Трудно проследить развитие сознания психопата. В своем воображении он, наверное, уничтожал мальчиков тысячами и десятками тысяч, но в реальности осторожничал. Однако аппетиты его росли, условия позволяли. Пока следователи по заявлению матери Павла П. искали его, опрашивали водителей и кондукторов автобусов, пассажиров автобусов и электричек, Головкин искал новые жертвы.
Нашлись-таки люди, запомнившие мальчика с цветами, в частности женщина, цветы ему и продавшая, но куда он пропал, можно было только предполагать. Скорее всего уехал на попутке. Но какой?
Последний при власти коммунистов праздник 7 ноября в 1990 году Головкин провел в лесу вблизи все того же указателя «Звенигородское лесничество». Рыл ямы, резал детские трупы, весело что-то напевал, жег костры, пил спирт. На этот раз все получилось очень легко и просто.
Шестого ноября он был свободен и решил, что пора опять попробовать. Сел в машину. Проехал Жаворонки, Перхушково. Потом отправился по Можайскому шоссе в сторону Голицына — тоже места памятные по первой неудавшейся жертве
еще в невинные времена шестилетней давности. Тогда у него не получилось. Сейчас же получалось все.
Проездил до самого вечера, но никого подходящего так и не встретил. Темнело. Головкин направился домой и вдруг у автобусной остановки «Институт» на окраине поселка Большие Вяземы увидел двух голосующих мальчиков. Решение созрело мгновенно. Сразу с двумя он еще не пробовал.
Коле В. было одиннадцать лет, Саше Г. — четырнадцать. Эти ему показались относящимися к категории потенциальных преступников, по его мнению, от которых он, преступник настоящий, избавлял общество. По мнению же общества, это были простые озорники, которым судьба приготовила страшный конец.
Головкин развернулся на пустынном в эту пору шоссе и подъехал к ним. Не выключая мотора, вышел из машины, потирая ладони. В них приятно покалывало от предчувствия.
— Ну чего? Куда?
— До военного городка не подкинете? Тут недалеко, — спросил старший.
Ветер трепал его светлые пряди волос, выбивавшиеся из-под вязаной шапочки-петушка. Оба мальчика стояли давно, замерзли. Они выжидающе смотрели на взрослого в неистребимой детской надежде, что взрослые бывают добры к детям. А взрослый зыркал глазами по сторонам. Его волновало только одно — свидетели. Их не было.
— Подкину, если поможете мне кое в чем.
— А в чем?
— Садитесь в машину, скажу.
В салоне было тепло. Добрый дяденька говорил с ними как с равными. Предложил закурить. Закурили. Владелец «Жигулей» задавал вопросы. Старший, Саша, кивал. Младший, Коля, глядел на старшего и соглашался с ним. Коля мечтал поскорее вырасти и купить свою легковую машину. У него в кармане лежали карточки с правилами дорожного движения — полезная детская игра - и найденные где-то автомобильные ключи. Он мечтал, что когда-нибудь также остановится на пустынном шоссе, поговорит с замерзшими пацанами и подбросит их куда им нужно.
— ...В общем, там, на даче, пять ящиков «Винстона». Один будет ваш. Ты как раз, — он смерил взглядом худенького Колю, — в форточку
: пролезешь.
Малолетний согласился с несовершеннолетним, что копить деньги на машину можно начинать уже сейчас со спекуляции ворованными си-I гаретами.
Головкин тронулся с места, напоследок еще раз оглядевшись. Когда огни поселка скрылись из виду, он сказал:
— Только вот какое дело, ребята. Там на въезде в дачный поселок может быть сторож. Меня он знает, а вас нет. Надо, чтобы вас никто не видел. Давайте в багажнике провезу вас туда и вывезу. И все будет о’кей.
И ребята согласились. В багажник, обитый I теплым войлоком, полезли добровольно. Еще I бы — такое приключение. Никогда в багажнике «Жигулей» не ездили. Дома, правда, могли уже ! волноваться, но кто из озорников о таких вещах думает? Младшего даже разморило в духоте и тем-
ноте, и он заснул. Пробуждение было совсем не таким, какого они ждали.
Железная коробка гаража была похожа на мышеловку. Скорчившимся в багажнике детям бил в лицо свет яркой лампы, над ними нависал уже не добрый, а страшный человек.
— Быстро вылезайте — и марш вниз, в подвал. Мне уже не терпится.
— Там внизу «Винстон»? — спросил Коля.
— Ага, такой «Винстон»...
Старший мальчик уже начал догадываться: они влипли.
В подвале ничего не напоминало человеческое помещение для хозяйственных нужд. Крюки, скобы, веревки, табуретка, оцинкованная ванна с неприятным запахом. Но первое, что увидели дети, — череп на полке, настоящий человеческий череп, все, что осталось от мальчика, любившего дарить цветы.
Головкин спустился вслед за ними, закрыл крышку подвала, навесил изнутри замок, запер его на ключ.
— Что это?! Выпустите нас! Вы не имеете права! — закричал Саша, бросаясь к лестнице.
Головкин легко сбил подростка с ног. Достал большой охотничий нож. Саша и Коля испуганно забились в угол, уже не делая попыток спастись. Движения чудовища, его речь стали казаться им замедленными, как во сне.
— Знаете, кто я такой? — спросил Головкин. — Я Фишер. Слышали небось? Фишер, который убивает детей и режет их на мелкие кусочки. Ну?
Он сам не знал, какого хотел от них ответа. Он любовался их испугом. Этому актеру зрители были ие нужны.
— Не вериге? Вот он тоже не верил. — Головкин указал на череп. — А сейчас я убью вас. Сначала тебя, потом тебя. Ну! Хотя, может быть... Раздевайтесь.
Саша резво принялся раздеваться, понимая, что это шанс. Много ходило разговоров о Фишере. И что убийца, и что насильник-гомик. У его брата в Голицыне сосед по лестничной площадке — гомосексуалист. Но никого не убивает. Тихий, мирный, воспитанный человек. Может быть, удастся как-нибудь выбраться отсюда, пока этот Фишер отвлечется на одного из них, использовать хоть малейший шанс...
Но преступник не оставил им шансов. Привязал обоих к железной лестнице и принялся насиловать по очереди.
Смертельный испуг, жестокие пытки в закрытом помещении, откуда невозможно вырваться на свободу, спастись, часто приводят к тому, что душа сама стремится поскорее покинуть измученное тело. На помощь приходит облегчающий обморок, полуобморок. Смертельно испуганные мальчики превратились в сомнамбул, в покорных марионеток, которых Головкин водил по подвалу, как дрессированных обезьянок на поводке. Он развратничал с ними как хотел, пытался заставить их вступить в половой контакт друг с другом, грозил сжечь живьем паяльной лампой, когда у них это не получалось.
Было душно, нечем дышать, все плыло перед глазами, как в тумане. Привязанный к какой-то скобе Коля почувствовал, как туман становится
кровавым, как он отчетливо запах смертью. Голый Саша стоял на табуретке под лестницей. На шее его была сплетенная из синих и белых нитей веревка. Насильник выбил табуретку у друга из-под ног. Он задергался в петле, потом затих.
Головкин отвязал младшего, подвел к бездыханному, висящему телу.
— Потрогай своего другана. Чувствуешь, уже остывает. Хочешь так же?
Мальчик ничего уже не мог говорить.
— Сейчас повешу, если не пососешь у меня как следует.
Мальчик стоял на коленях, делал все, что ему велело чудовище, и не чувствовал почти ничего — ни боли, ни запаха, даже не слышал собственного отчаянного и никем не услышанного крика. А чудовище развлекалось еще тем, что сжигало волосы у мальчика на голове при помощи паяльной лампы.
Позже он прикончил на виселице и Колю.
В протоколе допроса обвиняемого по этому двойному убийству зафиксированы такие слова С. А. Головкина: «...У меня было такое приятное чувство, как будто я сделал что-то хорошее, как бы выполнил свой долг».
Дальше некуда. Но к сожалению, чудовище пошло дальше.
Странное явление: даже для примитивных первобытных племен каких-нибудь дебрей Новой Гвинеи или Борнео изредка встречающийся там каннибализм, людоедство, для самих каннибалов процесс особенный, даже несколько пугающий; они всегда склонны приписывать ему религиозный характер.
Людоед и палач с академическим дипломом, Головкин был тоже по-своему религиозен. Вряд ли он, как в песенке Высоцкого про аборигенов и Кука, верил, что может приобрести какие-то физические или душевные качества убитых им мальчиков, но какая-то темная адская мистика им руководила. Иначе чем объяснить его постоянное желание оставил» себе на память что-нибудь из вещей жертв? Часы, деньги, нательные крестики превращались для него в фетиши, перед которыми он мог проводить целые часы в одиноком камлании, сопровождаемом чуть ли не ритуальной мастурбацией. Найденные в кармане повешенного малолетнего Коли В. автомобильные ключи со штампом «ВАЗ» Головкин даже пытался приспособить к замку своей машины, старался, пропиливал, хотя имел два комплекта «родных» ключей.
Другая особенность культового оттенка действий Головкина заключалась в странной привязанности его преступлений к историческим датам: 7 ноября 1990 года — расчленение трупов Александра Г. и Николая В. в лесу, 22 августа 1991 года (поражение ГКЧП в антидемократическом путче) — убийство Андрея И., 21 апреля 1992 года (день рождения В. И. Ленина) — убийство Сергея К. Но может быть, это просто совпадения.
Кстати, останки жертв двойного убийства были обнаружены следующим летом 14 июля, день взятия Бастилии...
В середине того дождливого лета небеса расчистились и жительница расположенной неподалеку деревни Кезьмино отправилась по земляки-ку. Медленно двигалась вдоль бетонки по солнцепеку, часто нагибаясь и приседая — ягода уродилась обильно. Возле дорожного указателя «Звенигородское лесничество» — того самого — остановилась отдохнуть. И тут в здоровом, свежем запахе июльского леса она уловила какие-то неприятные оттенки. Ну в подмосковных лесах, особенно вблизи дачных поселков, деревень, городов, помоек предостаточно, но туг воняло как-то особенно мерзко. Стараясь не обращать на это внимание, женщина пошла дальше, чуть глубже в лес. Одна крупная земляничка, другая, третья... и череп. С виска на пустые глазницы свешивалась сохранившаяся белокурая прядка волос из-под детской полосатой шапочки-пирожка. Свидетельнице стало дурно. Она высыпала все найденные ягоды и отправилась в милицию...
Следственной группе Одинцовской прокуратуры всегда первой приходилось заниматься этими не самыми приятными раскопками. Опять то же место, опять останки детей. Следователям по делу Удава уже из Генеральной прокуратуры со всего доживавшего последний год СССР приходили сведения о самых разных преступных и не очень, психически больных и здоровых Фишерах. Но ни один не годился на роль Удава. 20 ноября 1990 года был арестован суперманьяк XX века А. Р. Чикатило. Среди инкриминируемых ему преступлений одно было совершено в Подмосковье вблизи Домодедова. Эго было доказано. Но его проверили и по убийствам в Одинцовском районе. Мимо. Не тот почерк. Чикатило тоже был чудовищем, но просто не умел расчленять трупы так профессионально. Например, судебно-медицинские эксперты при исследовании костных останков Саши Г. и Коли В. так и не смогли установить причину смерти.
Чикатило в слепой ярости бил ножом куда попало, а Головкин, зоотехник первой категории, — точно в хрящевые соединения.
К этому времени все следователи уже сходились во мнении, что Фишер скорее всего фикция, что настоящий преступник живет тут, в Одинцовском районе, и действует удивительно уверенно.