Утром, как только Александр Александрович вошел в учительскую, девушка-секретарь сказала, что Алевтина Илларионовна ждет его в кабинете директора.
Александр Александрович знал, что не сегодня-завтра последует продолжение разговора на педагогическом совете, которого он толком не слышал и в подробностях узнал со слов своих приятелей учителей, предполагая, что в их передаче все неприятное было смягчено.
Он вошел в маленький, неуютный кабинет директора и сел на скамейку у стены, ожидая, когда Алевтина Илларионовна закончит разговор с колхозным бригадиром Дарьей Терентьевной.
Вскоре та ушла, и Александр Александрович пересел на стул рядом со столом завуча. Алевтина Илларионовна встала, подошла к двери и прикрыла ее покрепче.
- Слушаю вас, Алевтина Илларионовна.
- Я еще раз хочу напомнить вам о вашем безответственном поступке на поле. Непонятно, как мог учитель не заметить, что с поля ушли все мальчики! Непонятно, как можно было потом не принять никаких мер, чтобы наказать учеников!
- Мы же достаточно говорили об этом на педсовете. Больше мне сказать нечего, - устало ответил Александр Александрович.
Алевтина Илларионовна пожала плечами и продолжала с возмущением в голосе:
- А ваш ученик Ласкин в школу, видимо, не вернется. Он связался с подозрительными людьми, пьет, играет в карты, сквернословит…
- Наш ученик. Я ослышался? Мне показалось, вы сказали «ваш»?
- Да, я сказала «ваш»! Вы его классный руководитель. Как случилось, что вы не обратили внимание на этого ученика? - придирчиво спрашивала Алевтина Илларионовна.
Она сидела перед Александром Александровичем красная от негодования и смотрела на него светлыми злыми глазами. Когда она сердилась, у нее краснели веки и светлые ресницы казались совсем белыми. В душе Алевтина Илларионовна искренне считала, что глухой человек не может быть учителем, и была убеждена, что Нина Александровна поддерживает Бахметьева только из жалости, а сама с радостью избавилась бы от него.
- Все это объяснимо, Алевтина Илларионовна, - медленно заговорил Александр Александрович. - Вы же знаете, что представляет собой Коля Лаекин. Это человек от природы не умный, не способный, а родители своим нелепым воспитанием сделали его мрачным и озлобленным. Обстоятельства столкнули его с нехорошими людьми. Почва была готова. Вот так это и случилось, Алевтина Илларионовна. А я подобрать ключ к сердцу Ласкина, каюсь, не сумел, хотя и пытался. - Александр Александрович безнадежно развел руками.
- Еще одно, - сказала Алевтина Илларионовна таким тоном, будто отсчитывала провинности учителя. - У меня была мать Стефании Листковой…
- Мачеха, - поправил Александр Александрович.
Алевтина Илларионовна вскинула плечи, это означало: мать или мачеха - все равно.
- Листкова недовольна вами. Говорит, что вы поощряете роман Стефании с Коноваловым, не учитывая, что для романов не пришло время, что Коновалов стал хуже учиться из-за этого…
Алевтина Илларионовна встала. Она говорила уже не от имени мачехи Стеши Листковой. Она искренне возмущалась Александром Александровичем.
- Мы не раз спорили с вами на эту тему, Алевтина Илларионовна, - тоже вставая и повышая голос, сказал Александр Александрович. - Все свои доводы я уже излагал вам. По поводу Коновалова скажу одно: мачеха Листковой грубо вмешалась в его дружбу со Стешей, запретила ему бывать у них. А он в их доме почти вырос… И дружба у него со Стешей настоящая.
Александр Александрович нервно прошелся по комнате и снова остановился у стола.
- Меня удивляет только одно: почему вы, педагог, завуч, хотите уйти от жизни? Жизнь есть жизнь, и, как бы вы ее ни приспосабливали к своим теориям, она останется такой, какая есть. Мачеха Стеши Листковой не разрушит дружбы Стеши и Саши, она только научит свою падчерицу лгать и притворяться.
- Вас не переспорить! За пятьдесят лет жизни я не встречала такого спорщика! - раздраженно сказала Алевтина Илларионовна. (Александр Александрович знал, что ей не пятьдесят, а сорок лет и она прибавляет возраст со зла.) - Простите меня, вы в силу своего недуга отстаете от жизни и, естественно, не можете быть полноценным педагогом…
- Я давно понял вас, Алевтина Илларионовна, - перебил ее Александр Александрович, - вы вынуждаете меня уйти из школы. Я устал от ваших бесконечных выпадов. Ищите другого учителя! - И он стремительно вышел из комнаты.