Принц Джордж медленно снял свои тёмные очки. Лариса и Прохор увидели жёлтые птичьи глаза. Лариса вскинула руку к губам, на её глазах появились слёзы. Джордж, окинув взглядом всех присутствующих, усмехнулся и, обращаясь к Ларисе и Прохору, спросил:

— Господа, поскольку мой внешний вид не вызывает у вас бурных эмоций, осмелюсь предположить, что нечто подобное вы уже видели.

— Да, приходилось, в штате Канзас, — ответил Прохор.

— В резервации? — спросила его королева Шарлотта.

— Нет, их тогда ещё не было.

— Боже, как это всё стало возможно! — воскликнула Лариса.

Королева, посмотрев на Ларису, тихо с напряжением произнесла:

— Это всё проклятые янки, из-за них мы с братом остались одни!

— Но, как эта болезнь добралась до вашей семьи! — спросил Прохор.

Лицо королевы стало бледным, но собравшись, она с трудом выдавила из себя:

— Господа, давайте на несколько часов прервём наше общение, вам надо отдохнуть, а мне разобрать оставшуюся почту. Мы встретимся вечером в чайном домике.

— Подожди сестрица, я хочу рассказать нашим гостям одну небольшую притчу, — попросил принц Джордж.

— Хорошо, — улыбнулась Шарлотта.

— Однажды, в одном из университетов, — начал свой рассказ принц, — профессор задал своим студентам такой вопрос:

— Всё, что существует, создано Богом?

Один студент смело ответил:

— Да, создано Богом.

— Бог создал всё? — спросил профессор.

— Да, сэр — ответил студент.

Профессор спросил:

— Если Бог создал всё, значит, Бог создал зло, раз оно существует. И согласно тому принципу, что наши дела определяют нас самих, значит, Бог есть зло.

Студент притих, услышав такой ответ. Профессор был очень доволен собой. Он похвалился студентам, что ещё раз доказал, что вера в Бога — это миф.

Ещё один студент поднял руку и сказал:

— Могу я задать вам вопрос, профессор?

— Конечно, — ответил профессор.

Студент поднялся и спросил:

— Профессор, холод существует?

— Что за вопрос? Конечно, существует. Тебе никогда не было холодно?

Студенты засмеялись над вопросом молодого человека. Молодой человек ответил:

— На самом деле, сэр, холода не существует. В соответствии с законами физики, то, что мы считаем холодом, в действительности является отсутствием тепла. Человек или предмет можно изучить на предмет того, имеет ли он или передаёт энергию. Абсолютный ноль — 460 градусов по Фаренгейту, есть полное отсутствие тепла. Вся материя становится инертной и неспособной реагировать при этой температуре. Холода не существует. Мы создали то слово для описания того, что мы чувствуем при отсутствии тепла.

Студент продолжил:

— Профессор, темнота существует?

— Конечно, существует.

— Вы опять неправы, сэр. Темноты также не существует. Темнота в действительности есть отсутствие света. Мы можем изучить свет, но не темноту. Мы можем использовать призму Ньютона, чтобы разложить белый свет на множество цветов и изучить различные длины волн каждого цвета. Вы не можете измерить темноту. Простой луч света может ворваться в мир темноты и осветить его. Как вы можете узнать, насколько тёмным является какое-либо пространство? Вы измеряете, какое количество света представлено. Не так ли? Темнота это понятие, которое человек использует, чтобы описать, что происходит при отсутствии света.

В конце концов, молодой человек спросил профессора:

— Сэр, зло существует?

На этот раз неуверенно, профессор ответил:

— Конечно, как я уже сказал. Мы видим его каждый день. Жестокость между людьми, множество преступлений и насилия по всему миру. Эти примеры являются не чем иным как проявлением зла.

На это студент ответил:

— Зла не существует, сэр, или, по крайней мере, его не существует для него самого. Зло это просто отсутствие Бога. Оно похоже на темноту и холод — слово, созданное человеком чтобы описать отсутствие Бога. Бог не создавал зла. Зло это не вера или любовь, которые существуют, как свет и тепло. Зло — это результат отсутствия в сердце человека Божественной любви. Это вроде холода, который наступает, когда нет тепла, или вроде темноты, которая наступает, когда нет света. Имя студента было — Альберт Эйнштейн…

Лариса и Прохор лежали под балдахином шикарной кровати. Лариса что-то рисовала пальчиком на груди у мужа. Прохор задумчиво молчал. Ларисе тоже было грустно. Желание заняться любовью на этой огромной, воздушной кровати у неё почему-то пропало. Вернее она знала почему, ей было очень жаль королеву и её брата. Лариса посмотрела на мужа и спросила:

— Ты тоже думаешь о них?

— Да.

— Они такие молодые, красивые и несчастные, как это всё печально.

— Шарлотте сейчас на вид не больше двадцати пяти лет, — произнёс Прохор.

— Да, время любить и быть счастливой!

— Королеве, и в хорошие времена непросто стать счастливой, а уж теперь, совсем сложно, — вздохнул Прохор.

— Её брата видимо лечат, он совершенно нормальный человек, только глаза птичьи, — прошептала Лариса.

— Да милая, — произнёс Прохор и его рука начала игриво блуждать по её телу.

— Проша, давай лучше поспим, мне как-то не по себе, — улыбнулась Лариса, зафиксировав руку мужа у себя на животике.

— А кто-то, между прочим, грозился мне под юбку залезть, — упрямо шептал Прохор.

— Проша, давай не сейчас, у нас ещё будет время, — шептала в ответ Лариса, — мне хорошо с тобой и в королевском дворце, и в стогу…

— Ну, если в стогу, тогда ладно, — тихо засмеялся Прохор, затем чмокнул жену в затылок и успокоился.

Лариса погладила его руку, улыбнулась и закрыла глаза…

Что-то щекоталось, и Лариса открыла глаза. Она лежала в сене, рядом посапывал Прохор. Лариса улыбнулась, её муж был настоящим сказочником. Она только что говорила про стог сена, и вот, ей уже снится, что они с ним в стогу… Лариса потянулась и решила соблазнить своего сказочника. Она стала тихонько гладить его, сначала по руке, затем по попе и одновременно нежно целовать его лоб, щёки, губы… Муж всё не просыпался. Тогда она стала тихонечко расстёгивать его джинсы. Боже, кажется, его дружок просыпается гораздо быстрее своего хозяина. Лариса не выдержала и захихикала. Прохор открыл глаза, улыбнулся и спросил:

— Ты развратная женщина?

— Да, дорогой, но уж коли ты проснулся, то не будем терять времени, — прошептала Лариса, забирая его губы.

В это время послышался какой-то шорох.

— Прохор, мы спим или нет?

— Не знаю, но судя по всему нет, — произнёс Прохор, приподнимая голову.

Прохор внимательно огляделся. Они были в каком-то сарае почти доверху набитом сеном.

— Вы оттуда? — спросил явно детский голос.

— Да, — ответил Прохор, понимая, что говорит на совершенно незнакомом ему языке.

— Тогда лежите тихо, сейчас придут угры, — произнёс голос и недалеко от них, возле стенки из сена показалась голова белокурой девочки с голубыми глазами.

— А можно мы тоже посмотрим? — шёпотом спросил Прохор.

— Вы их никогда не видели?

— Нет!

— Хорошо, тогда ползите к нам, пока их ещё нет, только тихо, — улыбнулась девочка.

Прохор и Лариса поползли на голос. Возле самой стенки где-то под Прохором раздался другой детский голос:

— Ты мне ещё на голову сядь!

— Тихо братец! — шёпотом цыкнула девочка, — они уже вошли в деревню.

— Адела, пусть он слезет с моей головы! — раздался голос снизу.

Прохор с Ларисой отползли немного в сторону, и сразу поверх сена показалась голова такого же, как его сестра, белокурого мальчика. Он посмотрел на них, и хотел было уже что-то сказать, но послышался цокот копыт и мальчик прильнул у щели между досок сарая. Лариса и Прохор тоже стали смотреть в щели рядом с детьми. По не очень широкой улице между деревянными домами ехало около десятка всадников. На них была одежда из шкур, за плечами торчали рукоятки мечей, на поясах висели увесистые дубины. Среди бородатых мужчин была одна женщина и юноша, у которого ещё не было поросли на щеках. Слева от сарая виднелась небольшая площадка, видимо всадники направлялись к ней. Из домов с опаской стали выходить люди, в основном старики и женщины, детей с ними не было.

— Это Фри, со своими людьми, а женщину зовут Бергдис, — прошептал мальчик.

— А кто он, этот Фри? — спросил Прохор.

— Он лорд, ему принадлежит много деревень, включая нашу.

— Свейн, тихо, а то Ульв нас услышит, — опять цыкнула на брата Адела.

Между тем всадники остановились на площадке шагах в тридцати от сарая. Люди из деревни, тоже одетые в одежду из шкур, но беднее, стали собираться вокруг них. Через минут десять собралось человек сто. Из всех собравшихся выделялась красивая статная женщина с белыми волосами. У всадников и всех людей, стоящих перед ними были жёлтые птичьи глаза.

— Люди, мы приехали к вам с миром! — громко крикнул Фри, приподнявшись в стременах.

— Конечно, мы ведь заплатили тебе все налоги, — произнёс седой старик скрипучим голосом, стоявший в первом ряду.

— Мне нужны воины, чтобы защищать нашу свободу! — произнёс лорд, не обращая внимания на старика.

— Знаем, зачем тебе нужны воины, — опять проскрипел старик, — тебе, что Хрута мало? — под смешки стоящих людей, спросил старик.

— Барди, твои грязные намёки никому не интересны, — сказал юноша из числа всадников и по-девичьи поджал губы.

— Слушай Фри, а с кем ты собрался воевать?

— Вы ничего не понимаете, враг на востоке! — гордо произнёс Фри.

— Я не помню, чтобы на нас кто-нибудь, когда-нибудь нападал, тем более с востока, — под улыбки людей снова проскрипел старик.

— Хватит спорить Барди! — громко сказала жгучая брюнетка на лошади по имени Бергдис, затем посмотрев на женщину, стоявшую среди людей, спросила:

— Где твои дети Гуда?

— Зачем они тебе, им ещё не исполнилось двенадцать лет?

— У тебя нет мужа, а ты знаешь закон, мы можем забрать их у тебя, если ты не обеспечишь им должного воспитания и будешь скрывать это от властей!

— Свейн ушёл на охоту, а Адела где-то здесь бегает, — ответила Гуда.

— Позови её! — приказала Бергдис.

— Зачем?

— Я хочу на неё посмотреть!

Гуда пристально посмотрела на Бергдис, затем повернулась немного в сторону от сарая и крикнула:

— Адела, дочка, где ты, иди ко мне!

Рядом с Прохором зашуршало, из сена вылезла Адела, отряхнулась свою одежду, волосы и посмотрев на Прохора с Ларисой своими небесными глазками, тихо, со строгим видом прошептала:

— Ладно, я пойду, мама зовёт, присмотрите за моим братцем, а ты Свейн сиди тихо!

— Хорошо сестрица, будь осторожна, — послышалось из сена.

— Меня они не тронут, — улыбнулась Адела и открыла скрипучую дверь.

Прохор, Лариса и Свейн приникли к щелям. Адела направилась к людям. Первым её увидел один из всадников и показав на неё рукой, громко сказал:

— Вот она!

— Это Орм, мерзкий Орм, — громко прошептал Свейн.

— Почему мерзкий? — спросила Лариса.

— Он, как змея, везде ползает, всё вынюхивает, а потом рассказывает Ульву.

— Чем же опасен Ульв?

— Это Ульв когда-то забрал себе Хрута, а потом отдал его Фри.

В это время Адела уже подошла к своей матери. Бергдис долго смотрела на девочку, затем спрыгнув с лошади, с улыбкой сказала:

— Адела, подойди ко мне.

— Зачем, — спросила Адела.

— Ты много говоришь девочка, делай, что тебе приказывает жена твоего лорда!

Адела оглянулась на свою мать, та слегка ей кивнула и девочка подошла к Бергдис. Та присела и глядя в лицо девочке, сладким голосом произнесла:

— Адела, ты очень красивая, у тебя удивительные голубые глаза, хочешь жить в моём дворце?

— Нет!

— Почему нет?

— Ты плохая! — насупилась Адела.

— Кто тебе это сказал?

— Все говорят!

— Кто все?

— Все люди!

— Ах, так! — Бергдис встала и окинув взглядом стоявших людей, спросила, — Значит, я, мой муж, мы плохие?

Люди молчали, опустив свои лица. Бергдис ещё раз оглядела людей и уверенно сказала:

— Давно мы уже вашу деревню не трогали, вот вы и обнаглели!

— Это, что, если вы не грабите нас, не убиваете, не насилуете наших детей, вы уже благодетели? — спросил Барди.

— Ты слышал, Фри? — Бергдис посмотрела на мужа.

— Брось Берги, не время сейчас! — ответил лорд.

Бергдис посмотрела на мужа, затем повернулась к Аделе, улыбнулась и произнесла:

— Ничего куколка с голубыми глазами, через полгода ты будешь моей, — и нежно потрепала девочку по щёчке.

— Убери руки от моей дочери! — крикнула её мать, — Ты, что забыла закон?

— А если не уберу?

— Тогда получишь пулю в лоб! — с этими словами Гуда достала из-под куртки револьвер и наставила ствол на Бергдис, — Ты, что забыла, каждый имеет право защищать свои законные права всеми доступными способами!

Бергдис побледнела и отступила к своей лошади.

— Когда-нибудь, мы с тобой потаскуха разберёмся, — уже с лошади ответила жена лорда.

— Ты оскорбила меня, — держа её на прицеле, сквозь зубы сказала Гуда.

— А ты вызови меня в суд, — засмеялась Бергдис, — ладно, поехали, что с этих оборванцев взять!

Всадники отправились по улице в другой конец деревни. Гуда спрятала револьвер и обняла дочку. Люди стали молча расходиться. Адела что-то говорила матери и показывала пальчиком на сарай с сеном. Гуда пристально посмотрела на сарай, затем внимательно огляделась вокруг, и что-то шепнув на ушко дочери, решительно направилась к сараю. Адела вприпрыжку куда-то побежала.

Гуда зашла в сарай. К ней из сена сразу выполз Свейн и стал отряхиваться. Гуда присела возле него, и убирая соломинки с его волос, хотела обнять, на что мальчик нахмурив брови сказал:

— Мама, я уже большой, хватит уже этих девичьих нежностей!

— Да Свейн, но я тебя люблю!

Мальчик немного подумал и улыбнувшись сказал:

— Мама, я тебя тоже очень-очень люблю, — затем быстро поцеловал её, и прошептал, — но мы здесь не одни!

— Я знаю, мне Адела сказала, — выпрямилась Гуда и посмотрев на сено, произнесла, — незнакомцы, вы можете выйти!

Прохор с Ларисой скатились вниз, отряхиваясь от сена, хотя к их джинсам и курткам оно сильно не приставало. Гуда, посмотрела на них и, улыбаясь, спросила:

— Как вы здесь оказались?

— Мы сами не понимаем, — тоже улыбаясь, ответил Прохор.

— Заблудились?! — то ли спросила, то ли констатировала факт Гуда.

Лариса и Прохор, улыбаясь, закивали головами. Гуда, улыбнувшись, спросила:

— Проголодались? — и, не дожидаясь ответа, сказала Свейну, — сынок, иди, посмотри вокруг, там Адела должна еду принести!

— Хорошо, мама, — серьёзно произнёс мальчик и отправился за дверь, на свой наблюдательный пост.

Гуда посмотрела любящим материнским взглядом ему вслед и глядя перед собой тихо сказала:

— Их отец тоже был оттуда, он, как и вы был волонтёром, заблудился, встретил меня и остался, — немного помолчав, она продолжила, — голубые глаза у детей от него…

Гуда стала давиться слезами, но всё же справилась с собой и продолжила:

— Угры боялись его.

— Почему, — тихо спросил Прохор.

— Он носил крестик на шее, Агвид был православным…

Гуда села на сено и опять погрузилась в свои мысли. Прохор и Лариса присели рядом.

— А почему был? — тихо спросила Лариса.

— Два года назад он ушёл на охоту и не вернулся, а за два дня до этого Агвид потерял свой крестик, — грустно ответила Гуда и, вздохнув, уверенно произнесла, — это угры убили его!

— Как сильно угры боялись православного креста, — спросил Прохор.

— Боялись даже подходить к Агвиду, — вытирая слезы, ответила Гута, — А зачем вам это? — спросила она.

— Я хочу помочь вам, но пока не знаю как, — задумчиво произнёс Прохор.

Лариса, сидя рядом с Гудой, осторожно гладила её по плечу. Та, видимо расчувствовавшись, положила Ларисе голову на плечо и тихо начала говорить:

— Мне детей жалко, ведь когда им исполнится двенадцать лет, вы даже не представляете, что они с ними сделают!

— Мы догадываемся, — продолжая гладить Гуду, ответила Лариса.

— Я в отчаянии, я не знаю, что мне делать, шептала бедная женщина.

Прохор смотрел на Гуду, и уже перебирал в уме различные варианты своих возможных действий. В это время на сеновал вбежал Свейн и крикнул:

— Мама, за Аделой гонятся Орм и Ульв!

Гуда вскочил, как разъярённая тигрица, готовая всеми силами защищать своих тигрят.

— Где она?

— Она уже совсем рядом, — ответил Свейн, прижавшись к матери, в это время в дверь вбежала Адела и тоже спряталась за Гудой.

Решение пришло к Прохору мгновенно. Он сделал несколько шагов вперёд и громко сказал:

— Лариса иди ко мне и начинай читать Отче наш, а ты Гуда, стань с детьми позади нас и делайте всё, что я скажу!

Лариса подошла к мужу, вытащила, как и он, свой нательный крестик и они начали вместе читать молитву:

Гуда, прижав к себе испуганных детей, смотрела на незнакомцев. Они, сложив ладони и опустив голову тихо молились. Через несколько мгновений вокруг них стал светиться воздух, центром этого свечения были их нательные крестики, а в сарае вдруг появилось эхо, это стало слышно, когда угры вбежали в сарай.

— На колени! — громко сказал Прохор, а эхо ещё более усилило его голос.

Угры увидели, как Гуда и её дети стали на колени пред двумя светящимися фигурами мужчины и женщины, и замерли в нерешительности. Вдруг мужчина повернулся к ним и со страшным взглядом громко приказал:

— На колени! — из его протянутой руки, как им показалось, небольшие молнии ударили в грудь уграм и они со страхом подчинились.

— Помолимся братья и сестры, — громко сказал светящийся мужчина и начал читать на латыни:

Читая молитву, Прохор наблюдал за уграми, которые сложили ладони и закрыв глаза что-то шептали. Ему показалось, что они знают слова молитвы, или знали когда-то, поэтому закончив читать, он сразу спросил:

— Кто убил нашего брата Агвида?

— Это не мы, не мы! — хором ответили угры.

— А кто? — ещё громче прозвучал вопрос.

— Это воины соседнего лорда, случайно, на охоте!

— Откуда вы знаете?

— Они сами рассказывали, — дрожащими голосами верещали воины.

— Хорошо, мы духи, Гуда наша сестра и мы убьём всех, кто причинит ей или её детям вред! — громко сказал Прохор, обращаясь к уграм.

— Мы всё поняли, мы их никогда не тронем!

— Хорошо, теперь вставайте и идите! Идите и скажите всем, Гуда и её дети под защитой Богов!

Угры встали и кланяясь попятились к выходу. Через несколько мгновений они были уже далеко от сарая.

Гуда смотрела на незнакомцев и не знала, как их благодарить. Между тем, свечение стало слабеть, а незнакомцы просто улыбались, затем взявшись за руки стали исчезать…