Джино, быстро одевшись, привёл Прохора и Ларису в большую светлую гостиную, где за большим прямоугольным столом собиралась вся семья Моретти. Стол был смещён к одной из стен. По длинным сторонам стояли лавки со спинкой, по меньшим сторонам стояло два больших кресла, это были места для глав семейства. Джино сев на своё кресло, усадил рядом с собой Прохора. Место Ларисы было возле хозяйки фермы. Между ними сидела тихая Далия, напротив неё мечтательный Алонзо, в качестве распорядителя была Виолетта, а помогал ей Марио. На столе уже стояли вазы с фруктами и блюда с салатом капрезе и прошутто с мацареллой. Первым блюдом, которое подали Виолетта и её брат, был минестроне — знаменитый итальянский суп. Его готовят из нескольких овощей, которые перемалываются в блендере и больше напоминают кашу. Вторым блюдом была традиционная паста, кажется лазаньетте, тонкие ленты с грибным соусом.

Обстановка за столом была свободная, непринуждённая. Члены семьи Моретти по очереди спрашивали у Ларисы и Прохора о Санкт-Петербурге. Никто громко не говорил, никто никого не перебивал, иногда все дружно смеялись над выходками Марио, который очень удачно копировал ту важность, с которой Виолетта приносила еду. Прохор заметил, что это общение за столом, как бы пульсировало, принимая, то общий оборот, то рассыпаясь на частные короткие беседы. Не было той чопорности, что присуще приёму пищи за английским столом, но зато была душевность и тепло. Было видно, что для Моретти приём пищи — это ещё один повод побыть вместе, а вместе им было очень хорошо. Возможно, это было связано ещё с тем, что никто из них не держал в руках смартфонов или других средств коммуникации. Лариса о чём-то беседовала с Фели́читой, сёстры секретничали, Алонзо тихо спорил с братом. Джино смотрел влюблёнными глазами на свою жену. Потом всё поменялось и все стали говорить про Рим. Прохор и Лариса старались больше слушать, поэтому, когда подали десерт — тирамису, взбитый белок яиц со сливочным сыром, какао и крошками шоколада в больших стеклянных бокалах, они уже знали, что ОСН разместилась в Риме, что сейчас люди с айфоном в руках на улицах вызывают у других людей такие же чувства, какие они раньше испытывали к пьяницам, что русские и китайские астронавты построили на Луне станцию, но пока ещё не нашли там следов присутствия американцев. Ещё они узнали, что королева Шарлотта вышла замуж за русского доктора, и на их бракосочетании присутствовал её брат с женой и дочерью…

После десерта всех потянуло в сон. Прохор и Лариса, поблагодарив Фели́читу за вкусный обед, тоже пошли в свою комнату. Лариса легла на правый бок, и решительно прижав руку Прохора к своему животику, тихо сказала:

— Проша, мне так хорошо, они такие милые, я как дома побывала, давай поспим.

— Хорошо, поспи, я люблю тебя, — прошептал Прохор.

— И я тебя…

Прохор, находясь под впечатлением о семье Моретти начал было размышлять о человеческом счастье, но его, как и Ларису сморил сон… Ему снилось, что он идёт по пустыне. Кругом, до самого горизонта одни барханы и край солнца виднелся за ними… Он поднялся на один из барханов и стал что-то искать глазами…

Прохор проснулся от голосов. Кажется, это Джино что-то говорил своей жене на улице. Солнце уже начало клониться к горизонту. Лариса тоже стала просыпаться. Сладко потянувшись, она протянул руки к мужу:

— Я люблю тебя, — шептала она между поцелуями.

— И я тебя люблю, — отвечал Прохор, — но нам пора в Рим!

— Хорошо, ещё один поцелуйчик и всё…

Но в это время кто-то осторожно постучал в двери. Прохор с Ларисой отпустили друг друга и сели на кровати.

— Да, да, мы уже не спим, — громко сказал Прохор.

Дверь открылась и в неё вошла Виолетта. Она улыбнулась и сказала:

— Синьоры, я сварила кофе, мы ждём вас внизу.

— Хорошо, мы сейчас придём, — ответил с улыбкой Прохор.

Быстро приведя себя в порядок, чета Налётовых спустилась вниз. За столом их ждала только Фели́чита. Она налила им кофе и произнесла:

— Присаживайтесь синьоры, мои не очень любят кофе после обеда, а вам надо взбодриться.

— А где они все? — улыбнулась Лариса.

— Да кто где, Виолетта учится, Далия ей помогает, а мужчины пошли к машине, — ответила, улыбаясь, хозяйка фермы.

— У вас необыкновенно вкусный кофе, — произнесла Лариса, отпивая его из маленькой чашечки.

— Да, у него какой-то особенный вкус, — подтвердил Прохор.

— А, это у нас Виолетта любит экспериментировать с гвоздикой, — улыбнулась Фели́чита.

В это время в столовую вошли Джино и Марио:

— О, я вижу, что наши гости уже готовы ехать, — улыбнулся старший Моретти, садясь за стол, — счастье моё, налей мне тоже кофейку.

— Хорошо, дорогой, как там Алонзо?

— Да, через пару минут уже подгонит машину.

— Марио, сынок, отнеси, пожалуйста, корзинку в машину, — попросила Фели́чита.

— Хорошо мама, — произнёс Марио и, взяв со стола корзинку вышел.

— Синьоры, когда вы следующий раз соберётесь в Италию? — спросил Джино, отпивая кофе.

— Теперь уже не знаем, — улыбнулась Лариса.

— Отстань Джино, ты что забыл, Россия теперь территория любви и там почти все женщины ходят беременные, у них тоже скоро будет маленький! — ответила за Ларису его жена.

— О, синьоры, это прекрасно! Мальчик или девочка?

— Мальчик, сын, — ответила Лариса, приложив руку к животику…

В это время вошёл Алонзо со словами: «У меня всё готово, можно ехать!».

— Сынок выпей кофе, — с улыбкой произнесла Фели́чита.

— Мама, я уже выпил кофе!

— Когда ты успел?

— Меня Виолетта угостила, — ответил Алонзо и вышел.

— К Летеции своей торопится, — немного грустно произнесла Фели́чита.

— Ладно, счастье моё, все дети когда-нибудь вырастают, — произнёс Джино, вставая и с улыбкой добавил, — пойдёмте, мы вас проводим.

Перед дверью стоял белый кроссовер фирмы «Фиат». Алонзо выгнал из-за руля младшего брата и сел сам. Фели́чита и Лариса расцеловались, Джино и Прохор пожали друг другу руки, Марио к ним присоединился. Садясь в машину, Лариса и Прохор ответно помахала руками дочерям Моретти, которые попрощались с ними с балкона. Машина мягко, беззвучно тронулась с места, и Прохор понял, что он впервые в жизни едет в электрокаре. В салоне было просторно, удобные кресла, отличный обзор. Было видно, что Алонзо очень нравится управлять машиной. Одной рукой он поманипулировал на бортовом дисплее, на котором заставкой была фотография красивой девушки с тёмными кудряшками, и в салон полилась ритмичная негромкая песня на итальянском языке. Затем Алонзо надел наушник, коснулся дисплея, музыка зазвучала немного по-другому. Было видно, что водитель с кем-то разговаривает, но Прохор и Лариса ничего не слышали. Впрочем, Лариса в это время смотрела в окно, за которым проплывали возделанные поля, виноградники и оливковые рощи. Километров через десять они с просёлочной асфальтированной дороги выехали на шоссе, вернее это был автобан с четырёхполосным движением в одну сторону. Алонзо, перестроившись в среднюю полосу, нажал красную кнопку на панели управления и бросил руль. Повернувшись к ним, он с улыбкой сообщил:

— Ну, всё, теперь почти до самого Рима машину будет вести автопилот, так удобнее и меньше проблем с полицией, здесь почти все так едут.

— Алонзо, вы говорили по телефону, а мы ничего не слышали, это какое-то новое устройство? — спросил Прохор.

— А, это, да, я недавно его установил, чтобы не мешать своими разговорами по телефону, другим слушать музыку. Это так называемая звуковая заслонка. В салоне сбоку расположены динамики, — начал руками показывать юноша, не обращая внимания на дорогу, руль в это время слегка вращался самостоятельно, — когда я включаю телефон, музыка переключается на эти динамики и пассажиры сзади слышат только музыку.

— Понятно, у нас такой системы я ещё не видел, — с улыбкой сказал Прохор.

— Да и у нас, она ещё не на всех машинах стоит, — ответил Алонзо, снова поворачиваясь к рулю.

Машин на дороге становилось всё больше, но двигались они по своим полосам, достаточно спокойно. Дорога была идеально ровной, поэтому скорость за сто тридцать миль, совсем не ощущалась. Внезапно по крайней левой полосе мимо них промчалась машина. Алонзо, посмотрев ей вслед, произнёс:

— Кто-то сильно торопится, даже денег на штрафы не жалко!

— И что сильно штрафуют? — поинтересовался Прохор.

— Да, раньше и я лихачил, пока пару раз не опустошил полностью свой кошелёк на браслете, пришлось с отцом объясняться.

— А у вас штрафы сразу списывают?

— Да, на посту остановят, покажут фиксацию, приложил браслет и езжай дальше, опять нарушил, опять остановят и заставят платить, так, что себе дороже.

За окном мелькали поля, сады, виноградники, чередуясь с небольшими старинными городками и поселениями. Некоторое время все в машине любовались этими красивыми пейзажами. Когда промелькнул город под названием Монторо, Алонзо повернулся к Прохору и Ларисе и спросил:

— Синьоры, а в Риме вас куда подвезти?

— Мы живём в Barocco Hotel, — ответил Прохор.

— О, это же рядом с Колизеем, я сейчас позвоню Летеции, чтобы она подъезжала ближе к центру, извините, — улыбнувшись, юноша вновь включил звуковую заслонку.

Через несколько минут Алонзо уже светился от счастья и повернувшись, произнёс:

— Сегодня я самый счастливый человек на земле, она меня ждёт!

— Алонзо, родители говорили, что ты учишься на историческом факультете? — спросила Лариса.

— Да, мы учимся вместе с Летецией в «LaSapienza», только не на историческом, а на кафедре социологии, просто я интересуюсь историей, но с точки зрения социологии!

— Интересно?

— Очень, когда учишься, начинаешь понимать многие вещи, о которых раньше даже не задумывался. Мы с Летецией изучаем много материалов сверх программы, делимся, обсуждаем, она очень умная… и добрая, — улыбнулся Алонзо.

— И что вы обсуждаете? — спросил Прохор.

— Вот, например, если раньше ключевой фигурой в любой корпорации, был талантливый инженер или программист ну, такой, как Стив Джобс или Билл Гейтс, то теперь рядом с ним, а иногда даже над ним, стоит рекламщик-маркетолог, обеспечивающий контроль над рынками с помощью исследований массового сознания и технологий воздействия на него. То есть объектом работы с потребителем является не банальное удовлетворение его реальных материальных потребностей, пусть даже искусственно раздутых, а инициирование у него чувства радости и комфорта от удовлетворения искусственно и умело навязанных ему потребностей и произведенных расходов, которое достигается грамотной работой с его сознанием, его поведением, рефлексами. Поэтому постоянное зависание в соцсетях умного человека угнетает, а глупого затягивает и глупит ещё больше. Этот вывод, на основании многочисленных исследований сделали китайские ученые, и теперь многие работодатели по всему миру при заключении трудовых договоров учитывают эту патологию, ведь никому не нужны глупые работники, которые занимаются самолюбованием в соцсетях. Хотя, после введения обязательной авторизации, всемирная сеть стала намного чище.

— Да, социология великая вещь! — тихо произнёс Прохор, — а как у вас с преступностью?

— После аварии на Хмельницкой АЭС, когда все страны закрыли свои границы и Евросоюз рухнул, всё успокоилось, даже мафия притихла, а когда во всём мире отменили наличные деньги и ввели прогрессивные налоги на роскошь, для коррупции и организованной преступности настали самые худшие времена. После решения уголовного трибунала в Афинах о преследовании за героизацию нацизма, наши ультрас притихли, ну, а всех бандеровцев арестовали и отправили обратно на Украину. Там, насколько я знаю, их судят, они получают большие сроки и работают в шахтах или в зоне радиоактивного заражения. Бедный народ, после банкротства Украина официально стала одной из самых бедных стран в мире, на уровне ЦАР. Это же надо было так страну разорить! Поэтому когда бывшего президента Украины с женой экстрадировали из Испании, а народ поступил с ними так же, как в своё время итальянцы с четой Муссолини, никто в Европе сильно не возмущался, — рассказывал Алонзо, — всем стала безразлична судьба Украины.

— Ну, а как у вас с мигрантами обстоят дела? — опять спросил Прохор.

— Сирия, Ливия, Ирак, Алжир, Судан сейчас стали похожи на Дубае, столько новых красивых небоскрёбов строится, поэтому у нас сейчас практически не осталось беженцев, все возвращаются в свои страны, — рассказывал Алонзо.

— Но Франция и Германия уже почти исламские республики? — спросил Прохор.

— О, здесь особый случай, — отвечал юноша глядя на дорогу, — во время кризиса, те мигранты, которые уже успели там обжиться и стали считать эти страны своей второй родиной, на фоне всех этих трагических событий, организованно выступили за существенное ограничение миграции в обмен на признание арабского языка вторым государственным языком. Правительства Франции и Германии вынуждено было пойти на уступки и теперь в этих странах появилось много мечетей, медресе и мусульманских школ. Сегодня, гуляя по Парижу, если бы не Эйфелева башня, то можно подумать, что вы находитесь в какой-нибудь арабской стране, ну, а французским и немецким женщинам в своих нарядах приходиться теперь ориентироваться на законы шариата.

— Да, всё это печально, — вздохнул Прохор.

— Ну, немцы и французы сами во всё виноваты, — ухмыльнулся Алонзо, — всё, беру управление на себя, въезжаем в Рим.

Алонзо сразу стал серьёзным, хотя было видно, что он чувствует себя за рулём весьма уверенно. Прохор присоединился к Ларисе и стал любоваться вечным городом. Машин было много, но пробок практически не возникало. Наступал вечер, итальянцы и гости Рима в большом количестве гуляли по улицам. Энергия жизни современного города соседствовала с пышностью и изысканностью древнего мира.

Алонзо со знанием дела петлял по улицам. На дисплее замигал сигнал, это был вызов телефона. Алонзо не стал включать звуковую перегородку и Прохор с Ларисой невольно услышали разговор влюблённых. Алонзо сначала улыбаясь, слушал свою возлюбленную, сообщив ей, что уже подъезжает к Колизею, а затем коротко сказал: «Хорошо милая, целую!». Обернувшись на мгновение к Прохору и Ларисе, он быстро сказал:

— Ну, всё, я с Летецией договорился, мы доедем до Арки Константина, это рядом с Колизеем, там я вас высажу и поеду к ней, она недалеко в кампусе университета живёт.

— Хорошо, — кивнул Прохор.

— А долго ещё ехать, — спросила Лариса.

— Нет, минут десять, — улыбнулся Алонзо.

Через пять минут Алонзо повернул на улицу Виа дей Фори Империали и Прохор с Ларисой увидели впереди огромный Амфитеатр Флавиев внушительное сооружение эллиптической формы высотой пятьдесят метров и периметром в полкилометра. Несмотря на разрушения это было зрелище поражающее воображение даже современного человека. Алонзо с улыбкой наблюдал за Прохором и Ларисой, потом сам, глянув на Колизей, произнёс:

— Да, я тоже всякий раз, когда его вижу, восхищаясь.

— Да, этой красотой можно восхищаться бесконечно, — ответил Прохор.

Объехав вокруг Колизея, Алонзо остановился возле знаменитой Арки Константина. Прохор и Лариса вышли из машины. Следом вышел Алонзо и подошёл к багажнику.

— Синьоры, мама приготовила вам корзинку с фруктами, — сказал он, открывая багажник.

— Алонзо, передай маме наши слова благодарности, но я думаю, что фрукты пригодятся вам с Летецией, — улыбнулся Прохор.

— Да, да, Алонзо, погуляете, кушать захочется, зачем покупать, лучше домашние поесть, — с улыбкой сказала Лариса.

— Хорошо, тогда я поехал?

— Спасибо тебе, — протянул свою руку Прохор, — и счастья вам с Летецией.

— Рад был познакомиться, — пожал руку Алонзо, — до свидания синьора Лариса!

Алонзо быстро сел в машину и уехал. Прохор и Лариса стали смотреть на Арку Константина. В этом древнем городе создается ощущение слияния с историей и уже не важны нюансы: то ли история проникает в тебя, то ли ты проникаешь в историю. Именно такие чувства они сейчас испытывали. Прохор начал тихо рассказывать Ларисе:

— Возвращавшихся после успешных побед полководцев и императоров в Древнем Риме встречали всегда торжественно. Чтобы увековечить их подвиги, возводили специальные триумфальные арки. Это были мощные каменные сооружения, украшенные статуями выдающихся людей и рельефами с изображениями их великих деяний. Традиционно у арки было три пролёта. Триумфатор в колеснице, запряженной четверкой лошадей, проезжал в центральный пролёт. За ним следовали музыканты, воины, которые вели знатных пленников, несли на специальных носилках захваченные трофеи: оружие, драгоценности. Народ приветствовал победителей радостными криками и цветами. Арка Константина — это единственная за всю историю Рима триумфальная арка, которую благодарный народ воздвиг в честь победы не над внешним врагом, а над своим деспотом императором Максенцием — тираном, необузданного в своих желаниях. Когда император Константин, после победы в битве у Мульвийского моста, через Тибр, недалеко от Рима 28 октября 312 года, с триумфом въехал в вечный город, этой арки ещё не было, её воздвигли только в 315 году, выбив на ней надпись:

«СЕНАТ И РИМСКИЙ НАРОД ПОСВЯТИЛ ЭТУ АРКУ ИМПЕРАТОРУ ЦЕЗАРЮ ФЛАВИЮ КОНСТАНТИНУ ВЕЛИКОМУ БЛАГОЧЕСТИВОМУ СЧАСТЛИВОМУ АВГУСТУ, ИБО БОЖЕСТВЕННЫМ ВДОХНОВЕНИЕМ И ВЕЛИЧИЕМ ДУХА СО СВОИМ ВОЙСКОМ ОН СИЛОЙ СПРАВЕДЛИВОГО ОРУЖИЯ ОТОМСТИЛ ЗА РЕСПУБЛИКУ В СРАЖЕНИИ ПРОТИВ ТИРАНА И ЕГО ПРИСПЕШНИКОВ», — прочитал Прохор.

— Кажется, по поводу победы Константина в этом сражении есть легенда, — спросила Лариса, осматривая арку.

— Думаю, что это не легенда, а нечто подобное могло быть в действительности, — задумавшись, произнёс Прохор, — дело в том, что войска Константина и он сам действительно могли видеть атмосферное явление похожее на крест, это подтвердили современные учёные, а вот лозунг: «С этим победишь!», Константин мог увидеть во сне. Дело в том, что к этому времени в войсках Константина служило уже много христиан, к которым император относился весьма лояльно, потому что сам испытывал симпатию к этой религии. Если учесть, что его ветеранам предстояло сразиться с превосходящими силами противника, основу, которой составляла преторианская гвардия тирана Максенция, то такой внезапно появившийся моральный стимул для своего войска Константин упустить, конечно, не мог. Именно поэтому на своих щитах воины Константина нарисовали лабарум в виде креста с его словами и одержали убедительную победу!

Прохор заметил, что несколько человек остановились и слушали его рассказ. Когда он замолчал, раздались негромкие аплодисменты и возгласы: «Oh, Signore, fantastico, grazie!». Прохор, смутившись поклоном, поблагодарил всех и, взяв Ларису за руку, повёл её в сторону Колизея.

— Проша, мы идём смотреть Колизей? — спросила жена.

— Нам нельзя долго находиться здесь!

— Почему?

— Мы можем встретить здесь тех, кто нас знает или вернее знал, — улыбнулся Прохор.

— Боже, действительно, это было бы интересно!

— А как ты объяснишь им, что мы за тридцать лет нисколько не изменились?

— Я как-то об этом не подумала, — тихо произнесла Лариса.

Прохор смотрел на людей, гуляющих возле Колизея. Они были беззаботны и счастливы. В основном слышалась не итальянская речь, там звучали европейские языки, арабские и даже китайские слова. Прохор обратил внимание, что люди разговаривали по телефону, фотографировали, но не было тех, кто бы очень глубоко погружался во всемирную сеть. Видимо в людях что-то поменялось, они перестали хотеть быть глупыми. Внезапно Лариса сдавила его ладонь:

— Прохор, я слышу впереди русскую речь!

— Хорошо, здесь сворачиваем, нам нужно в Парко-дель-Челио, там наше путешествие будет закончено! — и Прохор повёл жену к подземному переходу.

Кругом сновали люди. Молодые, пожилые, парами и поодиночке. Прохор опять всматривался в лица людей. В них не было тревоги. Люди сидели столиками на улице, о чём-то говорили, смеялись, грустили и даже читали газеты, рядом резвились дети… Этот человеческий мир продолжал жить, не смотря ни на что! Говорят, что человек рождается добрым гением, а жизнь в социуме может изменить его до самого глупого подлеца. Значит необходимо менять социум, чтобы в человеке, как можно дольше сохранялись его природная доброта и ум…

Подходя к подземному переходу, Прохор и Лариса услышали великолепную игру на скрипке. Подойдя ближе, они увидели, красивую девушку, которая улыбаясь, играла для прохожих различные мелодии. Люди слушали, улыбались. Мальчик лет десяти ходил между ними с телефоном, люди прикладывали к нему свои браслеты, мальчик благодарил их говоря: «Grazie signori, non siamo poveri, io e mia sorella raccogliamo i soldi per un nuovo violino per me!». Прохор и Лариса остановились, на их глазах мальчик взял скрипку у сестры и стал так же хорошо играть, а девушка начала собирать деньги. Когда она подошла к ним, то Лариса, немного замешкавшись, спросила у Прохора на русском:

— Как нам быть?

— Хорошо ведь играют, прикладывай браслет, — ответил Прохор, приложив свой, — надеюсь, что спишется такая же сумма, как у Моретти!

Девушка, видимо услышав русский язык, сделала какой-то знак брату, и тот заиграл «Калинку», а увидев какой взнос они сделали, сказала:

— Благодарю вас синьоры, мы играем в свободное время, чтобы заработать на скрипку для Антонио!

— Ваш брат очень хорошо играет, — улыбнулся Прохор, показывая на зрителей, которые начинали хлопать в ладоши.

— Да, он очень способный, родители хотели уже купить ему скрипку, но Антонио настоял на том, что он сам, своей игрой должен доказать право на эту скрипку!

— И у него это отлично получается, — сказала Лариса.

— Grazie ancora, signori, — улыбнулась девушка и слегка присев, как бы в реверансе, пошла дальше.

Прохор опять взял Ларису за руку:

— Пошли милая, нам пора.

— Проша, какие чудные дети, правда?

— Да, как ни странно, но мир меняется в лучшую сторону, может быть ещё не везде, но всё-таки в лучшую.

Пройдя по подземному переходу, они попали в один из городских парков Рима — Парко-дель-Челио. Ровные, чистые дорожки, лавочки, гуляющие с детьми люди, смех, музыка, аромат кофе… Прохор с трудом отыскал укромное местечко. Взявшись за руки, Прохор и Лариса стали произносить в уме «Отче наш»…

Открыв глаза, Прохор понял, что находится в их уютном номере в небольшой гостинице на острове Кос в Греции. Адрес этого недорогого мини отеля им дала Татьяна, когда они собрались в свадебное путешествие, сразу после венчания. Лариса посапывала рядом. В закрытое шторами окно уже светило солнце. Прохор, не вставая продолжил свои размышления о счастье. У каждого человека своё представление о счастье. Для кого-то счастье — это тихая и спокойная семейная жизнь, кто-то ищет возможность реализовать себя в творчестве, бизнесе или власти, а кому-то для счастья необходимо помогать бездомным животным. Для больного счастье — это быть здоровым. Для голодного — кусок хлеба, а для бездомного — крыша над головой. Хорошо, но ведь счастье, это прежде всего ощущение, которое испытывает человек и все эти ощущения формируются и живут внутри человека, в его душе… Значит счастье находится в душе, но счастье не сама душа, потому что душа способна страдать, а счастье и страдание несовместимы! Получается, что счастье живёт внутри души и это нечто более реальное в отличие от души. Что же это?

В это время проснулась Лариса и, не открывая глаз, стала потягиваться. Затем как обычно начала искать его для утреннего поцелуя. Прохор улыбнулся и, подставляя губы, прошептал:

— Доброе утро, я люблю тебя.

— И я очень, очень, очень люблю тебя, — шептала Лариса, не открывая глаз.

Поцелуи становились всё глубже и жарче, и через минуту они уже не могли сдерживать свои желания. Лариса села верхом на мужа и глядя ему в глаза спросила:

— Проша, ты сказал, что это было последнее путешествие, ты помнишь, мы завтра уезжаем домой?

— Конечно, домой, милая, — улыбнулся Прохор, — о, у тебя стали наливаться груди, дай их мне, — прошептал он и стал нежно целовать соски, которые сразу стали твердеть.

Прохор знал, что это тоже особые точки Ларисы. Он не хотел услышать неудобных вопросов, но увлёкся. Лариса закрыла глаза и склонилась к нему. Прохор языком и губами ласкал её соски, иногда слегка покусывая. Лариса стала шептать: «Ну что ты как маленький…». Прохор руками гладил ей спину, попу, а она подставляла ему то одну грудь, то другую… Наконец Лариса задрожала и сдалась…

После они позавтракали и как обычно отправились на пляж. Уже там Ларисе позвонила Алиса. Лёжа в шезлонге, жена поболтала с одной дочерью, потом с другой, затем сама позвонила своей маме и подруге Татьяне и сделала небольшой ежедневный фотоотчёт об их отдыхе. Чистый малолюдный пляж, яркое солнце, синее ласковое море, на горизонте белели паруса…

После пляжа Прохор и Лариса зашли пообедать в небольшое кафе. Перекусив, они направились в свой отель. По пути Лариса купила немного свежих фруктов и сыра на ужин. Придя в номер, жена решила немного вздремнуть, а Прохор вышел на балкон, продолжая размышлять о человеческом счастье. Его внимание привлёк разговор двух женщин внизу. Прохор выглянул, это была хозяйка их отеля Филомена, милая седая женщина с очень добрыми глазами, и видимо её подружка, такого же возраста, которую она называла — Элисса, они сидели под навесом на лавочке возле столика и беседовали.

— Ты знаешь Элисса, мне опять повезло с постояльцами, милые тихие люди из России, муж и жена.

— Да, слава Богу, что эти все на Крите отдыхают, — ответила Элисса.

— Ты права, смотреть противно, что это за ценности такие, если голожопые мужики ходят в обнимку и целуются!

— И не говори, — отвечала подруге Элисса, — пусть они делают у себя в стране всё, что хотят, нам то, зачем на эту гадость смотреть!

Прохор вернулся в комнату. Лариса, разметавшись по кровати спала. Прохор присел в кресло, включил торшер и взял свой электронный блокнот…