Я журналист, Прохор Налётов, работаю в городской газете. По заданиям редакции пишу статьи на социальные темы, но истинная моя страсть писать рассказы о человеческих судьбах. Как же порой они переплетаются, зпутываются, сколько при этом возникает различных страстей, приключений, порой очень загадочных и необъяснимых. Вот именно о таких судьбах и будет мой рассказ.

Я иду к своему старинному другу Косте. Когда-то очень давно мы вместе учились в медицинском институте. Я, доучившись до третьего курса, понял что это не моё, копаться в человеческих внутренностях, ушёл и стал копаться в человеческих судьбах, то есть стал журналистом. Костя благополучно закончил медицинский и уже работал главным врачом в одной психиатрической клинике. Встречались мы редко, но как говорится, метко. Всякий раз, когдая приходил к нему на работу, а встречались мы всегда именно там, он с вожделением доставал бутылку с медицинским спиртом, я присоеденял к ней принесённую мной пиццу, и мы предавались воспоминаниям бурной студенческой жизни и рассуждениям на общечеловеческие темы. Это уже стало некой традицией, вот так встречаться раз в полгода. Его жена Татьяна, в общем была не сильно против этих встреч, хотя мне кажется, ревновала своего Костеньку к нашим посиделкам, потому что мы вспоминали наши студенческие набеги на общежития и массу коротких романов с иногородними студентками, которых было великое множество и у него, и у меня. Хотя именно в одном из таких набегов на общежитие института культуры Костя с Татьяной и познакомились. Надо сказать, Татьяна, кроме того, что была очень красивой и стройной девушкой, была ещё и волевой, чувствовалась бывшая спортсменка, гимнастка, поэтому Костеньку она очень быстро загнала под каблук. Через месяц после знакомства Костя был представлен её родителям, а ещё через три, я уже закрутил страстный и как всегда короткий роман со свидетельницей на их свадьбе. Думаю, что именно из-за этой Ларисы, которой, как оказывается, я разбил сердце, Татьяна меня немного и недолюбливала. Хотя прошло уже десять лет и у Татьяны с Костей подрастали два замечательных сына, ну а я, так до сих пор не нашёл свою вторую половинку.

Костя, как всегда, был рад нашей встрече, засуетился, давая различные распоряжения, чтобы нас не беспокоили, и накрывал нашу скромную мужскую полянку. Я же, оглядывая его просторный кабинет, приготовился слушать рассказ обо всех тяготах семейной жизни. Наконец всё было готово, я присел к столу, и мы выпили по первой. Моё внимание привлекли бумаги на столе, сдвинутые в сторону. Наверху лежала история болезни с прикреплённой старинной фотографией мужчины и женщины. Заметив мой интерес, Костя сказал:

— Иногда беру из архива и для самообразования сравниваю диагнозы, там типичная шизофрения, старый чекист утверждал, что встретил знакомых людей, которые за шестьдесят лет совершенно не изменились, весьма странная история, но лечение прошло успешно, и он успокоился.

Я стал всматриваться в фотографию. На меня из далёкого прошлого смотрели красивые, молодые женщина и мужчина. Костя всё понял, вздохнул и разрешил взять мне эту историю болезни на некоторое время. Мы продолжили наши посиделки. В основном это был монолог Кости, в котором он вначале жаловался на свою семейную жизнь и завидовал моей холостяцкой жизни, но по мере опустошения банки он всё более и более влюблялся в свою жену. Постепенно мы подошли к той точке, когда Костя всю свою любовь должен был изложить ей по телефону и немедленно.

Костя заплетающимся языком объяснялся в любви своей жене, я просматривал историю болезни.

Материал был весьма интересен. По словам Мельникова Егора Петровича, то есть больного, в 1922 году, будучи сотрудником ВЧК, он курировал вопросы внешней разведки на территории Германии. Его подопечными и были эти люди с фотографии — Синицкий Станислав Георгиевич и Полетаева Марина Фёдоровна. На деньги ВЧК Синицкий создал и выпускал журнал о новейших достижениях в области науки и техники. Это было прикрытие, на самом деле они вместе с женой занимались промышленным шпионажем в пользу Советской России.

Посиделки закончились, попрощавшись, мы с другом расстались теперь, как нам казалось, на неопределённое время. Материал был для меня плодотворен, и я приступил к рассказу о суровых буднях ВЧК в те далёкие годы и их влиянии на нашу современную жизнь буквально на следующий день.

Когда я закончил писать свой рассказ, у меня в руках опять оказалась эта фотография. Я вновь и вновь пристально всматривался в лица этих людей. Решение уже было где-то в моём журналистском подсознании, мне надо было просто решиться проверить этот невероятный факт. Я посмотрел в окно, там было утро и тёплая солнечная весна. Вздохнув и с мыслями, что всё равно не успокоюсь, взяв фотографию и адрес, я пошёл к своей машине, ехать было не очень далеко, в соседний областной центр.

К обеду я был уже на месте. Припарковав машину, я подошёл к указанному в адресе дому. Это была старая облупленная хрущёвка. Люди, которые меня интересовали, должны были жить на третьем этаже вот этого подъезда. Странно, но перед входом в подъезд я почему-то стал волноваться. В конце концов, поборов непонятно откуда взявшееся волнение, я позвонил. За дверью послышались лёгкие шаги, дочка, подумалось мне, дверь открылась…

Я сразу понял причину своего волнения. Дверь мне открыла она, Мария Фёдоровна Полетаева, такая же красивая, как на фотографии. Она, улыбаясь, смотрела на меня, я на неё, подозреваю, что нижняя челюсть у меня начала отвисать, потому что она улыбнулась и коротко, но настойчиво бросила: «Да заходите уже, Прохор Алексеевич, мы вас ждём» и пошла по коридору в комнату. Я закрыл дверь, остолбенев от увиденного, мой мозг решительно ничего не понимал и, кажется, совсем отключился. Я стал простым созерцателем, неспособным что-либо анализировать. Откуда она знает, как меня зовут, и почему меня здесь ждут. Из состояния ступора меня вытащил женский голос из глубины комнаты: «Проходите сюда, Прохор Алексеевич». Я довольно нерешительно стал продвигаться на голос, отметив, что квартира небольшая двухкомнатная. Пройдя мимо закрытых дверей на кухню и во вторую комнату, я оказался в освещённой только светом от балконного окна довольно просторной комнате, и мне стало не по себе: на диване сидели и смотрели на меня Мария Фёдоровна Полетаева и Синицкий Станислав Георгиевич — штабс-капитан Императорской армии, и они оба улыбались. Мне почему-то захотелось сесть. Рядом стояло кресло, и я просто молча опустил в него свою пятую точку. Да, это были они, но им уже должно было быть далеко за сто, ведь напротив меня сидели люди с фотографии 1922 года. Они внимательно смотрели на меня, пауза затягивалась, и, немного придя в себя, я спросил:

— А почему меня здесь ждали?

Они заулыбались ещё шире, затем Станислав Георгиевич встал и, подойдя к окну, сказал:

— Знаете, что во вселенной люди — самые красивые из разумных существ, но, к сожалению, не самые умные, — и, обернувшись и всё так же приятно улыбаясь, заметил: — В данном случае лично к вам, уважаемый Прохор Алексеевич, это не относится.

Я по-прежнему был в ступоре, а он молча смотрел на меня.

— А откуда вам это известно, — наконец я выдавил из себя, продолжая лихорадочно размышлять, что старый чекист не ошибся.

— Мы, Прохор Алексеевич, знаем о вас даже больше, чем вы сами о себе, — усмехнулся Станислав Георгиевич.

— Это как? — спросил я, начиная потихоньку приходить в себя.

— Нам, например, известно, что ваш прадед в начале прошлого века служил в городской управе Калуги и дослужился до чина титулярного советника.

— Откуда вам это известно, я знаю лишь то, что он жил в Калуге, — удивился я.

— Представляете, любезный Прохор Алексеевич, а мы с Машей знали его лично, — усмехнулся Станислав Георгиевич.

Мария Фёдоровна улыбнулась и кивнула в знак согласия. Теперь заговорила она:

— Прохор Алексеевич, у нас совсем немного времени, и мы хотели бы кое-что вам пояснить, сейчас вам многое станет понятным, вы согласны?

— У меня разве есть выбор?

— Нет, выбора у вас как раз и нет, ведь мы ждали именно вас, — улыбаясь, сказала Мария Фёдоровна, — слушайте и не волнуйтесь.

С этими словами они встали с дивана и, взявшись за руки, остановились в центре комнаты. Заговорил Синицкий:

— Занимаясь разведывательной деятельностью, мы, как нам тогда казалось, совершенно случайно вышли на человека, который занимался реализацией идеи Эйнштейна об искривлении пространства и времени. Мы встретились с ним, его звали Вальтер Либерт…

Я, улыбаясь, смотрел на них, Синицкий продолжал говорить, но его голос стал внезапно перемещаться внутрь меня и становился всё более звонким, они оба внимательно смотрели на меня. Внезапно появилось зеленовато-голубое свечение, постепенно они стали скрываться. Мария махнула мне рукой: «Прощайте, Прохор, вы всё очень скоро поймёте, она вам напомнит!» — были её последние слова, свечение скрыло их. Внезапно свечение пропало…

Я стоял перед входной дверью и давил на звонок, в голове был полный туман. Звонок не работал. В руках у меня была старая фотокарточка с мужчиной и женщиной.

Я точно помнил, зачем я приехал в этот город и пришёл к этой двери. Звонок не работал, и я постучал в дверь. За дверью была тишина, я постучал ещё раз уже громче. Мне очень надо было попасть в эту квартиру, правда, я не совсем помнил зачем. Я постучал ещё раз. Внезапно открылась дверь соседней квартиры, из которой вышла благообразная старушка. Внимательно посмотрев на меня, она спросила:

— Тебе кого надо, милок?

— Здесь кто-нибудь живёт? — выдавил я из себя, вернее из тумана в моей голове.

— Дак уехали они, ещё почитай месяц назад, путешествовать, — затем посмотрев на фотографию, слегка улыбнулась и сказала: — А про тебя они говорили, сейчас приду, — и исчезла.

Я стоял перед дверью и смутно вспоминал, я же только что с ними разговаривал, как мог пройти целый месяц, я опять ничего не понимал. Старушка опять бесшумно возникла передо мной, в руках её были ключи. Она открыла дверь в квартиру и повела меня в ту самую комнату. Там никого не было, на стене висела точно такая же фотография. На столе лежала записка. В ней было написано всего два слова: «Мы вернёмся!». В голове по-прежнему был туман. Поблагодарив старушку, я спустился к своей машине. Просидев в машине минут сорок, пытаясь привести свой разум в порядок и не найдя ответа, я решил, что мне всё привиделось, просто моя бурная фантазия разыгралась не на шутку. Постепенно я упокоился и поехал домой, в Питер. Дома я сел и дописал свой рассказ с учётом всего произошедшего со мной.

Через неделю после публикации рассказа мне неожиданно позвонила Татьяна. Я не удивился, она всегда читала мои новые рассказы и была самым беспощадным критиком, поэтому приготовился выслушать очередные нотации. Татьяна попросила меня срочно приехать к ней. Я сразу забеспокоился за Костю, но она коротко бросила: «Костя тут ни при чём, дело касается тебя лично». Я прыгнул в машину и через полчаса был у неё. Татьяна открыла дверь, чмокнула меня в щёку и позвала на кухню. На кухне сидела та самая Лариса, выглядела она феерично. Каштановый волос, красивое лицо, блестящие глаза, точёная фигурка, рождение дочери пошло ей явно на пользу. Лёгкий румянец на щеках показывал её смущение. Моё мужское естество посадило меня рядом с этой, когда-то мне не чужой и такой обворожительной женщиной. Татьяна, ухмыльнувшись, сразу перешла к делу:

— Проша, — она любила меня так называть, — в твоём рассказе есть упоминание о твоём прадедушке, так ведь?

— Есть такое дело, — отвечал я, не отводя взгляда от Ларисы.

— Сам придумал, или они всё рассказали? — серьёзно спросила она.

— Я же написал, Синицкий сказал, — я продолжал любоваться Ларисой. Она, явно смущаясь, повернувшись ко мне, выдавила из себя:

— Прохор Алексеевич, если вы помните, я работаю в архиве.

— Да-да, — отвечал я, лихорадочно вспоминая, где была моя голова, когда я расставался с такой красивой женщиной.

— Ну вот, я сделала запрос по поводу вашего прадедушки, — произнесла она, бросив короткий взгляд на меня, — пришёл ответ, письмо из Подольска, в котором сообщается о том, что Налётову Прохору Васильевичу дан чин титулярного советника, но адресату сообщение не доставлено по причине потери самого письма…

После этих слов в моей голове начало что-то происходить, я начал вспоминать всё, что мне говорил Синицкий. Видимо, я очень сильно погрузился в себя. К действительности меня вернул голос Татьяны:

— Прохор, алло, ты с нами?

— Да, — коротко бросил я, обе женщины вопросительно смотрели на меня.

— Вы всё слышали, Прохор Алексеевич? — тихо спросила Лариса.

Внезапно во мне проснулся океан энергии, я теперь точно знал, что мне надо делать, но в первую очередь я спросил Ларису, глядя ей прямо в глаза:

— Лариса, ты пойдёшь за меня?

— Да, — одними губами без звука и вся пунцовая ответила она, опустив голову.

— Тогда собирайся, поехали ко мне, а завтра в загс, — неистовствовал я.

— Узнаю Налётова, ты всегда оправдывал свою фамилию, вечно налетишь на женщину, и ей просто некуда деться, — язвительно заметила Татьяна, но по лицу было видно, что она не против такого развития событий.

Пока мы одевались, Лариса несколько раз внимательно посмотрела на меня, потом, тихонечко вздохнув, сама себе прошептала:

— К тебе, так к тебе, — и повернувшись к Татьяне, — спасибо, Танюша, за чай.

— Да ладно, — чмокнула её Татьяна, затем, повернувшись ко мне, изрекла: — Ну смотри, налётчик, ты знаешь, что я с тобой сделаю!

Не обращая на это внимания, я коротко попрощался и вышел вместе с Ларисой. Мы молча сели в мою машину и так же молча, целуясь, доехали до моего дома…

Утором, когда Лариса ещё спала, я открыл на кухне свой комп и начал писать. У меня в голове было очень много всего и всякого…

Слова Синицкого звучали у меня в голове: «Прохор, мир изменился, слишком много войн и слишком много зла накопилось в нём. Баланс добра и зла оказался нарушен. Создатель, уже не надеясь на свою паству, чёрных и белых ангелов, которые большую часть времени заняты собственными интригами, принял решение призвать серых ангелов. Одним из них будешь ты. Серый ангел — это обычный смертный человек, и он не пользуется никакими привилегиями, но во время сна он отправляется туда, куда решит Творец, и спасает на поле брани человека, от которого впоследствии должны родиться добрые люди.

Таким образом Отец наш хочет выровнять баланс добра и зла в нашем мире. У тебя будут, как и у всех ангелов, крылья, но ты никогда не должен приближаться к белым или чёрным ангелам, тем более разговаривать с ними. Это грозит тебе неминуемой смертью во сне. Одним из первых серых ангелов и был твой прадедушка… Мы с Машей бессмертные, но это отдельный разговор, мы ещё вернёмся к нему. Мы отбираем среди обычных людей достойных кандидатов. Серые ангелы хоть и обычные смертные люди, но обладают бессмертием, когда выполняют задание Создателя в своём сне. Весь мир поделен между ними, но вас ещё мало, так что работа предстоит большая. Слишком много накопилось зла в этом мире, и Творцу нужна ваша помощь. Серые ангелы в обычной жизни совершенно обычные люди. Мы с Машей будем оставлять тебе подсказки, если будут затруднения, но в основном ты должен будешь справляться самостоятельно. Если согласен, то прямо сейчас ты должен на этом листке бумаги написать: «Я, Налётов Прохор Алексеевич, согласен стать серым ангелом».

Прохор подумал, что это всё просто бред, но всё же написал, как было сказано. В тот же миг буквы, написанные им, стали гореть голубоватым и совсем не горячим пламенем, бумага почернела и исчезла. Прохор стоял на кухне как вкопанный. Послышались шаги Ларисы, он быстро смахнул пепел и выбросил в ведро. Вошла Лариса, слегка растрёпанная после сна, и, сладко потягиваясь, прильнула к нему.

— Как спал, милый, что так рано встал? — спросила она, положив свою голову ему на грудь.

— Да так, журналистские дела, — уклонился он от прямого ответа.

— Что-то горелым пахнет? — спросила она.

— Наверное, с улицы нанесло, — отвлёк Прохор внимание Ларисы.

— Хочешь кофе? — спросила Лариса, всё ещё не отпуская его.

— Да, — машинально ответил Прохор, лихорадочно размышляя над всем произошедшим.

Лариса варила у плиты кофе, Прохор смотрел в окно и думал — получалась сплошная мистика, но это было неплохо, хорошая тема для рассказов, подумал Прохор об утреннем происшествии.

Затем они с Ларисой за чашкой кофе обсудили их дальнейшую совместную жизнь. Ночь поставила всё на свои места. Они как будто бы и не расставались. Прохор умчался в редакцию, а Лариса ушла в свой архив. Дочь Ларисы Алиса в это время ещё жила у бабушки в деревне в Тверской области.

Дневные заботы в редакции отвлекли Прохора от утренних событий. Вечером, прихватив бутылку хорошего шампанского и букет любимых Ларисой цветов, он появился дома. Лариса уже хлопотала на кухне. Они провели чудесный вечер. Прохор с удивлением отметил для себя, как же ему не хватало этой женщины, таких вечеров, этого неуловимого и приятного запаха её тела, этих тёплых и нежных рук. Позже, в спальне, Прохор, когда она утомлённая и счастливая пристроилась у него на плече, понял, насколько дорога ему именно эта женщина. Он начал проваливаться в сон…

Прохор парил над землёй. Это ощущение полной свободы. Под ним метрах в ста проплывали зелёные поля и луга. Несколько взмахов крыльями, и он ускорял своё движение. Он сложил крылья и спикировал вниз, земля понеслась навстречу. Расправив свои большие, метра по два, крылья Прохор снова взмыл в небо. Солнце садилось, и теперь он точно знал, куда летит. Впереди открылось Бородинское поле. Сражение уже закончилось, и всё поле было усеяно телами солдат. Прохор ещё никогда не видел столько обезображенных войной людских тел, и этот ужасный запах распоротых человеческих животов и свежей человечьей крови. В фильмах это всегда остаётся за кадром, но, когда видишь воочию, это просто непередаваемо и до тошноты ужасно.

По полю бродили солдаты, искали раненых. Прохор долго выбирал место, но потом уселся на мёртвого солдата даже непонятно какой армии. Он очень хорошо знал, кого ему предписано спасти. Он сидел рядом и ждал, когда уйдёт похоронная команда. В ожидании Прохор стал осматриваться. На поле кроме похоронных команд и санитаров он увидел несколько чёрных и белых ангелов. Они тоже делали свою работу. Судя по всему, из серых ангелов сегодня Прохор был один.

Наконец похоронная команда ушла, и Прохор увидел того, кому он должен был помочь. Солдат лежал на боку весь залитый кровью. Рядом с ним на земле лежали его кишки. Он умирал. Прохор перевернул его на спину, достал из-за пояса фляжку и налил несколько капель ему в рот. Солдат открыл глаза и еле слышно прошептал: «Ну, всё, кажись, ежели ангел при мне, значит, отмучился Фролка, Боже, как же мне больно!». Прохор молча неуловимым движением заправил кишки солдата в брюховину и обильно полил их из фляги. Солдат всё ещё молился.

Прохор знал, что он невидим для живых, но солдат Фролка уже почти умер и поэтому видел его, он нагнулся над ним и тихо сказал: «Фрол, ты будешь жить, тебе повезло, вернёшься с войны к жене и нарожай с ней побольше детишек». Фрол закивал головой и забормотал: «Спаси и сохрани, ежели ангел со мной, так и сделаю, она у меня баба молодая, справная, скока получится, столько и зробим…» — продолжал бормотать Фрол, только теперь он уже не видел Прохора, значит, ожил.

Прохор, взмахнув крыльями, взмыл вверх, улетая с этого страшного поля. Он ощущал лёгкость всего своего существа от полёта и от выполненного какого-то своего, внутреннего долга.

Прохор открыл глаза. В теле была необычайная лёгкость. Он повернул голову. Рядом, на боку, отвернувшись от него, лежала Лариса, без одеяла, в совершенно прозрачном пеньюаре. Красивое тело, упругие ягодицы, он потянулся к ней. Неожиданно Лариса повернулась и обрушила на него целый ураган ласки и всё приговаривала: «Сколько же я этого ждала, просто так проснуться с тобой, милый». Прохор вначале опешил, но потом крепче прижал к себе Ларису. В Прохоре проснулось просто космическое желание обладать этой женщиной, так что из своих объятий он освободил её минут через двадцать…

Они лежали и тихо, устало спорили, кому из них идти варить кофе. В конце концов, Прохор, как истинный джентльмен, сдался. Он встал и не одеваясь прошёл в ванную.

Лариса с любовью смотрела на его подтянутое мускулистое тело, да, годы его не брали. Она, в приятной усталости, откинулась и легла на спину, мечтательно смотря в потолок. Бабочки внизу её живота мягко усаживались на свои места, прислушиваясь к этому удивительному ощущению, она прикрыла глаза…

Прохор шёл на работу и вспоминал свой сон. Какой-то бред, причём полный, как во сне можно помогать человеку. Что-то в последнее время в его жизни появилось много необъяснимого. Пожалуй, кроме одного, и это Лариса. Повторная встреча с этой женщиной перевернула всю его жизнь. С этими мыслями Прохор дошёл до редакции. Там, конечно, его ждала куча неотложных дел, он почему-то понадобился всем сразу, включая главного.

Только к обеду Прохор немного разгрёб всю текучку и залез в свой компьютер. В поисковой системе про серых ангелов он ничего не нашёл. Прохор задумался обо всём, что происходило с ним в последнее время. По словам Синицкого, Создателю понадобились серые ангелы из числа живых людей для того, чтобы изменить баланс добрых и злых сил. Но как может простой смертный человек, пусть даже во сне, заниматься божьим промыслом?

Человек ведь слаб и грешен в своих желаниях, помыслах, а следственно, и в своих поступках! Разве не написано где-то в священном писании, что всё предрешено?

Прохор летел над морем в полной темноте. Где-то рядом шёл бой, но ему надо было торопиться. Броненосец «Наварин» в Цусимском проливе только что получил ещё одну пробоину и мог уйти под воду в любой момент. Нет, конечно, как ангел он мог всё видеть даже в полной темноте, но было непривычно и немного жутковато, даже ему. Наконец он увидел барахтающегося моряка. Прохор схватил его за шиворот и поволок к ближайшему крупному обломку. Матрос завращал головой, пытаясь понять, откуда появилась нежданная помощь, и, выскользнув из рук Прохора, тут же ушёл под воду. Прохор, сильно взмахивая крыльями, начал кружить над этим местом. Моряк всё не всплывал. Тогда, сложив крылья, Прохор устремился вглубь морской пучины. Среди множества пузырьков воздуха он увидел матроса, его звали Иваном, и он медленно погружался на дно. Прохор схватил его за шиворот и потащил наверх. Мимо них медленно погружались на дно другие моряки. Именно тогда в первый раз у Прохора в сознании шевельнулась мысль, а может ли он помогать другим людям, если видит, что они гибнут.

Наверху Прохор, сильно взмахивая крыльями, подтащил Ивана к деревянному обломку, моряк судорожно ухватился за него. Подождав ещё немного и убедившись, что Иван держится теперь крепко, Прохор, тяжело взмахивая крыльями, полетел прочь…

В этот раз Прохор просыпался очень тяжело. Открыв глаза, он обнаружил, что Ларисы рядом нет, судя по запаху кофе, она была на кухне. Во рту присутствовал неприятный солоноватый вкус, и Прохор поспешил в ванную почистить зубы. По сравнению с прошлым полётом, теперь он так стал называть свои сны, чувствовалась некоторая усталость. За завтраком Лариса спросила: «Ты сегодня спал очень беспокойно, снилось что-то?» Прохор, уклонившись от прямого ответа, поблагодарил за завтрак и стал собираться на работу. В прихожей Лариса прильнула к нему и тихо сказала: «Я хочу, чтобы ты знал, я люблю тебя больше жизни» и, положив ему на плечо свою голову, мягко теребила ему волосы на затылке. Прилив такой нежности растрогал Прохора. Он взял её лицо в свои ладони и тихо выдохнул: «И я тебя очень-очень люблю», и, быстро поцеловав Ларису, выскользнул за дверь.

Идя на работу, Прохор постоянно возвращался к своим снам. Ладно, допустим, серые ангелы — это всё есть. Они по решению Создателя спасают нужных ему людей для восстановления баланса добра и зла. Но почему сегодня я не мог спасти ещё кого-нибудь, ведь рядом тонули другие моряки. С этими мыслями он подошёл к редакции, и обычная текучка отвлекла Прохора от этих размышлений.

Прохор летел над пустынным заснеженным городом. Это был блокадный Ленинград. Как обычно, он точно знал, куда и к кому ему надо было лететь. Он спланировал возле нужного ему дома. Прямо возле подъезда лежал замёрзший труп женщины. Сложив крылья, Прохор зашёл в промёрзший подъезд. Стояла гробовая тишина. Он поднялся на третий этаж, дверь была не заперта. Прохор зашёл в нужную ему комнату. На кровати лежало тело без признаков жизни. Прохор склонился над ним, это была женщина. Он достал свою фляжку и капнул несколько капель ей в рот, предварительно разжав его пальцами. Через мгновение женщина открыла глаза, она стала оживать. Ещё ничего не понимая, она схватила Прохора за грудки и зашипела, говорить она ещё не могла: «Там, в соседней комнате, умирает дочка, Танечка, мы карточки потеряли, ей всего девять лет, спасите её, мне самой ничего не надо, прошу вас!» — она повторила это несколько раз, пристально глядя Прохору в глаза. Затем она стала говорить это же, отпустив его и глядя в другую сторону.

Это значит, женщина стала оживать и перестала видеть ангела.

Прохор стоял в нерешительности, потом спустился вниз к трупу возле подъезда, вытащил из кармана хлебные карточки, там же был крохотный кусочек замёрзшего хлеба. Он вернулся в комнату и положил карточки на стол. Женщина уже сидела на кровати, ей явно стало лучше. Прохор зашёл в соседнюю комнату и сразу увидел огромные детские глаза. Они видели его. Девочка лежала на кровати укрытая ворохом всякого барахла и умирала. Только умирающие могли видеть ангелов. Прохор подошёл к ней. Она смотрела без всякого страха и спросила:

— Ты пришёл за мной или за мамой?

— Нет, вы будете жить.

— Мы потеряли карточки, значит, мы обязательно умрём, — сделала вывод девочка.

— Таня, мама скоро придёт к тебе, — хотел успокоить её Прохор.

— Мёртвая? — не сдаваясь, спросила она.

Тогда Прохор положил в рот Тане тот малюсенький кусочек хлеба. Девочка облизнула губы и, почувствовав вкус хлеба, радостно сообщила:

— Теперь я точно сплю, потому что хлеб мне всегда только снится, дяденька, можно я немного посплю, это самый вкусный сон в моей жизни!

И она, зажмурив от удовольствия глазки, стала засыпать. Прохор улетел.

Прохор проснулся озябшим. Желая согреться, он теснее прижался к Ларисе. Она не спала и тоже прижалась к нему. Вскоре от бурных взаимных ласк Прохор забыл о своём ознобе. Успокоившись, они лежали, обнявшись, и, кажется, каждый думал о своём.

— Роди мне дочку, — вдруг тихо сказал Прохор.

— Надеюсь, не завтра, — засмеялась Лариса, ласково целуя его в плечо.

— Да я серьёзно, — коснулся он губами её волос, — Алиса всё время живёт у бабушки, учится там, квартира у нас большая, всем места хватит, — рассуждал Прохор.

— Ты сказал «у нас», но я ведь тебе даже не жена, — напомнила Лариса об его обещанном походе в ЗАГС.

— Хорошо, завтра я выходной, берём документы и идём жениться, а сейчас продолжим одно очень приятное дело, — привлёк он к себе любимую женщину.

За завтраком они решили, что в ЗАГС пойдут после обеда. Прохор пошёл на работу, надо было кое-что доделать. По пути он размышлял о Ларисе. Кроме того, что он теперь не представляет себе без неё свою жизнь, она красива, умна, ей хватает мудрости никогда не спорить с ним, когда он загорается. Ночью она тихий огонь, который всегда может разгореться в пожар. Ему было очень хорошо с ней, сделал для себя вывод Прохор, заходя в редакцию. Видимо, все его мысли отражались на лице, потому что все, кто попадался ему навстречу, загадочно улыбались, здороваясь с ним. Только один коллега, шутя, сделал ему замечание:

— Прохор, не сверкай своей довольной харей, а то аж зависть берёт, влюбился, что ли?

— Не, женюсь, — в тон ему ответил Прохор и пошёл дальше.

Коллега остался стоять, потом, покрутив пальцем у виска, пошёл по своим делам.

За своим рабочим столом Прохор продолжал размышлять о Ларисе. «Как же я ей скажу о своей миссии?» Странно, но он первый раз так назвал свои непонятные сны. Он ведь уже верил во всё происходящее с ним. Прохор почему-то стал переживать за Ларису. А если с ним что-нибудь случится. Он хорошо помнил, как наглотался солёной воды, когда спасал моряка. Значит, опасность всё же есть, и Прохор начал сомневаться насчёт ЗАГСа.

На его рабочем столе лежал чистый лист бумаги. Вдруг Прохор увидел, как на этом листе начали проявляться буквы, сначала бледно-голубого цвета, затем они начали быстро темнеть, и вскоре ярко-синим цветом было написано — ЛАРИСА. Через несколько мгновений буквы пропали, а лист остался девственно чистым. Прохор ещё некоторое время сидел не шелохнувшись. Ничего больше в его ближайшем окружении не происходило. Зазвонил мобильник, но Прохор всё ещё не мог выйти из ступора, затем он всё же взял трубку. Звонила Лариса и спрашивала, не передумал ли он идти жениться. Прохор коротко и твёрдо ответил: «Идём, милая, всё уже решено!»

Стоял жаркий летний полдень. Прохор парил над полем боя возле Константинополя. Очередная атака аваров оказалась неудачной, повсюду лежали тела убитых воинов. Не помогли и пришедшие на помощь на своих лодках с берегов Днепра славяне. На них были доспехи, и они были очень храбрые воины. Тем не менее в 626 году Константинополю не было суждено пасть. Наконец Прохор разглядел цель своей миссии. На берегу реки стояла группа воинов и готовилась к обряду сожжения павшего в сражении, вот он-то и был ему нужен.

Прохор подлетел и уселся рядом с павшим воином. Вокруг его тела стояли другие воины и тихо пели унылую песню. Болеслав, так его звали, был весь изранен, и жизнь в нём едва теплилась. Прохор достал свою флягу и как обычно капнул несколько капель Болеславу в рот, затем полил его раны. Через несколько мгновений воин открыл свои небесно-голубые глаза. Окружающие его воины замолчали и оторопело смотрели на оживающего мертвеца. Болеслав довольно резво встал, чем вызвал трепет у всех, кто был рядом. Его русые волосы развевались на ветру, он поднял руки вверх, и раздался победный рёв всех славян в округе.

Прохор взмыл вверх, его миссия заканчивалась, но было очень жарко, и он решил немного отдохнуть на стенах осаждённой крепости. Он уселся на стену рядом с одной из башен. Внутри башни кто-то разговаривал, и Прохор услышал следующий диалог:

— А что там за шум у славян?

— Прославляют какого-то Болеслава, говорят, он восстал из мёртвых!

— Чушь какая-то, одно слово варвары.

— Да, но эти варвары уже который месяц осаждают наш великий город.

— В этом вы правы, они отважные воины.

— А что они ещё там кричат?

— Они кричат, что они русские и они непобедимы!

— Русские, русские, надо запомнить.

После этих слов Прохор, взмахнув крыльями, взмыл в небо.

Сегодня Прохор проснулся в хорошем настроении. Рядом посапывала Лариса, разметав свои каштановые волосы по подушке. Он осторожно повернулся к ней и стал просто смотреть на неё.

Красивый аккуратненький носик, бровки вразлёт, чуть подрагивающие во сне реснички, лёгкий румянец на её щёчках, эта не очень большая грудь, вольно виднеющаяся из-под прикрывающего её одеяла, а ниже красивой формы подогнутая ножка привели Прохора в умиление. Боже, как же он любил эту женщину. Она так сладко спала, что Прохор очень осторожно встал и отправился на кухню варить кофе.

Там он опять задумался о своей миссии. Эти полёты во сне. Они всегда были внезапны для него. Неужели таким способом можно изменить мир. Почему он никогда ещё не встречал других серых ангелов. Неужели нас так мало. Он поймал себя на этой мысли, что о себе он именно так уже и думает. Внезапно в дверном проёме возникла Лариса, глаза её заманчиво сверкали. Короткий и прозрачный пеньюар вообще ничего не прикрывал. Она томным голосом кокетливо спросила:

— И что мы тут делаем, пока женщина одна пропадает?

— Вот кофе решил сварить, пока ты спала, — отвечал невпопад Прохор.

— А что, разве кроме кофе у тебя больше нечем взбодрить с утра женщину? — её красивые глазки сузились, и она начала красться обратно в спальню, сверкая всей своей неприкрытой красотой.

Прохор быстро выключил плитку и бросился за своей соблазнительницей.

Они «взбодрились» так, что практически опоздали на работу, поэтому без всякого кофе, быстро чмокнувшись, разбежались по своим делам.

На работе Лариса опять задумалась о Прохоре. Вчера они подали заявление в ЗАГС, и она была счастлива. С ним было хорошо и просто. Она чувствовала себя рядом с ним просто женщиной. С ним не надо было строить из себя крутую штучку или наоборот изображать из себя этакую беспомощную слабую женщину. Он всегда поражал её своими комплиментами, на которые она никогда сама не напрашивалась. Это говорило только об одном: он любил её, принимал её такой, какая она есть, и действительно восхищался ею. Он был очень увлечённый, целеустремлённый человек, и она ему просто не досаждала, но где-то внутри себя даже завидовала его одержимости в работе. Теперь она просто не понимала, как жила без него столько времени. Конечно, в её жизни были мужчины, но по сравнению с Прохором это было… да просто ничего и не было!

Прохор сидел на плите разрушенного дома и не знал, что ему делать. Тот, кого он должен был спасти, находился под плитой. Сам поднять плиту он был не в силах. Кругом гремели взрывы, шёл бой на одной из улиц Сталинграда. Конечно, взрывы и пролетающие осколки никакого вреда Прохору не причиняли. Он был ангелом, посланником Бога, но на всякий случай Прохор взмахнул крыльями и перелетел в более безопасное место. От поднятой взрывами пыли было плохо видно, но всё же он увидел, как к нему подлетают ещё два серых ангела. Раньше Прохор никогда не встречался с другими ангелами. Они молча уселись рядом. Им не надо было разговаривать, они понимали друг друга без слов.

Ангелы взмахнули крыльями и подлетели к плите, ухватившись за рваные края, начали вместе её поднимать. Отбросив плиту в сторону, ангелы обнаружили под ней трёх раненых бойцов. Каждый начал помогать своему. Вдруг совсем рядом вырос огромный столб взрыва. Мгновенно ангелы распростёрли над подопечными свои крылья. Все осколки упали на землю, не причинив вреда раненым бойцам. Напоив и смазав раненых, ангелы собрались улетать, и тут Прохор увидел молоденькую девушку-санитарку. Она смотрела в другую сторону и не видела раненых, которые лежали в глубокой воронке. Прохор подлетел к ней и слегка коснулся её головы. Девушка повернула голову и увидела, где нужна её помощь. Она что-то крикнула, и из какой-то щели появилось ещё двое санитаров с носилками. Все вместе они бросились к воронке. Прохор вместе с другими ангелами полетел дальше.

Прохор проснулся в каком-то разбитом состоянии. Всё тело болело, особенно спина. Кто-то водил пёрышком по его щеке. Конечно, это баловалась Лариса. Прохор, не открывая глаз, сделал над собой усилие и неожиданно клацнул своими зубами в районе пёрышка. Лариса, испугавшись, ойкнула и отпрянула от него: «Дурак, ты меня напугал», — сказала она и обидчиво поджав губки отвернулась. Они молчали. Прохор вспоминал свой очередной сон. Ларисе хотелось играться, и она всё ещё не выпускала из рук пёрышко, теперь не зная, как им воспользоваться. Неожиданно Прохор сказал:

— Слушай, а не пора ли мне познакомиться с будущей тёщей и Алисой?

— Я сама об этом уже давно думаю, просто не знала, как тебе сказать, — Лариса повернулась и прижалась к нему, положив голову на плечо.

— Давай в ближайшие выходные махнём в Тверь, ты как?

— Я совершенно не против, — томно отвечала Лариса, и её рука начала блуждать под одеялом.

— Не против чего? — улыбаясь, спросил Прохор.

— Сейчас узнаешь, — так же томно прошептала Лариса, залезая с головой под одеяло.

— Ты развратная женщина, — тихо сказал Прохор, закрывая от удовольствия глаза.

— Ещё какая, ты просто меня плохо знаешь, — послышалось под одеялом.

Прохор пришёл на работу. На столе был целый ворох бумаг, разгребая их, он наткнулся на лист. На нём тёмно-синим цветом было написано: «Мы ждём тебя сегодня». Через мгновение лист стал чистым, надпись исчезла. Прохор отпросился в редакции, чтобы немедленно поехать по уже знакомому адресу, у него тоже было много вопросов к Синицкому.

Прохор прыгнул в машину и уже через несколько часов был у знакомого дома. Дверь ему открыл Синицкий и, как бы извиняясь, сказал:

— Маши сегодня нет, проходите, Прохор Алексеевич, — и жестом пригласил его в комнату.

— Добрый день, Станислав Георгиевич, — поздоровался Прохор, проходя в комнату.

— Присаживайтесь, — так же жестом предложил Синицкий, — полагаю, настало время более подробно рассказать вам о вашей миссии.

— Да, у меня тоже есть несколько вопросов к вам, — произнёс Прохор, усаживаясь в предложенное кресло.

— Прохор Алексеевич, вы уже достаточно опытный серый ангел, но я хочу вам сообщить следующее, — Синицкий сделал небольшую паузу, а затем продолжил: — Ваша миссия, как вы понимаете, связана с определённым риском для жизни, далеко не все люди способны её выполнить, поэтому существует достаточно предвзятый отбор в кандидаты. Этим как раз мы с Машей и занимаемся. Прежде всего, это состояние души человека, он должен внутренне быть готовым к полёту или уже летать во сне. И ещё он должен быть убеждённым альтруистом. Вот собственно и все критерии, мы лишь предлагаем кандидатов, выбор делает он сам, — Синицкий слегка поднял голову к верху. Прохор тоже посмотрел вверх.

— Можно несколько вопросов? — спросил нетерпеливо Прохор.

— Да, пожалуйста.

— В последний раз я встретился с двумя серыми ангелами, и мы вместе спасали людей, но почему нас так мало, ведь раньше я никого из ангелов не встречал.

Синицкий слушал его внимательно, и по его лицу блуждала улыбка.

— Прохор, не всё сразу, скоро ты встретишь много серых ангелов и вы все вместе будете выполнять в том числе и общие миссии, — Синицкий опять сделал паузу, слегка вздохнул и продолжил: — Дело в том, что белые и чёрные ангелы иногда поступают вопреки воле Создателя, и тогда серые ангелы спасают людей уже от их бесчинства, но я сразу хочу тебя предупредить, что если с белым ангелом могут справиться пять-шесть серых ангелов, то, чтобы заставить отказаться от своей цели чёрного ангела, вас уже понадобится несколько сотен. Да, и не забывайте, что в отличие от вас они бессмертные, и ваша сила лишь в том, что вы выполняете волю Создателя, а они её по той или иной причине нарушают в данный конкретный момент, — Синицкий замолчал, сложив руки вместе. Молчал и Прохор, переваривая всё услышанное. Так прошло несколько томительных мгновений.

— Значит, не всё так просто и легко, — промолвил задумчиво Прохор.

— Ну, и не всё так мрачно, — улыбнулся Синицкий поднимаясь.

Прохор воспринял это как сигнал к окончанию разговора и тоже встал. Синицкий, провожая его, дружески похлопал Прохора по плечу. Вечером Прохор был уже дома. На душе стало тревожно, и, видимо, он забыл стереть с лица свою тревогу, потому что Лариса тоже забеспокоилась. Прохор отшутился, они поужинали, мило беседуя о всяких мелочах, и отправились в спальню.

Прохор, легко взмахивая крыльями, летел над родным городом. Ему вообще нравилось это непередаваемое ощущение полёта. Внизу проплывали до боли знакомые улицы. Вот и Нева, он летел в Петропавловскую крепость. Прохор знал свою миссию. Она была практически невыполнима, однако, видимо, Создатель ещё раз решил испытать судьбу. Прохор уселся на выступ кронверка Петропавловской крепости и начал оглядываться. Он увидел недалеко от себя ещё двух серых ангелов. Чуть дальше сидели пять белых ангелов. Ещё дальше на выступе Петропавловского собора сидел большой чёрный ангел.

Два палача уже надевали петли на пятерых осуждённых. Поверх петель надевали белые колпаки с чёрною кожей, на которой мелом были написаны их имена. Сами осуждённые были в белых халатах с тяжёлыми железными цепями на ногах и стояли на скамейках. На эшафоте было всё готово к казни. Генерал-губернатор Голенищев-Кутузов на лошади в окружении адъютантов взмахнул шашкой, в тот же миг помост эшафота, на котором стояли скамейки, упал. Прохор вместе с ещё двумя серыми ангелами взмахнули крыльями, подлетели к виселице и крыльями обрезали три верёвки. В то же мгновение трое осуждённых сорвались. Это были Рылеев, Пестель и Каховский. У Рылеева упал колпак и была видна кровь, вероятно, он, падая, ушибся. К двум оставшимся на виселице казнённым подлетели белые ангелы и, забрав их души, улетели. Чёрный ангел продолжал внимательно наблюдать за всем происходящим.

Генерал-губернатор послал адъютанта за другими верёвками. Приговорённые сидели на земле и молились. Прохор и два других серых ангела сидели на выступе, рядом сидели три белых ангела. Когда принесли новые верёвки и опять соорудили эшафот, серые ангелы поняли, что их миссия закончена. Взмахнув крыльями, они взмыли в темноту ночи и исчезли.

Прохор проснулся не в лучшем расположении духа, но на груди у него, разметав свои красивые каштановые волосы, посапывала Лариса. Он осторожно стал перебирать их, наслаждаясь мягкой шелковистостью. Она вдруг тихо сказала:

— Я люблю тебя так сильно, что, кажется, умру, если тебя вдруг не станет.

— Я тоже очень люблю тебя, милая, — задумчиво промолвил Прохор.

Их долгий и страстный поцелуй перерос в такую неистовую нежность, что они, утомлённые, задремали. Первая подхватилась Лариса: «Господи, мы же сегодня должны ехать к маме в Тверь». Она так забавно, почти нагишом металась по квартире, что Прохор просто любовался этой картиной. Заметив это, Лариса набросила халатик и уже более величественно изрекла:

— А господин падишах собирается сегодня вставать?

— Да, моя Шахерезада, после Вашей волшебной сказки я готов хоть в космос, — отвечал, улыбаясь во весь рот, Прохор.

— Шахерезаде надо к обеду в Тверь успеть, — на бегу заметила Лариса.

— Бу сделано, — заметил он, натягивая брюки.

Прохор хорошо и уверенно водил машину, поэтому уже к полудню они въезжали во двор старенького деревянного рубленого дома в пригороде Твери. Во дворе их встречала женщина в возрасте с седыми волосами и очень внимательным взглядом — мама Ларисы. «Раиса Фёдоровна», — представилась она. Рядом была очаровательная малышка по имени Алиса. Её огромные голубые глаза смотрели на Прохора с любопытством и каким-то вопросом. Она словно бы оценивала, подойдёт ли он её маме. После беглого знакомства Раиса Фёдоровна позвала всех на веранду пить чай. За чаепитием с вишнёвым вареньем они познакомились поближе. Хотя о Прохоре и Алиса, и Раиса Фёдоровна знали уже многое. Алиса увела Ларису что-то показать в саду. Прохор остался с будущей тёщей на веранде. Она внимательно посмотрела на него и задала вопрос, который привёл Прохора если не в шок, то в состояние ступора точно:

— Давно летаете, Прохор?

Прохор смотрел на неё и не знал, что ответить этой седой женщине, которая так легко угадала его тайну, ведь он даже Ларисе никогда о своих полётах не рассказывал.

— Да, не так уж и давно, — наконец он выдавил из себя, — а откуда вы знаете?

— Прохор, я сама летала тридцать лет, сейчас, видимо, уже в возрасте, не призывает.

Они замолчали, каждый думал о своём. Пауза затягивалась. Примчалась Алиса и принесла какой-то цветок бабушке, затем так же быстро убежала.

— Вот егоза, целыми днями носится, хорошо ей здесь на свежем воздухе.

— Даже боюсь спрашивать, где вы за столько лет побывали, — спросил уважительно Прохор у старшего по возрасту серого ангела.

— Много где, — отвечала задумчиво она, — ты знаешь, что и Алиса во сне летает.

— Не понял, — испугался Прохор.

— Да нет, это она пока просто так, сама по себе, но всё равно полетает, запомнит, где грибы-ягоды растут, а потом со мной дурачится, что больше меня насобирала.

— Значит, и её могут призвать, — спросил удручённо Прохор.

— Мала ещё, а вот Лариса до шестнадцати лет во сне летала, так что думай, — сказала Раиса Фёдоровна и пошла, ставить чайник, на веранду направлялись Лариса с дочкой.

Визит в Тверь удался. Прохор подружился с Алисой, нашёл общий язык с будущей тёщей, так считала Лариса, которая теперь дремала рядом, пока он практически по прямой мчался в Питер. Прохор всё время крутил в голове всё сказанное Раисой Фёдоровной и несколько раз внимательно посмотрел на свою Ларису. Ему почему-то не очень хотелось, чтобы она подвергала себя какой-либо опасности.

Вечером перед сном Лариса как-то загадочно посмотрела на него и сказала:

— Прохор, мне надо с тобой серьёзно поговорить, — и села на кровать.

— О чём, милая, — потягиваясь, спросил Прохор.

— Я беременна, — сказала Лариса, внимательно глядя Прохору в глаза.

— Ну и отлично, — притянул он её к себе и поцеловал.

— А я думала, ты расстроишься, — пробубнила Лариса, теребя пуговицу на пижаме Прохора.

— Да что ты, у нас есть Алиса, пусть будет ещё и карапуз.

— А кого ты хочешь, мальчика или девочку?

— Конечно, девочку, такую же красивую, как и ты, — ответил Прохор, ласково целуя свою любимую.

Лариса вся потянулась к нему, ей так захотелось нежности от любимого. Вскоре они задохнулись от собственной страсти и уснули обнявшись.

Прохор взмахнул крыльями и поднялся чуть выше. Недалеко от него летела Лариса. Это было так восхитительно летать вместе с любимой. Они баловались, гонялись наперегонки, догоняли друг друга. Потом вместе взмыли вверх и парили над своим городом. Внизу проплывали знакомые улицы с огоньками машин. Они резко снизились и пролетели под Дворцовым мостом, потом опять взмыли вверх. Им было очень хорошо, когда они просто летели рядом. Развернувшись над угрюмой Петропавловской крепостью, Прохор и Лариса направились к Исаакиевскому собору. Они уселись немного отдохнуть на его колоннаде, свесив вниз ноги. Им было совершенно не страшно, ведь у них были крылья. Прохор задумчиво сказал:

— Не ожидал, что ты опять начнёшь летать.

— Глупый, когда женщина счастлива, она всегда летает или хочет летать, особенно вместе с любимым.

— Но ведь ты беременна, — упрямо заметил Прохор.

— Тем более, — счастливо засмеялась Лариса и первая сорвалась с колоннады. Прохор бросился за ней, они промчались над землёй, едва не задевая головы редких прохожих, затем рядышком полетели домой.

Они проснулись обнявшись и совершенно счастливые. Неторопливая утренняя нежность, потом душ вместе привели их тела в тихий восторг от бытия. За завтраком они болтали о всякой ерунде. Долго целуясь, они не могли никак расстаться. Сделав над собой усилие, Прохор всё же поехал на работу. Его опять завалили делами. Несколько раз Лариса звонила просто так, чтобы услышать его голос. Он с нежностью отвечал ей. Во второй половине Лариса уже не звонила, и Прохор ушёл весь в работу. Вечером, выбрав самый красивый букет цветов, Прохор приехал домой. Лариса была явно чем-то встревожена. Прохор привлёк её к себе и попытался узнать причину её беспокойства. Лариса сначала отнекивалась, а затем всё рассказала.

Оказалась, что она позвонила в Тверь маме и рассказала ей об их совместном полёте во сне. Раиса Фёдоровна в ответ рассказала, что Прохор, как и она сама в молодости, призван быть серым ангелом. Лариса знала всё о своей маме, а вот о своём любимом мужчине нет. Прохор не понимал причину её расстройства и попытался обнять любимую, но она обидчиво отошла к окну. Смотря в него она, наконец, тихо сказала:

— Я люблю тебя и хочу летать вместе с тобой.

— Но ты же беременна!

— Призывают и беременных до четырёх месяцев.

— Ну, я не знаю, а как это можно сделать? — уже не так отрицательно промолвил Прохор.

— Значит ты согласен, — бросилась к нему сразу повеселевшая Лариса, — мне мама рассказала, всё можно сделать через твою знакомую Полетаеву!

— Марию Фёдоровну? — удивлённо спросил Прохор.

— Да, именно она занимается женщинами, — защебетала явно довольная Лариса.

— А как с ней связаться? — неуверенно спросил он.

— Я всё устрою, не переживай, — Лариса взяла его лицо в свои мягкие ладошки и глядя прямо в глаза сказала: — Я люблю тебя и хочу всегда, слышишь, всегда быть рядом с тобой!

Прохор от такого напора сдался и, поцеловав Ларису, вышел на балкон подышать свежим воздухом и подумать. Всё же тревожные мысли одолевали его. Нет, это хорошо всегда летать вместе с любимой, но она беременна, и это беспокоило его.

Вот уже несколько ночей Прохор никуда не летал, это стало его даже немного беспокоить, хотя, с другой стороны, значит, и Лариса тоже не летала.

Прохор и Лариса летели рядом. День клонился к закату, и они знали, куда сегодня их направили. Это было Куликово поле. Вот впереди показалась небольшая речка, по берегам лежали убитые воины. Их было множество и было много крови, которая стекала прямо в речку и делала её багровой, повсюду слышались стоны раненых. Прохор и Лариса сделали круг над полем, дальше их пути разделялись. Лариса должна была лететь в сторону небольшого леса рядом с полем, чтобы помочь великому князю, который был серьёзно ранен, а Прохор одному из суздальских бояр.

Лариса нашла князя возле срубленной берёзы, он был очень плох и при виде ангела начал молиться об отпущении грехов. Лариса, как и положено серому ангелу, капнула из своей фляги несколько капель князю в рот, затем смазала его раны. Князь неожиданно открыл глаза и спросил:

— Ты кто?

— Это неважно, важно, что ты, княже, победил и прославил себя и землю русскую!

Князь мотнул головой и опять потерял сознание, но его жизнь была теперь вне опасности.

Лариса взмахнула крыльями и взлетела. Пролетая над полем, она удивлялась количеству изрубленных воинов с той и другой стороны. Она также увидела много белых ангелов, которые только на мгновение опускались к убитым воинам, забирали их души и тут же улетали. Были на поле также и несколько чёрных ангелов, что они там делали, было непонятно. Лариса кружила над полем в ожидании Прохора, и вскоре он подлетел. Выполнив свою миссию, они вдвоём полетели подальше от этого страшного места.

Они проснулись обнявшись и немного уставшие. Лариса ласково водила своим пальчиком по лицу Прохора. Прохор дождался, когда её пальчик приблизился к его рту и неожиданно клацнул зубами, но Лариса не одёрнула его, а лишь как-то грустно сказала:

— Дурачок, я с тобой теперь ничего не боюсь.

— Что, даже щекотки не боишься? — спросил Прохор, хорошо зная, что она очень боится щекотки.

— Представь себе, теперь и её не боюсь, — ещё с большей грустью сказала она, надевая халатик, — я пошла варить кофе.

Прохор немного ещё полежал и решил, что такая смена настроения, наверно, характерна для всех беременных женщин, с кухни вкусно запахло свежезаваренным кофе, и он стал пробираться на этот запах.

Они пили кофе и молчали. Иногда можно так нежно и с такой любовью молчать, когда слов уже не надо и, возможно, они были бы уже лишними… Прохор заметил, что Ларису всё же что-то беспокоит, но она молчала, молчал и он. Допив кофе, Лариса, глядя в окно, тихо сказала:

— Проша, у меня сейчас, наверно, недель шесть беременности, ещё два-три месяца, и я не смогу с тобой летать, я боюсь за тебя.

— Милая, я же летал и без тебя, — Прохор попытался привлечь её к себе.

— Я с ума сойду, зная, что тело твоё здесь, а сам ты будешь неизвестно где!

— Я же буду выполнять миссию, а не у другой женщины, — попытался отшутиться Прохор.

— Знаешь, дорогой, в данной ситуации, если бы ты был у другой, я хотя бы знала, что с тобой всё в порядке или где тебя искать, — разозлилась Лариса.

— Милая, — с усмешкой заметил Прохор, — а мы ведь первый раз с тобой ругаемся.

— И ничего я не ругаюсь, я просто боюсь потерять тебя, — обидчиво поджала губки Лариса.

— Милая, Создатель нас выбрал, и мы ведь оба подписались под этим, так что придётся терпеть, и я думаю, что мы не одни такие, — резонно по-мужски заметил Прохор.

Лариса уткнулась в его плечо и тихо заплакала:

— Да я всё понимаю, но всё равно, я просто боюсь, — сквозь слёзы шептала она любимому мужчине.

Он нежно гладил её по спине, не зная, как её успокоить. Они простояли, обнявшись, некоторое время. Постепенно Лариса успокоилась, и они пошли собираться на работу.

Теперь между ними было нечто большее, чем просто любовь мужчины и женщины.

Прохор и Лариса вместе летели в Петропавловскую крепость, но в этот раз у них не было миссии обрезать верёвки у декабристов, они должны были просто присутствовать при казни до самого конца. Это было странно, но такова была воля Создателя. Они подлетели и уселись на выступе. Сегодня серых ангелов было гораздо больше, они сидели везде где только было можно. По самым скромным подсчётам их было около сотни. Все смотрели на казнь. Всё произошло, как и раньше, только теперь три других серых ангела обрезали у троих проговорённых верёвки. Декабристы упали, генерал скомандовал принести другие верёвки. Пока солдаты бегали, приговорённые молились. Два белых ангела забрали души оставшихся на виселице казнённых.

Вот, наконец, принесли верёвки, сделали петли, поправили эшафот. Генерал опять скомандовал, казнь свершилась. Три белых ангела забрали души казнённых. За всем этим внимательно наблюдал чёрный ангел с Петропавловского собора. Серые ангелы начали разлетаться. Прохор и Лариса полетели к себе домой.

На следующий день на работе Прохор задумался о том, почему Создатель послал их вторично на эту казнь. Чтобы развеять свои сомнения, он позвонил Раисе Фёдоровне. Она сказала, что сама присутствовала там несколько раз. Прохора это ещё больше озадачило. Значит ли это, что Создатель с помощью серых ангелов хочет исправить какую-то ошибку в нашей истории. Ответить на это мог только он сам, либо Синицкий. Но обратной связи ни с тем, ни с другим у Прохора не было. Через некоторое время он позвонил Ларисе, возможно, у неё была какая-то связь с Полетаевой, и та могла прояснить ситуацию. Лариса попросила подождать до вечера. Прохор маялся от этой проблемы до конца рабочего дня, но в самом конце его неожиданно по полной нагрузили срочной работой. Домой он смог попасть уже ближе к ночи, но Лариса ждала его.

За ужином она сообщила Прохору, что от Полетаевой был получен однозначный ответ: «Придёт время, вы всё узнаете!». Несколько удручённые таким ответом на непонятную для них ситуацию они отправились спать.

Прохор и Лариса летели над морем. Миссия в этот раз была несколько необычной. Надо было спасти как можно больше пассажиров с тонущего «Титаника». Они подлетели к месту катастрофы. Корабль уже погрузился в пучину, кругом в ледяной воде барахтались люди. Прохор и Лариса бросились подтаскивать обессилевших людей к лодкам. Вместе с ними трудилось ещё несколько десятков серых ангелов. Лариса заметила, как маленькая девочка, взмахнув ручкой, начала тонуть. Она храбро бросилась в воду и спасла её. Потом ещё и ещё она вытаскивала из воды уже тонущих людей и подталкивала их к лодкам. Со стороны казалось, что люди сами, ценой каких-то неимоверных усилий выплывают из пучины и подплывают к спасительным для них лодкам. Прохор вместе с другими ангелами делал то же самое, спасал тонущих людей. Вскоре появились белые ангелы и начали собирать души погибших. Дело было сделано. Все живые находились в лодках. На помощь им уже подходил пароход. Серые ангелы, закончив свою работу, начали понемногу улетать. Чтобы согреться, Прохор с Ларисой несколькими сильными взмахами крыльев поднялись выше. Совсем недалеко от места трагедии над морем парил чёрный ангел.

Прохор проснулся первым. Лариса спала рядом, закутавшись в одеяло. Да, они сильно замёрзли, выполняя миссию. Прохор смотрел на любимую с гордостью. Она с таким бесстрашием бросалась спасать тонущих в ледяную воду, но всё же ей сейчас надо быть осторожнее… Лариса открыла глаза, потянулась, подняв руки к верху и быстро обняв его, захотела целоваться. Прохор ответил ей. Эта внезапная нежность постепенно переросла в утреннюю неторопливую близость. Они просто наслаждались друг другом.

За завтраком Лариса сообщила Прохору, что на сегодня у неё запланирован визит к гинекологу и, возможно, сегодня можно будет узнать пол будущего ребёнка. Она поинтересовалась, сможет ли Прохор пойти с ней. Он, безусловно, был согласен, если не будет запарок на работе. Решив созвониться по этому вопросу в течение дня, они пошли на работу.

Лариса и Прохор после визита к врачу решили просто прогуляться по Невскому. Врач не смог определить пол будущего ребёнка, срок был ещё не очень большой, но плод развивался нормально. Они гуляли, взявшись за руки, и рассматривали попадающихся навстречу и спешащих по своим делам людей. Накануне у них был небольшой разговор о том, сколько же всего в их городе серых ангелов. И теперь они внимательно смотрели в лица встречных людей, пытаясь угадать в них коллег по миссии. Но тщетно, серые ангелы в повседневной жизни самые обычные люди. И то, что на них самим Создателем возложена особая миссия, ничем их не выделяло. Свернув с Невского, Прохор и Лариса внезапно наткнулись на магазин, где продавалась одежда для маленьких, вплоть до грудничков. По виновато-умоляющему взгляду Ларисы он понял, что в этом магазине они задержатся надолго. Лариса принялась бродить среди висящих ползунков, костюмчиков, платьишек. Он с умилением смотрел на любимую, как у неё загорались глаза, когда она видела что-то очень красивое. Как мужчину его занимал только один вопрос, как можно выбирать одежду для будущего ребёнка, ещё не зная, какого он будет пола. Это было за гранью его понимания, но глядя, какое удовольствие от этого действа получает Лариса, он просто улыбался. Из магазина они вышли почти через час, естественно, ничего не купив. Лариса, заметив в магазине его саркастический взгляд, сказала:

— Ты ничего не понимаешь, теперь я хотя бы буду иметь представление, во что одевать малыша.

— Да, конечно, милая, — улыбаясь, заметил Прохор.

— Хватит лыбиться, отведи лучше беременную женщину в приличное место покушать.

Они зашли в небольшое уютное кафе. Сделав заказ, они продолжали рассматривать посетителей. Их внимание привлекла семья, где непослушный и капризный сыночек закатывал истерику по какому-то поводу, а родители всячески пытались ему угодить, чтобы успокоить. Вся эта сцена была неприятна. Из кафе они вышли молча, и каждый думал о своём, но мысль была общая: непростое это дело воспитывать ребёнка, но у них всё будет, конечно, по-другому.

Прохор и Лариса летели в Псков. В 1360 году там разразилась эпидемия чумы. Пролетая над городом, они видели на улицах лежащих людей. Они умирали или уже были мертвы. Умерших везли к церквям и хоронили по пять, восемь человек в одной могиле. Прохор и Лариса заметили, что к городу стали подлетать ещё серые ангелы, их становилось всё больше и больше. Наконец они увидели цель своей миссии. По городу в окружении множества людей шёл крёстным ходом архиепископ Алексей. Все молились и просили о прекращении мора. Серые ангелы начинали слетаться и лечить людей сразу после прохода владыки. Заболевших людей было очень много, и серые ангелы трудились до самой темноты. Всюду слышался ужасный кашель, люди харкали кровью. Как обычно ангелы вливали несколько капель из своей фляги в рот заболевшим, и кашель прекращался. Очень часто прилетали белые ангелы и забирали души умерших. Прохор обратил внимание, что всё это время над городом парил чёрный ангел. Через несколько дней после визита владыки Алексея мор в Пскове прекратился.

Прохор и Лариса проснулись одновременно. Сил не было, и они просто лежали в кровати. Лариса взяла руку Прохора. Она тихо сказала:

— Ты знаешь, я сегодня впервые почувствовала, как это тяжело быть ангелом.

— Милая, мы сами подписались под этим.

— Как же ты будешь летать без меня?

— Ну, я всё же мужчина, — отвечал Прохор, поглаживая руку Ларисы.

— Я боюсь за тебя, — совсем тихо сказала Лариса, прижимаясь к нему.

— Всё будет хорошо, — сказал Прохор, нежно обнимая её.

Прохору на работу позвонила Лариса и сообщила, что у них сегодня вечером будут гости. Раиса Фёдоровна и Алиса уже приехали в Питер, сейчас они гуляют по городу, а вечером обещали заехать. По голосу чувствовалось, что Лариса немного нервничает, Прохор же наоборот отнёсся к неожиданному визиту весьма спокойно.

Вечером Лариса накрыла стол с всякими вкусностями, и они стали ждать гостей. Гости появились, как и обещали, к семи часам вечера. Алиса с порога бросилась к маме, Раиса Фёдоровна уже по-свойски чмокнула Прохора в щёчку. Алиса стала ходить по квартире, осваивая территорию. Взрослые уже помыли руки и уселись за стол, когда появилась Алиса и заявила, что ей всё понравилось и она согласна здесь жить. На что Прохор заметил: «Ну, вот и отлично!» Лариса отвела Алису помыть руки, и все дружно сели за стол. За столом больше всех говорила Алиса. Она рассказала о посещении зоопарка, о том, что они с бабушкой гуляли в Летнем саду, и все другие подробности сегодняшнего дня. Надо сказать, что хоть Алисе было всего восемь лет, речь у неё была поставлена великолепно. Рассказывала она в чудесной логической последовательности, мысли были ясные и чёткие. Поужинав, Алиса попросила включить ей компьютер. Прохор вопросительно посмотрел на маму, та одобрительно кивнула головой:

— Включи милый, я тебе потом всё объясню.

— Хорошо, нет проблем, — и Прохор отвёл Алису к своему ноутбуку.

Алиса прекрасно владела компьютером. Поэтому Прохор вернулся к Ларисе и Раисе Фёдоровне.

— Прохор, — сказала Лариса, — Алиса, как это говорится, продвинутый ребёнок, и ей позволяется это не более двух часов в день. Она смотрит сказки, играет, увлекается также историей. В общем, ничего страшного.

— Лариса и Прохор, я хотела бы оставить у вас Алису на выходные. Мне надо съездить в Выборг проведать подругу, очень давно её уже не видела, вы не против? — попросила Раиса Фёдоровна.

— Конечно, нет, — почти хором ответили Прохор и Лариса.

— Ну, тогда я пойду, переночую у тебя, Лариса, мне так будет ближе к вокзалу, спасибо за угощения, — засобиралась Раиса Фёдоровна, одевшись, она окликнула Алису: — Алиса, я ушла, слушайся старших!

— Ладно, бабуля, обещаю, что все останутся живы, — прозвучало из комнаты.

Все улыбнулись от этих слов, и Раиса Фёдоровна ушла. Лариса вместе с Прохором убрали на кухне, помыли посуду. Было уже поздно, и Лариса постелила Алисе в комнате на диване. Алиса выключила компьютер, достала свою пижаму, умылась и перед тем, как идти спать, зашла на кухню, где сидели Прохор и Лариса. Она внимательно посмотрела на них и сказала:

— Ладно, я знаю, чем вы будете заниматься в спальне, но мне это не интересно, я пошла спать, спокойной ночи!

Развернулась и ушла. Прохор и Лариса сидели в изумлении от услышанного. Через некоторое время Лариса выдавила из себя:

— Всё, больше никакого компьютера!

— Это уже не поможет, — возразил Прохор, — современные дети взрослеют гораздо быстрее!

— Но не до такой же степени!

Лариса всё же заглянула к дочери пожелать ей спокойной ночи, но та уже спала. Лёжа рядом с Прохором, она всё ещё никак не могла успокоиться. Прохор несколько раз нежно поцеловал её в затылок, и Лариса, начав успокаиваться, повернулась к нему и уснула на его груди.

Прохор и Лариса летели просто так. Не было никакой миссии, они просто летали во сне в своё удовольствие. Но вдруг откуда-то сбоку перед ними оказалась Алиса. У неё были небольшие серые крылышки, и она летела рядом. Вот откуда мог взяться в их сне этот несносный ребёнок? Но Алиса так ловко летала, пикировала и взмывала вверх, что Лариса вскоре успокоилась. Все втроём они летали над их любимым городом. Вот Зимний дворец, они промчались, как обычно, под Дворцовым мостом, покружили немного над Петропавловской крепостью, потом наперегонки помчались к Исаакию. Это просто здорово летать всей семьёй. Посидев немного на колоннаде, они полетели над Невским проспектом. Внизу мелькали огоньки машин, ходили обычные люди, и им не было дела до трёх серых ангелов, которые сейчас пролетали над ними. Вдоволь налетавшись, они вернулись домой.

Первая проснулась Лариса, она разбудила Прохора и спросила:

— Мне это одной приснилось или Алиса действительно летала с нами? — и кажется, при этом она злилась.

— Милая, мне так спать хочется, ну приснилось и приснилось, — сказал Прохор сквозь сон и снова закрыл глаза.

Лариса больше уснуть не смогла. Она до самого утра не сомкнула глаз. Несколько раз она заходила в комнату, где спала Алиса, но там ничего не происходило. Дочка мирно спала, повернувшись к своему зайцу.

Прохор, просыпаясь, открыл глаза, настроение было отличным, он хорошо выспался и даже кислое лицо Ларисы не могло его испортить.

— Вот чего ты опять такой довольный, ты дрых, а я глаз не сомкнула, — тихо и недовольно заговорила Лариса.

— Доброе утро, любимая, — Прохор потянулся к ней и поцеловал куда-то в волосы, потому что от поцелуя в губы Лариса увернулась.

— Нет, ты мне скажи, как ребёнок мог оказаться вместе с нами в наших с тобой снах?

— Что в этом странного, Раиса Фёдоровна мне говорила, что Алиса летает во сне, как, между прочим, и её мама до шестнадцати лет, — сказал Прохор, вопросительно глядя теперь на Ларису.

— А откуда у неё серые крылышки? — строго спросила Лариса.

— А вот этого я не знаю, во всяком случае, пока, слушай, свяжись с Полетаевой, может быть, она что-нибудь объяснит.

Лариса задумчиво кивнула головой, и они стали тихонько, чтобы не разбудить Алису, пробираться на кухню.

Алиса вышла к завтраку, уже почистив зубы и умывшись. Поздоровалась и села завтракать. Доедая свою любимую твороженную запеканку, она поинтересовалась планами на сегодня. Лариса спросила:

— Алиса, а как ты спала сегодня?

— Как обычно хорошо, мама, — отвечала девочка с такими чистыми лазоревыми глазками, что в истинности её слов сомнений не было.

— Хорошо, тогда Прохор отвезёт нас сегодня в Петергоф, согласна?

— Да, а то я там уже ничего не помню, — отвечала Алиса.

Сразу после завтрака они поехали в Петергоф. Погода стояла чудесная, и они с огромным наслаждением гуляли по старинному парку, его аллеям, смотрели удивительные памятники. Алиса сфотографировалась и с Петром Первым, и с Екатериной Второй, то есть с актёрами, которые там постоянно подрабатывают. Им тоже понравилась девочка с голубыми глазками и светлыми хвостиками своей неугомонностью и правильно поставленной речью. Во время прогулки Лариса ненадолго отлучилась, и Прохор остался с Алисой. Она взяла его за руку, они шли по дорожке, вдруг Алиса сказала:

— Ты классно летаешь, когда я подрасту, я тоже буду летать, как ты, только ты маме ничего не говори, хорошо? — и она внимательно посмотрела Прохору в глаза.

— Хорошо, Алиса, не скажу, — пообещал Прохор, и они молча пошли дальше. Вскоре появилась Лариса и предложила ехать домой.

В машине Алиса с мамой сели на заднее сидение и вскоре задремали. Прохор вёл машину и размышлял, каким образом маленькая девочка могла стать серым ангелом. В том, что Алиса серый ангел, он уже не сомневался. Это обстоятельство начинало его беспокоить. Возможно, Алиса должна выполнить какую-то задачу, и ей отведена во всём, чем занимались серые ангелы, особая роль. Ведь во время своих полётов Прохор раньше никогда не видел маленьких серых ангелов. С этими не очень приятными мыслями он не заметил, как подвёз своих девчонок к дому.

После ужина Алиса попросилась посидеть за компьютером, при этом заметив, что, чем занимаются в постели взрослые дяди и тёти, она увидела там случайно, и ей это не интересно, а сейчас она просто хочет поиграть в свою любимую игру.

Лариса и Прохор сидели на кухне. Лариса была задумчива.

— Знаешь, я очень беспокоюсь за неё, — сказала она, глядя на Прохора.

— Твоя мама в своё время тоже беспокоилась за тебя.

— Нет, тут что-то другое, чем просто полёты во сне.

— Лариса, всё будет хорошо, не переживай ты так, да и тебе уже и вредно, — кивнул Прохор на её животик.

Лариса инстинктивно приложила ладошку к своему животу и удивлённо сказала:

— Не поняла, неужели толкнулся, не может быть, рано ещё.

— Давай я потрогаю, — протянул ладошки Прохор и положил их на живот Ларисы.

— Да рано, Проша, рано ещё, показалось, пошли спать, что-то я устала сегодня.

Они пошли в спальню, по пути Лариса сообщила Алисе, что её время на сегодня вышло и ей тоже пора спать. Алиса послушно выключила компьютер и пошла к себе в комнату.

Лариса и Прохор лежали в постели. Прохор хотел обнять свою любимую, но в это время в дверь их спальни вошла в пижаме Алиса.

— А можно я сегодня посплю с вами, только один разок, ну можно, мамочка, — попросила она и так забавно сморщила носик.

— Ладно, один раз можно, — согласилась Лариса, откидывая одеяло со своей стороны.

— Нет, я хочу спать между вами, ведь я так вас люблю, — попросила она и опять смешно сморщила носик и, не дожидаясь ответа, юркнула под одеяло между Прохором и Ларисой. Затем она поочерёдно поцеловала Ларису, Прохора и, повернувшись к нему лицом, тут же уснула. Уже во сне она положила свою ручку на грудь Прохору, на что он шёпотом сказал Ларисе:

— Я просто польщён вниманием этой дамы.

— Да ну вас, — бросила Лариса отворачиваясь.

Прохор засыпал, но чувствовал в себе какой-то мощный прилив энергии.

Прохор летел вместе с Алисой в Петропавловскую крепость. Эта была миссия, но опять они должны были только присутствовать при казни. Зачем это нужно видеть Алисе, было не понятно. Прохор делал взмахи крыльев покороче, чтобы Алиса успевала за ним. Но всё равно они летели не очень быстро. Наконец они пересекли Неву и подлетели к крепости. В этот раз он был с маленьким ангелом и поэтому сел подальше от места казни, чтобы Алиса не могла всего увидеть. Вокруг сидели другие серые ангелы, их было ещё больше, чем когда он прилетал с Ларисой. Они удивлённо рассматривали Алису. Во дворе всё происходило, как всегда. Эшафот рухнул, три серых ангела своими крыльями отрезали верёвки приговорённым декабристам. Генерал послал за другими верёвками. Но всего этого Алиса не видела. Она очень внимательно наблюдала за чёрным ангелом. Когда всё закончилось, Прохор и Алиса полетели обратно.

Прохор проснулся, все ещё спали. Он тихонечко пробрался на кухню и стал заваривать себе кофе. Он решил ничего не говорить Ларисе об их полёте с Алисой. Лариса зашла на кухню так же тихо, Алиса осталась спать в их постели. Утренний поцелуй был так сладок. Потом за чашечкой кофе Лариса стала рассуждать о недопустимости в дальнейшем пускать Алису к себе в постель. Прохор тихо поддакивая. Позвонила Раиса Фёдоровна с Финляндского вокзала о том, что она уже приехала и скоро будет у них. Встала Алиса и как ни в чём не бывало пошла умываться. Прохор даже начал сомневаться в действительности их ночного полёта. Однако перехватив её очень внимательный взгляд, понял, что всё было на самом деле. Приехала Раиса Фёдоровна и обстоятельно рассказала о своей поездке, после этого все начали собираться на Московский вокзал. Прохор на машине привёз их достаточно быстро. На перроне в ожидании поезда Алиса взяла за руку Прохора и сказала:

— Прохор, нагнись, я тебе только скажу!

Нагнувшись, Прохор услышал:

— Я теперь знаю, что делать!

— Ты про что? — не понял он.

— Я про чёрного ангела, это он во всём виноват, — тихо шепнула Алиса.

— Это про что вы там шепчетесь? — спросила подошедшая ближе Лариса.

— Я говорю, что ему с тобой повезло, — схитрила Алиса, — и что я его тоже люблю, как ты, — и чмокнула Прохора в щёчку.

— Ой, хитрюша, ладно, давайте садитесь с бабушкой в поезд, — засуетилась Лариса.

Раиса Фёдоровна, прощаясь с Прохором, внимательно посмотрела него и тихо спросила:

— Всё нормально?

Он ей кивнул в ответ:

— Всё будет хорошо.

Помахав в окно отъезжающим, Прохор и Лариса вернулись домой. Он боялся её вопроса о полёте прошедшей ночью, но Лариса ничего не спрашивала, и Прохор успокоился. Уставшие они рано легли спать.

Задохнувшись от взаимной нежности, они отдыхали. Прохор, поглаживая волосы Ларисы, неожиданно спросил:

— Слушай, я тебя никогда не спрашивал, а где отец Алисы?

— Ты же тогда так внезапно ушёл, а я так хотела ребёнка, — ответила она, глядя куда-то в сторону с обидой в голосе, — вот я назло тебе, а может, и себе закрутила роман с одним, — сделав паузу, сказала Лариса, — в общем, это неважно, он даже не знает, что у него есть дочь, — сказала Лариса теперь глядя Прохору прямо в глаза.

Прохор прижал Ларису к себе и, нежно целуя, шептал ей на ушко:

— Прости меня, милая, я тогда ещё не был готов становиться отцом, а ты так этого хотела, и я просто сбежал, — Лариса порывалась что-то сказать, но он закрывал ей рот поцелуями и всё шептал: — Да, я был трус и никогда себе этого не прощу, но я люблю тебя и теперь мы вместе навсегда, а Алису я обязательно удочерю.

Лариса перестала сопротивляться и просто отвечала на его поцелуи. Потом она счастливо положила голову на грудь и молчала. Прохор нежно погладил её по животику.

— Да, да и в весе я стала прибавлять.

— Это не важно, мне с тобой повезло, — вспомнил Прохор слова Алисы.

— И мне с тобой, милый, — шепнула ему Лариса.

Они уснули почти одновременно, счастливые в своей любви.

Теперь Прохор по ночам летал один. Ларису Создатель уже не призывал. Прошёл месяц, Прохор побывал в разном времени и в разных местах. Практически на всех войнах и везде, как серый ангел он спасал людей, от которых потом, по замыслу Создателя, рождались добрые люди. Вместе с Прохором трудились и другие серые ангелы, и их становилось всё больше и больше. Лариса вначале очень сильно переживала за него, но потом немного успокоилась. Постепенно все её мысли начинали крутиться вокруг её беременности. Она стала носить более просторные платья и много спала. Прохор днём продолжал работать в редакции и писать свои рассказы. Однажды он встретил в интернете упоминание о серых ангелах. Неизвестный автор утвердительно писал о том, что уже знал Прохор.

Прохор летел вместе с Алисой, и это была миссия. Прохор летел в Петропавловскую крепость. Алиса, немного не долетев, повернула в сторону. Когда он оглянулся, то увидел позади них очень много серых ангелов, которые начали поворачивать за Алисой. Прохор прилетел на место казни и уселся на одном из выступов. Он обнаружил, что в этот раз никаких ангелов, кроме него, не было. Всё происходило как обычно. Полицмейстер прочитал сентенцию Верховного суда, которая заканчивалась словами: «…повесить!» Приговорённые встали на колени и глядя в небо молились и крестились. Потом они встали, попрощались со священником, целуя крест и со словами: «Батюшка, помолитесь за наши грешные души!» взошли на эшафот. Палачи надели на них петли и колпаки. Прохор обратил внимание, что серые ангелы в тот же момент, как рой разъярённых диких пчёл, бросились на чёрного ангела, который восседал на выступе Петропавловского собора. Их было так много, что они полностью его закрыли.

Генерал-губернатор взмахнул шашкой. В тот же миг помост эшафота упал, но Прохор взлетел и своими крыльями обрезал верёвки всем пяти приговорённым. Они упали на землю. У всех присутствующих вырвался невольный возглас: «О боже, какое несчастье!» Прохор, усевшись на выступ, увидел, как чёрный ангел яростно отбивался крыльями от наседавших на него серых ангелов. Прошло несколько томительных мгновений тишины. Генерал-губернатор Голенищев-Кутузов бросил шашку в ножны и громко сказал: «Господа, волею Господа нашего вам даруется жизнь! Казнь отменяется!» и под громкое «Ура!» всех присутствующих войск поскакал прочь.

Приговорённые декабристы бросились обниматься и поздравлять друг друга. Миссия Прохора закончилась, взмахнув крыльями, он начал набирать высоту, направляясь в сторону дома. Алисы нигде не было.

Ларису всю ночь мучили кошмары. Какое-то мелькание серых ангелов, Алисы, потом опять очень много серых ангелов, чёрный ангел и опять Алиса. Очень сильная тревога, переходящая в леденящий ужас. Она проснулась вся в поту и сразу бросилась в комнату Алисы. Дочка лежала в своей кроватке. В полумраке казалось, что она просто спит. Но Лариса своим материнским сердцем почувствовала, что что-то не так. Подбежав к её кровати, она увидела, что у Алисы, которая лежала на боку с закрытыми глазами, на спине два небольших крылышка. Она схватила дочку на руки. Алиса не дышала, её крылышки беспомощно свисали вниз.

Прохор проснулся внезапно и сразу услышал плач Ларисы в соседней комнате. Он бросился туда. Лариса сидела на кровати Алисы и, держа её на руках, уже просто рыдала. Прохор увидел крылышки, которые теперь просто свисали, и всё понял. Он в растерянности сел рядом и рассказал Ларисе об их с Алисой последней миссии. Она вначале немного притихла, а затем стала просто тихо-тихо плакать. Между тем Прохор почувствовал, что в их квартире что-то не так. Мебель была немного другая. В углу стоял какой-то прибор типа пылесоса и мигал огоньками. Прохор подошёл к окну и обомлел, город тоже изменился. Он стал светлее, чище. На улице не было, совсем не было машин, не было светофоров и не было даже проезжей части, только редкие прохожие, которые ходили посредине улицы. Иногда по воздуху проносились какие-то странные, из фантастических фильмов, сигарообразные летательные аппараты. Прохор зажёг свет и сразу услышал голос:

— Доброе утро, что будем сегодня завтракать? — это говорил тот пылесос. — Кашу, омлет, кофе, чай, молоко?

— А ты кто? — в свою очередь спросил Прохор.

— Я, между прочим, ваш управляющий компьютер и служу вам верой и правдой уже много лет, — обидчиво заявил «пылесос».

Лариса от всего увиденного даже притихла. Она просто молча смотрела на дочку, и слёзы ручьём текли из её глаз. Прохор начал кое о чём догадываться.

— Как тебя зовут, управляющий?

— Прохор Алексеевич, вы сами дали мне это имя, Алладин, — с обидой в голосе ответил «пылесос».

— Включи-ка мне телевизор, Алладин!

— Вы имеете в виду трёхмерный проектор? — переспросил Алладин.

— Да включай уже!

На противоположной стенке возникло изображение. Там бегали какие-то мультяшки.

— Включи мне фильм про Великую Отечественную войну!

— Таких фильмов в фильмотеке нет, может, вам включить «Гусарскую балладу»? — переспросил Алладин. — Там именно про отечественную войну.

— Хорошо, включи мне фильм про Первую мировую войну.

— Но таких фильмов у меня тоже нет, — расстроено заявил Алладин, — такой войны вообще никогда не было.

Прохор всё понял, Лариса тихо рыдала над дочкой. Он встал и отошёл к окну. Мир изменился. Не было двух великих войн, потому что декабристов не казнили.

«Прохор и Лариса, здравствуйте!» — вдруг прозвучал в комнате знакомый голос Синицкого. Прохор оглянулся, на стенке в проекторе были Синицкий и Полетаева. Прохор кивнул головой.

— Не удивляйтесь, нас сейчас нет в этой галактике, но мы можем с вами общаться, сейчас Маша скажет несколько слов Ларисе.

— Лариса, положите Алису на кровать, тогда вы сможете услышать её голос, — обратилась Полетаева к Ларисе.

Лариса вопросительно посмотрела на Прохора, тот утвердительно кивнул. Лариса встала и очень нежно положила Алису на кровать, поправив её серые крылышки, но осталась стоять возле неё.

— Алиса выполнила свою миссию, — продолжил Синицкий, — она первая поняла, что чёрного ангела надо было отвлечь, и через интернет призвала всех серых ангелов. С ней во главе в день казни декабристов серые ангелы бросились на чёрного ангела. У него не было полной силы по воле Творца, потому что это именно он решил всё изменить, но чёрный ангел стал отмахиваться своими большими крыльями. Алиса попала под удар его крыла, пока чёрный ангел отмахивался от Алисы и других серых ангелов, казнь декабристов не состоялась, и все декабристы были помилованы.

Декабристы представляли самый образованный и передовой слой русского общества, поэтому уже через год в России была созвана первая Государственная дума, которая первым же своим указом отменила крепостное право. После этого в России быть холопом можно только по собственному желанию. Россия начала бурно развиваться. Русско-японская война была последней, в которой она участвовала, и Россия победила в ней. Китай стал вечным союзником России. Применив самую эффективную систему образования у себя и в дружественном Китае, Россия настолько развила свои производительные силы, что уже в 1924 году запустила первый искусственный спутник. Сейчас Россия вместе с Китаем являются двумя самыми мощными и могущественными державами, и они уже давно совместно осваивают Луну и Марс.

— А как же США? — спросил Прохор.

— А такой страны вообще нет, — улыбнулся Синицкий, — есть обычная страна Северная Америка, независимость которой предоставила Великобритания, когда по предложению России и Китая в мире перестала существовать колониальная система. Всё это стало возможным благодаря Алисе.

— Лариса, — вдруг заговорила Полетаева, — не пугайтесь, сейчас Алиса заговорит с вами.

Алиса встала в кровати. Крылышки её стали белыми. Своими большими ясными, как никогда голубыми глазами она посмотрела на всех и сказала:

— Мамочка, прости меня, но я теперь стала белым ангелом и не смогу жить в вашем мире, но я буду часто приходить к тебе, назови девочку, которая у тебя в животике, Софией, пожалуйста, — попросила Алиса.

Ошарашенная Лариса молча кивнула, и слёзы опять полились из её глаз при виде такого прелестного ангелочка.

— Вы с Прохором можете меня обнять последний раз, — уже серьёзно добавила Алиса.

Лариса сначала бросилась к дочке, но коснувшись её, поутихла. Прохор понял, в чём дело, когда сам обнимал Алису. Она ещё ощущалась, но была уже холодная. Через несколько мгновений Алиса стала исчезать и, махнув на прощание рукой, растворилась вовсе. Синицкий и Полетаева, сказав: «Не расстраивайтесь, Лариса, ей с нами будет хорошо, до новых встреч!», тоже исчезли.

Лариса рыдала на груди у Прохора и приговаривала:

— Но почему она, такая маленькая и целый мир!

Прохор молча и виновато гладил свою любимую женщину по спине.

Эпилог

Я дописывал свой рассказ, рядом на кровати с книгой моих стихов лежала Лариса. Ей не очень нравились мои рассказы, а вот стихи она просто обожала. Я написал последнюю фразу: «Конечно, этот рассказ, скорее всего, просто сказка для взрослых. Нельзя изменить мир во сне. Добрые дела надо делать днём». Я остановился и задумался над тем, что такое доброе дело? Затем написал: «Доброе дело — это дело, которое человек делает не по принуждению, а по своей доброй воле и не требует за это какой-либо оплаты и не ждёт благодарности, иначе это будет просто услуга». Оставшись довольным такой формулировке, я написал: «Творец ждёт, чтобы каждый из нас каждый день делал добрые дела, а не совершал их во сне, тогда и мир вокруг нас изменится и станет лучше». Я только поставил точку в своём рассказе, как в спальню ворвалась Алиса и, юркнув под одеяло к Ларисе, ангельским голоском попросила:

— Мамочка, можно я, пока Проша пишет, послушаю Софию, ну, можно? — и, сморщив свой носик, откинула одеяло и приложила головку к животику Ларисы. — Ой, она там чего-то булькает, мама, — сказала она, подняв личико.

— Прохор, а откуда она знает её имя? — спросила меня Лариса таким тоном, что я понял, сегодня ночью мне ничего не светит. — Я же просила никому не говорить.

— Да я, — начал я оправдываться, но осёкся, — извини, так получилось, — продолжил я, лихорадочно соображая, откуда Алиса могла знать это имя, если мы с Ларисой только вчера ночью решили, как назвать ребёнка, и я Алисе ничего не говорил.

— Алиса, это Соня так разговаривает, пока она у меня в животике, — сказала Лариса, поглаживая дочку по русым кудряшкам, — ну ладно, всё, иди спать.

— Хорошо, мама, — Алиса поцеловала её, потом подскочила ко мне, чмокнула и умчалась к себе в комнату.

Лариса положила книжку на прикроватную тумбочку, выключила лампу и произнесла обычную женскую отговорку, когда женщина не хочет: «Слушай, у меня сегодня так болит голова, давай спать», и отвернулась. Рассказ был закончен, и я юркнул к Ларисе под одеяло. В слабой надежде я начал поглаживать её аппетитную попу, но услышав: «Я же сказала нет, отвали», сразу успокоился, лёг на спину и стал засыпать. Моей последней мыслью было: «Интересно, куда мы с Алисой сегодня полетим, теперь ведь она главный серый ангел!»