Лодочник чуть поправил свисающий на лицо капюшон и неторопливо взмахнул тяжелым веслом. Суденышко медленно передвигалось по темному каналу, гулко постукивая о металлические стены тоннеля.

Путь людей освещал только небольшой фонарь, закрепленный на носу старой лодки. В мутной воде кто-то шевелился, сизые своды уходили вдаль, электрические провода толстыми змеями стремились в неизведанную темноту.

— Зря вы туда идете, ребята, — хмуро прошептал перевозчик. — На грибников не похожи, что вам в тех местах надобно?

Степан задумался. Правдиво отвечать нельзя, а придумывать байки, что нужно трем вооруженным людям на «Площади Мужества» не стоило. Платформа «Лесная» считалась последней, относительно безопасной, на красной ветке питерского метрополитена. Выше нее располагались отдаленные, малоизученные станции: «Площадь Мужества», «Политехническая», «Академическая»… Там могло быть все, что угодно. Это уже чужая неизведанная зона. Terra incognita.

— А что за грибники такие? — нарушил молчание Степан. Когда не хочешь говорить о себе, можно уцепиться за нить разговора.

— Рисковые ребята, — уронил проводник. — За «Политехом» есть парк Сосновка. Настоящий сосновый лес. На поверхности. Так эти ухари туда по грибы бегают.

— И что, зверья не бояться?

— Бояться, но бегают. Полны корзины приносят подберезовиков.

— Да, там, небось, уже и берез не осталось! — удивился Степан.

— Ну, сосны по-прежнему стоят. Только, говорят, иголки на них потемнели. Не зеленые теперь деревья, а черные. Вот под ними и растут такие же черные грибы. Вкусные, кстати.

— Так они же радиоактивные!

— Это правда, — подал голос Палыч, второй член поисковой группы. — Грибы всегда накапливают тяжелые металлы и радиацию.

— Ну, тут уж как повезет, — противно улыбнулся лодочник, обнажая гнилые зубы. — Люди же, как теперь грибы собирают. Быстро пробежал, нарвал и обратно в метро. Живой, — и хорошо! А внизу добычу досконально проверяют. Дозиметром. А, тут, — как получится. Иногда, и целая корзина чистая, а в другой раз — все грибы на помойку, а добытчик — на кладбище, заместо светлячка. Хе-хе, — оскалился мужик. — Хотя, опытный грибник знает, где почище гриб брать.

Степан задумался и еще раз оглядел своих спутников. Палыч и Ершик. Ученый и сталкер. Та еще компания.

Палыч, очкастый доцент с «Техноложки», мужик лет сорока, полноватый, но не грузный. Как боец, конечно, никудышный, но, когда достигнем цели, знания Александра Палыча понадобятся.

Опытный сталкер — хороший помощник. Ершик отличается «звериным» чутьем на опасность, способностью находить выход в любой ситуации. Юркий и ловкий. Везде пролезет. Ростом маленький и худой, чернявый. Да, и волосы свои держит в хаосе, в разные стороны постоянно торчат. Отсюда и прозвище: «Ершик». Как сталкера зовут по-настоящему, никто не знал, казалось, что парень и сам это позабыл.

Небольшая поисковая группа во главе с сержантом Степаном Лошкаревым двигалась на «Политех». Метро «Политехническая». В верхах Централа, крепкого союза центральных станций питерского метро, прошли слухи, что Политехнический университет, находящийся на поверхности, сильно не пострадал. А там остались приборы, научные документы, вполне возможно, что и рабочие компьютеры. Сила любой цивилизации в знаниях. Сохранить хотя бы крохи научного наследия довоенной эпохи — основная задача экспедиции. Ну, а дополнительная — исследование новых территорий.

Стены тоннеля поблескивали холодным металлом. Создавалось стойкое впечатление, что находишься в большой железной трубе. Слова эхом отражались от стен, поэтому чаще говорили шепотом, чтобы не привлечь внимание кого-нибудь злого и нехорошего.

— Приехали. — возвестил лодочник, подгребая к платформе. Лодка стала шкрябать по рельсам, у станции уровень воды значительно ниже. Вот и шлагбаум, за ним бородатый мужик с ружьем.

— Надолго к нам? — вопросил охранник.

— Нет, проездом, нам выше по ветке.

— Смотрите, не хулиганьте! У нас мирная станция! — ответил бородач и открыл шлагбаум.

Вскоре путешественники сошли на твердую землю.

Лодочник протянул жилистую худую ладонь. Двенадцать патронов упало в худую руку, которая сразу же убралась в складки темного плаща. Перевозчик противно улыбнулся, сверкнув глазами. Он натянул на голову капюшон и медленно погреб в обратную сторону. Вскоре фонарь на лодке померк, и маленькая фигурка лодочника скрылась за поворотом тоннеля.

Степану стало жутковато. Вспомнился дантовский ад. Харон, перевозчик через Стикс, реку мертвых. Безумный старик, отправляющий людей в ад. А из преисподней никто не возвращается…

«Площадь Мужества» напоминает палаточный лагерь. На длинной открытой платформе стоят, непонятно как укрепленные, старые туристические палатки. Централизованного электричества на станции нет, но в старых светильниках, выполненных в виде величественных факелов, кое-где чадило настоящее живое пламя, тускло освещая перрон и огромную красную звезду на торце платформы. Символ ленинского социализма величаво горел тревожным багровым огнем. Степан внутренне содрогнулся. Ему даже показалось, что с лучей пятиконечной звезды стекает густая темная кровь.

— Сохраняйте осторожность. — попросил командир, не выпуская из рук автомат. Спутники выполнили приказ. Доцент собрался и поправил очки, а Ершик дурашливо ухмыльнулся, но свой АКС держал наготове.

Группа медленно шла по перрону. За очередной палаткой люди увидели небольшой рынок, торговые места которого обозначались деревянными ящиками и картонными коробками. Торговцы сидели за этими, грубо сколоченными, импровизированными прилавками, используя для сидений такие же ящики или старые сиденья из электричек.

— Грибочки! Свежие грибочки, опята соленые, боровики сушеные! Грибочки! Свежие грибочки! — надрывался седовласый старик, завидев новых потенциальных покупателей. — Возьми грибов, служивый!

Степан задумался. По словам лодочника — грибы съедобны, но рисковать здоровьем отряда не стоило. Запас продуктов у них имелся. Группа еще в самом начале пути, хотя неизвестно, что ждет на следующей станции. Есть ли там население? Удастся ли пополнить запас провизии? Сколько продлится вся экспедиция?

— Грибочки! Свежие грибочки! — не унимался старик. — Возьмите, не пожалеете!

— Мы на кладбище не отправимся после ваших грибов? — спросил доцент, взяв в руки черный упругий гриб. Палыч внимательно осмотрел лесной дар и положил обратно на старую газетенку, застилающую прилавок.

— Да вы что! — заговорщически прошептал седовласый. — Это не из Сосновки гриб. Знатный гриб! Это с Девяткино! Самый чистый гриб на Севере. Мамой клянусь.

— Ага, сколько лет-то тебе, старче? Мамаша, небось, уже в лучшем мире! — возразил Степан.

— Кто меня тут поминает? — раздался хриплый прокуренный голос, и из зеленой, стоящей рядом, палатки показалась лысая бабка с красным морщинистым лицом.

— Вот, мамочка, тут солдатики…

— Эх, не умеешь продавать, сынок! — заквохчала старуха. — Комиссар, а как вы к водочке относитесь?

Степан не успел и рот открыть, как на газетке, рядом с грибами, образовалось три маленьких граненых стаканчика и большая пластиковая бутыль с прозрачной жидкостью. Доцент блаженно закатил глаза, а Ершик заметно облизнулся. Старушенция между тем плеснула спиртное в стаканы, сноровисто открыла банку соленых грибов. Седой сыночек сразу подсуетился, достал вилочки и насадил на каждую по маленькому рыжему грибку.

— Угощайтесь, воины! Чем Бог послал!

Командир остановил тянущегося к стакану Ершика и слегка ударил того локтем в живот. Опасно! Провалить экспедицию в самом начале пути очень просто. Может, грибы и съедобные, но кто его знает, что у сердобольной бабульки в бутылочке? Отравят еще. Страсть местных жителей к грибам настораживает. Не служат ли люди «зеленым»? А что, вероятный противник «центровых» наверняка имеет интересы в этой благодатной зоне. Воинствующие экологи стараются распустить свои щупальца по всему метрополитену, а тут такое кошерное место! Грибников перевербовать в любителей растений легче легкого.

Н-да. Всего пять лет прошло после мировой ядерной катастрофы, а в метро Петербурга уже прошло несколько революций, локальных войн за передел власти. Некогда единое петербургское подполье развалилось на несколько фракций. Две самые крупные и, потому, постоянно враждующие группировки — «центровые» с «зелеными». Первые заняли почти все станции на Невском проспекте, а экологи оккупировали «зеленую» ветку метро (таким цветом она рисовалась на старых схемах), от «Площади Александра Невского» до «Рыбацкого». Причем, эта последняя станция выходила на саму поверхность мертвого ныне города. Была потенциально опасной, но там эти экологи и развели строительство ферм для экспериментов по выращиванию модифицированной продукции. Судя по слухам, получалось у них плохо. А здесь, на «Мужества» процветает собирательство грибов! Стало быть, радиоактивный фон тут слабее или почва лучше. Лакомый кусочек для натуралистов!

— Чисто, командир! — промолвил Палыч, проведя дозиметром перед банкой. Степан отвлекся на доцента и не успел углядеть, как Ершик уже хрустел солененьким грибочком. И, судя по раскрасневшемуся лицу, выпить тоже успел.

— Ты что, дебил? — выпалил Лошкарев.

— Но, доцент-же подтвердил, — чисто!

— Да, не сомневайтесь, солдатики! Думаете, мы травить вас будем? — осклабился седой продавец. Старик тотчас сам опрокинул стакашек, утер усы и чинно захрустел соленым грибом.

«Ну и команда, ешкин кот! С самого начала выходят из-под контроля!»: подумал Степан. А вслух произнес другое:

— Ладно, старче, отсыпь-ка нам сушеных. Соленые это под спиртное хорошо, свежие хранить негде, а вот сушеный гриб — в самый раз будет. И так есть можно, и суп походный сварганить. Так, ребята, больше не пить! — строго добавил сержант.

— Ну, сушеных, так сушеных. — согласился седой, а бабка покорно убрала выпивку и закуску. Взамен этого на газетке появилась странная тарелочка из желтого металла.

Сильно не понравилась Лошкареву эта тарелка. Странная какая-то, навевает тревожные мысли. Почему? Сама посудина вытянутая, как чешуя, и высокий бортик у тарелки только один, так что суп из нее не поешь, только твердую пищу. И не покидает чувство, что где-то видел сержант такую тарелку. Только вот, где? Память отказывала.

Торговец же спокойно развязал холщовый мешок с грибами и насыпал небольшую, приятно пахнущую, кучку на эту тарелочку.

— Одна тарелка — три патрона. Вам сколько, ребята?

— Слышь, дедок! А откуда у тебя эта посудина? — поинтересовался Степан.

— Да выменял у пришлых людей. Хорошая вещичка! Нравится? — усмехнулся старикан.

— А что за люди-то? — попытался вызнать командир.

— Эй, парень! Че ты опять к сыну моему пристал! — вмешалась «мамочка». — Хочешь покупать — плати деньги! Мы тут не справочное бюро.

Степан оглянулся на своих спутников и нехотя достал патроны от «калаша» — универсальную валюту. Никто не помнил, почему и когда патроны заменили деньги, но, видимо, это справедливо в новом изменившимся мире. Подобные «деньги» могут спасти тебе жизнь, в отличии от шуршащих бумажек, придающих уверенность лишь в туалете. В метро каждый решает сам за себя, кто он — герой или засранец. При встрече со смертью, лучше подороже продать свою жизнь, нежели просто обделаться.

— Две тарелки за пять! Подойдет? — попробовал сторговаться сержант.

Престарелая мамаша прищурила подслеповатые глаза. Задумалась. А у сержанта не выходила из головы эта тарелка. Понятно, что грибники что-то знают. Информация может оказаться полезной. Степан выдержал небольшую паузу и выдал, снизив голос почти до шепота:

— И еще три патрона, если расскажете о бывшем хозяине вещички.

— Хорошо, — согласилась старуха. — Давайте свои денежки! Отсыпь ему, Сеня. С малой горкой отсыпь.

Седой повиновался и пересыпал в объемный кармашек вещмешка две полных тарелки. С довеском.

— Девка тарелку на грибы выменяла, — нехотя промолвила старушенция. — Обычная девчонка, но пришлая.

— А как выглядела? Давно это произошло? — попросил уточнить Степан.

— Часа три назад, — ответила бабка. — А выглядела, хм… Да, не помню, обычная девка. Косынка у нее зеленая, вот.

— Бандана, может? — встрял доцент, вытерев пот со лба.

— Я, милок, русская бабушка, я иностранных слов не понимаю. Платок на голове. По-нашему, — это косынка. А вы называйте, как хочите.

Торговка насупилась, всем своим видом показывая, что больше от нее ничего не добьешься. Степан отсчитал восемь патронов из запасного рожка, деньги звонко брякнули об алюминиевую тарелочку. Седой усмехнулся и быстро прикрыл свою добычу полой одежды.

— Куда путь-то держите? — неожиданно спросил седой. — А, ясно… Военная тайна.

— Смешной ты старик, однако, — возразил сержант. — Коли грибов взяли, то явно не с Севера идем. Выше по ветке, небось, и грибы подешевле продают?

— На «Политехе» инженеры сидят. Торговать не разрешают. А на «гражданке», да. Там дешевле.

— Что за «инженеры»? — спросил Лошкарев.

— А бог их знает, там же академия связи недалеко, университет политехнический. Бают, что у этих объектов есть подземные бункеры, связанные с метро. Не туда ли топаете? Так это…

— Нет! — грубо отрезал Степан.

Вот это уже ценная информация. Интересно, а наземное здание университета охраняется? Хотя, не стоит сильно раскрывать карты. И так много болтаем.

— Мы на «Академку» идем, старче, — соврал Ершик и почесал за ухом.

— Да? — удивился дедок.

— Да. Как лучше добраться? Может дрезина у кого есть?

— В левый тоннель сходите. Третья дверь от платформы. Стукните посильнее. Вас отвезут, коли финансы имеете.

Командир хмыкнул и повел отряд вдоль по платформе.

Может быть, тревога, овладевшая им, напрасна? Бедные же люди. Подножным кормом питаются. Небось, найденные грибы на мясо и сахар выменивают. Пожалеть надо, а не подозревать. Однако странная тарелка не выходила из головы. Где-то Степан ее видел…

Серые выцветшие палатки сменяли одна другую. Изредка попадались и яркие, синие или желтые шатры, они выпадали из общей темной массы. Между убогих жилищ натянуты веревки с бельем, которое будет сохнуть очень долго без тепла и солнечного света.

Вот и тоннель, указанный стариком. Темно и тихо. Доцент осторожно опустил ногу с платформы.

— Можно сказать, что сухо.

Командир подал условный знак, чтобы люди остановились и не делали резких движений. Осторожность не помешает. Степан включил походный фонарь и аккуратно посветил в тоннель. Что это? Какая-то зеленая тряпочка мелькнула в темноте и снова пропала! Бандана! Неужели, «зеленые»?

— Назад! — зашипел командир.

— Товарищ сержант…

Но не успел Ершик договорить, как стенки тоннеля осветились трассерами от пуль. Беззвучно. Работали оружием с глушителем.

— На пол! — еле успел скомандовать Степан, а первые пули уже пропороли насквозь желтую палатку, трепыхающуюся по правую руку.

Отряд замер. Вперед соваться не стоит, значит, надо медленно отступать. Назад и вправо. Правый тоннель наверняка соединяется с левым. Опасно ли там?

— Сложите оружие! Вы окружены! — раздался крик из тоннеля.

Степан инстинктивно оглянулся на своих бойцов. Палыч лежит ничком, не двигается. Жив, просто замер, ждет команды. Ершик… Ершик!

Парень занял опасную позицию, неаккуратно оставив сзади себя фиолетовую палатку. И поплатился. Не прошло и пяти секунд, как хлипкую синтетику взрезал острый нож, тяжелое колено прижало Ершика к мраморному полу, а в затылок уперся ствол. Профессионально, что тут скажешь.

— Одно движение, и парню конец! — констатировал усатый мужик в камуфляже. Степан заметил у него на рукаве повязку ядовито-зеленого цвета. Значит, все-таки экологи! Проклятье!

Теперь, уже не таясь, из глубины тоннеля вышли еще трое экофашистов. Два плотных мужика и… девушка с зеленой банданой на голове.

Тарелка! Степан, наконец, вспомнил, где видел ее. Подобными желтыми тарелочками-чешуйками облицована станция метро «Площадь Александра Невского»! Форпост «зеленых». Среди «центровых» ходит легенда, что экологи не только едят с таких тарелок, но и используют их для своих античеловеческих опытов. Сержант сразу представил свое сердце, пульсирующее на блестящей тарелке…

Выпутаться помог случай. Лошкарев уже хотел сдаться на милость противника, как сзади послышался шорох и быстрая возня. Затем короткая очередь из АКС.

Степан, быстро оглянулся и сразу откатился вправо. Дал очередь в ноги противникам, поднялся и быстрой перебежкой бросился к торцу платформы. Встал прямо под массивной звездой. Казалось, что тяжеленный символ социализма вот-вот рухнет на голову.

Сержант вновь посмотрел назад и оценил обстановку. Все понятно. Усатый, когда кромсал палатку, видимо, увлекся и случайно срезал или задел тросы, удерживающие шатер. Весь каркас упал на него сверху, закрыл обзор, это дезориентировало. Ершик быстрым ужиком выскользнул наружу и просто расстрелял запутавшегося в синтетике врага. Теперь бесформенный фиолетовый ком недвижимо лежит на платформе, из-под ткани торчит волосатая вражеская рука, течет кровь.

Доцент? С ним труднее. Грузный неповоротливый парень, но Лошкарев дал время, чтобы Палыч поменял позицию и ушел с линии огня. Авось, сообразит.

Время остановилось. Степан осторожно, стоя в пол-оборота двинулся к правому тоннелю, прислушиваясь к каждому шороху. В тоннеле тихо. Ушли?

А на станции уже начался переполох. Услышав автоматную стрельбу, «Площадь мужества» проснулась, словно встревоженный муравейник. Засветили фонарики, застучали тяжелые башмаки, где-то впереди послышался женский плач, над смятой палаткой взвился какой-то монах с крестом, кричащий: «Убивцы! Христопродавцы!»

Не прошло и пяти минут, как к Степану подбежали трое грузных мужиков с ружьями. У одного, наверно, старшего, в руках самый настоящий американский винчестер.

— Брось автомат, парень!

Пришлось подчиниться.

Со стороны правого тоннеля другие вооруженные «грибники» уже тащили доцента, который, в свою очередь, крепко держал за шкирятник седого торговца. Того самого.

— Зачем вы затеяли стрельбу на нашей мирной станции? — задал вопрос жилистый бородатый мужик. Местный начальник?

— На нас напали. Мы оборонялись, — устало ответил Степан. — И, мне кажется, что ваш старичок как раз и навел на нас неприятеля.

Вскоре к торцу платформы подошли еще пятеро местных. Выглядели ребята запыхавшимися.

— Кузьмич! Трое или четверо «зеленых». Ушли по тоннелю к «Политеху». От боя уклонились.

Бородач нахмурился. Медленно осмотрел всех вокруг.

— А этого кто убил? — указал мужик на тело усатого экофашиста, — У нас мирная станция! Любое преступление, тем более убийство, непростительно!

Лошкарев не знал, что ответить. Хорошо еще, что он не стал стрелять на поражение, а просто шуганул. Сержант не был трусом, но стрелять в девушку не мог. Рука не поднималась. Была у него такая маленькая слабость. Многим она казалась странной в новом, изменившимся мире.

Как же прикрыть Ершика? И где он? Пронырливого сталкера нигде не видно. Может, парень воспользовался суматохой и скрылся в тоннелях.

— Товарищ начальник! — вывел из размышлений очередной голос. — Мы… это… посмотрели. Мужика из калибра 5, 45 завалили, а у этих супчиков 7, 62. Другой патрон. У очкарика вообще полная обойма и ствол не стрелян.

— Ну, и что вы на это скажете? — вновь начал давить Кузьмич, пытаясь протереть своими темными зрачками дырку в глазах Лошкарева, — Где ваш третий? Или сколько у вас еще людей?

— Так, у третьего тоже 7, 62 калибр! — уверенно сказал Степан, — Его утащили с собой экофашисты. В плен взяли. Я только вслед пальнул, но промахнулся. Перезарядить не успел, как тут и вы с винтовками.

Бородатый главарь крякнул и почесал в затылке грязной мужицкой рукой. Сомневался, да, но предъявить нечего. Минуты две он думал, как поступить, потом выдал:

— Стало быть, так. Через час чтобы духу вашего тут не было. Куда хотите, идите! Нам не нужны новые жертвы. У нас мирная станция. Ясно?

Правильный выбор! Последствий детина побоялся. Никто не хочет ссориться с «центровыми», а независимость сейчас в цене. Достаточно малого повода, и Центр будет расширяться на север, поглощая слабые станции, не имеющие серьезной военной силы. А если еще подумать о возможных грибных ресурсах…

Люди, потеряв интерес к происходящему, стали медленно расходиться. Кузьмич степенно подошел к убитому «зеленому» и заулыбался. Видимо, обнаружил на теле много полезных вещей, которые он, конечно, не отдаст нарушителям, а просто прикарманит.

Степану сразу вернули оружие и вещмешок. Доцента тоже отпустили. Седой торговец, воспользовавшись моментом, воровато оглянулся и хотел быстро «сделать ноги», но сержант «ласково» приостановил торопыгу.

— Ну что, старче? Значит, говоришь, в левом тоннеле ждет нас дрезина?

— Отпусти, служивый! Не бери греха на душу, — запричитал старикашка. — Ведь слышал, как у нас. Строго, да? Око за око, зуб за зуб.

— Сколько заплатили? — насупился Лошкарев.

— Че…

— Сколько заплатили? — поднажал сержант, чуть сдавливая шею старика.

— Де… десять патронов… — заикаясь, пролепетал торговец.

Не любил сержант торгашей. Именно за подобные фортели и не любил. Продажная у них, жалкая душонка! Маму родную продадут за хорошие деньги, не то, что посторонних. Неистребима к стяжательству страсть человеческая.

— Эй, старче, хорошо бы вернуть патроны! — высказал пожелание Степан, — Те самые, что мы вам за грибы заплатили. По-хорошему.

— Ой… не губите! В разорение вводите! Меня мамочка в темный радиоактивный лес отправит! За новыми грибами, чтобы недостачу покрыть! — завыл старик.

— Служивый! Разговор есть… — послышался прокуренный женский голос. Ну, конечно. Матушка никогда не оставит своего непутевого сынка!

Удивительные дела творятся на белом свете. Лошкарев недооценил бабушку. В палатке торговцев сидел потерявшийся Ершик, сытый и даже слегка пьяненький. Старушенция, заслышав переполох, сразу смекнула, что к чему, и спрятала у себя незадачливого сталкера. Рассчитывала за сокрытие преступника еще денег со всей нашей команды стребовать. Теперь не получится, когда выяснилось, кто привел поисковую группу прямо в руки экофашистов…

Порешили миром. Бабка отсыпала еще тарелку сушеных грибов, дала банку соленых да бутыль самогону. Спиртное Лошкарев сразу убрал в свой рюкзак, подальше от Ершика. Алкоголь — вещь необязательная, но в дальнем походе пригодится.

Старики притихли и не перечили, мало того, седой барыга пообещал показать безопасный путь на «Политех».