Он выглянул в окно из-за старой занавески. Затем осторожно отошел от окна, встал рядом с гудящим телевизором и в упор посмотрел на пленника. По тому, что его движения стали собраннее, Партоген Фигуров определил, что обрадовался он рано. Его громкий крик оборвался постыдным овечьим блеянием «Помоги-тееееее!» Он испытал разочарование Робинзона, видящего исчезающую вдали мачту корабля. Облом-с!..

«Я не верил, а зря… Ну, а вы бы поверили, что мой пылесос сосет все, кроме мебели?» — отчеканил голос за кадром. Слоган показался Фигурову знакомым. На экране телевизора светился новый сверхмощный пылесос французской фирмы «Ла Жа» бардового цвета. Он ревел как турбинный двигатель самолета, но никак не мог вобрать в себя черное кожаное кресло. Трубка пылесоса извивалась гюрзой, обшивка на кресле лопалась, из него вылетали пружины и все это — рваные куски кожи, сломанные железки и прессованные опилки — летело в хищное чрево пылесоса. Увиденное завораживало своим полным безумием.

Рыжий щелкнул тумблером выключателя. Звук пропал. За окном снова засигналил автомобиль.? Паря, сиди здесь! Щаса я! — сказал он и пошел к двери. Уже выйдя из комнаты, он вернулся и неторопливо заклеил ему скотчем рот.? Сиди здеся и смотри свое фуфло! Понял, да? Только пикнешь — убью! — зачем-то сказал он, уходя. Он закрыл дверь на замок. Фигуров услышал бряцанье ключей и его тяжелые шаги. Так ходил только Терминатор.? Ну, ты че, блин, так долго? С машкой, что ли? Или бухаешь? — услышал он голос за окном. — Я ему сигналю-сигналю, сигналю-сигналю… В следующий раз сам в гараж, блин, пойдешь!..? Да ладно, Гоша, ты че!? Хайло свое тут разинул! Ладно, паря! С меня причитается!

— Ну, давай, блин, садись! Потом разберемся, кто кому чего должен!.. Давай!..

Партоген Фигуров смотрел на экран телевизора и уже ничего не видел. Он думал, что сейчас, наверное, сможет выбраться из этого логова лютого рыжего зверя, свихнувшегося от его рекламы, и от этого ему было немного радостно и тревожно.

Он услышал, как хлопнула дверца автомобиля, как тяжело завелся двигатель драндулета, как зашуршали покрышки… Через минуту он уже сидел один — на скрипучем стуле, сдавленный лентами скотча, перед включенным телевизором. В комнатке была непривычная тишина, если не считать гудение стабилизатора напряжения. Он попытался встать. Несмотря на то, что ступни его ног были свободны, встать он не смог. Тело было стянуто крепко-накрепко. Он попытался высвободить правую руку. Все, что ему удалось сделать — это только немного согнуть ее в локтевом суставе и пошевелить кистью, и то — ощущение было такое, будто с его руки снимают кожу людоедытуземцы. Он стиснул зубы, но стерпел. Было тяжело дышать одним носом — видимо, в его носу засохла кровь. Он сипел и свистел.

«Ничего. Я выживу. Я спасусь», — говорил себе Партоген Фигуров, смотря на вертящую задницей красотку на экране телевизора. Да, конечно, все еще будет. И золотые медали на престижных международных конкурсах рекламного искусства, и огромные гонорары, не умещающиеся наличкой в чемоданах типа «мечта оккупанта», и скромный такой домик на Мальдивских островах с 21 комнатами, который он себе присмотрел, и бронированный лимузин цвета хаки с пулеметом на крыше и с охраной из четырех, нет, из восьми человек.

Он вспомнил тысячи виденных им американских фильмов со всегда побеждающими героями, вспомнил каратистов, с криками «Кийя!» наносящих свой последний сокрушительный удар в живот, в грудь или в челюсть противнику… Он заорал благим матом «Яаааааааа!», дернулся всем телом и в ту же секунду услышал треск и почувствовал себя падающим на пол. Это было словно падение в бездну. Перехватило дыхание. Он грохнулся на бок. «Яаааа!» — уже простонал он. Видимо, ударился он сильно.

Полежав и прядя в себя, он стал поочередно шевелить руками и ногами. Обнаружил, что ногами он теперь может двигать более или менее свободно. Ему не составило особого труда, лежа на спине и в течение десяти-пятнадцати минут делая упражнение «велосипед», почти освободить ноги. Кое-как, опираясь на топчан, он смог встать и получил возможность пусть с большим усилием, но все-таки передвигаться по комнате. На подгибающихся ногах он подобрался к окну и стал сначала плечом, а затем и головой пытаться приоткрыть занавеску.

Он увидел решетки на окнах. Он увидел поленницу дров. Увидел палисадник, в котором росла малина вперемежку с крапивой. И вдруг… увидел старушку с авоськой. Она проходила мимо, смотря прямо перед собой. «Ну же! Ну! Здесь я!» — силился закричать он, видя, как скрывается из глаз согбенная фигура старушки. Он мычал как полугодовалый бычок, от которого уводят на убой мамку-корову. Он не удержался на бесчувственных ногах и повалился лицом прямо на окно… Нос сплющило от удара. Стекла, как осколки взорвавшейся гранаты, тяжелым градом посыпались на пол.