Выдумка гениальная — распять Иисуса Христа на бутылке с колой, подумал Партоген Фигуров и потер руки от удовольствия. Они же все просто обалдеют от такого кощунственного действа. А в конце ролика распятый зашевелится, и когда через край гигантской бутыли польется пенистая темная жидкость, вырвется с места своей казни под струи пузырящегося напитка, и величественный, божественный голос за кадром скажет: «Наши пузырьки помогут вам выжить!» Это будет настоящий удар по их фальшивым пуританским нравам, удар поддых. Он в очередной раз докажет им всем, что является человеком номер один в современном рекламном бизнесе не только России, но и всего мира.

Нет, все-таки есть еще порох в пороховницах, если его мозг способен рождать такие перлы. Это будет скандальный ролик, который все как один будут ругать, однако, он западет в голову каждого и его цель будет достигнута. Ну, а к ругани он уже привык… Ругают — значит заглатывают крючок с наживкой, который забросил для них он, мастер своего дела. Эти идиоты думают, что реклама должна вызывать желание купить тот или иной товар… Черт-с два! Реклама должна шокировать, держать в напряжении, или, на худой конец, развлекать!

Завтра же нужно заказать на заводе полимеров бутыль метров в пять высотой. Наверняка они запросят за нее тысяч десять… И потом… нужно подумать, как же все-таки будет крепиться распятый. Может, его просто прилепить задницей к пластику?

Он посмотрел на циферблат золотых часов. А на сегодня, пожалуй, хватит. Итак уже переработал. За окном смеркалось. Он сделал пометку в ежедневнике насчет бутыли, встал из-за стола и закрыл жалюзи. Из бара достал бутылку коньяка «Лох-Несси», налил себе чуть-чуть и выпил. Подержал приятно обжигающую массу во рту, посмаковал и через минуту проглотил. Хотел закурить, но передумал, вспомнив про Ниночку, до сих пор сидящую в приемной. Он сдул волосок, прилипший к рукаву клетчатого пиджака от Минни Ванинни, взял бронированный кейс, отделанный кожей нильского крокодила, проверил ключи в карманах и вышел из кабинета, выключив свет.

Рыжеволосая Ниночка, которую он высмотрел на конкурсе красоты «Мисс Чернобыль», уже два месяца являлась лицом его рекламной мастерской. На нее, в отличие от многих других, радиация подействовала в плане красоты лишь самым благоприятным образом. У нее была высокая роскошная прическа из взбитых на полметра над головой волос, причем, она уверяла журналистов, что не пользуется никакой химией. Она была грациозна как дикая лань, когда бросалась выполнять его поручения, руки у красавицы дрожали от желания услужить ему, Фигурову, поэтому он, забыв о том, что нанимал ее исключительно для сидения в приемной, стремился давать ей всевозможные задания как можно чаще. Вот и приходилось ему выпивать по десять чашек кофе за день, и вечером он чувствовал, как загнанное кофеином сердце выпрыгивает из его гладко выбритой груди.

Сейчас ее лицо было обращено к экрану монитора, на котором светились розданные по шесть карты и оплавленная свеча. Простушка, подумал он, играет в дурака. Ниночка посмотрела на него и мило улыбнулась. В ее красивых красных глазках он прочитал надежду. Быть может, сегодня, думала она. «Не забудь закрыть двери и сдать ключи охраннику», — сказал он, проходя мимо нее. Это было не в его правилах — интересоваться секретаршами. К тому же, он и так опасался, как бы не подействовала на него Ниночкина радиация.

Он спустился по лестнице на первый этаж, сочувственно посмотрел на охранника, вопреки инструкциям чистящего свой ТТ, и вышел из высотного белого здания, прозванного в народе Вавилоновской башней, во-первых, за то, что оно было тридцатитрехэтажным, а вовторых, стояло на улице Вавилонова. Где-то недалеко от входа он припарковал свой красный восьмицилиндровый «Роад-мобил». Ах, вот он, красавец.

Трехосный джип на огромных колесах вызывающе возвышался над остальными машинешками. Не доходя до него, Фигуров отключил сигнализацию «Торнадо», новейшую разработку американских ВВС, поставленную на его средство передвижения с личного разрешения генерала Шварцкопфа. Две недели назад нашелся-таки один идиот, который осмелился проверить надежность этой сигнализации. Его нашли только вчера на крыше частного дома в деревне Перехватово в семнадцати километрах от города. Как он туда попал, никто не знал, да и сам пострадавший ничего толком объяснить не мог. Вместо правой руки он махал кровавым обрубком и божился, что просто проходил мимо. Ага, так ему и поверили…

Народ уже начинал рассасываться. Магазины позакрывали. Люди, похоже, спешили домой. Пересекая пешеходную дорожку, Фигуров почему-то вспомнил припев песенки «Ди-Джея Фуфела»: «Ох, как я крут! Ох, как я крут!.. Не превратиться мне б в холодный труп!..» Классная песенка! Уже через неделю она ему, конечно, надоест, но пока он балдел от этого ритма, от этих слов. Грела его также мысль, что пока слышали ее лишь немногие продвинутые, к которым он причислял и себя. А когда она дойдет до тусни, он будет презирать их за дурные вкусы! Такова жизнь!..

И вдруг он услышал быстро приближающиеся сзади шаги, хотел обернуться, но не успел. Как будто тяжелый молот опустился на его спину, и он почувствал, как беспомощно подгибаются его коленки. Песня… Эта песня… В этот момент он понял, почему ему вспомнилась песня «Ди-Джея Фуфела» — он должен был сегодня позвонить насчет телохранителя в «Бодигард ЛТД». Поздно…

Уже было слишком поздно… В следующую секунду он обнаружил себя распластавшимся на заплеванном асфальте, разрываемый дикой болью в позвоночнике. Ему показалось, его спинной мозг завязан в морской узел. Но чу!.. Какой-то человек склонился над ним и заботливо приподнял его голову. А это значит… Это значит, что я буду жить, — сквозь боль подумал он.

Но что это за человек? Сквозь мутную пелену он увидел глыбой нависшего над ним человека в белом халате. Ох, его растрепанные рыжие волосы… Последний раз он, видно, был в парикмахерской год назад, когда делал «Молодежную» прическу. А папироса! Папироса в зубах — это что, особый стиль? Ой, да у него же веснушки — как у пацана! Может, это тоже последний писк с Запада? Мужчина дохнул на него перегаром, и он понял, что это обычный простецкий тип, лишенный каких-либо наворотов, это просто плебс, каких тысячи, а, может, даже и миллионы…

«Но что делает со мной этот рыжий мужик? Зачем он? Почему? Какое имеет право?» — изумленно подумал Партоген Фигуров, вдыхая пьянящий сладкий запах. И уже последнее, что он ощутил, это жуткую слабость, когда его аморфное, как студень, тело, поднимали с земли и тащили к белому микроавтобусу с красным крестом. «Ага, это врач», подавляя в себе тревогу, подумал он и потерял сознание…