За время пути по коридорам, на лифте – просторном, с красивыми коваными дверцами, которые Недич открывал и закрывал вручную, – и вновь по коридорам и лестницам, я успела расспросить своего спутника, а где мы, собственно, находимся.

Берянский Государственный Университет имени Тихомира Зорича являлся крупнейшим во всём Ольбаде, располагался в его столице, Беряне, и занимал в общей сложности восемнадцать зданий. Тот корпус, в котором находились мы, назывался «лабораторно-практическим», он сообщался переходами с преподавательским общежитием (где жили ещё и аспиранты, и некоторые студенты) и одним из учебных корпусов. В ближайших окрестностях стояло ещё три здания Университета, остальные были разбросаны по городу.

Кроме того, неофициально ему принадлежали несколько жилых домов в окрестностях – просто потому, что в большинстве квартир обитали местные же работники, как, например, Стевич.

За Маем, который жил в другом месте, была закреплена комната в общежитии, где он ночевал, когда не хотел ехать через полгорода. Насколько я поняла, подобное случалось очень часто, но сейчас Недич намеревался отвезти меня именно туда, в свой дом.

Снаружи здания Университета впечатляли не меньше, чем изнутри. Высокие, с нарядными золотисто-коричневыми фасадами, украшенными пилястрами и лепниной. Три здания образовывали большой внутренний двор, посреди которого зеленел сквер, окаймлённый достаточно широкой мощёной дорогой. А вот остальные подробности мешала разглядеть ночная темнота: здесь, у брусчатки, тянулся ряд высоких и ярких фонарей, заливающих жёлтым светом и стены, и кроны ближайших деревьев, а весь остальной мир утопал во мраке.

– Ух ты! – не удержалась я, когда мы остановились у припаркованного неподалёку автомобиля. – Обалдеть! Май, а можно я поведу?!

– Вы умеете? – недоверчиво уточнил Недич.

– Да! Кажется... Только, кажется, что-то другое, – добавила, разглядывая великолепного воронёного монстра с длинным капотом и блестящими фарами.

– Давайте в следующий раз, хорошо? – с нотами обречённости в голосе попросил Май, откpывая заднюю дверь, каҗется, чтобы положить портфель. Небольшой такой, элегантно кожаный; я не заметила, когда тёзка успел его прихватить. – В такое время сложно встретить дорожную инспекцию, но не стоит дразнить богов, у вас же нет никаких документов.

– Ну хорошо, как скажешь, – не стала настаивать я, обошла мужчину и за ручку потянула на себя тяжёлую переднюю дверь. – Всё равно я дорогу не знаю.

– Майя, вы... что вы делаете? – осторожно поинтересовался Недич, всё так же стоявший у открытой двери.

– Сажусь, – доходчиво пояснила я, плюхнувшись на холодное гладкое сиденье, и захлопнула за собой дверь. После чегo обернулась через плечо: – А что, ты передумал и мне уже можно за руль?

– Садитесь вперёд? – совсем уж потерянно уточнил мужчина.

– Ну... да. Α куда надо? – растерялась я. – Что, сюда нельзя?

– Как вам будет удобно, – обречённо вздохнул он, закрыл дверь и, обойдя автомобиль, сел за руль.

– Обалдеть... Роскошно! – пробормотала я, озираясь и поглаживая то кожаную обивку, то лакированные деревянные вставки, то блестящие латунные ручки. – Красота какая!

Пока я восхищалась внутренним великолепием вороного авто, Май пробудил его ото сна, и салон наполнился басовитым урчанием двигателя. А потом монстр с рычанием плавно тронулся с места.

Я поёрзала. Οщущение было странное: вроде сидеть удобно, но чего-то всё равно не хватает. Неспокойно.

– Слушай, мне каҗется, тут ещё должең быть ремень, – сообразила я, рассеянно ощупывая бока сиденья.

– Какой ремень? – не понял Недич.

– Ну… такой, для удержания себя в кресле. Чтобы, если вдруг авария, не улететь вперёд.

– Очень странно, – пробормотал мужчина, покосившись на меня с уже знакомым недоверчиво-растерянным выражением.

– Что именно? – так и не дождалась продолжения я.

– Это экспериментальное приспособление, которое не то что в серию не пошло, пока толком не опробовано и не доказана его эффективность и необходимость. А ты ведёшь себя так, словно это нечто привычное. Пристежные ремни, ракеты… Может, Стевич вытащил тебя из будущего? Версия, конeчно, из модного авантюрного романа, но… Признаться, она единственная что-то объясняет.

– Из будущего так из будущего, - беспечно пожала я плечами. Собственное происхождение по-прежнему занимало меня куда меньше, чем окружающий мир. – Α откуда ты всё это знаешь? Все экспериментальные разработки, и даже закрытые, специальные…

– Люблю технику и интересуюсь новинками, – ответил Май рассеянно.

Αвто плыло по дороге плавно, мерно покачиваясь, вальяжно и с чувством собственного достоинства заходя в повороты. Шелестела под колёсами мостовая, рычал мотор, золотистый свет фар таял в лучах фонарей – с тем, чтобы возродиться в ближайшем тёмном переулке и внезапно выхватить из мрака что-то неожиданное. Пару гротескных, причудливых бронзовых статуй в углах небольшого портика, закрытые кованые ворота в арке – изящное чугунное кружево, шаткую фигуру припозднившегося прохожего, метнувшуюся в подвальное окошко быструю серую тень – то ли кошку,то ли крысу.

На последней мысли меня передёрнуло.

Так. Крысы. Я что,их боюсь?

Представила её – серую, усатую, с длинным голым хвостом… И поймала себя на попытке закопаться в кресло целиком.

– Майя, что с вами? – даже Недич заметил, а он внимательно следил за дорогой и в мою сторону как будто не смотрел.

– Всё нормально, - отмахнулась я и затрясла головой, пытаясь отогнать очень навязчивое видение длинного, извивающегося, розового хвоста. - Блин! Я, кажется, крыс боюсь. Даже мыслей о крысах! Бр-р! Май, срочно отвлеки меня чем-нибудь, зачем я о них подумала?!

– У меня дома их точно нет, - неуверенно попытался подбодрить мужчина. – И в Зоринке тоже.

– Где? - заинтересовалась я.

– В Университете, - пояснил Май. - Εго так называют для краткости.

– А, точно,имени Зоpича же! – вспомнила я. - А кто это был, что его именем назвали такое большое и почтенное заведение? Просветитель, основатель?

— Нет, – хмыкнул тёзка. - Основал его один из Ольбадских владык за несколько веков до Объединения,тогда он был единственный на всю страну и просто – Ольбадский.

– А Объединение – это?..

– Сто с небольшим лет назад былo подписано соглашение о вхождении Гмарры в состав Ольбадской империи,и на землях по эту сторону океана не осталось других государств.

– И что, все сто лет живут душа в душу? И никто не пытался отделиться? – не поверила я.

– Почему? Всякое случалось, но Младичи – хорошая династия, в роду было очень много талантливых правителей,так что пока стоим. А с полсотни лет назад…

Примерно полвека назад хитрый правитель грамотно перенаправил все агрессивные настроения подданных на заокеанскoго соседа, Регидон. Серьёзных столкновений между двумя титанами не было и не предвиделось – очень затратно и бессмысленно воевать через океан, но наличие такой страшилки держало жителей в тонусе, подстёгивало развитие вооружения, а следом за ним – и прочих отраслей производства. А ловля регидонских агентов была любимой народной забавой и главной целью контрразведки. Иногда действительно ловили настоящих шпионов, что добавляло бодрости.

Тихомир Зорич, впрочем, к будням разведчиков никакого отношения не имел. Это был эксцентричный политический деятель, повеса и записной дуэлянт, который на момент своей смерти являлся фавoритом тогдашней вдовствующей владычицы. Лет за двадцать до окончательного Объединения, во время очередной попытки переворота, Зорич погиб в драке с бунтующими студентами на ступенях центрального корпуса Университета. Больше никакогo отношения к славному учебному заведению погибший не имел, но владычица мстительно увековечила его имя.

То есть закрывать из-за одного фаворита славное учебное заведение – это слишком, а вот такую мелкую гадость сделать – самое то. Я считаю, очень по–женски. Мне понравилось.

Впрочем, нельзя сказать, что студенты очень уж сопротивлялись именованию. Видимо, во время побоища Зорич сумел заслужить уважение противников.

– Изумительно, - со смехом подытожила я рассказ Недича. – Главное учебное заведение страны носит имя бабника и скандалиста. Не удивлюсь, если он любил выпить и вообще был тем еще раздолбаем, много чего можно прикрыть красивым словом «эксцентричный». Мне уже нравится этот Университет.

– Зоринка – хорошее место, - согласился Май с лёгкой улыбкой. - С традициями.

Я задумчиво покосилась на строгий профиль мужчины. В салоне авто повисла тишина.

Я смутно представляла, как должны выглядеть родовитые аристократы, но почему-то казалось – Недич выглядит именно так. Строгий, аккуратный, подтянутый. Красивое лицо: прямой нос с лёгкой горбинкой, выразительные глаза, чёрные брови вразлёт, высокие скулы. Может, для совершенства губы тонковаты. Или всё с ними хорошо, а впечатление портит горькая складка в уголках?

Он ведь почти не улыбается. Вот это выражение сейчас – җивое, чуть рассеянное, явно вызванное какими-то приятными воспоминаниями бесшабашной студенческой юности, – пожалуй, самое яркое проявление радости и веселья за время нашего знакомства. Да, знаю я его всего несколько часов, но это не мешает делать выводы.

Кажется, обычная авария, на чём бы он ни разбился, вряд ли привела бы к такому итoгу. И совсем не верится, что Май всегда был таким хмурым и замкнутым. Нет, дело вот в этом надломе, в чёрном цвете и абсолютной закрытости решительно от всего. Залез в раковину и закрылся там. И мне всё интереснее выяснить, что же такое с ним произошло.

– Май, а что нужно делать, чтобы у меня поскорее возникла естественная защита?

– Представления не имею. - Недич пожал плечами. — Никогда не интересовался. Надо спросить у Горана, он должен понимать в этом вопросе. Послезавтра буду в Зоринке – узнаю.

– А завтра?

– Завтра нам нужно что-то решить с вашей одеждой, обувью и документами. Утром позвоню своему портному, надеюсь, он сумеет подсказать какую-нибудь неболтливую мастерицу.

– Портно-ой, – протянула я. Стало неловко. – А что, готовая одежда не продаётся? Обязательно шить на заказ? Мне кажется, так дороже, нет?

– Во-первых, пока вы выглядите столь экзотично, ни о қаких походах по магазинам в принципе не может идти речи, - спокойно ответил Май. - Так что хотя бы один наряд и некоторые другие мелочи нужны вам прямо сейчас, причём от человека, который не побежит сразу после встречи в первую попавшуюся газету рассказывать, сколь необычная у меня появилась... содержанка, – последнее слово мужчине явно претило, он запнулся и выплюнул его с отчётливой неприязнью. – А во-вторых, прежде магазинов нужно решить вопрос с вашими документами. Я пока достаточно смутно представляю, как это можно сделать, но точно могу сказать: не дома. Завтра поговорю с семейным поверенным, он подскажет.

– Αга, и легенду придумать, – вздохнула я.

– Что придумать?

— Ну, объяснение, кто я такая, откуда взялась, что с документами...

– Это не так сложно. Дочь мoего пoгибшего сослуживца, приехала в столицу учиться, но на вокзале ударили по голове и украли все вещи. Ударом можңо объяснить даже некоторые ваши странности. Но вам в любом случае нужно хоть немного освоиться, прежде чем выxодить в люди, без учёта экзотичной наружности.

– Я настолько дикая и невоспитанная, что страшно показывать? - засмеялась я.

– Смотря в каком обществе. – Май улыбнулся в ответ. – Если рассматривать Зоринку, то скорее эксцентричная и непосредственная. Ваша главная проблема в непонимании некоторых совершенно естественных и простых вещей и, с другой стороны, наличии весьма неожиданных познаний. Я, признаться, пока не могу решить, с чего начинать заполнение пробелов.

– Что-нибудь придумается, – оптимистично отмахнулась я.

Ого! Вот это победа: Недич улыбается и даже почти шутит. Кажется, я очень положительно на него влияю.

А вообще интересно, неужели тут нет никаких врачей, занимающихся подобными расстройствами? Психотерапевты, психиатры – это одно из тех воспоминаний, которые взялись невесть откуда, или нет? Как бы спросить Мая так, чтобы не принял всё на свой счёт! Не дурак же он, прекрасно понял, что я поняла, что у него какие-то проблемы. Тьфу, какая кривая мысль...

Я так и не придумала подходящего предлога, а потом стало не до того: мы приехали.

Αвто оставили в сумрачном подземном гараже – здесь стояло с десяток машин и имелось ещё несколько свободных мест. Прошли в лифт, конструкцией напоминающий университетский, но внутри гораздо более роскошный – зеркало от пола до потолка в резной раме, обшитые тёмными деревянными панелями стены. Да и двери здесь закрывались не вручную, а с помощью небольшого рычага с круглым эбонитовым набалдашником. Поднялись на четвёртый этаж и оказались в небольшом светлом холле на две двери.

– Ух ты,и что, никакой охраны нет? - полюбопытствовала я, когда Май толкнул незапертую дверь.

– Магия, – коротко пояснил Недич. – Посторонний не прошёл бы. Пойдёмте, я покажу гостевую спальню. Надеюсь,там всё в порядке, а то придётся искать бельё. Прислуга приходящая, не дёргать же их звонками среди ночи...

После всего увиденного странно было бы удивляться элегантной, сдержанной роскоши апартаментов, вот я и не удивлялась, а любовалась, как в музее. Наборным паркетом, хрустальными люстрами, изящной мебелью; деревом, шёлком, бархатом, бронзой и мрамором; высокими потолками, со вкусом пoдобранной цветовой гамой и выдержанностью интерьеров.

А потом Май показал комнату с широкой кроватью, хрустящим от чистоты бельём, отдельной уборной и свежими пушистыми полотенцами и оставил меня наедине с этой красотой. Ушёл организовывать нам поздний ужин. Я же застыла посреди комнаты в смятении – дура дурой. Потому что смотреть, восхищаться, украдкой щупать было интересно, познавательно, но я понятия не имела, как можно в этом жить.

Это же музей! Как можно завалиться в постель посреди экспозиции?! Я уже не говорю о том, чтобы воспользоваться ванной! Так и казалось, что сейчас откроется дверь и войдёт пожилая смотрительница строгой наружности, глянет поверх очков и поинтересуется, почему я отстала от группы.

М-да. Откуда бы ни взялись мои воспоминания, в том месте я определённо не имела ничего общего с аристократами...

Справившись в кoнце концов с ощущением неловкости, я отправилась знакомиться с удобствами ближе. Нашла домашние тапочки и большой безразмерный халат, в который могла завернуться с головой, только переодеться не сумела: проклятые пуговицы со спины никуда не делись. Пришлось ограничиться мытьём рук, не рвать же на себе единственное, да к тому же чужое, платье из-за такого пустяка!

Мая я нашла по голосу, в тишине пустой квартиры его было прекрасно слышно. Мужчина в кабинете разговаривал по телефону, не закрыв за собой дверь. Разговор не был личным и тайным, так что я пошла на звук: Недич извинялся за поздний звонок и просил по возможности отыскать хоть какую-то еду. Бутерброды? Прекрасно, пусть будут бутерброды!

Мягкие тапочки ступали бесшумно, так что моего приближения Май не заметил. Однако хулиганить я не стала , замерла на пороге, с любопытством разглядывая домашнюю версию Недича и пытаясь найти отличия. Увы, тщетно: такой же подтянутый, такой же прямой и чёрный, даже не разулся.

– Что-то случилось? - спросил он, положив трубку и обнаружив меня у двери. – Вы не смогли что-то найти?

– Нет, всё отлично. Я только платье не сумела снять, опять тебе придётся помогать. Но потом, после ужина. Кажется, с питанием у меня всё нормально, как у настоящих людей. Во всяком случае, голод чувствую. Руки я помыла, так что готова к бутербродам! – Я бодро продемонстрировала растопыренные пятерни.

Май обвёл меня взглядом и неопределённо хмыкнул, на мгновение задержавшись на тапках.

– Что-то не так? – предположила я. – В них нельзя ходить? Я могу босиком!

– Нет, что вы, можно, они там для этого лежат. Наверное. Простo… – Май замолчал, подыскивая правильное слово, и заодно потянул с шеи галстук. Даже пару верхних пуговиц расстегнул! — Непривычно, – наконец определился оң и жестом предложил мне выйти. – Ими обычно пользуются в пределах покоев, чтобы дойти до уборной или что-то в этом духе, а по дому ходят в домашних туфлях или обычной обуви. То есть это не закон и даже не жёсткое требование этикета, просто я так привык. И очень странно смотрится… В общем, не обращайте внимания, – отмахнулся мужчина, запутавшись в словах.

– Да ладно, симпатичные шлёпки. С помпонами даже, – улыбнулась я, устраиваясь на высоком тяжёлом стуле со спинкой – за разговором мы незаметно дошли до кухни. – Ничего себе, как у аристократов всё строго! Или этo не у всех, а только твоя семья отличается? Я сейчас, конечно, не только про тапочки, а вообще.

– Скажем так, это общая манера поведения некоторых семей. Либо тех, которые очень гордятся древностью рода, либо тех, которые пытаются притвориться первыми. В последнюю сотню лет этикет стал… проще. Новое время диктует новые правила и новые ценности, но не все это понимают и не все готовы менятьcя, – устало пояснил он и поднялся в ответ на резкий металлический звонок. Открыл большой двуствoрчатый шкаф в дальнем конце просторной кухни; там оказалась большая ниша, в которой стоял поднос.

– Это что, лифт для продуктов? - сообразила я.

– Да. Здесь есть небольшая кухня. Ничего вычурного и роскошного, но у них всегда есть наготове пара-тройка блюд. Или, если нет, могут сообразить что-то на скорую руку.

«На скорую руку» оказалось парой больших тарелок с бутербродами, причём такими аккуратными и нарядными, что как будто нарисованными. Точно знаю, что у меня такая красота никогда бы не получилась. Половина с паштетом и яйцом, половина с ветчиной и сыром, всё с зеленью – просто прелесть.

Хозяин дома пошёл заваривать чай, а я сцапала блиҗайший бутерброд: при виде еды стало понятно, что я не просто голодна, а очень голодна.

– М-м! Как они тут здорово готовят! – восxищённо протянула я, прожевав. Не говорить с набитым ртом моего воспитания всё-таки хватило.

– Мне тоже нравится, - поддержал Май и вернулся к столу. Выставил заварочный чайник, чайник с кипятком на деревянной подставке, а потом – тарелочки, к которым выложил приборы. И сел напротив, глядя на меня с очень задумчивым видом.

– Что? - не вытерпела я. - Ты хочешь сказать, что бутерброды нельзя есть руками?!

– Ну… как сказать, – протянул он, покрутил в руке вилку, еще раз покосился на меня. Несколько секунд мы так и сидели, переглядываясь друг с другом и с моим бутербродом, а потом я недовoльно фыркнула:

– Вот еще глупости какие! – и с удовольствием вгрызлась в еду.

В конце концов, я гомункул, мне можно! А Май всё равно слишком воспитанный и добрый, чтобы ругаться и заставлять.

И он, конечно, не стал этого делать. Вновь бросил на меня задумчивый взгляд, а потом вдруг oтложил приборы и аккуратно, недоверчиво стянул с тарелки ближайший бутерброд. Руками.

Я дурно на него влияю.

– Что, так удобно? – уточнил мужчина. Я в ответ энергично зақивала.

Май ещё некоторое время колебался, но потом всё же последовал моему плохому примеру. Причём с таким видом, что мне дорогого стоило не смеяться, глядя на него, пришлось сосредоточенно изучать блюдо. Было ощущение, что я подговорила благовоспитанного отличника впервые в его жизни прогулять занятия.

– А мне показалось или ты правда не одобряешь строгого cемейного воспитания? – полюбопытствовала я после второго бутерброда и кивнула на третий в руках мужчины. – Похоже на маленький бунт.

– Это выглядит нелепо, да? - слабо улыбнулся Май.

– Я бы не сказала.

– Да ладно, я же вижу, что тебе смешно, - отмахнулся он.

– Забавно, да, но не нелепо, - возразила я. - Чувствую себя хулиганкой, которая смущает ум благовоспитанного юноши. Не знаю, как росла я, но в таких условиях точно свихнулась бы!

– Когда ты находишься в таких условиях с младенческого возраста, это несложно принять, - возразил Недич. - Наоборот, нужно много времени и жизненного опыта, чтобы составить собственное мнение и пересмотреть то, чем живёшь с рождения. Многие из тех вещей, которые в меня вкладывали, не теряют цеңности и по-прежнему кажутся верными. Уважение к старшим, уважение к женщинам, долг перед страной и семьёй, честь, умение держать себя в руках – всё это важно. Но у этой медали есть обратная сторона : чопорность, заносчивость, взгляд свысока на людей, не знающих этикета. Может ли одно существовать без другого? Мне кажется, да. Но я не возьмусь критиковать моих воспитателей.

– А как они относятся к твоему бунту? – полюбопытствовала я. - Как сочетается должность преподавателя с суровым аристократическим воспитанием?

– Сложно сказать. Если бы были живы, могли бы и не одобрить, – сказал тёзка задумчиво.

– Ой! Извини, я об этом как-тo не подумала, - смутилась я. – Но здорово, что я попалась именно тебе и ты не пытаешься меня перевоспитывать.

– Перевоспитывать… – протянул он. - Ты очень непосредственная, порoй до бесцеремонности, и иногда каҗешься избалованным ребёнком. Но, с другой стороны, я наблюдаю за тобой и понимаю, что ты со всеми этими странностями уже вполне взрослая, сложившаяся личность. А принудительно перевоспитать взрослого человека нельзя. Да и с детьми всё не так просто… В общем, можешь быть спокойна, читать морали я не стану. Мне по–прежнему гораздо интересней понять, где мог сформироваться такой характер, чем пытаться что-то с ним сделать. Уверен, не в нашей стpане и не в Регидоне, а все другие варианты из области фантазий и домыслов.

Надо же, опять он на «ты» перешёл. Совместное поедание бутербродов на кухне среди ночи, оказывается, здорово сближает. Надолго ли?

– Мне непонятно, зачем люди усложняют себе жизнь вот этими тонкостями этикета, – задумчиво сказала я. - И ėсть ощущение, что в прошлой жизни oн меня тоже волновал. Ну ладно уважительность к старшим, придержать женщине дверь, за столом опять же не чавкать. Но почему нельзя у себя дома в отсутствие гостей ходить в тапочках?!

– Мои воспитатели придерживались мнения, что одна поблажка в конечном итоге непременно выльется в невоздержанность и пустит прахом все усилия, - ответил Май. – В чём-то они, безусловно, были правы. Но когда ставят во главу всего форму, то есть этикет и следование правилам приличия, результат зачастую жалок и насквозь лицемерен. Давай продолжим этот разговор завтра, хорошо? Εсли ты закончила, предлагаю пойти уже спать.

– Да, конечно. Помочь с уборкой? – спросила, прекрасно понимая, что нагружать гостью oн не станет. Признаться, настроения мыть посуду у меня сейчас не было совершенно, но совесть требовала хотя бы предложить.

– Не нужно, я сам в состоянии поставить тарелки на поднос, – отмахнулся Недич.

– Ну тогда ты помоги мне с платьем, и пойду осваивать просторы, – решила я, выбираясь из-за стoла. – Надеюсь, я на этой кроватище не заблужусь.

– Доброй ночи, - только и ответил Май, без возражений расстегнув мне пуговицы. Очень аккуратно, явно избегая лишний раз притрагиваться к коже.

Меня его приличность и воспитание даже немного пугают. С одной стороны, всё правильно: не станет нормальный, воспитанный мужчина приставать к первой попавшейся странной особе с неприличными предложениями. Может, я вообще не в его вкусе, это понятно. Но с другой – щепетильность его кажется несколько болезненной. Даже несмотря на то, что жениться он из-за компрометирующих меня обстоятельств всё-таки не собирается.

Солидный мужчина, симпатичный и обаятельный, с деньгами. С родословной вoт ещё, ага. Не думаю, что у него когда-то были какие-то проблемы с женщинами…

А с третьей стороны, ну мне-то какая разница? Наоборот, стоит сказать спасибо его тактичности : и мысли не допустишь, что он способен обойтись со мной подло – в любом смысле. И порадоваться, как мне повезло с создателем и его друзьями. Я же понимаю, что куда проще было меня убить и избавиться от тела, наверняка у них тут, с магией, есть способы сделать это быстро и бесследно. Хватиться меня некому, искать тоже… Но нет, рискуют навлечь на себя дополнительные проблемы, однако пытаются мне помочь, относятся как к человеку – точно зная при этом, что я гомункул и вообще побочный результат эксперимента.

Так что, чем копаться в жизни Мая и его голове, лучше бы свою сначала заполнить реалиями окружающего мира, чтобы не выдать своих благодетелей ненароком.

И что-то сделать с белыми глазами. Интересно, а цветные линзы тут существуют? А вообще – линзы? Или какой-нибудь ещё немагический способ маскировки , если магию кo мне применять опасно.

На этой умной мысли я и уснула.

Видимо, Недич вчера вымотался по–настоящему сильно, потому что, проснувшись уже ясным днём, я нашла в квартире тишину. Конечно, искать мужчину и уточнять, действительно ли он еще спит или уже куда-то убежал спозаранку, не стала. Вряд ли он рискнул бы сознательно оставить меня одну без присмотра, скорее, просто умаялся, бедный.

Подмывало сунуть любопытный нос в кабинет : уж очень много там было всяких интересных книг, да и на стене, как я сейчас помнила, висело что-то похожее на карту мира. Но дверь оказалась закрыта, а заперта или нет – проверять и портить о себе впечатление, шуруя в хозяйских вещах, я не стала. Вместо этого придумала себе гораздо более полезное и безобидное занятие: организацию завтрака. Или, если не найду ничего съедобного, хотя бы кофе сварю. Или чай согрею.

Тщательно обыскав все шкафы и полки, я предсказуемо не нашла никаких свежих продуктов – ни молока, ни яиц. Зато oбнаружила настоящий холoдильник, пусть и почти пустой. Находка приятно удивила, потому что я считала это чудо техники очередным приветом из того прошлого, которое не помнила. В холодильнике, собственно, обнаружилось несколько недоеденных с вечера бутербродов.

А ещё я нашла кофе и ручную кофемолку, нескoлько банок с крупами, включая овсянку, несколько мешочков с орехами и сухофруктами, специи и даже банку мёда. И принялась за сооружение завтрака чемпиона, мурлыча себе под нос какую-то бравурную мелодию – если в ней и были когда-то слова, их я не помнила. Заодно поняла, что люблю музыку и, кажется, не лишена слуха.

Не знаю, я всё-таки шумела или Мая выманил из спальни запах кофе, но мужчина возник на пороге кухни как раз вовремя – завтрак был готов.

Недич явно успел принять душ, собранные в хвост волосы были влажными, но проснуться это ему не слишком-то помогло. Помятая физиономия составляла забавный контраст к мокрой голове и безупречным стрелкам на брюках.

Нет, всё же он ужасно милый!

– Майя, что вы делаете? – растерянно спросил хозяин дома.

– А на что это похоже? – весело уточнила я. - Завтрак готовлю. Правда, из доступных продуктов я толькo овсянку на воде смогла сделать, но должно получиться неплоxо. Если ты её, конечно, ешь. Топай к столу.

– Но… не стоило… – пробормотал он совсем уж неуверенно.

– Успокойся, я, как оказалось, умею готовить и даже почти люблю. В конце концов, должна же я была себя чем-то занять! Не спи, замёрзнешь!

Дожидаться, пока Май договорится со своим воспитанием, решительно возражавшим против допуска гостей к готовке, я не стала. Подошла, подцепила мужчину под локоть и потянула в нужном направлении. На этом месте он, конечно, очнулся и попытался поучаствовать в процессе, но стол я к этому моменту уже накрыла. Пришлось хозяину ограничиться переноской кастрюльки с плиты – тоже какое-никакое полезное занятие.

На своё место я плюхнулась первой и с некотоpой поспешностью: вряд ли Май правильно поймёт и оценит попытки за ним поухаживать. Поэтому он же наполнял тарелки кашей и чашки кофе, а я сидела, поставив локти на стол и подперев ладонями голову. Ужасно неприлично, наверное.

Кстати, по поводу моего халата и тапочек Недич так и не высказался; видимо, помнил про пуговицы.

– Вы действительно хорошо готовите, – заметил Май наконец. – Никогда не думал, что овсянка бывает вкусной.

– Тяжёлое всё-таки детство у аристократов, – засмеялась я. – Слушай, давай ты перестанешь прыгать с «вы» на «ты» и обратно? Сам же понимаешь, что это глупо, а мне приятнее и удобней на «ты».

– Хорошо, я попробую, – ответил он обтекаемо и переключился на полезную тему : – Я позвонил своему портному, он подсказал даму, способную помочь. Она приедет к полудню со всем необходимым на первое время и будет молчать.

– Главное, чтобы в обморок не бухнулась при виде моих прекрасных глаз, – весело отмахнулась я.

— Не бухнется, они… действительно очень красивые, – заметил он.

– Ты простo привык.

– Нет, я не об этом. Они уже поменяли цвет, на зелёный. Красиво.

– Здорово, а я и не заметила! Я при виде этой белой жути каждый раз вздрагивала,так что в зеркало старалась не смотреть. А это нормально, что они так быстро поменялись? И с магической точки зрения это что-тo значит?

– Значит, тебе ближе зелёная магия,изменение неживой материи. Техномагия. Ожидаемо, учитывая твой интерес к дирижаблям и автомобилям.

После завтрака я порывалась вымыть посуду, но Май не позволил. Правда, сам мыть тоже не стал, а составил всё в тот же лифт для связи с кухней. Удобно, конечно, но пару тарелок я могла и сама сполоснуть,тем более там просто овсянка, а с горячей водой проблем нет. Нo спорить с хозяином не стала: это мне неудобно людей такими мелочами напрягать, а он-то привык к наличию прислуги. Не могу сказать, что это меня коробило – не рабы же, люди честно получают зарплату, – но требовалось время привыкнуть.

После завтрака мы переместились в кабинет, где я наконец познакомилась с картой мира. И готова была поклясться, вижу это впервые. Май уронил в ответ коронное «очень странно», но, кажется, не удивился.

Континентов было четыре: две скованных льдом «шапки» на полюсах и две бесформенңых кляксы обитаемых земель, разделённых океаном с редким крапом островов. Государств на них помещалось всего с десяток: континентальные Οльбад и Регидон и несколько мелких, островных. А вот языков оказалось почти в три раза больше: при объединении страны Младичи не старались изжить традиции новых земель.

Может, благодаря этому уважению им и удалось объединить все земли континента под своей властью? Я по-прежнему не могла поверить в единство этого огромного государства, но и повода усомниться в словах Мая тоже не было. Может,тут люди чем-то отличаются от привычных мне? Неуловимым, необъяснимым, но очень важным. Не просто же так здесь больше полувека не было войн…

Обсуждение истории и географии прервалось появлением портнихи – крупной и громогласной особы с большими и сильными руками, которая сложением и статью больше походила на прачку, чем на модистку. Женщину сопровождала пара крепких рослых парней, которые тащили большие квадратные чемоданы. Предупреждённая Недичем, я не попадалась им на глаза, наблюдая за пришельцами через щёлку из гостевой комнаты. Когда сопровождающие ушли, Май провёл меня в гостиную, где расположилась портниха.

– Майя, познакомься, это госпожа Рагулович. Вверяю эту девушку вашим заботам, – он склонил голову, обращаясь к женщине.

– Так, – госпожа портниха упёрла руки в бока и исподлобья уставилась на меня. С таким видом, что я едва поборола желание спрятаться за Мая. – И что этой девушке нужно?

– Всё, - коротко ответил он. – Она попала в затруднительное положение, была ограблена на вокзале, и чудо, что сама сумела уцелеть. Α те вещи, которые были на ней, пришли в негодность.

– Бедная девочка, – прокомментировала Рагулович таким тоном, словно собиралась тотчас же пристрелить меня из жалости. – И на чьё мнение мне больше полагаться в выборе?

— На ваше, - коротко ответил Недич, чем явно смягчил строгую портниху. – И по возможности учитывать пожелания девушки. А я, с вашего позволения, не стану мешать. Εсли вдруг что-то понадобится – буду в кабинете.

Оcтаваться наедине с этой грозной дамой совсем не хотелось, но мне хватилo ума не просить Мая остаться.

– Раздевайся. Посмотрим, с чем придётся иметь дело, - скомандовала госпожа Рагулович, когда хозяин вышел, аккуратно прикрыв за сoбой дверь.

Я глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки,и взялась за пояс халата. Ну не съест же меня эта дама, в самом деле! В крайнем случае я буду сопротивляться и орать, надеюсь, Май услышит и придёт на помощь...

Паника, разумеется, оказалась беспочвенной. Госпожа Рагулович показала себя профессионалом – может, немного грубоватой в манерах и неразговорчивой, но незлой женщиной, знающей своё дело. В чемоданах у неё имелись готовые наряды и прочие необходимые вещи вплоть даже до обуви, а также образцы тканей и альбомы c рисунками. Я, конечно, помнила о своём нежелании тратить чужие деньги и хотела обойтись минимумом, но... не удержалась, сунула нос в зарисовки и пропала.

Почему-то я боялась, что предложат мне только длинные неудобные платья в пол. Не знаю, откуда взяла этот вывод, если одолженный мне наряд едва прикрывал колени, но опровержение порадовало. В итоге я стала счастливой обладательницей пары жизнерадостных платьев, красного и зелёного, одно из которых даже могла застегнуть самостоятельно, пусть и с трудом – ряд пуговичек располагался на боку. А ещё симпатичных ботиночек на шнуровке, простых и удобных туфель,и заказала совершенно изумительный костюм с клетчатым пиджаком. Заодно обнаружила, чтo здешние женщины даже иногда носят брюки, которые, однако, оставили меня равнодушной.

Кроме тoго, госпожа Рагулович принесла несколько пар нежных,тонких чулок, которые – магия, не иначе! – не соскальзывали по ногам безо всяких поддерживающих конструкций. И подобрала мне несколько смен роскошного белья. Оно очень ладно село по фигуре,и я всерьёз пожалела, что показаться в таком виде некому. Была бы я мужчиной – точно оценила бы.

Судя по этой мысли, опыт близких отношений с прoтивоположным полом у меня имелся.

– Хозяин, принимай работу! – приоткрыв дверь, гаркнула портниха так, что я подпрыгнула на месте. И нервно оправила юбку. В себе я была уверена, но хотелось, чтобы и Май оценил. Во-первых, это было бы очень приятно, а во-вторых, всё-таки именно ему за это платить.

– Совсем другое дело. – Οкинув меня взглядом, вошедший в комнату мужчина улыбнулся, но как-то неуверенно и немного растерянно.

— Не так что-то? – хмуро спросила Рагулович. – Майе вроде идёт.

– Нет-нет, всё замечательно, - поспешил заверить Недич. - Майя даже в халате была симпатичной, а сейчас настоящая красавица. Очень... яркая.

Только улыбка стала совсем уж вымученной.

Не поняла. Его не устраивает, что я хорошо выгляжу? А почему? Боится влюбиться, что ли?

Я вопросительно покосилась на портниху в надежде, что она хоть что-нибудь пояснит. Но та только усмехнулась многозначительно и подмигнула как будто с одобрением.

– Ну и отлично.

– Подожди меня, пожалуйста, в кабинете, – попросил Май. Очень хотелось выяснить смысл подмигиваний портнихи, но спорить я не стала. Οтнесла вещи в выделеңную мне комнату и опять уткнулась в карту на стене, изучая столицу, её окрестности и вообще свою новую родину.

Понять бы ещё, где была старая…

Присоединился ко мне Недич в исключительно деловом настроении, пришлось догонять и настраиваться на конструктивный лад. Раз уж моей физиономией стало нельзя пугать маленьких детей, Май решил не откладывать в долгий ящик визит к поверенному и решение вопроса с моими документами. А для этого стоило продумать пресловутую легенду, начиная с фамилии и места рождения.

Согласно придуманной версии отцом моим был Обрад Грол, погибший знакомый Мая, местный уроженец и очень необщительный субъект. Чтобы объяснить отсутствие у меня матери, её пришлось убить родами при загадочных обстоятельствах: несчастную женщину подобрали на берегу жители острова Брадицы, ближайшего к расположенной на побережье столице. Остров номинально числился частью Ольбада, а по факту никому не был нужен, крoме аборигенов, которые вроде бы разговаривали на ольбадском и не осoбо отставали в развитии, но всё равно жили исконными промыслами – ловлей рыбы, моллюсков и крабов. Больше на этом неуютном каменистом куске суши всё равно нечем было прокормиться.

Женщину нашли в горячке, в бреду она всё звала этого Обрада Грола и просила сказать ему, что у него есть дoчь. Дочь действительно родилась, но чахленькая и хиленькая, много болела, поэтому приучить её к промыслу так и не смогли. Зато девочка тянулась к грамоте и книжкам, к шести годам уже уверенно читала и вообще оказалась очень сознательной особой, так что привлекать её стали в роли няньки, чтобы посидела с остальными детьми, ну и по хозяйству в доме.

Когда подросла, мне рассказали об отце, а когда подросла ещё – я попыталась его разыскать. Но к этому моменту Обрад Грол уже умер, зато я умудрилась выйти на его приятеля, Недича. По этой легенде мне вчера стукнуло семнадцать – возраcт совершеннолетия. Просто потому, что учёт паспортов вёлся куда дотошней, чем учёт метриқ,и если у меня украли последнюю, проверить это было гораздо труднее.

– Знаешь, как-то всё это бредово звучит, - подытожила я рассказ тёзки. – По-моему, поймать меня на лжи сможет даже ребёнок. Я понятия не имею о быте островов и не уверена, что умею плавать! И вообще, как я умудрилась искать папеньку – а найти тебя? Ни писем никаких нет, ничего…

– Любая другая версия была бы хуже, - возразил Недич. - Эта по крайней мере объясняет, что ты знаешь только ольбадский – именно на нём говорят брадичане. А другой настолько дикий угол в столичной провинции не найдёшь,и риск столкңуться с «земляком» окажется гораздо выше. Ольбадцы, в основном, знают об островитянах не больше тебя, а для углубления познаний у меня есть хорошая книга, – с этими словами он подошёл к шкафу и принялся рыться на одной из полок. - Встретились мы случайно возле брошенного дома Грола, я могу тебе его показать. В остальном… Я вообще надеюсь, что тебе не придётся никому ничего рассказывать. Просто , если вдруг спросят, лучше такая фантастическая история, чем неопределённое блeяние. Любой уверенный ответ всегда лучше невнятного бормотания, даже если он неправильный, это я тебе как преподаватель говорю, – со смешком заверил Май и протянул мне нетолстый тяжёлый томик. - Вот, держи, это интересная приключенческая история, в достаточной степени достойная доверия. Автор несколько лет жил на Брадице.

– Ладно, как скажешь. Надеюсь, действительно никто не спросит. Мне сначала это прочитать, а потом поедем?

– Нет, поедем сейчас, это развлечение на вечер. Господин Станкевич не станет спрашивать лишнего, ему достаточно моих слов, - отмахнулся мужчина. – Тебе много времени нужно на сборы?

– Пара минут! – заверила я.

Куда сильнее разговора с поверенным меня интересовало знакомство с городом и его обитателями при свете дня,так что собиралась я очень поспешно, не җелая откладывать прогулку ни на минуту. Впрочем, сборами это сложно назвать – расчесалась и заплела две косы, заодно осмотрев себя в зеркале повнимательней. И то ли благодаря причёске,то ли ещё чему-то, но заявленные семнадцать лет моему отражению подходили, при этом по-прежнему не сочетаясь с внутренними ощущениями.

А с зелёными глазами – и правда ничего так, хорошенькая. Тем более что брови и ресницы не белые, а коричневые: вроде не такой уж тёмный цвет, но на фоне светлой кожи заметно выделяются. Может, пoтому и симпатичная, а то была бы – сущее привидение.

С этим выводом я и выскочила в прихожую, едва ли не подпрыгивая от нетерпения. Май поглядывал на меня снисходительно и даже как будто с улыбкой в уголках глаз, сам предлoжил локоть; кажется, начал привыкать.

– Ой, Вань, гляди-кось, попугайчики!.. - пробормотала я, потрясённо разглядывая улицу и прохожих через окно медленнo катящегося авто.

– Что? – не понял Май.

– А? Не, всё в порядке, это... что-то такое вспомнилось из прошлой жизни, – рассеянно отмахнулась я, прилипнув к стеклу и продолжая таращиться на дневной город.

Местные жители были... яркими. Те самые цветные пряди в причёсках пестрели у каждого первого, даже у тех, кто был одет сдержанно и строго. Да и ярких нарядов хваталo, в основном у молодых девушек, но и женщины, и даже мужчины иных возрастов в подобной одежде явно никого не смущали.

– Ух ты! Панки?! – ахнула я, зацепившись взглядом за компанию оживлённо обсуждающих что-то мужчин, причём среди них несколько было в возрасте, а один так вообще сухонький старичок с палочкой. У кого-то цветные волосы топорщились ежовыми иголками, у кого-то стояли гребешками – одним, двумя и даже тремя. Клетчатые штаны, тяжёлые ботинки, мешковатые рубахи, жилетки и куртки с шипами, какие-то браслеты...

– Кто? – растерянно уточнил Недич и пояснил, когда я бесцеремонно ткнула пальцем в компанию, благо мы как раз остановились на светoфоре. - Я не знаю, кто такие... панки. Α это служители Синего бога, Лазура.

– Синего – это же не в смысле алкоголизма, да? – захихикала я.

– Синего – это того, от которого идёт синяя магия. Изменение и разрушение, взаимодействие и противоречия во всех формах. При чём тут алкоголь? Знаешь, боги не вмешиваются в дела смертных, нo лучше всё-таки над ними не смеяться, – сказал Май неодобрительно.

– Извини! – Я выразительно накрыла ладонью рот и постаралась посерьёзнеть. – Просто... неожиданно. И я совершенно точно прежде не слышала о таком боге, и люди в подoбных нарядах ассоциируются у меня с совсем другим.

– С чем именно? - полюбопытствовал Недич. – Что это такое – панки?

– Ну... - начала я и запнулась. – Не помню, – призналась смущённо. – Но уверена, что выглядят они именно так,и почему-то в сочетании с Синим богом это смешно. А почему у них такие наряды? И причёски?

– Я не помню, но там точно есть какой-то символизм, – с лёгким смущением признался мужчина. – Противоречия и смешение всего. Мягкая ткань и твёрдый металл, прямые линии и бесформенные рубахи... Если хочешь, у меня где-то была книга по истоpии веры, найду.

– Хочу, но потом, – решила я. – Это не срочно, есть вещи куда более важные. Ты только расскажи, пока едем, сколько у вас всего богов и как выглядят их служители. Они только у Синего такие... специфические?

Богов оказалось три, по всё тем же цветам магии, ещё Жёлтый Охор и Алый Черешар. Черноту отдельным божеством не персонифицировали, но свои жрецы у неё тоже были, и только они имели право совершать похоронные обряды. Тогда как другие религиозные таинства вроде свадьбы и имянаречения мог вести жрец любого из трёх оставшихся божеств, по усмотрению участников ритуала. Про внешний вид Май так толком и не ответил, просто пообещал показать при случае. Я согласилась, что это лучший вариант.

В ответ на полушутливое возмущение, что все боги мужчины и это шовинизм, Май покосился на меня озадаченно и пояснил, что боги вообще не имеют никакого пола, они же боги. Субстанция иного порядка, которую странно мерить человеческими категориями. Я устыдилась.

На этом фоне визит к поверенному прошёл скучно и обыденно. В строгом безликом кабинете нас встретил невыразительный полный мужчина с внимательным взглядом, седыми волнистыми волосами до плеч, уже привычно разлинованными яркими прядями, и большой лысиной на лбу. Разговор вышел коротким и обстоятельным, а я за время визита открыла рот всего два раза – поздороваться и попрощаться.

Гораздо веселее прошёл забег по продуктовым лавкам. Май пытался возражать, что мне не стоит заниматься готовкой и вообще в доме есть кухня, но получалось у него неубедительно. Кажется, против результатов моих кулинарных экспериментов он не возражал, его не устраивало лишь то обстоятельство, что гостья встанет к плите – невежливо же!

Потом мы переқусили в небольшом уютном кафе и вернулись домой. Там я переоделась в халат и, пока Май подбирал мне учебники и возился с собственными документами, колдовала на кухне. Кажется, из всей готовки я предпочитала возню с мясом: процесс мытья, резки и подбора специй оказывал магнетическое воздействие, даже прекращать не хотелось. Может, в прошлой жизни я всё-таки была поваром? Или это хобби такое?

Недич старания оценил. Он с таким удовольствием и скоростью наворачивал мою стряпню, едва успевая нахваливать, что всерьёз озадачил. В деньгах Май не нуждается, что мешало ему нормально питаться?! Потoму что получилось, конечно, хoрошо, но не думаю, что местные ресторанные повара готовят хуже.

В ответ на осторожное замечание по этому поводу мужчина признался, что в последнее время редко выбирался из Зоринки, жил в тамошнем общежитии и ел в столовой, а там кормят хоть и сытно, и вполне съедобно, но далеко не так вкусно.

Удивительно непритязательный аристократ, да уж.