Несколько часов слушали мы рассказ Алексея Афанасьевича Кубышкина. Говорил он неторопливо, обстоятельно. Рассказав о том, как попал в тюрьму Реджина Чёли, остановился.
— Ну, а дальше... дальше я сам многого не знал.
— Как же так?
— Видите, я ведь был рядовым партизаном. И многое для меня было неведомо. Конспирация — это такая штука... — Алексей Афанасьевич улыбнулся, потирая подбородок ладонью. — Не всем надо было все знать. Жизнь раскрыла псевдонимы значительно позже. Выяснилось, например, что сосед Галафати по камере Джулио Рикорди на самом деле Арриго Баррацци.
Кубышкин встал, неторопливо подошел к шкафу и достал оттуда связку писем.
— Это письма Бессонного. Да, он жив, многое мне разъяснил. Ведь Бессонный был связным подпольного центра Сопротивления.
— Так что же было на самом деле?
— А вот что...
Алексей Афанасьевич снова сел к столу и задумался, перебирая в руках исписанные листки.
В то время как Галафати, Остапенко, Кубышкин были брошены в тюрьму, Бессонный находился на вилле Тай. Это трехэтажное здание с кирпичной оградой и деревьями у фасада было штаб-квартирой русского подполья в Италии. Вилла Тай располагалась по улице Номентана, вблизи катакомб Сан-Аньезе.
До высадки союзников на юге Италии вилла принадлежала таиландскому посольству. В октябре 1942 года на таиландской вилле гостей встречал новый слуга — красивый, уже немолодой мужчина в безупречно сшитом смокинге, по имени Алессио.
Кто же был он, этот Алессио, которого подпольщики знали по кличке Бессонный?
В годы скитаний и мытарств Алексей Иванович глубоко тосковал по Киеву, где родился, по лесистым Карпатам, где прошло его детство. Много слышал он о преображенной России, рвался туда, но не так-то легко было выехать с чужбины.
О нападении фашистской Германии на Советский Союз Алексей Иванович узнал в Албании. Там он вскоре был интернирован и в конце 1941 года переправлен итальянскими фашистами в Рим. Очень небольшой круг людей знал тогда, что этот скромный и исполнительный человек установил связь с бойцами итальянского Сопротивления. Он познакомился с видным коммунистом, одним из руководителей антифашистского Сопротивления — Помпиллио Молинари.
С помощью итальянских друзей Бессонный устраивал побеги русских военнопленных из концентрационных лагерей и, рискуя жизнью, переправлял их в партизанские отряды, действовавшие на территории Италии. С виллы Тай партизанам доставлялась одежда, продовольствие, деньги, а часто и оружие.
Вот что писали об этом два года спустя после войны в парижском «Вестнике русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления»:
«В бывшем таиландском посольстве был образован руководящий центр для подпольной работы. Слова «вилла Тай» стали как бы паролем действовавших в Риме и окрестностях партизан. Русские партизаны объединились в три отряда: Анатолия Тарасенко, Алексея Коляскина и Петра Конопелько. Связные их отрядов хорошо знали дорогу на эту тихую заброшенную виллу. Тотчас же после освобождения Рима над виллой Тай поднялось первое в Риме знамя Красной Армии. Тут же был образован Комитет содействия бывшим русским военнопленным».
Удостоверение, выданное Бессонному Пятой зоной Итальянской коммунистической партии, подтверждает, что Алексей Иванович в период нацистско-фашистской оккупации Италии активно работал в подпольной организации Сопротивления, содействовал побегам русских из лагерей и связывал их с партизанскими отрядами. Позднее и сам он стал активным и смелым бойцом партизанского отряда. Боевые реликвии советских партизан, действовавших на территории Италии, в том числе и знамя, что после изгнания фашистов из Рима взметнулось над виллой Тай, хранятся сейчас в одном из музеев.
Как уже было сказано, в октябре 1942 года Бессонный появился среди слуг роскошной таиландской виллы.
От его проницательного взгляда не ускользнули нервозность и беспокойство сотрудников таиландского посольства: гитлеровская армия терпела поражения. А правительство Таиланда было связано военным союзом с империалистической Японией, союзником фашистской Германии.
Вот почему высадка союзнических войск на юге Италии произвела настоящий переполох на вилле «трех слонов», как называли виллу Тай сами таиландцы: над подъездом были изображены традиционные в Сиаме три слона.
Бессонный с невозмутимым лицом наблюдал, как обычно тихие, словно мыши, служащие посольства, потеряв восточную степенность, бегали с этажа на этаж с кипами папок и бумаг. Часть бумаг была сожжена в каминах, и вокруг виллы несколько дней летали черные хлопья. Каждый день из дверей посольства служители выносили несколько огромных кожаных чемоданов. Их заталкивали в машины и увозили на север Италии.
А вскоре все таиландцы предусмотрительно покинули виллу. Перед отъездом один из сотрудников посольства вручил Бессонному ключи от опустевших комнат и попросил его остаться сторожем покинутого здания. Эта обязанность не тяготила Бессонного, наоборот, она сулила ему значительные выгоды. Ведь респектабельная вилла не вызывает подозрений.
Вскоре на виллу «трех слонов» стали тайком приходить люди, совсем не похожие на недавних ее обитателей. Это были итальянские рабочие и крестьяне, советские военнопленные, которым удалось убежать из немецких концентрационных лагерей. Они приходили в рваной одежде и с пустыми руками, а уходили с гранатами в кармане и автоматами под немецкими шинелями. Их прошло здесь не десять и не сто — несколько сотен.
Рыскавшим всюду и ко всему принюхивавшимся солдатам фашистской полиции и в голову не приходило заглянуть в этот мертвый дом. Они только похихикивали над долговязым и вежливым велосипедистом, в одно и то же время выезжавшим из ворот виллы с неизменной корзиной для зелени. Если бы они покопались в ней, то под пучками петрушки и сельдерея увидели бы патроны, пистолеты, одежду и заграничные паспорта. А если бы они зашли на виллу вечером и спустились в подвал, то услышали бы, как работает радиоприемник.
Очень часто Бессонный, переодевшись, покидал виллу тайными ходами: он прекрасно знал схему городской канализации, знаменитых римских катакомб. Он появлялся в квартирах итальянцев, прятавших у себя партизан, переводил «гостей» на новые места, передавал задания центра.
Алессио — Бессонный — знал адреса более сорока конспиративных квартир в Риме. Он узнавал через итальянских друзей о прибытии новых групп военнопленных русских и устраивал их побеги. Он же разработал не один план действий партизан.
Так в бывшем таиландском посольстве образовался один из подпольных центров борьбы против фашистского режима.
Впоследствии несколько итальянских газет посвятят русской секретной организации целый ряд статей. «Одна из самых необычных секретных организаций, — писала «Л'епока». — Ее центр — вилла «трех слонов» таиландского посольства. Советские пленные, одетые в форму немецких солдат, поют советские партизанские песни. В посольство приходит, например, седой священник, а выходит оттуда уже молодым немецким солдатом».
В газетах описывалась встреча с советским летчиком, который был сбит над Берлином, но сумел добраться до Рима. Летчик скрывался у Бессонного. Укрывать его помогал русский врач-эмигрант Федор Петрович. Это был самый удивительный врач во всем Риме.
Бессонному приходилось видеть этого человека в самых различных одеяниях: то в немецком офицерском мундире, который ладно сидел на его высокой статной фигуре, то в безупречно сшитом смокинге с белым жилетом и белой «бабочкой», то в живописно потрепанной куртке мастерового. Федор Петрович, без всякого сомнений, обладал талантом перевоплощения, который так нужен в подпольной работе.
Ему приходилось нередко «менять маскарад» — перекрашивать волосы, приклеивать усы, но ближайшие друзья Федора Петровича знали, что волосы и глаза у него светлые, лицо красивое, с четкими чертами. Любой человек, познакомившийся с русским врачом, чувствовал в нем неукротимую волю и сдержанную силу.
Дамы в фешенебельных салонах считали его очаровательным, галантным кавалером, рабочие римских предприятий охотно выпивали со «свойским парнем», немецкие офицеры были уверены, что этот врач — отпрыск старинной прусской семьи, подарившей Германии несколько бравых офицеров и генералов.
— Вообще-то, — не раз говорил Федор Петрович, — больше всего мне нравится ходить с докторской сумкой — очень она удобна для конспирации. В нее можно спрятать все что угодно: и оружие, и литературу, и одежду на двух человек.
Разумеется, чтобы успешно играть свою роль, нужно было быть человеком высокообразованным. Федор Петрович был именно таким. Он свободно изъяснялся на русском, немецком, итальянском и других европейских языках.
В ноябре 1943 года на одной из улиц Рима были обнаружены трупы двух немецких офицеров. На убитых эсэсовцах не было ни мундиров со знаками отличия, ни фуражек, ни сапог.
Фашистские ищейки пытались напасть на след неизвестного мстителя. По рассказам очевидцев, видевших офицеров незадолго до смерти, с ними в кабачке был третий эсэсовец, высокий, белокурый. Говорили еще об одной примете этого красивого офицера — он пил в два раза больше, чем его приятели вместе взятые. Потом пошли слухи, что высокий эсэсовец — вовсе не немецкий офицер, а доктор, который носит в чемодане автоматический пистолет и очень умело пользуется им. Однако эти скудные и противоречивые сведения не помогли гестаповцам найти доктора, который причинил им столько беспокойства.
С какой изобретательностью устраивал он побеги военнопленных из фашистских лагерей! Решительный и осторожный, смелый до дерзости, когда это было нужно, он умел и организовать нападение на немецкий отряд, и достать оружие, и завязать нужные знакомства.
Многие товарищи, которые знали об умении Федора Петровича быстро завоевывать благосклонность женщин самого различного круга, считали его ловеласом. Но это было вовсе не так.
Некоторые подпольщики несколько раз видели его с миловидной девушкой, дочерью русских эмигрантов. Эта девушка нередко помогала доктору в его опасных похождениях. Они любили друг друга...
В боевой жизни Бессонному помогали и другие люди.
Одним из них был молодой итальянский коммунист столяр Луиджи Дзордзи, который жил недалеко от виллы «трех слонов» в доме № 24 по улице Бизаньо. Луиджи служил в этом доме сторожем и портье. С его помощью на чердаке и в подвале дома скрывались советские военнопленные. Об этом писал впоследствии в итальянском журнале «Фолла» адвокат Оливьери, живший на пятом этаже этого дома.
...А Рим жил своей жизнью — сложной и многообразной. Ранним утром тысячи рабочих торопились к станкам и машинам, продавцы открывали магазины со скудной провизией, вокруг них выстраивались безмолвные очереди, кафе наполнялись хмурыми посетителями, и даже дети как будто утеряли частицу своей живости.
Римлянам поистине было трудно дышать, глядя на фашистские мундиры, слушая мерный топот тяжелых немецких сапог на вековых плитах исторических площадей.
Дорогие рестораны были переполнены, как и в прежние годы, блестящие «бенцы», «мерседесы», итальянские «фиаты» бешено носились по улицам, порой сверкали в ночи разноцветные огни карнавалов и фейерверки взвивались над старинными палаццо, как и прежде, гремела веселая музыка. Но нередко ее заглушали глухие взрывы и резкие звуки выстрелов, а в зареве внезапных пожаров бледнели карнавальные огни.
Лихорадочное веселье завоевателей и их приспешников напоминало пир во время чумы, описанный еще пером Боккаччо...
Два непримиримых мира разной жизнью жили в стенах Вечного города.
Когда связной принес страшную весть о том, что многие подпольщики, в том числе и Кубышкин, Остапенко, Галафати, брошены в тюрьму, даже Бессонный был потрясен. Что делать? С помощью итальянских коммунистов он прежде всего постарался связаться с тюрьмой. Был выработан смелый план нападения на Реджина Чёли и эсэсовскую тюрьму на Виа Тассо, в которой сидело много патриотов. Среди них были дивизионный генерал, инвалид войны Симоне Симони, генерал авиации, директор оружейного завода «Польверифичио Стаккини» в Риме Сабато Мартели Кастальди, который срывал обеспечение гитлеровских войск военным снаряжением и организовывал доставку оружия партизанам Лацио и Абруцц.
Но план нападения на тюрьмы был отвергнут англо-американскими офицерами, осуществлявшими связь с военной джунтой Комитета национального освобождения. В результате немцам удалось осуществить свои злодеяния в Ардеатинских пещерах и увезти с собой из Рима много заложников, которые затем были расстреляны в населенном пункте Сторта.