы сгребать со всех сторон ворохи оперативной информации, старательно выискивая в них жемчужинки нужных угрозыску истин, и в первую очередь — того, что могло бы вывести меня на Ромео и его подельницу…

Вот почему, как следует запугав Верку россказнями о ждущих её в колонии ужасах, я не метнул её в загребущие лапы следователя, а пока что спрятал протокол изъятия у Верки наркоты в сейф. Ей же самой объяснил, что ежели она в ближайшие 24 часа принесёт мне в клюве какую-либо важную информацию на тему: «квартирные воры», то я, возможно, и прощу её, не дам официальный ход губительной для неё бумажки…

«Но помни, Верка, у тебя — лишь 24 часа!.. И 10 минут из них уже прошли…» — зловеще объявил я. Побледневшая дворничиха пулей вылетела из моего кабинета.

Многого от неё, если честно, не ждал — птица не из информированных, да и туповата. Куда повыше полётом мои многочисленные сексоты — и те ни шиша не выведали, так куда уж ей!..

Но Верке (и мне с нею!) нежданно улыбнулась фортуна…

На следующее утро, осунувшаяся от переживаний за свою никому не интересную долю, Загоруйко притопала в РОВД, и рассказала довольно-таки занимательную историю…

В доме номер 56 по улице Мелитопольской в подъезде, который она, как дворник ЖЭКа, обслуживала, живёт парень Витька, по фамилии, кажись, Колесов… Про него она ничего конкретно не знает, но час назад, у мусорных баков, случайно подслушала разговор Витьки со своей зазнобой… Какой-то Шаман, узнав про стыренный Витькой у него с квартиры видик, теперь возбухает, требуя назад видеомагнитофон, и ещё 200 долларов — за причинённое беспокойство… Зазноба будто бы советовала Витюхе послать Шамана на три весёлые буквы, но тот втирал, что Шаман с каким-то Гариком — Вась-вась, может и нажаловаться… А Гарику человека подрезать — что высморкаться… Поэтому самый верняк — «срочно забрать видик у Зинки, и отдать Шаману, с извинениями»…

Подобных историй от своих и постоянных, и одноразовых осведомителей наслушался я сотни, половина из них при проверке оказывается чистой туфтой. Но безголовая Верка просто не могла б такое — нафантазировать. Тем более, когда мои цепкие руки-капканы так крепко держались за её горлышко…

Знавал я Шамана, — наркоман, на рынке прикармливался грузчиком, живую копейку в кармане завсегда имел, не успевая даже полностью её искалывать… И про Гарика наслышан, — падаль, «синяк», некогда сидел за гоп, сейчас — больше понта, но при большом желании отомстить за кореша — подрезать обидчика вполне способен… Витю Колесова я не знал вовсе. Но что меня в Веркиной информации больше всего зацепило: зазноба его была беременной, каким именно месяцем — Верка не кумекала, но, говорит, пузо у той отпечаталось уж довольно отчётливо.

Это был с л е д.

 

6. КОЛОС

По всему выходило: не лажу Верка гонит… Отпустив её с миром («разберусь в твоей истории, и если не фигня, то, может — прощу…»), я бросился в ЖЭК, узнавать насчёт жильцов 56-го дома. В указанном подъезде никакой Витька Колесов (или кто-либо с такой фамилией) не проживал, во всяком случае — не был прописан.

Но!..

На 7-м этаже, в квартире 27, был прописан 54-летний гражданин Колосков Михаил Андреевич, кличка «Сапог», трижды судимый за квартирные кражи, вымогательство и подделку документов, — фигура в районном криминалитете не то, чтоб выдающаяся и знатная, но во всяком случае — заметная, известная широкому кругу блат-лиц, и уважаемая этим кругом…

В последний раз Сапог вышел на свободу восемь лет назад, с сильно подорванным «зоной» здоровьем. Устроился на завод металлоизделий чернорабочим, и с крепко стиснутыми зубами вкалывал, нарабатывая пенсионный стаж. (На заводе если и воровал, то по мелкому, как и все, — во всяком случае, никаких компроматов против него оттуда к нам не поступало).

И вот у этого перековавшегося в пролетарии знатного домушника был 28-летний сынок, Виктор Михайлович Колосков, кличка «Колос». Хорошо известный районной уголовке, хотя в последнее время — как бы и выпавший из нашего поля зрения…

Первый раз его посадили в 19-ть, за дезертирство из армии. Папаша как раз отбывал последний (третий по счёту) срок. Западло показалось с детских лет впитавшему в себя воровскую романтику Витьке служить в рядах доблестной Советской Армии. Он и не служил — сбежал из казармы, и две недели отсиживался на квартире у знакомой соплячки, но потом её маме надоело присутствие самозваного дембеля — квартиранта, и она заявила о подозрительном солдатике участковом.

Витьке дали год дисбата, но потом его как-то очень уж быстро комиссовали по состоянию здоровья, так что пятнать блат-авторитет служением ненавистному государству ему так и не пришлось. Там же, в дисбате, он, видимо, и начал покалываться.

Для этого увлечения требовались бабки. Богатых родителей у Витьки не было (мать давно умерла, а отец, как уже говорилось — сидел), бизнес его как-то не привлекал, мокрушничать и потрошить банковские сейфы — было не в масть личным наклонностям и семейным традициям…

Так вот Витька и заделался квартирным вором, в составе группы из четырёх-пяти таких же ш и р я ю щ и х с я лоботрясов. Бомбили хаты по району и в городе, — не так, чтоб в большом количестве, но — выборочно, прицельно, метя в только что вернувшихся из-за границы с товаром челноков, либо в расплодившихся в то время как грибы кооператоров.

А тут вернулся из зоны Колосков — отец, преждевременно состарившийся, по-прежнему твёрдый духом, но трезво решивший: «Всё, хватит «зон» — буду жить, не рискуя…» Витька по п о н я т и я м должен был встретить откинувшегося «от хозяина» батю как должно: прилично одеть, помочь с устройством на престижную работёнку, купить ему если и не машину, то как минимум холодильник с телевизором, что-нибудь из мебели… Но Витю интересовала лишь та часть п о н я т и й, которая его интересовала. В итоге вернувшемуся из-за решётки батяне он выставил на стол бутылку самогона с закусью, обмыли его возвращение — и всё. Живи дальше, пахан, как знаешь!..

Характер наркомана в принципе чужд сентиментальной преданности кому-либо, кроме себя самого, бесценного. Отдать отцу своё, воровским ремеслом заработанное?.. А на какие шиши сам будешь колоться?!.

Оставшийся без г р е в а отец знал, что сынок — удачливый вор, который просто не может не быть «при бабках». Следовательно — поделиться с родителем жаба заела… Ну и — обиделся!.. Устроился на завод и зажил одинокой жизнью, как бы отгородившись стеной от сына, которого, впрочем, вскоре после того уголовка посадила.

Получилось это так…

Один из компании Колоса случайно попал в кутузку за попытку растления малолетки. Опера его так взгрели, что от боли и страха он прокололся вообще за все своё, включая и кражи. Понятно, что не забыл сдать с потрохами и подельников… Витьке дали четыре года, но отсидел он только три. Вышел на волю досрочно, «по состоянию здоровья».

Передачи в «зону» отец хоть и скупо, но передавал, однако встречать по п о н я т и я м, — хлебом, солью и баблом на п р и к и д — отказался («а ты меня встречал?!»).

Обидевшийся Колос поселился у родной тётки, сестры матери, одинокой и доверчивой пенсионерки. Пожил на её пенсию с месячишко, отходя после тюремных разносолов, потом снова задомушничал. Но теперь уж — в одиночку, наученный горьким опытом, и вызубренными назубок в тюремных университетах: истинами: «предают свои», и — «твой подельник тебя и сожрёт!»

Однажды ему не повезло: пока он увлечённо складывал в чемодан вынутые из шкафа пальто и костюмы, неожиданно вернулся с работы нехилого вида хозяин. Витя сгоряча выхватил из кармана нож, но хозяин в ответ схватил с полки в прихожей туристический топорик… Витьке пришлось капитулировать перед превосходящими силами противника, и отправиться. в исправительно-трудовую колонию на два года (давали — три, но здоровье опять подкачало, и его снова отпустили досрочно).

Вышел, опять поселился у тётки. Но за время его отсидки пенсии стариков окончательно скукожились. Не то что месяц — и два дня не смог бы он на неё пожрать-выпить, не говоря уж о том, чтобы — колоться, а ведь ещё и самой тётке на что-то надо было кушать, да и за квартиру платить!..

Из всех ценностей старушки самым большим достоянием были обручальное кольцо и кое-что из столового серебра. Витя это аккуратно собрал в узелок, отнёс в притон и обменял на ш и р л о, будучи глубоко убеждённым, что трусоватая бабка на него ментам не заявит. Однако та — заявила. Больно уж колечка было жаль!..

Мы Витьку арестовали и отправили в СИЗО. Следователь возбудил уголовное дело, спустя положенный срок закончил его, и — передал в суд. Было это 9 месяцев назад. Все уж и думать о Колосе забыли, справедливо полагая, что либо он ещё в СИЗО, либо, получив срок, — в «зоне»…

Но случилось иначе…

Оказывается, суд таки состоялся 7 месяцев назад, но на нём старуха отказалась от своих показаний. Дескать, не м у т и л племяш р ы ж ь ё, сама ему отдала, а потом по старческому склерозу — забыла. Витьку, дав полтора года «условно» (в СИЗО он ухитрился подраться с сокамерником — за это и срок) — отпустили.

Вышел человек из заключения, и — пропал..

По месту прежнего жительства (и у отца, и у тётки) не прописывался, в РОВД для постановки на учёт (как ранее судимый) не являлся, не засвечивался в контролируемых нами через сексотов притонах, не попадал в поле зрения в каких — либо пьяных драках или разборках… Потому не входил в подозреваемые по делу «Ромео и Джульетта», и не находился в оперативной разработке.

Зато теперь выходило, что и по характеру, и по биографии вполне подходил он на роль неуловимого домушника.

Впрочем, и эта версия могла оказаться заурядной туфтой, как уж было много раз с предыдущими, столь же убедительными версиями.

 

7. РАЗВЕДКА БОЕМ

Между тем время поджимало. В любую секунду заподозривший неладное и запаниковавший Колос мог сбежать… Тем более, что и обиженный Шаман гнал волну.

Доложил ситуацию начальнику угрозыска. Он просиял: «Говоришь, Колос?.. А что, похоже на него… Действуй, но — осторожней!..» И выделил мне в помощь двух оперов.

Решил я не мудрить особо с оперативными комбинациями, а на пару с участковым — нагрянуть в вечернее время на квартиру к гражданину Колосову — старшему, и присмотреться к обстановке…

В половине седьмого подошли к замызганной двери квартиры, позвонили. Сапог сразу же открыл. Участковый представился (я, в штатском, скромно застыл за его спиною), обозначил цель визита: «Проверяем соблюдение паспортного режима в подъезде… Вот, решили и к вам зайти!..»,

«Заходите…» — без особого энтузиазма, но и без агрессивной злобности позволил Сапог, сделал шаг назад. И мы — вошли.

Пока участковый задавал свои формальные вопросы, я осмотрелся. Двери спальни — заперты, и, судя по тишине за ними, там никого не было. А в комнате, где мы разговаривали — ни следов проживания парня с девицей, ни видика, ни чего-либо другого, похожего на недавно уворованное. Неужто опять — г о л я к?..

«Говоришь, взрослый сынок у тебя… С тобою живёт, или как?..» — перейдя на задушевное и более привычное для него «тыканье», плавно коснулся интересующей нас темы участковый. Голос его переполняла ленивая незаинтересованность: дескать, просто так спрашиваю, без всякой задней мысли, оно мне надо — про сына узнавать… Но что-то же для приличия спросить нужно, вот и — спрашиваю…

Я сразу почувствовал, что участок переигрывает. Тут ведь как: чуток пережал, и полученный эффект противоположен ожидаемому. «Ага, раз он делает вид, то это его не интересует, то именно за этим и припёрся!..»

Всё ментовские приёмы неоднократно судимый Сапог прекрасно знал, — пусть дурачки и новички — первоходцы на них ловятся! А он не был ни тем, ни другим. Поведя глазами от участкового ко мне, и от меня к участковому, Сапог хмуро ответствовал, что сын живёт отдельно, «у одной знакомой», — они то ли поженились… то ли собираются пожениться… Он точно не знает…

«А в гости-то хоть заходит?..» — уж чуть ли не зевал во весь рот капитан. Гм… Лучше уж кричал бы во всё горло: «Милиции позарез нужен твой падлючий сынуля!..» Чем позволять участку и дальше бездарно играть свою роль — может, навернуть Сапогу ногой в живот, а после для проветривания мозгов — садануть его головешкой о дверную притолоку?.. Пока я деловито размышлял на эту тему, Сапог, ещё более хмурясь, буркнул: «Заходит. Иногда. Он уж взрослый… Своя семья… Отрезанный кус, в общем…»

Сапог тоже пережимал. Что сына-подлюгу и его подружку, неведомую покаместь нам шалашовку, недолюбливает — верю, но раз с такой небрежной настойчивостью открещивается от проживания сына на его адресе, значит — именно здесь и именно в данный момент сын с сожительницей и чалятся. Просто нет их сейчас — то ли в магазин двинули, то ли на какой-нибудь притон — ш и р я т ь с я, а может — и очередную хату бомбить…

М-да… По части вранья участок был ещё дилетантом, а Сапог за годы пролетарской деятельности — частично растерял прежние навыки. Задав положенные вопросы и записав услышанные ответы, но так и не дождавшись от меня, вместо вежливого молчания, громогласного возгласа: «А теперь, Сапог, побазарим по-другому!», — участковый с сожалеющим вздохом направился к двери. Я шёл сзади, упираясь капитану в спину и незаметно подталкивая его. Хватит вопросов, — Колосков — старший и так уж насторожен, как сифилитик перед медосмотром… Общую обстановку разведали — и лады, а там — видно будет. Сапог с треском (всё ж шалят нервишки-то!) захлопнул двери за нашими спинами.

На улице, горячо поблагодарив участкового за «прекрасно проведённую операцию!», и ничего не сказав про его неумение складно лгать, и необходимость срочно закончить ускоренные курсы по убедительному вранью, я, отделавшись от спутника, заспешил к двум парнишкам, скучающим на скамейке у соседнего подъезда. Это были приставленные для слежки к квартире Сапога оперативники. Оба — из начинающих, а потому ещё не успели наработать профессионально — ментовское выражение физиономий, и мало отличались внешним видом от всех своих сверстников, каких-нибудь студентиков — лоботрясов.

«Сидите здесь. Появится Колос — немедленно звякните в райотдел. Когда стемнеет, — зайдёте в их подъезд, подниметесь на лестничную площадку этажом выше, и сидите там, но только — без шума!» — велел я. Ребята согласно закивали, полные энтузиазма. Молодёжь… дурашлёпы!..

Нет во мне командирских наклонностей, и не люблю я начальствовать, но иногда — теплеет на душе, когда рядом есть кто-то, обязанный мои указания исполнять. Не одну ведь жену всю жизнь возглавлять, для чувства самоуважения, — иногда порулить бы и кем-то ещё!..

…Кстати, именно свою жену не очень-то и возглавишь…

 

8. ЗАХВАТ

Вернувшись в райотдел, надолго застыл у телефона в своём кабинетике… «Не дождешься сигнала о появлении Колоса — ночуй здесь, а завтра по любому нагрянем к ним с обыском!» — распорядился начальник угрозыска. И как накаркал: никакого сигнала я так и не дождался.

Спал прямо в кабинете, на сдвинутых вместе столах. Вообще-то ночевать в РОВД мне приходилось регулярно, на суточных дежурствах. Именно на этот случай хранились в комнате вещдоков персонально мои матрас с одеялом и подушка. Но в ту ночь — спалось плохо, мысли давили на психику, мозг не желал расслабиться, лихорадочно просчитывая возможные варианты и комбинации. «Выгорит — не выгорит», «поймаем Колоса — не поймаем», «окажется он «Ромео» — не окажется…»

Уснул только перед рассветом.

Утром встал в начале шестого, перед появлением в отделе нашенских. Сходил в туалет, отлить и умыться. Случайно глянул на себя в зеркало — морда осунувшаяся, под глазами синие круги, белки покраснели… Так от переутомления и загнуться недолго!..

К шести собрались наши. Обсудили всевозможные ситуации, и затем — двинули на адрес группой оперов в штатском, прихватив с собою из РОВД помощника дежурного в форме и при оружии. Старшим группы начальник райугро послал меня. (Его самого срочно вызвали на какое-то совещание в столицу).

Дежурившие всю ночь в подъезде опера вышли навстречу нам и доложили, что Колос так и не появлялся. Плохо. Не окажись сейчас Колоса при нашем появлении — и сам факт визита ментов в отцовский дом насторожит Витюху. Бросит всё и стремглав бежит из города, пожалуй… А не хотелось бы!..

Но воздержись мы от обыска, продолжай своё наблюдение, — уйти на это может и день, и неделя, и месяц… Ну не в состоянии районная уголовка столько времени тратить на какого-то даже и не обвиняемого в кражах и гопе, а всего лишь — подозреваемого в них! Спугнув же «серийника», мы хоть и упустив его, но и — автоматически прервём его затянувшуюся на нашей «территории» серию!.. А что он, сбежав, натворит в соседнем районе или даже городе — про то пусть болит башка у тамошних оперов… Решено — идём…

…Впрочем, на всякий случай я всё же решил подстраховаться. Сбегал к жившему по соседству сексотику, мелкому воришке и наркоману Яше Пельменю, попросив («Как это — «не могу»?!. А в рыло не хочешь?!») пойти на хату Сапога, которого он лично знал, под каким-либо благовидным предлогом. Если Сапог — один, то пусть сексот не позднее чем через 10 минут выйдет на улицу и предупредит нас, а если дома — и Колосков — младший, то пусть не выходит, а мы тогда — ворвёмся через 20 минут…

Почему не сделать наоборот: чтобы Пельмень вышел и предупредил в случае присутствия Колоса? Но тогда Витёк заподозрит, что именно вышедший на улицу Яша его и заложил. А так Пельмень, увидев Колоса на адресе, после этого никуда не выходил, и м а я к а кинуть ментам не мог, следовательно — и не с т у ч а л!.. Ну а что мусора вскорости после появления Яши на квартиру ворвалась — то случайное совпадение, доказать противоположное не смог бы и Всевышний…

Впрочем, всё равно до конца жизни Колос подозревал бы Пельменя в «ментовстве». - заматеревшие в схватках с державой уркаганы «случайным совпадениям» доверяют туговато… Прекрасно понимая эти нюансы, Пельмень идти вообще не хотел, но кто ж интересовался его хотениями?..

Поднялся Яша на нужный этаж, а мы остались ждать у подъезда. Проходит 10 минут — нет его. Для верности подождали ещё минуту, потом одного из наших оставили у подъезда, другого послали подежурить под окнами с противоположной стороны дома (вдруг в окно что-нибудь выкинут, или попытаются по верёвке спуститься, — есть и такие ловкачи!), а сами двинулись ордой на адрес.

Постояли минуточку у дверей квартиры, прислушались… Какие-то тихие голоса слышатся, но слов не разобрать… Что на адресе происходит — хрен его знает… Ладно, понадеемся на «авось»!.. И, вышибив дверь могучим ударом принесённой с собою кувалды, ворвались вовнутрь с жутким воплем: «Стоять на месте!.. Милиция!.. Руки верх!..»

Первое, за что зацепились мои глаза — перекошенная харя Пельменя. Боясь быть заподозренным в стукачестве, он изображал «объятого ужасом от появления стражей порядка» в сто крат натуральнее, чем если бы снимался в голливудском триллере. Но, как и почти все в этой истории — переигрывал, пережимал конкретно… Ну зачем глаза таращить?!. Лопнут же запросто!.. И нижней челюстью свисать до мошонки вовсе не обязательно…

Стрельнув взглядом в сторону, обнаружил и Сапога. Матёрый, многократно бывавший в подобных передрягах, и хорошо знавший правила игры, при нашем внезапном появлении он почти мгновенно встал к стене с поднятыми к потолку клешнями, не дожидаясь, пока «для профилактики» по обыкновенной ментовской привычке его ошарашат «парализующими» — по почкам и в солнечное… Причём — оставался абсолютно спокойным и невозмутимым как скала, в этот раз — ничуть не наигрывая… Ага, значит — при данном раскладе он- не при делах, и твёрдо убеждён, что ему не за что стискивать гениталии дверью… Ну, при большом желании за что стиснуть — всегда найдётся!.. Но в одном он прав — нам сейчас Сапог совершенно не интересен…

А вот чья ж это до боли знакомая по фотографиям мордяха выглядывает из-за его плеча?.. Ба, какие люди, и пока что без охраны!.. Это же и есть ОНО — Виктор Михайлович Колосков дорогой, собственной персоной!.. Вот у этого гляделки — обеспокоенные… Ясен перец, — не ждал!.. Внутренне готовил себя к аресту, понимая его неизбежность, но в то же время — постоянно убеждал, уговаривал, убалтывал себя: «пронесёт», «успеем скрыться», «если и заметут, то — через месяц — два, а то и через год»… Не пронесло!..

Так-так… Ещё видение из спальни… Женская физия… Глубоко запавшие глаза, характерная для усердно ш и р я ю щ и х с я бледная кожа, нервно вцепившиеся в дверную притолоку девичьи пальчики… Беременна, как минимум — на 7-м, а то и на 8-м месяце… Я ж по этим вопросам не эксперт, не гинеколог со стажем, но и мне заметно: пузо — зримо и весомо… «Ромео и Джульетта»?.. Неужто действительно — они?!. Неужто поймали нашу неуловимую парочку?!.

Мои товарищи сноровисто обыскали присутствующих, включая и Яшу, громче прочих хныкавшего, жаловавшегося на произвол, и чуть ли не требовавшего немедленно предоставить ему наилучшего в стране адвоката!.. Нет у сексота чувства меры, постоянно пережимает…При таком уровне работы его скоро раскроют, подрежут или о п у с т я т. Ну и хрен с тобой, бракодел!..

Топали по квартире тяжёлые шаги оперов, звенела посуда на кухне, с грохотом передвигались стулья, табуретки, прочая мебель. Быстренько организовав пару соседей в понятые, начали обыск.

«А что такое?.. А какое вы, собственно говоря, имеете право?!» — опомнившись, вслед за неумолкавшим ни на минуту Яшей сдержанно забуровился и Витёк. Отвечать ему никто не собирался. Если ничего не найдём, и всё окажется лажей, то извиниться никогда не поздно. А найдём доказательства вины — засунем его вопросы в его же задницу, и чем больше он будет спрашивать сейчас, тем больше потом и засунем, — чтоб не борзел!..

Ходили по комнатам, разбрасывали в разные стороны содержимое шкафов и ящиков, искали компромат: орудия преступления, наворованные вещи, оружие, наркотики…

Сапог пялился отрешенно, кривил рот в сдержанной усмешке. А ему — что?.. Посадят зарвавшегося сыночка — хорошо, одной обузой на шее меньше, а не посадят — тоже неплохо, что менты в очередной раз с носом остались… Яшка дёргался, бормотал жалобное, сотрясался внутренней дрожью… Не обращая на него внимания, вошёл в спальню, осмотрелся. Шкаф…Дверцы — заперты на внутренний замочек. Зову Сапога, зову Колоса, киваю на шкаф: «Что там?» Оба пожимают плечами, — не знаем, мол… Бывает. «А где ключ от шкафа?» Нет ключа, потерялся… Очень может быть. Почти при каждом обыске видишь подобную рассеянность хозяев.

Два-три удара ломиком — и дверца отскакивает в сторону. Шарю по полкам. На одной из них нахожу фомку и перчатки, на другой — какие-то свёртки, пакеты, мешочки… Вывалил содержимое на стол: немного денег, кое-что из золотишка по мелочи, две остро заточенные финки, ш и р к а в пузырьке, мелко истолченная ш а л а в бумажке…

Они!.. «Ромео и Джульетта»!..

Но, может, хоть и воры, да — не те?..

Схватив понурившегося Колоса за грудки, нагнул его мордой к столу: «Говори, сучяра, это ты с тёлкой разбойничали по квартирам последние два месяца?!. Если — ты, то свидетели тебя всё равно потом опознают, но сейчас ещё не поздно оформить явку с повинной!..»

«Да, мои гопы…» — после долгой паузы со вздохом («прощай, воля!») признался Колос.

Всё, он — мой!

«Ромео и Джульетта» — вот они, перед нами!.. И такая меня радость охватила… Честно, без балды, — столько нервов они нам истрепали за последнее время, столько мы из-за них набегались, наслушались всякого, натерпелись, что казалось раньше: поймаем гадов — разорвём на кусочки!.. А поймали — и на душе лишь радость!.. Наконец-то всё закончилось, и можно сбавить темп, отдохнуть, вкусить заслуженные плоды победы…

Ещё бы: около 60-ти квартирных краж, и более десяти квартирных грабежей и разбоев теперь из «висяков» переходили в число раскрытий!.. Чуть ли не месячный план по раскрытиям для всей районной уголовки!..

Так была поймана эта парочка. Ну а после — началось следствие, вся эта кропотливая работа по оформлению уголовного дела, и дальнейшей передачи его в суд.

 

9. СЛЕДСТВИЕ

Только теперь мы пробили личность «Джульетты» — Юрченко Елена Осиповна, 19 лет, наркоманка, в картотеке районного угрозыска ранее не фиксировалась.

Из показаний обоих (многословных, хотя и не всегда искренних) эта история теперь раскрывалось нам другой, ранее неведомой стороной…

…Итак, жил на свете парень Витя. Не дурней многих, хоть и не шибко умный. Стоек в жизненных передрягах, твёрд характером (отцовские гены!)…Жить хотел хорошо, но вкалывать не любил, вот и подался в воры. Сперва — с коллективом подельников, затем, ожёгшись несколько раз — волком-одиночкой, надеющимся только на себя, ни от кого не зависящим (во всяком случае, он сам так считал), никому ничего не должным…

Но, при всех ощутимых плюсах одиночества, оно ж и утомляет с годами… Хочется понимания и сочувствия, требуются восхищённо пялящиеся на тебя глаза… Короче, — любому, даже и самому матёрому, волку нужна волчица…

Не отцу же в жилетку плакаться — другого поколения человек, да и слишком уж крутым себя перед ним не поставишь… Было в жизни Колоса немало и женщин, можно даже сказать, что липли они к нему, на одной из них в молодости — женился. Пожили пару лет, родился сыночек, но потом Колоса посадили, а жена тотчас с ним развелась, даже не подав на алименты. (Да и какие алименты — с вора?!). Уехала в другой город… Колос её никогда не пытался найти, может — уже и забыл про неё, про своего сына…

Все другие бабы в его жизни — из «одноразовок». Мелочь, шалашовки, употребил и выкинул, перед такою душу не раскроешь…

И тут появилась ОНА… Если спросите моё, опера, личное мнения о ней, то, на мой придирчивый взгляд, в свои 18 лет и 10 месяцев была Ленка Юрченко заурядной халявой. С 14-ти лет водилась со взрослыми мужиками, в 16-ть — сделала аборт, тогда же начала ш и р я т ь с я… Мужики шли в её жизни косяками, но всё — не то и не так, — хиляки, мелочники, без бабла и серьёзного авторитета…

Но однажды на притоне в толпе гнилушных шустряков она увидела ЕГО. Дерзкий, уверенный, бесстрашный, с орлиным взором и острым ножиком в кармане… Так вот же ОН, сказочный принц из её полудетских мечтаний!..

О, и у халявы есть свои мечты и идеалы, в этом смысле ничуть не отличается шалава от любой порядочной девушки. Но если всяких породистых леди тянет к спортсменам, эстрадным звёздам, дипломатам или, на худой конец, к брюхатым и уродливым, но чертовски богатым олигархам, то «низовые чувихи» з а п а д а ю т на финкасто — фиксатых отморозков… В принципе мужской типаж — тот же, но — в иной упаковке…

Она мгновенно влюбилась в НЕГО, а он — в НЕЁ!.. Так они и снюхались, сошлись, слились в одну семейно-бандитскую ячейку…

По-своему оба — сильные, незаурядные, хоть и изрядно траченные жизнью натуры… Понятно, что теперь ш и р я л и с ь — совместно. Витя благородно угощал ш и р л о м даму. А чтоб хватало на «дурь» — привычно домушничал.

Но занятие это хлопотно. Беготня с утра и до вечера, суетиловка сплошная… Домой порою забегаешь лишь поспать и перекусить, а потом снова — на д е л о!.. Лена же не могла без него и минуты, ей хотелось быть с ним постоянно, 24 часа в сутки, и её первое соучастие в квартирных кражах состоялось естественно и оправданно…

Сперва она ш у х е р и л а, но деятельный характер требовал большего. Тем более, что рядом с НИМ она чувствовала себя Амазонкой, и ей так хотелось быть д о с т о й н о й!.. Вместе они начали залазить на чужие адреса, именно её волнительное присутствие вдохновило его на первый грабёж, ну а там до совместно осуществлённого разбоя оставался только шажок… Завершающим штришком стало, когда нож у горла жертв держала уж она, пока он собирал добычу… И её не смущала собственная беременность… Она считала, что будущий ребёнок может только гордиться такой бесстрашной матерью!.. Ну и — ИМ, разумеется, своим неуловимым и мужественным как Штирлиц папаней!..

Что любопытно где-то она прочла, что у беременных женская плацента не пропускает вредных веществ в кровь вынашиваемого ребёнка, следовательно — если беременна наркоманка, то на ребёнке это не отразится… Но если наркотики не принимать вовсе, и довести себя до л о м к и, то будущий ребёнок начнёт мучиться вместе с матерью!.. Так вот, она вполне сознательно и расчётливо решила до родов регулярно ш и р я т ь с я, чтоб дитя чувствовало себя хорошо!.. Ну а сразу после родов — немедленно бросить наркоту, чтобы через грудное молоко она не поступала в детский организм… Не хотела, чтобы её дитя стало наркоманом… Хитрая!..

План у них был просто как всё гениальное: наворовать вагон с маленькой тележкой в придачу, потом — уехать в деревню, купить там дом и, родив ребёнка, зажить честной жизнью сельских тружеников. Тем более, что по поднятому уголовкой в районе кипежу они уж прекрасно чувствовали, с какой неутомимостью их ищут, и понимали, что не долго музыке играть…

Каждый божий день говорили себе: ещё одна разбомблённая хата — и финиш, всего не украдёшь, пора и честь знать… Но потом она (если не он) начинала стонать: «Ой, что-то мне плохо сегодня… Надо купить лекарства!» Ну а на лечение — нужны деньги. И три-четыре хаты бомбились исключительно с благородной целью лечения своих столь бесценных для человечества организмов… Хвори проходили (наркоманы сплошь и рядом — твари исключительной живучести!), и тогда говорилось другое: «Ладно, ещё немножко поработаем… Надо же на приличный домик в деревне накопить, да и ш и р к а в нычке кончилась!..

Как-то сунулись на одну квартиру, загадав: «Попадётся знатный куш — всё, завязываем!» И куш попался неплохой, еле в трёх узлах уместился.

«Класс!.. А давай ещё один разок… На этот раз — действительно последний… Авось тоже обломится!» Полезли, но там — полный г о л я к, холодильник на кухне — и тот пустой, лишь отощавшие тараканы по кухне бегают…

Ну а такое — как моральная травма, «Надо немедленно отбомбить ещё хату, иначе удача отвернётся!..» Лезут тут же ещё куда-нибудь (бывало — что и в соседнем подъезде), но там сосед спугнул, или собака из-за двери залаяла…

Пошли на соседнюю улицу, сунулись в форточку на первом этаже, а там — практически голые стены, «блин, как только люди живут в такой нищете?!» К концу «трудовой смены» решали: «Ладно, на сегодня достаточно, но завтра ещё пару хат побогаче ломанем, и тогда уж точно — финиш…»

Даже и многие намного более умудрённые блатняки «горели» на том, что не умели вовремя остановиться, этих же я и просто умными назвать не решусь, но что оба были хитрованцами первостепенными — этого не отнимешь!..

Им дьявольски везло, особенно когда они от заурядных кражонок перешли к молодецкому разбою. При безоглядных налётах очень легко загреметь в ментуру, или нарваться на зубосокрушительный отпор, им же удавалось обходиться без осложнений… Обильную добычу сбывали за треть цены, и всё равно на круг выходило немало. Хватало ш и р я т ь с я, питаться прилично, одеваться как нормальные люди (под «нормальными» подразумеваются людей с баблом), но — без излишеств… Ни золота, ни особенных украшений, — лишние приметы, одно небезопасное баловство…

И денег в момент ареста мы нашли у них совсем немного. Думаю: где-то у них была не обнаруженная нами нычка… Квартирный пор «со стажем» всегда прячет заначку на случай ареста. Кому ты нужен, когда уж за решёткой?!. А так — во время свиданки шепнул про нычку ближним родичам, распечатали они её, что-то забрали себе (бескорыстно нынче и родная маманя тебе стакан не нальёт!), но что-то ж и на дело пойдёт!.. Адвоката наймут, передачи будут в СИЗО носить, как белому человеку…

Долго б они ещё бесчинствовали, не случись промашки с Шаманом. Не того человека отбомбили!.. То ли не знали, чья хата, то ли понадеялись, что Шаман имён обидчиков не узнает… Но их кто-то усёк с узлом барахла у шаманова подъезда, вот п р е д ъ я в у им и сделали…

В тот день, когда мы с участковым на адрес к Сапогу наведались, у Колоса с подружкой как раз т ё р к а с Шаманом была. Извинялись перед ним очень, — мол: «Прости, брат!.. Промашка приключилась! Не ведали, какой исключительной замечательности брателла на той хате чалится!.. А то разве б поднялась рука?..»

Короче, чуть ли не растрогали они б л а т н о г о до слёз, и сошлись на том, что не гоже своим в доску б р о д я г а м враждовать из-за вонючей видушки!.. Стоимость которой, впрочем, Витёк обязался Шаману компенсировать, с небольшими процентами. (Дело нехитрое — грабанул ещё нескольких лохов — вот с ч е л о в е к о м и расплатился!) Довольные, припёрлись Витюха с Ленкой домой, тут Сапог и «обрадовал»: «К вам уголовка наведывалась!.. Гнали они п у р г у, что — просто так, а вы — не при делах, но я — то ч у в с т в у ю!..»

Колос испугался, вдвоём со своею кралей — побежали на чердак и затаились. Но через пару часов, успокоившись («вдруг пахан на п о н т берёт, чтоб мы с его хаты поскорее свалили?!»), спустились обратно в квартиру, и завалились спать до утра, решив назавтра рвануть с адреса куда подальше.

Причём Витёк в базаре с паханом и Ленкой сильно грешил на Шамана: «Не пидор ли этот ментов подослал?!. За видик мстит, не иначе!», и твёрдо решил никаких бабок за сброшенный налево видеомагнитофон тому не отдавать, — «Обойдётся, с т у к а ч о к ментовский!..»

Забавно, что позднее так и не удалось установить, где же во время описываемых событий оттирались приставленные наблюдать за хатой Сапога опера. Оба они упрямо твердили, что глазели за объектом в четыре глаза, строго по инструкции, и что касаемо Витьки с тёлкой, то не появлялись они у подъезда… Может, предположили задумчиво опера, они в свою квартиру взобрались по спущенной из окна с противоположной стороны дома верёвочной лестнице?.. От этих бандитских морд дождёшься чего угодно!..

Плюнул я от досады, но решил хлопцев не наказывать, хотя явно преднамеренно — т у п и л и… Но главным было то, что всё ж поймали мы супостатов, а что при этом кто-то из наших лохнулся, так кто из нас — без греха?..

Следствие по делу Колоскова и Юрченко шло три месяца, и не было сложным.

Для серийных воров не свойственно запираться, отрицать очевидное. Какой смысл?.. Что одна, что сто одна кража, взятые вором на себя в рамках одной и той же статьи УК, — на сроке заключения это уж никак не отразится, зато каждая признанная кража идёт в актив угрозыску, за что угодивший в камеру домушник щедро отблагодаривается г р е в о м: чаем, сигаретами, жратвой, а главное — изредка дают р а с к у м а р и т ь с я… Витёк — не враг себе, чтобы это не секти!..

Основную часть всех эпизодов, кстати, Колос благородно взял на себя, оставив на долю подружки лишь мизер. В числе которого, впрочем, все равно оставались те задокументированные нами ранее случаи разбоя, когда девица держала нож у горла своих жертв, — мы же не могли откровенно похерить показания пострадавших!

Так что в конечном счёте тёлке на её приговоре наша «химия» сказалась мало. Но психологически её легче сидеть за 5 краж и 4 разбоя, чем за 50 краж и 8 разбоев (имеются в виду только те случаи, где они действовали совместно)… Вообще же, без таких «сделок» преступников со следователем и операми, ни одно мало-мальски сложное и многоходовое дело не обходится. Но только на Западе это разрешено законом и регулируется им, у нас же всё — «от фонаря»: ты обещаешь бандиту то-то, абсолютно не будучи уверенным, что обещание удастся выполнить, он же — вынужден верить на слово…

Какой-либо личной симпатии к Юрченко у меня так и не сложилось. Хитрая шлюшка, вот и всё. Хотя с Колосом у неё действительно — срослось… В тюремной больнице родила она мальчика. Наши ездили посмотреть, докладывали: вполне здоровый ребёнок…

На суде Виктору Колоскову дали 10 лет особого режима, а Елене Юрченко — шесть лет — общего…

Больше я о них ничего не слышал.

В тюремной больнице родила она мальчика. Наши говорили — вполне здоровенького.

Потом состоялся суд. Витьке Колоскову дали 10 лет особого режима, а ей — 6 лет общего. Больше о них обоих я ничего не слышал.

Рассказ не пожелавшего назвать своё имя сотрудника уголовного розыска записал Владимир Куземко.