Мария ходила по периметру помещения, тщательно снимая на пленку десятки каменных ящиков, заполнявших его. Серые емкости, расставленные в несколько прямых рядов, разнились по размеру и форме: некоторые были похожи на небольшие видеомагнитофоны, другие — на массивные гробы. Но одно было общим для всех — художественное совершенство.
Стенки нескольких ящиков украшали изображения грандиозных батальных сцен, отмечавших важнейшие вехи начальных этапов истории Римской империи. Гордые военачальники, стоящие на колесницах, и легионеры, доблестно сражающиеся на поле битвы на заднем плане. Усталые воины с лицами, забрызганными кровью павших врагов, продолжают идти вперед, все дальше раздвигая границы империи и беспощадно сметая со своего пути все, что мешает их победоносному шествию. И герои Рима, чьи профили высечены в камне с удивительной точностью, так что…
— О Боже! — пробормотала Мария и поспешно нажала кнопку паузы на видеокамере. — Помните лицо на арке, которое производило впечатление смеющегося над смертью Христа?
Профессор подошел к ней поближе.
— Конечно, помню. Этот кощунственный образ навеки запечатлелся у меня в памяти.
Мария указала на каменный куб в два фута высотой, стоявший у ее ног.
— Вот он снова.
Бойд присмотрелся и понял, что она права. Вновь перед ними была та же физиономия с той же дьявольской ухмылкой, изображенной здесь в мельчайших подробностях.
— Я в полной растерянности. Что он здесь делает?
Мария провела рукой в перчатке по высеченным в камне чертам лица.
— Не знаю. Складывается впечатление, что он безумно рад чему-то.
— Мария, во время видеосъемки вы, случайно, не заметили его изображение где-нибудь еще?
Она отрицательно покачала головой.
— Я бы обязательно сказала вам.
— А его лицо? Вы не вспомнили, где видели его раньше?
Мария не отрываясь смотрела на улыбающуюся физиономию.
— Нет, хотя должна признаться, что мысль об этом сводит меня с ума. Я наверняка знаю, что где-то его видела. Но где?
Бойд поднялся и быстро осмотрел все другие ящики в помещении. Несмотря на то что они очень разнились по размерам, все представляли одну и ту же тему — войны. Все, за одним-единственным исключением — куба с изображением смеющегося человека.
— Скорее всего перед нами какой-нибудь император. Или по меньшей мере обладатель громадного богатства и влияния. Он единственный, чья гробница украшена портретом.
— Еще одним доказательством этому служит то, что его изображение есть на арке. Значит, он пользовался очень большим почетом.
— Но почему? — размышлял Бойд, водя пальцами по стене куба. После небольшой паузы он осторожно просунул руки под края крышки, чтобы удостовериться, достаточно ли она крепкая и не будет ли повреждена при движении. — Я понимаю, что делаю не совсем то, что полагается по правилам, которым я же вас и учил, но…
Мария понимающе кивнула.
— Вы хотите посмотреть, что там внутри.
— Я должен. Ничего не могу с собой поделать. Во мне проснулся юношеский задор.
— О, не беспокойтесь, профессор, если бы вы не захотели сдвинуть крышку, я бы нашла лом и сделала это сама.
Им потребовалось всего пять минут, чтобы сдвинуть каменную крышку с места. А вот поднять ее не составило никакого труда. Крышка оказалась легче, чем они ожидали.
— Осторожнее! — взмолился Бойд. — Она может содержать важные свидетельства, относящиеся к изображенному здесь человеку. Мы должны сохранить ее во что бы то ни стало.
Вдвоем они опустили крышку на пол, стараясь не поцарапать. Удовлетворившись ее положением, оба тотчас бросились к ящику, чтобы посмотреть, что там внутри.
— Поднесите свет поближе. Быстрее!
Мария схватила прожектор и направила его в ящик. Поток яркого света рассеял тьму, и они узрели единственный предмет, лежащий внутри, — изящный бронзовый цилиндр.
— Что это? — спросила Мария.
Бойд улыбался, извлекая рукой в перчатке восьмидюймовый бронзовый цилиндр.
— Близнец, моя дорогая. Абсолютно идентичный близнец.
— Близнец?
— Документы, которые я обнаружил в Англии и которые привели нас в катакомбы, хранились в точно таком же бронзовом цилиндре… Вы понимаете, что подобное может означать?
— Нет! И что же?
Бойд расхохотался.
— Не знаю, но уверен: нечто чрезвычайно важное!
Мария улыбнулась, хотя в глубине души понимала, что Бойд что-то от нее скрывает. Она видела, как он касается цилиндра, демонстрируя по отношению к нему родительскую нежность, какую обычно проявляют к новорожденным.
— Профессор, мне можно на него взглянуть?
Он поморщился, явно не желая расставаться с сокровищем.
— Будьте предельно осторожны, дорогая. Неизвестно, что там внутри — содержимое может оказаться очень хрупким.
Мария кивнула, хотя понимала, что профессор явно хочет произвести на нее впечатление. Тем не менее она выполнила его пожелание и отнеслась к таинственному артефакту с чрезвычайным уважением.
— Ой! Он необычайно легкий! Вы уверены, что это такой же тип цилиндра, как и тот, что вы нашли в Бате?
— Вполне! — Бойд поднес свой прожектор поближе к предмету и обратил ее внимание на несколько небольших изображений, которые едва можно было разглядеть. — Не уверен, что символ, который вы видите, можно перевести, но я обнаружил точно такой же на другом цилиндре.
Мария пробежала пальцами по треугольным знакам, вырезанным на загадочном предмете. Резьба была настолько тонкой, что она почти ничего не почувствовала.
— Она едва различима. Но почему?
— Не знаю, — ответил Бойд. — Возможно, стерлась от времени, а может быть, просто таков был стиль работы гравировщика. Я надеюсь только на одно — что содержимое футляра даст нам подсказку относительно той загадки, с которой мы столкнулись.
— Если там внутри действительно что-то есть.
Судя по выражению лица Бойда, реплику Марии он не воспринял как шутку. Профессор вырвал цилиндр у нее из рук.
— У нас нет необходимых инструментов, чтобы его открыть. За ними мне нужно подняться наверх. — Девушка поморщилась, не понимая, что вызвало внезапную перемену в его настроении. — Пока меня не будет, не теряйте зря времени и завершайте съемку.
— Да, конечно. Как вам будет угодно, сэр.
— Именно так мне и будет угодно. — Бойд сделал два шага по направлению к арке и резко остановился. — И ни к чему не прикасайтесь, пока меня не будет. Только снимайте.
Несколько мгновений Мария наблюдала за тем, как ее наставник шагает по каменному коридору. Свет его прожектора постепенно удалялся и наконец сделался совсем неразличим. Достигнув дальнего конца прохода, Бойд стал подниматься по узким ступенькам и вскоре полностью исчез из виду, оставив ассистентку одну посреди огромного подземелья.
Поднявшись вверх по лестнице, Бойд замедлил шаг у захоронений, стараясь не задеть руки трупов, высовывавшиеся в проход. Свет его прожектора плясал на стенах, создавая жуткую иллюзию, что мертвецы зашевелились. На какое-то мгновение почудилось, что один из пальцев дернулся, словно останки начали оживать. Профессор даже не смог удержаться и остановился, чтобы удостовериться в своей ошибке, прежде чем идти дальше.
Бронзовый цилиндр — бесценное сокровище, поэтому его необходимо хранить как зеницу ока. Профессор прекрасно это понимал, и потому, перед тем как пролезть в отверстие в стене, сунул его в самый глубокий карман. Бойд раздраженно открыл коробку с инструментами, отбросил в сторону отвертки и гаечные ключи, молотки и гвозди и тут понял: он не знает, что, собственно, ему нужно.
Несколько мгновений он стоял, размышляя над тем, что же все-таки он должен найти, когда вдруг, к своему чрезвычайному недоумению, обнаружил, что стены пещеры содрогаются, как будто пульсируют от каких-то энергичных толчков.
Ух! Ух! Ух!
Камни под ногами тоже задрожали.
Ух! Ух! Ух!
Приложив руку к стене, Бойд попытался определить источник колебаний, но практически вся она вибрировала с одинаковым ритмом. Тогда он приложил ухо к ее прохладной поверхности, стараясь установить происхождение странного звука. Парадоксальным образом сила его уменьшалась по мере приближения ко входу в пещеру.
Бойд попробовал с помощью математических расчетов определить, что могло вызвать столь необычный феномен. Резонанс, волновое движение, выброс какой-то энергии… После недолгого размышления он пришел к выводу, что причиной вибрации, вероятно, является какая-то внешняя сила. Но какая?
Продвигаясь по направлению ко входу на место раскопок, он почувствовал сильный перепад в температуре. Бойд уже успел адаптироваться к подземному холоду, а теперь он снова выходил на горячее итальянское солнце. Пот конденсировался на лбу профессора крупными каплями, которые, прочертив дорожку по покрытому пылью лицу, превращались в струйки грязи и падали на землю.
Глаза Бойда, привыкшие к тусклому свету туннелей, внезапно обожгло полдневное средиземноморское солнце. Свет его был настолько ярок, что пришлось прикрыть глаза ладонью, как это часто делают посетители кинотеатров, выходящие с дневного сеанса. Самым ужасным было то, что звук нарастал, и ему пришлось теперь не только прикрывать глаза, но и затыкать уши.
— Что за проклятый гул?! — крикнул профессор. — Откуда, черт побери, он взялся?
Ничего не подозревая о шуме и вызванном им замешательстве профессора, Мария плавно передвигалась по обширному помещению, тщательно фиксируя на пленку древние ящики. Несмотря на то что работа была простая, Мария понимала, что со временем отснятый ею материал будут просматривать крупнейшие археологи и историки мира, и от этой мысли чувствовала прилив вдохновения. Впрочем, энтузиазм, испытываемый девушкой сейчас, бледнел по сравнению с тем восторгом, который ее ожидал, когда она будет рассказывать отцу о своих открытиях. Та минута может стать для нее главным мгновением в жизни — ведь ему впервые придется вслух признать, что он гордится дочерью. Впервые, черт возьми!
И успех ее стал результатом многолетних трудов, учения, мечтаний. Первый большой успех в профессии, выбор которой отец Марии не одобрял с самого начала. Но теперь близится минута, когда ее отец, великий Бенито Пелати, вынужден будет признать, что женщина способна внести поистине грандиозный вклад в археологию.
Мария шла по направлению к заднему углу помещения, и на лице ее появилась улыбка. Девушка грациозно обогнула самый большой ящик, сосредоточившись на великолепной батальной сцене. Через несколько секунд в задней части камеры замигала красная лампочка. Садился аккумулятор.
— Черт! Как такое могло случиться? — Мария оглянулась по сторонам и поняла, что не сможет завершить работу. Чтобы закончить съемку, придется подняться наверх и взять запасной аккумулятор.
Черный вертолет завис рядом с плато, покачиваясь на сильном ветру. Пилот пытался бороться с воздушными потоками.
— Давайте посадим его, синьор. Ветер дует со стороны скалы. Не уверен, что смогу долго удерживать машину.
Единственный пассажир вертолета отвел бинокль от холодных черных глаз.
— Будешь удерживать его до тех пор, пока я не разрешу тебе приземлиться. Там, на скале, у меня два человека, и моя работа состоит в том, чтобы прикрывать их сверху.
— У меня тоже работа, — возразил пилот. — И ее невозможно выполнять в подобных условиях. Я немедленно сажаю вертолет!
— Если ты это сделаешь, то, клянусь Богом, ты у меня поплатишься! — Злоба, мерцавшая во взгляде пассажира вертолета, свидетельствовала о том, что он не шутит. Он пойдет на все, чтобы успешно завершить свою миссию. На все. Слишком многое было поставлено на карту. — Хорошо, продержись еще хотя бы пять минут, и все будет закончено.