Пришедшая выглядела жутко: с пучком жирных седых волос, в которых сохранилась лишь пара черных локонов; с усиками на верхней губе; с торчащими скуловыми костями и острым подбородком.

Когда она сняла побитую молью, затертую шубу, впечатление стало жутче. У нее было тощее, угловатое тельце. На него, как на вешалку, было напялено желтое в синий горошек платьице с заплаткой на левой груди. Образ дополняли серые шерстяные колготы и грязные кроссовки поверх толстых носок.

«Не примите шубу у дамы?» — сказала она и быстро улыбнулась, отодвинув нижнюю челюсть назад и оскалив верхние зубы.

И вдруг он узнал ее, по этой улыбке. У него упало сердце. «Неужели она никогда не отстанет?» — застонал он про себя. Ее звали вовсе не Татьяна, а Алена, и она была одним из самых долгоиграющих его клиентов.

Алена появлялась у Петра Николаевича несколько раз, с интервалами в пару лет. С каждой новой встречей он ужасался про себя: «Как она подурнела!». Пообщавшись с ней за неделю занятий, он снова ужасался: «Ну и съехала же у нее за эти годы крыша».

Начинала она тридцатипятилетней замужней женщиной, матерью двоих детей. Она была одной из первых, кто попал на платные занятия, узнав о нем от знакомой, той самой психологини, с которой у Петра Николаевича был роман, и которая научила его, как правильно морочить клиентам голову. Та психологиня привела к нему далеко не одну Алену, однако от «20 % за приведенного клиента» отказывалась. По-видимому, ей просто нравилось загонять людей в ловушку, созданную не без ее участия.

Алена показалась ему тогда вполне здоровой, бойкой женщиной, несколько замученной детьми и домоседством. Она все время говорила, что еще полгода посидит «с младшенькой» и сразу устроится работать. «У меня, в конце концов, отличное образование, — говорила она. — Я заканчивала факультет прикладной и теоретической ядерной физики МИФИ». Против физиков у Петра Николаевича создалось в результате грустного опыта глубокое предубеждение. Один знакомый физик уронил ему на ногу сковородку и ошпарил его руки маслом, когда готовил при нем яичницу. Другой тихонько слинял с его дня рождения, прихватив с собой жену друга, ведерко с черной икрой и бутылку «Хеннеси», и праздник был испорчен. Третий обещал устроить Петра Николаевича на хорошую работу, но неожиданно сошел с ума, убил жену и дочь и выбросился из окна. Телефон Петра Николаевича нашли в его записных книжках, и пришлось ходить давать показания. Но Алена ему понравилась, и он тогда посчитал ее исключением.

Единственной проблемой Алены в то время была скука. Участь домохозяйки при таком образовании и уме довела ее до увлечения сектами. Она рассказывала ему, как разочаровалась в «Аум Сенрикё», потому что у них нет нормальной программы для развития способностей детей. «Господи, — подумал Петр Николаевич. — Она и детей туда водила!»

Тогда, в первый раз, она заявила буквально с порога: «Я знаю, чем вы занимаетесь. Я читала книги по парагмологии. Мне близок строго логический, научный подход Бубарда. Он, помните, писал в начале первой своей книжки, что по образованию инженер и слушал курс ядерной физики. Так вот, это чувствуется. Ведь я прочитала его книжку и пробовала заниматься тьюнингом с одним своим другом на квартире у мамы. Я думаю, мы бы даже достигли больших результатов. Но нам пришлось прекратить. Мама постоянно ломилась в комнату. Оказывается, она решила, что мы запираемся в комнате и занимаемся там сексом, втайне от мужа. У меня мы тоже не могли. Дети не оставили бы меня в покое и рассказали бы мужу. Вообще, все тут озабоченные. Думают, что если мужчина и женщина уединяются, то только для одного… Ну вот, — продолжала она. — Я и решила прийти к вам, чтобы получить профессиональный тьюнинг. Я слышала, вас обучал один из приближенных самого Бубарда. Ну, вы знаете эту историю? Он на своем корабле собрал нескольких лучших и обучал их лично высшим уровням Духовной Сущности. И один из них, насколько я знаю, приезжал в Москву, и вы проходили у него обучение» — «Да, — поспешил тогда согласиться Петр Николаевич, хотя слышал про это впервые. — Был такой, Вомит Мокиш, мощный дядька, надо сказать. Учил меня пару месяцев» — «Он показал вам нейтринные инциденты на ленте времени? — вцепилась Алена. — Правда, что там применяли бомбы, способные уничтожить целую планету?» — «Давайте не будем говорить об этом, — Петр Николаевич стал вдруг серьезен. — Вы еще не готовы к этому, вам пока даже думать об этих вещах нельзя. Там слишком много боли. Если вы, не дай бог, влезете туда сейчас, вы не выдержите» — «А что может со мной случиться?», — глаза Алены горели в ожидании какой-нибудь аппетитной страшилки. — «Например, наступит спазм спинных мышц, и вы получите множественные переломы позвоночника. Я вам это говорю как медик». — «Так вы еще и медик? По образованию?» — «Ну конечно! — воскликнул Петр Николаевич. — Работа с лентой времени — штука не такая простая. А вы думаете, почему я вылечиваю пациентов гораздо быстрее, чем в парагмологии? Они делают тьюнеров из кого придется. А я профессиональный медик и психолог» — «Сколько же вы получили высших образований?» — спросила с восторгом Алена. — «Вот смотрите, — он показал ей липовый диплом Карагандинского университета фундаментальной медицины. — Здесь я получил второе высшее, на терапевта. Вообще, у меня три высших образования. По первому я инженерпроектировщик линий непрерывного производства пищевых продуктов, со специализацией: молочный цех. Потом я получил второе высшее, еще в советское время. Потом я переехал в Москву, и здесь закончил факультет клинической психологии. Программа была рассчитана на два года, а я все сдал за три месяца».

В ту их первую встречу Алена поставила цели, продиктованные увлечением того времени: парагмологией. Она хотела: поднять эмоциональный фон до ста процентов, приобрести иммунитет к социальным моллюскам и, наконец, очистить всю ленту времени от инцидентов боли, в том числе нейтринных. Петр Николаевич обожал клиентов с такого рода целями: мечтающих читать мысли прохожих, видеть «рентгеновским зрением», предсказывать будущее, встретиться лично с Буддой и прочее. Поскольку цели эти базировались на вере в небылицы, то и достижение их было плодом воображения.

Требовалось только создать человеку видимость трудностей и преодоления, а в конце авторитетно заявить, что цели достигнуты. «За эти пять дней мы, Алена, решили первые две задачи полностью. Низкий эмоциональный фон и социальные моллюски больше никогда вас не затронут. Что касается ленты времени, то многое мы оттуда стерли (вы этого даже не заметили, кстати говоря). Но чтобы завершить работу, понадобится еще одна или две недели занятий. Это не так страшно и подождать. У некоторых людей нейтринные инциденты не активизируются вообще. Их нужно стереть исключительно для вашего комфорта в следующей жизни. Когда появятся деньги и время, приходите снова. А пока наслаждайтесь тем, что вы пьюр».

Пьюром в Парагмологии назывался человек, удаливший всю боль из воспоминаний о текущей жизни. По этой причине пьюр всегда находится в эмоциональном фоне 100 % (короче, он весел и беспечен всегда, не зависимо ни от каких обстоятельств). Петр Николаевич не скупился на парагмологические термины в присутствии Алены, потому что она за этими терминами к нему, по сути, и пришла.

Спустя почти два года Алена снова принесла ему деньги. За прошедшее время она осунулась и пожирнела, волосы приобрели сальный вид.

Алена так и не пошла работать, зато родила третьего ребенка. Она знала с изумительной точностью (и горела желанием поделиться), как не лишиться пособия по безработице и при этом избежать работы, какие льготы и субсидии есть для многодетной матери, как подсуетиться и оформить липовую инвалидность на ребенка, чтобы получать побольше, и так далее. Отдельной темой «бесплатных» бесед по телефону стало то, в каких супермаркетах дают пакеты бесплатно и как взять побольше, а в каких за пакеты требуют деньги, и нужно потому приносить свои. «Вообще, — завершила она свои рассуждения. — Там, где пакеты бесплатные, магазины включают их цены в стоимость продуктов. А я, извините, пришла за картошкой, а не за вашими пакетами. Так что я в такие магазины не хожу. Вообще, я бы расстреляла всех этих владельцев супермаркетов.

Вы знаете, что они находятся в заговоре с правительством, чтобы поддерживать завышенные цены на продукты? Излишки продуктов они уничтожают, а фермерам они угрожают, чтобы те производили меньше. Потому что им выгодно обдирать население, а правительство получает огромные взятки с запада, чтобы уничтожить наше сельское хозяйство».

Это было, пожалуй, главной переменой в Алене за три года. Она стала рьяным адептом теории заговоров. Например, она была убеждена, что нефтяные компании запугивают и даже убивают изобретателей новых бестопливных двигателей. В подтверждение она принесла Петру Николаевичу две книжки в мягкой обложке. Тизер на задней сторонке гласил: «Изобретатель гравимобиля раскрывает тайны мироздания».

Первая шла за авторством некоего Широобова, а вторая была озаглавлена в его память. Якобы автор погиб при таинственных обстоятельствах, подразумевающих участие спецслужб, и не успел сдать в издательство вторую книжку. В ней он хотел опубликовать чертежи «гравимобиля» и необходимые формулы, чтобы каждый россиянин смог смастерить машину у себя в гараже. Революционное изобретение так и осталось бы в лапах жадных нефтяных корпораций, однако нашлись шустрые ребята. Они обхитрили ФСБ (которое, разумеется, в сговоре с нефтяными компаниями) и книжку таки издали. Самым примечательным было то, что издали в том же самом издательстве и в той же серии, с тем же дизайном обложки.

До второй книжки у Петра Николаевича руки толком не дошли, он пролистал ее бегло и заметил только, что ни одного чертежа и формулы в ней не было. Первую же он изучил перед сном более внимательно. Автор рассказывал, как его не понимали и гнобили в советское время. Как он бросил «НИИ-ХХХ» и уехал в Сибирь, «на хутор», жил в лесу, вел хозяйство и все время читал книги по физике и астрономии. Он пришел к выводу, что гравитацию можно преодолеть, если создать сферу из особого сплава («формулу которого я раскрою в следующей книге»), создал эту сферу и стал бороздить звездное сибирское небо, проваливаясь в «колодцы времени», встречая инопланетян, по неосторожности вызвав Тунгусский метеорит, и так далее, и так далее.

На следующий день Петр Николаевич вернул Алене книгу, сказав, что на ленте времени бывали случаи поинтереснее. Она спросила: «Петр Николаевич, если вы так вольно перемещаетесь по ленте времени, почему вы вообще не избавитесь от оков тела, чтобы вас ничто не держало в ловушке?». Он ответил: «Вы что, я еще пожить хочу. Я еще на этой земле свои дела не завершил». — «Я бы на вашем месте хотя бы вытащила оттуда, из прошлых вселенных, какие-нибудь очень мощные технологии» — «Алена, до этих технологий человечество еще не дозрело, — пояснил Петр Николаевич. — А самой мощной технологией в мире я уже владею. Это тьюнинг. Эта технология появлялась во всех прошлых вселенных, иначе Духовные Сущности просто не дотянули бы до сегодняшних дней. И вы и я когда-то, в прошлых вселенных, в совершенно других телах, получали тьюнинг. Те, кто не получал, мыслят себя вещами. Есть такой негативный фон на шкале эмоций, минус триста. Он называется «сужение ответственности до вещи». В этом состоянии Духовная Сущность настолько боится физической вселенной и настолько неспособна чем-либо управлять, что предпочитает думать, будто она — предмет. В этом смысле, Бубард верно писал, что «каждая планета может поведать печальную историю десятка Духовных Сущностей», или что-то в этом роде, я уж не помню дословно. Духовные Сущности в «минус триста» привязываются, например, к астероиду, следуют за ним повсюду и повторяют про себя: «Я — это астероид, я — это астероид». Они окончательно деградировали. Чтобы вытащить их из этого ада и довести хотя бы до способности вселяться человеческие тела, нужны специальные излучатели, которые человечество создаст, в лучшем случае, лет через двести», — таким образом, Петру Николаевичу было что ответить на рассказы про «гравимобиль».

Алена, правда, больше не писала кипятком от парагмологических мифов. Зато она живо откликнулась на тему того, что наука медлительна. «Вы знаете, кстати, про заговор патентных органов не рассматривать изобретения вечных двигателей? На самом деле, вечный двигатель легко можно создать, и квантовая физика давно доказала это. Вы слышали про торсионные поля? Но Академия наук не хочет этого признавать, несмотря на очевидные факты. А патентные органы не хотят ничего знать про вечный двигатель. Это невыгодно политическому режиму. Если смогут иметь по вечному двигателю, каждый обзаведется своей электростанцией и заводами. Тогда людям станет не нужно платить за свет и тепло, покупать машины. Дороги будут больше не нужны, все будут летать на своих аппаратах где угодно. От их полетов сразу рассекретятся все военные части с ядерным оружием… Вы понимаете, чем это грозит режиму?.. Я вступила в группу по борьбе с патентным произволом. Ее возглавляет академик Втирасский, очень интересный человек. Петр Николаевич, вы должны с ним познакомиться» — «Ну, Алена, у меня уже есть свой академик, — Петр Николаевич использовал новую на тот момент выдумку. — Мы с ним бьемся над раковыми проблемами. Я каждую субботу с утра езжу к нему в онкологический центр, мы исследуем влияние тьюнинга на больных. Так что если у когото из ваших знакомых кто-то умирает от рака, срочно ведите его ко мне. Я спасу его жизнь» — «Петр Николаевич, — Алена была поглощена своими мыслями. — Но этот академик, он просто такой человек, я слушаю его и не могу оторваться, он просто меня завораживает!» — «А он академик чего?» — поинтересовался Петр Николаевич. — «О! Он физик! Он еще в девяносто третьем году создал Всемирную академию физики торсионных полей. Организация объединяет пятьсот тысяч ученых по всему миру!» — Петр Николаевич еще в самом начале своей парагмологической карьеры усвоил, что с клиентами спорить не следует; за первые годы практики он пришел к выводу, что с клиентами нельзя спорить вообще никогда, а особенно — насчет политических взглядов и веры в академиков, бессмертие, пришельцев и прочее. Он не стал переспрашивать насчет численности Всемирной академии.

Поглощенная академиками и заговорами, Алена за три года забыла про очистку ленты времени. В новом списке целей значилось: «Научиться манипулировать мужем и детьми, чтобы они всегда делали то, что им действительно нужно, а не то, чего им хочется. Силой мысли влиять на денежные потоки, чтобы притягивать к себе деньги, не продаваясь в рабство к работодателям. Продлить свою молодость и долголетие. Избавиться от паразитов и никогда больше не становиться их мишенью».

Пункт насчет паразитов Петра Николаевича несколько ошеломил, и он не сдержался от вопроса: «А вы чем-то заражены?» — «Мы все заражены, Петр Николаевич, вы должны это знать! В теле каждого человека живут сотни паразитов. Червей находят под кожей, в мышечных тканях и даже в костях. А вы не знали? Многие чувствуют усталость, не высыпаются, у них болит голова. Это все от паразитов. Просто современная медицина не в состоянии их фиксировать. УЗИ и рентген бесполезны. В вашей мышце может жить целая колония червей, полипы, грибы и даже слизни, а врачи не будут ничего подозревать. Говорят, что люди в горах Тибета очень долго живут. А это потому, что на такой высоте давление слишком низкое, и паразиты не выживают. А без паразитов человек способен прожить и двести лет. Алкоголизм, вы думаете, от чего? Человек чувствует подсознанием, что кишит паразитами, и пытается убить их этанолом. Вот и все. То же самое с курением. И главное, заразиться ими можно буквально от всего, даже в мыле содержатся их личинки. Мы каждый день вдыхаем их с пылью. Ребенок обычно заражается через пуповину от матери, и когда рождается, в нем уже множество дряни…» — «Да, я вас понял, — поспешил вставить Петр Николаевич, чтобы остановить поток бреда. — Вообще, Алена, к паразитам надо относиться спокойнее. Вы, в конце концов, намного больше их. На мясокомбинатах, например, все сотрудники без исключения заражены цепнем, и это нормально. Некоторые люди проживают почти всю жизнь с пиявкой в среднем ухе, и нормально, умирают стариками, тихо и спокойно. И в кишечнике это нормально иметь паразитов, некоторые из них даже помогают переваривать пищу. Вы слышали, говорят кишечная флора, кишечная фауна. Это же тоже, считайте, паразиты. А насчет полипов, тут вы что-то, по-моему, спутали. Полипы живут в океане». — «Вы что, Петр Николаевич, — вскинулась Алена. — Полипы это страшная вещь. Стоит их спорам попасть в организм, и они разрастаются и поедают слизистую. Поликлиники наводнены больными с носовыми полипами. Их приходится вырезать, чтобы человек не задохнулся. Я сама ходила проверяться на полипы, но у меня их, слава богу, не оказалось». — «Я понял вас, — сказал Петр Николаевич, пожалев, что встрял в спор насчет полипов. — К концу недели, будьте уверены, все паразиты, если они есть в вашем организме, умрут. Тьюнинг и это тоже делает. Я же говорил вам, что это величайшее изобретение человека». Однако, Алена, как оказалось, еще не готова была закрыть тему. Она потребовала, чтобы Петр Николаевич «включил компьютер с Интернетом». С миной на лице как у компьютерного гения в шпионском боевике, она запустила браузер и стала печатать в строке поиска. Победно глянув на Петра Николаевича, она стукнула по «энтеру» сразу тремя пальцами, и его глазам открылся лозунг: «Паразиты едят Людей». Орфография была именно такая: и поедаемые, и поедающие были написаны с большой буквы, что создавало ощущение вечной борьбы двух вселенских начал. «Вот, видите! — закричала Алена. — На этом сайте все написано.

Я когда про него узнала от подруги, я два дня его читала, не переставая. Там говорится, что единственный способ найти паразитов — это магнитное сканирование биополя, и здесь у них даже есть координаты центра. Центр единственный на всю Россию. Я звонила туда, хотела заделаться добровольцем, чтобы меня бесплатно просканировали какими-нибудь экспериментальными вариантами, для науки, но им этого не надо. Они думают только о деньгах. И я решила пойти лучше к вам, чем платить им втрое больше за это сканирование».

Во время тьюнинга Алена в качестве приятных случаев в будущем смаковала сцены, в которых бьет мужа, и тот с ней во всем соглашается. Другим сладостным плодом воображения была сцена, когда родители она узнает, что родители умерли, и въезжает в освободившуюся квартиру.

Она с готовностью находила приятные эпизоды из прошлых жизней. В одном она плыла на небольшом корабле в открытом море. С ней был молодой мужчина, «и больше ни одного человека на корабле», а паруса были красного цвета. В другом эпизоде она держала в руке меч и вела в атаку отряд крестьян. Они брали крепость, а вечером был пир, на котором ей показывали по очереди всех пленных. Один из них был молодым принцем.

Она приказывала его освободить и посадить за стол рядом с собой. Еще один случай происходил где-то в космосе, «при голубом свете огромной звезды», она была штурманом разведывательного космического корабля, и готовилась к приземлению на планету, где предполагалась разумная форма жизни. Все случаи «из прошлых жизней» были незначительными вариациями этих трех образов.

Упражнения, которые прописывал Петр Николаевич, она не просто не делала, но еще и хвасталась этим, дескать, они бесполезны, важны только очные занятия, и она достаточно умна, чтобы это понимать. Витамины она не пила, потому что «сейчас было опубликовано новейшее исследование, оно показывает, что витамины в виде таблеток организм не усваивает вообще». Упражнение с веревкой, которую нужно крутить вокруг торса, она «делала оборотов двадцать время от времени, ведь этого хватает, чтобы избавиться от боли в пояснице; я не понимаю, зачем нужно его делать пятьсот раз; от пятисот раз, мне кажется, должны смещаться позвонки». Соло-тьюнинг — самостоятельный дрейф по «случаем из прошлого» — она тоже не делала: «Я сразу засыпаю, стоит мне только закрыть глаза и погрузиться в воспоминания. Мне кажется, вся эта боль из прошлых жизней, которую вы стираете, она у меня лежит на самой поверхности. Стоит мне начать соло, и все это лезет на поверхность. У моего организма срабатывают предохранители, и он швыряет меня в сон. Будет безопаснее, если я не буду рисковать, когда вас нет рядом».

Всё в поведении Алены было пропитано нежеланием что-либо делать и при этом много всего получить. Когда она позвонила, и он предложил ей утреннее время, самое удобное, чтобы день не разбивался надвое, она сказала, что не готова рано вставать. Когда она рано встает, у нее плохо с концентрацией внимания, и к тому же насильный ранний подъем очень вреден для воображения, потому что лишает человека сновидений. «А сны — это механизм предсказания будущего, и люди, которые видят яркие сны, никогда не попадают в неприятности, вы знали об этом?»

Когда занятия кончились, и они прощались в прихожей, Алена заявила, что «та-ак много получила от этих занятий» и «вот прямо» чувствует себя обновленной. Потом она не звонила больше трех лет, и когда объявилась снова, Петр Николаевич не сразу узнал ее по голосу в телефонной трубке: «Аллё! А Петра Николаевича не позовете?», — сказано это было сварливо и скрипуче, тоном злобной бабульки, звонящей в двухсотый раз, чтобы напомнить своей соседке о долге в пятьдесят рублей.

На этот раз у нее заострился нос и прорезались морщинки в уголках глаз, волосы были забраны в «крысиный хвостик», оголяя высокий лоб, брови сильно поредели. Она была чудовищно одета, в мужской картуз на меху, полушубок с потертостями на спине и плечах, растянутый серый свитер и пузырящиеся на коленях коротковатые джинсы.

Прежде, чем сказать фразу, она каждый раз облизывала губы и выдавала спазматическую улыбку, при которой нижняя челюсть отъезжала назад. Еще не сняв полушубок, она спросила: «Вы не позанимаетесь со мной в долг, по старой дружбе? — она сразу увидела по его лицу, что он готов ее прогнать, и пролепетала: — Или хотите, я расплачусь щенками, саженцами и книгами? Прямо из издательства! А еще у меня муж монтирует системы безопасности. Мы могли бы договориться, услуга за услугу?» — она оскалилась в улыбке и тут же собрала губы в гармошку. — «Ну, щенки мне точно не нужны, — ответил Петр Николаевич. — А вот насчет системы безопасности, это интересно. Если мы прямо сейчас созвонимся с вашим мужем, то это вариант» — «Можно я воспользуюсь?» — и она прошмыгнула к телефону. «Алло! Здравствуйте! — сказала она медовым голоском. — А позовите, пожалуйста, Андр… Андрюш, это ты? — сразу перешла она на строгий тон — Помнишь, я рассказывала про психолога. Ты еще не хочешь к нему идти со своей спиной. Так вот, мы можем сэкономить, если ты приедешь к нему и поставишь сигнализацию в его квартиру… Что?! — завизжала она вдруг. — А чем ты занимаешься? Ну, видеонаблюдение. Это же одно и то же! Что? Ну и что, что ты их проектируешь? Как будто ты не можешь оторвать жопу от стола и поработать хоть раз руками… — она вдруг осеклась, покусала губу. — А из крана все равно течет иногда, а еще резиной пахло однажды… это все горела твоя проводка, электрик!.. Что? Да от какого завода надуло? Я же носом почуяла, что резиной воняет. Такой вот муж у меня, так провода кла… — она снова смолкла. — Утюг? — пролепетала она. — На линолеум? Да не было такого… а… я имею в виду, это было не в этот раз… Ну ладно, что ты хочешь-то от меня, блядь? Чтобы я тебе ноги лизала за ремонт? Давай говори, ты будешь ему делать видеокамеру в квартире или нет! И не морочь мне голову, ты на меня и так четверых детей повесил, козел!.. Или я ему прямо сейчас отдаю десять тысяч. Что — откуда? Из шкафа, в твоих носках нашла… Да я… — она помолчала, повесила трубку и развела руками: — Бросил трубку, с ним иногда тяжело бывает. Он комплексует, что мало зарабатывает. Я ему уже много раз говорила: брось свою контору и вкалывай сантехником на районе. Работящий, рукастый сантехник получает полторы тысячи долларов, а ему платят пятьсот. А он не хочет бросать, ему нравится. Как ребенок, в игрушки свои играет. Дрессирует электроны, я это так называю», — и она пискляво рассмеялась, не отрывая напряженного взгляда от Петра Николаевича.

Разувшись, она без приглашения прошла в большую комнату, развалилась в кресле, закинув ногу на ногу. «Ну, давайте начинать. А то что мы будем терять время?» — сказала она. Петр Николаевич напомнил ей про деньги и список целей. «Цель у меня такая, достичь успеха в своем бизнесе. И еще одна — найти другого мужа, который будет настоящим мужиком» — «Хорошо, Алена. Подойдет время, вы запишите это на листок. Но пока нам надо решить с оплатой. Ваш муж отка…» — «Да почему он отказался, — закричала она. — Ничего он не отказался. Он еще примчится сюда через час и будет мне ноги целовать, вот увидите!» — «Алена, вы знаете мои правила. Я не занимаюсь благотворительностью. Мне нужны гарантии. Вы говорили, что у вас с собой…» — «Да что вы все о деньгах?! Да держите, вот, пожалуйста», не стесняясь его, она залезла руками в джинсы, в районе паха, достала полиэтиленовый пакет с деньгами и протянула ему. «Я думаю, пакет будет лишним», — вежливо ответил Петр Николаевич. Алена захихикала (нижняя челюсть отъехала назад, показав оскал верхних зубов). Она сорвала пакет, запихнула его в карман джинсов и протянула деньги со словами: «Ну все, давайте не терять времени».

Он дал ей лист бумаги на планшете, она торопливо накарябала что-то. Почерк был неразборчивый. Петр Николаевич решил не переспрашивать, попросил ее закрыть глаза и войти в режим тьюнинга.

Она перебила его: «А знаете, у меня сейчас намечаются отличные перспективы бизнеса. Вы читали книгу Ивана Подседа «Бизнес за тридцать дней?» Он такой человек! Он с нуля создал больше тридцати фирм. Сейчас он ведет тренинги, делает из людей бизнесменов. Но, если ты не совсем дурак, то можно всему научиться и просто из книг. Он все подробно разжевывает. На самом деле, вам надо эти книги прочитать, потому что вы сможете сдвинуться с мертвой точки. Вот вы сидите и пропускаете всего четырех клиентов в неделю. А так вы сможете создать свой бизнес. У вас будут сотрудники, вы обучите их тьюнингу, они будут делать работу за вас, а вы будете получать деньги…»

Петр Николаевич мог бы возразить, что тьюнинг — это услуга штучная, другие не смогут делать за него так же хорошо, как умеет он. В принципе был и другой ответ, более откровенный. Он сводился к тому, что даже если бы клиенты пошли гуртом, ему не стоило бы открывать фирму, потому что «Церковь Парагмологии» тогда взялась бы за него всерьез. Но Петру Николаевичу было настолько тошно от Алены, что он предпочел нейтральный ответ: «Посмотрим. Если мне это понадобится, вы будете первым человеком, кому я позвоню. Вы готовы приступить к тьюнингу?»

«Да, Петр Николаевич… Только еще минутку, я расскажу вам про свой бизнес, мне нужен ваш совет, насколько это реалистично. Я хочу продавать фазанов?» — «Фазанов? А они кому-нибудь нужны?» — «Ну конечно! Новые русские их с руками отрывают. Им же чего не всунь, они на это бросаются. Им говоришь, что фазан жутко благородная птица, улучшает, там, ауру, болезни лечит, и они готовы его купить за тысячу долларов. А чтобы его вырастить, я думаю, нужно пятьсот. Так что я хочу открыть фазанью ферму. У меня давно была такая задумка, но не было стартового капитала. А потом я нарвалась на эту книгу Подседа. И он там пишет, что стартового капитала не нужно. Главное — идея плюс желание хоть что-либо делать. Потому что, вы знаете, идеи-то есть у каждого, но все сидят с ними сложа ручки и восхищаются, какие они умные. А надо впрягаться и пахать. И тогда любая нормальная идея принесет успех». На этот раз Петр Николаевич не удержался от вопроса: «И что он предлагает вместо стартового капитала?» — «Ну как! Это же очень просто! — повисла короткая пауза. — Ну, во-первых, связи. Ну, вы знаете, считается, что связи это если у тебя родственники, или если ты много лет специально дружишь с кем надо. А на самом деле все проще. Я взяла телефонный справочник, позвонила в ассоциацию предпринимателей, узнала телефон нужного человека, и считайте, у меня есть связи. Потому что если люди видят, что твоя идея стоящая, они будут всячески помогать. Это же очевидно. Но до этой очевидности мало кто может додуматься, мне вот Подсед очень здорово прочистил мозги на эту тему. Я даже думаю съездить к нему на тренинг, он проводит тренинги летом в карельских лесах. Там люди разбивают палаточный лагерь и живут три недели, а он проводит с ними обучающие игры. И вы знаете, мне рассказывал один парнишка, что это просто снос крыши. С тебя как будто срывает все покровы, и ты видишь себя таким, какой ты есть. Семейные пары там разбивались вдребезги, у людей истерики были. Этот парнишка, он в какой-то момент почувствовал себя ничтожеством, и что он потерял все годы жизни впустую, и он весь день бродил по лесу и рыдал. Вы понимаете, как это здорово? Люди вдруг по-настоящему видят себя со стороны. После этого спадают все барьеры, которые мешали им открыть свое дело. Я бы сама съездила, но у меня денег пока не хватает. Но к лету, когда начнутся тренинги, у меня будет уже море денег. Я думаю уже в мае крепок поставить бизнес на ноги…»

«Я все-таки не услышал, — сказал Петр Николаевич, помолчав, — как вы планируете обходиться без стартового капитала. Вот вы говорите, что придете к первому попавшемуся предпринимателю со своей идеей, и он сразу поможет. Как мой опыт показывает, он просто пустит в оборот вашу идею, если она стоящая, а вас, самое большое, наймет менеджером». У Алены задергалась верхняя губа, так что бросились в глаза черные усики. «Да что вы! — протянула она едко. — Я вижу вы специалист. Сами без бизнеса сидите, и вот мне пытаетесь мешать. Сра…» — «Алена, вы переходите грань, — осадил ее Петр Николаевич. — Я никогда никому не мешаю, вы это знаете. Вы можете прямо сейчас уйти, вот ваши деньги…».

На том этапе своей карьеры Петр Николаевич уже прекрасно освоил этот прием и постоянно так блефовал, чтобы сбивать с клиентов спесь. «Петр Николаевич, нет! Вы не так меня поняли, вы что! Я сказала это просто так!» — заверещала Алена, делая, однако, движение, чтобы забрать деньги. Но Петр Николаевич, не мешкая, убрал их обратно в папку. Он несколько секунд смотрела на папку, потом судорожно улыбнулась и сказала:

«Я просто имела в виду, сразу видно, что вы Подседа не читали. Ну, вы в этом, извините меня, не в зуб ногой. Я же объясняю, это очень просто. Главное — просто начать. Я вот завтра, нет, со следующей недели, как раз после ваших занятий, начну обзванивать новых русских и предлагать им фазанов, а дальше я просто попрошу предоплату, а на полученные деньги закуплю фазанов и перепродам. А несколько птиц оставлю себе, чтобы разводить. Мы квартиру с мужем получили три года назад, в Южном Бутово, теперь живем отдельно от родителей, и никто не сможет мне помешать с моими идеями, — при упоминании родителей в ее голосе разлился яд. — У нас три лоджии. Их вполне можно занять под маленькую такую птицефермочку», — на последнем слове она хитро подмигнула и снова оскалилась. «М… — промычал Петр Николаевич, состроив гримасу уважительного понимания. — Я понял, что вы имеете в виду. Как-нибудь почитаю книжки этого мужика. Еще раз, как его фамилия, Лишай?» — «Почему лишай? Подсед!

Иван Иванович Подсед, у него книги есть в Интернете, скачайте, не поленитесь!» — «Хорошо, Алена. Ну что, пора приступать к тьюнингу, вы готовы?».

Раздался телефонный звонок. Петр Николаевич извинился. «Черт возьми, заговорила зубы, ведьма. Забыл отключить телефоны», — подумал он. Трубку он все-таки снял. «Здравия желаю, Петр Николаевич! — раздался недобрый мужской голос. — Ну что, приеду к вам в субботу ставить видеонаблюдение. Деньги оставьте у себя, отдадите мне в субботу. Ни в коем случае не отдавайте жене» — «Вас понял», — отрапортовал Петр Николаевич, подыграв армейскому тону. — «В таком случае, до субботы, приеду в семь утра, вас устроит?» Петру Николаевичу совсем не хотелось ранних гостей в субботу. Уже тогда она стал пристращаться к тому, чтобы снова ложиться спать после утренней пробежки и завтрака, если не намечалось клиентов. Но сообщать посторонним людям о своих слабостях он не мог, поэтому ответил: «Никаких проблем, я встаю каждый день в пять утра» — «Я тоже, — ответил мужчина. — До встречи».

Петр Николаевич спросил Алену: «Ваш муж знает мой домашний телефон?» — «Нет! Но вы не переживайте, когда он согласится делать вам сигнализацию, вы свяжетесь через меня». У Петра Николаевича был аппарат с антиопределителем номера. Если ее мужу все равно не составило проблем его выловить номер, то как бы он не установил за ним слежку, со своим видеонаблюдением.

«Кто звонил?» — Алена изобразила наивное любопытство студентки. «Один банкир, хочет пройти курс занятий, может заниматься только очень рано, потому что к восьми ему нужно быть в правлении как штык» — «Кстати, — оживилась Алена. — Петр Николаевич. Не свяжете меня с ним? Он может очень помочь мне с бизнесом. Я как раз искала банкира» — «Нет, Алена, я, вы знаете, никаких своих клиентов не выдаю». Алена нахмурилась: «Вы не хотите мне помочь?» — «Я вам помогу тьюнингом. После этих пяти дней вы научитесь бизнесу лучше, чем у любого подседа. Моя методика еще ни разу вас не подводила. Всему, чему вы хотели научиться, вы научились. Этому вы тоже научитесь.

Главное, верьте мне и выполняйте все домашние задания. Итак, готовы?.. Хорошо.

Закройте глаза, войдите в это волшебное состояние, оно называется дриминез. Просто посмотрите вверх, на свои брови и, не опуская глаз, сомкните веки… Так, отлично. Когда в конце сеанса я посчитаю от одного до пяти и щелкну пальцами, все будет зачеркнуто и отменено, вы будете чувствовать себя бодро. Это вам понятно?.. Хорошо. Теперь найдите приятный случай в вашем ближайшем прошлом, когда вы получили большую сумму денег и радовались».

Алена всегда отличалась яркими образами, но теперь она явно ничего не видела, а просто врала. Ни один клиент, честно вспоминающий случаи, никогда не может описывать с такой уверенностью формы и цвета. В парагмологии такие потоки цветистой лжи вместо реальных воспоминаний назывались «фейк-дипозит». Это считалось способом защиты ума от болезненных воспоминаний. Чтобы не возвращаться в прошлое и не сталкиваться с болью, ум создает центры, генерирующие ложь. Эту ложь можно проходить и пытаться стереть сколько угодно, без всякой пользы. Единственный способ обойти фейк-дипозит, по Бубарду, это, не проходя ложь, сразу требовать более ранний случай, и повторять до тех пор, пока не возникнет затруднений. Именно затрудненные воспоминания будут свидетельствовать о том, что фейк-дипозит выключился. Петр Николаевич, когда начинал карьеру, следовал заветам отца-основателя, в том числе правилам работы с фейк-дипозитами. Но постепенно он разуверился в соблюдении буквы парагмологии и оставил только внешние атрибуты тьюнинга, которые всегда производили сильное впечатление на клиентов. Итак, он расслабился, предоставив Алене возможность врать сколько влезет. Лишь иногда он задавал наводящие вопросы и делал пометки в «протоколе тьюнинга». Записи он делал для того, потому что вид исписанной бумаги убеждал клиентов, что с ними делали что-то серьезное. Особенно их впечатляли записи, наводненные цифрами и знаками, вроде стрелочек. В тот момент, когда Петр Николаевич протягивал им «протокол тьюнинга» для подписи под словами «чувствую себя бодро», они успевали разглядеть отдельные цифры и значки, но большего ухватить не могли.

В целом, во время тьюнинга с Аленой в тот раз Петр Николаевич расслаблялся и отдыхал. Но неотъемлемые вечерние звонки в «бесплатное время» были изматывающими.

При первой их встрече Петр Николаевич даже находил эти звонки увлекательными, потому что Алена была женщиной незаурядного ума и начитанности. Во вторую их встречу спустя два года они были просто терпимы. Но в тот раз, в третий, Петр Николаевич наконец прибег к проверенному средству: снимать трубку с рычага без десяти девять и класть ее обратно только в пол-одиннадцатого. Это была очень удобная увертка от его неукоснительного правила «с девяти до десяти вечера — время для бесплатных консультаций в любом объеме».

В первый и единственный их телефонный разговор за те пять дней Алена рассказала множество историй в духе: «как правильно запихнуть кошке в горло таблетку от глистов, чтобы эта задрыга ее не срыгнула». Петр Николаевич с прискорбием заключил, что Алена деградировала до категории отупевших стареющих женщин, которые подбирают на помойках вонючих собачонок и плешивых кошек. Обычно, правда, такие женщины одиноки и бездетны. В случае с Аленой, эту мерзость приходилось терпеть четырем детям и мужу. Петр Николаевич предположил, что если она еще заведет курятник на балконе, у мужа лопнет терпение, и он выставит ее за дверь. Или просто уйдет, чтобы не ввязываться в конфликт насчет квартиры.

Как бы в подтверждение своей любви к животным, Алена пришла на второй день в свитере, облепленном чьим-то серым волосом, а на пятый от ее обуви разлился в прихожей терпкий аромат кошачьей мочи.

Любовь к животным у нее, однако, принимала часто нетривиальные формы, о чем Петр Николаевич узнал из того же телефонного разговора. Алена всерьез рассвирепела, рассказывая про то, как глупые хозяева балуют своих собак. Оказывается, в ее доме собаке приходилось нелегко. Если она позволяла себе заглянуть на кухню до того, как семья закончит ужин, то получала ногой (либо подручным кухонным предметом) по морде. Та же участь ждала ее, если она уходила со своей подстилки в коридоре и совалась в комнату, чтобы, например, посмотреть со всеми телевизор. «Шаг в сторону — и сразу ногой под брюхо! — с оскалом на лице прорычала Алена, следом заулыбалась и похвасталась: — Недавно я так ее отлупила, что сломала несколько ребер. Она два дня не вставала с подстилки. Теперь ходит за мной на прогулках как привязанная, ни шагу в сторону».

Когда пять дней занятий подошли к концу, и Петр Николаевич провожал Алену в прихожей, та медлила и копалась. Наконец она спросила: «Петр Николаевич, я, честно, не знаю, как так вышло, что мой муж отказался ставить вам сигнализацию. Может, вы все-таки вернете мне деньги. Я, как только раскручусь, отдам вам с процентами, обещаю». — «Вот когда вы их заработаете, тогда приходите, — ответил Петр Николаевич, не сдерживая раздражения в голосе. — Учитесь обязательности. Не пытайтесь переигрывать то, о чем уже есть уговор. Предприниматели больше всего ценят, когда вы не отступаете от принятых решений. Это мой вам совет, следуйте ему, и у вас все получится. А сейчас, извините, мне нужно сделать очень важный телефонный звонок».

Выпроводив ее, он прильнул к глазку. Алена не спешила уходить с лестничной площадки. Пару минут она топала ногами, махала руками и дергала головой, как человек, который проклинает себя за оплошность. Она ничего не выкрикивала, но строила гримасы и открывала рот. Отругав себя, она сделала движение назад, к двери, чем напугала Петра Николаевича, но потом передумала и рванула вниз по лестнице.

Ее муж проявил пунктуальность. Он был хмурый, крепко сложенный мужчина с короткими подернутыми сединой волосами. «Рад познакомиться, Виталий», — сказал муж и до боли сжал его руку. Петр Николаевич оценил его сложение, толстые вены на запястье. Встревоженно он подумал: «Интересно, этот Виталий занимался единоборствами?». Ему пришло в голову, что Виталий согласился монтировать видеонаблюдение, чтобы встретиться и избить Петра Николаевича в отместку за жену.

Однако Виталий отпустил руку и стал неспешно раскладывать инструменты. Через полтора часа он закончил и объяснил Петру Николаевичу, как включать и выключать устройство, сменять кассеты, стирать записи и отматывать пленку в начало. Камера была замаскирована под подкову и висела над входной дверью. Она давала широкий обзор прихожей и коридора почти до самой кухни. У грабителя не было шансов: его лицо обязательно фиксировалось бы камерой. Виталий собрал инструменты и попросил деньги.

Петр Николаевич тут же выполнил просьбу. Пересчитав деньги дважды и посмотрев пару купюр на свет, Виталий спросил:

— Как вы думаете, мне от нее уйти?

— А вам есть куда идти?

— Да, к маме.

— Тогда уходите как можно скорее, — искренне посоветовал Петр Николаевич.

— А как же дети?

— Заберите пацанов с собой, чтобы не испортила.

— Она родила четырех девочек, — сокрушенно сказал Виталий.

Петр Николаевич присвистнул.

— Она совсем тронулась, да? — спросил Виталий.

— Хотите мое совсем честное мнение? — сказал Петр Николаевич после паузы. — Это клинический случай, и она в один прекрасный день может убить вас и детей.

— Я думал об этом, — тихо сказал Виталий. — Ладно, было приятно, — неожиданно сказал он и ушел, не пожимая руки.

Наконец, спустя еще год Петр Николаевич снова встретил Алену и был убежден, что больше не увидит ее никогда. Однажды весной он подбегал к подъезду после утреннего спорта, и увидел женщину в спецовке и строительных ботинках. Она сидела огромном рюкзаке у двери подъезда. Она вскочила и кинулась к нему. Тогда он узнал ее по голосу и только потом разглядел знакомые черты лица. «Петр Николаевич! — закричала она и схватила его за руки, от нее пахло водкой. — Я пришла к вам с предложением! Уходите со мной в экопоселение, будете моим астральным мужем. Я уже купила участок земли, осталось только построить дом. Мы лето проживем в палатке и что-нибудь до осени построим. Будем выращивать все свое, чтобы еда была наполнена эфирами. Если вы не свяжете себя с матерью-землей, ваша душа не сможет переродиться, и вы погибните навсегда. Я бросила мужа и детей, они безнадежны. Но вы же умный, вы должны понимать. Все уже готово, автобус отходит через три часа от Юго-Западной, вы успеете собрать вещи!»

Захваченный врасплох этим излиянием, Петр Николаевич выслушал все. Когда она закончила, у него в носу стоял запах перегара и гнилых зубов. Сдерживаясь от желания ударить ее, он извинился, отцепил от себя ее руки и вошел в подъезд. Она двинулась за ним, он пустился в бег по лестнице. Она пробежала пару лестничных пролетов, но потом задохнулась и только закричала хрипло вслед: «Ах ты, мерзавец! Предал меня! А я для тебя все делала, все!»

Он был убежден, что она умерла или попала в психбольницу. Но вот, она снова перед ним, в желто-синем платьице, старая и тощая, пытающаяся кокетничать.

«Алена?» — спросил он осторожно.

«Ой, не называйте меня та-ак! — она подалась вперед и шепнула. — Чтобы они не узнали!» — и она сделала «тщщ», приставив указательный палец к губам.

«Как ваша сельская жизнь?» — спросил он.

«Они всё у меня отобрали!» — закричала навзрыд она, закрыв лицо руками, но тут же отняла руки и засмеялась: «Но они не знали, с кем связались! Они не знали, что у меня есть вы. Вы так помогали мне, когда мы строили дом и сажали деревья. Зачем вы потом уехали? Если бы вы не уехали, они бы ничего не отобрали, — снова она выдала рыдающие нотки. — Но теперь вы мне поможете! У меня столько целей, сто-олько!» — она округлила глаза.

Петра Николаевича передернуло. Он подумал вдруг, что за десять с лишним лет своей практики ни разу не сталкивался с сумасшедшим, в смысле, по-настоящему, совсемсовсем сумасшедшим. Таким, от которого не знаешь чего ожидать.

«Как ваш муж, дети?» — спросил он, подумывая о том, чтобы выставить ее за дверь.

«Ох! — она стала качать головой. — Он съел детей и потом выгнал меня. Я стала совсем одна, и только вы теперь мой защитник. И еще Татьяна, — она вдруг заулыбалась и стала подмигивать. — Татьяна так мне помогает, так помогает, но никому ни слова, тщщщ!»

«Для чего вы пришли, Алена?»

«Ну как! — она выпучилась на него и махнула рукой в воздухе. — Вы что, не хотите делиться му-удростью? А мне нужно! — она топнула ногой и насупилась.

«Вы хотите пройти курс и готовы заплатить?»

«Ну конечно! Я же вам говорю: Татьяна. Чего непонятного? Только — тщщщ».

«Хорошо, Алена. Проходите, садитесь в кресло, и мы приступим к занятиям».

Он не успел сесть напротив нее, как она уже закрыла глаза, задрала голову и нараспев сказала: «А я уже прохожу приятный момент».

«Для начала мы решим вопрос с деньгами», — привычно сказал Петр Николаевич.

Она открыла глаза и сердито уставилась на него:

«С какими деньгами? Я хочу за-ни-ма-аться, вы что, глупый?»

«У меня клиенты платят вперед. И вы всегда платили вперед. Иначе никаких занятий». «Ох, какой строгий-то, строгий», — запричитала Алена, вскочила и бросилась в прихожую.

Она вернулась с толстой пачкой денег и протянула ему. Петр Николаевич ошалел от размера, но взял и сказал, не считая: «Как раз достаточно для полного выздоровления, это займет четыре недели» — «Так долго заниматься? — возмутилась Алена. — Я лучше половину потрачу себе на свадебное платье, ведь вы знаете, у меня жених, такой жених.

Кстати, запишите мне цель: я хочу себе жениха и свадьбу». Петр Николаевич совершенно не хотел расставаться с такой удачей. Поразмыслив секунду, он протянул пачку денег Алене: «Дело ваше, хотите лечиться — лечитесь, не хотите — болейте» — «Нет, нет, Петр Ни-ко-ла-евич! Оставьте все, только не злитесь, я буду слушаться, я хочу, чтобы у меня все было хорошо!» Петр Николаевич понял, что Алена теперь как маленький ребенок. Ее с легкостью можно было склонить к чему угодно. «Это правильно, — сказал он, пытаясь запихнуть толстую пачку денег в папку. — Вам действительно необходимо слушаться меня. Иначе у вас не будет шансов. Вы должны полностью положиться на меня, ведь я профессиональный врач!»

«Черт! — подумал он. — Я же свихнусь четыре недели с ней заниматься. Да она и сама завтра забудет, передумает и потребует деньги назад. А это несколько месяцев безбедного существования».

Он стал судорожно прикидывать варианты переезда в течение сегодняшнего дня с дальнейшей сдачей квартиры внаем. Слова Алены заставили его очнуться от задумчивости: «Я вижу такой случай! Там столько боли! Я приближаюсь к нему, вы должны меня спасти!» — она опять задрала голову и улыбалась, закрыв глаза. Петр Николаевич уронил голову на ладонь и стал массировать виски. Тяжело вздохнув, он сказал: «Вернитесь в настоящее время и откройте глаза по щелчку пальцами… В дальнейшем вы не будете закрывать глаза и вспоминать что-то без моего приказа. Вам это понятно?» Вместо ответа она издала протяжный крик и прошептала в конце: «Татьяна… они знают. Надо бежать!» — она вскочила, но он остановил ее и толчком отправил обратно в кресло. «Слушайтесь меня! Смотрите на меня! Слушайтесь меня! Когда я щелкну пальцами, вы примите решение о том, что во всем слушаетесь меня, вам это понятно?» — «Да…», — ответила она, глядя на него завороженно. Он щелкнул пальцами и произнес медленно: «Закройте глаза. Когда я скажу «отменяю», все будет зачеркнуто и отменено и не будет иметь на вас никакого действия. Вам это понятно?.. Теперь вернитесь в самый ранний случай, где есть Татьяна. А сделаете вы это очень просто: когда я посчитаю до трех и щелкну пальцами, вы вернетесь в этот случай. Раз, два, три… Вы нашли этот случай?.. Хорошо… Описывайте все, что вы видите и слышите».

«У нас с Татьяной соседние участки. Я сажаю яблоню. Подбегают девочки. Говорят, что у нас пришли отбирать землю. Татьяна кричит, мы бежим…»

В соответствии с методой парагмологии, Петру Николаевичу следовало уже трижды спросить: «Какие вы испытываете эмоции в этот момент?» — и переключить ее на самый яркий эмоциональный момент всего случая. Ему, однако, было интересно, что же произошло тогда, и он пренебрег процедурой. Он довольно часто пренебрегал ей, чтобы удовлетворить свое любопытство. По правде сказать, он делал так в большинстве случаев.

Алена продолжала: «Там приехало два джипа. Наши мужики разговаривают с ними. Мы стоим и слушаем, мне страшно. Получается, что Эдик собрал у нас деньги, а землю оформил на фирму, так чтобы нам не досталось. Татьяна кричит: «Где Эдуард Мегре?» Они молчат, не отвечают моей Татьяне! Она говорит мне: «Вот почему Эдика так давно не видно»… Вот почему Эдика не видно, не видно, не…» — Алена замолкла на полуслове. «Есть ли что-то еще существенное в этом случае?» — «Нет, они уехали, а на потом через день приехала милиция, мы с Татьяной испугались. Убежали. Я поехала к себе в Бутово, но меня не пустили в дом. Там жили незнакомые. Мерзкие! Я спросила, где Андрюша, а они спросили, кто я такая, я сказала, что я жена, а они сказали, у него больше нет жены, — Алена заговорила навзрыд. — Я спросила, где его найти, а они захлопнули дверь». Петр Николаевич почувствовал, что она вот-вот откроет глаза, нужно было вернуть антураж тьюнинга: «И все внимание на ваши эмоции в этот момент, когда перед вами захлопнули дверь», — сказав это, он понял, что переборщил. Алена зарыдала.

«Хорошо, отмените решение об отчаянии и найдите следующий случай, где есть Татьяна». Для солидности он пощелкал пальцами. Только что он нарушил все правила тьюнинга, которые только мог. Он остановил ее на моменте с плохими эмоциями, не дождался ответа, какие это эмоции, навязал ей утверждение, что это отчаяние, и потребовал эпизод с Татьяной, хотя все шло к прохождению эпизодов с мужем. «Я знала, где она. У нее домик, деревянный, под Москвой, почти как в экопоселке!», — она нервно засмеялась. «Хорошо, — сказал Петр Николаевич. — Что произошло дальше? Вспомните самый приятный эпизод с Татьяной!» — «О! Самый приятный! — оживилась Алена. — Я сняла ее пенсию по своему паспорту! А потом я спрятала деньги в пакетике в бочке! Только тщщщ… никому не говорите! А потом, потом я подумала, зачем мне Татьяна? Правда? Правда, ну скажите мне! — она открыла глаза и подалась вперед. — И я подумала, ведь Татьяну никто не знает, родственников у нее нет, друзей нет, и домик у нее хороший, для двоих тесный, а для одной в самый раз, и по паспорту я за нее сойду, пенсию получать. Зачем делиться с ней пенсией? Правда, ну правда, скажите мне?!» — она залезла в штаны и выудила паспорт, открыла перед лицом Петра Николаевича. «Так что я Таня, Таня… — мечтательно пропела она, вскочила с кресла и закружилась по комнате. — И у меня теперь все есть, все есть!», — пропела она тем же манером. Петра Николаевича передернуло от мысли, что он находится в одной комнате с убийцей. «Черт, надо же так попасть!» — подумал он. Ситуация получалась патовая. Если он донесет на нее, к нему самому возникнет ряд вопросов и всплывет его поддельная лицензия на частную психологическую практику. А еще смерти нескольких раковых пациентов, к которым он выезжал на дом, и с родственников которых сцеживал последние деньги. А может быть и хуже. Возникнет вопрос, почему он не донес раньше и не является ли он сожителем Алены и не он ли внушением склонил ее к убийству и лишил рассудка. Если же он не станет доносить, а ее все-таки изловят, она запросто может показать на него.

Ведь она явно помешалась на нем за эти годы. Оставалось надеяться, что Алена бредит, что она просто нашла паспорт некой Татьяны и все выдумала. Впрочем, Петр Николаевич и не разглядел, что там было написано в паспорте.

В ситуациях угрозы и просто дискомфорта Петр Николаевич принимал решения быстро. Не говоря более ничего, он подошел к Алене, крепко взял ее за оба локтя и потащил в прихожую. Она не сопротивлялась. Пищала только что-то «танец вместе». Он вытолкал ее на лестничную площадку, следом выбросил шубу и сапоги. Она попыталась вернуться. Атаковала, подобно корове: молча, наклонив голову и глядя исподлобья. Он упер ладонь ей в лоб и отпихнул ее.

Заперев дверь, он набрал 02 и пожаловался, что сумасшедшая бездомная пробралась в подъезд и нарушает общественный порядок. По просьбе диспетчера он назвал свое имя, отчество и фамилию, адрес проживания. Вместо стандартной фразы «патруль прибудет через столько-то минут», женщина-диспетчер, перейдя на мужской голос, сказала: «Держись, Петя, мы уже едем…» Дебильные у них шутки, подумал Петр Николаевич.

Алена не выла, не насиловала дверной звонок, не билась в дверь. Он глянул в глазок и увидел, что она, уже одетая в шубу и сапоги, мирно сидит на полу, улыбается и разглядывает паспорт.

Петр Николаевич пошел на кухню, включил чайник и стал высматривать в окно милицейскую машину. Боль в спине давала о себе знать: казалось, раскаленный упругий мячик пульсирует в глубине тела, под позвоночником.

Милиция не заставила себя ждать. Лихо припарковалась «семерка» с голубой полосой и мигалкой на крыше. Из задних дверей вышли два опера, закурили, потоптались вокруг машины, огляделись, зачем-то приложив ладони к козырькам, как будто загораживали глаза от солнца. Наконец, направились к двери подъезда. Петр перебежал в прихожую и стал смотреть в глазок. Алена безмятежно рассматривала паспорт. На секунду он ощутил жалость. Двое вышли из лифта: «Гражданочка, что здесь делаем?» — и сказавший это опер, тот что повыше, кивнул второму в сторону двери Петра Николаевича. Второй опер подошел и позвонил, Петр Николаевич открыл не сразу. Какое-то время он рассматривал лицо в глазок. Никогда еще на своей памяти он не видел такого постного, аморфного, непроницаемого лица. Тем временем, первый опер взял из рук Алена паспорт и прочитал: «Боровая Татьяна Сергеевна? Это вы? Ну-ка, посмотрите на меня… На меня смотреть, я сказал!» — рявкнул он, когда она отвернулась и закрыла лицо руками. Она послушно повернулась к нему, с деланной улыбкой. Петр Николаевич заметил, что у первого опера из-под фуражки торчали шерстяные уши шапки-ушанки. Его напарник снова позвонил дверь, при этом ни одна мышца на его лице не дернулась.

Петр Николаевич открыл дверь. «Вы милицию вызывали?» — вздохнул опер тоскливо, голос его был немного писклявый. — «Да». — «На эту гражданку вы жаловались?» — «Так точно! — отчеканил Петр Николаевич. — Топала, сидела под дверью, звонила в звонок». — «Вы ей открывали?» — «Открыл. Думал, может, соседку снизу залил или еще что. Она попробовала вломиться, я ее не пустил». — «Видели ее раньше?» — «Нет».

На протяжении всего разговора Алена смотрела на Петра Николаевича с надеждой, подняв руки к подбородку, как в молитве. «Ладно, — почесал затылок первый опер, более высокий, и вдруг спросил Алену: — Сколько вам лет?» — «Шестьдесят!» — мгновенно ответила она. Даже чуть быстрее, чем мгновенно. «Вы хорошо сохранились для своих лет… Вот что, мы ее задержим до выяснения, а вы протокольчик подмахните…». Его напарник с аморфным лицом достал папку, положил на нее незаполненный бланк, протянул Петру Николаевичу ручку: «Вот здесь, пожалуйста, ваше фамилию, инициалы и подпись… вот так, спасибо», — Петр Николаевич поразился его вежливости и сладкоречивости. Тем временем, первый опер уже толкал Алену вниз по лестнице, она не кричала, но упиралась ногами. Второй опер уже повернулся, чтобы уходить, потом обернулся и добавил: «Берегите себя, нет ничего важнее душевного здоровья». Петр Николаевич вдруг понял, кого этот опер ему напоминает. — Весельчака-У из мультфильма «Тайна третьей планеты».

Не сразу Петр Николаевич закрыл дверь. Какое-то время он стоял и прислушивался. Когда трое были уже, видимо, в районе второго этажа, раздался отчаянный визг Елены и матюги ментов. Петр Николаевич поспешил запереть входную дверь, побежал на кухню и выглянул в окно. Опера вышли из подъезда, таща под мышки обмякшее тело Елены с безвольно болтающейся головой. Они не стали сажать Алену в машину, вместо этого запихнув ее в багажник. Движения их во время процедуры сохраняли поразительное спокойствие и обыденность. «Жестко работают», — подумал Петр Николаевич грустно. Алену было жалко.

Покончив с Еленой, менты снова закурили по сигарете, снова потоптались вокруг машины и снова огляделись, сложив ладони крышечкой над глазами. Докурив, они забрались на заднее сиденье, и машина тронулась. Когда машина разворачивалась, чтобы вернуться на дорогу, на мгновение Петр Николаевич увидел передние сиденья через лобовое стекло. И ему показалось, что место водителя пустовало. Конечно, такого не могло быть, и он списал все на обман зрения.