Я стояла на небольшом плоском камне, шершавом, сером; его размеров едва хватало под две моих стопы. А под ногами клубился туман, молочно-густой, непроницаемый. Присутствовало обманчивое ощущение, что, если спрыгнуть в него — не провалишься, но я быстро преодолела знакомое наваждение; точно такое посещало меня в самолёте, над слоем облаков.

Туман медленно перекатывался волнами у меня под ногами, облизывая камень, на котором я стояла, и — ещё множество таких же, вытянувшихся в две дорожки, разбегающиеся вправо и влево. Соседние камни располагались на расстоянии около метра — слишком широко для моего шага, но вполне досягаемо для прыжка. Одолело любопытство; стало интересно, камень просто висит в воздухе, или это вершина длинного острого зуба? Я опустилась на корточки, протянула руку… но какое-то странное ощущение остановило. Предчувствие? Почему-то очень не хотелось погружать руку в это клубящееся марево, хотя никакой угрозы или чего-то в этом роде я не ощущала.

Конечно, хорошо бы, чтобы это была всё-таки вершина скалы, так спокойнее. Но даже в таком случае в здравом уме я бы не попробовала спуститься: от одной мысли о том, чтобы оказаться в этой клубящейся мгле, без верха и низа, одинаковой во все стороны и не позволяющей разглядеть даже собственные руки, становилось гораздо жутче, чем от мысли о бездне под ногами.

В общем, я поняла, что вниз меня не тянет, даже не принимая в расчёт непонятное нежелание прикасаться к туману, и в сухом остатке есть два пути. Налево, и, соответственно, направо. Низко нависающее серое небо было темнее, чем туман под ногами, и вдали два серых цвета смешивались, делая горизонт зыбким, едва различимым. Сколько километров до горизонта? Не помню, кажется, около пяти. Я вновь посмотрела по сторонам. И слева, и справа, и даже сзади картина повторялась — всё та же серая мгла. Даже с учётом плохой видимости, до горизонта несколько километров, то есть — несколько тысяч метров и несколько тысяч прыжков. И это если я угадаю с направлением, и если там, сразу за границей видимости, есть цель моего грядущего путешествия. Знать бы ещё, какая?

Не удержалась от хихиканья, оценив своё положение со стороны. Тишина, туман, и я, как дура, торчу посередине на камушке. Особенно забавно будет, если потом окажется, что глубина тумана — несколько десятков сантиметров. С другой стороны… Даже если и так, где гарантии, что там не обнаружится какая-нибудь яма, или никто в этом тумане не ползает?

Представив, что в тумане может кто-то прятаться, я окончательно расхотела его щупать. В попытке отвлечься от неприятных мыслей ещё раз оценила предоставленный выбор, щурясь и вглядываясь в молчаливую дымку. Почудилось, что слева в тумане что-то темнеет. Рассудив, что лучше довериться галлюцинации и всё-таки определиться с направлением, чем так и торчать до одури на этом камне, повторяя судьбу небезызвестного буриданова осла, я запрыгала в нужном направлении.

Поначалу тщательно примеривалась, потом приноровилась, и скорость моего передвижения возросла до быстрого шага; я даже рисковала делать несколько прыжков, по два-три подряд.

Монотонность пейзажа, кромешная тишина и нудная повторяемость движений оказывали отупляющее воздействие. Поначалу я ещё пыталась рассуждать, куда и почему попала, почему только я, где остальные, есть ли вообще смысл у этого путешествия, а потом мысли постепенно расползлись, оставив по себе пустоту. Пришло необычное, завораживающее ощущение, будто я — всего лишь безразличный наблюдатель, со стороны смотрящий за шевелениями какого-то постороннего тела. Кажется, именно это состояние и называется медитацией. Или нет?

Я так прыгала и прыгала, пока вдруг очередной прыжок не привёл меня на большую площадку. Ноги, непривычные к подобным нагрузкам и давно уже уставшие нести тело вперёд, подкосились, и я рухнула на вымощенную каменными блоками поверхность, наслаждаясь возможностью вытянуть и расслабить ноги. Сколько-то пролежала вот так, на спине, бездумно разглядывая камни и туман. Здесь, кажется, не существовало времени; только туман, серое небо, серые камни и тишина. С начала мира и до скончания веков.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Сначала я с некоторым недоумением осознала, что добралась, похоже, до финиша. Потом обрадовалась этому, но без фанатизма: где гарантии, что дальше не будет хуже?

Медленно поднялась в сидячее положение, оглядывая своё пристанище. Надеюсь, не последнее.

Площадка была своеобразным крыльцом остова какого-то здания. Не знаю, как оно выглядело прежде, но теперь это было нагромождением унылых серых блоков, пронизанным всё тем же туманом, только более редким, чем в пропасти под ногами. Наверное, Серёга бы заинтересовался, и даже смог бы с достаточной долей вероятности предположить, каким целям когда-то служило это сооружение. По мне, так это была просто куча камней, когда-то давно поставленных друг на друга. Кое-где сохранились куски стены в мой рост, кое-где зияли провалы. Вот только не было никаких следов разрушившихся частей: ни отдельно лежащих рухнувших блоков, ни мелкой каменной крошки. Будто кто-то следил за этим местом и по непонятным мне соображениям лишь уносил то, что упало, тщательно подметая, но не предпринимая попыток предотвратить дальнейшее разрушение.

Я осторожно поднялась на четвереньки, потом — на ноги. Тяжёлое болезненное онемение в одеревеневших от усталости мышцах было расплатой за пренебрежение спортивными занятиями там, в далёком-далёком доме, где меня уже похоронили. Однако стоять и ходить я вполне могла, чем тут же и воспользовалась, сунув нос в здание.

Почему-то я ожидала большего. С порога казалось, что это целый огромный лабиринт переходов и комнат, а когда я вошла в проход между двумя кучами камней, выяснилось, что в наличии имеется всего две "комнаты" — первая, своеобразная прихожая пяти метров в ширину и трёх в длину, и вторая, отделённая остатками колонн, гораздо большей площади.

Надеялась увидеть там нечто интересное, символичное. Алтарь, или какое-нибудь сооружение, или предмет, способный ответить хотя бы на один из моих вопросов, но внутри было совершенно пусто. Я двинулась вокруг залы, пытаясь найти хоть что-то, кроме камней и тумана, но ни внутри, ни снаружи никаких достойных внимания элементов пейзажа не наблюдалось.

А примерно на середине пути я поймала себя на странном ощущении. Не было страха. Страха, волнения, тревоги, даже удивления не было, лишь вялое любопытство и лёгкое недоумение от царящей вокруг пустоты.

— Добро пожаловать на новую ступень, — тишину разорвало бесстрастное многоголосье. Я отпрянула к стене, затравленно озираясь. Впрочем, паника была недолгой; я опознала говорящего и чуть успокоилась. Посреди зала стоял сфинкс — тот ли, с которым я общалась у них в гостях, или другой, не знаю. Кажется, всё-таки другой.

— Ступень чего? — мрачно поинтересовалась я. Сфинкс со своим странным голосом и подвижностью статуи настолько гармонично вписывался в царящее вокруг запустение, что становилось жутко.

— Развития, познания и жизни, — откликнулся он, всё так же не двигаясь с места и неотрывно глядя на меня.

— Хрень какая-то, — поморщилась я. — Какая ещё ступень? Что это за мир? Или я просто сплю?

— Иные сны куда реальней яви, — задумчиво качнул головой сфинкс. — Ступень познанья же… Присядь, наш разговор надолго, — и он двинулся в мою сторону. Оглядевшись в поисках чудом возникшей мебели и не обнаружив таковой, я со вздохом сползла на каменный пол — благо, он был не холодный. Крылатый опустился рядом со мной на колени в классической восточной позе; видимо, сидеть как-то иначе этим существам было неудобно.

— А нам совсем не нужно поторопиться? — уточнила я, хмуро оглядываясь и разглядывая своего нежданного собеседника.

— Нет. Здесь нам точно некуда спешить. Но слушай. Мир неоднозначен. Он многогранен множеством имён и отражений, слитых воедино. Ступень познанья — встреча с новой гранью, в конце пути — все знания Творца. Но путь тернист; да и тебе не нужно идти им вплоть до самого конца. Сейчас ты видишь отраженье, где мы жили, когда был бог и в нашей жизни цель. Его почти сожрал туман забвенья, и смерть его — лишь времени вопрос.

— И как же меня сюда занесло? — растерянно хмыкнула я.

— Не знаю. Я лишь стражник, несущий вахту в этой тишине. Но ты здесь, как я вижу, во плоти, а это мне казалось невозможным. В каких краях была ты перед тем, как здесь очнулась?

— В Туманном море. Где-то в его центре, — поморщилась я.

— В конечной точке мира? — проговорил он. — Что ж. Возможно, в этом есть причина.

— В каком смысле — "конечная точка мира"? — уточнила я.

— То место, где его покинул бог. Там в узел связаны все отраженья, и ткань реальности пугающе тонка. Тот, кто тебя сюда забросил, желал тебе лишь зла.

— Меня сюда кто-то переместил? — нахмурилась я. — И почему — зла?

— Мир этот должен был уже погибнуть. Своим присутствием держу его на грани уже давно, но скоро и меня не станет вместе с ним. Не зная о его существованьи, ты не могла попасть сюда, таков закон. Тебе желали очень нехорошей смерти. Туман забвенья — вслушайся в названье. Всё то, что он проглотит, не просто перестанет жить, а испарится из памяти живых, как не рождалось никогда. Создателя лишь память неподвластна тумана чарам. Крохи знаний тех разбросаны по миру, став поживой богам пришедшим, жалким и слепым.

М-да, а я чуть в него не полезла, в туман этот. Какая, однако, правильная у меня интуиция.

— А как мне вернуться обратно?

— Я думаю об этом, дракон. Будь терпеливей, времени нам хватит.

И сфинкс, обрывая разговор, прикрыл глаза. Я восприняла это даже с некоторым облегчением; что не говори, а всё-таки они очень утомительные собеседники, эти странные создания. Поскольку сидеть мне надоело, я поднялась на ноги, разминая их и с ещё большей осторожностью выглядывая за пределы относительно устойчивого куска этого поглощённого туманом мира. Интересно, как тут всё было раньше?

Хотя не это самое интересное. Кто меня сюда вышвырнул? Вариантов может быть много. Спрашивала, куда все враги подевались? Как говорится, получите и распишитесь! Тревожит не это, тревожит… как там все остальные? Вряд ли неизвестный противник решил ограничиться только устранением меня, весело небось всем. Интересно только, чем я такая особенная, что разделаться со мной решили столь оригинальным методом?

— Пойдём. Я вижу лишь одну дорогу, — окликнул меня сфинкс, поднимаясь на ноги. — Стой неподвижно, ничего не бойся, — и крылатый подошёл ко мне в упор, положив лапы… то есть, руки на плечи. Ноги мои опять едва не подкосились, а плечи обиженно заныли: руки эти оказались твёрдые и тяжёлые, будто целиком отлитые из металла. Интересно, сколько сфинкс при его двухметровом росте весит? — Теперь мы покидаем этот мир навечно.

— И его окончательно не станет? — я опешила.

— Я не нашёл других дорог наружу, — пророкотал он. — А мир живой важней, чем обречённый осколок памяти о прошлых временах.

Он с тихим шелестом и едва слышным металлическим скрежетом расправил крылья, окружив нас обоих единым серебристым щитом.

Несколько секунд мы просто стояли; я — озираясь по сторонам, разглядывая крылья и переступая с ноги на ногу, а сфинкс — неподвижный, с закрытыми глазами, совершенно безучастный к реальности. Я даже успела расслабиться и почти расстроиться, что у него ничего не получается.

А потом по глазам резануло ослепительно-белой вспышкой, окатило с головы до ног кусачей волной электричества и шарахнуло по голове столь чудовищным грохотом, что в первый момент показалось, это мир разлетается на части. Ослеплённая и оглушённая, я, полностью дезориентированная в пространстве, стояла и боялась шевельнуться, пока не очнулась под воздействием того же лишённого эмоций голоса сфинкса:

— Шаг позади, и нет путей возврата. Замри! Стой неподвижно, покуда мир обратно примет, вспомнив нас живыми.

Я не стала уточнять, что именно он имеет в виду: сказал же, неподвижно. Вместо этого я прислушалась.

И первое, что я услышала, был влажный, неприятный звук удара, явно по лицу, и болезненный женский вскрик. Не дёрнулась в ту сторону я только благодаря ладоням сфинкса, буквально пригвоздившим меня к земле.

— Второй и последний раз спрашиваю, — я не сразу опознала в этом хриплом от злости тембре голос Стерха. — Где она? Имей в виду, дрянь, следующим ударом я что-нибудь тебе сломаю. Например, спину, — отзвуком его голоса где-то совсем рядом ударил гром, за которым последовало смутно различимое ворчание. Мне показалось, ворчал Серёга.

— Её не должно было уже быть! — явно сквозь слёзы проговорил незнакомый звонкий женский голос. — Почему, почему ты всё ещё её помнишь?! Ты не должен… — опять звук удара и вскрик.

— Отвечай на вопросы! — даже я вздрогнула от количества ярости, клокотавшей в голосе воина.

— В забытом отражении, которого больше нет! И её не должно быть! Её вообще не должно было быть, ты должен был быть моим!

Я поёжилась от отчаянья в незнакомом женском голосе и от холода; только тут заметив, что мы стоим под проливным дождём, а вокруг бушует гроза.

— Верни её обратно, дрянь! — опять звук удара, ещё более мерзкий, с каким-то хрустом, и вместо вскрика — какой-то захлёбывающийся звук.

— Рем, пусти! — это уже возглас Серёги, уже с другой стороны от нас со сфинксом. Да что у них тут происходит?! — Он же её убьёт! Это низко…

— Если пущу, он убьёт и тебя. Смертные не должны лезть в разборки богов.

— Это же девушка!

— И всё же, — твёрдо проговорил явно недовольный эльф. — Мне тоже это не нравится, но…

— Ты меня поняла? — вновь шипение Стерха, вновь удар. — Дай нож.

— Возьми сам, у меня руки заняты, — насмешливо хмыкнул Михаэль.

Я поняла, что вот сейчас я точно плюну на все предостережения и брошусь предотвращать поножовщину. В этот момент, будто услышав мои мысли (или просто так всё удачно совпало), сфинкс убрал тяжеленные лапы с моих плеч и проговорил:

— Ну, вот и путь домой окончен.

Я поспешно огляделась, пытаясь понять, на кого первого бросаться и кого спасать. В паре метров справа Рем в компании с ещё парой эльфов держали периодически дёргающегося гаргулью. Чуть в отдалении на корточках сидел безучастный ко всему Зойр, рисующий на земле какие-то знаки. В паре метров слева…

Невозмутимый Михаэль, весёлый юноша с холодными глазами, с невозмутимым видом и чуть брезгливо поджатыми губами держал невысокую хрупкую шатенку; ростом она была даже ниже него. Одной рукой безжалостно вцепившись в волосы, второй — сжимая выкрученные за спину запястья. Лицо девушки больше походило на какую-то жуткую маску, на которой лишь испуганно сверкали живые человеческие глаза, а всё остальное представляло собой сплошное кровавое месиво. Перед ней, спиной ко мне, стоял Стерх, и в тот момент я сказала огромное спасибо судьбе, что мне не было видно его лицо. Он как раз вытягивал из рукава Кромма один из ножей, второй рукой придерживая девушку за подбородок.

— Стерх! — больше ничего не придумав, окликнула его я. А в следующее мгновение почувствовала, как стала всеобщим центром внимания.

— Вася! — облегчённый выдох Сержа, смешавшийся с радостным возгласом Рема "эони!" и скулящим воем незнакомой женщины. Михаэль, не двинувшийся с места, лишь улыбнулся мне и подмигнул. Стерх, дёрнувшись и выронив кинжал, стремительно развернулся. В какое-то мгновение преодолев разделявшее нас расстояние, воин так прижал меня к себе, что, кажется, хрустнули рёбра. Но я даже не пикнула, лишь крепко обняла в ответ, проглотив все укоры и возмущения, возникшие у меня при виде чудовищной картины; слишком многое я успела увидеть в то короткое мгновение, когда он уже обернулся, но ещё не осознал, что перед ним — я. Не прочитать по лицу, а почувствовать. Боль, от которой перехватывало горло, а сердце стучало с перебоями; отчаянье человека, у которого отняли всё, ради чего стоило жить, и страх, что уже поздно пытаться что-то изменить. И всё это в такой чёрной, тягуче-плотной концентрации, что мысли о сострадании или человечности попросту не хватило бы места. Вообще ничему больше не было место.

— Как же ты меня напугала, — прошептал он, опомнившись и слегка отстранившись. Глянул вниз, заметил кровавые пятна на рубахе. Видимо, настолько начал соображать, что понял, как только что выглядел со стороны, и что я должна была подумать при виде представшего зрелища. Едва уловимо побледнел, не решаясь поднять на меня глаза. — Прости… я…

— Я всё понимаю, — я качнула головой. Недоверчивый, растерянный взгляд — "правда не злишься?". — Но ты меня тоже испугал.

Он глубоко вздохнул, обнял меня уже очень аккуратно, прижавшись подбородком к моей макушке.

— Я, наверное, сойду с ума, если ты ещё куда-нибудь исчезнешь, — пробормотал он.

— Стерх, я тоже рад, что Вася вернулась, но, может, скажешь, что делать с этой дрянью? — прервал нас весёлый голос Михаэля. — Предлагаю прирезать.

— Что вы такие кровожадные? — недовольно проговорил Серж совсем рядом. — Это же девушка!

— Нет. Ты ошибся, вышедший из камня, — вдруг подал голос сфинкс, которого все до этого момента почему-то не замечали. Я подозреваю, это всё-таки какая-то магия, потому что не заметить такую тушу весьма непросто. Все резко оживились при звуках посторонних голосов, заозирались. А при виде сфинкса на лицах появились одинаково ошарашенные выражения. Ах, ну да, это ж я уже присмотрелась более-менее. — К людскому роду мало отношенья имеет существо, что видим мы.

— А ты ещё кто такой? — ошарашенно уточнил Рем.

— Ты не поверишь, — хмыкнул отошедший от своих рисунков Зойр. — Это сфинкс. Живой, так сказать, и во плоти. Откуда только взялся!

— Вообще, это именно он вытащил меня из той дыры, куда загнала… видимо, вот та моя соперница.

— То есть — соперница? — растерянно уточнил Стерх.

— Кхм… Стерх, ты, конечно, умный. Но иногда — такой дурак, — вздохнула я. — Она же тебе объяснила, что попыталась избавиться от меня из-за того, что давно и безнадёжно в тебя влюблена, а ты не отвечал ей взаимностью. Из-за меня.

Сероглазый посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Нахмурился. Перевёл взгляд на сжавшуюся незнакомку. Снова посмотрел на меня, но уже совершенно круглыми от удивления глазами. Я не удержалась и фыркнула от смеха.

В общем, все охи, ахи, вздохи и рассказы заняли у нас чуть больше часа. Выяснилось много интересного. Например, оказалось, что бушевавшая в момент нашего появления гроза была делом рук Стерха, что не без ехидства сообщил Рем. Стерх в ответ нехотя сознался, что у него так и не получилось отказаться от своих сил. Не потому, что жалко было — он бы с радостью, просто не знал, как. Вернее, поначалу думал, что получилось, но потом выяснилось, что ничего не получилось, силы начали возвращаться, да ещё с прибавкой. Конспиратор хренов.

О чём я ему, собственно, не преминула сообщить. После чего минут десять было потрачено на скандал с последующим примирением. Быстро управились исключительно благодаря Сержу с Михаэлем и их хихиканью на тему "милые бранятся". Сложнее было не начать скандалить уже с ними.

Сфинкс объяснил, что вернуться к себе домой он пока не может: слишком устал для пространственных перемещений, выбираясь вместе со мной из умирающего отражения. Утешив, впрочем, заявлением, что оттуда вообще было сложно вылезти, а дополнительная нагрузка в виде меня практически не ощущалась. Но это не страшно, и вообще будет очень правильно, если он к нам присоединится в этом путешествии. Правильно с точки зрения мировой справедливости и всеобщего равновесия.

Я коротко рассказала о своём путешествии по туманному миру; ну, просто долго рассказывать там было не о чем. На что Михаэль с Ремом ответили своим вариантом случившегося: как я вдруг исчезла без всяких спецэффектов, зато появилась "вот та тварь", начавшая с восторгом рассказывать Стерху, как она о нём соскучилась и как давно его не видела. Незнакомку звали Юзаль, и была она богиней чистого неба из того же пантеона, что и наш громовержец.

Один плюс один (моё исчезновение и появление нового действующего лица) сложили быстро (к счастью, угадали), и тут же принялись за допрос. Который я, собственно, и застала. Точнее, его окончание с грядущим переходом к пыткам.

— А ты ещё и это умеешь? — с искренним недоумением воззрилась я на бога. Тот только выразительно поморщился в ответ: мол, что ты очевидные вещи спрашиваешь.

— Знаешь, Вася, — задумчиво протянул Серёга. — Держалась бы ты от этого маньяка подальше!

— Что-то мне, Серёженька, подсказывает: моё мнение тут мало значения имеет. Как и мнение Стерха, — я вздохнула. — Судьба, мать её за ногу.

— Так, может, мы пойдём уже, разберёмся с ней окончательно, с судьбой этой? — внёс конструктивное предложение, поднимаясь на ноги, Рем. Сидели мы все, к слову, где пришлось, прямо на камнях. Несмотря на сырость, почему-то было тепло и уютно, мокрая одежда почти не раздражала, равно как и туман, сменивший прекратившийся дождь. К счастью, совершенно обычный туман — редкий, клубящийся, клочками стелющийся по земле, а не жутковатое непроницаемое марево, названное сфинксом "Туман забвения". — Только сначала с богиней этой всё-таки определитесь.

— Может… — начал Серж. Но что именно "может", мы так и не узнали: Стерх с Михаэлем обменялись быстрыми взглядами, и вот уже девушка оседает на камни с перерезанным горлом, а молодой воин аккуратно вытирает носовым платком лезвие ножа. А ещё через пару секунд тело богини стало клочком тумана. Лично я даже испугаться не успела. — Господи, куда я попал, — тяжело вздохнул историк. — О, времена! О, нравы! — и, махнув когтистой лапой, молодой учёный поднялся на ноги, проверив крепление ножен с мечом.

— Ну, а что ты хотел — суровые средневековые порядки, — вздохнула я, пристраиваясь рядом с другом. Вперёд нас вёл сфинкс, заявивший, что знает дорогу. На Сусанина он не походил, а уточнить, какую именно дорогу и куда, почему-то никто не сообразил. Но по выражениям лиц остальных можно было предположить, что они подвоха не видят. — Тебя же вроде бы раньше так не напрягало подобное.

— Знаешь ли! Раньше они не били безоружных женщин кулаками по лицу. И горло им не перерезали. Одно дело — драка или охота. А пытки, тем более — женщины! — он состроил недовольную гримасу. На морде гаргульи оная смотрелась внушительно. — Я другого понять не могу, почему ты так спокойна? Я вроде бы не замечал раньше за тобой подобной бесстрастности. Или это на тебя Стерх дурно влияет? — грустно поинтересовался он.

— Может, и влияет, — задумчиво протянула я. Потом вздохнула. — Да мне самой кажется, что я почему-то слишком спокойно реагирую на происходящее. Но насчёт данного случая у меня есть веское оправдание, не надо считать меня бесчеловечной. Я просто последнее время иногда очень отчётливо вижу эмоции этого громовержца. Ему было настолько больно и страшно от мысли о том, что я не вернусь… Я скорее соглашусь винить себя за то, что не сумела вернуться в тот же момент как исчезла, чем его в излишней жестокости. Кажется, его поведение можно назвать "состоянием аффекта", если я ничего не путаю.

— Ну, всё равно. Не могу я быть непредвзятым. Если честно, мне этот твой Стерх с первого взгляда не понравился, — вздохнул Серж. — Типичный герой американского боевика, альфа-самец, блин. Сила есть — ума не надо. Вечно тебя на каких-то придурков тянет…

— Не ворчи, — захихикала я над его ассоциациями. Справедливыми, впрочем: герой боевика из громовержца получился бы тот ещё. Классический просто! — Значит, мне на подсознательном уровне хочется, чтобы вот именно такой брутальный средневековый самец со мной и был. И несправедлив ты к нему, он не дурак. И я, в общем-то, тоже не академик.

— Я, как и всякий родитель, желаю, чтобы моя дочь попала в хорошие руки! — наставительно изрёк он, даже указательный палец вверх поднял для полноты образа.

— Родитель?! — поперхнулась я воздухом и вновь захихикала. — Ой, смотри! Допрыгаешься, я тебя тоже пристраивать начну! Найдём тебе вот такую когтистую богиню с крыльями, будешь знать. Есть же, наверное, у гаргулий боги.

— Богиню всё-таки, наверное, не стоит, — его, бедного, аж передёрнуло от такой перспективы. — Что-то их больно много вокруг развелось.

— Вот поэтому её-то как раз проще найти! — ехидно парировала я.

Примерно в таком духе прошло ещё около получаса. Серёга сетовал на мою бестолковость, я над ним подтрунивала, потом мы менялись. Пейзаж, поначалу так радовавший глаз яркими красками лиан, примелькался и перестал вызывать восторг: уж очень всё однообразно. Скалы, цветы, мхи и лишайники. Ни одного дерева; и их, в общем-то, можно понять.

Я морально подготовилась к долгому пути, возможно — с ночёвкой. Конечно, большого количества скарба не наблюдалось, но кто знает этих эльфов? Может, у них походная палатка из носового платка раскладывается. Но через полчаса сфинкс возвестил:

— Достигли цели мы пути, здесь конец мира.

— Ну, а где меню? — ехидно поинтересовалась я, оглядываясь. — Или хотя бы разъём для перепрошивки мира? — я фыркнула.

— Вася, как тебе не стыдно? — с укором посмотрел на меня Серж. — Это же тонкие материи! Сейчас вот Стерх, как главный бог, нам расскажет, как именно нужно спасать мир, и приступим, — ага, от насмешки он всё-таки не удержался. А то я, было, подумала, что он приболел.

— Да не тарахтите вы, — беззлобно оборвал нас Зойр. — Я, кажется, кое-что нащупал.

— Стой! Не трогай! — хором рявкнули на мага Стерх и Рем. Но было поздно.

Чувствуя, как земля под ногами и я вместе с ней быстро лечу куда-то вниз, в темноту, я успела только с тоской подумать: "Что, опять?!"

- Ва-ась! Ва-а-ася-а! — где-то рядом раздался насмешливый голос Серёги. Я облегчённо вздохнула — уже хорошо, не одна вляпалась! — и открыла глаза, только теперь сообразив, что сознания, оказывается, не теряла, просто очень испугалась и зажмурилась. — Что ты там про разъём говорила, напомни?

В полном недоумении я огляделась по сторонам. Небольшая уютная комната с минимумом обстановки. Одна стена, матово-чёрная, испещрена перемигивающимися разноцветными символами в виде простейших геометрических фигур, сменяющих друг друга в на первый взгляд случайном порядке. Перед стеной, на расстоянии около метра, стояло даже на вид удобное кресло с подлокотниками, у противоположной стены — большой широкий диван и ещё один столик в углу. И всё. Ни окон, ни дверей. Только мы с Сержем в разных углах комнаты — я рядом с диваном, а он возле самого экрана.

Откуда-то с потолка мелодичный женский голос с механическими интонациями проговорил что-то на незнакомом шипящем языке.

— Фига себе, — прокомментировала я, несолидно скребя макушку. — Это что?

— Голосовой пользовательский интерфейс управления реальностью активирован, — повторил тот же голос уже на чистом русском. Мы с Серёгой от неожиданности одновременно присели, в шоке глянув на потолок. Место разноцветных символов заняла огромная физическая карта незнакомого мира, демонстрирующая его в реальном времени: видно было, как медленно ползают облака. Впрочем, наверное, мир был не совсем незнакомый; просто с этого ракурса мы его ещё не видели.

— Твою мать! И что с тобой делать? — растерянно уточнила я. После двухсекундной заминки механическая дама ответила:

— Исполнение запроса невозможно. Причина: некорректная формулировка либо отсутствие запрошенной опции в данной конфигурации. Попробуйте переформулировать запрос.

— О-фи-геть… — честно прокомментировала я.

— Ну, вряд ли всё так плохо, — с сомнением протянул Серёга, разглядывая карту. — Может, оно подстраивается под привычное восприятие?

— Краткую справку о механизме настройки интерфейса, — на пробу проговорила я в потолок. Опять пара секунд заминки, и голос продолжил вещание.

— По умолчанию настройка голосового пользовательского интерфейса управления реальностью на конкретного зарегистрированного пользователя производится автоматически с учётом психологического и умственного развития конкретного пользователя. Предпочтительной является адаптация под представления конкретного разума. Возможна ручная настройка интерфейса. Перейти в режим настройки?

— Нет, спасибо, — я тряхнула головой. — Ну, что, поиграемся? — я подмигнула Сержу.

— Может, не надо? — с тоской протянул он, подходя к дивану и усаживаясь на него. — Ты уверена, что хуже не сделаешь? Я, конечно, понимаю, ты суровый программист, и всё такое, но…

— Да ладно, мы ничего сильно ломать не будем, — обнадёжила его я, плюхаясь в кресло. — Штатными средствами попробуем обойтись. Компьютер, существует ли алгоритм поиска системных ошибок?

— Алгоритм поиска ошибок существует. Анализ собственных ошибок интерфейса. Анализ системных ошибок реальности. Глубокий анализ реальности. Расширенный поиск ошибок объектов по набору параметров.

— Стоп, достаточно, — я хмыкнула. — Давай начнём с поиска собственных ошибок интерфейса. Сколько времени займёт поиск?

— Расчётное время анализа интерфейса четыре минуты тридцать семь секунд.

— Запускай, — разрешила я.

— Производится анализ собственных ошибок интерфейса, — бесстрастно отозвались сверху, и прямо поверх физической карты появился характерный столбик линейки прогресса с процентами.

— Прикольно, — я хихикнула и обернулась к Сержу, положив подбородок на сложенные на спинке кресла руки и продемонстрировав экрану собственную филейную часть. Экран оскорбление проигнорировал. — Вот видишь! А ты — бог, бог. Умный мужик создавал этот мир! Даже вон пользовательский интерфейс сваял. Наверное, тоже вроде программиста был.

— Это просто он под тебя так адаптировался, — хмыкнул с дивана историк.

— Ну, да, логично. Местный маг, наверное, что-нибудь другое бы углядел, — вынуждена была признать я. — Но всё равно хорошо придумано! Одно только обидно: никаких встроенных игр, время скоротать, наверное, нету, — я хихикнула. Потом помрачнела. — Надеюсь, они там бедного Зойра не убьют, пока мы здесь прохлаждаемся. Он же на что-то нажал, что мы сюда провалились. Ну, во всяком случае, они наверняка подумали именно так. А, кстати, вот что интересно! Почему попали сюда только мы?

— Не знаю. Они же что-то такое говорили, что, вроде, мы не местные, и всё такое…

— Компьютер! Какие пользователи имеют доступ к интерфейсу?

— Доступ к интерфейсу имеют только зарегистрированные пользователи.

— Тьфу! Спасибо, кэп, — поморщилась я. — Ладно, какие пользователи считаются зарегистрированными?

— Регистрация доступна для внешних пользователей. Доступ изнутри реальности осуществляется в гостевом режиме. Изменение настроек прав доступа осуществляется администратором системы. Для доступа с правами администратора сообщите пароль.

— Ладно, пароли пока ломать не будем, — я махнула рукой. — Может, из-под пользователя всё починить получится. Но ты, кажется, прав. Не доверял админ местным юзерам, — я захихикала.

— Анализ собственных ошибок интерфейса завершён. Ошибок не обнаружено. Выявлено предупреждение. Многопользовательский режим. Возможно возникновение ошибки в случае конфликта задач, установленных пользователями. Время проведения анализа три минуты двадцать четыре секунды.

— Какой ещё многопользовательский… А, это она имеет в виду, что нас с тобой тут двое, и если мы начнём просить её о разном, система может расстроиться, — фыркнула я, сообразив, о каком режиме речь. — Сколько времени займёт анализ системных ошибок реальности и возможно ли исправление ошибок в режиме пользователя?

— Расчётное время анализа системных ошибок пять часов семнадцать минут сорок секунд, — сообщила она. — В режиме пользователя доступно исправление системных ошибок реальности.

Я присвистнула.

— Пять часов… это мы тут долго куковать будем, нас там точно поубивают, как вернёмся! Ну, ладно, что уж теперь. Произвести анализ системных ошибок реальности!

— Приступаю, — повиновался компьютер, и линейка прогресса вновь возникла, на сей раз отсчитывая десятые доли процентов. Медленно отсчитывая.

— Нет, всё-таки, интересное решение! Системные ошибки можно решать, не будучи админом, — я душераздирающе зевнула и махнула рукой. — Ладно, раз уж это всё надолго, двигайся. Спать будем.

— Хорошая идея.

Кое-как устроившись (благо, диван оказался раскладной, а то с Серёгиными новыми габаритами мы бы там не разместились точно), мы завалились спать. И всю ночь мне снился очень нудный и нервный сон о том, что я — системный администратор божественного происхождения, пытающийся поднять упавший вселенский сервер, а меня постоянно отвлекают какими-то дурацкими мелочами — то туманность у них не печатается, то чёрная дыра забилась…

Проснулась в ужасе и с мыслью, что надо отсюда срочно валить. Потому что компьютерные системы и сети мне и в институте-то не давались, а уж в таких масштабах…

Осторожно выбравшись из-под крыла всё ещё дрыхнущего Сержа, я принялась за исправление ошибок реальности; проспали мы значительно дольше, чем этот самый анализ длился. Утомившись болтать вслух (да и Серёгу будить не хотелось), я стребовала с местного интерфейса ручное управление, реализовавшееся в форме прозрачного сенсорного экрана с широкоформатный монитор размером, повисшего прямо передо мной. Результаты анализа были неутешительные. Хотя меня всё равно пробивало на "хи-хи" от терминологии и сюрреалистичности происходящего. Сижу вот с планшетом и реальность настраиваю. Бр-р-р!

В общем, картина была следующая. Со всех сторон в "систему" (то есть реальность) ломились "вирусы" (посторонние боги и прочие нехорошие сущности), и один был уже здесь (эмиссар хаоса, видимо), а "антивирус", то есть драконы, был "установлен" не до конца, да ещё и не запущен. Кроме того, сбились настройки подключения к "глобальной сети" (та самая "пуповина", помянутая Стерхом), расплодились непонятные, порой задвоенные и затроенные процессы (боги), пожирающие память. Помимо того система была замусорена очередью "пакетов" на отправку "по сети" (блудные души) и ошмётками файлов (остатки "божественных знаний", раскиданные по миру). В общем… хотелось истерически смеяться, биться головой об стену, ругаться и плакать одновременно. Хорошая, чёрт побери, адаптация под психику пользователя! А психику мне кто после этого адаптировать под нормальную жизнь будет?!

Вскоре проснулся Серж, обнаружил меня с новой игрушкой, похихикал, но отвлекать не стал. Зато он очень удачно нашёл санузел (подозреваю, его специально для нас и смастерили), заказал чай и бутерброды (это интерфейс тоже сумел организовать, чем окончательно поверг меня в уныние). Так что на диване мы устроились вместе: я с "планшетом", а Серж — с бутербродом, наблюдающий за моими действиями. Дольше всего я ковырялась с "антивирусом", но в итоге победила, установив его на автозапуск, постоянный фоновый мониторинг и автоматическое обновление (не хочу знать, что и откуда оно будет обновлять…). Правда, как выяснилось, с просочившимся "вирусом" он пока справиться не может; после долгих допросов мы с Сержем совместно пришли к выводу, что это не получается, потому что часть "антивируса", то есть я, сидит тут.

А ещё именно Серёга придумал интересный способ размещения "божественной памяти", которая после дефрагментации никуда не лезла. Причём не лезла возмутительным образом: при попытке запихнуть в живое существо или предмет выдавала либо ошибку доступа, либо просто ошибку (невозможно, и всё тут), либо вообще сообщение "недостаточно памяти, укажите следующий носитель", и носителей таких ей требовалось несколько тысяч.

Так вот, историк предложил использовать под это дело оставшихся без работы сфинксов, которые представлялись здесь чем-то вроде ПЗУ с прошитыми в них инструкциями, ныне потерявшими актуальность. После некоторых препирательств с компьютером, удалось даже настроить автоматическое создание новых сфинксов под накопившиеся "божественные знания" и удаление потерявших актуальность.

В общем, с проблемой мы справились (большинством, по крайней мере), и, как мне кажется, довольно быстро. Главное, не свихнулись в процессе. Я надеюсь.

— Знаешь, друг Горацио, — задумчиво пробормотала я, сидя на диване рядом с гаргульей. — Мне что-то так не хочется никуда идти…

— В каком смысле? — удивлённо скосил на меня взгляд друг детства, отрываясь от пристального изучения местной географии.

— В смысле, лень. Опять с кем-то драться, куда-то бежать, кого-то спасать, со Стерхом бесконечно ругаться. Потом ещё совсем непонятно, что делать, если мы таки победим. Как тут жить дальше? В роли кого? Где? Я… домой хочу, — тихо выдохнула я, шмыгнув носом. Серёга вздохнул и привлёк меня к себе, обняв огромной лапищей.

— Всё образуется. Спасать осталось совсем чуть-чуть. А потом… можно по миру этому попутешествовать. Мы же и не видели ничего толком. Я бы с удовольствием посмотрел на своих сородичей, например; да и к миу заглянуть было бы интересно, и к эльфам. Наверняка же есть множество очень интересных мест! С домом же… лучше не вспоминать, правда. Понимаю, тебе обстановка навеяла; но лучше проститься с прошлым, мы всё равно никогда не вернёмся.

— Да оно понятно, просто… расклеилась я что-то. Наверное, действительно — навеяло этим интерфейсом. Тоже мне, "юзер-френдли"!

— Да ладно тебе, — улыбнулся Серж. — Подумаешь, адаптировалось оно под привычную терминологию. Что, лучше бы было, если бы оно пафосно ругалось на божественной мове? Или, ещё лучше, совсем молчало, ожидая волеизъявления.

— Согласна, согласна, ты прав, — я замахала руками. — Но моего шока это не отменяет!

— Ой, да пожалуйста! — отмахнулся гаргулья. — Но я предлагаю всё-таки вернуться, а то нас там, наверное, потеряли. Вопрос только, как это сделать?

— Ну… компьютер, справку. Как вернуться в реальность?

— Возвращение в реальность производится автоматически. Желаете сделать это сейчас?

— Да, поехали.

Я ещё договорить не успела, как на меня снова обрушилась темнота.

- А что не так-то? — раздался недовольный голос Зойра. — Сломать я тут при всём желании ничего не смогу.

— И всё-таки, не трогай, — невозмутимо откликнулся Рем. Я медленно открыла глаза, оглядываясь по сторонам. Поймала полный удивления взгляд гаргульи и облегчённо вздохнула: нашего отсутствия никто не заметил. Что это было именно отсутствие, а не галлюцинация, я была свято уверена: у меня, конечно, с фантазией всё нормально, но не до такой степени. Кроме того, Серёга явно помнит то же, что и я (вон как растерянно озирается; хотя уточнить будет нелишне), а галлюцинаций на двоих не бывает. Вспомнить бы ещё, о чём тут речь… А! Кажется, Зойр что-то нашёл и попытался на это воздействовать, а все на него зашикали. Странно тогда: если он так и не успел, как мы в этот интерфейс вообще попали?

Так, ну, вроде бы, никто ничего не заметил, даже Стерх. Тоже мне, божество! Мы вон сколько всякого починили, а он и внимания не обратил.

А потом я столкнулась взглядом с обычно невозмутимым сфинксом и едва удержалась, чтобы спрятаться за ближайший крупный объект.

Сфинкс смотрел на меня выпученными, бесконечно удивлёнными глазами, да и вообще вид у него был довольно взъерошенный и потрёпанный. А, ну да… Это ж из остальных мы "божественные знания" повыдёргивали, и всё, а этого… перепрошили. И он это, кажется, заметил. Может, меня не заподозрит, а?

Я поспешила отвернуться, но кожей почувствовала пристальный взгляд, а также приближение крылатого.

— Могу я обратиться, полусмертная, к тебе? — прозвучал над головой многозвучный голос.

— Ыым, — неопределённо промычала я, оборачиваясь. Спрашивает он, видишь ли. Вежливый. Интересно, найдётся смертник, способный ответить отрицательно?

— Тебя я должен горячо благодарить от имени себя и своего народа, — он сложил руки перед грудью и глубоко поклонился. Вот же… нехороший человек. Если до сих пор все занимались своими делами, не обращая на нас внимания, то теперь — обратили все. С одинаковым недоумением разглядывая смущённую меня и склонившегося сфинкса. А этот мерзавец ещё выдержал театральную паузу, и только потом выпрямился. — Ты нам дала великую надежду. И нам, и миру, всем живым вокруг. Ты нам дала для новой жизни смысл, о чём не смели прежде мы мечтать, — торжественно заявил он.

— Это была не моя идея, — огрызнулась я. — И вообще, почему полусмертная-то?

— Об этом может рассказать другой из моего народа, — и он проморозил меня своей улыбкой. Чёрт, а я уже и забыла, насколько она у них впечатляющая! — Но ты, возможно, догадаешься сама, ведь ключ лежит вокруг и под ногами. На этом вынужден я с вами распрощаться; мой дом вдали от этих зыбких мест. Но ваши имена мы будем помнить вечно, — ещё один поклон, уже в сторону Серёги. Потом он сделал короткий шаг назад и исчез, будто выйдя в невидимую дверь.

А про полусмертных я, кажется, действительно догадалась. Можно было и не спрашивать — сама ж напортачила.

Просто так получилось, что настроить "соединение с сетью" я не сумела. Не было у меня на это прав, поэтому пришлось выкручиваться. Менять законы мироздания, по которым душа должна была на определённой ступени уходить за пределы мира, я не осилила. Это было нечто настолько фундаментальное, что компьютер сообщил мне "отсутствует информация" вместо "доступ запрещён". Поэтому пришлось крутиться с переадресацией, и тут очень кстати пришлась информация о том, что мир этот (да и не только этот, если верить божественному компьютеру) живой и имеет собственную душу, причём гораздо более сложную и многогранную, чем все живые. Поэтому собравшаяся "сваливать" душа поглощалась самим миром, органично вплетаясь в общую структуру. А в случае "расхождения контрольной суммы" живых тел и душ, от сущности мира отпочковывался кусочек (тем более, что некоторые существа тут — мне было лень выяснять, какие именно, — именно так и функционировали). Мир получился, что называется, вещью в себе, полностью независимой от всех других миров, потому что "сетевой кабель" я механически удалила во избежание всяческих эксцессов; чтобы, так сказать, вирусы больше не лезли. Нет, они, конечно, найдут при желании вход (обнаружилась некая субстанция, носящая название "эфир" и представляющая собой нечто вроде беспроводной сети), но их будет существенно меньше (это мне компьютер такой прогноз выдал).

Я уж не знаю, к чему это в итоге приведёт, но компьютер утверждал, что никаких ошибок, и даже предупреждений, это действие не вызвало. Ну, посмотрим, что получится.

Так что "полусмертными" теперь были вообще все. Точнее, всё, потому что душа имелась и в предметах; ещё точнее, не отдельная душа, а кусочки сущности мира. Короче, чёрт ногу сломит, но, вроде бы, стабильно работает. И в данном случае я решила вспомнить известную заповедь программиста: "Работает? Не тронь!" Тем более, других идей у меня, ввиду отсутствия кнопки "вызов дежурного сисадмина", не было.

— Вася-а, а ты ничего не хочешь рассказать? — переглянувшись с магом, протянул Михаэль, опередив тем самым остальных страждущих. Или вернее было бы назвать их "жаждущими моей крови"?

— Ну… метнулись мы тут с Серёгой кой-куда, — нехотя начала колоться я, понимая, что с живой с меня точно не слезут. — Короче, конец света отменяется, можете хоть обвоеваться, — я многозначительно зыркнула на Стерха. — Надо только Хаос забороть, но с этим проблем возникнуть не должно, антивирус вроде ровно встал.

— Кто встал? — растерянно уточнил Кромм.

— И куда же это вы метнулись, когда это сделали и почему так уверены? — с гремучей смесью насмешки, растерянности, надежды и даже некоторого испуга спросил сероглазый бог.

— Э-э-э… — протянула я, соображая, как бы попроще перевести привычную терминологию на местные реалии. Если не сказать — местные примитивы.

— Метнулись только что, — пришёл мне на выручку Серж. — Для вас прошла секунда, для нас — несколько часов. Получилось всё удачно потому, что создатель вашего мира был весьма неглуп, и предусмотрел возможность регулировки мира в его отсутствие. Ну, а Василиса сумела во всём этом разобраться. И починить, — весело фыркнув, он, сгрёб меня рукой за плечи и потрепал по голове. Я тут же недовольно запыхтела, но вырываться не пыталась. Даже не потому, что не справилась бы; просто это был привычный ритуал, доставлявший удовольствие нам обоим. Да и… пока гаргулья рядом, остальные не решатся на активно-агрессивные действия.

— И как она в этом разобралась? — ехидно поинтересовался сероглазый, кажется, не очень веря сказанному.

— Не смогу я тебе объяснить, — я пожала плечами. — Тут надо очень издалека начинать, а как перевести на понятный язык… Считай, что это такая специальная магия.

Бог медленно кивнул, бросив недовольный взгляд на ехидно ухмыляющегося Рема.

— Ладно, предположим, тем более, что сфинкс вроде бы что-то такое понял. А как нам Хаос… забороть, ты, случайно, не выяснила?

— Ну… теоретически, — протянула я. — Активировать… то есть, превратиться в дракона, а он дальше на инстинктах всё сам сделает. Предваряя твой следующий вопрос, как нам это сделать — я не знаю. Тут уж, как говорится, кто из нас бог?

— В свете только что сказанного, я уже начал сомневаться, — парировал Стерх. — Кстати, насчёт войн… — он вдруг замер, глядя в пространства и почему-то ощупывая собственную грудную клетку в районе сердца. — Что именно ты сделала с богами?

— Ну, поубивала некоторые лишние проце… э-э… богов. Придуманные при этом исчезли, а рождённые — в людей превратились. Ну, в смысле, в нормальных разумных. Но я не все, я только избыток. Хотя, признаться, хотела всех поубивать… толку с них немного, а вот вреда — по самые уши. Но всё равно ведь новых понапридумывают.

— Вася, ты… — медленно протянул воин. Я морально подготовилась к скандалу, но он вдруг резко выдохнул и усмехнулся. — Уникальна. Спасибо, что и меня тоже… поубивала.