В газете «Новости» на видном месте, в отделе под рубрикой «Русская печать», появилась 5 мая перепечатка из «Русских ведомостей» с несколько странной «беседой» с И. К. Айвазовским некоего г. Г. Д., имевшей будто бы место «незадолго до смерти гениального художника».

«Беседа» эта, конечно, не представляла бы собою ничего заслуживающего внимания в смысле новизны и интереса ввиду повторения в несколько измененном виде большей части всего, что я уже рассказывал в «Новом Времени» о художнике по поводу выставки последних картин еще при жизни его, но даже при беглом просмотре ее бросается в глаза превратное и совершенно неправдоподобное освещение, в котором в ней выставлен наш знаменитый художник.

Встречая очень часто художника «незадолго до смерти» и беседуя с ним по вопросам искусства и в письмах, я, как и многие, конечно, был удивлен, прочитав недавно строки, в которых ему навязывают совершенно противоположные составившимся о нем понятиям взгляды.

Думается, что никогда И. К. Айвазовский никому не мог говорить, будто бы в ранние годы его «отвлекали от работы удовольствия, путешествия, семейная жизнь, светские обязанности и чтение». Напротив, в своей переписке он упоминает, что «никогда не забывал для удовольствий работы», и привожу здесь подлинные слова самого И. К., написанные его рукою: «Годы моей молодости не бесплодно для меня проходили. Это было счастливейшее время моей жизни, вселившее во мне отрадное сознание, что я по мере сил моих и способностей оправдал монаршую ко мне милость и оправдал ожидания, которые на меня возлагали соотечественники». О «постоянных, прилежных занятиях» (как И. К. выражается) за границей и о его плодотворной деятельности в чужих краях свидетельствует лучше всего количество выставок: более 48 раз за границей и 63 – в России.

«Пламенная любовь моя к искусству за все время пребывания моего за границей охраняла меня от всяких искушений», – говорит он в одном месте своего письма. Скромность и воздержанность его во дни молодости во время посещений кружка «братьев» К. П. Брюллова и М. И. Глинки выражаются и в другом месте его письма, написанного 20 лет назад, в похвалах К. П. Брюллова, каявшегося в своей невоздержанности за «дружескими» беседами кружка. Так что об «удовольствиях», отвлекавших его якобы от занятий искусством, не могло быть и речи.

«Путешествия», по словам самого И. К. Айвазовского и по моим наблюдениям, могли только способствовать развитию в нем любви к искусству. Влиянию путешествий художник приписывал полное ознакомление с природой и не только, но думал, что она отвлекает его от любимых занятий. Но еще ровно за 2 недели до смерти, прощаясь с нами при отъезде на юга, говорил о том, что собирается совершить новую поездку в Италию для того, чтобы «поработать там так же деятельно, как в пору молодости». Об этой поездке и значении ее незадолго до смерти он писал в письмах, извлечение из которых помещено мною в «Новом Времени» еще при жизни его. Кстати здесь приведу следующие слова его:

«Разъезды по берегам Неаполитанского залива вполне ознакомили меня с колоритом итальянских небес, воды и тайнами тамошней воздушной перспективы».

«Я вдохновлялся не раз живописными окрестностями чужих краев при эффектном освещении или в какой-нибудь момент бури и т. п. и сохранял воспоминание о них, – писал проф. И. К. Айвазовский и прибавлял: – Я, как пчела, сосал мед из цветника, чтобы привезти благодарную дань царю и матушке России!»

Начало своей европейской славы он приписывал тем же заграничным путешествиям.

Выставке картин и видов Кавказа, на собранные средства с которой устроена его знаменитая феодосийская галерея 25 лет назад, мы обязаны его продолжительным путешествиям в 1868 г. по Кавказу. Чудный край, дикие красоты которого вдохновляли Пушкина и Лермонтова, надолго привлекли к себе внимание художника и дали, по его словам, кисти его тот простор, тот величавый взмах, который дают громады гор с их снеговыми вершинами, ущельями и водопадами. Даже путешествие в Египет в ноябре 1868 г. исполнило его поэтическими восторгами, и, по словам его, «присоединило несколько новых данных его богатому запасу прежних впечатлений в художественной памяти». Пески Египта, кучи финиковых пальм, белые стены зданий, отчетливо выделявшиеся на фоне сапфирного или рдеющего, как расплавленный мед, африканского неба, – скоро были перенесены кистью художника на его картины. Поездка в Константинополь в 1874 г. дала возможность ему изучить яркий колорит азиатского Востока и писать в течение 3 недель пребывания в нем шесть больших картин по рисункам султана Абдул-Азиса и до 15 небольших – по своему собственному вдохновению восточною природою Турции и т. д.

Из этого видно, что путешествия нисколько его не «отвлекали от работы», а напротив, усиливали его кипучую художественную деятельность и способствовали ее развитию.

Не касаясь «семейной жизни и светских обязанностей», которым оставался неизменно верен, как и во дни молодости, в последние годы наш знаменитый художник, перейду к последнему пункту – чтение, о котором дважды упоминает автор беседы с И. К. Айвазовским, приписывая ему слова:

«И наконец, чтение… Читать я почти перестал, так как чувствую, что новые мысли и образы вытесняют мой обширный запас с юности набранных бесчисленных водяных и световых художественных впечатлений, переработки и перестановки коих хватит на много лет…» Прекрасно как будто бы сказано, но относительно правдивости этих слов я склонен к сомнению, основывая свое подозрение на том неоспоримом факте, что при своей деятельной, как всегда, работе, последних выставках и знакомых, находясь в Петербурге и приехав сравнительно на короткое время, проф. И. К. Айвазовский успевал прочитывать несколько журналов и газет почти ежедневно и читал всегда без очков. Он живо интересовался до последнего дня политикой и литературой, выписывал в Феодосию до 20 газет и журналов и вел, несмотря на свои годы, деятельную аккуратную переписку, перечитывая и увлекаясь, как в молодые годы, со своими друзьями: Гоголем, Майковым, а также Пушкиным, Тургеневым, Ренаном и другими авторами. Вечно, по его собственным словам, ища вдохновения и владея мечтой о создании новой, носящейся в воображении его картины, живя на берегу вдохновлявшего его Черного моря, он не испытывал нужды в «переработке» и «перестановке» «на много лет» прежних впечатлений.

Справедливость моих слов и восприимчивость его к новым впечатлениям доказывают и его посмертный альбом и этюды его из нашей северной природы, написанные и талантливыми штрихами только намеченные, как бы темы для будущих картин, в этом альбоме в Петербурге почти за месяц до смерти. Альбом этот он мне показывал.

В заключение позволю себе заметить, что И. К. Айвазовский никогда не говорил, что последнее громадное вдохновенное полотно его, написанное в прошлую зиму и изображающее Петра Великого, подающего из финских шхер в бурю сигналы погибающему судну, написано было в первый раз 50 лет тому назад, по заказу Пашкова. Он говорил мне и другим недавно еще так, что картина эта первоначально написана была им еще в 1846 году на сюжет, где-то им вычитанный, для жившего тогда в Петербурге мецената и покровителя искусства миллионера Яковлева. «Об этом узнал государь Николай Павлович и осчастливил меня своим посещением. Картина ему очень понравилась, – рассказывал нам И. К. Айвазовский. – „Как ты думаешь, – спросил он меня. – уступить мне ее Яковлеву?“ Я убедил его величество, что Яковлев сочтет себя счастливым. Государь купил картину и подарил ее своему сыну, великому князю Константину Николаевичу. Она висит в Мраморном дворце. Но мне самому эта картина не нравилась, и я тогда же дал себе слово написать ее еще раз. Теперь, через 64 года, я сдержал это слово, и второй картиной, настроение которой, можно сказать, почти всю жизнь я отыскивал, пока достиг поэтического впечатления и нашел сочетание яркого света и красок, я доволен гораздо больше, чем первой». Так говорил сам художник мне и присутствовавшему при нашем разговоре г. Протопопову вскоре по приезде своем в Петербург. Стало быть, «история картины» передана также неверно г. Г. Д. и требует исправления.

«Петр I при Красной горке, зажигающий костер для сигнала гибнущим судам своим». Художник И. К. Айвазовский. 1846 г.