А день уже совсем клонился к вечеру. Откуда-то из-под веток густой ёлки вдруг сверкнул луч предзакатного солнца, осветил фигурку зайчика, и его ушко засверкало чистым золотом. Тревожная мысль пришла мне в голову.

– Послушай, Золотое Ушко, – сказал я, – а ты не боишься, что про твоё ушко узнают жадные да алчные люди? Сейчас многие стали падки на золото, так что и душу свою, кажется, готовы за него отдать.

Золотое Ушко немного грустно поглядел на меня.

– Да, – вздохнул он. – Людей недобрых, охочих до лёгкой наживы, всегда хватало. Но ведь верно бабушка говорила, что неправедно нажитое богатство добра не приносит.

– А все ли помнят об этом? – продолжал я, неожиданно разволновавшись. – И всем ли богатство нужно для добрых дел? Мне вот иногда кажется, что кое-кто копит деньги только для того лишь, чтобы зло творить. Таких-то тебе и надо опасаться.

Зайчик задумался.

– Не всякий способен увидеть, что моё ушко золотое, – произнёс наконец Золотое Ушко. – Не всякому нужно открывать свои тайны. У кого душа добрая и сердце чистое – те увидят настоящий окрас моего ушка. А для злых и жадных я обычный серенький зайчик, ничем не отличающийся от тысяч своих сородичей.

– Да как же так?! – от удивления я даже карандаш с блокнотом отложил.

А вот так, – с неуловимой лукавинкой проговорил Золотое Ушко. – Ты же сам только что сказал, что много стало сейчас нехороших людей, охотников разбогатеть любой ценой. А знаешь, что бывает от такого богатства?

– Оно начинает губить своего владельца, как ржавчина разъедает саму его душу! – горячо воскликнул я.

– Вот именно, – согласился Золотое Ушко. – Вот почему таких не надо дразнить. Лучше им не видеть цвет моего ушка. – Тут он неожиданно серьёзно поглядел на меня и добавил: – А знаешь, что я ещё скажу… Мне, если честно, не жалко своего ушка. То есть жалко, конечно, но не очень.

– Как так, не жалко?! – от удивления я даже перебил зайчика. – Оно ведь такое красивое.

– Не жалко для хорошего дела, – пояснил Золотое Ушко. – Ведь и от золота может быть польза. Надо только уметь им правильно распоряжаться – так, чтобы ни себе, ни другим не навредить. И вот для такого дела мне не только своего ушка, мне и самого себя не жалко.

Зайчик слегка присел на задние лапы и, казалось, прислушался к чему-то далёкому, одному ему лишь известному.

Луч закатного солнца ещё раз коснулся ушка зайчика, и оно вновь вспыхнуло золотым огнём.

– Ну, прощай, мне пора, – негромко сказал Золотое Ушко и большими прыжками припустил к чернеющей кромке леса.

– До свидания! – крикнул я ему вслед.

Увидимся ли мы с тобой когда-нибудь, Золотое Ушко?