Эти граммы, что хлебом назвать

невозможно,

Помогли отстоять, сохранить, никому

не отдать,

Город выжил, сравнявшись по жизни

со смертью,

И потомкам сегодя очень трудно

такое понять.

Как возможно, когда каждый шаг

как последний,

Где буржуйка, в которой лишь книги —

дрова,

Где трамваев ряды, замерзающих или

уже околевших,

И из проруби только берется живая

вода…

Девятьсот тех кровавых, голодных,

везущих на санках

К Пискарёвке, в которой никто не

считал…

Мать, держа свою дочь, с постамента все

смотрит уставши,

А в глазах тех укор, а кто выжил,

те рядом рядами в слезах.

27.01.15.