— Майя, ты все еще хочешь посетить воздушную верфь? — спросил Май вечером после разбора почты и долгих разговоров по телефону. О чем — я не слышала, возилась на кухне.

— Шутишь? Конечно! Едем сейчас? Я готова! — оживилась я. Куда только делась дневная усталость!

— Нет, ночью там делать нечего, — со смешком ответил мужчина. — Завтра утром поедем.

— А что, что-то случилось? — сообразила я. Не просто же так Май срывается среди недели! — Какие-то неприятности?

— Ничего страшного, — успокоил Недич. — Управляющий сообщил, что в одном из ангаров упала часть лесов. К счастью, никто не пострадал, даже стоящий на стапеле каркас не повредило. Но специалистов для определения причины произошедшего вызвали, они уже приступили к работе. А мне необходимо взглянуть, что и как, поговорить с экспертами и работниками, кое-какие бумаги посмотреть и подписать… в общем, ехать надо. Благо завтра первая половина дня в Зоринке свободна, не нужно ни с кем меняться и никого просить заменять.

— А мы успеем за полдня?

— Хотелось бы, — развел руками Май. — Поэтому отправлюсь из дома очень рано, часов в пять, чтобы как раз к первой смене добраться — тут не близко. Поедешь?

— Спрашиваешь! Конечно, поеду! Когда еще такая возможность представится? А выспаться и потом можно, — отмахнулась я. — А из-за чего же все могло рухнуть? Ну не просто же так, стояло-стояло — и упало от скуки!

— Мне тоже это интересно, — согласился Недич. — Для диверсии и намеренного вредительства — слишком мал ущерб, для случайности или чьей-то ошибки — слишком нелепо происшествие. С другой стороны, и не такие случайности бывают… Я больше склоняюсь именно к этому, но надо взглянуть своими глазами.

— Отлично! Значит, я с тобой. Жалко только, я не сообразила заказать еще и брюки. Мне кажется, лазить по дирижаблям в юбке будет не очень удобно… Ну да ладно, выкручусь, — оптимистично решила я.

Май смерил меня долгим задумчивым взглядом и с легкой улыбкой заметил:

— Что-то мне подсказывает, что все же стоит попросить на завтра замену. Не успеем мы за полдня.

— Да ладно, надо значит надо, — опомнилась я и немного притушила энтузиазм. — Можно будет в следующий раз с экскурсией, а сейчас только по делу…

— Вряд ли у тебя получится изобразить спокойное равнодушие, — насмешливо хмыкнул Недич. — А значит, и я не удержусь от того, чтобы объяснить все подробно и показать что-то интересное. Одно интересное, другое интересное — и день кончится. Лучше я его заранее освобожу. Пойду позвоню.

Тезка встал из-за стола и ушел в кабинет. А мне хоть и было неловко срывать завтрашние занятия, но переубеждать мужчину я не стала. Он же сам предложил? Сам. А я не настолько скромна и благородна, чтобы добровольно менять день в компании Мая и дирижаблей на день с книгами.

Готовясь к раннему подъему, спать легли почти сразу после ужина. И все равно, когда Недич разбудил меня стуком в дверь, было ощущение, что я только-только сомкнула глаза. Есть в такую рань я оказалась не способна, но составила Маю компанию на кухне — мужчина завтракал, а я клевала носом над чашкой кофе. В салоне автомобиля и вовсе задремала, так что пустынной рассветной Беряной полюбоваться не сумела.

Воздушная верфь располагалась в стороне от побережья, за холмами и скалами, на равнине, и ехать туда предстояло не меньше двух часов с учетом мощного двигателя под капотом вороного монстра. Если недавно вдоль взморья, на прогулке, мы двигались плавно, без особой спешки, любуясь окрестностями, то теперь Май гнал автомобиль гораздо быстрее.

Дорога стелилась достаточно ровно, без бугров и колдобин, но вороной все равно рычал и подскакивал на каких-то камушках. Собственно, тряска, рев мотора и гул ветра меня и разбудили, лишив надежды подремать еще. Какая уж тут дрема!

— Какая отстойная тут шумоизоляция, — проворчала я спросонья, растирая ладонями лицо. — И подвеска дубовая… А выглядит таким красавцем!

— Что? — растерянно переспросил Май, искоса глянув на меня и вновь сосредоточившись на дороге.

— Говорю, шумит и трясет.

— Это еще не трясет, — хмыкнул Недич. — Тут стоят хорошие современные рессоры. Надо понимать, там, в твоем прошлом мире, автомобили движутся более плавно?

— Если бы я еще помнила! Но, видимо, да, если меня это расстраивает, — вздохнула и уронила голову набок, прижавшись виском к подголовнику.

Полюбовалась чеканным профилем тезки. Умилилась и восхитилась тому уверенному спокойствию, с которым Май управлялся со своим четырехколесным питомцем. Спокойная сосредоточенность, никакого напряжения в плечах и лице, руки держат руль крепко, но без нервозности. Уверенно скользят по отполированным деревянным накладкам, перемещаясь перед поворотом, тянут и на мгновение отпускают, позволяя автомобилю выровняться…

Руками залюбовалась особенно, благо плавные движения позволяли рассмотреть их детально, и даже подивилась, что прежде не обращала на них внимания. А ведь они очень выразительные и показательно-неаристократические — во всяком случае, так, как я себе это представляла. Наверное, у князя должны быть длинные и ровные пальцы, ухоженные, с мягкой и гладкой кожей, с аккуратно подстриженными ровными ногтями.

У Мая пальцы широкие, крепкие. На большом правой руки сорван ноготь, кажется, месяца полтора-два назад, но еще не успел до конца отрасти. Смуглая кожа выглядит обветренной, потемневшей от загара и работы, что называется — дубленой, как будто возню с вороным монстром мужчина не доверял механикам, а занимался всем сам. И не только автомобилем, и не только теперь, а всю жизнь, с юности.

Об этом говорили и несколько мелких белых шрамиков — кажется, не последствия все той же аварии, а обыкновенные, бытовые. На большом пальце левой руки старый порез, а вот на тыльной стороне правой — россыпь бледных пятен, словно на кожу чем-то брызнули. Ожог? Просто горячая вода или какая-нибудь кислота?

Обычные мужские руки — невероятные, учитывая его личность. Некрасивые, если судить с точки зрения канонов, и — восхитительные, на них можно смотреть бесконечно. Как на его улыбку. Наверное, потому, что и то, и то — настоящее. Не выхолощенное и отполированное мраморное совершенство, ведущее родословную от сотворения мира, а — живой человек. Заботливый, уютный, ласковый…

Я все же вспомнила, что ладони у него на ощупь твердые, теплые и шершавые. Сильные, уверенные; как легко он тогда стащил меня с чертежной доски, как бережно сжимал мою ладонь, когда мы гуляли по побережью!

Отчаянно, до зуда захотелось протянуть руку и коснуться его запястья, повторить кончиками пальцев узор выступающих вен. А еще лучше — ощутить прикосновение его ладоней на своей коже. И не невинно-вежливое, а ласкающее, страстное. При всей внешней грубости, у него ведь очень чуткие пальцы — они так ловко управляются с крохотными деталями моделей, а главное, с мелкими пуговицами…

— …Майя! — вырвал из полузабытья голос Недича. Я дернулась, вскинулась, сообразив, что зовут меня не первый раз. — Ты в порядке? — обеспокоенно продолжил мужчина.

— Да, задремала просто, — не без смущения отозвалась я, прекрасно помня, куда унесло мои мысли.

— С открытыми глазами? — недоверчиво уточнил Май. — Тогда ладно, а то я забеспокоился, уж очень странное у тебя было выражение лица.

— А ты меня именно поэтому звал? — спросила, стараясь соскользнуть с опасной темы.

Нет, ну я, конечно, могу рассказать ему, о чем сейчас грезила с отсутствующим видом, но вряд ли тезка оценит такой резкий переход от осторожной взаимной симпатии с легким флиртом к откровенным признаниям.

— Я думал, что ты не спишь, и предложил бутерброды. — Недич кивнул за спину. Там, на заднем сиденье, лежал небольшой бумажный сверток. — Ты же так и не позавтракала.

— Май, ты просто не представляешь, насколько ты замечательный! — просияла я. Просто так дотянуться до еды не получилось, пришлось встать коленями на сиденье и перегнуться назад.

— Может, остановиться? — неуверенно предложил мужчина, судя по уменьшению тряски, сбавив скорость.

— Ерунда, — отмахнулась я, плюхаясь на сиденье с добычей в руках. — А запить их нечем?

— Есть, в перчаточном ящике термос с кофе.

— Где? — рассеянно переспросила я, озираясь. Название было смутно знакомым, но вспомнить, что это, никак не получалось.

— Вон там, у тебя перед коленями ручка, — уточнил тезка.

— А, в бардачке! — сообразила я и полезла за термосом.

— Смешное слово, — хмыкнул он. — Бардачка. Наверное, тоже откуда-то из другого мира?

— Бардачок, — хмыкнув, поправила его. — Наверное, да. Май, я уже говорила, что ты самый-самый лучший? А, не важно! В любом случае говорю: ты невероятно чудесный! Спасибо тебе огромное! А нам еще долго ехать?

— Нет, чуть-чуть осталось, — со смешком отозвался он. — Погоди, давай остановимся. Термос тяжелый, еще обольешься.

— Я могу потерпеть и без кофе, — заверила на всякий случай, хотя Май, глянув на меня, уже сбрасывал скорость.

— Нет необходимости, можно постоять несколько минут. Заодно я составлю тебе компанию.

В итоге мы задержались не на пару минут, а почти на полчаса. Вороной монстр съехал с дороги на обочину у перелеска, из автомобильных недр Май достал толстый плед в крупную сине-серую клетку, и мы разместились на траве в нескольких метрах от дороги.

Термос действительно оказался очень увесистым — сам по себе, даже без учета наполнявшего его напитка. Большой, со стеклянной внутренней колбой, в резном деревянном корпусе с оплеткой, с тиснеными кожаными накладками и блестящими медными вставками. Он совсем не сочетался с обликом Недича и его блестящего авто — слишком аляпистый, в духе ярких деревенских поделок, а не сдержанной аристократической элегантности. Но именно этим он мне особенно понравился, в нем ощущалось что-то уютно-ностальгическое. Не только в орнаменте, но и в сочетании формы с содержанием.

Позади шелестел и полнился птичьими голосами лес, впереди перекатывалось серебристо-зелеными волнами поле, а вдоль опушки пестрело пахнущее медом и стрекочущее кузнечиками разнотравье, среди которого мы и обосновались. Слабый теплый ветер ерошил волосы и кивал нам головками полевых цветов.

Май, конечно, взялся за термос сам — как можно позволить девушке ворочать такие тяжести! К термосу прилагалась пара больших стеклянных стаканов в тугой кожаной оплетке. Получив свою порцию напитка, я попыталась пригубить его, но термос работал исправно. Пришлось отставить стакан в ожидании, пока кофе немного остынет. А через пару мгновений я плюнула на все и вытянулась на пледе, подставив лицо небесной лазури и утонув в ней взглядом.

— Какая потрясающая, живая тишина, — проговорила негромко. — Красиво. Хорошо, что ты решил остановиться…

— Хорошо, — эхом откликнулся Май.

Я покосилась на тезку; пока я любовалась небом, тот рассматривал меня — пристально и очень внимательно. Но, увидев, что я смотрю, смягчил неожиданную тяжесть взгляда теплой улыбкой.

— Тебе очень идет.

— Что именно? — озадачилась я.

Я не сомневалась, что мне к лицу этот костюм, но странно, что Недич решил высказать одобрение именно сейчас, явно имел в виду нечто другое.

— Вот это. — Он неопределенно повел рукой. — Не знаю, как объяснить. Это окружение, это место, эти обстоятельства. Я обратил внимание еще позавчера, на берегу, но сейчас это особенно бросается в глаза. Есть девушки, которые блистают в салонах, а в других местах их сложно представить — они как будто специально созданы для светской жизни. Ты очень красивая, не подумай ничего такого, я не сомневаюсь, что красивой ты будешь на любом приеме и вообще где угодно, но здесь ты выглядишь… правильно. Не обижайся, я…

— Я тебя поняла, — со смехом прервала его. — Наверное, потому, что я люблю природу, здесь мне нравится, и вот так валяться на пледе — гораздо приятнее, чем вспоминать за столом, какой из десятка вилок надо есть. А спокойствие и хорошее настроение любому добавляют обаяния. Кстати о бутербродах! — Я, опомнившись, села. — Открой страшную тайну: а как бы ты их ел, если бы поехал один и я еще не научила тебя плохим манерам?

— Все очень просто, — весело отозвался тезка, разворачивая хрусткую желтую бумагу. — Я бы и не подумал взять с собой что-то подобное, разве только термос. И вот так остановиться, посидеть на воздухе, тоже не догадался бы. Многое потерял бы…

— А мы, кстати, не опоздаем? — опомнилась я, шумно и, наверное, ужасно неприлично отхлебнув уже достаточно остывший кофе.

Май, впрочем, не обратил на это внимания, только легко отмахнулся от вопроса:

— Не переживай, успеем. Мы не привязаны к определенному времени, я обещал приехать сегодня до обеда, а до него еще долго.

Так что завтрак на траве мы закончили без спешки, насладившись пейзажем и свежим воздухом, потом точно так же неторопливо загрузились обратно в автомобиль и тронулись в путь.

Верфь было видно издалека. Если сами доки и корпуса прятались за горизонтом среди низких пологих холмов, то расположенные чуть в стороне от них причальные вышки и пара пришвартованных к ним аэростатов показались вскоре после привала. Ехать до них пришлось не меньше получаса — сначала по шоссе, ведущему в глубь материка, потом — свернув с основной дороги на чуть более разбитую, но в целом достаточно неплохую грунтовку.

— Май, а тут всегда так мало машин? — вспомнила я еще один вопрос: за то время, пока мы сидели у дороги, по ней проехала от силы пара десятков авто.

— Нет, бывает гораздо больше, просто время такое — середина недели, раннее утро. Но большинство ольбадцев в принципе предпочитает поезда или дирижабли, это гораздо Удобнее. Я уж не говорю о том, что все необходимое для верфи или любого другого большого производства доставляется по железной дороге. Автомобили — это местный транспорт, перевезти что-то по городу, из города в окрестные деревни или наоборот.

С автомобилей мы перешли, собственно, к цели поездки: Май рассказал мне о верфи. Оказалось, по ту сторону от завода располагался достаточно крупный город — Зланта. Именно там проживало большинство работников, да и вообще основная часть городских реалий так или иначе была связана с нуждами верфи. В голове всплыло устойчивое словосочетание «градообразующее предприятие», и тезка его со смешком одобрил — мол, можно сказать и так. Правда, город возник гораздо раньше, но с появлением рядом верфи заметно расцвел, похорошел и разросся.

Верфь строила разные аппараты — от гигантов с тяжелым силовым каркасом до полужестких, гораздо более дешевых, дирижаблей и совсем небольших шаров хозяйственного назначения, предназначенных для наблюдения за погодой и местностью.

Территорию завода охватывал внушительный забор, а ведущую внутрь дорогу перекрывал большой шлагбаум на колесиках. Недич остановил вороного монстра, велел мне оставаться внутри и ни о чем не беспокоиться, а сам вышел навстречу крепкому немолодому мужчине в круглых очках и темно-синей форме без знаков различия — очень похожей на ту одежду, в которой обычно ходил сам Май.

— Доброе утро, ваша светлость! — кажется, с искренней симпатией поздоровался охранник, на мгновение вскинув руку к козырьку фуражки. — По поводу аварии выдернули?

— Здравствуйте, Алларик. Да, в том числе. Ну и так, на экскурсию.

Лица Недича я не видела, зато имела удовольствие пересечься взглядом с охранником, который заглянул в салон. Вежливо улыбнулась и кивнула, неуверенно пробормотав: «Здрасте!» Стеклышки в очках отчетливо блеснули зеленым. Цепкий и колючий взгляд Алларика скользнул по мне, брови удивленно выгнулись — кажется, наличие пассажира стало для охранника полной неожиданностью. Но через мгновение губы его тронула ответная улыбка, и мужчина, кивнув, опять вскинул руку.

— Понимаю, — с нечитаемой интонацией, но вроде бы без недовольства, протянул он.

Мужчины подошли к задней дверце, которую Май открыл и позволил охраннику сунуть нос, дальше они заглянули в багажник. Потом Алларик задумчиво похлопал вороного монстра по капоту, словно доброго коня, пожелал хорошего дня и отправился к шлагбауму, чтобы его убрать.

— А что он искал? — полюбопытствовала я.

— То, чего не должно быть. Фотоаппаратура, оружие, да мало ли… Почему ты смотришь на меня так, будто в чем-то подозреваешь?

— Я не подозреваю, я пытаюсь сформулировать все вопросы в один, — встряхнувшись, пояснила ему.

— Задай несколько, — усмехнулся Май.

— Ну ладно. Ты только этого охранника знаешь по имени, отдельных сотрудников или вообще всех рабочих? Почему твою машину осматривали, если ты тут вроде как хозяин? Ну и почему он делал это так халтурно? Потому что ты хозяин?

— И как ты все это собиралась уместить в один вопрос? — риторически поинтересовался Недич. — Машину осматривали, потому что правила едины для всех. Лично я знаю не всех сотрудников, только начальников, старейших и чем-то примечательных работников и самых ценных специалистов. Алларик — из последних. Он опытный и сильный желтый маг со специализацией на восприятии, таких называют «проглядчиками». Может заметить посторонний предмет, даже если тот чем-то скрыт. Он мог посмотреть и через закрытые двери, но если убрать дополнительный слой металла — на это уйдет меньше сил.

— И очки у него, надо думать, не простые?

— Разумеется, это артефакт, который очень помогает в работе. Сейчас ведутся разработки автономных устройств, на которые можно было бы переложить работу проглядчиков, но пока серьезного прогресса не добились. Долго, дорого, проблемы с чувствительностью и различением предметов… В общем, люди пока заметно выигрывают. И это плохо, потому что их катастрофически не хватает: работа очень востребованная, но сложная, нужны особый талант и склад характера.

— Это, получается, вроде хроматологов, только для неживой материи? Хроматологи — они же фиолетовые?

— Не фиолетовые, а красные. Да, очень похоже — со своими особенностями.

— А Алларик, он не ольбадец? Просто фамилия как-то по-другому звучит…

— Вообще местный, но фамилия северная, из Фаддая или откуда-то из тех краев.

Подробности миграции местного населения я уже выяснила, когда изучала географию. Из провинции в провинцию жители страны перебирались без особенного энтузиазма. Конечно, случалось всякое — учеба, работа, личная жизнь вполне могли забросить кого-то на другой край большой страны, да и за века тесного сосуществования народы неплохо перемешались. Но, видимо, Младичи действительно были достаточно толковыми правителями: у жителей Ольбада не имелось массовой нужды ехать за лучшей жизнью именно в главную столицу, центры провинций ей почти ничем не уступали.

К слову, Недич был хрестоматийным представителем коренных ольбадцев, которых, впрочем, неспециалист не сумел бы отличить от тех же мадирцев. Темноволосые, смуглые, темноглазые — южане все подходили под это описание.

Пока мы говорили, вороной монстр неспешно и величаво катился по широким улицам верфи. Завод, строящий большие летательные аппараты, предсказуемо занимал огромную территорию, и перемещаться по ней пешком было очень затруднительно. Поэтому по таким вот улицам в обе стороны катались автомобили, много людей пользовались велосипедами, а еще по верфи ходил свой кольцевой трамвай, искренне восхитивший меня фактом собственного существования. И это если не считать железной дороги, которую Май упоминал раньше.

Разумеется, знакомство с верфью планировалось на потом, сначала основное дело, которое нас сюда и привело. Поэтому путь лежал к административному корпусу, расположенному на противоположном конце территории, с городской стороны. Остановилось авто у нарядного трехэтажного здания веселенького розового цвета с декоративными белыми архитектурными излишествами, придающими строению совсем уж легкомысленный вид. Воздушная верфь, серьезная охрана, производство государственного масштаба — и вот это пирожное на месте дирекции. У кого-то из предков Мая был то ли очень своеобразный художественный вкус, то ли специфическое чувство юмора.

— Я пойду за управляющим. Если хочешь, можешь со мной, но там ничего интересного не будет, — предупредил Недич.

Я проявила понятливость и заверила, что с удовольствием дождусь в машине и поберегу силы на последующую экскурсию. Понятно, какие уж тут деловые обсуждения, если я мельтешу под носом со своими дурацкими вопросами! Побуду паинькой, посижу смирно полчасика — вряд ли они застрянут там надолго. С другой стороны, Май ответственный и дотошный, вряд ли он подмахнет что-то не глядя, наверняка начнет разбираться, и его отсутствие может продлиться гораздо дольше… Ну и ладно. Главное, потом он покажет мне все самое интересное, ради этого стоит потерпеть!

Настроившись на долгое ожидание, я принялась глазеть по сторонам. Провожала взглядом спешащих по делам людей — одетых то совершенно обычно, то в чуть мешковатую, но зато удобную и явно не стесняющую движений сизовато-синюю униформу. С кем-то даже встречалась взглядом, но редко; в основном с теми, кто входил и выходил через ту же тяжелую двустворчатую дверь, за которой исчез Май.

Потом взгляд зацепился за широкие ворота соседнего корпуса, где несколько рабочих аккуратно затаскивали по сходням в дощатый кузов грузовика какие-то разлапистые конструкции, укрытые серой тканью. Через минуту у рабочих треснула одна сходня. К счастью, без трагических последствий для людей и груза, но ругались они так, что даже мне было кое-что слышно. Или интуитивно понятно, на подсознательном уровне. Грузчикам я, конечно, от души посочувствовала, но эгоистично порадовалась оживлению картины.

Однако, несмотря на мои опасения, прошло всего минут десять, и Недич вновь появился на пороге, но уже не один. Сопровождал Мая весьма колоритный тип: очень высокий, плечистый, крепкого телосложения мужчина средних лет. И вроде подстрижен он был достаточно коротко, и волосы как будто лежали ровно, и усы с бородой не носил, но все равно производил впечатление некой косматости. Стереотип, наверное: медведь должен быть косматым, а незнакомец очень походил на медведя. Интеллигентного такого, при галстуке.

Я на мгновение почувствовала себя неловко, когда этот большой мужчина с длинными ногами устраивался на заднем сиденье: могла бы и уступить место, все равно я тут балласт, а не полезная нагрузка. Но нутро вороного монстра оказалось достаточно просторным, и разместился пассажир как будто без неудобств.

— Доброго утра, прекрасная барышня, — негромко поздоровался незнакомец. — Боян Краль, управляющий.

Голос оказался под стать общей наружности — гулкий, раскатистый. Если таким рявкнуть на кого-то нетяжелого вроде меня — сдует. Или контузит, как повезет. Но мужчина, кажется, полностью сознавал ответственность за столь грозное оружие, потому следил за громкостью.

— Здравствуйте, — вежливо ответила ему. — Я Майя, очень приятно.

— Куда нам? — уточнил тем временем Недич.

— Семнадцатый стапель, который у ближней вышки, — ответил Краль и, когда автомобиль тронулся с места, хмыкнул: — Кому скажи — князь в шоферах был, не поверят.

— Извини, за руль не пущу, — насмешливо отозвался Май.

— Да я и не умею, — хохотнул Краль так, что я подпрыгнула на своем месте, и сразу же переключился на другую тему, очевидно, возобновив прерванный посадкой в машину разговор. — А со следователем ты и сам сегодня сможешь поговорить, он обещал приехать. Хороший мужик, дотошный, докопается. Но в умысел я все равно не верю. Ну погрызли крысы доску. Может, там из рабочих кто-то что-то поел, знаешь же, многие так делают. А может, и вовсе смазкой кто испачкал, этим-то тварям все равно, что жрать.

От рассказа управляющего я крепче вцепилась в кресло, стараясь дышать глубоко и ровно. Май покосился на меня встревоженно, явно понял причину такой реакции и постарался сменить тему:

— Ладно, с этим понятно. Как на четырнадцатом стапеле дела? Кран починили наконец?

— Да, поправили. Вроде пока работает без нареканий, должны кончить сборку к сроку. Да, слышал, трагедия у нас? Патбн на пенсию уходит!

— Боян, ты не пугай, я решил, еще что-то случилось… Так ему уже за сотню, надо думать, устал.

— Он устал, а мы-то без него как?! — проворчал Краль. — «Каринку» лучше него во всем Ольбаде никто не знает!

— Научатся, сколько можно на старике выезжать, — пожал плечами Май и пояснил уже для меня: — Патон — это местная легенда, сварщик по алюминию, талантливейший зеленый маг. Он, собственно, тот способ сварки, который у нас используется, и изобрел и прототип аппарата сконструировал. А Боян постоянно брюзжит, что молодежь уже не та.

— Не та, — с готовностью подтвердил управляющий, когда мы выбрались из автомобиля у огромного ангара с полукруглой крышей и не спеша двинулись к приоткрытым воротам. — Тут Лукович, который у нас инструментальным хозяйством заведует, — лысый такой, помнишь? — недавний случай рассказал, чистый анекдот на эту тему. Пришли к нему с эскизом из второго цеха, с пятого участка, где моторы собирают, и говорят: сделай нам вот такую приблуду, приспособление то есть, без нее не можем пару винтов закрутить, а нам четыре акашки собрать надо.

— Погоди, но их уже лет десять собирают! Что, раньше не закручивали? — Нахмурившийся Май растерянно покосился на Краля.

А я затаилась, с нетерпением ожидая собственно анекдота. И тихонько порадовалась, что меня с управляющим разделяет тезка: разойдясь, Краль заговорил громче, и… В общем, хорошо, что я шла не рядом с ним, а цеплялась за локоть Мая, иначе рисковала оглохнуть. Как только Недич это выдерживает? Привычка, не иначе.

— Вот и Лукович аж посерел весь от возмущения. Он мужик скаредный, лишнюю работу делать не любит, — пояснил Боян, тоже, видимо, для меня, потому что князь упомянутого «заведующего» явно знал. — Стали разбираться. Оказалось, там один старенький сборщик ушел на заслуженный отдых, а без него никто ничего сделать не может. Он был худющий, маленький, а еще в детстве руку сломал.

— И? — подбодрил Май.

— И рука срослась неровно, под углом. Вот он со своей рукой мог подлезть и гайку эту придержать, а новые ребята — нет! А ты говоришь, Патона на пенсию отпустить!

— Странная у тебя мораль, — со смехом возразил Недич. — Молодежь плоха, потому что у них руки целые?

— А! — Краль только отмахнулся и отвлекся на подошедшего к нему с какими-то вопросами пожилого мужчину, а мы с Маем в молчании пошли дальше, вдоль занимающей середину ангара туши. Краля с его историями я выкинула из головы почти сразу, с восхищением разглядывая гигантскую конструкцию, похожую на скелет кита. Я, правда, ни разу не видела скелет кита, но чувствовала: оно.

На две трети собранный остов, окруженный многоэтажными лесами, лежал на стапеле, возвышался над нами, и под его брюхом свободно мог проехать грузовик. Но при таких размерах — что странно — конструкция совсем не давила. Собранная из труб толщиной в мою руку, а кое-где и больше, рама казалась удивительно легкой и ажурной. Умом я понимала, что вес каркаса огромен, но запрокидывала голову — и въяве видела, что скелет дирижабля парит над бетонным полом. А опоры удерживают его, не позволяя стукнуться о потолок.

— Обалдеть… — пробормотала тихо, с расстановкой. И спросила вполголоса: — Май, а можно вон туда залезть?!

Через весь ангар над скелетом аэростата тянулись переходы: две поперечные тропинки от стены до стены и две соединяющие их продольные. Забраться туда можно было по одной из двух лестниц, расположенных диагонально. Причем лестницы были вполне удобные и совсем не страшные — не просто ряд перекладин, за которые нужно было цепляться руками и ногами, а надежные ступеньки, огражденные высокими перилами.

— Тебе точно этого хочется? — с какой-то обреченностью уточнил Недич.

— Очень! Но если посторонним нельзя и все такое — могу и потерпеть, — заверила его. — Я же не знаю, какие тут инструкции и правила…

— Да нет, инструкций никаких нет, — явно нехотя признал Май. — Просто…

— Не жадничай, — вдруг хохотнул рядом Краль: при своем росте и громогласности ходил он удивительно тихо. Хотя, возможно, я настолько засмотрелась и увлеклась идеей взглянуть на ангар сверху, что могла пропустить небольшое землетрясение. — Не слушайте его, барышня. Его самого с верхотуры не согнать было, это сейчас вроде несолидно, князь же.

— А ты здесь и раньше часто бывал? — полюбопытствовала я.

— Проходил практику во время учебы, я же по специальности — инженер-штурман.

— Что, два в одном?

— Чтобы знать, как управлять, нужно понимать, чем именно ты управляешь. Так что на летном факультете не только картографию с метеорологией проходят, но и конструирование, надежность и материаловедение, — пояснил Недич, с непонятной тоской разглядывая ступеньки.

— Да ладно тебе, никакая лестница не уронит твоего княжеского достоинства, можешь мне поверить! — решила я и, уверенно ухватив Мая за руку, потащила к ближайшим ступенькам.

— А ты специалист по княжескому достоинству? — с усталой иронией уточнил тезка. Но вырываться не стал и вообще не выглядел таким уж недовольным. Точно, стесняется!

— С тобой станешь, — весело отмахнулась я и полезла на лестницу. Крепкая, надежная, только на ней все равно приходилось осторожничать: ступени крутые, оступиться и свернуть шею — как нечего делать. У меня, конечно, сзади страховка в виде сильного и надежного Мая, но все равно падать будет неприятно. Особенно ему, когда в него с разгона прилетят мои костлявые и остроконечные килограммы. Аккуратное восхождение заняло несколько минут — на такую-то верхотуру карабкаться! Там, в конце лестницы, на маленькой площадке, где нашлось место даже для небольшого железного столика, я остановилась, поджидая замешкавшегося Недича, и с неожиданным беспокойством заозиралась. Даже здесь уже захватывало дух.

— Круто! — выдохнула, перегнувшись через перила и разглядывая далекий пол.

— Майя, аккуратно, — прозвучал сзади напряженный голос тезки.

— Не волнуйся, я держусь, — безмятежно улыбнулась, глянув через плечо, и осторожно, без спешки, двинулась по мосту. — Обалдеть, красиво-то как… страшно, но так здорово! Май, а где-нибудь можно покататься на воздушном шаре? А то дирижабли ведь закрытые со всех сторон, а вот так, чтобы была возможность посмотреть вниз?

Говоря это, я продолжала идти, разглядывая все вокруг — остов под ногами; мостик, кажущийся сейчас очень хрупким; очень близкий сводчатый потолок ангара; такие же близкие, расположенные с другой стороны, рельсы, по которым ездила кран-балка. Снизу я не обратила внимания, но оказалось, что с мостков можно было — при желании — перебраться на эти рельсы и сложные арочные конструкции, которые их держали, опираясь на бетонный пол. Похоже, стены ангара на такие нагрузки рассчитаны не были, они лишь закрывали стапель от ветра, солнца и осадков.

— Май? — обернулась я, потому что тезка не отвечал.

Оказалось, Недич все еще стоял у начала мостка, крепко держась за перила обеими руками, и неподвижно смотрел куда-то вбок и вниз.

— Май! — громче окликнула его.

Мужчина вздрогнул, перевел взгляд на меня и неуверенно улыбнулся. Я нахмурилась — здесь, наверху, было слишком мало света, но показалось, что Недич подозрительно бледен.

— Май, ты в порядке? Ты идешь? — спросила, чувствуя нарастающее беспокойство и не понимая — не то это так странно сказывается естественный страх высоты, не то тут, наверху, попросту слишком душно.

— Д-да, — с запинкой ответил Май, очень пристально и напряженно глядя на меня. Словно пытался этим взглядом что-то сказать — или уцепиться. Глубокий вздох, шаг, другой — неуверенные, нетвердые.

— Май, что случилось? — уже не на шутку встревожилась я и двинулась навстречу.

Только дойти не успела. Вместо надежного холодного металла перил пальцы вдруг ухватили пустоту. Я поднесла руки к лицу, взглянула на ржавые ладони и в растерянности перевела взгляд на мужчину.

— Май? — спросила тихо, так, что он наверняка не услышал.

Успела поймать его взгляд — шальной, почти безумный, полный ужаса, — и ощутила, что… парю?

Увы, нет. Падаю…

Кажется, я даже не закричала. Не от повышенной храбрости; просто сердце скакнуло вверх и застряло в горле. Еще успела зажмуриться и понять, что полет будет недолгим, а остановка — последней. И даже услышала громкий крик, явно мужской.

Рывок. Почему-то вперед и вбок.

Давящее ощущение. Везде — в талии, в плечах, в руках, даже в голове.

Жуткий грохот. Сразу отовсюду, как будто рушится мир. Низкий, вибрирующий звук забил ватой уши, заклокотал в горле и внутри, за солнечным сплетением.

А потом навалилась тишина — звенящая, тревожная и еще более оглушающая.

Тяжело, но не больно. Пахнет металлом и пылью. От пыли хочется чихнуть…

Жива?

Робко, боясь спугнуть, я позволила себе эту мысль. Жива, несмотря ни на что. Вопреки невозможности.

Открывать глаза не спешила, вновь сосредоточилась на ощущениях и тщательной проверке собственного тела.

Сверху на мне лежало что-то твердое, внизу — чуть менее твердое и к тому же теплое. Одна рука согнута, вторая — неудобно вывернута, но не болит. Ноги тоже вроде бы на месте и Даже шевелятся. И действительно ничего не болит, не показалось. Как будто меня только придавило чем-то, но — аккуратно.

Немного успокоившись по этому поводу, я попыталась пошевелиться и для начала поудобнее устроить правую руку.

— Не ерзай, а то что-нибудь может рухнуть, — прозвучал почти над ухом негромкий хриплый голос, в котором я с трудом опознала Маев.

Вздрогнула, открыла глаза и наконец-то очнулась окончательно.

Оказалось, я лежу сверху на тезке, он крепко обнимает меня обеими руками, вокруг нагромождение разломанных металлических конструкций, сквозь решето которых пробивается немного света. Вокруг, по ощущениям совсем рядом, голоса. Непонятные команды, зовут каких-то людей…

— Мы что, живы? — почему-то шепотом спросила я, переводя взгляд на лицо Мая — близкое и очень бледное.

— Как это ни странно, да, — с нервным смешком ответил он, тоже вполголоса. — Даже, кажется, целы.

На меня накатило облегчение, сдобренное восторгом и пронзительно-огромным счастьем, которое надулось мыльным пузырем где-то в груди, отдалось вязкой слабостью и мягкой дрожью в руках и ногах. Так бывает, когда долго несешь что-то тяжелое, а потом наконец ставишь его на место. Только еще ярче, еще сильнее.

Наверное, от концентрации этих эмоций что-то у меня в голове помутилось, поэтому выход чувства нашли неожиданный: в поцелуе. Пожалуй, закономерный выход: я уже несколько дней мечтала это сделать, а тут подвернулся такой повод!

Помутилось, похоже, не только у меня, потому что Май вдруг ответил.

Нет, не ответил; буквально через мгновение перехватил инициативу. Мне на затылок мягко и уверенно легла горячая ладонь, лишая даже мысли о возможности отстраниться, а вторая рука скользнула с плеча вниз, вдоль позвоночника, и остановилась на талии.

Поцелуй получился жадным, глубоким, уверенным — словно не первый, словно это не случайный порыв, а законное право. От поцелуя захватывало дух. От поцелуя в и без того плохо соображающей после пережитого потрясения голове воцарился сладкий туман, в котором растаяли последние остатки здравого смысла.

Май, также забывшись, плавным текучим движением опрокинул меня на спину… То есть попытался. Сзади в поясницу уперлось что-то жесткое и холодное, ноги застряли, а по полу прокатился гулкий, жуткий металлический скрежет и завибрировал в ребрах и пальцах.

Хмель поцелуя развеялся мгновенно. Май прижал мою голову к плечу, обнял крепче — уже не в порыве страсти, а в стремлении закрыть собой и защитить. Я напряженно замерла, судорожно вцепившись обеими руками в китель мужчины, боясь лишний раз глубоко вздохнуть. Но потихоньку расслабилась — кажется, рушиться на нас ничего не собиралось.

Немного ослабла и хватка Недича, но ни он, ни я не спешили шевелиться. И заговаривать не спешили. Со мной-то давно все ясно, я с симпатиями и предпочтениями определилась, а вот тезке, кажется, требовалось время на осознание.

Мне же пока хватало предвкушения и восторженной мысли, что притяжение у нас — обоюдное и просто так все это явно не закончится. Что-то будет. А что — лучше заранее не загадывать. Куда лучше лежать вот так, чувствовать тепло чужого тела и чужое дыхание и радоваться тому, что мы все-таки живы.

Последняя мысль окончательно развеяла дурман, и я задала себе другой, гораздо более важный сейчас вопрос: а что, собственно, произошло? Почему рухнул такой крепкий и надежный мост, что вдруг случилось с перилами? И как мы вообще выжили?!

Впрочем, ответ на последний вопрос сейчас крепко обнимал меня обеими руками. Тут даже думать не о чем, спас нас Май — именно так, как умудрился уцелеть при крушении дирижабля. Рефлекторное использование защитной магии? Жалко, что я в этом совсем ничего не понимаю, а то могла бы восхититься еще больше.

От нового, более продолжительного скрежета я вздрогнула всем телом и попыталась крепче прижаться к мужчине. Полезные мысли тут же вылетели из головы, оставив только страх, что хрупкое равновесие нарушится и навалившаяся сверху тяжесть нас добьет.

— Не бойся, все хорошо, — тихо сказал Недич. — Это нестрашный звук, разбирают завалы.

— Может, нам покричать и сообщить, что мы тут?

— Бессмысленно. Скорее всего, снаружи просто не услышат, это нам кажется, что люди рядом. Можно постучать по какой-то железке, тогда больше шансов быть услышанными. Но нас и так уже нашли, скоро вынут отсюда. Завал-то небольшой, это ведь не многоэтажное здание, да и стены не падали.

— Недич! Живой! Ну, князь, везучая же ты зараза! — прогромыхал где-то в районе моего затылка голос Краля. И тут же в сторону: — Я их вижу, живые! Тони, подымай!

Вскоре нас действительно освободили. Май передал меня в чужие темные, мозолистые руки, и я поймала себя на мимолетном раздражении из-за того, что уж очень быстро нас спасли. Глупость, конечно, но… я бы не отказалась еще хотя бы несколько минут провести в объятьях тезки.

Когда вытащивший из завала мужчина — крепкий ольбадец в рабочем комбинезоне — поставил меня чуть в стороне от груды металлолома на твердый бетонный пол, я успела мельком осмотреться. Обнаружила, что обрушилась часть моста, леса и фермы дирижабля под ней; кран-балка покосился на рельсах, но удержался. Вокруг суетились с полтора десятка людей и небольшая машина с длинными суставчатыми механическими руками, которые очень ловко и уверенно разбирали завал, с поразительной легкостью отрывая куски металла. Машиной управлял сидевший внутри мужчина, и я сумела разглядеть, что движения манипуляторов полностью повторяют жесты его рук; это объясняло точность работы.

Следом за мной на свет выбрался Май и спустился на бетон, также не пренебрегая посторонней помощью. Краль, улыбаясь, опять повторил что-то в духе «везучей заразы», хлопнул князя по плечу и принялся что-то втолковывать одному из незнакомых рабочих. Кажется, инструктировал по поводу дальнейших работ. А Недич подошел ко мне.

— Как ты, цела? — неуверенно улыбнулся он, обводя меня напряженным взглядом.

Хм. А что мне мешает компенсировать недостаток объятий сейчас? В конце концов, я пострадавшая, испуганная и имею полное право липнуть к собственному спасителю! Окружающие все равно не знают, что мне не страшно и вообще на удивление спокойно — кажется, я пока еще не успела толком осознать, насколько близко прошла смерть.

Так что я решительно подалась вперед, крепко обняла Мая, уткнулась лбом в его плечо. Мужчина отталкивать не стал, наоборот, прижал к себе, погладил по голове и шее.

— Все обошлось, не бойся, — ласково проговорил тезка. — Страшное позади.

— Я поняла, — проворчала негромко. Но развивать тему не стала и уж тем более не стала обсуждать детали случившегося — не время и не место.

— Недич, настанет когда-нибудь тот час, когда я не буду нервно вздрагивать от одной твоей фамилии?! — прозвучал рядом незнакомый веселый голос.

Я, не размыкая объятий, повернула голову, чтобы взглянуть, кто это там такой нахальный.

— Шешель, а ты как здесь оказался? — сразу же напрягся Май. Гладить меня перестал, осторожно перехватил за плечи, как будто присутствие этого новоприбывшего, в отличие от рабочих, его тревожило.

Так. Мне этот тип тоже уже очень не нравится!

И хорошо еще, Недич не стал меня отодвигать и размыкать объятия, а то я всерьез обиделась бы.

— Работаю я, что мне еще делать? — хмыкнул незваный гость. — У вас же тут какое-то происшествие вчера было… впрочем, вижу, не только вчера.

Среднего роста, худощавый, жилистый, этот Шешель обладал весьма примечательной внешностью. Неопределенно-светлые волосы — не то выгоревшие на солнце, не то полуседые, не то припорошенные пылью. Сухое узкое лицо с жесткой линией тонких губ и большими, выразительными глазами в обрамлении темных ресниц — серо-голубыми, настолько холодными, что от одного только взгляда в них меня как будто макнули в прорубь. Я на всякий случай вцепилась в Мая крепче. Тот словно вспомнил обо мне, опять обнял обеими руками, ободряюще погладил по плечу.

Ладно, так и быть, прощаю обоих.

Но Шешель мне все равно не нравится!

— С каких пор ты интересуешься авариями на производстве? — недружелюбно уточнил Май.

— С тех пор, как они связаны с фамилией Недич, — ухмыльнулся белобрысый. И тут же рявкнул, глядя в сторону: — Прекратить разорение места происшествия! Работает следственный комитет, помещение оцеплено, прошу покинуть его и никого не пускать! Ребята, осмотрите тут все и зафиксируйте, очень мне вот тот слом не нравится. — Он кивнул куда-то вверх, на остов моста, командуя стоящей в стороне тройке мужчин в серой форме и с чемоданчиками. — Ты почему их не остановил? Все улики мне разнесут!

— Я не мог никого остановить, я был под завалом, — проворчал Май.

Взгляд Шешеля стал еще более острым и пристальным, он смерил нас с ног до головы, опять внимательно ощупал неровный срез моста.

— Вот та конструкция упала на тебя?

— Подо мной, — вздохнул Недич.

Еще один холодный, как скальпель, взгляд.

— Миха, разберись тут со свидетелями, ты за старшего, — велел Шешель одному из спутников. — Где тут можно спокойно поговорить?

— Поехали, — нехотя кивнул Май. — Боян, мы займем твой кабинет? Ты разрешения охранки не менял?

— Занимайте, конечно, я тут прослежу, — великодушно разрешил Краль.

— Майя? — тихо позвал меня тезка. — Ты как? Успокоилась?

— Я пока еще не начинала переживать, — проворчала честно, нехотя отстраняясь. — Вот сейчас приедем в безопасное тихое место, и там-то меня, наверное, накроет.

— У Бояна в кабинете точно есть чай. И брада. Справимся, — слабо улыбнулся Май. — Пойдем.

Вопреки опасениям, смущенно шарахаться от меня после произошедшего под завалом мужчина не стал. Взял за руку, потянул к выходу под задумчивым и заинтересованным взглядом следователя, который шагал следом.

— А ты уверен, что тебе сейчас стоит садиться за руль? — осторожно спросила я.

Тезка выглядел очень бледным, сейчас я была в этом уверена, да и руки у него, кажется, дрожали, и шагал он как-то неуверенно. Но озвучивать все это я не спешила, надеялась на благоразумие Мая. И тот мою надежду оправдал.

— Шешель точно умеет водить, — с нервным смешком заверил Недич.

Определенно, он замечательный. Мне кажется, другой на его месте непременно начал бы доказывать собственную крутизну и неуязвимость. И, скорее всего, мы бы непременно поругались.

Как все-таки здорово, когда у мужчины есть мозги и здравый смысл!

— Послал бы я тебя далеко и грубо, — заметил позади Шешель. — Но не пошлю. Это ведь твой черный пятый «Саят» у входа?

— Мой, — согласился Недич.

— Я так и подумал. Ты, конечно, местами бестолковый, но в технике толк знаешь.

— Спасибо за лестную оценку, — хмыкнул Май. — Как я раньше без нее жил, ума не приложу…

— Не жил, а прозябал, — легко подтвердил следователь. — Давай ключи.

Первое раздражение прошло, я уже поглядывала на Шешеля с любопытством, но и мысли не допустила усесться с ним рядом впереди. Его наружность, взгляд и манера поведения не способствовали даже минимальному сближению. Да еще я к месту вспомнила о собственном происхождении и уже вполне сознательно решила держаться подальше от представителя закона, особенно — вот такого. Он явно весьма проницательный и наблюдательный тип, еще поймет, что я не местная. Нет, лучше посидеть тихо-тихо в углу, пока мужчины решают свои мужские вопросы.

К моему приятному удивлению, Май тоже устроился на заднем сиденье и оттуда объяснил, куда ехать. Вороной монстр, послушный чужой руке, тронулся с места плавно. Вот это ветреность, мог бы хоть заглохнуть для порядка! Стало обидно за Недича.

Обнимать меня тезка не стал, но зато взял за руку, переплел пальцы. Я рассеянно отметила, что руки у него стали холодными, подвинулась ближе и накрыла наши сцепленные ладони своей, пытаясь согреть.

— Слушай, а эта красивее, глаза умные, — вдруг заметил следователь. — Вкус у тебя все-таки есть, да и на ошибках учишься.

— Шешель, ты зарываешься, — холодно, почти равнодушно ответил на это Май. Не сказал — проинформировал о последствиях.

— Не дергайся, князь, я любя, — совершенно не впечатлил ся тот. — Благословляю. Ты заметно повеселел с нашей последней встречи, глаз радуется.

— Я просто успел забыть, почему мне так сильно хотелось свернуть тебе шею, — устало огрызнулся Недич.

— Не ты первый, не ты последний, — философски заметил Шешель. — В смысле, я готов поручиться, что не ты будешь тем последним, который все-таки не удержится. Все, вылезай, приехали. Туда хоть приехали?

— Туда.

На этом разговор прервался, мы втроем двинулись ко входу в здание.

Широкие светлые коридоры, высокие двустворчатые двери, незнакомые люди, которые здоровались, но провожали растрепанного и пыльного Недича озадаченными взглядами, а заодно с ним — и нашу компанию. Я отвечала им любопытными взглядами, но лица сливались в одно и расплывались перед глазами: похоже, потрясение начало давать о себе знать.

Кабинет управляющего располагался на втором этаже. В небольшой приемной с несколькими удобными диванами вдоль стен и солидным шкафом в углу нас встретил секретарь — немолодой подтянутый мужчина в очках. Поздоровался, без возражений и вопросов открыл единственную дверь, расположенную по правую руку от него. Пообещал принести чай и кофе.

Сам кабинет мне понравился — было видно, что здесь работают, а не пускают пыль в глаза. Окруженный стульями Т-образный стол, на нем разложены какие-то чертежи, стоит несколько этажерок с бумагами. В дальних углах — шкафы, забитые папками разной толщины. У входа слева — большой угловой диван с низким чайным столиком, справа — еще несколько шкафов.

Май усадил меня на диван, сам опустился рядом. Шешель окинул нас задумчивым взглядом, подтащил один из стульев и устроился верхом на нем напротив.

— Начнем с главного. Кто знает о твоей фобии?

— Ты, — недовольно поморщился Май.

Следователь выдержал паузу, ожидая продолжения, но так и не дождался и неопределенно хмыкнул, окинув меня задумчивым взглядом:

— Занятно. А наверх полез, потому что девушка попросила?

О чем они говорят, я понимала достаточно смутно, но под ледяным взглядом Шешеля все равно почувствовала себя неуютно и инстинктивно придвинулась ближе к тезке.

— Майя точно ни в чем не виновата, — скривился Недич. — Ты не в ту сторону копаешь.

— Правда? — протянул следователь, буравя меня взглядом. — Вдруг появилась. Вошла в твой дом. Через неделю после знакомства ты смотришь на нее влюбленными глазами, а потом внезапно падаешь вместе с мостом и чудом остаешься жив. И она не виновата? — Говорил он с издевкой, но это была только привычная, ни на что не влияющая форма. Обвинял Шешель всерьез.

— Сорвалась Майя, — бросил Недич, глядя на собеседника с горячечной, с трудом контролируемой злостью. Казалось, еще немного, и князь вцепится этому человеку в горло. — Я прыгнул следом. Ясно? У нее в руках испарились перила, под ней рассыпалась стальная сетка. Если бы я не успел отреагировать или рефлекторно отступил бы на лестницу, погибла бы — она. Не очень похоже на продуманное покушение, да?

— Покушение? — все-таки вырвалось у меня. — То есть кто-то пытался тебя убить?

— Не меня, — поморщился Май.

— Но это ведь случилось только тогда, когда ты ступил на мост и приблизился ко мне… — пробормотала я и спросила напряженно: — Май, а можно привязать срабатывание ловушки к конкретной ауре?

— Нет, ну я же говорю, глаза умные! — хмыкнул следователь. — Сообразительная девочка. А ты, Май, продолжишь отрицать, что кто-то пытается закончить начатое в том году, и станешь упирать на стечение обстоятельств?

— Шешель, ты параноик.

— Ну так пусть твоя девушка нас рассудит. В больнице ему перепутали лекарство. Случайно. Потом в старой квартире случилась утечка газа. Случайно. Потом у машины отказали тормоза. Тоже случайно. Потом… что там еще было, напомни? Случайность, Недич, это то, что ты до сих пор жив!

— Май? — растерянно позвала я, напряженно покосившись на тезку. Но тот молча буравил взглядом следователя. — Май, ты же не можешь на самом деле верить в такие совпадения, да?

Вместо ответа князь неразборчиво ругнулся сквозь зубы, рывком встал, запустил пятерню в и без того растрепанные волосы. Под нашими озадаченными взглядами в два шага подошел к шкафу, резко дернул дверцу. Достал широкий стакан и резной хрустальный графин, нервным жестом плеснул янтарно-желтой жидкости — в стакан и себе на руку. Залпом осушил и с грохотом, так, что я дернулась от неожиданности, вернул обе емкости на место. Вцепился обеими руками в полку на уровне своего лица, уткнулся в запястья лбом. Несколько мгновений так постоял и процедил глухо, с расстановкой:

— Да, я не хочу. Ты прав. Доволен? Я не хочу верить, что это не случайности.

— Уже прогресс, ты это признал, — флегматично заметил Шешель совершенно другим, спокойно-деловым тоном, без насмешки. — А доволен я буду только тогда, когда докопаюсь до правды. Сядь уже, ты вон девушку напугал. А я не хочу разговаривать с твоим затылком. Разрешаю даже дать мне в морду, если тебе от этого полегчает.

— Чтоб ты посерел, Шешель, как же ты меня достал! — тяжело выдохнул Май, к моему облегчению, аккуратно прикрывая шкаф, и вернулся к своему месту. На диван не сел — рухнул.

— Вот именно сейчас наконец-то достал, — не стал спорить следователь. — Знал бы ты, как ты мне за это время надоел своим упрямством! Определенно, эта девочка очень положительно на тебя влияет.

Резкая смена эмоциональной окраски разговора, внезапные скачки с темы на тему, одинаково холодный и пронзительный в любом настроении взгляд Шешеля, неожиданная вспышка Мая — все это выбивало меня из равновесия, пугало, заставляло искать хоть какой-то защиты.

Я не выдержала и подвинулась ближе к посеревшему, в пару мгновений осунувшемуся Недичу. Не знаю, кого пыталась успокоить этим в большей степени, себя или его. В Мае сейчас будто что-то надломилось, и это было… страшно. Страшнее, чем падение с моста.

Пальцы вдруг похолодели от покрывших их хлопьев ржавчины. Сердце, бешено стуча, подскочило к горлу. От поясницы к затылку холодной волной прокатилось ощущение потерянной опоры.

Я судорожно вздохнула и порывисто прижалась к боку Мая, поднырнув под его локоть. Неудобно изогнувшись, уткнулась лицом в плечо мужчины, крепко-крепко зажмурилась и закусила губу, пытаясь сдержать подступившие слезы запоздалого страха смерти.

— Прости, — едва слышно выдохнул Май, крепко меня обнимая. — Я не должен был…

— Нет, ты… не в этом дело, — поспешила заверить его. — Это… последствия. Я же говорила, потом накроет.

Кажется, в этот момент хотел высказаться Шешель, но не успел: его прервал стук в дверь. После разрешения Недича в кабинет вошел секретарь и втянул за собой небольшой сервировочный столик.

Этот тип, определенно, гений своей профессии. Случайно так угадать момент он точно не мог, тут нужны особый талант и годы практики…