Осмотрелся, вроде такой же лес, но незнакомый. Ни одной тропинки, а в наше время тут все исхожено. Достал смартфон, а батарейка-то садится, ничего не ловит, выключил совсем, в пакетик и в рюкзак. Достал топорик, отметил зарубками на деревьях место своего появления. Теперь надо спрятать сумку со "стратегическим резервом". Из сухой но прочной ветки вырубил черенок для лопаты и зафиксировал саморезом. Нашел приметное дерево - крупное, но раздвоенное почти у земли. Отсчитал от дерева на юг двадцать шагов и закопал сумку сантиметров на семьдесят. Притащил большую засохшую упавшую ветку и накрыл вскопанное место. Затем на дереве с западной стороны крупно вырубил надпись "Юг 20 ш". Слово "юг" здесь не используют, говорят "полдень".
Пока копал, почти всю воду выпил. Пора к речке идти, тут на запад километров пять - речка Усманка. С собой взял походный комплект, ценные вещи, спальник, штуцер, два "пистолета", сотню патронов. Остальное в сумках повесил на невысокое дерево, сумки серые, через листву незаметно. Достал компас и пошел на запад, делая зарубки каждые сто шагов. Сделал десять зарубок и убрал топорик. Иду по лесу, видно, что лес "дремучий", много упавших старых деревьев. В нашем лесопарке такое редкость. И никаких следов человека, ни одной тропинки, только птички поют. Часа через полтора вышел на берег маленькой речки. Вроде Усманка, течет куда надо, карте пока соответствуем. Надеюсь, что все идет по плану.
А солнце то к вечеру, надо ночлег готовить. Выбрал место, набрал хворосту, разжег костер, зачерпнул воды, поставил котелок в костер. Вода чистая, фильтровать не стал, кипячения достаточно. Последнюю воду из фляги допил когда речку увидел. А есть захотелось, я ж сегодня только завтракал. Попробую рыбу поймать, правда, из меня рыбак так себе. Отрезал лески, взял крючок средний, грузила нет, вместо поплавка кусок высохшей, полусгнившей ветки. Червей копать не охота, поймал кузнечика - насадил, закинул. Тишина. Десять минут тишины. Про мою удочку ни одна рыба не знает, рекламы, наверное, не хватает.
Ладно, займемся другими делами, вон котелок вскипел, отставить в сторону. Раз рыба меня игнорирует, съем кусочек рациона, давно хотел попробовать. "Аварийный морской рацион "Якорь". Такая пачка на полкило, раскрыл там восемь квадратных серых плиток. "По одной плитке каждые девять часов". Попробовал - почти не сладкое печенье и несладкая халва. Так и умял, запивая теплой водой из кружки. Чувствуется - калорийная вещь. Кипяченую воду перелил во флягу и поставил кипятится еще. Надо заполнить и флягу и пластиковую бутылку.
Интересно, солнце почти на севере, а еще не село - точно июнь или начало июля. Пора спать, часов десять вечера местного времени, наверное. Разложил спальник, вдруг подскочил от резкого всплеска, кинулся к винтовке, потом дошло, что рыба клюнула. Вытащил рыбу, килограмма два, в сумерках не пойму - судак что ли? И что делать, я уже сытый, спать хочу. Поставил в костер котелок с водой, стал чистить. Прокипятил пять минут и повесил котелок на ветку - завтра доварю. Залез в спальник, накрыл лицо рубашкой от комаров. Жарковато. Вот так прошёл мой первый день в пятнадцатом веке. А это точно пятнадцатый век? Пока прямых доказательств нет, как нет и доказательств, что я в двадцать первом веке. Так и уснул.
Утром подскочил - уже светло, по часам, с учетом приблизительной поправки - часов шесть-семь. Разжег костер, поставил довариваться уху. Немного размялся и стал собираться. Очередным пунктом плана у меня был поиск какого-нибудь поселения. Но вопрос подтверждения того, что я в пятнадцатом веке меня продолжает мучить. Если пройти от места моей высадки на восток километров пять, то в наше время там проходит железная дорога. Вот пойду и проверю. Правда отсюда это километров десять.
Выхлебал вкусную, но несоленую уху, съел половину рыбы, половину оставил в котелке на обед. Упаковался и в путь.
Пройдя полчаса, вдруг вспомнил что не пробовал стрелять уже здесь, а вдруг патроны испортились с переходом. Увидел крупную березу, на бересте хоть след найду. Отсчитал тридцать метров - глянул - далековато, встал на двадцать. Лег на травку, подложил под винтовку рюкзак, прицелился в приметное пятно. Выстрел, небольшая отдача. Сразу перезарядился, гильзу в рюкзак. Подошел к березе - сантиметров на десять ушло выше и немного левее. Нормально. Глянул сзади - не пробило, всё-таки береза мощная, сантиметров тридцать. Не испортились патроны! Повеселев, пошёл дальше.
Промежуточная цель - найти место высадки, так что иду по компасу. Когда начал волноваться, что промахнулся - встретил первую зарубку. Стал считать зарубки - насчитал четыре и вышел на знакомое место. Глянул - сумки на дереве висят. Понял, что зарубки делал неправильно, мог запросто промахнуться. Пошел на юг по компасу, и почти на каждом дереве делал зарубку с двух сторон, и каждые пятьдесят метров зарубку в виде стрелки. И так триста метров. Потом повторил на север. Уф, находился. Съел кусочек рыбы, запил водой. Лег на траву, ноги закинул на поваленное дерево, под голову рюкзак. Полежал минут десять. Вдруг сейчас война, а я уставший. Пошел ровно на восток, повторяя схему зарубок.
Иду уже второй час после привала, никакой железной дороги, никакой просеки, полянки только встречаются. Так что я либо не в том времени, либо не в том месте. В тайге где-нибудь. Но время то точно другое! У меня там был октябрь, а здесь лето, причем начало. Так что вероятность пятнадцатого века повышается.
Вдруг я увидел тропу. Не тропа, выбитая до голой земли, а полоса с мелкой и редкой травой. Но по ней явно ходят иногда, причем давно. Присмотрелся, местами видны следы, засохшие в грязи, видимо, в сильный дождь тут прошли люди и лошади. Тропа довольно широкая, прям дорога, плавно петляет между деревьев. Направление - с северо-востока на юго-запад. Если двигаться прямо на юго-запад то пройду чуть левее Воронежа, но это далеко, до Воронежской стрелки больше тридцати километров. Пока стоял и думал куда идти, вдруг услышал голоса. Аж присел от неожиданности. Вернее слышно один голос, но он с кем-то разговаривает, причём покрикивая. Идут слева, с северо-востока. Я присел у дерева, выглядываю, присматриваюсь. Из-за деревьев, метрах в ста, показались всадники. Два всадника, лошадь без седока, и человек пешком. Всадники в меховых шапках в такую жару. А у пешехода руки связаны и верёвка тянется ко второму всаднику. Всадник периодически оборачивается и кричит на пешехода, угрожает плеткой. "Опасность " мелькнуло в голове, я огляделся - стою за деревом у дороги, под деревом только трава по колено, а соседнее дерево - метров пять от дороги, и под ним небольшой но густой куст. Я сполз за деревом на землю и пополз к тому дереву с кустом, в траве по колено, в одной руке винтовка, в другой рюкзак. Вроде не заметили, далеко еще. Жарко стало, еще броник на мне. А шлем! Достал из рюкзака шлем, надел, застегнул.
Проверяюсь - взвел курки на винтовке и пистолете, второй пистолет в рюкзаке. Пяток патронов в левом кармане, пяток в правом. Рюкзак отпихнул в кусты. Выглянул из-за дерева - до всадников метров сорок, вижу монголоидные лица, особенно у первого, черные усы, почти без бород. Говорят на незнакомом языке. "Вот тебе татары, как ты хотел, освобождай Русь" сказал в голове с иронией внутренний голос. Решил - стреляю, сразу перезаряжаюсь, и опять из винтовки, а пистолет - резерв. Только в кого первого? Первый выстрел не спеша, более точный, по идее в дальнего надо, а вот ближний всадник более опасный, в кожаной жилетке, солидный, а второй оборванец и суетливый. Без кольчуг оба, надеюсь. До меня доехало - верёвка пленника привязана к седлу второго, значит он быстро никуда не ускачет, значит сначала первого.
Прижимаясь к дереву, плавно приподнимаюсь над кустиком, целюсь в первого. В грудь или в голову? В грудь, потом добью, так надежней. Вдруг пленник падает, второй останавливается и разражается тирадой ругательств. Первый оборачивается и что-то говорит второму. Но поворачивается он через правое плечо, в мою сторону. Вдруг он смолкает и его взгляд возвращается ко мне. Он смотрит прямо мне в глаза. "Увидел!" Ба-бах! Я успел заметить как первый дернулся. Попал! Я спрятался за дерево и быстро перезарядил, секунды три, наверное. Опять выглянул. Первый навалился на шею коня но не упал, его конь левым боком ломится в кусты. Второй всадник что-то верещит и крутит головой по сторонам, конь под ним дергается, но его придерживает всадник и упавший пленник за веревку. Выцеливаю в грудь - выстрел. Татарин дергается и заваливается влево, от меня. Я опять перезаряжаюсь но не прячусь, а не свожу глаз с поля боя. Подхожу ближе, второй лежит на земле и дергается, подхожу к первому, его конь успокоился, сам он тихо стонет, увидев меня близко (метра три) он дернулся, видимо, хотел что-то сделать, но не удержался, и стал сползать вправо, ко мне. Упал, но повод не выпускает, конь стоит, опустив голову к хозяину. У татарина на губах появилась кровь, легкие пробиты. Сам умрет - подумал я. Подошел ко второму - тот уже не дергается, большая лужа крови. Куда же я попал? Дырка в центре груди выше сердца. Наверное, в артерию попал.
Посматривая на первого, я подошёл к пленнику, тот завидев мое внимание затараторил. Первые секунды мне показалось, что он говорит на чешском. Был я в Праге, с друзьями "на пиво" ездили. То есть, некоторые слова вроде русские, другие совсем непонятные, третьи - можно догадаться. Вслушался - нет, по-русски говорит, только уж говор такой непонятный. Постепенно стал понимать почти полностью, хорошо он текст по кругу повторял, для непонятливых как я.
- Боярин! Не убивай! Таторва мя полонили! Холоп я, Вторуш, Терентия холоп. Не губи душу православную!
Вдруг у меня вырвалось:
- Какой ты православный ежели Вторуш?!
- Не! Не! Феодором крещен я! Вот те крест! И крестик у меня под рубахой, деревянный - татары не позарились.
- Вот что Федя, успокойся. Я тебя убивать не буду, я тебя совсем наоборот - спас. Давай руки развяжу. - и ножом надрезал намотанные веревки, потом размотал до конца. Федя тихо застонал, растирая затекшие запястья.
- Ну ты как, совсем плох?
- Ноги болят, второй день за ними бегу, и хлебца бы, а то они еды не дают, пока до стана не дойдут, только из ручьев пил.
- Полежи, отдохни, сейчас покормлю, все хорошо будет!
Пошел попинал татар - никто не шевельнулся. Привязал коней к веткам, чтоб не разбежались. Обшарил татар, подавляя брезгливость, надо привыкать. То, что я убил двух людей, пока никак на моей морали не отразилось, может еще не осознал.
Были обнаружены: сабля, копье, три ножа, два лука ( один сложный, солидный, второй - палка с веревкой), с полсотни стрел, топорик на длинной ручке, круглый щит - это из оружия. В сумках на лошадях - кожаные фляги, мешочки с твердыми лепешками и твердым сушеным мясом, кошель с шестью кривыми стертыми серебренными монетами и какое-то барахло. В дерюжных мешках на третьей лошади было: мясо сырое, мешочек с зерном - пшено что ли - мешочек с мукой и куча железок - топор без топорища, гвозди-костыли, какие то полоски и т д.
Найденную еду разложил перед Федей.
- Кушай, Федя, кушай.
- Благодарствую, дай Бог тебе здравия, боярин!
Ну вот, думаю, самозванство само начинается, рискну поддержать, только бы пока никакому князю не попасться. Пока Федя ел, я разбирался с трофеями. Когда он доел, присел на землю рядом с ним.
- Ну расскажи, что у вас тут случилось.
- Расскажу все, но изволь мне узнать имя твое, чтоб с вежеством говорить.
- Отчего же, Андрей Васильевич ... ну Андрей сын Василия в смысле.
Федя подскочил, поклонился.
- Благодарствую, боярин Андрей сын Василия за спасение и доброту.
- Ну - ну, сиди Федя.
Федя сел и стал рассказывать, что двадцать два года ему, что жил он в деревеньки за Рясским полем (это Ряжск что ли?), лес там густой, дикие татары не суются, а ордынцы давно не появлялись, расчищали поля в лесу, но полей тех мало, а князь рязанский еще тягла добавил. И сосед их, Терентий, придумал уйти на полдень, место знал тут хорошее. Дочка у него замуж вышла, он жену Феклу с дочкой оставил, у Феклы брат в войске князя неподалече.
Терентий жилье распродал, корову отдал отцу Вторуши-Федора, а Федор в оплату в холопы к Терентию на три года, и еще Терентий будет отдавать каждый год по десять пудов ржи после урожая. И вот они втроем, по зиме еще, Терентий, Федор и сын Терентия Ивашка, с лошадью, санями и тремя козами пришли на "хорошее место". Поле, окруженное лесом. Срубили избу, по весне вспахали и посеяли. Все хорошо было, рожь на новой земле росла изо всех сил. Но на днях их нашли дикие татары, лес был недостаточно густой.
- Это точно дикие, не ордынцы? - кивнул я на трупы.
- Точно, вон видишь какая голытьба, особенно этот худой. И ордынские татары войском ходят, хотя бы десяток, порядок у них.
Вот нашли их татары, а Терентий принялся защищаться, в полон не захотел. Убили его. А Федору дали по голове и связали.
- Что же ты Федя защищаться не стал?
- Так убьют же.
- А в полон? На галерах сгинешь.
- Так то потом. И вот ты же меня спас.
Да уж.
- Постой! А Ивашка?
- Он там заховался, его у избы не было, когда татары подскочили. Так в лесу и сидит. Ну сейчас уже в избе, татары избу жечь не стали. Только хлеба там нет, козы все здесь, кивнул он на мешки, и железо все выгребли, даже с лопат кромки.
- Какие кромки?
- Эти. Федя взял из кучи полосу железа, сложенного вдоль. - На лопату набивается, чтоб копать шибче.
- Так у вас лопаты деревянные?
- Ну не костяные же.
- Так, поехали Ивашку выручать!
Федя замялся - мне бы обувки какой - намекнул он поглядывая на трупы татар.
- Все, что на татарах - твое. Хотел добавить - если не побрезгуешь - но не стал.
Федя бегом заковылял к трупам.
- Только оттащи их в кусты - добавил.
Вернулся Федя в "новых" сапога и штанах
- Ну пограбил татар?
Федя смущённо улыбнулся
- Возвернулось зло нехристям. Андрей, а ты свои стрелы вынул уже? А лук твой где? Это татарина лук, я точно помню.
- Вот мой самострел.
- А я думал дубинка чудная, деревянная, ручка медная, шип железный посередке. Еще на ремне.
- Вот отсюда стрелка малая вылетает и дырявит. Подробнее в дороге расскажу. Ты мне лучше скажи, вот Терентия нет, ты чей холоп теперь?
- Вроде ничей, но их семье должен Фекле и Ивашке, полкоровы где-то - сообразил он.
- Ты воевать чем умеешь?
- На кулачках могу, а смертным боем - не, не учен. Ивашко и то больше учен, его дядька учил, вой княжеский.
- Ну раз ничей холоп, иди ко мне служить. Долг твой полкоровы выплачу, и оплату вдвое от Терентьевой, серебро у меня есть - показал я на ладони татарские монеты.
- Пойду. А что делать?
- А что скажу то и делать. Воевать ты не можешь пока, а если научишься, то боевому холопу еще больше оплата.
- Давай боярин Андрей сын Василия, холоп я твой по такому ряду.
- Ну вот и хорошо. Слушай приказ, Федор, собираемся в поход на терентьевский хутор Ивашку спасать. Обиходь лошадей, вещи собираем.
- Тут еще такое дело, ты говорил тебя татары в стан вели. - Показал я рукой на юго-запад вдоль дороги.
- Да, хотели до ночи успеть но не успевали, вот меня и подгоняли.
- Получается верст тридцать?
- Три десятка? Ну может.
На стрелке получается.
- Вот что, Федя идем за Ивашкой, потом идем искать стан татарский, там еще полон наверняка. Освободим наших. А нет, так просто татар побьем. - ух какой я - подумалось.
- Их там много Федь?
- Вряд ли их там сотня, чтоб они по двое ходили. Да и эти пришли в однуконь. Ордынцы всегда с заводными ходят. Тати они татарские.
- Давай с собой лишнего не брать, остальное припрячем в лесу, все равно мимо возвращаться. Мясо придется с собой брать, испортится.
- Они его на хуторе подкоптили, но соли нет, портиться будет.
- Собираемся
Едем шагом.
- Сколько до хутора?
- По дороге десяток и пять верст.
- Пятнадцать?
- Ага. И еще нашим лесом верст семь.
- До ночи не успеем?
- Нет.
На ночлег встали как свернули с дороги, у ручья. Накипятил воды, залил фляги, поставил варится пшено. Козьи ноги развесили повыше над костром, а одну обжаривал на огне, и обжаренное срезал слоями, получалась шаверма - вкусно но пресно без соли. Потом поели распаренное пшено, Федя вырезал себе подобие деревянной ложки, и восхищался "серебряной " посудой. Я объяснил, что это титан - легче и тверже. Вроде убедил.
Утром встал с болями в ногах - полдня на коне с непривычки. Потихоньку размялся. Позавтракали холодной едой, попили воды и в путь. Тут уже тропу не видно, только Федя знает как ехать. Часа через три говорит - вон хутор.
- Я с татарскими конями в лесу постою, а ты иди Ивашку зови. Расскажи ему все, как успокоится, меня зовите. Вот дай ему нож татарский сразу, для уверенности.
Ивашка оказался крепким тринадцатилетним пацаном. Но таким взрослым. Похоронил отца, деревянной лопатой копал. Варил себе кашу из цельной ржи и грибов. Даже не голодный.
- Боярин Андрей, а ты правда тех татар побил?
- Правда, в кустах у дороги валяются.
- А ты меня возьмёшь с собой татар воевать?
- А что ты умеешь?
- Меня дядя Фока всему учил. Взрослый лук я пока не дотягиваю, а из самострела точней иных воев могу.
- Самострел говоришь. А про огненный бой слыхал?
- У князя рязанского есть кулеврина, туда зелье сыплют потом жгут потом грохот страшенный и дробом аж стенку избы ломает!
- А вот у меня кулеврина.
- Такая маленькая! Та с лопату длинной и три пуда весит.
- Я с нее тех татар и стрелил.
Вообщем пошёл курс молодого бойца, сначала тщательно объяснил принцип открытого прицела мушка- целик, рисовал на земле линию прицеливания и траекторию пули, поправки по высоте на дальность, конструкцию патрона, пощелкали курком. Объяснил стоимость патронов, что они дороже чем вес серебра и их никто не продает, но мне для своих воев не жалко. Прониклись. Потом потратил пять патронов на практическую стрельбу, все пять Ивашка попал, причем пятый - в полено на двадцати метрах. А Федя при стрельбе закрывает глаза, буду учить потом, когда с патронами будет полегче. Будет пока охранением в ближнем бою.
Стал я думать, у меня с собой винтовка с бронзовым нарезным стволом 250 мм, из которой стреляем второй день, пистолет с бронзовым нарезным стволом 150 мм, и пистолет со стальным гладким стволом 120 мм. Замки у всех одинаковые от ИЖ-18, только там приклад, а там пистолетная рукоятка. Надо сделать нарезному пистолету приклад, и будет у Ивашки маленькая винтовка. Когда я им это объявил, у Ивашки загорелись глаза и он чуть не запрыгал на месте, да и Федя радовался за друга. Выбрал просушенное полено твердого дерева, нацарапал контур и дал Феде топор. Ивашку, чтоб под топор не лез, послал работать по хозяйству, обед готовить одежду татарскую отстирать.
К вечеру приклад врезали, стрелять в сумерках запретил, поужинали и спать легли. Ивашка все шлифовал приклад ножом и камнем. Думаю, к утру блестеть будет без всякого лака. Так и уснул в обнимку со своей полувинтовкой. А что, были же полусабли, а у нас будет полувинтовка. Это, наверное, у меня полувинтовка, а у Ивашки четвертьвинтовка. Так и уснул.
Утром, после завтрака, стали пристреливать Ивашкину винтовку, у стенки избы выстроили колотые поленья, сколами к себе, чтоб дырки заметней. Ивашка стрелял лежа с упора, а я подходил и показывал, куда целился и куда попал, чтоб он запомнил. Стреляли на 15 и на 30 метров. Еще шесть патронов долой. Я вставал рядом с мишенью, чтоб он на глаз эти дальности определял. Хотя на этих дальностях траектория очень настильная, поправки минимальные, по ростовой фигуре на пятьдесят метров можно без поправок стрелять, куда-нибудь попадёшь.
Объяснил ему ценность стрелянной гильзы, самая дорогая часть патрона, можно повторно использовать, вытащил, и сразу в карман. Понятие "карман" оказалось незнакомо. Пришлось показывать и шить. Иголок у меня полно, ниток из тряпья надергали, оттуда же и карманы накроили. Пришили на ванькину рубаху два кармана. Сказал, что ничего лишнего туда не класть, только патроны и гильзы, а то, в случае боя может помешать.
Почистил оружие: сначала замочил золы, получился слабый раствор щелока, потом кусочек тряпки (татарского халата) с раствором прогнал вишером через ствол, потом сухой тряпкой. Слегка смазал, масла мало - экономлю.
Назначил выезд на завтра. С собой еще возьмём три овчинных тулупа, на земле спать, и полпуда ржи. Из муки напекли кучу тонких пресных лепешек, они зачерствели но не портятся. Ноги, после седла, уже почти прошли, но завтра опять в седло, эх.
Ивашка грустно посмотрел на поле ржи.
- Тятя говорил, что здесь вырастет десять десятков пудов жита, как же теперь.
- Не грусти, Вань, татар побьем, вернёшься. Только тебе одному не справится, надо еще людей.
- Тут почти две десятины, два косца не поспеют, хорошо бы четыре, рожь она такая, прозевал - и с земли ладошками собирать будешь.
- Придумаем что-нибудь.
Утром, быстро позавтракав, тронулись в путь. Среди дня, у ручья на часок остановились, дали отдохнуть коням, сами перекусили и набрали воды. И к вечеру были на месте недавнего боя, показали Ивашке убитых татар, загрузили железо и оружие, и пошли по компасу точно на запад. Я объяснил, что у меня там ещё тайник. Стало смеркаться, нашли грязноватый ручей, коням пойдет, а сами из фляг попьем. Встали на ночлег. Сварили пшенку с мясом и легли спать. Рассказал про ночное охранение, сказал, что сегодня пока не надо, а ближе к татарам будем дежурить.
Утром опять холодный завтрак и в дорогу по компасу. Объяснил про зарубки, и через час Ивашка заметил первую. Нашел стрелку, и скоро мы были на месте. Содержимое сумок привело моих спутников в восторг. Сначала увидели ведро из нержавейки, титановые лопату и котелок, потом пистолеты без прикладов, патроны, незнакомый инструмент. Но я не показал им "драгоценности", сотни игл, крючков и перьев, семена. Около часа осматривали, потом раскладывали во вьюки. Получилось, что кони перегружены, пойдем в поводу. Разве что один может в седле. Так и менялись, один верхом - двое пешком. Решил пойти сразу на юг, срезать километров 15-20.
Идем уже несколько часов, должны уже из леса выйти, а лес все не кончается. Уперлись в речку, наверное, опять Усманка. Идем вдоль реки на юго-восток, а нам надо на юго-запад, переправляться надо. Нашли брод, разделись, чтоб одежду не мочить, переправились, заодно и искупались. Дело к вечеру, решил ночевать здесь. Сказал сильно не шуметь, и в караул по очереди. Феде выдали гладкоствольный пистолет с одним патроном. Рукоятку поставили бывшую ивашкину. У огнестрела в карауле двойная функция - и оружие, и подача сигнала. Потренировал Федю вхолостую навскидку вблизи стрелять. Если метра три-четыре должен попасть. С собой на пост он еще взял и копье и топорик. Варим опять пшенку с мясом, но мясо последнее.
Ивашка спрашивает:
- Ты говорил, патроны можно делать, но чего-то не хватает.
- Сейчас не хватает самого простого - свинца.
- Свинец знаю, у медника в Рязани есть. А в нашей деревни только кузнец, у кузнеца свинца нет.
- Далеко Рязань. А еще огненное зелье - порох будет нужен.
- Зелье только у князя есть, наверное.
Пошел проверил, как Федя караулит, постращал рассказами про сон на посту. Когда Ивашка поел, послал его Федю сменить. Рассчитал караулы так, чтоб самому в "собачью вахту" стоять. Пытался объяснить своим воинам про время и часы, потом махнул рукой - как спать захотите - меняйтесь, и лег спать. Разбудил Ивашка среди ночи - часа три, нормально. Умылся и заступил в караул. Костер не жгли, темень почти полная, только кусочек луны светит. Так что надеяться только на слух. В тишине птицы ночные ухают, да кони храпят. В принципе, кони сторожевых собак частично заменяют.
Стало медленно светать. Часов в шесть разбудил бойцов и стали завтракать. Вышли пораньше, до стрелки, по моим расчетам, километров 15-20, но там аккуратно надо идти, татары близко. Из леса вышли на большой луг, впервые здесь увидел такое открытое пространство, все леса и леса. Перешли луг и вошли в густой лес, вдруг Федя:
- Дымом пахнет.
А я не чую. Остановились. И Ивашка:
- Ага, дым. Но не пожар. Костер жгут.
Тут и я учуял. Но до стрелки еще километров десять!
- Так, тут остаетесь, я на разведку.
И пошел налегке. Крадусь, крадусь, уже километра два, запах дыма уже сильный, впереди шумы и голоса. Подкрался, вижу из кустов: шатры стоят - пять штук, люди ходят, лодки на берегу, одна здоровая, метров двадцать. Татары ходят. Вдалеке конь заржал. На костре большой котел, что-то варится. К костру подошла русая баба в сером сарафане, набрала что-то из котла в чашку, и понесла в шатер.
Татары или не татары? А лодки? Берег странный, сначала думал река, метров пятнадцать шириной, но эта река слева, прямо тут обрывается, как будто это залив, а вправо уходит далеко - не видно. Наверно в реку Воронеж впадает, откуда эти лодки взялись. Сижу, дальше наблюдаю, баба вышла из шатра, помыла в реке чашки, опять набрала еды, тут же на корточки присела у костра, быстро поела, опять пошла мыть. Тут к ней подошел татарин, схватил ее одной рукой за шею сзади и потрепал, что-то приговаривая. Так треплют собак или лошадей. "Пленница! И прислуживает им!" Точно, это те татары. Сколько же их? Татары входили и выходили из шатров, стало оживлённо. Штук десять насчитал, скорее больше. Еще одна баба или девка вышла из одного шатра и вошла в другой. У ироды!
Татарин привел двух лошадей на поводу, двое других не спеша расселись на конях и шагом удалились в южном направлении. Присмотревшись я увидел натоптанную тропу, которая огибает слева залив, проходит прям передо мной, и уходит по лесу на север. Я сменил место наблюдения, чтобы, если кто поскачет на север, меня не заметил.
С юга подъехали два татарина, но вроде, другие, спешились и вошли в шатер, из шатра выскочила баба, набрала еды в чашки и забежала в шатер. "Смену кормить". Часовые? Почему на конях? Или татары всегда на конях? Да и далековато. Полчаса прошло, туда-сюда шагом километра два, а если не шагом то еще дальше. Непонятно.
Вспомнил про своих, волнуются, наверное, пошел обратно. Еле нашел, по храпу коней только. Рассказал все, Ивашка вскинулся - пошли татар бить! Осадил его, их там десять, а то и пятнадцать, мы их даже винтовками не успеем перестрелять, у нас не пулемет!
- Пулемет?
- Потом расскажу.
- Надо все тщательно разведать и спланировать. А сначала лагерь обустроить, идем туда, ищем ручей.
Метров через триста нашли маленький чистый ручей. Распрягли лошадей, сели перекусили, костер жечь нельзя, так что лепешки и сушеное мясо. Пошли с Федей на разведку, Ивашке приказал стеречь лошадей, чтоб не сильно обижался.
Второй день наблюдаем за татарами, выяснили, что их то ли шестнадцать то ли семнадцать, протока впадает в реку Воронеж метров через пятьсот, метров двести на юг от шатров большая поляна или луг, там кони пасутся. Но вот как победить татар без потерь я никак не придумаю. Начать их расстреливать через протоку - так оббегут за минуту, мы даже вдвоем половины не перестреляем. Так, а если взять маленькую лодку, большую мы с места не сдвинем, выплыть на середину протоки и начать стрелять. А они нас из луков. А щит у нас только один, и тот не серьёзный- плетёный, и кожей обтянут. С такого расстояния стрела навылет пробьёт. А если лечь на дно лодки. Стрелять из винтовки можно лежа, а из лука - нет. Но борта низкие, и стоя на берегу, они заметно выше нас будут, постреляют. Щитов бы побольше. Вот бы всю лодку толстой фанерой огородить, не пробьют луки, получился бы стрелостойкий броненосец. Эх мечты. Что бы реального придумать.
Костер жечь нельзя, питаемся ржаными сухими лепешками и сушёным "деревянным" мясом. Вечером открыл одну плитку " морского рациона", поделил на три части, угостил своих.
- Это пряник? - Ивашка спросил.
- Специальный походный пряник.
- Вкусно!
После такой "диеты" и мне вкусно. И кончилась у меня кипяченая вода, обеззаразил сырую таблеткой, тоже невосполнимый ресурс.
Третий день шел, а я ничего не мог придумать. Вдруг, после обеда прискакал дозорный и кричит что-то. Вышел главарь и остальные подтянулись. Дозорный что-то коротко рассказал, и главарь начал выступать, тыкать пальцем в некоторых татар, выговаривать им. "Планерка у директора - вы все бездельники!" - подумалось мне. Вдруг все задвигалось, татары стали вооружаться, седлать лошадей. Быстро все расселись, и поехали не спеша. На север по тропинке, первый раз такое. Тринадцать уехало, четверо осталось. Оставшиеся не суетились, двое зашли в шатер, один сидел у очага, один прохаживался. Вот он момент! Только пусть всадники подальше отъедут, чтобы выстрелов не слышали. Как раз успею за своими.
Чуть не бегом прибежал, рассказал - у Ивашки глаза горят, да и Федя молодцом. Собрался - в рюкзак минимальное походное, вода, аптечка, патроны. У нас четыре ствола. Остальное спрятали. Седлали коней, но одумался - кони выдадут, пойдем пешком. Подошли, решил нападать с юга, прижать к протоке, чтоб не разбежались. У нас с Ивашкой по винтовке и пистолету, у Феди щит и копьё. Подкрадываемся на четвереньках, смотрим бревно лежит, метров двадцать до шатров, за ним залегли. Плохо, что выходы шатров с другой стороны. Один татарин так и сидит у костра, больше никого не видно. Ждем, может кто выйдет. Стало страшно, остальные вернуться, а мы тут лежим. Вдруг один вышел из шатра и подошел к костру, разговаривают. Я шепчу Ивашке - стреляй в грудь стоящему и сразу перезаряжайся. Сам прицелился в сидящего и жду выстрела.
- Стрелять?
- Да!!!
Бах, бах. Который стоял - упал на колени и скрючился. Сидящий завалился на бок. Перезарядился. Смотрю - Ивашка не двигается, смотрит в ступоре. Я его толкаю - перезаряжайся - шиплю.
- Я его убил.
- Да не убил, ранил. Перезаряжайся, а то нас убьют. - он зашевелился, стал заряжать. Тут третий татарин с саблей появился, не добежав до костра, остановился - крутит головой. Я в него стрельнул, он упал на задницу и опять подскочил. Держится за живот, но с саблей в руке на нас смотрит, тут из-за шатра четвертый в нас стрельнул, стрела звякнула мне по шлему, но удара я не почувствовал. Лучник отшагнул за шатер, но видно - стрелу накладывает. Я перезарядился и в него сквозь шатер - бах. А тот третий - с саблей - на нас побежал. " Аааа! Надо было брать калашников!" - мелькнуло в мозгу, а вслух ору - Ванька! Стреляй! Перезаряжаться не успеваю, хватаю пистолет, навожу - Ивашка стрельнул, и я сразу. Татарин упал лицом вниз прямо перед нами. Судорожно перезаряжаю винтовку и пистолет, Ивашка то же. Лучника не видно. Жив? Нет? Будем считать живым и опасным. Лежать тоже глупо, один у костра ворочается.
- Вань, зарядился? Увидишь татарина - стреляй! В меня не попади!
Я встал, и по дуге справа стал обходить лежащего татарина , целясь в шатры. Подкрался, выглянул за линию шатров - никого. Где же искать этого лучника. Один у костра стонет-рычит, в шатре баба скулит. Как эти шатры "зачищать"? Гранат нет. Стою, думаю. Из третьего шатра вылез лучник но уже с саблей, левая рука плетью висит. Медленно идет ко мне, скалится. Я прицелился ниже центра груди, он что-то понял, лицом переменился. Я выстрелил и сразу выхватил пистолет. Но татарин сразу рухнул. Я подошел к нему, потрогал ногой, вроде мертв. Осторожно вернулся к своим, говорю - Федя вставай! Он встал со щитом без копья. Ох мы и воины!
- Копье возьми. Подойди. Ткни этого.
Он прикоснулся копьем.
- Сильнее! Воткни!
- Так это . . .
- Втыкай!
Федя воткнул - татарин дернулся, Федя скривился.
- Во! Подбодрил я. - Пошли.
Подошли к костру - Теперь этого! - показал я на "сидящего". Федя ткнул уверенней, труп не дернулся.
- Теперь туда - показал я на лучника. Федя подошел - лучник - "ноль эмоций". Что с раненным делать? Я пригляделся: правая рука пробита, грудь в крови, левой рукой грудь зажимает, шипит что-то. Да что я его, лечить буду что-ли!
- Федя! Этого тоже.
Федя подошел, потоптался и резко ткнул. Татарин затих.
Я перезарядил винтовку и кричу
- Кто в шатрах, выходите!
А у самого мысль - а если их пятеро было? Но выходят бабы, вторая совсем молодая - поскуливает.
- Все, успокойтесь! Татар мы побили, вас освободили, теперь все хорошо будет.
Прошелся, заглянул осторожно в шатры - никого.
- Ивашка иди к нам! Смотрю, а Федя что-то уже рассказывает девкам, а сам стоит - витязь-победитель. На меня вдруг сонливость накатила, я сел на землю и зевнул. Адреналин кончился - догадался я. Ивашка подошел. Я ему:
- А ты сегодня молодец, точно стрелял. Только что? Задумался вдруг?
- Задумался. Только я все. Больше так не буду. Ты не думай!
Федя подошел:
- Девки бают тут еще полон - мужики в порубе.
- Где! - подскочил я.
Оказалось не поруб, зиндан, просто яма. И сидели там шестеро. Вытащили, благодарят нас, кланяются. Федя с Ивашкой объясняют им кто здесь кто. Я стою в сторонке, весь из себя боярин. В сторонке, потому как разит от них как от сортира. Обращаюсь:
- Мужи добрые, свободные вы теперь! Вы как поесть с начала или помыться? Мужики замялись, старший сообразил:
- С голоду не умерли, помоемся сперва - и быстренько в протоку прям в одежде, остальные за ним. Я у старшей девки спрашиваю:
- Как звать тебя? И что у нас с едой?
- Ратмира. Вон каша к ужину преет, почти готово, мясо еще настрогать.
- Ну давай, вперед.
- Федя! Принеси хворост, здесь костер разожги посильней, мужики сушиться будут.
Подошел к купальщикам, они уже пораздевались - себя и одежду песком трут. Говорю:
- Вон у костра золы полно, натритесь, как щелоком.
Мужики натерлись, стали как черти, или как негры. Смотрят друг на друга - улыбаются. Второй костер разгорелся, мужики вылезли, портки отжали, сушат над костром аж пар валит. Потом поели ячменной каши с вяленой кониной.
Рассказали историю. Старший - Аким, десятник охраны купца, шли на струге, показал он на большую лодку, вверх по Ворон-реке, встали на ночлег, и под утро татары напали, дозор заснул, наверное. Кого вырезали, кого стрелами, а кому по голове дали - тут в порубе. Было шестнадцать - осталось пятеро.
- Вас же шестеро.
- А это рыбак, его одного поймали, вон его лодка.
Вдруг Ратмира голос подала:
- Если татары возвернутся, куда бечь будем?
Не успел я испугаться, Аким ответил:
- Раньше утра не возвернутся.
- ?
- Они за стругом пошли, как за нами тогда. На полночь поскакали? Значит супротив течения струг до вечера верст десять пройдет, на ночлег встанут. Татары подождут, как крепко уснут - нападут, потом полон, потом обратно. Не, к обеду только.
- Так надо их догнать, спасти тех кто на струге, наши же православные.
- Так их там дюжина!
- Тринадцать. Смотри, мы с Иваном четверых постреляли, а у нас ни царапины. Вань, расскажи.
Ваня рассказал. И про кулеврины-винтовки, и какой он меткий, и какие дорогие патроны. Мужики рты раскрыли буквально, поглядывая на трупы, сваленные у бревна.
- Ну-ка, Аким, расскажи кто чем из вас воевать силен.
- Ну я то всем могу, Савва лучник, а Твердислав и Судислав - пешцы - щит-копье, а Пров он гребцом нанялся, бою не учен.
- А я луком могу, только мой лук слабже татарского был, но пяток раз в полную силу стрельну - подал голос Велислав-рыбак.
- Так вот, мужи добрые, предлагаю вам в мое войско пойти, оплата кому сколько - вон Аким расскажет. Вооружу пока татарскими трофеями, а со временем, буду вооружать такими винтовками-огнестрелами, тогда мы самым сильным войском станем - начал я предвыборную кампанию - я знаю как их делать, только для этого много всего надо, и кузня, и домна, и медник, и зелье, целый город мастеров нужен. Вы пока думайте, а мы ... Федя! Ивашка! Выносите из шатров все ценное, трофеи посмотрим.
Первым же принесли сундук со сломанным замком, там, сразу кошель с серебром, прикинул - килограмма полтора, Аким подтвердил - семь новгородских гривен точно будет, старых, которые теперь - рубель. Мужики приободрились - будущая зарплата наглядно. Дальше - богато украшенный кинжал, немного украшений, потом связки мехов, посуда, два лука, стрелы, три сабли, копье, щит круглый, много ножей - штук пятнадцать.
- Это мы везли, на шкурки меняли - сказал Аким - но теперь это все твое, да. "Что с бою взято, то ..."
- Ну так, что думаете про службу?
- Я согласен, ты боярин удачливый, хитростей столько. От тебя отказаться, это только если дурак или трус. Да и вои мои тоже хотят - те закивали.
Я встал и они подскочили.
- Беру вас к себе на службу в войско, в бою опосля меня назначаю старшим Акима. Федя! Ты теперь подчиняешься Акиму. Тебя, вон учить и учить надо. Хотя, сегодня, ты вон скольких упокоил. Федя сначала нахмурился, но потом приосанился.
- И чтоб всем слушаться, за ослушание наказание строго! У нас тут война, всё-таки. - Аким серьёзно закивал.
- А ты, Велислав, как?
- Да я войском не привык, больше в одиночку. Но куда я сейчас, татары кругом. Давай и меня считай.
- Так, воины. Надо за татарами идти, чтоб они не успели побить тех, кто на струге. Успеем, Аким?
- Ежели татары ждать будут, чтоб крепко уснули, то пешком успеем, ежели сразу нападут - то не успеем.
- У нас тут три коня есть в кустах, Федя! Возьми Прова, приведите лошадей, железки и вещи не берите, только оружие. Так, вооружаемся, сколько у нас лучников? Три? Там как раз третий лук есть.
- Мне бы еще сабельку.
- Да конечно, Аким! Выбирай лучшую. Кроме тебя и некому, я сам винтовкой лучше - промолчал, что саблей вообще никак. Аким глянул с легким подозрением, но промолчал и пошел вооружаться.
- А как же мы! Ежели татары другой дорогой вернутся! - Ратмира влезла. Даа, не подумал.
- Берем лодку маленькую, грузим туда девок и все ценное, влезет?
- Влезет! В мою лодку шестерых садить можно - сказал Велислав.
- Гоним лодку за поворот, и там в кусты, сидите тихо, мы вернемся вас найдем, покричим.
- А татары подумают что мы все на лодке вниз по реке ушли - сообразил Аким.
Минут через двадцать, наконец-то то выступили. Больше двух часов форы дали татарам. Нас девять, при трех конях, поочередно едем верхом, остальные быстрым шагом, за стремя держаться. Я больше верхом, боярин, все-таки. А Федя смотрю - пешком шпарит как конь, это его татары так натренировали?
Часа через полтора такого марш-броска почуяли дым, сбавили темп, смеркаться стало. Вдруг услышали шум, крики. Неужели опоздали! Привязали коней и осторожно вперед, за деревьями костер виден.
Такой пляжик, метров пятнадцать в ширину, потом обрывчик, ступенька, меньше метра. Под обрывчиком горят два костра, метров тридцать между ними. А на воде, носом на песке струг, почти такой же. По пляжу раскиданы тела, много, с десяток. Вдали кони крутятся, но все люди вокруг струга - под носом, на песке, пригнувшись, толпа татар с круглыми щитами, а на корме струга толпа с прямоугольными щитами - наши, наверное, московиты или рязанцы. Мы пошли потихоньку обходить справа, как раз нас не видно за кострами и ступенькой. А там не одни кони крутятся, всадник гарцует, главарь банды что ли, покрикивает. Подкрались почти к обрыву - лежим. А ситуация у них патовая, татары ни взять их без потерь не могут, ни отступить. Видимо, давно уже так стоят.
Я своим шепчу:
- Я сейчас вправо отползу и стрельну главаря, вы тогда сразу по татарам бейте. Если из татар кто побежит, Аким и Савва, бейте по бегущим, мы с Ивашкой лучше по неподвижным стреляем. Ивашка, стреляешь из винтовки, пистолет в запасе - если на нас побегут - тогда. Ну, приготовились.
Я прополз метров пять, до гарцующего всадника еще метров тридцать. Прицелился, жду, когда он притормозит. Вот! Бах! И сразу выстрел Ивашки. Всадник рванул от нас на север. Перезаряжаюсь и по татарам. До них метров пятнадцать и костры освещают, а нам костры не видны из-за обрывчика. А они сидят под стругом и не двигаются, только когда третий сполз на песок, двое побежали на нас, но один пробежал метров пять, другой на три шага больше и упали на песок. Потом двое побежали на юг вдоль воды, но тоже упали. Потом мне бац по груди, будто ногой врезали, я аж повалился назад-вбок. Оказывается я с колена стрелял. Заметил как стрела отскочила от груди. На мне же титан! Уф живой. Смотрю - все татары лежат, ну кто-то раненный, стонет, все вроде.
Я встал, подошел к своим.
- Все вроде?
- Добить надо.
Успеем - кричу:
- Эй на струге! - чуть не крикнул - 'Эй, на борту'
- Я боярин Белов, Андрей, сын Василия. Татар всех побили. Вы кто?
- Здесь купец Еремей Гусев, только рана у него, кричать не может.
- Мы выходим, вы нас не стрелите случаем.
- Не-не.
Я своим:
- Твердислав и Судислав! С щитами и копьями выходите потихоньку, добивайте татар. Стоп! Там могут наши раненные лежать! Внимательно смотрите - если татарин - добиваете, если наш живой - зовите меня. Федя! Подкинь хворосту в костры, подсветить надо. Аким, пошли к стругу. Стрелки, сидите, если что - стреляете. Прикрываете.
Подошли к стругу, 'моряки' сначала был насторожены, но с Акимом разговорились, даже общих знакомых вспомнили, тоже рязанские.
- Что с вашим купцом?
- Ранен, две стрелы, плохо ему.
-Дайте гляну, может смогу помочь.
Провели к раненому - крепкий мужик в кольчуге, говорит тихо. Одна стрела в груди справа, но не глубоко, наконечник в кольчуге застрял, вторая в бедре, насквозь - крови много, но не в артерию, вроде. Поздоровались. Он мне:
- Благодарствую, боярин, за помощь. Прошу, людишек моих не обижай, я тут помру, а ты их отпусти, семье моей пусть отвезут серебро да рухлядь.
- Ты помирать собрался от такой раны?
- Дырка в ноге глубокая, такую не выжечь, огневица будет. И там я отмучаюсь.
- Так, лечить буду! Спасу тебя, Еремей. Факела несите, свет нужен!
Скинул рюкзак, там аптечка. Разрезал ножницами штанину, обкусил снизу наконечник стрелы мультитулом. Наконечник тонкий - бронебойный - это хорошо. Наложил веревочный жгут выше раны. Помыл руки водой, мыло где-то в багаже, протер еще кусочком бинта с хлоргексидином . Рана на внешней стороне бедра, кость не задета, и крови не так много, как сначала показалось. Но 'тоннель' в мышце сантиметров пятнадцать длинной. Надо стрелу вынимать, промокнул хлоргексидином с двух сторон, предупредил что будет больно и чтоб держали. Купцу в зубы сунули деревянную ложку и я быстро вытянул древко стрелы. Вышло легко. Еремей застонал, но ничего, смотрит на меня. Из дырок потекла кровь, но несильно, или это жгут влияет? Как же такую рану очищать? Вспоминай, хирург по самоучителю. Что-то я опрометчиво за лечение взялся. Ладно хуже не будет, на антибиотики надеюсь. Вот только крупные сосуды повреждены или нет? Иссекать рану? Кровь не сильно бежит, не буду иссекать. Засунул кончик флакона хлоргексидина в рану и сильно сжал - с обратной стороны из раны полилось. И зашивать пока не буду. Прижал два тампона и туго забинтовал. Жгут пока оставил.
Теперь вторая стрела: уже вытащили - 'там полвершка всего'. Два сантиметра? Хорошо. Осторожно стянули кольчугу и поддоспешик, разрезал рубаху, купец кривится но терпит. Тут тоже повезло - наконечник, широкий ромбик, застрял в кольчуге и зашел не глубоко. Рана три сантиметра шириной, распахала правую грудную мышцу, на самом дне ребро видно, легкое не пробито. Какой заметил мусор - вытащил пинцетом, потом кусочек марли зажал пинцетом, полил хлоргексидином и протер рану внутри. Еремей застонал сквозь ложку. Решил немного зашить, достал иглу с нитью, опять смочил раствором и сделал посреди раны два шва, но так чтоб рана по краям не до конца стянулась, дренаж будет. Прилепил тампон лейкопластырем, вроде держит. Положил левую руку купца сверху на тампон - 'держи пока'.
- Еще раненные есть?
- На струге двое, на берег еще пошли, остальных смотреть.
А один-то уже не дышит, тоже стрела в бедре, но во внутренней стороне, артерия пробита - лужа крови. Это они щитами закрылись, а татары им по ногам стрелами.
Второй сидит на палубе, опершись на борт спиной, правое плечо в крови, зажимает левой рукой. Уложили, ложку, жгут, разрезал рубаху - рана от широкого наконечника, широкая и глубокая - половину трицепса разрубило. Чищу, промываю, немного зашиваю, забинтовываю. Снимаю жгут - повязка кровит, но не льется. Теперь снять жгут у купца - вроде крови особо не прибавилось. Теперь надо дать антибиотик. Оба нормальные, в сознании, выпьют таблетки. А то у меня инъекций мало. Дал обоим максимальную дозу, перестраховываюсь. Капельницу ставить не буду, не так много купец крови потерял, да и руки трясутся - в такой темноте в вену не попаду. Надо бы им хоть электролиты скомпенсировать.
- Что у вас на ужин было?
- Уха. Осталось еще.
- Дайте им по кружке теплого бульона, ну жидкого всмысле.
Огляделся, все на меня смотрят - цирк что ли. Аким за спиной, остальные мои через борт заглядывают. На меня навалилась сонливость - отходняк. Время за полночь где-то. Объявил:
- Охраняйте по очереди.
'День какой-то суматошный' - подумалось. И уснул прям на досках.
Утром проснулся, уже светло, люди ходят потихоньку, в котле что-то варят. Все тело побаливает - то ли отлежал, то ли перенапрягся. Мои пациенты не спят, даже разговаривают. 'Никто не умер - радуйся хирург-любитель'. Да, тяжко без медицинского образования. Зато практики будет - сколько хочешь, и никто не жалуется, все рады, что каленым железом не прижигают. Встал, все мне кланяются, не в пояс, но так, уважительно. Интересно за что, за то что убивал, или за то что лечил? Все-таки, наверное, что лечил, убивать тут многие мастера. Поговорил с ранеными, боль в ранах снижается, ухудшения нет, надо будет после раны осмотреть, дал им таблетки. Позвал Акима, он мне рассказал что было.
Купец Еремей Гусев с гребцами и охраной, всего двадцать два человека, шли на струге по реке, меняли у охотников шкурки на серебро и товары. Встали на ночлег, выставили дозор, ужин приготовили, поели. Только улеглись как татары наскочили, многих постреляли, но и караул отбивался. Потом, кто смог - забежал на борт, а некоторые там и спали. Татары спешились и спрятались под бортом. Мы, когда появились, эту ситуацию и застали. К этому моменту было убито трое татар и семеро людей купца, восьмой умер на судне. Среди семерых были еще живые, но тяжело раненные, ночью умерли. Татар убитых одиннадцать. Значит двое ушли. Одну татарскую лошадь стрелой убили, разделывают на мясо. Могилы начали копать, скоро похороним. Оружие собрали в кучу, потом поделим. Из восьми татар около лодки, мы убили семерых, гусевские - одного, по стрелам и дыркам от пуль определили.
- Надо лошадей татарских собрать, вон в лесу бродят, мы на своих конях, ага? - это Аким.
- Давай, только берегись, вдруг кто в лесу сидит.
Завтрак еще варится, пойду к купцу поговорить.
- Еремей, раны твои не особо страшные, поправишься ты. Огневицы недопустим, средство у меня есть от нее.
- Горошины эти?
- Да, их надо два раза в день пить, несколько дней.
- Пить?
- Ну глотать, запивая водой. Но мне надо за тобой присмотреть, дней пять-семь. Это если быстро заживать будет. А у меня там стан, у татар отбил. Там у меня еще люди есть, мне туда надо. А без моего присмотра тебе может хуже стать. Предлагаю - спустимся обратно вниз по реке, тут недалеко, верст десять или меньше, и поживем седмицу, полечим тебя.
- Давай, боярин, делай как знаешь. Коль жив останусь, молится за тебя всю жизнь буду.
- Ну ну, и жить будешь и ходить будешь.
Вспомнил про завтрак, сказали что готово. Позавтракали пшеном с кониной, ну хоть мясо свежее. Сижу, жду своих - Акима с бойцами. Пресс-секретарь Ивашка рассказывает, с моего разрешения, про винтовки. Я ночной бой вспоминаю.
- Вань, ты сколько по татарам успел стрельнуть?
- Три раза.
- Так, а я четыре, первый по главарю. А лучники наши?
- Ну десятка два стрел пустили.
- Понятно, ежиков устроили. А гильз стреляных у тебя сколько?
- Три.
- Молодец. И у меня три, одной не хватает. Помнишь, откуда я стрелял? Сбегай, поищи гильзу. - Ивашка умчался.
Приносит гильзу и стрелу. У стрелы кончик наконечника-ромбика согнут, причем заметно - сталь мягкая. Вспомнил, в меня же ночью попали. Снял броник, 'юбку' я еще вечером снял, достал пластину - вмятина характерная, но дырки нет. Снял рубашку, на груди никаких следов, хотя помню, удар приличный был. Все на меня внимательно смотрят.
- Это латы такие ... ну зерцало. - комментирую.
Раз разделся, пошел умылся по пояс. Обсох, оделся - свежее стало. Тут наша конница появилась. Целый караван лошадей и одна с грузом. Это труп главаря оказался. Дырка в левом боку, кольчуга пулей пробита, рана такая рваная немного. Это пуля куски кольчужных колец внутрь затащила. Как я и думал, кольчуга усиливает урон от пули с большой энергией.
А лошадей нашли девять, таким образом, ушел только один татарин с тремя лошадьми. Неприятно ощущать что тут партизан с луком в лесу, но кажется мне, что сейчас улепетывает он во все копыта.
Аким перекусил, и с Игнатом, десятником гусевским, стали трофеи разбирать. Сказали, что самое ценное - три кольчуги. Сделал широкий жест - предложил: пять лошадей нам, четыре им, две кольчуги нам, одну гусевским, остальное - поровну. Еремей и Игнат охотно согласились. Акиму предложил кольчугу главаря с зерцалами, он тут же ее надел, даже 'дырочка в правом боку' его не смущала, всмысле в левом. Только кровь очистил.
Стали собираться. Решил: я с Ивашкой на струге, а моих семеро воинов на двенадцати лошадях - берегом. Феде дал пистолет, хоть сигнал подаст. Акиму сказал, как проверишь стан, отправь Федю с двумя лошадьми к устью протоки. Только одна лошадь на левом берегу протоки, другая на правом. А Федя чтоб вышел на самый берег, что бы мы протоку не пропустили.
Спихнули струг на воду, развернули веслами, немного разогнали, дальше пошли по течению, слегка подгребая веслами.
Струг по течению идет почти беззвучно, слегка волны плещутся. Лето, речка, корабль - красота! Круиз, почти. Да, на струге не то что верхом. Речка узкая, метров сорок, берега сплошь заросшие лесом. Воронежского водохранилища еще нет. А ведь по правому борту будущий Советский район города Воронежа, стрелка в широком понимании, область километров десять, сейчас плотно заросшая лесом. Если в центре этого массива разместить поселок, то татары не найдут, разве что по дыму. Но дозоры на берегах рек нужны. И на суше с севера, вдруг переправятся далеко, и зайдут по берегу. Только люди нужны, много, не меньше сотни. И мастера и войны. А чтоб нанять людей нужны деньги, а для этого надо продать активы - 'бусы и зеркала', особенно, рубины. А хорошую цену дадут в крупном городе. Чем богаче город, тем лучше цена. До Москвы далековато. Что же делать.
Так, за размышлениями и созерцанием природы прошло полтора часа. Стал высматривать протоку по левому борту. Минут двадцать высматриваю - нету и нету. Неужели проскочили! А нет, вон Федя.
Стали поворачивать. Лавировали, лавировали да не вылавировали - наполовину вошли в протоку и слегка воткнулись в берег. Объяснил им про лошадей, привязали две веревки к носу струга, один гребец спрыгнул на правый берег протоки, привязали веревки к лошадям, стянули с берега струг и пошли потихоньку. Одна лошадь слева, одна справа - за нос тянут, на корме, двое веслами, как шестами, подруливают. Так и дошли потихоньку.
А в стане уже движение, девки кашеварят, Аким командует, нас встречает. Причалили струг рядом с первым, так же под углом, не развернуться здесь. Сошли на берег, Еремея на плетеных носилках вытащили, он себя неплохо чувствует. Лагерь обустраивается, все при деле. Воду берут из ручейка, он с востока в протоку впадает. Решил осмотреть раны пациентов. Вскипятил воду в котелке, закрыл крышкой. Еремея на носилках вынесли на солнечное место. Вода остыла до сорока градусов, отмочил ею повязки, и еще хлоргексидином обработал. Присмотрелся, а на выходном отверстии раны в бедре какой-то сгусток и торчит немного.
- Еремей держись, больно будет. Ложку надо?
- Давай так.
Протер пинцет хлоргексидином и вытащил из раны кусочек чего-то, в засохшей крови. Кровь побежала. Еще обработал и забинтовал. А рядом младшая девка, Евдокия, стоит смотрит.
- Видела? Завтра вместе перебинтовывать будем. Сможешь? - закивала.
Остальные раны нормальные, вроде заживают. Отеки еще сильные, но воспаления, вроде, не заметно. Отдал Евдокии кровяные бинты - отстирать осторожно, потом еще прокипятим.
Прошелся по лагерю, заглянул в шатры, что-то там внутри не очень, не буду я там спать. Позвал Акима и пошли осматривать теперь уже мой струг. Померил шагами, меньше двадцати метров - Аким объяснил, что это малый струг - восемь сажений (это 17 метров с копейками), большой струг в верховьях не развернется. Что может брать пятьсот пудов груза (ого - восемь тонн), но грузят меньше, а то против течения тяжело идти. Сколько же у него полное водоизмещение? Тонн пятнадцать, наверное. Короткая мачта - метра четыре, и снятый, вместе с реей, небольшой прямой парус. Весла тоже лежат на дне струга. Палуба только на баке и на юте, в середине только банки для гребцов. На корме рулевое весло. Конструкции обоих стругов одинаковые - да, говорит Аким, один мастер делал. Только мой струг постарее немного. Вдруг Аким спрашивает
- Боярин, а ты не литвин?
- Нее, русский я. С Ярославского княжества. А что чудной я и говор другой, так путешествовал много, в других странах нужное перенимал, умному учился.
К этому вопросу я уже подготовился, Ярославское княжество подальше отсюда, но уже несколько лет входит в Московское.
Позвали еще людей, перекинули парус через ахтерштаг, рея вдоль одного борта, к другому борту концы привязали. Получилось подобие палатки на корме. Вот здесь и буду спать. Сказал девкам помыть палубу на юте. Смотрю - мешки вытащили - зерно у татар нашли - шесть мешков овса, два мешка ячменя, полмешка пшена, три мешка ржи и муки с четверть мешка. Аким говорит что лошадок надо овсом подкормить, на одной траве трудно им. Подкорми, говорю, но экономно, надо бы на месяц растянуть.
Тут что-то мои Федя и Ивашка спорят. Подошел, один говорит, что чаша серебряная - и ее в казну надо, а другой - что не серебряная - и это посуда. Смотрю - небольшая чаша, темно-серая, помятая немного, ни надписей ни рисунков, взял - тяжелая. Свинец! Поковырял ножом - точно свинец. Ура! У меня еще пули будут! Сколько же веса в ней? С полкило где-то. Тут Евдокия влезла:
- Сотник татарский говорил, что это ромейская чаша для сладкого вина.
Для сладкого вина? Точно! В древнем Риме кислое вино кипятили в свинцовых сосудах, образовывались сладкие соли свинца, вот этим они травились.
- А ты не пила из нее?
- Нее, да и вина тут нет.
Так, надо пули отлить. В чем бы свинец расплавить? Взял кружку из нержавейки и пулелейку на 158 гран. Позвал Акима, Ивашку, Федю. Смял чашу обухом топора (антиквариат? Да тут кругом антиквариат!), засыпал толченым углем, чтоб восстановился свинец из оксида. Расселись у костра, постелил влажную тряпку на земле.
- Смотрите, ничего сложного, главное пулелейка.
Свинец расплавился, еще пулелейку прогрел осторожно. Пули выскакивают блестящие, будто серебряные, шипят на тряпке. Литник отрубается и обратно в тигель. Процесс увлекательный такой. Сорок три пули получилось, сорок четвертая не до конца заполнилась. Три моих бойца пули в руках крутят, пересыпают из ладони в ладонь по несколько штук, играются.
- А пули в патронах медные, а эти свинцовые - заметил Ивашка.
- Те тоже свинцовые, медью покрытые, эти тоже хорошо стреляют. Завтра еще патроны будем заряжать.
Тут и обед поспел, поели опять конины с кашей, мои мясом отъедаются, лошадку надо доедать, а то испортится. И не засолишь, соли мало, у татар нашли мешочек, килограмма полтора, только на еду. Подвесили две ноги коптится в стороне, на несколько дней сохранности хватит. Шкуру выскоблили, помыли и посыпали золой. Но кожа без соли так себе будет.
Феде поручил выстругать ручки для оставшихся двух пистолетов. Сам решил пополнить запаса хлоргексидина. Собрал перегонный аппарат из ведра, налил литра три и поставил греться. Тщательно отмыл котелок. Набрал горячей дистиллированной воды поллитра и сполоснул котелок и пустую литровую ПЭТ бутылку. Потом набрал литр и перелил в бутылку. Сразу в бутылку не рискнул, костер близко, надо экран делать. Отмерил стеклянным шприцем два с половиной кубика дезина. Потряс бутылкой и написал на этикетке маркером ' хлоргексидин 0,05 % '. Красота. Один маленький бутылек уже пустой - заправил. Не удобно, воронку надо. Народ вокруг ходит, издалека посматривает на колдунство и шаманство. Хорошо хоть не знают, для чего еще можно использовать ректификационную колонку.
Вспомнил, что хотел посмотреть что за щиты у команды купца. Да, щиты крепкие, конструкция - 'дверь сарая' из дубовых досок приличной толщины, и вес соответствующий. С такими не побегаешь, сразу видно - 'корабельные' щиты. Осмотрел внимательно - следы от стрел есть, а пробитие только одно - стрела попала в край и расщепила доску.
Потом с Федей доделали рукоятки, теперь у нас весь комплект в строю - две винтовки и четыре пистолета, жаль только что пистолеты гладкоствольные. Завтра опробуем.
На ужин позвали, в дополнение к надоевшей каше с кониной, Ратмира ржаные пресные лепешки испекла. Вскипятили ведро воды, для заварки кинул туда листьев смородины и малины. Объяснил, что пить надо только кипяченую воду, болеть животом меньше будете. Никто не против, только 'чай' пили немного остывшим, лето все-таки.
Дал раненым антибиотики, тот вояка, что в руку ранен, уже ходит во всю, пытается помогать всем. Сделал ему перевязь на шею из тряпок. У Еремея аппетит нормальный.
- Рана не дергает? - спрашиваю.
- Нет, болит только когда шевелишься.
- Ну хорошо.
Спланировали караул на ночь. В смене один часовой мой, один гусевский. Своим часовым выдал один переходящий пистолет с одним патроном, чтоб хоть сигнал подали. Предупредил, кто заснет на посту - получит розг. Или плетей, вообщем, что под руку попадется. Акиму наказал проверять ночью посты.
Пошел на струг укладываться. Окунулся в речке, расстелил спальник, залез во вкладыш в одних трусах, наконец-то как нормальный человек посплю, комары вот только немного мешают. Вдруг карабкается кто-то через нос струга - Ратмира, за ней Евдокия. Зыркают друг на друга, подошли, спрашивают, не надо ли чего, боярин. Вот они что удумали! Но как вспомню, что они сутки как из-под татар, то у меня как-то желание не подымается.
Спать идите!
- А можно мне на струге спать?
- И мне!
- Вон там на носу спите.
Хотя на юте на палубе места много, метра четыре он длинной, но нафиг-нафиг, на носу места тоже много, надо фасон держать. Притащили они по тулупу и улеглись, лежат тихо. Я тоже засыпать стал. День сегодня продуктивный такой, много что сделали - подумал, засыпая.
Утром рано встал, выспался. Размялся, поплавал, завтрак. Подумал, надо белье стирать уже, единственный кусок мыла на это тратить не хочу. Нашли два горшка глиняных, в очаге золы полно, сказал чтоб щелока сделали.
Не нравится мне, что мои ценнейшие запасы просто в сумках лежат. Стал изучать свой трофейный сундук - небольшой, сантиметров восемьдесят длинной, крепкий, доски дубовые, гвоздей много, дерево пропитано чем-то, на льняное масло похоже. На петлях навесной замок висит, одна петля вырвана, татары постарались, вся эта конструкция болтается. Но дерево особо не повреждено. А замок совсем простой - односувальдный, 'секрет' только в фигурности замочной скважины и во внутренних неподвижных препятствиях ключу. Из мультитула расправил тонкую отвертку, и через щель, сдвинул язычок, дужка открылась. Теперь ничего не болтается, но как его закрывать? Смотрю, крышка сундука притворяется не плоско, а с четвертью, чтоб щелей не было. Если вкрутить шуруп в край стенки, то он попадет в четверть крышки и запрет сундук.
Просверлил ручной дрелью и тонким сверлом отверстие, закрутил шуруп - плотно, не болтается. Теперь сундук можно открыть только 'крестовой' отверткой в моем мультитуле, который я ношу в кармашке 'броника', или топором сломать. Вряд ли во всем мире есть еще одна отвертка со шлицем Филлипс или Позидрайв, которые в магазинах называют Ph и Pz. Не думал, что я мультитулом буду так активно пользоваться, он вроде, для городских 'джунглей'. А я и стрелу перекусывал, рукоятки пистолетам подгонял, теперь вот сундук. Взял с собой я одну из самых крупных моделей Лезермана - Сурдж. У него еще особенность - вместо пилы держатель, и туда вставляются стандартные пилки от электролобзика, а в комплекте еще алмазный надфиль с таким же креплением. Так я для него набрал еще пилок с разным зубом, и по металлу еще. Ими было удобно рукояти пистолетов подгонять.
Велел отнести сундук на струг, там сложил все самое ценное, много влезло, но сундук стал неподъемным. Вспомнил, что хотел зарядить патроны, повытаскивал инструменты и компоненты, прикрутил пресс к краю палубы юта и позвал Акима, Ивашку и Федю.
Показал им наглядно весь процесс: декапсуляция стреляных гильз, капсульные гнезда чистые, чистить не стал, поставил новые капсуля. Свинцовые пули перед установкой надо смазывать, чтоб меньше освинцовка ствола была и гильзы надо смазывать для обжатия в фулсайз матрицы. Нашел в шатрах огарок сальной свечи, для смазки гильз нормально, а для пуль жидковатая смазка. Прогнал гильзы через фулсайз. Пули смазал слегка, чтоб сало на порох не попала. Потом отмерял порох на весах, засыпал в гильзы. Собрали патроны использовав все стреляные гильзы, еще пули остались. Проверил - патроны в патронник нормально заходят. Мои бойцы под впечатлением процесса, да и мне нравится - точные действия, все четко работает, и результат значительный - готовые к стрельбе патроны. Даже помню высказывание в интернете - 'Релодинг такой увлекательный процесс, что можно даже не стрелять'. Сложил все обратно и пошли учить Акима стрелять.
Опять лекция про принципы прицеливания и баллистику. Начали с винтовки, стреляли по березе, лежа с упора, все дальше и дальше, нормально попадает. Попробовали стрелять из-за гусевского щита, стоящего на земле. Не удобно - стоя слишком низко - надо пригибаться, а с колена немного высоковато. Хорошо бы сделать в щите отверстие - бойницу, но щиты не мои, потом обсудим. Далее пистолет, сначала вхолостую - выхватывал, взводил курок и щелкал. Потом стрельнул с пяти метров - в березу попал, с десяти прицелился - мимо. Со второго раза попал, но даже на бересте видно что пуля боком пришла. Да, нарезные стволы нужны, но для этого медь нужна и горн кузнечный хотя бы. Что же, будем искать.
На сегодня стрельбы достаточно, смотрю весь лагерь стоит, смотрит невдалеке, близко подходить стесняются. Я специально рядом со станом стрелял, такая демонстрация силы, гусевские бойцы помнят, какие дырки от огнестрела. Одна пуля даже борт струга пробила, а там миллиметров шестьдесят. Пошли, зарядили патроны, теперь у меня опять полный боезапас и десяток пуль остался. Один пистолет выдал Акиму для постоянного ношения - 'табельное оружие'. Показал, как устроена моя кобура, выдал цыганскую иголку и кусок толстой нитки, среди трофеев нашли татарскую кожаную жилетку. Аким сел шить себе кобуру.
Пошел раненых проведать, чувствуют они себя хорошо. С Евдокией сделали перевязку, использовали вчерашние выстиранные и прокипяченные бинты, только тампоны на раны свежие.
- Слушай, Еремей, а куда стругом можно добраться отсюда, в Рязань или в Москву?
- Не, не добраться туда. Если по Ворон-реке подняться, то до Рязани еще верст три ста. А вот если по Дону подняться, потом малыми лодками, то волок будет в Упу, там Тула уже. А можешь в Оку, там и Рязань и Москва. А стругом нет, до волока не дойдешь.
- А в какие города попасть можно.
- Никакие. В верховьях Дона села есть, там струги делают, гребцы мои оттуда, струг я там оставляю, когда на Оку ухожу. - он погрустнел, вспомнив погибших.
- А что в селах есть? А то мне купить много что надо - железа, меди, свинца, огненного зелья. Людей нанять надо - кузнеца, медника.
- Ну кузнецы у нас есть, медник тоже. Железов всяких я тебе привезу. А вот зелья огненного где брать, у князя есть немного, но продаст ли он. Врядли. Ему купцы привозят, из далека.
- А ты сам далеко не ходишь?
- Собирался я все до Таны дойти, мехов скопил, там за меха много серебра дают. Да вот такие потери, видно не судьба, в этом году.
- А что тебе не хватает для похода в Тану?
- Охраны надо четыре или пять десятков, а то вот такие тати татарские озоруют. И карта нужна, потому как до Таны спустишься по течению, а обратно - в притоках заплутаешь.
Я задумался. Тана - это примерно наш Ростов-на-Дону. Сейчас это колония Генуэзской торговой республики. Там они почти все побережье Крыма освоили. Торговцы! Вот кому я могу хорошо продать рубины! И купить многое, из нужного мне, порох у них точно должен быть. Республика! Она хоть и аристократическая республика, но махрового феодализма там нет, и безродный купец с деньгами и небольшой охраной там приличный человек, никто его 'нагибать' не будет. Надо только правила игры соблюдать - пошлины платить и т.д. Но там еще центр работорговли, ну надо в одиночку, без охраны не ходить, а то можно на галере с веслом оказаться. Крым! Тепло! Там можно рассаду картошки без парника вырастить! Все, мне надо в Крым, но сначала в Тану. Карту, говоришь, надо?
Пошел я, взял из своих вещей карту, лист А3, карандаш и книгу для подкладки. Нашел солнечное место, сел на бревнышко, положил лист на карту и прижал - немного проглядывает карта, стал обводить. Нарисовал весь Дон с притоками, не забывая, что водохранилищ нет, нарисовал Азовское море и кусок Крыма, кусок Волги, кусок Оки, Москву, Рязань, Тулу, Тану, Воспоро (Керчь). Обозначил масштаб, верста чуть больше километра. Стороны света подписал (полдень, полночь). Доехало, что писал я на русском языке двадцатого века, но ничего, догадается.
Пошел к Еремею.
- На, Еремей, дарю. Вот карта Дона. Смотри, понятно?
Купец впился в карту и глазами и пальцами. Водит пальцем по словам, пытается читать по слогам. Я произношу - он запоминает. Он поглядывает на меня немного недоверчиво.
- Карта точная, не сомневайся. Смотри, вот так расстояние измерять. Нашел где мы сейчас? Да, вот, на стрелке.
- Это же сколько до Таны?
- Почти полторы тысячи верст. Но если бросить бревно в реку, и оно по пути нигде не застрянет, то через три-четыре седмицы оно будет в Тане. А если еще грести, то быстрее.
- Ты предлагаешь в Тану идти? Воев у нас мало.
- Смотри, у тебя хорошие щиты, стрелы их, считай, не берут. Но мои винтовки такие щиты пробивают. Даже борт струга пробивают. Если на нас на реке нападут даже на струге, мы щитами закроемся и перестреляем, если часть гребцов убита, то струг сразу скорость теряет. На ночлег сходить на берег не будем, можно в стругах спать, места много. С берега нас обстрелять можно, только если здесь, после стрелки. Здесь Дон пятьдесят сажений, дострелить можно, а попасть, только если сотня стреляет. А дальше Дон будет сто сажений шириной, потом двести, не дострелить. В Тану придешь, причалим, пошлину заплатишь, с охраной на рынок пойдешь, никто тебя не тронет. А за сколько ты там меха продашь? Представил?
Оставил я купца в раздумьях, пусть дозревает. Тем более обедать зовут. Пообедали, потом Акиму помог кобуру доделать и подогнать. Надел, стоит такой в кольчуге, на поясе слева сабля, справа пистолет под патрон 357 Magnum. Ух, и это только начало, какие еще сочетания у меня впереди! Выдал еще Акиму зажигалку Зиппо, показал как пользоваться, что надо заправлять у меня иногда. Мне кажется, что Аким себя сотником почувствовал, а то и тысяцким.
Подошел к Еремею, а он мне сходу:
- Идем в Тану! Сколько лет мечтал! А тут ты, и все один к одному - и исцеляешь меня, и карту подарил, и оружие твое. Когда еще такой случай будет! Собираемся? Только лошадок бросать жалко, да куда их.
Опа, а это я не подумал. Не влезут? Так, лошадки мелкие, килограмм по пятьсот будут, итого шесть тонн. Даже в один струг влезут по весу. Но как представил как их затаскивать в струг, там высота борта от днища около метра. Даже если затащим, гребцам под копытами сидеть, бррр. Да еще в навозе. А если лошади испугаются, и к одному борту подбегут, струг не перевернется, но зачерпнет точно. Их еще выводить пасти надо будет.
- А продать их кому-нибудь?
- Вниз по Дону? Только в Тане. Не татарам же продавать.
- А сколько они стоят?
- У нас такие по пятьдесят-шестьдесят денег стоят. А в Тане дороже.
Да, прилично, деньга - это около грамма серебра. Жалко бросать. Что же делать? У нас два струга, почти одинаковых. А если катамаран сделать! Вот решение! По мосткам завести на платформу, настил из жердей, навоз проваливаться будет, сразу в реку. Только перила надо на платформе. Управлять катамараном немного труднее будет, но нам же вниз по течению. И сможем на ходу друг другу в гости ходить. Я объяснил идею купцу, он сначала хмурился, я ему горячо доказывал, на пальцах показывал. В какой-то момент он вдруг улыбнулся и согласился. Я догадываюсь, что он понял, что в таком случае я его не брошу. И я стал обдумывать постройку катамарана.