Семен Картузов, получивший погоняло Карузо за свою неожиданную любовь к опере, подъехал к генеральному офису компании «Агростройинвестпоставка» ровно в четырнадцать ноль-ноль. Мятежную душу бывшего вора, а ныне уважаемого, или, как он любил говорить, респектабельного, бизнесмена и личного помощника самого Бориса Аркадьевича Баринова терзали смутные сомнения. Тщательно продуманная, хотя довольно незамысловатая операция по приобщению старшего сына шефа к основам семейного бизнеса дала осечку. Какую именно, Карузо не знал, но остро чувствовал приближение грандиозного шухера. Он его всегда чувствовал. Вот и сейчас сидел как на иголках. Уже два дня, как нет связи ни с кем из «участников забега», они как будто забыли о своих телефонах. Ни Бригадир, ни Санек, ни Шнырь, ни даже Спец на вызовы не отвечали. Но если с Бригадиром все более или менее понятно, исходя из графика, он и его команда должна находиться в том мире, где сотовая связь не нужна, то что случилось с группой Спеца? С Саньком? Со Шнырем, в конце концов. У них у каждого есть спутниковая связь. Загадка. Загадок шеф не любил. Провинившихся карал жестоко, поэтому Карузо спешил разделить ответственность с шефом и отделаться «малой кровью», время было самым подходящим.

Два дня назад к шефу приехали смежники из Москвы. Встреча заклятых друзей протекала в непринужденной атмосфере и вскоре переросла в обычную попойку, которая закончилась только вчера вечером по причине полной и безоговорочной победы зеленого змия над отвыкшим от таких нагрузок организмом Барина. Недавно шеф очнулся, выполз из дома и заперся у себя в кабинете. Симптом обнадеживал, ибо свидетельствовал о фрагментарном характере памяти и тенденции к самоедству. Проще говоря, шеф помнит далеко не все, подозревает, что он в пьяном угаре мог наломать дров, и винит себя за это. Данное обстоятельство необходимо было использовать, причем немедленно, пока барометр настроения босса не упал до отметки «буря». Поэтому Карузо торопился. Он резко выпрыгнул из машины, одернул пиджак, провел по жирным волосам руками, превращая модную стрижку в прическу на холуйский манер с пробором посредине, нацепил на физиономию глуповатую улыбку, чуть постоял, привыкая к новой маске, и решительно зашагал в сторону офиса.

В приемной он на секунду замешкался и тут же был остановлен окриком секретаря.

– Стой, к нему нельзя! Он занят, у него прием! – грозно выкрикнула Татьяна Петровна и начала приподниматься, стараясь перекрыть своей массивной фигурой подход к начальственному кабинету. Карузо понимал, что если ей удастся завершить маневр, то проскочить этого кабинетного цербера не будет никакой возможности. Уговорить ее пропустить просто нереально. С таким же успехом можно склонять к сожительству монумент Клары Цеткин, стоящий в фойе фабрики «Красный партизан». Оставался только один проверенный временем и надежный, как облигации Сберегательного банка, выход. Семен ускорил шаги и, использовав свое преимущество в маневренности, проскочил в двери. Порванный пополам пиджак «от Гуччи» был вполне терпимой потерей.

Секретарь оказалась права. Незапланированный визит помощника действительно совпал по времени с приемом. Борис Аркадьевич принимал «Алказельцер». Он стоял у окна и грустно смотрел на медленно растворяющуюся в стакане спасительную таблетку. Глубокая мысль о том, что таблетку надо было бросить в пиво и тем самым увеличить вероятность реанимирования (одно из двух средств должно сработать), пришла слишком поздно. Он обреченно вздохнул и сделал первый большой глоток.

– Борис Аркадьевич, разрешите доложить.

В дверь юркнул его помощник в половине пиджака. Сзади раздавались тяжелые удары о дверь. Через несколько секунд вторая дверь открылась, и оттуда показалась коротко остриженная голова секретаря.

– Борис Аркадьевич, – на высокой ноте взвизгнула она, дико вращая глазами. – Он сам. Я не успела…

– Хорошо, хорошо, – обреченно произнес шеф, зажмурив веки. У него сильно болела печень, и высокий женский голос, казалось, бил прямо в нее. – Все в порядке. Идите, работайте. Но больше никого.

Татьяна Петровна поперхнулась, поправила прическу и, измерив Семена недружелюбным взглядом, вышла.

– Что случилось, Семен? Только быстро, я не в форме.

– Вас понял, – негромко, как бы оберегая слуховой аппарат начальника от перегрузок, заговорил Семен. – Я вам вчера докладывал, что прервалась связь с Саньком и с группой Спеца, – соврал он. – Вы сказали не паниковать и доложить сегодня. Так вот, докладываю. Связь восстановить не удалось, аппараты Санька, Спеца и Шныря не отвечают. Я поставил ребят следить за дорогой, на случай если вдруг сбежать захотят, но в горы по вашему указанию пока никого не отправлял.

Барин не помнил, чтобы ему кто-то докладывал о группе Спеца. Он вообще мало что помнил из событий последних двух дней. Вместе с тем полученные за последний час отчеты обнадеживали. Он умудрился не совершить серьезных ошибок. В карты не играл, сделок не заключал и даже никого не убил. Это вселяло оптимизм. Сообщение о Спеце трагизмом не пахло, поэтому напрягать через боль извилины и глубоко вникать в суть проблемы не хотелось. Достаточно было поставить задачу и назначить ответственных.

– А GPS что показывают? – на всякий случай спросил он первое, что пришло в голову.

– Показывают, что все рядом трутся, на одной поляне. Может, Спец их в пещеру Аладдина отвел, сокровища добывать.

– От Спеца всего можно ожидать, – буркнул шеф, мрачно глядя в бокал. Он с отвращением опрокинул в себя последнюю порцию лечебного пойла и продолжил: – Возьми вертолет. Обследуй всю стоянку. С собой возьмешь Рима.

– Слушаюсь, – подобострастно кивнул Семен и попятился.

– Да, – через паузу произнес Барин. – Сгоняй к близнецам, скажи, пусть готовы будут. Мне Спец не нравится, он может свою игру затеять.

Вопреки обещаниям рекламы лекарство возымело обратный эффект. Ненадолго обманутое похмелье обрушилось с новой силой, в голове словно разорвалась граната. Стрелка барометра настроения стремительно поползла вниз. Шеф стрельнул мутно-красными глазами и прошипел:

– За Санька головой отвечаешь, Сема. Запомни. Головой. Все, пошел вон!

Карузо быстро уловил признаки приближающейся бури и, не став дожидаться первых молний, ужом выскользнул за дверь.

Через несколько минут он уже стоял перед входом в здание и счастливо улыбался. Основания для этого были. После доклада известному авторитету о пропаже его старшего сына он остался жив, это не могло не радовать и заряжало оптимизмом. Семен расправил плечи и вдохнул полной грудью. За оставшееся время надо было позвонить Риму, договориться насчет вертолета и, главное, съездить к близнецам. С последним желательно было не затягивать. К близнецам лучше приезжать до темноты. Парни они, конечно, смирные и знают Семена в лицо, но лучше не рисковать. Мало ли что, вдруг в темноте обознаются. Карузо встрепенулся и почти бегом направился к своей машине, на ходу набирая номер Рима.

Близнецы жили за городом, в садовом товариществе с громким названием «Маленькая Швейцария». Если быть более точным, на окраине товарищества, а еще точнее – в стороне, отгородившись от остальных высоким забором с колючей проволокой. Местные к ним не ходили и вообще старались обходить братьев десятыми окольными путями. Не то чтобы эти двое кого-нибудь обидели, просто люди чувствовали, что могут, и старались не нарываться. Жили братья замкнуто, тихо и в конфликты не вступали. Справедливости ради надо заметить, что сначала были какие-то скандалы с соседями. Но эти соседи подозрительно быстро кончились, в смысле куда-то пропали. Их участки перепродали, а новые хозяева от претензий отказались и личной жизнью близнецов больше не интересовались. Толерантность либерального общества быстро сменила активную жизненную позицию населения эпохи социализма. Так спокойнее и намного безопасней.

Карузо подъехал к воротам близнецов уже под вечер. Долго стоял, нервно притоптывая, тщетно нажимая кнопку вызова и что-то крича в равнодушную пасть домофона. Ответа он так и не дождался, вместо этого раздался щелчок, и массивные створки ворот поползли в стороны. Перед встревоженным Семеном открылся вид на просторный двор, декорированный в виде армейского плаца и оформленный в полном соответствии с Уставом Вооруженных сил и прочими образцами военной мудрости и художественного стиля. Неказистые приземистые хозяйственные постройки, выкрашенные в строгий уставной цвет, и ровные углы идеально белых бордюров дополняли картину армейской красоты, простиравшуюся от самых ворот до границ здравого смысла. В глубине участка, прямо за плацем, располагалось массивное сооружение, по своей монументальности и отсутствию каких-либо архитектурных излишеств напоминающее береговую батарею или хорошо укрепленный дот времен расцвета гонки вооружений. Двухметровые стены, узкие окна-бойницы и странные сооружения по флангам, смахивающие на укрепленные пулеметные гнезда, позволяли выдержать прямую атаку танкового батальона.

Проехав к дому по асфальтированной дорожке и запарковав машину, Семен подошел к тому, что по идее должно было обозначать парадный вход. Им оказалось высокое крыльцо, от которого отходили две лестницы. Около каждого схода были разбиты две небольшие клумбы с одинаковыми растениями. Везде царил идеальный порядок и абсолютная симметрия. Как на зоне. Знакомый мир гармонии человека с идиотизмом.

Семен подошел к лестнице и остановился. Он растерялся и просто не знал, что делать дальше. Решил подождать. Ждал минут десять. Потом двери синхронно открылись, и из-под лестницы с двух разных сторон вышли близнецы. Два абсолютно одинаковых, невысоких, плотных лет сорока мужчины в одинаковых камуфлированных штанах, тельняшках и тапочках на босу ногу. Засунув руки в объемистые карманы, они несуетливо вышли по сторонам, отрезая возможные пути отступления, и с любопытством принялись осматривать гостя. Под их взглядами Семену стало неуютно. Мрачные мысли пронеслись в голове, порождая позывы к мочеиспусканию.

– Привет, – нервно произнес он и протянул руку ближайшему брату. Близнецы не пошевелились. Семен убрал руку и продолжил: – Я от Бориса Аркадьевича, он вам привет передал, просил узнать, как вы поживаете. У него к вам предложение есть. Вот он, значит, через меня его и передает.

В ответ не раздалось ни звука. Братья молча подошли чуть ближе.

– Я угадаю о деле с трех ударов.

Близнец справа повернулся к брату.

– А я с двух, – парировал тот.

Эта игра в «Угадай мелодию» Карузо не понравилась. Он был готов сказать все и сразу, лишь бы его не трогали. По многочисленным слухам, близнецы умели делать очень больно, а главное, они любили это дело, порой переходя грань жестокости с помешательством. Чужие страдания – боль, кровь и слезы – для них являлись такой же физиологической потребностью, как вода и пища. А сколько проституток пропало в глухих подвалах этого бомбоубежища! Борис Аркадьевич был вынужден даже ввести запрет на использование подконтрольных ему девочек близнецами, поскольку они сильно портили внешний вид и внутреннее содержание ночных бабочек. У некоторых так и не получалось выкарабкаться. Барин ругался, накладывал большие штрафы, но не прогонял, ибо профессиональных убийц высокого качества очень мало, а проституток много. Сейчас, похоже, близнецам было скучно, что грозило непредсказуемыми последствиями. Семен попятился и затараторил испуганно:

– Вы что, братки, я от Барина. Я к вам с предложением. Санька, его старшего касается, это не лажа, гадом буду. Дело простое и выгодное. Барин зря меня не посылает.

Братья остановились, посмотрели друг на друга и улыбнулись обаятельной улыбкой людоеда.

– Ну что же ты сразу не сказал, что ты от Бориса Аркадьевича?! Ты говори. Мы все во внимании, а то сдается нам, что ты лажу притаранил.

– Я лажу не гоню, зуб даю. Барин Спеца за Саньком в горы отправил приглядывать, а тот, похоже, свою игру затеял. Вот Барин и хочет, чтобы вы подстраховали, если что.

– Спец – чел серьезный, – произнес брат справа.

– Согласен, – кивнул второй. – А что значит «если что»? При чем тут мы?

– Да так, смотри.

Семен шагнул в сторону, приглашая за собой близнецов. Карузо не зря занимал должность помощника Барина. Будучи никем, не обладая ни выдающимися габаритами, ни физическим здоровьем, ни владением приемами всяческих единоборств, Карузо сумел выбиться в люди. Причем выбиться в среде агрессивной и суровой, где в первую очередь ценится грубая сила.

В юности Семен был хилым подростком, которого обижали мальчики и не любили девочки. А сильным быть хотелось, но не получалось. Он даже записался в секцию какого-то там карате-до, но это не помогло. Его все равно ловили и били, только еще сильней и обидней. Тогда он нашел простой, проверенный годами выход. Он смог втереться в доверие к известному хулигану и двоечнику Петрухе. Тот для порядка покривлялся, но взял «ботана» под крыло, и тогда-то Сеня расцвел. Умело манипулируя простоватым до тупости Петрухой, он отомстил всем своим обидчикам, как реальным, так и потенциальным, и за несколько лет сколотил вокруг Петрухи банду и вывел ее на качественно новый уровень – уровень организованного рэкета и грабежей, на чем, собственно, и попался. На зоне он также не потерялся. Благодаря развитой интуиции и высокой адаптивности Сеня сумел пролезть под крылышко местного авторитета, которому служил верно и преданно, как цепной пес, скрупулезно выполняя любые, даже самые мерзкие, поручения. Когда Семен, нет, уже Карузо, откинулся, авторитет черкнул пару строк кому надо, и крупная преступная группировка пополнилась еще на одного бойца. На «передовую» Карузо не лез, а если и участвовал в акциях, то только в составе большой бригады, проявляя при этом личную преданность и непримиримость в борьбе с врагами. Однако если расклад был не в его пользу, то непримиримость быстро переходила в толерантность. Неожиданно всплывали идейные и морально-нравственные принципы и даже, страшно сказать, цитировались законы и слышались призывы к правосудию. Необходимо отметить, что чутье у Семы на смену курса было отменным, и при первых порывах ветра перемен он уверенно поворачивался в сторону будущего победителя и с искренним жаром начинал петь угодные его слуху песни и уничтожать врагов нового хозяина, даже если еще вчера стоял с ними в одном строю. Так он и двигался по карьерной лестнице, старательно зачищая своих бывших друзей. Так он дорос до личного помощника Баринова. Должность нервная, но очень доходная и статусная. Однако примерить на себя имидж авторитета у него не получалось. Природная трусость и слабохарактерность толкали к прежним проверенным стереотипам поведения.

Вот и сейчас, вместо того чтобы смело подойти и начальственным тоном, как положено ему по статусу, дать распоряжение, он начал лебезить и оправдываться. Теперь, чтобы сбить наступательный порыв мордоворотов и перехватить инициативу, он вынужден прибегать к примитивным психологическим уловкам. Семен отошел на пару метров в сторону и показал на гору. Братья завороженно последовали взглядом за рукой Карузо.

– Вон там, в горах, – тихо произнес Семен изменившимся тоном, – сидит Санек, у которого есть одна очень нужная для папы вещь. Спец должен был встретить Санька и помочь ему донести эту вещь до Барина. Все шло хорошо до вчерашнего дня. Вчера Санек пропал, Барин считает, что Спец решил сыграть свою игру. Он может захотеть сам забрать то, что ему не принадлежит. Крысятников мы не любим.

Семен сделал упор на слове «мы», как бы отождествляя себя с Барином и близнецами.

– Поэтому Барин захотел проверить. Ваше дело – подстраховать. Если все нормально и ваши услуги не понадобятся, то компенсация за беспокойство составит… – Семен достал из кармана телефон и напечатал цифру. – Если возникнут сложности, то сумма будет оговорена дополнительно в зависимости от работы. Ваша задача ближайшие дни быть на месте и не отключать телефон. Договорились?

Не дав братьям опомниться, Семен добавил:

– Вот и славненько. Барин очень на вас рассчитывает. Завтра будьте готовы, может быть, придется в горы идти. Я позвоню.

Не дожидаясь ответа, Семен развернулся и зашагал к машине.

– Уже уходишь? – донеслось сзади.

– Даже чайку не останешься попить?

– Заходи, посидим. В ногах правды нет.

– Нет, спасибо, в другой раз. Дел выше крыши. Да и не думаю я, что если присяду, то правда выше появится.

Пока братья морщили мускулистые лбы, пытаясь переварить глубины смысла брошенной Карузо фразы, Семен сел в машину и направился к воротам.