(17 июня, пять часов дня)

Я подошел к высокой дощатой изгороди и предусмотрительно заглянул в щелочку. Так и есть, служба Филатова установила камеры видеообзора по всему периметру. Я стал обдумывать, как бы незаметно проникнуть на дачу, но в голову ничего путного не приходило. Я смотрел на трехэтажное кирпичное сооружение в надежде увидеть хоть что-то, что помогло бы мне проникнуть внутрь. И вдруг я услышал звук открывающихся дверей и голоса. Я окинул взглядом дачу, но никого не увидел. Тогда я стал пробираться вдоль забора, останавливаясь и оглядывая строение. Наконец я увидел людей в мансарде. Это были полковник Филатов и какой-то человек в чалме. Человеку было лет пятьдесят. Рядом с ним стояли двое крепких парней и еще один мужчина с южными чертами лица. Через минуту я догадался, что это был переводчик. Полковник Филатов что-то рассказывал Химматзоде, переводчик тут же переводил, и Химматзода согласно кивал головой в ответ.

«Хвалится своими подвигами, наверное», – решил я про себя.

Сколько я ни напрягал слух, все равно ничего не услышал. До мансарды на третьем этаже было метров пятьдесят – шестьдесят, не меньше… Я решил попробовать обойти дачу и подкрасться поближе. Но, дойдя до угла забора, я увидел парня в камуфляжной одежде с автоматом. Он стоял у входа во двор дачи. Отступать мне было некуда. Когда парень отвернулся, я вышел из своего укрытия и уверенным шагом направился прямо к нему. Он услышал мои шаги и обернулся.

– Стой, ты куда? – подозрительно спросил он и сделал шаг мне навстречу.

– Слышишь, браток, – панибратски начал я, – мы только что приехали из Москвы. Я из бригады противодействия.

– Я что-то такого не помню, – не оставлял подозрительности парень.

– Как это не помню? – удивленно развел руками я. – Зато я тебя хорошо запомнил. Вот посмотри мое удостоверение и пропуск на территорию.

Я вынул документы Москвина и протянул парню. Тот на какое-то время потерял бдительность, и я тут же этим воспользовался. От резкого удара кулаком в лоб парень потерял сознание и опустился на землю. Я осмотрелся и подобрался к изгороди как раз напротив мансарды.

– Почти то же самое происходит сейчас и у нас, – говорил полковник.

Переводчик перевел его фразу.

– Преступность растет, но с ней некому бороться, – продолжал полковник, а переводчик едва успевал за ним.

– Так что мы подошли уже к той черте, когда заказное убийство политического деятеля мирового масштаба становится не сенсацией, а обыденностью, к сожалению, – резюмировал полковник.

– Да, да, полковник, я с вами полностью согласен, – ответил через переводчика Химматзода. – Люди обезумели и перестали соблюдать заповеди.

Полковник Филатов стоял с улыбкой на лице и согласно кивал.

– Уже страшно показываться на улице, говорил следующую фразу переводчик.

– Но вы не беспокойтесь, уважаемый Химматзода, – заверил полковник таджика, – здесь с вами ничего не случится. Это я вам заявляю, как лицо, ответственное за вашу безопасность. Вот видите, мы с вами спокойно стоим на мансарде и ничего не боимся, потому что рядом с вами я. Но, правда, должен сказать, что здесь мы только на время. А вообще вы будете гостить у нас в Москве.

Полковник закончил свои заверения верноподданническим смешком. Мне вдруг стало противно. В этот момент я понял, как далек сегодняшний полковник от того Алексея Петровича, которого я знал и уважал три года назад.

– Хорошо, уважаемый Химматзода, – сказал наконец полковник, прощаясь. – Отдыхайте, смело выходите подышать лесным воздухом и ничего не бойтесь. У вас, наверное, нет таких прекрасных лесов?

Таджик через переводчика ответил:

– Почему же? И у нас есть великолепные леса, с таким же чистым воздухом и таким же блаженным покоем.

– Нужно будет, в таком случае, как-нибудь приехать к вам в гости, посмотреть, – сказал полковник.

– Обязательно приезжайте. Будем рады принять такого хорошего человека, как вы, полковник.

– Спасибо, спасибо, – раскланялся Филатов. – Непременно воспользуюсь.

С мансарды он вошел в дом.

«Скоро появится здесь, блюдолиз несчастный, – подумал я. – Забросить бы тебя так, как ты меня забросил. Всю оставшуюся жизнь вспоминал бы их гостеприимство».

Во дворе послышались шаги, они приближались. Я затаился у калитки, держа наготове пистолет. В щель я видел, что полковник шагал, глядя под ноги, и улыбался. Но вот он подошел к калитке, оглянулся на мансарду. Там уже никого не было. Он открыл дверь и тут прямо ему в нос уперся ствол пистолета. Полковник сделал два шага назад, я последовал за ним. Выражение его лица резко переменилось. Я прикрыл за собой калитку и стал толкать пистолетом Филатова к дому.

– Ну, здравствуйте, полковник, – улыбнулся я.

– Тарасенко? – он словно еще не понял, кто на самом деле находится перед ним и, скорее всего, принимал это за розыгрыш.

– Боже мой, а кого вы хотели видеть еще? – спросил я. – Ах, да, вы предпочитаете, чтобы я сейчас находился в морге, а вы бы ставили меня в пример своим остолопам.

Полковник смотрел мне прямо в глаза, не обращая внимания на пистолет.

– А кто же тогда находится в морге? – спросил он.

– Там вместо меня согласился побыть майор Москвин, – съязвил я. – Вы не удовлетворены?

– Да, – четко ответил полковник. – Я не удовлетворен работой майора Москвина. Я считал его профессионалом, а он оказался недоумком, позволившим себя убить.

– У. вас еще будет прекрасная возможность высказать ему свои претензии, полковник.

Тот выпучил от удивления глаза.

– Я думаю, вы пойдете на его похороны? – спросил я. – Там и выскажете ему свои претензии.

– Не смешно, – сказал Филатов.

– Да где уж там! – ответил я. – Москвин действительно был профессионалом. Понимаете, полковник, был. Даже о живом я сказал бы о нем в прошедшем времени, потому что он давно выдохся и, честно признайтесь, никогда бы не смог проделать тот путь, который по вашему приказу проделал я. Ладно, давайте не будем тратить время на пустые разговоры. Где Химматзода?

– Он здесь, – кивнул полковник в сторону дачи, – собирается в Москву.

– В Москву?

– Да. В семнадцать сорок у него назначена встреча в МИДе, затем переговоры. Поэтому он ушел готовиться.

Я посмотрел на часы – было семнадцать ровно. Потом перевел взгляд на полковника и улыбнулся:

– Вот видите, полковник, вы легко продаете не только своих лучших агентов, но и друзей.

– Он мне не друг, – тут же возразил полковник. – Я здесь по долгу службы.

– Как вам не стыдно, полковник? – продолжал я издевательским тоном. – Вы что же, думаете, я не слышал ваших верноподданнических словес, доносившихся с мансарды? Или вы так быстро забываете то, о чем говорите? – Полковник стал медленно заводить назад руку, чтобы достать пистолет. Я внезапным коротким ударом показал ему, что не следует делать ошибок. В результате из носа моего бывшего начальника полилась кровь.

– Москвин уже лежит в морге, – спокойно, выделяя каждое слово, произнес я. – Выхухолев находится в бессознательном состоянии в багажнике машины. Полковник, я не хочу, чтобы случилось еще какое-нибудь несчастье. Так что – без паники! Ведите меня к Химматзоде.

Полковник послушно направился в дом. Он провел меня по лестнице на второй этаж и остановился перед закрытой дверью.

– Здесь, – прошептал он.

– Спасибо, полковник, – поблагодарил я. – Теперь вы свободны.

Я толкнул ногой дверь и она резко распахнулась. Я вбежал в комнату, которая оказалась рабочим кабинетом. На меня уставились три пары глаз. Вместе с Химматзодой в кабинете были его телохранители. Сам министр стоял за столом, и я направился к нему. С двух сторон ко мне стали приближаться телохранители, но я упредил их действия, вынув из кармана пистолет и направил его на премьер-министра.

– Стоять! – приказал я телохранителям. Они остановились.

– Уважаемый Химматзода, – сказал я. – Прикажите вашим людям покинуть нас на несколько минут.

Он буркнул что-то по-таджикски, и парни недовольно ретировались.

– Что вам нужно? – спросил он меня по-русски.

– О! – состроил я удивленное лицо. – Да вы неплохо владеете «великим и могучим»? А зачем же тогда переводчика при себе держите?

Он нахмурил брови и спросил:

– Вы для этого сюда прорвались?

– Я сюда вошел, – сделал я ударение на последнем слове, – чтобы убить вас.

– Убить? – опешил он.

– Вы удивлены?

Он бросал на меня злобные взгляды.

– Мне не дали сделать это три года назад, – сказал я.

В кабинете повисла напряженная пауза. Химматзода медленно опустился на стул за столом, не отрывая от меня изучающего взгляда.

– Так это вы были там, – кивнул он головой в сторону, словно указывал на Таджикистан, – три года назад?

– Вы меня узнали? – съязвил я и улыбнулся. – Ну, слава Богу, хоть один человек узнал меня. Думаю, будь рядом с вами Омер Латиф или Собзали, они тоже признали бы меня.

Химматзода бросил быстрый взгляд на дверь и окно. Я догадался, чего он опасается, – подслушивания. Разглашения его связей с оппозиционными боевиками и афганскими моджахедами было нежелательно.

– Я не знаю, о ком вы говорите, – сказал Химматзода и, взяв со стола четки, начал их нервно перебирать.

Я снова улыбнулся. Меня забавляла его бессильная ненависть.

– Неужели? – удивленно воскликнул я. – Странно, а вот они вас прекрасно знают и, думаю, будь здесь, подтвердили бы мои слова.

– Ладно! – почти выкрикнул Химматзода. – Делайте свое дело. Чего тянуть, чего ждать?

– Перестаньте, почтенный, – засмеялся я. – Зачем так волноваться? Сердце может не выдержать и вы умрете до того, как я наставлю на вас пистолет.

– За чем же дело?

– Я жду лимузин.

Он испытующе посмотрел на меня.

– Да, да, – продолжал я, искоса поглядывая на окно. – Бронированный правительственный лимузин, в котором мы с вами выедем отсюда.

– И когда же вы убьете меня?

– Вы так нетерпеливы, уважаемый! Во имя Аллаха, милостивого, милосердного!..

Он вскочил со стула, весь побагровевший от ярости.

– Чего вы так испугались? Неужели Он оставит вас в самую трудную минуту вашей жизни?

– Не смейте упоминать своими грязными устами имени Всемогущего! – злобно прошипел он. – Делайте свое преступление, не тяните!

Я посмотрел в окно. У ворот дачи остановился лимузин. Но еще я увидел, что из дачи напротив в меня целятся автоматчики. Не привлекая внимания Химматзоды, я отступил от окна.

– Нет, достопочтенный Химматзода, – спокойно сказал я. – Я вас убью точно так же, как и Генерального прокурора Таджикистана. Помните, тогда, в августе девяносто второго?

Он выпучил глаза и открыл рот.

– Что вы хотите этим сказать? – дрожащим голосом спросил он.

– Ведь вы же помните, как я убил прокурора? – повторил я свой вопрос. – Точно так же я поступлю и с вами.

– Я не понимаю, – закачал он головой.

Я бросил ему на стол незаряженный пистолет Москвина. Секунду Химматзода смотрел на пистолет, а затем схватил его, направил на меня и нажал спусковой крючок. Раздался щелчок.

– Осечка? – рассмеялся я. – Через секунду вы окончательно поймете, что я имел в виду.

Поглядывая на окно, я стал медленно отходить к дверям. Химматзода сделал шаг в мою сторону и оказался как раз напротив проема окна. В руке он держал разряженный пистолет.

– Вы уходите? – удивился он.

– Нет, это вы уходите, уважаемый Химматзода, – ответил я. – Прощайте! Да храни вас Аллах.

Он, наверное, догадался, о чем я ему говорил, потому что в последний момент уставился в окно. В тот же миг стекло со звоном разлетелось, осыпав министра дождем осколков. Химматзода качнулся и вывалился в проем окна. Я повернулся и вышел из комнаты. В коридоре, как, видно, и во всем доме, никого не было. Я беспрепятственно спустился вниз и вышел на улицу. Тело Химматзоды лежало прямо под окном. Над ним суетилась толпа охранников, медик, телохранители, рыдали какие-то женщины. «Наверное, из его гарема», – подумал я.

Обойдя толпу, я направился прочь со двора. Мне не хотелось здесь больше задерживаться. Возле калитки стоял полковник со своим немногочисленным подразделением и кричал, размахивал кулаками перед Выхухолевым, который и производил прицельную стрельбу. Я не прислушивался к крикам. Теперь это все было для меня в прошлом. Я подошел к лимузину. Водитель с интересом рассматривал меня.

– Ты сейчас в Москву? – спросил я его.

– А куда же еще?

– Подкинешь?

– Садись, – почти безразлично ответил он и завел машину.