Вчерашний совместный ужин и последующие посиделки в кабинете — каждый со своим чтивом — прошли совсем по-домашнему, и сегодня утром я встала с ощущением, что Недича знаю если не всю жизнь, то существенную ее часть. С другой стороны, если подходить к вопросу буквально, так и было: от роду мне всего сутки, и с Маем я впрямь познакомилась в самом начале своего жизненного пути. Но об этом приходилось постоянно себе напоминать: несмотря на отсутствие личных воспоминаний и принятую легенду, я продолжала ощущать себя вполне взрослой женщиной.
Сегодня Маю предстояло несколько лекций, и вообще намечался очень плотный график, поэтому меня оставили на хозяйстве. Я не возражала, мне и без того было чем заняться. Боги с ней, с готовкой; у меня неотложного чтения на пару месяцев вперед!
Май нашел несколько старых учебников, по которым учился сам, и я обосновалась с ними на кухне, чтобы совместить чтение со стряпней. Книги были совсем детские, с большими буквами и яркими картинками, так что ощущения от чтения возникали странные. Но я и не спешила просить что-то серьезное: во время чтения возникала масса вопросов!
Начала, конечно, с истории и географии и только подтвердила прежние ощущения от знакомства с миром: я определенно видела все это впервые. Недич предполагал, что я из далекого будущего, но насколько же оно должно быть далеким, чтобы мне даже очертания континентов казались совершенно чужими?!
А если этот мир мне настолько чужд, может, я попала сюда из какого-то другого? Надо спросить у Мая или Стевича, существуют ли такие, но версия кажется логичной и правдоподобной. И почему-то совершенно не вызывает отторжения.
Конечно, с ходу запомнить все и сразу я даже не пыталась, но читать старалась вдумчиво, сосредоточенно, цепляясь за ключевые имена и события.
Из жизненно необходимого и очень важного я, например, выяснила, что местное летосчисление перевалило за восемь тысяч: учебник истории, например, был напечатан в восемь тысяч сто двадцать четвертом году. Отсчет велся от пришествия богов и сотворения человека, правда, в первые тысячелетия — весьма условный. Первая письменность появилась только три с половиной тысячи лет назад, и то в виде иероглифов, а современное звуковое письмо насчитывало меньше двух тысячелетий.
За это время мелкие государства собирались в большие, рассыпались снова — сначала только на этом континенте, потом, с развитием мореплавания, и на соседнем. В последнее время все было достаточно тихо, разные народы под знаменем Ольбада сосуществовали вполне мирно, учебник подтвердил слова Недича.
Когда громко хлопнула входная дверь, я стояла у плиты, на пару минут отложив книги.
— Май, ты решил пообедать дома? — весело крикнула в глубину квартиры. — Иди сюда, у меня скоро все будет готово!
Однако ответом стал громкий и резкий цокот каблуков, явно женских, и я быстро обернулась к открытой кухонной двери, на всякий случай удерживая в руке увесистую сковородку, на которой мешала лук.
— А ты кто такая? — вместо приветствия мрачно спросила появившаяся на пороге женщина.
Роскошная брюнетка с короткой стрижкой в узком синем платье, которое больше походило на вечернее, с меховым манто на плечах, она была исключительно хороша — но также исключительно неуместна здесь и сейчас. Оценив высоту каблуков и крохотную сумочку в ее руках, я спокойно вернула сковородку на плиту, после чего опять обернулась, вытирая руки.
— Только не говори мне, что ты бывшая любовница Мая и пришла устраивать сцену, — хмыкнула я. Проявлять вежливость, когда эта особа первая начала хамить, было выше моих сил.
— Может, я нынешняя жена? — Она одарила меня презрительной усмешкой.
— А я тогда — Любомир Первый, — удачно ввернула только что вычитанное имя первого полулегендарного правителя Ольбада — еще из тех времен, когда владычество было княжеством. — Если тебе нужен Май, он сейчас в Зоринке, можешь поискать его там. А мне тебя развлекать некогда, извини.
— Значит, слухи не врут, — сказала брюнетка, проигнорировав мой намек, прошествовала к столу и с отрепетированной грацией опустилась на выдвинутый стул. — Малыш и правда завел себе девку. Тебе хоть семнадцать-то есть, шлюха?
— Я вот думаю, тебе рот помыть с мылом или сразу разбить голову? — растерянно уточнила я. Такое внезапное хамство плохо сочеталось с ухоженной, эффектной и даже благородной наружностью незваной гостьи, и это сбивало. — Знаешь, мне сейчас лень упражняться в остроумии. Ругаться и рыдать я не буду, можешь не стараться. А если тебе охота подраться, так у меня есть горячая сковородка, не советую.
— Зубастая, — с непонятной интонацией протянула брюнетка, слегка сощурившись. — Сколько тебе заплатить, чтобы ты отцепилась от моего брата?
— Брата?! — недоверчиво переспросила я. Ну ни фига себе разница в воспитании… — Кто-то из вас приемный? У вас разные отцы? Тебя украли ребенком?!
— Что за чушь?! — Незваная гостья так растерялась, что на несколько секунд даже забыла, что надо сохранять брезгливое выражение лица.
— У нас с тобой весь разговор можно назвать этим словом, — поморщилась я в ответ. — Но сейчас мне просто непонятно, как у такого безукоризненно вежливого и заботливого Мая могла вырасти сестра-хабалка. Не похоже, что вы воспитывались в одной семье!
— Не уходи от вопроса, девка! — Опомнившись, дама поднялась и повысила голос. — Сколько? Пятьсот? Шестьсот? Тысячу?!
— Боги, это какой-то сумасшедший дом… — пробормотала я, потерла обеими ладонями лицо и отвернулась, чтобы добавить лук к тушащемуся мясу, а то он уже гореть начал.
Теперь понимаю, почему Недич не упоминал своих родственников и вообще жил в основном в Зоринке. Попроситься, что ли, к нему в общежитие?
— Смотри на меня, шлюха, когда я с тобой разговариваю! — Голос женщины под конец сорвался на визг. Хотя хватать меня за руки она пока не спешила: то ли все же не настолько нервная, то ли угрозу про сковородку запомнила.
— Ты не разговариваешь, ты орешь, — проворчала я, раздумывая, как без рукоприкладства выставить скандалистку. Разговаривать с ней, похоже, бесполезно, не драться же, в самом деле! Может, она просто больна на голову? Да и Май небось расстроится…
— Ах ты…
Брюнетка выдала длинную заковыристую тираду, которую я постаралась запомнить: материться она умела.
— Боги, что здесь происходит? — прозвучал на пороге незнакомый мужской голос. Я опять обернулась со сковородкой наготове, а Маева сестрица захлебнулась руганью и отпрянула от меня — кажется, испугалась, что я покушаюсь на ее лицо. — Любица, а ты-то что здесь забыла?! И кто эта девушка?
— Май притащил домой шлюху! — прошипела та.
— Но это его дом, какая тебе разница? — обезоруживающе улыбнулся новоприбывший, с любопытством разглядывая меня. Я ответила тем же.
Новый гость оказался симпатичным мужчиной моложе Мая. Тоже смуглый, тоже темноволосый, с обычными для местных яркими прядями, с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках. В лучистых карих глазах плясали веселые искорки. Исключительно обаятельный тип. А еще он был неуловимо похож на скандальную Любицу и — я теперь это поняла — на самого Мая.
— Какая разница?! — задохнулась брюнетка. — Ты хочешь, чтобы он все семейное состояние спустил на баб? Опозорил семью и память родителей?!
— Сейчас этим занимаешься именно ты. — Мужчина скривился так, словно в него плеснули помоями. Кажется, он мне уже нравится… — Прекрати. Я Андрий Марич, кузен Мая. А вы?.. — коротко поклонившись, осторожно спросил гость.
— Майя. Майя Грол, — с трудом вспомнила я выдуманную фамилию. — Май взялся позаботиться обо мне в память о моем отце, они были хорошо знакомы.
— Хорошо заботится! — зло прошипела Любица.
— Не жалуюсь, — отмахнулась я.
— Майя? — с улыбкой переспросил Андрий. — Занятно. Хотя пока, насколько я вижу, именно вы заботитесь о нашем молодом князе, да?
— Мне хочется как-то отплатить за добро, — ответила ему. — Пока получается только так.
— Мне это надоело! — Женщина вдруг резко поднялась. — Пусть с этой дрянью стража общается, я их сейчас вызову!
— Любица, не горячись. — Андрий успел перехватить ее за локоть. — Ну зачем тебе это надо?
— Да ладно, пусть вызывает, — меланхолично отмахнулась я. — Хозяин дома — Май, без него никто ничего решать не станет и на слово какой-то истеричке не поверит. Его сорвут с занятий, чтобы разобрался со своими бабами, потом вся Зоринка будет долго молоть языками… Как думаешь, Май поблагодарит за такое?
Любица метнула на меня яростный многообещающий взгляд, вырвала руку из захвата и молча ушла. Через пару секунд громко хлопнула входная дверь, и я не сдержала облегченного вздоха.
Продемонстрированной уверенности я не испытывала, это был чистой воды блеф. Я понятия не имела, какие тут законы; может, как ближайшая родственница, Любица вполне могла распоряжаться в этом доме. К тому же она действительно сестра, а у меня даже документов нет, и кому поверят скорее?! Стражи вполне могли не полениться и посадить меня под замок для острастки, еще и пару нераскрытых преступлений на мою голову повесить…
Нет, я в Мая верила, он бы меня не бросил. Хотя бы даже не из благородства, а из обыкновенного опасения за друга, которого я могла выдать. Только для этого он сначала должен был выяснить, что именно случилось, куда меня увезли, да и вытащить кого-то из тюрьмы вряд ли просто даже для князя. Несколько дней в застенках — это последнее, чего мне сейчас хотелось.
А вышло, что я угадала и никаких особенных прав эта дама не имела. Приятно.
— Не сердитесь на нее, — осторожно подал голос Андрий. — Любица всегда была… своеобразной, а смерть родителей стала для нее тяжелым ударом. Нехорошо так говорить, но мне кажется, она больна. — Гость выразительно покрутил рукой в воздухе у виска.
— Это многое объясняет, — вздохнула я. — Ой, может, чаю? И вы наконец объясните, зачем пришли сюда в отсутствие Мая? И она тоже.
— Не откажусь от обоих предложений. — Мужчина обаятельно улыбнулся, но, вместо того чтобы смирно сесть, отобрал у меня чайник и банку с заваркой. — Садитесь, Майя, я сам все сделаю.
Ну вот, мир опять встал с головы на ноги, это уже гораздо больше похоже на традиционное семейное воспитание. Спорить я не стала: зачем ставить хорошего человека в неловкое положение?
— Все просто, — продолжил между тем гость. — Я принес приглашение для Мая и, что уж там, очень надеялся все-таки его застать и вручить лично. Я был недалеко, решил рискнуть, попытать счастья и заглянуть сюда. Когда консьерж сказал, что Недич не замыкал охранный контур и в квартире есть кто-то, представленный охране как хозяин, я, конечно, решил, что это Май и мне улыбнулась удача. Очевидно, Любица подумала так же и потому так разозлилась при виде вас. Досадно, что кузена нет, но все же хорошо, что я решил зайти. Боюсь даже представить, до чего могла дойти его сестра. — Он недовольно скривился.
— Да уж, вы очень вовремя. — Я скопировала его гримасу. — А ей что было нужно?
— Подозреваю, деньги, — нехотя признался Андрий. — Любица замужем, но она выбрала себе супруга, который не способен удовлетворить все ее нужды и капризы. Родители в ней души не чаяли, единственная дочка, поэтому отец и допустил такой мезальянс, и содержание ей выплачивал, и капризам потакал. Да что говорить, ее очень избаловали, а богемный образ жизни и семейная трагедия окончательно испортили характер. Май оставил сестре содержание, но он… как бы это сказать? Весьма скромен в запросах и не одобряет жизни на широкую ногу, да и Добрило, муж сестры, очень ему несимпатичен, так что чеки сверх назначенного покойным отцом содержания он выписывает крайне неохотно. Поэтому, насколько я знаю, Любица предпочитает являться и требовать лично.
— Какие высокие отношения, — хмуро проворчала я. От всего этого было противно. Кажется, я тоже не одобряла жизнь на широкую ногу и поведение этой женщины. Или дело в том, что мне категорически не понравилась сама женщина? — Не понимаю, как они получились настолько разными, хотя вроде бы брат и сестра… Тут и правда только психической болезнью можно все объяснить. Но странно, неужели родители этого не заметили? Неужели можно в здравом уме потакать такому?!
— А вы ничего не знаете о семье Мая? — Кажется, Андрий искренне изумился.
— Так получилось, — увильнула я. — А что там было не так?
— Наш молодой князь был самым младшим ребенком в семье и… лишним, что ли? Трое старших братьев — наследник и еще пара, так сказать, запасных сыновей, любимица-дочка. И Май. Его, впрочем, такая судьба вполне устраивала — никого не волновало, какую карьеру выберет младший сын, поэтому кузен спокойно связал свою жизнь с обожаемыми дирижаблями и небом. А потом эта ужасная история, и вот… Про ту аварию вы, я так понимаю, тоже не знаете?
— В общих чертах. — Я пожала плечами, стараясь сохранять незаинтересованный вид. Не знаю, насколько это получалось: по ощущениям, уши у меня вытянулись и повернулись в сторону собеседника, чтобы не упустить ни слова.
— Разбился дирижабль, которым командовал Май и на котором летела почти вся семья, кроме Любицы. Отец, мать, старшие братья с женами и детьми: планировалось большое семейное торжество в связи с пятидесятилетием брака старого князя. Май единственный выжил в том крушении, никто до сих пор не знает, как ему это удалось. Потом все эти разбирательства… Его же обвиняли в том, что катастрофу устроил именно он, намеренно, чтобы получить титул. Потом, конечно, оправдали, но история длинная и грязная, с участием владыки и вообще на всю страну. Очень странно, что вы не слышали.
— Я слышала, но без подробностей. — Прозвучало, кажется, вполне правдоподобно. Во всяком случае, Андрий не стал коситься на меня с подозрением и продолжать расспросы. Впору гордиться собой: хватило выдержки не ужасаться и не ругаться вслух. — А самому Маю очень неприятно об этом вспоминать.
— Его нетрудно понять, — охотно поддержал собеседник. — На него и газеты грязи вылили изрядно, и бывшие друзья, и весь высший свет. Пока разбирательство шло, а это несколько лун, его увлеченно травили все, кто мог, только с полгода назад шум улегся. Но Май молодец, он потом у нескольких крупных газет иски выиграл и отсудил солидную компенсацию за клевету. Семейная хватка.
— Угу, — неопределенно буркнула я, болтая ложкой в чашке и наблюдая за танцем чаинок.
Подмывало спросить, а как оставшиеся в живых родственники поддержали Недича в трудную минуту, но я прикусила язык. И так все ясно. Небось только университетские друзья его тогда и приняли, не поверили обвинениям и помогли устроиться в Зоринку. Он же наверняка еще и без средств к существованию остался…
А еще очень царапнуло высказывание про семейную хватку и суд с газетами. Я не думала, что Андрий врет, зачем бы ему? Но все равно не могла представить, что Недич участвовал в чем-то подобном, слишком он щепетилен.
Впрочем, догадываюсь, как все могло быть: велел разобраться господину Станкевичу, который поверенный, а тот мужик ой какой тертый.
— А что за приглашение? — спросила, меняя тему.
— Ничего грандиозного, небольшой камерный прием, буквально пара десятков гостей, — поспешил заверить Марич и полез во внутренний карман пиджака, откуда достал плотный белый конверт и протянул мне. — Маю нелишне развеяться, да и показываться в свете нужно хоть иногда. Может, у вас получится вытащить его из этой норы!
— Вы меня переоцениваете.
— Я на вас очень надеюсь, — серьезно возразил Андрий. — Понимаете, свет не прощает пренебрежения. Май имеет право не любить этих людей и не доверять им, но бесконечно вести жизнь затворника не получится. Затворничество молодого князя готовы прощать, пока еще свежа память о гибели его отца, но потом это может принести проблемы. Даже в делах, не говоря уже обо всем остальном.
— Сомневаюсь, что в Зоринке кому-то важна его светская жизнь, — хмыкнула я недоверчиво.
— Я сейчас говорю не об университете, а о высшем обществе и управлении семейным делом. — Марич качнул головой. — Отмежевавшись от света, Май поступил недальновидно. Это сейчас ему интересно и исключительно важно преподавание, а что станет через десять лет — неизвестно. Время же будет упущено, а репутация испорчена. И дело не только в нем самом, он ведь еще молод и наверняка женится, пусть не сейчас, пусть через несколько лет. Каково будет той бедной девушке терпеть нападки? Если поначалу она еще сможет не обращать внимания на его репутацию — у Мая очень много других достоинств, — то потом, рано или поздно, общественное отношение отравит жизнь.
— А если он вдруг найдет себе жену там же, в Зоринке? — полюбопытствовала я.
— Князь Недич? Женится на лаборантке? — изумился Андрий. — Не хочу вас расстраивать, романтичной юности сложно принимать такие вещи, но владыка никогда не одобрит подобного союза. Маю просто не разрешат заключить брак такого рода.
Рвущийся с языка вопрос о необходимости согласования на высоком уровне интимных вопросов я, к счастью, сумела удержать. Как и замечание о том, что Май скорее от титула откажется, чем позволит мнению какого-то там общества диктовать ему, с кем общаться. Не хотелось начинать пустой спор, да и… справедливости ради, я ведь не настолько хорошо знаю тезку, чтобы делать подобные выводы. Все же одно дело — работа в университете, милое и безобидное чудачество, а совсем другое — нарушение приказа сюзерена. Вот велит ему владыка жениться на какой-нибудь княжне с хорошей родословной, и никуда бедный Недич не денется, пойдет под венец.
М-да, ну и порядочки. Не помню, кем я была раньше, где и как жила, но такой дикости там точно не было. Или, вернее, была, но устойчиво ассоциировалась с выражением «дикое средневековье» и красивым словом «анахронизм».
— Хорошо, я передам ему ваши слова, — задумчиво кивнула под внимательным, оценивающим взглядом Андрия, который пытался прочитать что-то по моему лицу.
Тьфу! Да понятно, что именно. Обиду, разочарование и недовольство он искал, нормальные эмоции любовницы, которая мечтала стать женой богатого мужика, но получила щелчок по носу. Наивный. Май, конечно, очень милый и симпатичный, но мне сейчас не замуж за него хочется, а усыновить и отгонять веником таких вот доброжелателей. А то ведь он сам воспитанный, он же не пошлет, терпеть будет до последнего!
— Спасибо! — наконец сказал Андрий, сделав для себя какие-то выводы. Знать бы, какие именно… — Вы на удивление рассудительная девушка, что при такой красоте делает вас настоящей грозой мужских сердец. — Гость поднялся и одновременно с комплиментом отвесил поклон.
— Скорее уж кошельков, — насмешливо отозвалась я, и на этой позитивной ноте Марич распрощался, сославшись на какие-то важные дела.
За кошелек испугался, точно-точно.
К учебникам своим я вернулась с опаской, ожидая еще каких-то проблем. Но жаждущие общения родственники Мая закончились, а больше вламываться без приглашения никто не рисковал, и до вечера я дожила без приключений. Успела все приготовить, существенно продвинуться в географии и истории, как следует обдумать полученную от Маевой родни информацию и составить план на ближайшее будущее.
Картина жизни тезки вырисовывалась ясно, а последние перемены в ней казались по-настоящему трагическими. Последний сын в семье, который рос предоставленным самому себе, нянькам и воспитателям. Но поскольку вырос он добрым и заботливым, скорее всего, детство несчастным не было. Может, повезло с нянькой или кем-то из учителей, или с экономкой, или старшие братья у него были хорошими, но мальчика явно кто-то любил и заботился о нем. А наличие других наследников дало возможность выбрать жизненный путь самостоятельно, без оглядки на долг перед родом.
Потом эта авария. Представляю, каково ему было, бедному: чудом выжил — и только для того, чтобы оказаться обвиненным в преднамеренном убийстве всей семьи. Небось прямо на больничной койке допрашивали! Еще повезло, что в конце концов сняли обвинения, а то казнили бы, и привет. Но зато теперь ни затворничество, ни замкнутость, ни магический перекос вопросов не вызывали.
План мой был прост и состоял всего из одного пункта: показать всему этому высшему свету кузькину мать. Точнее, сначала вспомнить, что в этой почтенной женщине такого грозного и почему ее должны бояться, а потом — непременно показать. И начать все это на том самом приеме, приглашение на который лежало сейчас на кухонном столе.
В общем, к возвращению Мая я была бодра, полна энергии и готовности бороться за его счастье и благополучие. Но к важному разговору разумно приступила только за чаем, предварительно как следует накормив уставшего мужчину. Начала с главного:
— Май, тебе нужна невеста!
— Чего? — просипел он, поперхнувшись чаем.
— Невеста нужна, — подтвердила я, участливо хлопая ошарашенного тезку по спине.
М-да. С главным я немного погорячилась, надо было заходить издалека, подготовить его как-нибудь…
— Зачем? — прокашлявшись, осторожно уточнил Недич.
— Как — зачем? Пока не женили принудительно! Нужно найти приличную девушку из хорошей семьи, чтобы никто не мог придраться. Но нормальную, чтобы она не о деньгах думала и всяком таком, и вообще, чтобы человеком была хорошим. Добрая, милая и преданная, а не какая-нибудь там стерва. Не может же у вас во всем высшем обществе не быть таких девушек?! Да нам много и не надо, одной хватит…
— Погоди! — Май предостерегающе вскинул руки и ошалело тряхнул головой. — Кто меня женит принудительно? Откуда ты это взяла?!
Пришлось немного отложить грандиозные планы и вкратце пересказать Недичу события дня, предъявив в доказательство приглашение. Правда, кратким изложением Май в итоге не удовлетворился, устроил форменный допрос, вынудив чуть ли не изобразить все в лицах, начиная с визита истеричной Любицы. Ее я поначалу вообще не хотела упоминать, чтобы не расстраивать мужчину, но потом так увлеклась, что не только все рассказала, но еще и обругала его родственничков, и вообще в подробностях объяснила свое видение ситуации. Под конец тезка уже не задавал никаких вопросов, просто слушал, недоуменно приподняв брови и провожая меня слегка расфокусированным взглядом. Даже с места не подорвался, когда я встала и принялась в негодовании расхаживать туда-сюда.
— Боги, Майя! — наконец выдохнул Недич, поставив локти на стол и уткнувшись лбом в ладони.
— Я… не хотела тебя расстраивать, прости, пожалуйста, — тихонько проговорила и, подтащив стул поближе, уселась рядом с тезкой. Участливо погладила его по плечу. — Но эти ваши порядки!..
Плечи его под моей ладонью затряслись, но продолжить утешать я не успела: Май уронил руки на стол и расхохотался.
Так. Или это истерическое, или я что-то неправильно поняла. Сдается мне, второе вероятней.
— Я… погорячилась, да? — уточнила осторожно, с облегчением. — Все не так страшно?
— Чтоб я посерел! Немного погорячилась, да. Боги! Майя, ты… неподражаема, — выдохнул мужчина, тыльной стороной ладони утирая выступившие слезы и пытаясь унять смех. — Прости, это не очень-то вежливо с моей стороны, но…
— Ничего-ничего, смех продлевает жизнь, — отмахнулась я. — К тому же тебе очень идет улыбка. То есть ты уверен, что спасать тебя не надо… Ты что, уже женат?
— А этот-то вывод откуда? — хмыкнул он, успокаиваясь. — Нет, не женат. Прости. Это, наверное, на самом деле не так уж и смешно. Скорее это очень трогательно, что ты готова мне помогать и бороться со сливками общества. Но… уж очень все выглядело забавно.
— Да не извиняйся ты, лучше объясни. А то я заинтригована. Что, кузен наврал? У тебя не будет проблем?
— Андрий… нет, не наврал, что ты. — Май окончательно взял себя в руки, но в уголках глаз и губ еще теплилась улыбка. Я в очередной раз залюбовалась: он и так симпатичный, а когда улыбается — становится совершенно неотразимым, а еще теплым и каким-то светлым, невзирая на темную «масть». Не улыбнуться в ответ решительно невозможно! — Кузен просто поделился своим видением ситуации и отношением к ней. Андрий завсегдатай светских салонов, и лично для него мнение общества — вещь важная, даже определяющая. Но это отношение устарело на полвека, не меньше. В ведении дел куда важнее не репутация в свете, а верность слову и другие личные качества, так что с этой стороны мне никакое игнорирование балов и званых ужинов не повредит. А про невесту… Владыка имеет право отказать в заключении брака, если посчитает его мезальянсом. Но Тихомир Пятый — разумный и дальновидный политик, он не так консервативен, как его отец, и не станет по такому пустяку наживать врагов среди ближайших подданных. Ну и, кроме того, у нас есть… договоренность. Я принял титул и аккуратно выполняю все сопутствующие обязанности, а он не касается остальных вопросов моей жизни, вполне удовлетворившись обещанием не умирать, не оставив достойного наследника.
— А как ты собираешься это выполнять? — растерялась я.
— Я обещал очень постараться, — иронично улыбнулся Недич.
— Погоди, а больше родственников у тебя нет? А как же кузен, сестра? Или женщины не наследуют?
— По воле владыки могут наследовать, но обычно в отсутствие других наследников, — ответил мужчина. — Если я умру, титул перейдет к кому-то из них по выбору владыки или к другим родственникам. У Андрия еще три сестры и младший брат, и более дальняя родня имеется. Владыка вряд ли этому обрадуется, потому что прямая ветвь прервется, но и только. Но в любом случае нет никакой необходимости срочно меня спасать и искать высокородную невесту, не волнуйся. А про визит родственников… прости, что так получилось. Но я приму меры, не волнуйся.
— А как они вообще сюда попали? — полюбопытствовала я. — Андрий что-то говорил про незамкнутый контур…
— Я уже почти год бываю тут наездами только ради деловых писем, получать почту на адрес общежития — не самое лучшее решение, там часто что-то теряется. Совсем забыл, как тут что настроено. Гораздо интереснее, почему их принесло именно сюда и как они узнали, что я временно перебрался в квартиру… Но, впрочем, не удивлюсь, если нас вчера видел кто-то из общих знакомых и поспешил поделиться новостью, — неодобрительно предположил тезка. — Ладно, не бери в голову, все это уж точно не твоя забота. Разберусь.
— Хорошо, давай действительно больше не будем об этом, — поспешила согласиться и сменить тему. Нежелание Недича обсуждать родственников я понимала и даже разделяла. — Май, а я весь день занималась историей и географией и только утвердилась во мнении: эти сведения для меня совсем новые, ничего подобного я никогда не читала. Больше того, я уверена, что все это должно выглядеть совсем иначе. Не помню как, но точно не так. И вот мне подумалось: а что, если этот мир мне не родной? Есть какие-нибудь другие миры?
— Мы с Гораном как раз и пришли сегодня к этому выводу. — Май улыбнулся уголками губ. — Теперь можно считать доказанным, что другие миры существуют, потому что иначе объяснить твои странности не получается. Но я не знаток этих теорий и подробнее объяснить не могу. — Он развел руками.
— Да и не надо, — легко отмахнулась я. — Честно говоря, меня прошлое мало беспокоит, мне куда интереснее настоящее и этот мир. Например, я все забываю спросить, мне не нужно перекрасить волосы?
— Зачем? — удивился Май.
— Чтобы никто не заподозрил во мне стертого человека. Я так понимаю, цветные пряди — это же проявление магии, да? У тебя их нет, голова целиком черная именно из-за перекоса в соответствующую магию. Значит, у тех, кто подобной проблемы не имеет, должны быть эти попугайские цветные перышки, да? Или нет?.. — Я вопросительно вскинула брови, потому что Недич слушал меня с достаточно ошарашенным видом.
— Интересно, а это со всеми стертыми так работает?..
— Что именно? Или ты полагаешь, что эти перья мне мерещатся?! — опешила я.
— Да как тебе сказать…
Оказалось, эти самые цветные пряди никто в нормальном состоянии не видит. То есть разглядеть их можно, но этому нужно долго учиться. Направление науки называлось «хроматология», и специалисты в ней представляли собой особую категорию врачей-диагностов, работающих в тесном сотрудничестве с психотерапевтами и психиатрами. Что неудивительно, учитывая особенности магии.
Для меня важно было другое: случайный прохожий на улице или любой другой человек, даже в долгой беседе, не мог заметить эту странность. А глаза, волосы и кожа были уже естественных цветов, хотя и необычных.
Май предположил, что эта особенность восприятия связана у меня с временным отсутствием собственной магии. То есть я сейчас настолько восприимчива, что вижу «спектральные метки», не напрягаясь и даже не сознавая, что именно вижу.
— А почему я в таком случае не вижу магию в других местах? Например, приборы в лаборатории, где я очнулась. Они же должны пестреть разноцветными пятнами! Ой, хотя пятна же были… — вспомнила я. — В самый первый момент они надо мной плавали в воздухе, а потом куда-то делись!
— Давай ты задашь этот вопрос Стевичу, — вздохнул Май. — Я, конечно, могу предположить, что это связано с отличиями магического фона живых существ и неживых предметов и что спектральные метки — больше свойство души, чем тела. Но это только логические предположения, а Горан ответит точно.
— А что, я в ближайшем будущем с ним увижусь?
— Ты не хочешь? — насторожился мужчина. — Не волнуйся, он тебя не обидит.
— Да я и не волнуюсь. Просто вроде бы говорили, что меня нельзя оставлять надолго с другими людьми, не скажется ли это на здоровье? А то я еще с визита портнихи об этом периодически задумываюсь.
— Не волнуйся, Горан предпримет все необходимые меры предосторожности, — заверил меня тезка. — К тому же несколько часов общения вполне допустимы, если это происходит не каждый день. Горан хотел провести какие-то тесты и что-то проверить, и я имел неосторожность от твоего имени согласиться. Все же ты — его эксперимент, я не был уверен, что имею право…
— Май, не извиняйся, все в порядке, — отмахнулась я. — Буду только рада компании, и мне тоже интересно, как я получилась. Ты мне лучше вот что скажи, у тебя есть какой-нибудь знакомый, которого не жалко?
— В каком смысле? — удивился Недич.
— Не жалко побрить налысо, — пояснила ему.
— Зачем?! — опешил он.
— Мне просто интересно, а как будут выглядеть эти спектральные метки на совершенно лысом человеке. Они ведь в волосах, даже если те достаточно короткие, и больше нигде. А у лысого как? Что, будут полоски на черепе? Или вообще ничего? Но ведь это нечестно! Май, ну хватит ржать, серьезный вопрос, между прочим!
Я попыталась изобразить обиду, даже в показном негодовании ткнула его кулаком в плечо, но серьезную мину не удержала и сама рассмеялась.
— Боги! Майя… — пробормотал Недич, когда сумел нормально говорить. — Я не успеваю за галопом твоих мыслей. Давно так не смеялся. Прости, не хотел тебя этим задеть.
— Брось, на что тут обижаться, мне даже нравится. Ты и так очень милый, а когда улыбаешься — ну просто слов нет! — заверила я, подперев ладонью щеку и глядя на тезку с умилением. — Так что с удовольствием буду смешить тебя и дальше, готовься.
Кажется, это заявление мужчину несколько смутило, но глаз он не отвел, продолжал смотреть с улыбкой и теплыми искорками в черных глазах. Хм. Или они у него все-таки не совсем черные, а темно-синие? Или тут просто освещение такое?
Вечер у нас прошел почти традиционно: в кабинете, за разговорами и собственными делами. Я читала, Май опять корпел над бумагами. Я не удержалась, спросила; оказалось, это были вперемешку письменные работы студентов, планы лекций, научные журналы и деловая корреспонденция. Не так уж далеко ушел Май от семейного дела: род Недичей владел двумя большими верфями, на которых строились корабли, морские и воздушные, несколькими ремонтными заводами и даже парой исследовательских лабораторий государственного значения, полностью объяснявших интерес и доступ Недича к информации о технических новинках. Управляло этим хозяйством несколько доверенных лиц, а тезка осуществлял общее руководство. Времени «хозяйство» отнимало уйму, но к своим обязанностям мужчина относился ответственно. Хотя, кажется, роль большого начальника ему не нравилась.
— Май, а ты бываешь на верфях и заводах? — с затаенной надеждой спросила я.
— Конечно. На всех и часто не получается, пара заводов находится на другом конце континента, но по возможности стараюсь. Иначе какой от меня толк?
— Я сейчас начну проявлять наглость, — предупредила я и подалась вперед, обеими руками вцепившись в край стола. — Май, возьми меня в следующий раз с собой! Ну пожа-а-алуйста! Ужасно хочется взглянуть, как это все выглядит! Особенно на строительство дирижаблей! Я буду себя очень-очень-очень хорошо вести! Честно-честно!
— Если тебе так хочется, то, конечно, поехали. — Май явно растерялся от моего напора, но согласился как будто без внутреннего протеста. Похоже, на самом деле не видел в этом ничего дурного.
А мне с трудом удалось вернуться к учебникам и отвлечься от мыслей о поездке, как будто предстояла она не через неопределенные несколько дней или даже недель, а вот прямо завтра. Не знаю почему, но возможность увидеть настоящий огромный завод, на котором собирают дирижабли, вызывала ажиотаж и непонятный трепет. От подобной перспективы меня переполняли восторг, предвкушение и странное сочетание нежности и умиления, и я все никак не могла объяснить себе это чувство. Интересно, я действительно занималась чем-то похожим в прошлой жизни или, наоборот, всегда мечтала, но не имела возможности?
Потом я более-менее успокоилась, отыскала собственную шпаргалку и задала Маю несколько вопросов. Например, узнала, что на дворе восемь тысяч сто сорок девятый год, последний месяц весны — цветань. Что Зоринка — огромный университет магической направленности, но готовит и специалистов в других областях, дипломы здесь получают разные специалисты, от военных инженеров до хроматологов и от физиков-теоретиков до философов. Учатся тут на равных и парни, и девушки, хотя последних традиционно меньше. Не потому, что им кто-то мешает, а потому что сами не горят желанием: за красивые глаза в Зоринке никто держать не станет, а к знаниям и саморазвитию местные женщины тянутся несколько меньше мужчин.
Еще я узнала, что Май и Горан работают не только на разных кафедрах, но и на разных факультетах. Стевич оказался значительно старше моего тезки, так что вместе они не учились, а сдружились в спортивной секции: оба играли в университетской команде по звочу. Какая-то командная игра с мячом, я не расспрашивала подробнее.
Куда сильнее правил звоча меня по-прежнему интересовали подробности жизни Мая. Конечно, не исключено, что я по жизни сплетница, но мне казалось, что дело тут все-таки в конкретной личности. Мало того что Недич заинтриговывал даже теперь, когда я в общих чертах знала о произошедшем с ним и могла без труда додумать остальное, но главное, во мне все крепче укоренялась странная уверенность, что я могу ему помочь.
Даже не потому, что я такая веселая и замечательная; думаю, в других обстоятельствах мой характер и поведение вполне могли вызвать осуждение столь аристократически воспитанного мужчины. Нет, все дело в магии, которую я не понимала, но видела. Да тут надо быть слепой, чтобы не замечать: мы сейчас противоположности друг друга. По местным меркам мы оба больны, но — взаимоисключающими недугами. И если общество замкнутого после аварии и закрытого от мира Мая полезно чрезмерно открытой мне, то наверняка это работает и в обратную сторону!
И не по этой ли самой причине Стевич сплавил меня жить именно к проблемному другу, которого он наверняка отчаялся отправить к врачам? Или как минимум эта идея послужила дополнительным аргументом.
Меня даже в конце концов посетила мысль, что ошибка, из-за которой я появилась в лаборатории, была вовсе не ошибкой, а точным расчетом, но я ее отогнала. Нездоровое какое-то предположение.