Полотенце

Оно висело уже двое суток, но никто не обращал на него внимания, вроде бы кто-то из отдыхающих застолбил этот лежак, чтобы утром его никто не занял, правда, на нём ещё лежал женский купальник и это было удивительно, как же так она могла уйти и забыть для пляжа такую нужную вещь, но народ просто не замечал такую ерунду, все были заняты своими делами, загорали, купались, ходили на завтрак и обед, а это полотенце так и висело, никто не занимал это место, так как оно было как бы занято, ведь кто-то оставил, значит вернётся и ляжет, может поменяет его на свежее и будет загорать, вот так оно и висело, уже третьи сутки.

На четвёртое утро, когда я к семи утра пришел на пляж, оно всё так же лежало на лежаке, купальник сверху, меня это очень обеспокоило, ну, не может человек забыть, что полотенце нужно сдать, чтобы получить пластиковую карту отеля, без неё даже невозможно съехать из номера, но оно невозмутимо жарилось на солнце вместе с купальником.

На пятый день мои нервы сдали, я подошел к будке в которой меняли полотенца и спросил: «Вы не в курсе почему это полотенце и купальник уже пятый день никто не забирает?».

Обменщик полотенец удивлённо посмотрел на меня и сказал: «А с чего вы решили что его никто не меняет, вы просто очень поздно встаёте, а эта дамочка каждое утро приходит в четыре утра в халате, пока темно, голая купается вытирается этим полотенцем, а купальник так и лежит нетронутый, немножко подышит морским воздухом и уходит к себе в номер, а мне приходится из-за неё приходить к четырём утра и менять ей полотенце, но она платит мне за это десять долларов каждое утро, а потом весь день мокрое полотенце сохнет, а купальник как бы охраняет её лежак, на котором она никогда не лежала».

Я как дурак обернулся, посмотрел на это полотенце, плюнул с обиды и решил что завтра к четырём часам обязательно буду на пляже.

24.10.14.

 

Оазис

Около нашего отеля должен был быть оазис, правда до него было километра полтора, да и точной карты у нас не было, от руки портье нарисовал на клочке бумаги нам примерный план: от отеля прямо, потом налево, потом снова налево и мы вроде бы уже на месте, а идти по жаре и очень плохой дороге не очень хотелось, но если есть желание, то ничего невозможного нет. Мы решили проще, за пятнадцать долларов договорились, что к одиннадцати часам нам подадут машину с гидом и мы спокойно всё увидим без всякой нервотрёпки.

Точно в одиннадцать нас ждал водитель, он же и гид, Мухамед, самое удивительное что у них практически все гиды и обслуга – все Мухамеды, так что можно смело называть всех и не ошибёшься.

Вообще египтяне очень приветливы с туристами, улыбка не слезает с лица, пока медленно ехали на машине по разбитой дороге он во весь голос подпевал какой-то местной песне, но это было для него так естественно, что мы уже даже не удивлялись.

О машине можно несколько слов отдельно, она была красного цвета, джипчик типа военного американского Виллиса, шестьдесят девятого года, для туристов две боковые скамейки в кузовке на четверых, вход как в наш «воронок», удобства те же, хорошо хоть без решеток на окнах, да и окон нет, зато хоть обдувает, но трясет невыносимо, вообще это даже добавило хорошей экзотики.

Пока ехали к горам, договорились, что он покажет нам ещё парочку красивых мест, правда, о цене разговора не было, что дашь, то ему и хорошо.

Когда подъехали к горам, всего-то за двадцать минут, то поняли, что это было правильное решение ехать на машине, если бы мы пошли пешком, то обратно ползли бы часа два, да и здесь на месте невозможно было бы сориентироваться: развилки разбитых дорог, со всех сторон стены отвесных гор, под ногами песчаная дорога вся в камнях и невыносимая жара…

Первая остановка была в узком ущелье, которое упиралось в небольшую каменную поляну, со всех сторон поднимались ввысь отвесные стены, но здесь находилась стоянка для альпинистов, по стенам вверх были вбиты крепежи для страховочных верёвок, а посередине площадки чернело потухшее кострище, правда, не очень хорошее впечатление оставлял мусор, везде валялись пустые пластиковые бутылки, пачки от сигарет, было видно, что место давно обжито туристами, хотя действительно, было очень красиво.

Второй каньон был более живой, появилась где-то зелень, а в конце прямо из скал росли пальмы, под ними всё было усыпано высохшими финиками, есть, конечно, их было невозможно, откуда-то сверху по влажному желобку капала очень слабо солоноватая водичка. Как рассказал Мухамед, последний дождь был восемь месяцев назад и где-то наверху, видно, скопилась вода и до сих пор питает всё живое в этом ущелье, из всей живности нам посчастливилось увидеть варана, размером с воробья, но морда у него была устрашающая, да и бегал он очень шустро, но сфотографировать его как-то успели.

По всему ущелью, как у нас на юге, были надписи на камнях, где по-арабски, где по-немецки, но и наши тоже попадались, особенно удивило, что даже сюда добрались фанаты Зенита, так и написали, ФК Зенит, а через три метра Спартак, даже здесь не могут найти согласия.

Последний остановкой должен был быть наш оазис, мне всегда он представлялся в пустыне: небольшое озерцо, а вокруг финиковые пальмы, но здесь всё было не так, опять каменная дорога между скал, а в конце очередного ущелья маленькое плато, на нём несколько построек из дерева, открытые площадки, застеленные циновками, над ними крыши из пальмовых листьев, два сарайчика, в одном кухня, в другом жилое помещение хозяина этого оазиса, за постройками несколько пальм и кустарников, но было видно, что вода здесь есть, почва под ногами была увлажнена и откуда-то тянулись шланги водопровода.

Когда мы подъехали, ощущение было такое, что здесь давно всё вымерло и людей тут не должно было быть, но из сарайчика вышел весь в белом балахоне старый бедуин, загорелый как чёрная корка хлеба, наполовину беззубый и приветливо поздоровался на английском языке, предложил бедуинского чая, мы, естественно, согласились, а куда было деваться, чай, конечно, желал лучшего, по его словам он был приготовлен на местных травах, правда, травы я рядом так и не видел, но от двух долларов он не отказался.

В процессе чаепития мы разговорились и выяснилось очень много интересных вещей, что этому на вид очень бедному старцу всего пятьдесят пять лет, что в кустиках у него стоит прекрасный джип «Тойота», что у него три жены и у каждой отдельный дом в Дахабе, он только с трудом сосчитал и вспомнил сколько точно у него детей, но вроде бы получилось десять, старшему двадцать один год, а младшему два года, что этот оазис достался ему в наследство от отца, а тому от деда и что налогов он вообще не платит ни за что, он просто живёт в своё удовольствие в этом оазисе и потихоньку собирает деньги с лопоухих туристов вроде нас, правда он признался, что последние три года бизнес потихонечку отмирает из-за всех революций Египта, но в целом на всю его семью вроде бы пока и хватает, а вечером он посещает по очереди каждую жену и подумывает о четвёртой.

Впечатлений от поездки осталось много, у отеля мы дали нашему гиду пять долларов за его экскурсию и он, как мне показалось, был очень доволен, правда портье спросил сколько мы ему оставили на чай, мы честно признались, что пять долларов, он что-то подсчитал в уме, улыбнулся и сказал: «Спасибо» по-русски.

Видно было, что часть с этих чаевых перекочует в его карман, но это уже другая и чужая история, а оазис с озером и финиковыми пальмами так и остался моей детской фантазией.

 

А зачем?

Тошно, было действительно тошно, работа не радовала, за окном лил дождь, небо было затянуто тёмными тучами и похоже, что очень надолго, в кабинете был полумрак и плавал табачный дым, глядя сквозь стекло, по которому нескончаемым потоком лилась вода, ему стало совсем тошно.

Он вспомнил вчерашний вечер, вроде бы ничего не предвещало огромного скандала, но он возник как бы ниоткуда, как будто внезапно извёргся долго спавший вулкан и смертельный пепел стал сыпаться тебе на голову.

Вулканом, конечно, оказалась его вторая половина, которая могла одной фразой сжечь всё, что до этого находилось в равновесии и покое.

Всё началось со звонка, даже не с мобильного, а с городского телефона, которым мы давно уже не пользовались, но регулярно за него платили.

Она взяла трубку, но там молчали и так повторилось три раза, я понял что сейчас что-то произойдёт непредсказуемое и оно произошло.

Всё что я потом выслушал про себя, я даже не поверил, что могу быть таким нехорошим человеком в жизни, но с её слов я таким и был, когда после ведра этих помоев, что вылились на мою голову, раздался ещё один звонок, мне показалось что меня сейчас расстреляют.

Она схватила трубку, открыла рот, чтобы высказать всё, о чём думает в ту сторону, но застыла с открытым ртом, в повисшей тишине отчётливо слышался мужской голос, который извинялся за пропущенные молчаливые звонки, объясняя это проверкой телефонной связи в нашем доме, ещё раз извинился и повесил трубку.

Мне стало тошно, даже всё, что она объясняла и говорила про плохое настроение, про усталость, не воспринималось уже никак, утром молча ушёл на работу, радуясь, что она ещё спит.

Конечно, святых семейств я не встречал и в каждой семье когда-то возникают мелкие ссоры, но когда из неоправданной мелочи взрывается целый вулкан и ты становишься последним человеком на этой планете, то действительно становится тошно и возникает навязчивый вопрос: «А зачем?».

03.12.14.

 

Куранты

А до Нового ещё три часа, всё приготовил, стол накрыт и, как мне кажется, весь ломится, но чего-то не хватает, а чего?

Холодец, икра, шуба, оливье, колбаска, заливное, что же ещё? Фрукты, сок, водочка, коньячок, шампанское, ёлка с гирляндой, под ней подарок, кстати, очень хороший, сам выбирал, но что-то не то, а что?

Осталось ещё два часа, сколько терпеть, принял полтинничек коньячка, не полегчало, звонка нет, всё жду.

Вот звонок:

– Да, у телефона, это ты дорогая?

– А кто ещё, ты ещё кого-то ждёшь? А?

– Нет конечно, ты где? Я уже волнуюсь.

– А ты не волнуйся, выпей ещё немножко, ты ведь уже успел или я ошибаюсь? Я не приеду, у меня в жизни всё внезапно поменялось, извини, но Новый год я буду встречать без тебя и, кстати, жить дальше тоже буду без тебя, прости, с Новым годом!.

…Это не гудки, а какие-то пожарные сирены, аж ухо раскалилось, всё, тишина и как-то стало свободней и сразу отлегло, думал что всё будет хуже.

Ведь подготовил речь о расставании, хотел первым, но не успел, а ведь хорошо, очень хорошо… я свободен, я свободен!

Вот холодец, вот водочка, вот икра. Налил, намазал, выпил, закусил, звонок… ну зачем, всё же решили, до Нового года час, зачем мне эти разборки? Звонит, чёрт возьми, пусть надрывается!

Налил, намазал, поднял, выпил, хорошо, но не очень, все звонит…

– Да, я на проводе.

– Дорогой, с наступающим!

Взаимно, а это ты, не ожидал, сколько не виделись, ты где, с кем, одна? Какие проблемы, приезжай, буду рад, встретим на пару, успеешь?

– Да.

– Жду!

Вот и подарок не пропал, пригодился, налил, выпил, закусил, хорошо, жду.

Двадцать минут до курантов, тишина, жду, десять, пять, речь, слушаю, налил шампанское, поднял, звонок в дверь – она.

– С Новым годом любимый, мы с подружкой немножко тебя разыграли, ты не обиделся? А вот и она, Катенька, познакомься. Ах вы уже знакомы, интересно, как давно?

– Давно! С Новым годом девчонки! Хлопнул дверью, вырвал провод звонка и под бой курантов стал пить шампанское!

25.12.14.

 

Мечта

Мы все когда-то мечтали: в детстве, в юности и даже в зрелом возрасте, а уж в старости нам и остаётся только мечтать…

И самое интересное, что мы все не перестаём мечтать и это здорово.

Когда-то давно, когда мы все были маленькие, наши мечты были тоже маленькие, мы мечтали о чём-то очень вкусном и большом…

О большом торте на день рождения, о большой бутылке лимонада. о большом мороженом, которое никогда не кончается, мы так об этом мечтали и даже в это верили, и это было прекрасно, потому что была мечта, которая могла сбыться.

А потом, когда мы чуть-чуть подрастали, у нас снова была мечта: о новом велосипеде, на котором мы бы смогли покорить весь двор, и покатать всех друзей по очереди.

Мы снова подрастали, и подрастали наши мечты, а может не мечты, а наши запросы.

Со временем мечты стирались, и в буднях мы забывали о них, вернее, мы их держали в себе, но время и обстоятельства жизни не давали нашим мечтам осуществляться, или давали, но так мало, что это уже были не мечты, а так – маленькие желания, которые мы могли купить в ближайшем магазине, а мечты так и оставались неосуществлеными, но на то они и мечты, чтобы мечтать о них.

Но по прошествии времени, глядя назад, мы так с горечью смотрим на несвершившиеся мечты и понимаем, что время ушло, его не вернуть, а мечты остались… Может у нас ещё есть пару мгновений, каких-то пару минут, может мы сможем успеть, вот сейчас, вот в этот миг. вот в эту секунду, и мечта придет, обнимет тебя своей долгожданной истомой, ты растворишься в ней и будешь счастлив как в детстве, отдирая с эскимо фольгу и облизывая каждую её малейшую часть, чтобы не пропала хоть капля этого счастья, но время, время…

И, сидя в каталке, которую толкает ненавистная тебе сиделка, ты вдруг ощутишь, что твоя мечта была, всего лишь два-три месяца осуществима.

На трассе, 150 в час, вылетая на встречку, ты был счастлив от этой скорости и этого блаженства, а теперь ты тоже счастлив, что тебя собрали, склеили, кормят с ложечки и ты жив, тоже счастье.

По прошествии еще полугода ты встал, оклемался и даже пошёл на своих, это тоже огромное счастье, ты же не верил, но оно произошло, а потом ты снова сел за руль, и у тебя вдруг появились друзья, которые тебя почему-то на время забыли, но появились вновь, и ты опять счастлив, ты жив, ты живёшь, ты кому-то нужен.

Но почему-то уже не очень счастлив, ты капельку наелся этим счастьем, и уже не очень хочешь его повторения, ты просто хочешь создать такой маленький свой мир, в котором будешь ты, и может быть со временем еще одно маленькое счастье для двоих, счастье, которому название дети.

19.01.15.

 

Лето

Лето, сад, веранда, качалка, сигарета, отдых, кайф, а что ещё нужно, сейчас позовут обедать, а я не хочу, я хочу просто сидеть в саду, в тишине, чтобы рядом никого не было, чтобы была тишина, чтобы ни ветерка, чтобы дым поднимался медленно кольцами, а я бы их считал, обычно я успевал пустить девять-десять, но мне казалось что смогу и пятнадцать, но всё как-то не удавалось.

И в таком блаженстве, которое доставалось мне минут на пятнадцать, обычно я слышал голос, который призывал всех в дом, но причём здесь я, пусть идут, оставьте меня в покое, пусть едят, пусть пьют, при чём здесь я, не хочу.

Отошёл за полкилометра в поле, спрятался, вернее прилег в траву, думая, что не увидят, замер, только звон от насекомых, но он роднее, чем от них, хоть бы не сразу нашли…

И не нашли, слышал, как кличут, даже орали, потом ругались, потом проклинали самыми страшными словами, потом умоляли, но я молчал, надоели.

Как хорошо, как тихо, видно ушли далеко, пусть поищут, свобода.

Что я им сделал, хотел пожить один. а им надо чтобы все вместе, а мне не надо, хочу один.

…Бог ты мой, год назад уехал в город, в общагу, только приспособился, только понял, что здесь не рай, задумался, оценил на что я променял свою родную деревню, на эту койку с казённым покрывалом, на зарплату, которую дают не каждый месяц, на столовские пельмени, от которых бывает запор, на лопату дворника, вместо косы в своём родном поле. Мне это надо?

А эта, боже, затащила к своей родне на дачу, посадила на веранду, сварила кофе, прикурила и дала мне, я в этой качалке, смотрю в поле, на котором я никогда не был, но в которое мне очень захотелось сбежать, но все рядом, вся родня сразу и куда деться?!

А как мне им объяснить? Я же не городской, я деревенский! Я не их замеса! Но, оказалось что их! Вся эта показуха, дача, веранда с видом на поле, качалка с дымом, всё в аренде, всё снято для меня, на день, чтоб мои мозги совсем съехали набекрень от этого, от богатой невесты с огромным приданным, хотя и приданного совсем нет, не считая невинности невесты, но тут тоже я стал сомневаться и понял, что всё это огромный розыгрыш.

Вот свезло, два фантика в одной коробке, где две пустышки, а на утро, встав с почти с свадебного ложа, ощутив, что ты стал мужчиной, а она почти женщиной, рванул в окно, в то самое поле, которому нет конца, и побежал, и побежал, и побежал, а поле всё не кончалось…

20.01.15.

 

Придёт…

Каждая семья счастлива по своему, но, действительно, счастлива, она создаёт свой мир, она в нём не просто живёт, она в нём варится!!!

И соус приправы к этому счастью создаётся двоими, по дному это не сварить.

Когда ты в одиночку хочешь что-то сделать для своей семьи и считаешь, что так это будет лучше, то в итоге ты останешься один при своём мнении, а твоя половинка варит этот соус на свой вкус, но всё равно на двоих, и когда вы вечером садитесь за стол ужинать, то, пригубив, ты чувствуещь, да, это можно было сотворить только от большой к тебе любви и ты счастлив, ты просто на седьмом небе, у тебя есть та, которую ты любишь и понимаешь, что любят тебя, и в этом счастье каждой семьи, каждая счастлива, но приложите к этому хоть капельку себя и вы поймёте, что чтобы быть счастливым, надо дать счастья другому, но очень-очень незаметно и так ласково, чтобы он принял это как будто невзначай, не сразу, со временем, но принял раз и навсегда. Все придёт…

23.01.15.

 

Художница

– Хорошо, Машенька, очень хорошо, ты просто делаешь успехи, всё сумела подчеркнуть, вот тут ещё пару мазков, чтоб было чуть поярче, закат сегодня просто потрясающий, на нашем озере не так часто бывает такая красота, но ты так умудрилась схватить всё великолепие заходящего солнца, отражение его на воде, просто дух захватывает, молодец, а теперь давай собираться домой, мы и так сегодня очень задержались, а нам ещё далеко до дома, сейчас, подожди, так разожми зубки, на сегодня хватит, ну не злись, давай давай, мы ещё сюда придём и будем рисовать, я тебе обещаю, ну не надо плакать, я тебе точно говорю, давай завтра, не обижайся, нам действительно пора, ну отпусти кисточку, я тебя умоляю, Машенька будь умничкой, поехали домой, вот и славненько, молодец, умничка, видишь я положила твою кисточку и краски все на месте, а теперь давай потихонечку к дому, вот видишь и солнышко уже почти зашло, ну, в путь.

– Тётя Валя, а когда я подрасту, мне точно пришьют руки, как обещал доктор, и я смогу рисовать ими?

– Конечно, Машенька, ты вырастешь и у тебя будут прекрасные ручки, ты станешь большим художником, ты даже сейчас пишешь такие прекрасные картины, просто зажав кисть во рту, ты прекрасный художник уже сейчас, смотри, вон уже и наш дом, мы уже пришли, сейчас я тебя перенесу на кровать и мы немножко отдохнём, ты уже спишь, спи Машенька, ты видно действительно сегодня здорово притомилась, спи, любовь моя, моя самая прекрасная художница, спи, дай Бог тебе сегодня прекрасного сна.

26.01.15.

 

Пошли

Пошли?!

Пошли! Они взялись за руки и пошли.

Они были так счастливы, они любили, они шли, не замечая прохожих, в их глазах горел такой страстный огонь любви, что люди останавливались или оборачивались, на их лицах появлялись улыбки, все молча понимали, это идёт настоящая любовь, от которой невидимая волна окутывала всех и всем становилось так приятно, на всех проходящих мимо накатывали воспоминания их первой любви, счастья, которое со временем они подзабыли и вдруг вспомнили, это шла новая, только что родившаяся любовь, не омраченная бытом и заботами, не верящяя, что там впереди может быть по другому, они верили, они любили и они шли навстечу своему счастью, к которому мы также шли когда-то, веря что оно никогда не кончится.

Кто-то брался за руки, вновь ощущая себя влюблённым, смотрел на свою половинку и тихо говорил ей: «Пошли».

27.01.15.

 

Понял

Только сейчас и понял, а до этого дурак дураком, чего не хватало, вроде бы все и есть, огород, баня, свиньи, козы, куры, пчёлы, дом-сруб, но вот жена, да, вот проблема, где найти, да и стоит ли искать, может уже и не надо, время может и проскочило, а может и нет, вдруг найдётся и, может, хозяйственная как я, вот бы вышла идиллия.

Так вот и мечтал, сидя в бане, хлестая себя веником до истомы, потом в предбаннике, отпив немного пивка ещё раз прикинул, а надо?

Может и не надо, может поторопился, а к чему, вроде бы и так хорошо, и огород, и свиньи, и куры, и пчёлы, и дом-сруб, дурак дураком, во размечтался, всё, хватит, ещё пивка, и к перине, завтра рано вставать – работа, огород, свиньи, куры, пчёлы…

27.01.15.

 

Коллекционер

Всю жизнь собирал: по штучке, по крошечке, складывал, лелеял, гордился, тратил последнее, собрал прекрасную коллекцию. Кому?

Им надо? Они даже не понимают, что это, всю жизнь смеялись надо мной «Собирай, собирай, только ценник поставь, чтоб знать сколько чего стоит». А сами хоть бы раз спросили: «Батя, может тебе помочь, может это действительно интересно?» Нет, ни слова, только смешки.

Ладно, засранцы, я тоже посмеюсь потом, когда меня не станет, вы еще долго будете кашлять и утирать пот со лба, бестолочи, какие-то пустомели, нет, чтобы хоть чуть-чуть, хоть капельку, ради уважения, хоть разок уважить, купить самую дешевую и подарить, хоть и ненужную, но это было бы так приятно, нет, ждут, когда помру…

Дождались, помер, открыли квартиру, а там пусто, но на стене висел ценник на всё, с описью, что было, а было на три миллиона, по самой низкой цене, и адрес, где теперь они смогут полюбоваться моей коллекцией: Салехардский музей, отдел наиболее дорогих коллекций, завещаных меценатами.

Дай Бог, если скопят на дорогу до Салехарда.

04.02.15.

 

Тук, тук, тук…

Тук, тук, тук, нет, это не стучат в дверь, это у меня в мозгах, тук, тук, тук, боже мой, и так уже четыре дня, а с чего?

Вроде бы и делов, что в баню сходили, вот после этого тук, тук, тук, а откуда?

Всё помню, все в норме, парились, пиво пили, опять парились, опять пили, но не пиво, так по чуть-чуть беленькой, для затравки, да и действительно, что это за баня, без беленькой и без пива, хорошо сидели, а потом?

Потом с трудом до дома, но точно шли, правда, друг друга поддерживали, но шли, благо недалеко, вся улица через два магазина метров пятьсот, вот, видно, эти два нас и сгубили, как больно, опять тук, тук, тук…

Вспомнил! После первого мы на завалинке у Саныча по соточке, точно, и дальше пошли, я-то на краю живу, а остальные по ходу разбредались, а после второго лабаза нас всего трое и осталось, вот тут я совсем и не помню, только тук, тук, тук, но я же дома и уже четыре дня, но все равно плоховато, хоть бы кто зашёл, помог вспомнить, никого, может у них тоже у всех тук, тук, тук…

05.02.15.

 

Восход

Это было потрясающе, полная тишина, море без всплеска волны, темнота, горизонт чист от облаков, мы вдвоём на причале, на часах без пятнадцати шесть, и вдруг он начал рождаться, сначала за нами горы озарились таким мягким светом, чуть посветлело и побежал первый лучик солнца, он мгновенно пронёсся через нас и уже через минуту где-то в горах растворился, и в этот миг стало подниматься солнце, оно буквально на глазах поднимается из моря, две, три, четыре минуты, и вот оно целиком всплывает, всё озаряется и мгновенно оживает, э то и был долгожданный восход.

И тут же море ожило, вдруг у причала стала играть стая рыб, птицы стали кружиться над нами, вокруг всё сверкало от лучей, песок превратился в искрящийся ковёр, а мы шли по нему, не ощущая колючих ракушек, и были так счастливы, мы увидели восход нового дня, зарождение новой жизни, ведь каждый день солнце, выходя из моря, дарует всем новый день в этой жизни и он неповторим, а те, кто встретил его первым, наверное, ощущают себя самыми счастливыми, ведь не каждое утро нам приходиться встречать восход.

10.02.15.

 

Поганка

За грибами мы пошли всем большим семейством, тут были и бабушка с дедушкой, два дяди, мама с папой и мы с сестрой, она была младшей в нашей компании, но страшно шустрая, она всё время норовила бежать впереди всех, совать свой нос везде, где только можно, и так рванула вперёд, что все потеряли её из виду.

Лес был не очень глухой, потеряться в нём было почти невозможно, но она умудрилась, прошло часа два, все набрали грибов и очень неплохо, все были довольны, но вот её всё не было, стали кричать, звать на голос и… тишина, все уже немножко охрипли, мама разволновалась, решили оставить корзинки с бабушкой и дедом, разделиться и пойти искать.

Прошли почти километр, прочесали всё вдоль и поперёк …тишина, мама была почти в истерике, папа еле её успокаивал, дяди пошли дальше, а мы вернулись к деду с бабушкой.

Какое же было наше удивление, когда мы увидели её рядом с ними, она улыбалась во весь рот и вдруг расхохоталась, она, оказывается, решила над всеми пошутить, бабушка говорила ей, что так нехорошо, что так себя не ведут, дед поддакивал ей, а папа взял её за руку, отвёл за несколько ёлок, снял ремень и стал охаживать мою сестру, приговаривая: «Какая ты поганка, истинная поганка!»

После этого она никогда больше не ходила с нами за грибами, но кличка «Поганка» так и осталась с ней навсегда, и когда кто-то хотел устроить пикник или пойти в лес, всегда говорили: «А поганку возьмём?!», но никто даже не реагировал, все знали, что она не пойдёт, а она уже повзрослев, так и осталась всю жизнь «поганкой», нам уже давно за пятьдесят, она одна, у меня и дети и внуки, у неё всё пусто, видно, так уж распорядилась судьба, что с детства заложилось, так и проживёшь, но мне её всё равно очень жаль, в сё же родная сестра, но какая «поганка».

10.02.15.

 

Паучок

На дачном чердаке в тёмном углу висела очень красивая паутина, только с самого утра до неё дотягивался маленький лучик солнца, он освещал всю паутину минут на десять и в этот момент появлялся маленький паучок, устраивался в самом центре и, как мне казалось, наслаждался этим моментом теплоты, как только солнышко покидало этот уголок чердака, он куда-то прятался и выжидал какую-нибудь мушку и, когда она попадала в его сети, выскакивал, пеленал её своей липкой лентой и снова прятался.

Мне было лет пять и я с интересом наблюдал весь этот процесс, даже забывая о времени, вот тут меня и нашла мама, глянула на угол, куда я смотрел, все поняла, взяла веник и смахнула всю паутину, я с досады заревел, она что-то мне говорила, потом успокаивала, но я обиделся и весь день молчал…На следующее утро я проснулся раньше всех и рванул на чердак, какое для меня было счастье, когда я увидел в углу новую, блестящую паутину, а посередине греющегося в лучике солнца маленького и такого милого паучка.

15.02.15.

 

Дождь

Дождь лил уже неделю, глядя в окно ощущалась сырость во всём, казалось, что в доме все промокло, даже бумага наощупь казалась сырой и тяжёлой, карандаш скользил по ней, рисунок не получался, да и настроение было какое-то дождливое, к тому же жена опять пошла одна гулять под дождём, она любила такие прогулки, одна, чтобы никто не мешал, мне казалось что она так и будет всё время гулять одна и когда-то совсем не вернётся домой, но ей, видно, было нужно просто гулять, дышать вечерним воздухом, побыть одной, думать о чём-то своём…Такое бывает, когда человек хочет от всего отдохнуть, мы же устаём со временем даже от близких, а когда каждый день приходишь, и в доме происходит одно и то же, то, действительно, хочется выйти и пройтись чтобы рядом не было никого, хочется свободы, нет, не той, как в юности, а сегодня, сейчас, ощущение одиночества, бывает, радует, ты устал от всего, от быта, даже от родного лица, от всего, что в твоём доме, хочется уйти вникуда, просто пройтись, забыться, уйти в воспоминания, улыбнуться, вспомнив что-то из далёкого прошлого, а потом…потом вдруг ты понимаешь, что тебе некуда идти, что обратная дорога только домой, а там всё так же, всё повторяется и ты идёшь, идёшь, может быть, как на каторгу, а куда ещё идти, а зачем?!

Может, не надо, может снова, всё снова, ещё, наверное, есть время, может кто-то ошибся, выбрал не тот путь, время, оно ещё есть, время, время, время, оно, конечно, есть, а вот как с ним быть?!

Дождь, он так и льёт, карандаш как-то непроизвольно нарисовал её лицо, её локоны, её улыбку, в этот момент раздался звонок в дверь, видно, прогулка закончилась, и мне так хотелось, чтоб закончился этот дождь и её улыбка вновь озарила её лицо, мокрое от дождя, и такое счастливое.

17.03.15.

 

Чемодан

На помойке у нашего дома что только ни выкидывают! Люди сейчас не разбирают старые шкафы или рамы со стёклами, раньше разбирали и тащили на дачи всё, что только видели, строили из всего, что было, потому что другого не было, сейчас – нет, всё есть, а выкидывают почти неиспорченные вещи. Дворники потом мучаются с ними, загружая всё это старое добро в контейнеры.

Проходя каждое утро мимо нашей помойки невольно смотришь, что же ещё выкинули за ночь, днём, видно, стесняются, может начнут ругать, что захламляют пространство, а так выкинул по– тихому и совесть не мучает.

…Этот чемодан привлёк моё внимание, он стоял рядом с контейнером, видно, у кого-то не хватило сил забросить его внутрь, весь обшарпанный, углы стёртые, такие чемоданы делали годах в пятидесятых: с двумя ржавыми застёгнутыми замками, ручка порвана, болталась на одной петле, цвет чемодана невозможно определить, то ли рыжий, то ли красный, весь пыльный, но он меня заинтересовал, что же может быть внутри?

Подошел, ткнул носком ботинка, может пустой, он даже не шелохнулся, это заинтриговало, попробовал сдвинуть его чуть в сторону, но в нём явно что-то было тяжелое и тут я решился оттащить его к себе домой и спокойно провести инвентаризацию. Это было совсем непросто, как я ни пробовал его поднять, нести было невозможно, сбегал домой взял тележку, отстегнув с неё сумку, дело пошло, погрузил и повёз…Дома выгрузил посередине коридора, отдышался, сел на табуреточку напротив и стал представлять что же может быть внутри, ведь вес был приличный, но ведь кто-то его выкинул, не поленился оттащить к помойке, но люди сейчас могут выкинуть всё что угодно, даже не заглянув внутрь.

Замки заржавели так, что пришлось их ломать толстой отвёрткой и молотком, как только замки отщёлкнулись, крышка даже подскочила, видно, закрывалась с трудом, внатяжку, так как весь чемодан был забит под самый верх старыми фотографиями, они даже стали сползать со всех сторон на пол, это видно был чей-то семейный архив и, видно, не одного поколения…

Я даже привстал от неожиданности, это было какое-то наваждение, я не заметил как пролетело несколько часов, я разбирал эти пожелтевшие фотографии чужих мне людей и у меня перед глазами проносилась чужая жизнь: кто-то рождался, кто-то женился, кто-то отдыхал на море, на даче, встреча гостей, чьи-то похороны, опять свадьба, младенцы в колясках, дети на санках, старики в креслах, молодые, довольные жизнью лица, улыбки, слёзы, под палящим солнцем с зонтами, с зонтами под дождём, в армии, в горах, кто то в пустыне с верблюдами, кто то в лодке с удочками, всё это мелькало как в чёрно-белом кино, а фотки и были чёрно-белыми, и это был какой то многосерийный фильм из фотографий нескольких поколений! Мне почудилось, что все эти люди как-то внимательно всматриваются мне в лицо, как-будто вспоминают, кто это? Как он может, какое имеет право вмешиваться в их жизнь, пускай прошедшую, но их жизнь, и тут я стал припоминать, а где же архив моих фотографий, где фото моей жизни, моих стариков, моих детей, конечно, всё в памяти компьютера, но это же его память, она так ненадёжна, она не вечна, один сбой в системе и всё пропало, практически не восстановить, а фото?! Конечно, у меня есть же старые альбомы, там я молодой и совсем маленький, там мама и папа, они тоже молодые и счастливые, там фото моей бабушки и деда, я же так их любил, я их помню, я всех помню, но так редко достаю эти альбомы, а жаль…

Я смотрел на эту кучу чужих фото, на них тоже были чьи-то мамы и папы, чьи-то деды и бабушки, братья и сёстры, но кто-то выкинул всю память о той жизни, видно, где то оборвалась та ниточка, которая связывала всех этих людей, а если не осталось ни одного родного человека, то и память хранить уже некому…

Я вытащил свои старые фотоальбомы и до самого утра просидел, разглядывая такие родные для меня лица, вспоминая какие то даты, какие-то торжества, на которых были улыбки моих родных, моих самых любимых когда-то людей.

Я не мог представить, что когда-то и мой семейный архив вдруг будет стоять в каком-то старом чемодане на помойке, и кто-то чужой будет всматриваться в моё лицо, перетряхивая и удивляясь чужой и такой далёкой для него жизни…

20.03.15.

 

Запах

Меня всегда убивали чужие запахи, всё, что пишут и говорят о них, всё – враньё, пишут, что они притягивают женщин и мужчин, что они должны совпадать, притягивать, они как бы находят друг друга, не верьте.

Я тоже нашла почти по запаху, он благоухал как свежескошенное поле, я аж не поверила сначала, но он им пах, особенно на нашей свадьбе, а потом, потом всё вышло мне боком, оказался футболистом, запах скошенного поля стал резко меняться на запах затоптанного поля, сначала запах крепчайшего пота от всех его футболок и трусов, про носки я вообще молчу… он снимал их и бросал около кравати, ароматом окутывало всю спальню, таким плотным слоем, что казалось воздух больше не мог даже сопротивляться, просто зависал плотным слоем и умирал, я в это мгновение тоже почти умирала, а ему хоть бы что, засыпал мнгновенно, храпел, а утром как ни бывало, одевал те же носки и убегал на тренировку…я не выдержала и ушла.

Через полгода как-то стала оживать, спать не задыхаясь, лучше уж одной, но в проветренной спальне, привыкла, отдышалась, но, видно, беда не приходит одна. В гостях у подруги меня познакомили с очень привлекательным мужчиной, как мне рассказали он был музыкантом, правда, не сказали на чём он играет, но как он пах, это было просто наваждение, он благоухал таким неповторимым ароматом, от которого в моей голове всё перемешалось и я уже не смогла устоять, очнувшись утром в его постели, сраженная этим запахом, откинувшись на огромную подушку, которая тоже пропиталась этим ароматом, я совсем размечталась, но в этот момент в спальню ворвалась его жена, запах как-то сразу быстро испарился, да и музыкант этот вместе с ним, только горький осадок и привкус этого запаха, который ещё очень долго меня преследовал.

Последний раз, когда запах подвёл меня, случился в театре, вот уж не ожидала, что в таком культурном заведении может произойти такой казус, в буфете мы с подругой пили кофе с пирожными и в какой-то миг рядом прошел он, даже не прошёл, а проплыл какой-то неземной походкой, а за ним тянулся шлейф запаха, это был запах не мужчины, не самца, а запах идеала, совершенства, мы вдвоём одновременно повернули головы и не только мы одни, все женщины просто не могли оторвать взгляд от этого божества, а запах, нет, не запах и даже не аромат, а какое-то необяснимое притягательное…, всё, я опять сошла с ума, я забыла обо всём, мозг отключился, в голове звенело и повторялось: это мой, это только мой, последний и навсегда…я потратила на него год жизни, я бегала на его спектакли, он, кстати, был актёром в этом театре, пересмотрела все спектакли, где он играл, правда, он играл какие-то второстепенные роли, но как был хорош! Моя подруга поначалу тянулась за мной, потом бросила, все же замужем и с ребёнком, а я нет, пока не добилась, а когда добилась, чуть не чокнулась, запах запахом, а он, гад, голубым оказался… всё, больше никаких запахов, для меня они перестали существовать, я в них больше не верю, даже дома у меня кроме кактусов на окне ничего нет, они не пахнут и не обманывают, если колют, то от души и до боли.

Запах, он, конечно, должен быть, всё должно пахнуть, но запах любви, видно, такая редкость и так неожидан, что когда вы его ощутите, девочки, попробуйте его душой, попробуйте его всей своей внутренней силой, может, он вам сразу и не понравится, но со временем вы не сможете без него дальше жить.

27.03.15.

 

Пионерский привет

Мы все в детстве были пионерами, правда, сейчас наши дети и не знают кто это такие – пионеры, может сейчас не так для них и важно, но наше поколение, конечно, помнит, особенно пионерские лагеря, для нас это было огромное счастье.

Я очень любил свой пионерский лагерь, мог по три смены проводить в нём, даже родители удивлялись, что мне там очень нравилось, там для нас было раздолье, походы с палатками на три дня, с ночёвками у костра, с песнями, даже без гитар, их тогда в лагерях не поощряли, конкурсы, КВН, День рыбака, футбол с ребятами из соседнего лагеря, а родительский день, вот был праздник…

Это запомнилось на всю жизнь, правда, был и режим, подъём, зарядка, линейка, подъём флага лучшим пионером прошедшего дня, марширование с речёвками, но теперь это вспоминается даже с улыбкой, всё равно было прекрасно и самое хорошее, что было действительно интересно и весело.

Мне запомнился один знаменательный день, летом 1970 года, на торжественной линейке, мы все в парадной форме, белые рубашки, шорты, красные галстуки, оркестр, старший пионервожатый зачитывает послание пионерам 2000 года от пионеров 1970-х, уж не помню всего текста этого послания, но что-то мы им туда передавали, наверное, какие-то заветы Ильича, поручения, чтобы они как и мы сейчас были горды званием пионер, потом это послание вместе с фотографиями и галстуком запаяли в свинцовый ящичек, нет, даже не ящичек, а типа куска трубы и торжественно замуровали в стену у пионерской линейки, а вот табличку почему-то рядом не повесили, не знаю теперь кто и найдет её без указателя…

Я ещё лет пять ездил каждое лето в лагерь, то на одну смену, то на две и с каждым годом место где хранилось это послание становилось всё менее заметным, последний раз я там был лет через десять, смотрел на стену, но так и не смог вспомнить за каким кирпичом всё это замуровали, а уж к 2000 году все пришло в упадок, лагерь перестал работать, видно, то ли его продали, то ли хозяевам уже было не до пионеров.

За столько лет в стране всё поменялось, пионерских лагерей уже давно нет, их переименовали в Молодёжные или в Спортивные, поменялись не только лагеря но и люди, отношение к тем реликвиям вообще исчезли из памяти нынешней молодёжи, а мне почему-то сегодня вспомнилось, что в 2015 году исполнится 45 лет этому посланию, а через пять лет будет такой необычный юбилей, 50 лет посланию пионеров семидесятых, только вот кому?!

Если доживу, возьму своих детей, а может и внуков, привезу их к этой стене, может попробуем найти эту капсулу, в которой лежит послание и фото, на котором их папа и дедушка, в белой рубашке, в шортах, с красным пионерским галстуком, на торжественной линейке с такой счастливой улыбкой отдаёт честь пионерам 2000 года и я снова подниму руку и как тогда громко скажу:» Всегда готов!»

01.04.15.

 

Кто я?

…Темно, очень темно, сгусток какой-то жижи, очень тёплой и очень приятной, я ещё не родился, но я точно внутри, я с каждым днём формируюсь, превращаясь во что-то живое, правда, и не знаю в кого, но ощущаю, что становлюсь все больше и больше, и вот я уже кто-то, упираюсь в этой сфере во все стенки, они уже становятся тесными для меня, кажется, ещё пару дней и я перестану здесь помещаться, может пора, там ведь кто-то меня ждёт, ведь я кто-то есть, я же не зря здесь рождался, а как туда? Может, подать какой-то звук, чтобы услышали, помогли, напрягся и заквакал, точно заквакал, значит, я лягушонок, но тогда почему я в круглом, нет, так не бывает, я ошибся, может я другой, может я какая-нибудь птичка, надо попробовать расколоть это пространство, вылезти наружу и всё станет ясно: кто я.

…Как тяжело, какое оно плотное, но, кажется, оно уже треснуло, наконец-то, ещё немножко, все, оно развалилось пополам, я свободен, но опять темно, пахнет гнилыми листьями, очень тепло, надо вылезать куда-то, надо наверх, ползу, там вдали яркий свет, там, наверно, моя мама, а как я её узнаю?

Я же не знаю кто я!? Ладно, вылезу и всё.

…Как красиво, светит яркое солнце, передо мной река, бегу к ней, а на берегу лежит моя мама, такая красивая, такая прекрасная, мама, мама, мама!

Она открывает огромный рот, я с разбегу прыгаю в него и замираю внутри, а рядом такие похожие на меня, такие же маленькие и радостные, и очень счастливые крокодильчики…

03.04.15.

 

Кладбище

Я на нашем кладбище бываю раз в год, времени нет, а может и есть, но забываю, когда все в какой-то святой праздник идут, тут и я, ведь надо, но самое печальное, что дорогу туда знаю я один, дети без меня не найдут, да может быть и не очень хотят туда ездить, я уж их и не зову, у них вечно какие-то свои заботы, но ведь надо, надо приходить, убирать листья, чистить памятник, ведь там лежат мои близкие, мой дед, моя бабушка, два моих отчима, мама ещё жива, но уже не может туда дойти, всё просит съездить, убраться, правильно, ведь кому-то надо, ведь память о своих должна быть, должна, но получается – только третье поколение помнит об этом.

Нет, конечно, я не виню их в этом, просто иногда напоминаю, надо.

Но всё им недосуг, заняты, пройдёт ещё немного времени и мы тоже ляжем на этом кладбище рядом со своими родителями, и тут они вспомнят, что не только мы, но и наши предки лежат рядом, что они вышли из нас, и когда-то тоже лягут рядом с нами и им очень захочется чтобы кто-то убрал заросшую травой могилу и вспомнил, что здесь четыре поколения и они все твои, ты – продолжение, ты – последний, и ты должен передать своим детям память о твоих предках, чтобы они не спрашивали на кладбище у смотрителей: где искать своих родителей, а шли и иногда кланялись своим, своим, потому что так легко заблудиться на кладбище среди чужих.

16.04.15.

 

Гордость

Я давно не испытывал ни за что гордость, просто не возникало такого случая, всё, что мы смотрим и слушаем, это всё не то, это всё для всех, это тоже может быть для кого-то какая-то радость, что где-то кто-то, что-то и как-то и в который раз, но уже так навязло, так набило, что нет никакой радости. А сегодня я оказался в одной школе, в которой происходило поздравление ветеранов, вот это был действительно большой праздник, это было что-то неповторимое, дети, которые от всей души пели песни, от которых у бабушек катились слёзы, и эти дети пели от души, не так как их бы заставили петь эти песни по какой-то программе, а от чистого сердца, мне казалось, что в них действительно проснулось всё самое светлое, что они чувствуют, что поют, в их глазах горел какой-то огонь, а, наверно, это была гордость за тех бабулек, из глаз которых текли слёзы гордости за их потомков.

16.04.15.

 

Жучок

Когда мне было лет пять или шесть, я как и все ребята очень любил собирать разных жучков, мы их выискавали вдоль гаражей из-под камней, отворачивали кирпичи, доски, а под ними чего только не было, и черви, и сороконожки, и улитки, мы всегда радовались, если попадался какой-нибудь жучок покрупнее, особенно ценились жужелицы, они было такие большие, с чёрными плотными панцирями, очень шустрые и, как нам казалось, очень сильные.

Мы устраивали беговые турниры, у каждого был свой жучок, и каждый надеялся, что мой точно прибежит первый, тогда не было тотализаторов, но наш был, мы играли на щелчки и это было так азартно.

В одно прекрасное утро, проснувшись, я вспомнил, что посадил очень хорошего жучка в спичечный коробок на всю ночь и очень надеялся, что он с утра выиграет эти соревнования, но открыв коробок обнаружил, что он не шевелится, он просто задохнулся в этой коробке, мне стало так жалко его, что я отнёс его на пустырь и похоронил его за каким-то гаражом, а ребятам сказал, что он сбежал, больше я никогда не играл с жучками, мне казалось, что этот жучок всё время скребётся в этом спичечном коробке из последних сил, и так хотел вырваться на волю, а я в это время спал и мечтал о какой-то мелочной победе.

16.04.15.

 

Как умею

Я не умею жить, да, действительно не умею, вот остальные все умеют, все как-то приспосабливаются, зарабатывают, всем хорошо, особенно их жёнам, все довольны, а я, как белая ворона, не умею.

Всё пытаюсь, как-то стремлюсь, но всё из рук вон плохо, не в коня корм, видно Бог не дал, но что же дальше?

Вылезти из себя, пойти в три смены, думаете поможет, нет, не поможет, заклюют, опять захотел, опять, опять, но кто ты?

Ты никто! Ты уже прожил и что ты пытаешься, поздновато, но жена говорит, что ещё не поздно, всё ещё впереди, у кого?

У меня? Да?

Может, но зачем, все должны стремиться зарабатывать больше и больше, и от этого испытывать огромную радость, о, какой я богатый, я теперь круче всех, я всё могу.

А дальше? Может я просто хочу жить, пускай на то, что имею, пусть не на большие, но на свои, не ворованые, ведь хватало, а теперь нет, не хватает, а почему?

Уровень изменился, они вон такие, могут, а ты?

А я не могу, а можно я так, я так хочу, я не хочу как все, я просто хочу, я просто хочу жить, но кого-то не устраивает, надо опять тянуться, подстраиваться, искать лучшее в чём-то, чёрт побери, если вы так хотите, так и живите, находите тех, кто вам устроит эту прекрасную жизнь, в которой не будет проблем, в которой будет только праздник, не будет никаких чёрных дней, а будут только белые.

Может, не все умеют жить очень красиво, но все хотят жить, и надо просто давать жить всем, как они умеют…

16.04.15.

 

Дядька

Был у меня дядька, я его, правда, совсем и не помню, ещё когда мальцом был, мы с мамкой ездили один раз в Псковскую область, сначала до Холма, а там дальше кто-то подкидывал до какой-то заброшенной деревни, в которой домов тридцать было, но тогда народ там ещё жил, а дядька был очень рад нас видеть. Он вдовец был, как после войны вернулся, жена, говорили, на второй год и померла, мамка вроде бы ему троюродной сестрой приходилась, после войны никого больше из родных и не осталось, так он к нам как к родным, всё лето у него и жили, и корова у него была, и куры, он меня всё молочком баловал: принесёт крынку, нальёт стакан и смотрит как я пью, и улыбается, мне и невдомёк, что же он так радуется, а ему в радость: своих нет, так хоть племянничек.

Вот после этого я его больше и не видел, как-то не пришлось там бывать, судьба раскидала, мамка умерла лет десять назад, а я и адреса его толком не знал, фамилию только и запомнил. Угольков его фамилия, видно, редкая, поэтому и запомнил, а он, видно, всё помнил, ему по подсчётам сейчас бы девяносто с гаком, но он крепкий был, а может я слишком маленький, но он казался мне таким большим и сильным, мне он таким и запомнился, жаль адреса не знал.

А тут телеграмма: «Приезжайте на похороны, Уголькова И.Ф. 9 мая» и адрес Псковская область, деревня Погорелая, я даже присел от неожиданости, 9 мая и на похороны, а до девятого два дня, а дел своих невпроворот.

Жена спрашивает: «Кто это умер? «Я говорю: «Дядька, был у меня дядька, думал помер давно и забыл про родню, ан нет, вспомнил и адрес видно знал мой, раз телеграмму прислали, всё, говорю, надо ехать, хоть последний раз проститься, всё ж родня, ближе и не было никого и поехал…

Как добирался, это потом, как раз только девятого на частнике, еле уговорил, от станции часа два по колдобинам до деревни добрались, обратно договорился, чтоб через два дня забрал, не знаю заберёт или нет, да Бог с ним.

Деревню и не узнал, уж лет сорок прошло, домов пять и живых, остальные осели, сгнили, перекосились, видать, давно все съехали или померли, тишина, пошёл на кладбище, оно за пригорком, это я помнил, перевалил его и встал как вкопанный.

Кладбище совсем маленькое, могил сто-двести, всё заросшее, неухоженное, да и кому там смотреть за ним, а тут прямо, почти за оградой стоит человек сто, вокруг свежевырытой могилы, оркестр из военных, играют траурный марш, потом слышу салют из трёх залпов, что-то говорят, я издали и не слышу что, подхожу поскорее и вижу портрет моего дядьки в траурной ленте, и он на нём такой молодой и красивый, а на гимнастёрке звезда героя Советского Союза, я просто встал рядом с ним и заплакал.

08.05.15.

 

Мина

Мы с пацанами нашли её в лесу, она была круглая и тяжёлая, противотанковая, мы это сразу определили, кино не зря смотрели, но вот чтоб бросить и отойти – не додумались и решили взорвать, дурачки, нам и было лет по десять-двенадцать, но хотелось, чтоб громыхнуло, запалили костёрчик, мину сверху, а сами за берёзку встали. Тут она и бабахнула, когда очнулись, я без двух ног, а Витёк без руки, вот повоевали, а потом долго ползли по лесу, добрались… теперь в лес не ходим, да и время прошло, других как героев вспоминают, нас как двух идиотов, а может и правильно, мина ведь заложена была для танков, а не для дурных пионеров.

08.05.15.

 

Рога

Я не экстрасенс и не предсказательница, я не обладаю сверхъестественными способностями, но всё же я тоже что-то умею, что не могут другие, вот в этом и вся моя загадка, но я всю жизнь никому об этом не говорила, да и кто бы поверил, а если бы и поверили, то как это проверить, второго такого человека я не встречала и даже не слышала о таких способностях у кого-то.

А всё началось очень просто, когда я с возрастом из девочки перешла в разряд девушки и у меня начались каждый месяц женские проблемы, тут-то всё и началось, как-то очень неожиданно. Однажды в метро, в вагоне, где как всегда была утренняя давка, со мною заговорил мужчина, ему на вид было лет двадцать семь или двадцать девять, а мне всего шестнадцать, но в то время я как-то мужчинами и не интересовалась, да я и была не очень привлекательная. Что он хотел, я так и не поняла, но он точно знакомился, что-то спрашивал, как и куда ему доехать, но от движения поезда было шумно и немного закладывало уши, я только открыла рот, чтобы ответить, но так и осталась с открытым ртом, мне показалось, что у него на голове такие привлекательные, чуть закруглённые рожки, серо-белого, чуть даже розового цвета, очень изящные и ничуть не мешающие ему, что не смогла выдавить из себя ни одного слова. Он смотрел на меня, как на дуру с открытым ртом, потом повернулся и вышел на ближайшей станции, да, это был шок, я вышла на следующей остановке, присела на скамеечку и задумалась, а что это было? Может, я вечером перезанималась и мне мерещится какая-то чертовщина, всё может быть, надо ложиться пораньше, а так и свихнуться можно, немного успокоившись, поехала дальше…

Прошло почти два года, мне уже восемнадцать, мы с подружками по дискотекам и тусовкам, видать, точно созрели и вот на какой-то вечеринке, у кого-то в гостях, меня знакомят с парнем, имя я не помню, но очень симпатичный и при том уже женатый, а жены почему-то рядом нет, всем весело, все немножко выпили, он предложил потанцевать, я согласилась, он что-то шептал мне на ухо, но я не слышала, музыка заглушала все слова. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть ему в лицо и вдруг, боже мой, у него прямо надо лбом два маленьких рожка, сантиметров по пять, я чуть не упала, хорошо что он подхватил, забеспокоился, еле усадил меня в кресло, я отдышалась, сослалась на недомогание и потихонечку ушла домой.

Дома прилегла и стала прикидывать, что это?! Может это глюки, но я не наркоманка, пью не много, только вино сухое, но это уже второй раз в жизни, нет, тут что-то другое, видно, что-то сверхъестественное, но зачем оно мне и откуда взялось, надо все это проверить, но как?!

Как-как, да так же, как до меня сразу не дошло, всё, надо действовать, надо знакомиться и всё станет ясно.

Понеслось, я с подругами ходила куда только можно, парни липли, но ничего не повторялось, я уже стала успокаиваться и даже подзабыла в этой суматохе цель, но тут это и произошло. В одном баре к нашему столику подошли двое парней, приятные, попросились к нам за столик, мы согласились, а концу вечера стали приглашать к себе в гости, вот в этот момент я и увидела что у них двоих из-под густых шевелюр проглядывают такие крепенькие остренькие рожки, но тут я же всё поняла и не растерялась, просто спросила прямо в лоб: «Ребята, а вы женатые?». Те дружно стали отнекиваться и тут я им и выдала: «А у вас двоих уже рога выросли, а вы всё за девчонками ухлёстываете!». Что тут произошло, они, правда, не стали устраивать мне скандал, но как-то поспешно попрощались и отвалили, видно, попала я в точку, вот так я и поняла причину этих явлений.

Мне со временем даже понравилось видеть представителей сильного пола, было даже забавно смотреть, как они пытаются тебя соблазнить, но при этом у них на головах показывались, а у некоторых даже ветвились, такие неспиливаемые и вечные, радующие женское самолюбие, прекрасные заслуженные ими рога.

14.05.15.

 

Скульптор

Я всю жизнь лепил бюсты, и все мои друзья говорили, что у меня они очень неплохо получаются, но мне они самому никогда не нравились. Что бы я ни слепил, передо мной возникало такое чудовище, что мне хотелось просто разбить это об пол, но было нельзя.

Заказы шли, деньги тоже были нужны, и приходилось лепить, а куда деваться, все эти рожи, которые мне приходилось лепить, так мне были противны, но они платили…А потом всё прошло, началась перестройка.

Всё вдруг устаканилось, заказы пошли редкие, но очень нужные, я выжил, а бюсты остались, вернее их копии на моих полках, оригиналы, видно, стоят где-то у заказчиков и, видимо, радуют их самолюбие, а для меня они уже давно забылись.

Потом и перестройка закончилась, лихие братки ушли в мир лучший, но тоже с моими бюстами над могильными плитами, а кто поумней из них, уже не заказывали, а у меня опять начался застой, народ наш как-то не очень любит себя в памятниках при жизни, а надгробные не спешит ставить, видно, пожить любит.

Решил переключиться на портреты, благо любителей видеть себя не перевелось, на Невском всегда есть уличные художники, вот и я пристроился, поначалу, правда, дороговато местечко обошлось, но при хорошей проходимости жить можно, пару-тройку приезжих быстренько набросаешь карандашиком и все прекрасно, а мне больше и не надо, зато целый день на свежем воздухе, я один, сам себя прокормлю, а семьи так и не завёл, надо бы, конечно, но всё как-то не сложилось, да и мозги мои, видно, не такие, как у всех, художник, одним словом, сверху помеченый, видно, не для семьи…

А в последнее время стал за собой замечать странность одну: сядет клиентка, гляну на неё и всё, вижу девчонка передо мной, лет двадцать, карандаш взял в руку, только первый штрих собрался нанести, ещё глянул и кошмар, передо мной старушка, как будто состарилась за пять секунд, карандаш из руки выпадает, скрипя зубами пишу, вроде довольна, только отойдёт я её снова рисую, но как в старости и в папку к себе, чтоб никто не видел, наваждение какое-то, стал отгонять от себя это, не получается, все лица старятся передо мной прямо на глазах, всё, думаю, конец, глюки, вроде и не пью много, но самому страшновато, что делать, даже не знаю.

В один дождливый день ко мне на стульчик присела очень миловидная женщина, ей на вид было лет под сорок пять, как только я на неё посмотрел, то почувствовал, вот, вот такую женщину я искал всю жизнь, взял карандаш и с первым же штрихом, я не понимал как я рисую, но рука сама чертила на холсте черты совсем другого человека, она молодела, она превращалась в ту девочку которой было двадцать лет, когда я закончил, на меня смотрела она, двадцатилетния прекрасная мечта моей юности, я не мог повернуть и показать ей этот портрет.

А она смотрела на меня каким-то загадочным взглядом, потом нагнулась и достала из большого полиэтиленового пакета точно такого же размера холст, повернула лицевой стороной ко мне, и я увидел на нём себя, в двадцать лет….

19.05.15.

 

Змеи

Я спал или бредил, и мне казалось, что мои руки и ноги опутывают очень толстые змеи, они клубятся вокруг, шипят, высовывают свои языки, как бы пробуя меня на вкус, но почему-то не кусают, а только сжимают свои тела всё туже и туже, я начинаю задыхаться, открываю рот и понимаю, что не могу кричать, мой голос пропал, его нет, рот открыт, но из него ничего не вылетает, а они всё плотнее и плотнее, мне очень больно, их холодные тела пронизывают меня своим холодом до костей, и они постепенно внутри меня начинают хрустеть и крошиться, а они всё плотнее и жестче, и когда боль доходит до нестерпимости, я ору, открываю глаза, а передо мной женщина в белом халате, она смотрит на меня таким сочувственным взглядом и тихо шепчет: «Потерпи, ещё немного, тебе сейчас будет лучше», даёт какую-то таблетку, кладёт мне её под язык и уходит, я глотаю её и жду, но через мгновение мой мозг взрывается, что-то внутри гаснет, всё заволакивается чернотой и оттуда снова выползают эти противные змеи и начинают снова меня душить.

Через неделю доктор сказал, если не брошу, то змеи меня точно задушат.

19.05.15.

 

Победоносная

В моей деревне женщины отличались изумительной красотой, старики рассказывали, что ещё в крепостное право все деревни вокруг принадлежали одному барину, бывшему гусару, красавцу и очень любвеобильному. Как только подрастала красивая крепостная, тут он сразу и появлялся, как чувствовал, забирал её прислугой к себе в усадьбу, а через девять месяцев она возвращалась в деревню уже с ребёнком, но с вольной.

Рассказывали, что девушки только этого и ждали, ну, родит, раньше много рожали, а вольную получить – это редкость была, фамилий тогда не давали, так все от названия деревни и числились, потом фамилии ввели, и почему-то половина народа в деревне стали Победоносными, у барина такая фамилия была Победоносный, уж и не знаю сколько и где он побед одержал, но в нашей деревне точно много и всё над девками.

Но говаривали, что действительно красавец был, высокий, голубоглазый, волосы словно шёлк, русые, не обижал никого, а уж детишкам, что девки рожали, на каждый праздник подарки дарил, и всех, кто от него, учиться посылал, многие потом возвращались, кто по бумагам у него разбирался, кто управляющим в какой– нибудь деревне, но всех пристраивал, а когда крепостное отменили, он всем сразу вольную дал, другие помещики ещё долго с этим делом тянули, а он сразу, в других деревнях половина народа по городам потянулась, да и хозяйство почти после этого прахом пошло, а у нашего только в гору, народ его уважал, за землю держался, видно было, что хорошо русскому человеку у себя на земле, …но тут и грянула эта революция, агитаторы понаехали, наобещали народу манну небесную, половина деревень и поверила, а как за эту власть вцепились, то всё хозяйство и рухнуло, наша деревенька долго держалась, до первого продотряда, как выгребли всё под чистую, так все по миру и пошли, правда, дедка мой не стерпел, этот продотряд, пока они на опушке леса ночевали, так втихаря всех и вырезал, даже проснуться никто не успел…

Отогнал подводы обратно в деревню, раздал всё селянам и велел всем разъезжаться в разные места, пока новые ироды не явились, все и двинулись в разные стороны, а деревенька осталась пустая, рассказывали, что недели через две явился отряд военный, искал, искал, а кого? Все уж давно тю-тю, они со злобы полдеревни и спалили, а вторая половина ещё тридцать лет гнила, пока избы падать не стали, а во вторую Мировую, кого тут только не было, и наши сначала, потом немцы, потом опять наши, вокруг деревни только кладбище росло, а вот название никто не отменил, так она и называлась Победоносная… После войны маманя меня сюда привезла, потом ещё пара семей подтянулась, рады были, что свои, односельчане, от всей деревни и осталось-то домов десять, да на три семьи с достатком.

За речкой в километре усадьба того барина была, от неё только головешки остались, да память о гусаре– красавце, маманя мне всегда говорила: «Ну, ты гусар, красавец мой!», а я только со временем понял, что это не только поговорка, маманя у меня, действительно, была красавица.

26.05.15.

 

Подвальчик

Подвал был прекрасный, мы его долго искали, уж морозец стал подкрадываться, по парадным уже сложно, гоняют, вот тут-то мы его и приметили. Дом вроде кособокий, неухоженный, но люди живут, долго присматривались, вокруг ходили и нашли, на окошечке, правда, решётка стояла, но мы её потихонечку выпилили, почти без шума и внутрь, во, благодать, тепло, сухо, чистенько, пол – песочек, мне даже показался тёпленький, вот и обосновались, главное первую недельку не спалиться, а там и привыкнем, мы ведь только к ночи, как стемнеет в него ныряли, днём всё дела, пропитуху собирать надо, а как же, никто ведь тебе и не подаст, а жрать охота, вот мы все весь день и на промысле, а к вечеру на скамеечке у дома посидим, как стемнеет – в подвальчик, там не шумим, разложим, что добыли, разольём, закусим и благодать, а что нам ещё надо? Тепло, сухо, даже как бы чисто, мы сами себе решили, что гадить не будем, такую норку негоже замусоривать, всё надо в чистоте держать, а не то дворник в подвал нагрянет, сразу поймет, что бомжики обосновались, а мы нет, с утречка всё приберём, песочек причешем от следочков и – в окошечко, берегли подвальчик… Уж и не знаю, как накладка вышла, а в одно утро сунулись выходить, а оконце кирпичами заложено, да так цемент прихватило, просто камень, мы к дверям, – там железо, всё, приплыли, день просидели, тишина, вроде подумали, что нас тут никто и не видел, ан нет, те, видно, тоже ушлые, решили измором взять, у нас, правда, провианта на два дня хватило, да три дня после терпели, а потом уж и животы к спине прирастать стали, давай в дверь колотить, один чёрт загнёмся, так хоть не в подвале, а на воздухе под солнышком, а там тишина, как будто и нет никого, шумели-шумели, всё без толку, ни дверь, ни окно не пробить, недели полторы прошло, мы вповалку от голодухи, еле шевелимся, тут дверь и приоткрылась, бог ты мой, а там такая рожа довольная, круглая, здоровая и улыбается, зашла и говорит: “Что, голубчики, проголодались или ещё потерпите?”…А мы уж только мычим, он, скотина, подсовывает нам какую-то бумагу, говорит: подписывайте, а мы с голодухи и в полутьме всё и подписали, потом и не помню всё, какие-то мужики нас вытащили с подвала, погрузили как дрова в кузов и повезли, тут мы чуть с холода не преставились, но этот хмырь в нас перед поездкой по стакану какой-то дряни влил, везли долго, в какой-то хутор в лесу приехали, там опять нас вытащили, сами и ходить-то не могли, и в подвал под домом запихнули, но тут свезло, там стол стоял, на нём и еда и выпивка, вот тут мы и оторвались, ели так, как на всю оставшуюся, правда, один к утру помер, уж и не знаю от чего, может переел с радости, а мы так два дня жировали, в себя пришли, а на третий пришла эта рожа с охраной, заковали по ногам, а в руки по пиле дали и погнали в лес работать, вот тут до нас и дошло, куда попали.

Неделе через две мне в бригаде мужики расказали, что подвальчик тот, как мышеловка был, для таких как мы, нас тут человек тридцать, все бывшие БОМЖИ, а теперь работаем бесплатно и не знаем на кого и зачем, но бежать без толку, на ногах кандалы, а лес чужой и неизвестный, вот я и думаю, а чего я там не хотел работать, там и деньги платили и жизнь нормальная была, но ведь не хотел, а здесь работаю бесплатно, чтоб не убили, и радуюсь, что живу, но, видно, жить мне всю оставшуюся только в этом подвальчике…

27.05.15.

 

Филя Блаженный

У нас в дереве когда-то жил Филя, его так все звали, дурачок местный, умом с рождения тронутый, но тихий, ходил по дворам милостыню просил, вернее, поесть, деньги ему и не нужны были, он и считать-то их не умел, они ему не за надобностью, он при церквушке нашей обитал, жалели его все, вроде молодой, лет под тридцать, здоровый, даже симпатичный, но вот ведь горе, бог умом отодвинул.

А в одно лето жара стояла, все у реки на песочке, река вроде у нас спокойная, но как за поворот уходит – там омут, водоворот, туда местные не плавали, знали, что затянуть может.

А в один выходной городских понаехало, все на пляж, они знать не знали, что там за поворотом, вот одна молодая мамаша и поплыла с сыном, чуть к повороту, тут их и понесло, она-то еще смогла как-то к берегу отгрести, а пацана потянуло по кругу, все бегают по берегу, орут, но в воду никто не бежит, знают, что гиблое место, а пацанчик уже еле руками бьёт, вдруг с берега появляется наш Филя и не думая бросается в реку, доплывает до пацана и начинает его толкать к берегу, видно, что тяжко ему, но толкает, толкает, как прошёл, видно, круговорот, так паренёк по-тихому к берегу и доплыл, а Филя не смог, у всех на глазах в омут и затянуло.

Через два дня километра через три в камыши прибило, вот всей деревней и хоронили, а мамаша городская, каждый год на его могилу приезжает и пацан тот подросший с ней, всё цветы привозят, они и гранитную плиту установили, а на ней так и написано: «Филе Блаженному».

02.06.15.

 

Что там?

Мы все хотим узнать, а что там? Что нас там ждёт или кто, или там нет ничего.

Но что-то там должно быть, ведь все думают об этом. Когда-то это время придёт и мы, оказавшишь на этом пороге, всё равно думаем, что это не конец, что, действительно, там это всё по-другому.

Там будет что-то другое, неизвестное, но оно будет, должно быть, а иначе во что же верить?

Ведь всю жизнь мы практически не задумываемся, мы просто живём, нам кажется, что жизнь будет вечна, мы читаем какие-то сводки о смерти других людей, вспоминаем, что мы о них знали, по книгам, по кино, из новостей узнаём, что кто-то ушёл, мы всё равно воспринимаем это, как что-то далёкое.

Да, кто-то ушёл, но от меня это так далеко, а о своём уходе мы даже не думаем, это так далеко и, наверное, не со мной, со мной это не должно случиться, мы не хотим в это верить, а если кто-то и верит, то надеется, что там будет всё по-другому.

Церковь учит, что там нас ждёт Он, а кто он? Мы видим только иконы, мы слышим, что там будет высший суд, а за что, что я тут мог такого натворить за каких-то 70-80– лет, если бы их смог ещё прожить, что мне было сверху отпущено такого, за что меня там ещё судить?

Мы тут не можем разобраться за столь короткий отрезок нашей жизни, а что же нас ждё ещё там?

Может там, действительно, что-то есть, но, видимо, нам очень недоступное, и всё, что придумано всеми религиями на протяжении всей истории человечества – это всё выдумки этого человечества, а простая черепаха, которая живёт триста лет, знает больше четырёх поколений, так как живет дольше и не впадает в религиозный экстаз и не думает, а что там? Она просто живёт и радуется этой жизни и не думает, а что там? Потому что ей хорошо сейчас, а что там будет, а что будет, то и будет, а что там, там и увидим…

15.06.15.

 

Кузнечик

Он был приколот к стене большой булавкой прошлым летом, я поймал его на поляне, принёс домой и приколол рядом с двумя бабочками, мне было тем летом девять, а в этом стукнуло десять.

От бабочек остались только две булавки, видно, крылышки оборвались и их кто-то смёл, а вот кузнечик был как новый, даже казалось, что я его только сейчас приколол на стену.

Я смотрел на него и думал, как он мог так сохраниться, все лапки и усики были целы, казалось, ещё мгновение и он начнёт ими шевелить, но он как год назад замер в этом положении, так и остался, я вскоре пошел гулять и забыл про него, а ночью мне приснился страшный сон…Как-будто я в огромной пещере, в которой сидят у костра страшные великаны, что-то мешают в котле огромной поварёшкой, а я на стене, приколотый большой булавкой, смотрю на всю эту картину и не могу даже кричать от страха, а рядом со мной приколотый кузнечик, смотрит мне в глаза и шевелит усиками и как-то странно улыбается… Я проснулся утром весь мокрый, посмотрел на стену, а кузнечика нет…

Потом мама сказала мне, что пока я гулял, она убирала мою комнату и сняла кузнечика со стены и остальные булавки тоже.

Больше я к стенке никогда никого не прикалывал, а этот сон запомнился мне на всю жизнь.

 

Чёрный

Чёрный…он всегда был чёрный, когда был маленький, когда стал большим, он был очень чёрным, хотя вокруг него были тоже чёрные, но он выделялся среди них своей особенной чернотой.

Он был как огромный блестящий кусок эбенового дерева, переливающийся на солнце всеми оттенками черноты, за эту необыкновенную черноту его так и звали – Чёрный.

Он жил отдельно от всех, в его хижине даже стояла большая постель, потому что каждый вечер к нему приходила новая чёрная женщина и каждое утро она уходила от него очень счастливая.

Другие чёрные не могли позволить себе такую роскошь, они завидовали ему, наверно, чёрной завистью.

А он был счастлив, ему казалось, что в жизни выпал счастливый билет, он наслаждался ею, а что ещё надо чёрному: свой дом, своя большая постель и вся работа – любить красивых чёрных женщин.

С каждым прошедшим годом от него появлялись красивые маленькие чёрненькие дети, он сначала пытался их запоминать, но потом бросил, их было много, но в каждом оставался оттенок его черноты и это его как-то радовало.

Но с возрастом он стал не обращать внимания на детей, кто-то из них иногда приходил к его хижине, но он уже стал путать их, а потом и вообще перестал обращать на них внимание.

Время… время…, в один вечер к нему пришла молодая очень красивая чёрная женщина, он очень обрадовался её молодости, в последние дни к нему заходили женщины, но он так пресытился ими, что не обращал на их внешность никакого внимания, они просто не привлекали его, он делал своё дело и они уходили, а эта женщина была удивительной красоты, он так разволновался глядя на неё, попытался сравнить её с какой-нибудь из бывших у него женщин, но ни одна из них не шла в сравнении с этой, …самое печальное случилось позже.

Утром она ушла от него, но она не была счастливой, он не смог дать ей своей любви, его время любви кончилось.

Потом пришёл белый человек и отвёл его к другим чёрным людям, вручил ему огромную корзину и он до конца жизни собирал белый хлопок.

В его хижине поселился молодой и здоровый новый чёрный, он тоже думал, что ему повезло в этой жизни, но его счастье тоже когда-то кончится, всё когда-то кончается.

Чёрный, второй чёрный, третий чёрный, их много, но для белых было одно имя для них всех – чёрный раб.

07.07.15.