Главное управление мест заключения в дореволюционной России (ГУМЗ), после революции — Карательный отдел, Центральный карательный отдел, Центральный исправительно-трудовой отдел (ЦИТО). В дальнейшем ГУМЗ, ГУЛАГ, снова ГУМЗ, затем ГУИТУ, ГУИД — всё это вывески, при смене которых из карманов налогоплательщиков вытряхивали немало миллионов рублей в надежде угодить новому политическому лидеру или министру внутренних дел.
Но как бы ни изменялись вывески, всё равно они будут обозначать системы мест лишения свободы. Сегодня нам с удивительной настойчивостью вдалбливают, что самое зловещее учреждение — ГУЛАГ. Однако если присмотреться попристальнее, то можно обнаружить в этом понятии всего лишь систему управления местами лишения свободы. Её первичной ячейкой является исправительно-трудовая колония (ИТК). ГУЛАГ включал в себя отдельные управления, структурно подразделявшиеся на отделения, руководившие лагерными пунктами. Так было на заре зарождения ГУЛАГа, и такой эта система сохранялась до последнего времени, когда и она подверглась перестроечно-разрушительным тенденциям.
ГУЛАГ был, есть и будет независимо от того, кто станет управлять страной. ГУЛАГ будет существовать хотя бы потому, что любой общественный строй не обходится без мест лишения свободы, и от этого атрибута человечество вряд ли когда избавится. Преступность как социальное явление присутствует при всех общественно-политических формациях.
Свергшие Временное правительство революционеры наивно полагали, что при новом общественном строе, исключавшем эксплуатацию человека человеком, преступность канет в вечность.
Этого не случилось, и случиться не могло. Более того, революция обострила такую разновидность преступности, как политическая. Если раньше в России она отражала интересы отдельных политических течений, то после революции её питательной средой служили социальные слои, лишившиеся материальных и иных благ, то есть политическая преступность стала опираться на значительно большую социальную базу.
Объективно понять причины репрессий в обществе в конце 20-х и в 30-х годах невозможно в отрыве от происходивших в стране процессов. Обратимся к ним.
Никто не в состоянии опровергнуть тот факт, что в стране имелись группы лиц, непосредственно связанных с Л.Д. Троцким и поддерживавших с ним контакты как лично, так и по переписке. С их помощью за счёт государственных средств осуществлялось финансирование троцкистских организаций за рубежом. Никто не в состоянии опровергнуть и того, что Троцкий и троцкисты вели борьбу, нацеленную на свержение существовавшего в СССР строя.
Новоявленная интеллигенция в национальных республиках, слабо подготовленная профессионально и общекультурно ограниченная, вдруг начала сознавать себя элитарной, и это уже перерастало в национальное чванство. Сразу же после революции сначала осторожно, исподволь, а потом всё сильнее стала проявляться тенденция к родоплеменному разделению народа. Таким образом, появилась питательная среда для проявления протекционизма, круговой поруки, местничества, стремления вести образ жизни баев, ханов феодальных времён. Началась дискредитация русских кадров и их изгнание из республик.
Необдуманные «эксперименты» в области уголовной политики (назначение за совершенное преступление сроков наказания в один месяц, неделю, а то и в один день) способствовали невиданному размаху преступности. Уголовная преступность стала тесно смыкаться с политической, а вместе они сращивались с отдельными представителями правоохранительных органов (в том числе ОГПУ) и партийно-советскими руководителями. По существу, преступность приобретала новый качественный характер, выливалась в терроризм по отношению к тем должностным лицам и гражданам, которые занимали активную жизненную позицию.
Разгул НЭПа и ослабление государственного политического и финансового контроля за положением в стране привели к появлению и разрастанию преступных группировок, активно действовавших и в отраслях, и на всех уровнях государственного управления. Коррумпированное чиновничество подрывало экономические устои страны, занимаясь приписками и подлогами, срывая выполнение государственных заданий, воруя и спекулируя практически всем, что производилось промышленностью и сельским хозяйством.
Получили распространение и всевозможные внешнеторговые махинации, наносившие огромный ущерб нашей стране. Но эти и им подобные факты и тенденции — лишь экономические последствия ослабления контрольных функций государства в первой половине 20-х годов, более опасными были последствия политические.
По различным каналам утекала информация, представляющая государственную и партийную тайну, в том числе — о контрреволюционной деятельности на территории государства, заказах по линии внешней торговли, сущности важнейших постановлений ЦК по оборонному строительству и т. д.
Националистами велась пропаганда, нацеленная на предоставление республикам права свободного выхода из Союза, что неизбежно приводило, как мы теперь убедились, к распаду государства. Создавались условия для беспрепятственного проникновения зарубежных бандформирований в страну. В СССР перебрасывались оружие, диверсанты, эмиссары иностранных разведок и т. д. Распространялись инструкции по организации вредительства, диверсий, террористических актов. Отмечались случаи перехода на нелегальное положение граждан зарубежных государств, работавших по контрактам в Советском Союзе.
Но особую, долговременную опасность представляло то, что на руководящую работу в органы ОГПУ внедрялись активные участники контрреволюционных организаций и групп, а также лица с уголовным прошлым. Более того, шпионы иностранных государств и контрреволюционеры внедрялись в правоохранительные органы, оборонную промышленность, армию, в обслуживающий персонал лиц, занимавших высокое должностное положение.
В конце 30-х годов в стране принимались меры по очистке органов НКВД от лиц с сомнительной биографией. На этот счёт можно привести немало примеров. Но обратимся к одному из разряда сенсационных. 25 октября 1938 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила к расстрелу с конфискацией имущества Заковского-Задова Льва Николаевича, служившего оперативным уполномоченным иностранного отдела Одесского областного УНКВД, обвинённого по ряду статей УК УССР. До революции, в 1915 году, он уже привлекался к заключению в виде 8 лет лишения свободы за принадлежность анархистам и разбойные нападения. Февральская революция 1917 года распахнула ему тюремные двери на свободу. Сведения о том, чем он занимался до осени 1918 года, когда вступил в банду Махно, отсутствуют. У батьки же он быстро пошёл в гору и занял пост начальника контрразведки. В августе 1921 года с остатком банды из 27 человек ушёл в Румынию. Впоследствии вместе с братом решил возвратиться в СССР, используя для этого включение во вновь сформированную банду. После перехода границы явились с повинной. Последовали арест и следствие. Тут он покаялся в своих грехах перед советской властью, совершённых будучи помощником командира полка, членом «армии Махно», начальником контрразведки корпуса, членом махновской «следственной» комиссии. По окончании следствия был освобождён и …действительно стал работать в ГПУ-НКВД. Вот здесь возникает много вопросов. Почему ранее не понёс ответственности за кровь, пролитую в период служения у Махно? Может, он до вступления в банду или впоследствии был завербован ОГПУ? Какую особую ценность он представлял для органов? Кто непосредственно санкционировал его поступление в органы? Вопросов много, но ответы можно только предполагать.
Версия о том, что он до своего возвращения из-за границы работал на ОГПУ, крайне сомнительна хотя бы потому, что не было бы необходимости в таком случае содержать его под стражей. Но, судя по всему, ценность для органов он представлял. Во-первых, у него имелись связи с анархистами ещё с дореволюционных лет. Во-вторых, должность начальника контрразведки у Махно несомненно использовалась им для приобретения агентуры, которую он должен был «сдать», чтобы сохранить жизнь себе и брату. В-третьих, для целей ОГПУ требовались его связи, выходящие за границу, и за границей. Впоследствии был обвинён в сотрудничестве с румынской и английской разведками. В 1990 году реабилитирован. Как видим, ещё один авантюрист был причислен к жертвам тоталитарного режима.
Индустриализация, бурное строительство промышленных объектов открыли широкую дорогу для притока иностранных рабочих и специалистов. У разведок капиталистических стран появилась уникальная возможность для сбора стратегической информации и вербовки агентуры из числа советских граждан.
Всё вышеизложенное подтверждает наличие деструктивных процессов в стране, дальнейшее развитие которых в преддверии Второй мировой войны представляло реальную угрозу существованию нашего государства. Без преодоления этих разрушительных процессов было невозможно добиться стабилизации в стране, сплочения народов для достижения поставленной цели — построения справедливого общества. Поэтому требовалось создание системы, не только изолирующей всевозможных врагов нового строя (хотя именно это являлось её главным предназначением), но и позволяющей использовать труд изолированных на различных участках экономического строительства, в том числе в труднодоступных, осваиваемых районах.
Система ГУЛАГа развивалась и совершенствовалась по мере усложнения задач социально-экономического созидания и политических обстоятельств. Но, пожалуй, главным фактором, «стимулятором» функционирования ГУЛАГа было то, что наша страна находилась во враждебном окружении: «санитарный кордон» как бы «опоясывал» СССР от Северного Ледовитого океана до отрогов Гиндукуша и сопок Маньчжурии. Враждебность наших соседей усиливалась в связи с успешной ликвидацией троцкистского подполья, басмачества, с постепенным отстранением большевистской гвардии от высших постов в партии и государстве. Независимая, опирающаяся на собственные силы и ресурсы экономическая стратегия советского, сталинского государства тоже не могла импонировать Западу и его союзникам, граничащим с СССР «по всем азимутам».
В таких условиях существование ГУЛАГа было логично и необходимо. Ибо оно обуславливалось многочисленными обстоятельствами внутри- и внешнеполитического порядка.
Много ходило и ходит всяких легенд об «Архипелаге ГУЛАГ», его многочисленных обитателях и среди них о боге-создателе этой во всех отношениях твердыни — Нафталии Ароновиче Френкеле. Одиозная фигура этого заключённого оказалась редкой находкой для карательных служб ОГПУ Рослый, здоровенный мужчина в шинели до пят и будёновке, он казался монументом ГУЛАГа. Впрочем, в этом одеянии он проходил недолго и вскоре сменил на великолепное кожаное пальто на меху и такую же шапку. От него веяло незаурядной злой силой, и даже матёрые уголовники его сильно побаивались. В 1927 году вовсе не по своей воле оказался он на Соловках. Используя широчайшие возможности нэпа, Френкель в Одессе организовал трест, занимавшийся контрабандой с поистине американским размахом. Связанный с уголовным миром, Френкель не очень считался с еврейской общиной в Одессе, которая стремилась поставить под контроль его прибыльное дело. Зародившийся на этой почве антагонизм между Френкелем и еврейской общиной привёл к тому, что им занялась комиссия центрального аппарата ОГПУ во главе с членом коллегии Дерибасом. Последний был потомком французского эмигранта, аристократа и слыл совершенно неподкупным. Благодаря помощи еврейской общины Дерибасу удалось подвести Френкеля под суд. Ещё раз их пути сошлись на Дальнем Востоке, где Френкель возглавлял крупнейшее железнодорожное управление ГУЛАГа. Там не без помощи Френкеля и исчез Дерибас в 1938 году.
Занимаясь контрабандой в Одессе, Френкель оказывал помощь местному ГПУ, и она не была забыта. Не успел предприимчивый валютчик-миллионер ступить на Соловецкую землю с палубы парохода, как сразу же становится во главе эксплуатационно-коммерческой части УСЛОНа. В считанные месяцы он развернул в Кеми выгодное для хозяйственного отдела ГПУ предприятие по производству кожевенных изделий, которыми бойко торговали фирменные магазины Москвы.
Легенда гласит о том, что однажды, оседлав аэроплан на Соловках, спустился Френкель с поднебесья и предстал перед «отцом народов», а затем, припав ниц к его стопам, поведал о своей заветной мечте построить под его личным руководством социализм с помощью труда заключённых. И вроде бы «отец народов» уронил скупую мужскую слезу на преклонённую голову Френкеля и повелел быть тому, хотя и жалко было посылать заключённых в дикие, пустынные места государства. Но так гласит одна из легенд. А как же было на самом деле? Обратимся к архивным документам, дабы не создать ещё одну, может быть, и более правдоподобную легенду. Первоисточником для нас послужит записка Ф.Э. Дзержинского И.С. Уншлихту по поводу применения к преступникам смертной казни. Её применение для пролетарского государства, считал он, «вредно и даже пагубно». Чем же, по мнению Ф.Э. Дзержинского, следовало заменить её? В качестве альтернативы им выдвигалась идея усиления репрессивной роли лишения свободы путём неприменения амнистии к лицам, осуждённым на срок, выше определённого, например пяти лет. И, кстати говоря, многие амнистии за всю историю страны после революции не распространялись на осуждённых, приговорённых к срокам, превышающим эти. «Необходимо будет, — писал Ф.Э. Дзержинский, — далее заняться действительно организацией принудительного труда (каторжных работ) — лагерей с колонизацией незаселённых мест и с железной дисциплиной. Мест и пространства у нас достаточно».
Ф.Э. Дзержинский требовал отказаться от преходящего либерального чувства жалости и абстрактной справедливости к преступникам. По его мнению, республика не могла быть жалостливой и не может на них тратить больших средств. Они обязаны своим трудом окупать расходы на своё содержание. Поскольку в условиях безработицы не представлялось возможности занять их трудом по месту совершения преступления или по месту жительства, то он предлагал заселять ими пустынные, бездорожные местности и в качестве таковых называл Печору, Обдорск и другие места.
Практически в конце 20-х годов в сфере борьбы с уголовной и политической преступностью перед ЦК РКП(б) и правительством страны стояли две взаимосвязанные задачи — изолировать преступников от общества и занять каждого из них общественно полезным трудом. Решить их с минимальными затратами на содержание мест лишения свободы можно было посредством изоляции в отдалённых местностях Союза ССР, что совпадало с интересами индустриализации и мерами по ликвидации безработицы. По расчётам, на выдачу пособий по безработице, как отмечалось на XV съезде ВКП(б), в течение ближайших пяти лет предстояло истратить около миллиарда рублей. В условиях начавшейся индустриализации эти средства было выгоднее вложить в развитие промышленности, но как тогда быть с безработными? В ряде выступлений на съезде (Рыков и др.) указывалось на наличие на территории Союза огромных областей, пригодных для переселения туда избыточного населения. Проведение же этой кампании потребует настолько больших средств, что на протяжении ближайших пяти лет не позволит приступить к решению этой задачи.
Но если нет средств для переселения избыточного населения, то следует направить туда осуждённых, тем более в таком случае государство, не имевшее от них экономической выгоды и несущее крупные расходы на содержание, получит не только прибыль, но и существенно сократит расходы. Для этого всего лишь нужно было внести изменения в законодательство, подчинив его, как говорил на съезде Р.И. Эйхе, в первую очередь требованиям жизни и жизненной целесообразности.
В 1928 году нарком РКП РСФСР Н. Янсон в письме И.В. Сталину также высказывал предложение об использовании труда уголовных преступников в освоении отдалённых местностей, на земляных работах крупных строек, а главным образом на заготовках леса, так как экспорт древесины давал необходимую валюту для оплаты закупаемого за рубежом оборудования. В древесине во всё более возрастающем объёме нуждались и металлургические заводы.
За законодательством дело не стало. При этом обошлись без бюрократической волокиты. Постановлением ЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1929 года в «Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» были внесены необходимые изменения. В новой редакции ст. 13 предусматривала лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях в отдалённых местностях Союза ССР. Несколько ранее, 11 июля 1929 года, СНК СССР принял постановление, которое возложило на ОГПУ СССР задачу развития хозяйственной жизни наименее доступных для освоения и вместе с тем обладающих огромными естественными богатствами окраин Советского Союза посредством использования труда изолируемых опасных элементов, колонизации ими малонаселённых мест. Организация новых лагерей предусматривалась в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке и в Средней Азии. Основные вопросы деятельности этих специфических мест лишения свободы регулировались постановлением СНК СССР от 2 апреля 1930 года. Они предназначались для содержания лиц, осуждённых судом или особым постановлением ОГПУ на срок от трёх до десяти лет. При ОГПУ СССР было создано Главное управление трудовых лагерей и трудовых поселений, которому подчинялись исправительно-трудовые лагеря.
В политическом отчёте ЦК XVI съезду ВКП(б) 27 мая 1930 года в числе наиболее отстающих отраслей был назван речной транспорт, грузооборот на котором составлял 38 процентов к довоенному уровню. Учитывая традиционные связи областей, российское бездорожье и зачаточное состояние автотранспорта тех лет, становилось очевидным, что проблема повышения эффективности водного транспорта стояла довольно остро.
Технико-экономическое обоснование ББВП (Беломоро-Балтийского водного пути) указывало на ряд экономических выгод. Сокращался в четыре раза путь из Ленинграда в Архангельск. Из морского этот путь превращался в речной, более экономичный. Канал должен был разгрузить Мурманскую железную дорогу. Непосредственно к трассе канала тяготело 150 миллионов фиест-метров спелого леса — валюты страны. Проектом предусматривалось создание на трассе канала сети электростанций и перерабатывающих предприятий, что в перспективе позволяло создать на его базе мощный транспортно-промышленный комплекс.
Военно-политическая обстановка тех лет характеризовалась нарастанием военной угрозы, и интересы страны требовали создания Северного и Дальневосточного военно-морских флотов, которые имели бы свободный выход в Мировой океан. Ни Балтийский, ни Черноморский флот такой возможности не имели. Страна располагала военными кораблями и верфями для формирования новых флотов, но провести эти силы вокруг Европы было крайне затруднительно. О важности условий военного характера свидетельствует и то, что первые караваны судов, проведённых по каналу, оказались военными.
У истоков формирования Управления лагерей ОГПУ стоял Лазарь Иосифович Коган. В Октябрьскую революцию он шагнул из широко раскрытых ворот Бутырской тюрьмы, где отбывал наказание. Состоял в партии анархистов. Реальная власть оказалась у большевиков, и потому Коган быстро сменил свою идеологическую ориентацию. Написал заявление, в котором утверждал, что идеи Маркса, Энгельса и большевиков обладают притягательной силой и способны помочь отстоять революционные завоевания масс. В июле 1918 года Херсонским комитетом РКП(б) он был принят в партию большевиков. С той поры началось восхождение Когана к вершинам государственной управленческой пирамиды. В Красной Армии прошёл путь от политкома батальона до политкома инспекции 9-й армии. Был начальником партийной школы на Кубани. Работа тихая, спокойная, но и не приближающая к власти. А он уже рассмотрел, какую силу набирают органы. Выручили друзья. Выхлопотали ему назначение на пост начальника особого отдела родной 9-й армии. Здесь уже пришлось не идеи Маркса вдалбливать в головы вставшим на первую ступеньку партийной лестницы, а копаться в душах блуждающих в потёмках партийных течений красноармейцев. Через некоторое время Коган становится заместителем начальника войск ОГПУ СССР.
А тем временем подоспела стройка века — Беломоро-Балтийский канал. Сам «отец народов» был его «крёстным». Запахло славой и орденами. Надо только побыстрее построить и отрапортовать. И вовсе не важно, что возведение грандиозного сооружения фактически будет продолжаться до начала Великой Отечественной войны. Строительство канала непосредственно возглавлял Л.И. Коган. Финансовый отдел подчинялся М.О. Сегалю. Охрану заключённых обеспечивал Бродский. Помощником начальника по строительству был уже освобождённый от наказания за успехи на Соловках П.А. Френкель.
Где же вы были, черноокие цыганки? Отчего не подкараулили Лазаря Иосифовича на улице, не погадали по руке, не раскинули на каргах о судьбе его? А поведай, что ему уготовано, как и подавляющему большинству членов различных оппозиционных политических партий и групп в стране, а заодно и старой большевистской гвардии, — возможно, уплыл бы Коган по своему каналу в северные моря… Увы, не встретились ему цыганки-предсказательницы.
Начальником Главного управления исправительно-трудовых лагерей ОГПУ СССР являлся Матвей Давидович Берман. Последняя должность — заместитель народного комиссара внутренних дел Союза ССР, комиссар госбезопасности III ранга. Вот уж кто шагнул на зависть Когану. А всего-то был уполномоченным 1111-го ОГПУ в Шахтах. Но, по всей видимости, хорошо ориентировался в обстановке. И вот, закрыв на ключ дверь служебного кабинета, завесив шторы, подбросив для комфорта уголька в печку, расположился Матвей Давидович за столом. И побежали из-под пера после пометки в правом углу листа бумаги «совершенно секретно» строчки первого спецдонесения об имевшем место «вредительстве» в Шахтах. Теперь там, наверху, узнают, что это он, Берман, стоял у истоков знаменитого шахтинского дела, к которому было привлечено внимание прессы в стране и за рубежом.
Вот только как теперь быть? Процесс признан сфальсифицированным, жертвы реабилитированы. Но вот они, наши парадоксы. Реабилитированы и фальсификаторы — М.Д. Берман, Н.В. Крыленко и др. Представляется, шахтинское дело всё ещё ждёт своего добросовестного исследователя. Возможно, ещё раз потребуется расставить точки над i.
Тем временем далеко шагнул Берман — от простого уполномоченного до начальника Главного управления исправительно-трудовых лагерей ОГПУ СССР (ГУЛАГа). Восхождение стремительное, но и не менее стремительное падение в бездну.
Заместителем М.Д. Бермана после окончания строительства Беломоро-Балтийского канала стал Яков Давидович Рапопорт, недоучившийся студент Дерптского университета, эвакуированного в Воронеж, начальник Воронежской губчека. Водил он дружбу с большевиками, и были ему чужды идеологические шатания. Потому уцелел и при Ежове, и при Берии, но в какой-то мере также пострадал. Прощай, Белокаменная! Не по своей воле отбыл Яков Рапопорт из ГУЛАГа на должность начальника Волжского исправительно-трудового лагеря.
Ещё одним заместителем Бермана являлся Семён Григорьевич Фирин (Пупко). Личность далеко неординарная. В 1916 году призвали его в Витебске в армию. Но за веру, царя и отечество не пожелал он воевать и дезертировал с призывного пункта.
Однако царские сыщики хлеб не даром ели. В 1917 году изловили Фирина, но вместо того, чтобы судить, вновь потащили на призывной пункт. Не учли только накопленного Фириным опыта. И второй раз он дезертировал. Во время Гражданской войны доводилось видеть его у границ образовавшихся Прибалтийских государств. После её окончания оказался Фирин за границей и чем занимался — неизвестно. Только и 1930 году встречали его в особом отделе ОГПУ. Можно было видеть его идущим в сторону Красной площади. Поскрипывали ремни на новой кожаной тужурке, а правый бок своим теплом согревал сталь револьвера — символ властных полномочий.
Первым детищем ГУЛАГа являлось Управление северных лагерей особого назначения ОГПУ, официальная дата рождения — 5 августа 1929 года, место рождения — бывший строгановский дворец и городе Сольвычегодске. В 1930 году в северную группу лагерей входили: Пинюгинский, Устьвымский, Котласский, Архангельский, Сыктывкарский и Ухтинский. Кроме того, в подчинении управления находилась особая Вайгачская экспедиция (о. Вайгач). По состоянию на 2 октября 1930 года в лагерях числилось осуждённых за контрреволюционную деятельность 22 000 человек, в том числе 700 шпионов и 2000 из числа духовенства сектантов, а также 5000 человек, осуждённых за политический бандитизм. Перед этими лагерями была поставлена задача: освоить силами заключённых природные богатства северного края (добыча угля в бассейне рек Печора и Воркута, нефти в Ухте и строительство железных и грунтовых дорог, заготовка и вывоз леса). Созданное управление возглавил Август Петрович Шийрон.
По состоянию на 1 января 1930 года уже функционировали лагеря: Северный, Соловецкий, Карело-Муромский, Свирский и Вишерский. Общая численность заключённых в них составляла 179 тысяч человек. В 1930–1932 годах создаётся ещё ряд лагерей: Сибирский (рук. Биксон), Казитлаг (рук. Израилев), Карагандинский (рук. Шаверский), Дальневосточный (рук. Мартинелли), Байкало-Амурский, Среднеазиатский, Темниковский (рук. Сенкевич), Дмитровский (рук. Фирин, заместитель Кацнельсон), Ахунский, Сызранский. Одним слоном, ГУЛАГ начал разрастаться.
Надо отметить, что ГУЛАГ — это не просто машина по переработке человеческого «материала». Его функционирование нуждалось в теоретическом обосновании. И теоретики-программисты — тут как тут. Их было много, больших и малых. Всех перечислять долго, но без наиболее заметных не обойтись. Назовём Е.Г. Ширвиндта, одного из первых начальников Главного управления мест заключения РСФСР. Много он публиковался на страницах ведомственной печати в 20-х годах и наверняка создал бы фундаментальный труд по лагереведению. Дружил с троцкистами, и это сыграло решающую роль в его дальнейшей судьбе. В результате получилось по тюремной шутке. Спрашивает у заключённого начальник тюрьмы: «Где проживал до ареста?» Тот отвечает: «Да вот, гражданин начальник, из окна вашего кабинета видно. Через дорогу, напротив тюрьмы. А теперь живу напротив собственного дома». Так и с Ширвиндтом. Руководил тюремной системой и впоследствии сам стал её узником.
К разработке теоретических основ исправительно-трудовой политики и практики самое непосредственное отношение имел Борис Самуилович Утевский. Вместе с Ширвиндтом они писали первые крупные работы по тюрьмоведению, формировали правовую базу и обосновывали теорию перевоспитания преступников всех категорий. В жизни Утевский был крайне осторожен и ни в каких партиях не состоял. Попади в лагеря, носил бы кличку Хамелеон. Однако нет, не попал. А почему? Да потому, что быстро «перекрасился» и начал громить своих вчерашних единомышленников и их «бредовые тюремные идеи по перевоспитанию заключённых». В 1931 году выступил на заседании в Институте по изучению преступности при Народном комиссариате юстиции РСФСР с докладом: «Исправительно-трудовая политика реконструктивного периода». По его новому мнению, исполнение наказаний в предшествующий период было построено на принципах, воспринятых из либеральной буржуазной пенитенциарной теории, а литература по пенитенциарным вопросам отражала эти либеральные принципы и резко расходилась с марксистскими установками.
Осудив заложенные в Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1924 года такие наиболее важные принципы, как индивидуальный подход к преступнику, прогрессивная система исполнения наказаний, сформулированная задача исправления и т. д., он дал ему отрицательную оценку как якобы построенному не на марксистских принципах. В докладе отрицались возможность перевоспитания осуждённых и право на существование исправительно-трудовой педагогики и психологии. Доклад вызвал острейшую дискуссию, и, хотя его основные положения не нашли поддержки у выступавших, тем не менее в принятой резолюции осуждалась предшествовавшая исправительно-трудовая политика.
Фактически принятая резолюция во многом отходила от основополагающих принципов, сформулированных ещё Лениным.
Выступала в качестве тюремного теоретика и жена Г.Г. Ягоды — Ида Авербах, племянница Я.М. Свердлова. Но, изучая ГУЛАГ, видела она всё не так, как было на самом деле. И вовсе не рабочие и крестьяне, случайно попавшие на гулаговский материк, перековывали контрреволюционеров и преступников-профессионалов. Наоборот, классово чуждые элементы из числа судимых по пятьдесят восьмой статье обкрадывали их труд на производстве, а уголовники-рецидивисты отбирали заработанную каторжным трудом пайку и всё, что приглянулось из личных пещей. И. Авербах принадлежали восторженные дифирамбы о проводимой в лагерях коллективизации посредством создания трудовых коллективов, в которые не допускались контрики и священнослужители, а также раскулаченные.
Успехи ОГПУ в перековке всех и вся нуждались в широкой рекламе. И поплыла по только что открытому Беломоро-Балтийскому каналу имени Сталина (имя присвоено по инициативе Менжинского и Ягоды) большая компания литераторов и журналистов. По пути на остановках встречали их лагерные чины с оркестрами, с хлебом и солью. Заодно вручали журнальные и газетные подшивки с очерками, зарисовками и стихотворениями заключённых — писателей и поэтов, талант которых начал «развиваться» и смог «расцвести» только на благодатной почве вдоль берегов канала и только под руководством чекистов.
После возвращения из поездки лучшие литературные силы были брошены на создание в сжатые сроки первого монументального труда о героях Белбалтлага. Вскоре вручили «отцу народов» великолепное издание в сафьяновом переплёте. На обложке красовался бронзовый барельеф И.В. Сталина. Разбежался мгновенно тираж по коридорам ГУЛАГа и ОГПУ, по кабинетам высокопоставленных партийно-советских чиновников. Впоследствии книга вместе со многими из её авторов была арестована, и до самой своей реабилитации в 1989 году не прикасались к её страницам читатели.
И.В. Сталину вручил книгу Г.Г. Ягода. Читать фундаментальный труд вождь не стал, но не преминул полистать. Усмехнулся, когда попались на глаза страницы о величайшем эксперименте по перековке профессиональных преступников, бывших кулаков и священнослужителей. О тех, кто отбывал наказание за бытовые преступления, в книге говорилось значительно меньше. Эта категория преступников мало интересовала писателей и журналистов. Главное содержание книги всё же составляла тема перековки уголовников. Несколько больше писалось о бывших вредителях, занимавших различные административно-технические должности в лагерях. Почти не уделялось внимания кулакам, хотя их на Беломорканале было не меньше, чем уголовников. Перековка осуждённых преподносилась как нечто крупномасштабное в стране и в оптимистических тонах. Особый упор делался на то, что в сознании преступников происходят крупные сдвиги, что они осознают своё преступное прошлое, становятся на путь новой жизни. Старые грехи им прощались, а за активное участие в трудовых процессах они освобождались досрочно. Некоторым выдавались путёвки для поступления в высшие и средние учебные заведения, некоторые награждались орденами. Шумиха в центральных газетах и журналах вокруг строительства канала, описание жизни и быта заключённых в розовых красках приводили к тому, что под воздействием средств массовой информации у трудящихся складывалось впечатление, что лагеря чуть ли не кузница ударников и стахановцев, шутя сворачивающих горы. Условия жизни там таковы, что многим свободным гражданам далеко до этого. Тем самым стиралось устрашающее воздействие исправительно-трудовых лагерей как места отбывания наказания.
Вслед за этой книгой началась эпопея восхваления гулаговской перековки. Фирин тотчас тиснул в «Партиздате» книжицу, небольшую по объёму, назвав её «Итоги Беломорстроя». Долго находилась она в спецхране и теперь реабилитирована вместе с автором. При желании можно прочесть.
Ида Авербах размахнулась и выдала на-гора в 1936 году объёмную монографию под редакцией самого Вышинского «От преступления к труду». Тут же поспел и сборник трудов учёных и практиков ГУЛАГа: «От тюрем к воспитательным учреждениям». Почесал затылки кое-кто из начальников лагерей и не удержался от искушения увековечить имя своё в отечественной литературе, но об этом несколько позже.
Создать систему лагерей не так уж сложно. Гораздо труднее заставить её функционировать в интересах выполнения поставленной задачи. В первые годы работы лагерей только высший командный состав управлений и отделений комплектовался кадровыми чекистами и вольнонаёмными сотрудниками, которые составляли незначительную долю аппарата. В частности, по состоянию на 1 февраля 1931 года штаты Управления Усевитлага насчитывали 542 единицы. Заключёнными были укомплектованы 411 должностей. Они выполняли обязанности: начальников лагерных пунктов, командировок, лагерных старост и их помощников; ротных старост и их помощников; комендантов отделений и отдельных зданий; прорабов, мастеров, десятников, нарядчиков; воспитателей, заведующих клубами, театральными труппами и руководителей оркестров; бойцов военизированной и пожарной охраны; работников информационно-следственных частей, учётно-распределительных и культурно-воспитательных отделов, редакции газет; капитанов судов и лётчиков; радистов; медицинских работников и т. д.
За счёт этого создавалась управленческая структура системы ГУЛАГа, охватившая всю массу заключённых.
Вследствие неграмотности и малограмотности многих осуждённых на этих должностях практически оказывались лица, судимые по пятьдесят восьмой статье: кулаки, мошенники-рецидивисты и др. Сразу выявились и отрицательные стороны использования труда осуждённых на этих работах. Усилилась нелегальная связь их с гражданами за пределами лагерей. От руководителей мест лишения свободы укрывались допущенные осуждёнными проступки и преступления, что способствовало разложению дисциплины в лагерях. Имели место факты, когда занятые на работе в канцелярии использовали свои возможности для изъятия документов из личных дел, для подделки различных бланков, внесения изменений в срок наказания, разглашали сведения, касающиеся судьбы лишённых свободы, а всё это приводило к нежелательным последствиям.
Во многих местах заключения ввиду отсутствия или недостаточного числа осуждённых из бывших работников правоохранительных органов, военнослужащих администрация оказывалась вынужденной назначать для несения постовой службы, требующей обеспечения оружием, судимых за различные преступления.
Руководство ОГПУ СССР разве только по наивности полагало, что попавшие в лагеря рабочие, крестьяне, советские служащие, занимая ключевые посты в управленческом аппарате лагерей разного уровня, помогут администрации организовать работу по перевоспитанию контрреволюционеров, кулаков, профессиональных преступников. Трудно представить, чтобы руководители ГУЛАГа не понимали того обстоятельства, что необходимыми знаниями и практическим опытом решения производственно-хозяйственных задач и работы с людьми обладали как раз специалисты, инженерно-технические работники, отнесённые к классово-враждебным элементам. Привлечь их на свою сторону ОГПУ могло только, пообещав определённые льготы за хорошую работу. Поэтому с первых же дней содержания в ИТЛ специалисты, используемые на производстве, на административно-хозяйственной и воспитательной работе, отбывали наказание в совершенно иных условиях, чем те, кто специальности не имел. Они проживали в отдельных бараках в улучшенных жилищно-бытовых условиях. Им устанавливались персональные оклады, во много раз превышающие суммы премиального вознаграждения за выполнение планового задания, получаемого заключёнными на основных работах. Подтверждением тому служит приказ № 105 по Беломоро-Балтийскому ИТЛ, в соответствии с которым устанавливались оклады заключённым-инженерам: Н.Х. Дзерне — 120 рублей; И.В. Алексееву — 90 рублей. В то же время заключённые, занятые на земляных работах, при выполнении нормы получали премиальное вознаграждение в сумме 10 рублей в месяц, а на работах второй и третьей категории (менее тяжёлые) соответственно 7 рублей 50 копеек и 3 рубля.
Специалисты питались в своей столовой для административно-технического персонала. Им предоставлялась возможность вызывать семьи для совместного проживания. Они направлялись в командировки в пределах страны, пользовались другими льготами.
Инженерно-технические работники, специалисты различных отраслей хозяйства, в том числе работавшие в специальных конструкторских и технологических бюро, составляли среди заключённых особую касту со своим укладом жизни.
На нижней ступеньке административно-хозяйственной системы стояли мастера и бригадиры. Именно они под давлением уголовно-бандитствующих элементов обкрадывали труд заключённых на производстве в пользу первых.
Обслуживающий персонал на лагерных пунктах: повара, кладовщики, каптёры, хлеборезчики, заведующие ларьками — в свою очередь, обкрадывая заключённых, подкармливали уголовно-бандитствующие элементы.
Таким образом, правомерно сделать вывод о том, что фактически среди заключённых была создана привилегированная каста, через которую руководители ГУЛАГа проводили свою линию. Необходимость её создания не вызывает сомнения. Ведь ОГПУ взяло на себя обязанность снять бремя расходов на содержание заключённых посредством перевода лагерей на самоокупаемость.
При таком положении острие карательной политики, направляемое теоретически против контрреволюционных элементов и преступников-профессионалов, на практике оборачивалось прежде всего и главным образом против рабочих и крестьян (как называли их в официальных документах ОГПУ — социально близких советской власти), которые в своём подавляющем большинстве использовались на тяжёлых физических работах, но отбывали наказание в значительно худших материально-бытовых условиях, получали за свой каторжный труд мизерное премиальное вознаграждение и первыми умирали от истощения и болезней. И хотя начальник Главного управления исправительно-трудовых лагерей Берман публично призывал заключённых из социально близкой пролетариату среды помогать «рабоче-крестьянскому правительству» перевоспитывать контрреволюционеров и деклассированных преступников, на практике получалось наоборот.
Идеи Льва Троцкого о трудовой армии находили прямое воплощение в практике ГУЛАГа. Заключённые назывались каналармейцами, путеармейцами и носили обмундирование военного образца. В соответствующем духе издавались и приказы по лагерям. Позволим себе процитировать один из подобных приказов за № 4 от 22 марта 1932 года, подписанный Л.М. Коганом.
«Наш план — это приказ на фронте. Кто не верит в возможность его выполнения, тот оппортунист, тот — враг советского строительства. Кто не выполняет плана — тот не исполняет приказа на фронте в боевой обстановке. Кто не выполняет боевых приказов — тот изменник.
Командиры!
Позор прорыва в первой половине марта должен быть смыт мобилизацией всех сил во второй половине марта и апреля. Надо нагнать упущенное.
Каналармейцы! Коллективы! Ударные бригады!
Выполнение заданных вам производственных норм, выполнение планов в целом — ваш долг, ваша обязанность, ваш путь исправления и облегчения условий возвращения в среду вольных рабочих.
Вы обязаны работать больше, лучше и производительнее, чем вольнонаемные рабочие.
Только этим вы сможете искупить свою вину перед пролетариатом Союза, перед Революцией».
На лагерном пункте решение всех хозяйственных и бытовых вопросов заключённых обеспечивали лагерные старосты. В круг обязанностей старосты входили: приём и размещение осуждённых в бараках по принципу совместной работы, наблюдение за приготовлением пищи и её раздачей, отопление и освещение бараков, наблюдение за работой бань и прачечной, поддержание внутреннего порядка и чистоты, проведение утренней и вечерней поверки, организация развода осуждённых на работу и т. д. На дневальных по роте возлагались обязанности поддерживать чистоту и порядок на закреплённой территории, обеспечивать сохранность имущества осуждённых, отопление помещений и т. п.
Должностные лица из числа осуждённых выделялись среди контингента введёнными для них знаками различия. Инженеры носили знаки серого цвета с изображением инженерного знака. Административный, технический и воспитательный состав — синего цвета с соответствующими металлическими буквами (Д — десятник, Б — бригадир, В — воспитатель). Стрелки военизированной охраны из осуждённых носили установленную для них форму с петлицами и звёздами на головном уборе защитного цвета.
Итак, система была создана, заработала на полную мощь, а затем в её работе появились сбои вследствие ряда объективных и субъективных причин. Во второй половине 1936 года стала она подвластна Н.И. Ежову, который занялся её «капитальным ремонтом». Однако времени и власти у него хватило только на то, чтобы открутить головы «отцам ГУЛАГа» и перестрелять тех, кто, по его мнению, постоянно вставлял палки в колёса.
Очередную попытку подтянуть гайки в расшатавшейся системе предпринял Л.П. Берия и добился немалого. Но довести дело до конца помешала Великая Отечественная война. В первые послевоенные годы вследствие отмены смертной казни в стране вновь залихорадило гулаговский материк. К тому времени все нити управления оказались сосредоточенными в руках нового министра внутренних дел С. Круглова. Надо отдать ему должное, он многое сделал для улучшения положения заключённых. К сожалению, дальнейшие его замыслы и идеи разметало политическим штормом, связанным с приходом Н.С. Хрущёва. Наведённый при нём на эту систему косметический глянец только более надёжно скрыл её дефекты, не затронув существа. Такой она и дожила до перестроечных процессов в стране и только благодаря новым политическим ветрам, а затем забастовкам, бунтам, захватам заложников привлекла к себе внимание общественности. Что это за система — мы знаем. А вот какой будет?..