Продвигались мы медленно. То и дело попадались брошенные, а то и перевернутые машины. Иногда объезжать их было трудно и приходилось расчищать дорогу. Легковые автомобили сталкивали в кювет бронетранспортером. Грузовики приходилось цеплять тросом и оттаскивать в сторону. Целый час мы провозились с огромным «Икарусом», пока удалось стащить его на обочину.
Уже светало, когда мы подъехали к мосту через Буг. Здесь Пригорская область заканчивалась и начиналась Волынь. Проезд через мост оказался забит брошенным транспортом. Оставался лишь коридор. Мы двинулись в него. Я вел замыкающую машину. И, когда она выехала на мост, у идущего впереди ЗИЛа, за рулем которого сидел Николай, зажегся тормозной сигнал. Из кабины не было видно, что случилось на дороге. Я решился пройти вперед. Пройдя немного, я остановился, как вкопанный, а затем инстинктивно метнулся под защиту бронетранспортера. Там, впереди, метрах в десяти-пятнадцати стоял другой бронетранспортер, но больше нашего, к тому же оснащенный автоматической пушкой, ствол которой был нацелен на нас.
Потом оказалось, что прошло лишь несколько минут. Нам же это противостояние показалось вечным. Противник ожил первым. Люк бронетранспортера приоткрылся и из него высунулась рука с белым платком. Немного помедлив, я вышел из-под прикрытия, оставив автомат в кабине. Остановился я метрах в пяти от бронетранспортера, намеренно представляя из себя удобную мишень. Люк открылся полностью и оттуда вылез высокий парень в гражданском костюме, сплошь покрытом пятнами смазки и машинного масла.
— Как бы нам разъехаться? — довольно дружелюбно спросил он.
— Если вы сдадите немного назад. У нас сзади еще две машины с неопытными водителями.
— Вы с Пригорска?
— Да, но там то же, что и здесь! А вы откуда?
— Из Прибалтики.
— В Карпаты?
— Туда…
Он приветственно махнул рукой и захлопнул люк. Бронетранспортер стал медленно сдавать назад, освобождая проезд. Съехав с моста, он стал, ожидая, когда мы освободим дорогу.
Проезжая мимо, я просигналил своим и остановил машину. Он тоже вылез из люка и, ожидая меня, вытащил пачку сигарет. Я подошел. Он закурил и протянул пачку «Явы».
— Спасибо. Я лучше свои.
— Боитесь заразиться? — понял он меня. — Да, вы правы. Сейчас лучше избегать контактов. Но у меня есть пара вопросов, если вы не возражаете?
— Давайте.
— Знаете, — он широко улыбнулся, — чертовски приятно встретить человека, с которым можно нормально поговорить в этом кошмаре. Я еду пятые сутки, но кроме мата ничего не слышал. Кто вы по профессии?
— Врач.
— А я инженер-механик, — он нахмурился. — Так это по вашей милости началось это безобразие.
— Не понял.
— Что тут понимать! Вы, врачи, придумали эту самую генную инженерию! А теперь вирус, созданный вами, приканчивает человечество…
— Думаю, это вопрос спорный, — возразил я, — на мой взгляд ответственность за это, как вы изволили сказать, безобразие, лежит на политиках. Именно они толкали науку на путь преступлений. С таким же успехом можно обвинять инженеров в создании атомной бомбы.
— Возможно, вы правы! — Он глубоко затянулся и щелчком послал сигарету через обочину. Она описала полукруг, и упав в лужицу, погасла.
— Так вот и с нашей цивилизацией, — проговорил он, — мелькнула и погасла. А вы куда?
— У нас есть неподалеку небольшое изолированное местечко. Нечто вроде маленькой колонии.
— И вас эпидемия не затронула? — недоверчиво спросил он.
— Было несколько случаев. Но мы больных изолировали… Потом все нормализовалось. Насколько я знаю, три дня назад у нас никто не болел.
Я хотел попрощаться, но парень задержал меня. По его виду было ясно, о чем он хочет попросить, но не решался.
— Послушайте, — наконец решился он, — можно мне с вами? — Он покраснел. Видно было, что этот человек не привык просить о помощи.
Парень мне нравился. Его большие серые глаза смотрели прямо и открыто. «Такой не подведет», — подумал я.
— Кто с вами?
— Жена с дочкой и со своим младшим братом. И еще, — он замялся, — мать с отцом. Словом, вся семья.
— Вам придется пожить два месяца в карантине!
— Да хоть три, хоть год! — обрадовался он.
— Как вы раздобыли бронетранспортер?
— Наверное, как и вы! Чисто случайно!
— У вас есть оружие?
— Двустволка отца.
— Добро! Пристраивайтесь за нами.
Я крикнул Юре, который вышел из бронетранспортера и наблюдал за нами, чтобы он начал движение.
Перед железнодорожным переездом я обогнал колонну и поехал впереди. У меня возник один план.
За переездом я свернул на дорогу, ведущую к бензозаправочной станции. Остальные последовали за мной. Напротив бензозаправки было хозяйство автоколонны. Я надеялся найти там необходимые запчасти, запастись маслом и, если удастся, добыть еще бензина.
Ворота были раскрыты настежь.
Мы взяли несколько ящиков с банками жировой смазки и бочку солидола. Бензина обнаружить не удалось. Пока мы рыскали по двору среди брошенных машин в поисках бензина, Александр Иванович с Николаем отправились через дорогу к автозаправке. Через некоторое время прибежал Коля:
— Там целая автоцистерна! — еще издали кричал он.
Я повернулся к Алексею, так звали моего нового знакомого:
— У вас есть еще кто-нибудь, кто умеет водить машину?
— К сожалению! — он развел руками.
— Послушайте, зачем нам второй бронетранспортер? Давайте лучше прихватим цистерну. Вы сядете за руль, а ваших мы разместим у себя.
— А может быть я? — вмешалась в разговор подошедшая Наталья.
— Вы справитесь с грузовой машиной? — удивился я, недоверчиво оглядывая ее хрупкую фигуру, на которой большой комбинезон висел словно на вешалке.
— А почему бы нет? Ведь я хорошо водила свой автомобиль, пока его не угнали.
— Грузовик это не «Лада», но можно попробовать.
— Это было бы прекрасно! — оживился Алексей. — Я тут хотел использовать бронетранспортер для буксирования прицепа.
— Зачем вам прицеп? — не понял я.
— Здесь я обнаружил небольшую кузницу. Ее можно загрузить в прицеп.
— Кузница?!
— А как вы думаете ремонтировать свой инвентарь в будущем?
— Черт возьми, вы правы! Я и не подумал. Спасибо!
С кузницей мы провозились часа четыре. Особые хлопоты доставила тяжелая наковальня. К счастью, мы нашли автокран и с его помощью погрузили ее и все то, что нашлось полезного в ремонтных мастерских.
Здесь командовал Алексей, который больше всех понимал в механике. Его отец, несмотря на свои шестьдесят лет, оказался довольно крепким мужчиной и активно участвовал в погрузке.
Когда мы, наконец, погрузили все, то почувствовали, что валимся с ног от усталости. Это было понятно, ведь уже более суток никто не смыкал глаз. Поэтому решили заночевать тут же, во дворе автохозяйства. Машины загнали во двор, не забыв и автоцистерну, закрыли ворота и приперли их изнутри бронетранспортером. Дежурить взялись женщины, которые успели поспать, пока мы вели машины.
Мне снился мой ректор. Мы сидели в кафе и о чем-то дружески беседовали. Когда мне снится ректор, то на следующий день жди неприятностей. Особенно, когда мы ведем дружеские беседы. Проснулся я внезапно. Ночь еще не кончилась. Темнота была густой как чернила. Я зажег фонарь и посветил вокруг. Из тьмы вырвались силуэты машин. У одной из них на ступеньке сидела женщина. Она ответила мне вспышкой своего фонаря. Я подошел.
— Что, не спится? — услышал я голос Натальи.
— А, это вы… А это кто с вами? — спросил я, увидев, что кто-то спит, положив голову на ее колени.
— Евгения. Пусть спит, — тихо ответила Наталья.
Я присел рядом.
— Не холодно? Там, в кузове, есть одеяла.
— Так лучше, не уснешь.
— Идите, я подежурю.
— Меня скоро сменят. Через полчаса придут Вера с Ирой. Бедняжка, — продолжала она, глядя на спящую Евгению. — Немного успокоилась. Всю прошлую ночь кричала во сне.
— Как? Разве вы ехали вместе? Я же запретил!
— Все в порядке. Поверьте, она вполне здорова!
— Будем надеяться. Как ваша малышка?
— Все хорошо, — она вздохнула. — Если бы не вы…
— Не будем об этом!
— Я никогда… слышите, никогда не забуду…
— Вы совсем замерзли. Я пойду принесу одеяло…
— Не нужно. Посидите рядом… Так мне теплее…
Евгения зашевелилась во сне. Луч фонарика Натальи скользнул по ее лицу.
— Красивая девочка, — тихо прошептала она.
— Сколько ей?
— В сентябре исполнилось шестнадцать.
— Да? Я думал, ей лет девятнадцать.
— Акселерация! Она только перешла в девятый класс.
— У нас есть школа и учителя. Она может закончить десять классов.
— К чему теперь образование? Через год вы сможете на ней жениться!
— Вы шутите…
— Нисколько…
— Мне тридцать пять!
— Ой, не могу! — Наталья рассмеялась. — Вы, мужчины, бываете до того смешными… Мой муж был старше меня на двадцать лет, а знали бы вы, как я его любила! — голос ее сорвался и я услышал приглушенные рыдания.
— Простите…
— Сейчас пройдет…
Я молчал, не находя нужных слов утешения. Так мы сидели еще некоторое время.
— Поцелуйте меня, — вдруг услышал я. Я наклонился и почувствовал прикосновение теплых влажных губ. Лицо ее было мокрым от слез. Я провел по нему рукой. Она перехватила руку и прижала ее к щеке. Евгения снова зашевелилась во сне, застонала.
— Как все это быстро… — прошептала Наталья.
— Что? — не понял я.
— Как быстро, — повторила она, — погиб наш мир.
— Может быть, еще не все потеряно, где-нибудь же осталось организованное общество, которое сможет взять на себя… — начал было я, но она меня перебила:
— Не надо! Вы сами не верите в это!
— Если честно, то да.
— Ну, вот видите. Знаете, — продолжала она, — мне теперь кажется, что вся моя прежняя жизнь… — она говорила отрывисто, делая паузы, как бы спрашивая себя и сама отыскивая ответ, — наш прежний мир… все это в далеком прошлом и, вообще, какой-то он нереальный. Вроде бы все, что со мной происходило, происходило не со мной, а с кем-то другим… Вы не чувствуете нечто подобное?
Я не успел ответить. Евгения проснулась, разбуженная нашими голосами.
— Кто здесь? — испуганно спросила она. Я зажег фонарик.
— Как вы себя чувствуете?
— Это вы! Почему вы не спите?
— Выспался! Часа через два мы двинемся в путь. Уже недолго…
В темноте вспыхнул еще один фонарик. К нам кто-то шел.
— Ты чего не спишь? — спросил я, узнав в подходящем Александра Ивановича.
— А который час? — он с хрустом потянулся.
— Половина седьмого.
— Пора вставать. Пока суд да дело, совсем рассветет. Пойду будить остальных. Если дорога будет такая же как и вчера, мы доберемся только к вечеру.
— Давай, буди.
Вскоре все были на ногах и через полчаса мы покинули свою стоянку.
Как и предполагал Паскевич, дорога оказалась трудной. До ближайшего населенного пункта было всего километров десять, а преодолели мы их часа за три, если не больше. А до Острова оставалось еще около сотни километров. Но дорога была уже посвободнее, так что к месту, где мы собирались остановиться на карантин, мы подъехали в наступивших сумерках и остановили машины перед воротами лагеря мединститута.
Завтра, думал я, свяжусь с Борисом Ивановичем и тогда решим, что делать дальше. В общей сложности я отсутствовал пять суток. Договорившись об очередности дежурства возле машин, мы разместились в пустующих домиках и легли спать.
Я почувствовал, что меня трясут за плечо. Открыв глаза, я увидел Николая. Было уже светло.
— Что случилось?
— Пошли, узнаешь.
Я быстро вскочил и, надев лыжный костюм, вышел из домика. Первое, что бросилось мне в глаза, была толпа, стоящая на спортплощадке. От толпы отделился человек и быстро пошел к нам. Я узнал Бориса Ивановича.
— Что случилось?
— Беда! Стационар захвачен!
— Кем захвачен? Объясните толком!
Борис Иванович начал рассказывать. Вчера вечером в то самое время, когда мы были где-то километрах в тридцати от Острова, во двор стационара внезапно въехали три грузовика, полные вооруженных людей. Они быстро рассыпались по жилым помещениям, выгнали всех во двор и велели построиться на площади перед главным корпусом. Затем отделили мужчин от женщин. Всех, кто пытался оказать малейшее сопротивление, тут же убивали. Так погибли девять ребят из старших классов и совсем не героический Виталий Степанович Копытко, который бросился на бандитов с голыми руками. Затем мальчиков и мужчин вывели за ограду и приказали бежать в лес. Когда те замешкались, дали пару очередей и убили еще троих. Всю ночь Борис Иванович и несколько старшеклассников разыскивали по лесу обезумевших от страха детей. Под утро ему удалось собрать их и он повел всех к лагерю мединститута. Увидев стоящие возле его ворот бронетранспортеры и ЗИЛы, он велел ребятам спрятаться в лесу, а сам подкрался ближе. К счастью, машины охранял в это время Юра, которого Борис Иванович сразу же узнал.
— Сколько их было? — спросил я.
— Человек тридцать.
— В форме?
— Нет! — понял меня мой завхоз.
— Это уже легче. Мы имеем дело не с воинской частью, а с обычной бандой.
— Что же мы будем делать?
— Для начала покормим детей. В машинах есть продукты. А через тридцать минут всем собраться здесь.
Эти слова были адресованы моим спутникам, которые молча стояли рядом.