Я чувствовал, что моя теперешняя жизнь – только проекция. Я жил в пространстве бессмысленных повторений одной и той же пожизненной ошибки, которая столь же глупа, сколько неисправима. Возможность исправления осталась где-то в настоящей жизни, которую, мне казалось, я давно прожил и лишь чувствую порой, как она врывается в мозг смутным ощущением, полусуществующим воспоминанием, а потом покидает её с быстротой сгорающей спички. Я же остаюсь в картонной декорации, где изо дня в день повторяю свое бегство.

Я утратил все возможности, я сделал многое из того, что мог, но всё же я сделал не всё. Я понимаю это и принимаю на себя вину во всех причинах. Во всех декорациях и проекциях я виню лишь себя. Я выбрал неправильную стратегию, которая вела меня сквозь лабиринт подобных друг другу схем, уводя всё дальше от изначальной цели.

Схемы постепенно перестали быть (и даже казаться) живыми. Они утратили ценность, я утратил шансы, я утратил не только свою жизнь, я утратил даже возможность этой жизни, как будто, однажды выпав из системы координат, я оказался в пустоте.

Я заполнял пустоту декорациями, вырезал выдумки из картона, я тратил слова на декорации, грел свои холодные руки над нарисованным костром и глядел в нарисованное небо, так искренне удивляясь, почему с него не упало ни одной звезды. Я перестал верить в звезды, в смысл вопроса «почему?», в целесообразность вопроса «зачем?». Я разучился спать и часто по ночам я ловлю себя на том, что обнимаю руками воздух, мечтая о смыслах.

Вскоре ночи исчезли вовсе, вместо них я жил в бесконечно сером предрассветном небе, я забыл, как выглядит черный цвет.

Я рисовал новые декорации. Я ловил руками новый воздух. Я перемещался из проекции в проекцию. Я не верил в неупущенное время. Я не верил в ту настоящую жизнь, которую раньше чувствовал время от времени. Когда-то я ещё чувствовал, что существую.

Но море мельчало. Мое некогда безбрежное море тонуло в песке. Моё море тонуло в проекциях и схемах. Сила покидала волны, они всё реже омывали прибрежные камни, а я, стоя на пороге своего картонного дома, смотрел, как умирает моё море. Моя последняя надежда. Моя первая и моя последняя вера. Я смотрел и думал о том, что морю ничего не стоит навсегда смыть все мои глупые декорации, моему всесильному морю ничего не стоит спасти меня, пусть даже позволив мне при этом утонуть. Только память может меня спасти, лишь она может вернуть меня к настоящей жизни. Но откуда я мог знать, что моя память не стала такой же декорацией, как и всё вокруг? Я стоял и ждал спасения у моря.

Но море молчало. Оно просто тонуло в песке.

Я просто придумал его – своё море.