С некоторых пор, еще до прихода Конфедерации, пиратам запретили покидать остров. Это был, пожалуй, единственный пункт, относительно которого нации договорились самостоятельно, и который являлся не предложением для обсуждения за круглым столом, а ультиматумом. Такой запрет гарантировал, что пираты не возьмутся снова за то, чем занимались когда-то и — значительно важнее! — что они не разбредутся и не лишат нации своих бесценных дипломатических услуг. Чтобы соблюдение этого правила было абсолютным, пиратам запретили иметь суда, способные совершать дальние плавания. Зато прибрежные воды вскоре стали кишеть так называемыми «быстроходами», весьма причудливым изобретением пиратов. Начать с того, что быстроходы имели форму огурца, и корпус был герметичен в верхней части так же, как и в нижней. Экипаж сидел внутри цилиндрической полости. Пираты говорили, что такая конструкция делает быстроходы неуязвимыми к погоде. Даже если судно накрывает волнами, вода не попадает внутрь. Быстроходы действительно могли беспрепятственно плавать даже в шторм. Они не имели парусной оснастки и приводились в движение исключительно силой ног экипажа. Пираты утверждали, что их быстроходы — лучший в мире вид тактического морского транспорта. Они буквально молились на них. Почти все пираты, даже многие женщины, имели накачанные ноги — предмет особой гордости. Проводились даже конкурсы мускулов: «Самая свирепая нога года». Пираты до того любили быстроходы, что хотели даже поставить монумент быстроходу в сквере у Дома Собраний. Планировалось отлить его в натуральную величину из золота на средства трех наций, чему нации стойко сопротивлялись уже несколько десятилетий.

Секрет устройства быстроходов пираты не отдали просто так. Передача полных чертежей стала предметом торга. За них пираты получили от наций чертежи и образцы новейших достижений навигации: светового дальномера, гироскопического компаса и нескольких других. Уже после сделки Конфедерация выкрала-таки чертежи из Морского центра, главного научного учреждения пиратов. В украденных чертежах давались другие пропорции корпуса. Собранная по этим чертежам лодка двигалась на четверть быстрее. После этого пираты дали понять, что подозревают Конфедерацию в воровстве, а Конфедерация — что может поднять вопрос о мошенничестве в сделке по обмену технологиями. Этим конфликт и кончился.

Краснолицая нация с ее рабовладельческим строем высоко оценила быстроходы. Ей не стоило проблем укомплектовать сколько угодно таких лодок «гребцами». Дипломаты Конфедерации склонны были верить тому, что Краснолицые штампуют сотни лодок в год. Желтолицые утверждали, что не видят смысла в таком транспорте, даже тактическом, но идея педального хода, а особенно косой шестерни для смены угла вращения, им очень по душе, и они оборудуют ею новые лесопилки и мукомольные заводы. Что до Конфедерации, то она использовала быстроходы для доставки почты в пределах залива и пыталась приспособить к плаванию по грязевому болоту Гноблево. Но устройства вызывали дикую ярость у грязевых быков, которые легко разрывали железную обивку, проламывали доски и убивали экипаж.

Самой полезной частью во всей конструкции в Конфедерации посчитали винт. Именно винт, а не педальный ход, цепь или косые шестерни. Власть прилагала усилия, чтобы революционное изобретение осталось в столичной провинции, но разведгруппы других провинций несколько раз нападали на водопроводы в городе, разламывали их и сбегали с устройством. Вскоре винт распространился по большей части провинций и нашел главное применение в вентиляции учреждений власти.