Как я оказалась на диване, я не помнила. Вероятно, задремала в кресле с книжкой в обнимку, а Разрушитель меня переложил. Не думала, что я настолько крепко сплю, что способна подобное не заметить! Надеюсь только, сам он хоть немного выспался?

При мысли о господине подполковнике на мое лицо наползла довольная улыбка, вызванная вчерашними воспоминаниями. Инина Благосклонная, если именно за это ты брала плату авансом, то я уже не считаю ее чрезмерной. Лишь бы только все это было правдой!

Одежда, к счастью, уже высохла, и можно было спокойно отправляться на завтрак (или уже обед?). Меня окутывало настолько расслабленное благодушие, что я даже не стала прятать за иллюзией непрезентабельный внешний вид. В конце концов, я и так счастлива, а остальным до этого не должно быть никакого дела. Тем более выглядела я вполне пристойно, просто не было никаких сил, желания да и возможности прочесать свои кудряшки и собрать их во что-то более аккуратное, чем весьма условный низкий хвост.

В столовой оказалось людно. Но, как и ожидалось, на меня не обратили внимания. Немного подумав, я решила никуда не носить еду и присела с подносом за ближайший столик. В конце концов, вряд ли кто-то попытается убить меня посреди Управления ИСА в обеденный перерыв.

– Ого, какие люди! – вдруг обрушился на меня смутно знакомый голос. Я, едва не поперхнувшись от неожиданности, вскинулась и обнаружила над собой молодого Разрушителя. Кажется, именно он был в том переулке, где на меня первый раз покушались. Вооруженный подносом с тарелками, он разглядывал меня с любопытством и веселой улыбкой.

– Добрый день, – неуверенно улыбнулась я в ответ, пытаясь вспомнить, как его зовут. Тщетно, не в том я тогда была состоянии, чтобы запоминать подобные детали.

Разрушитель же принял мой ответ за согласие продолжить общение и плюхнулся напротив, с живым любопытством меня разглядывая. Странный он какой-то. Неужели бывают и такие Разрушители? Будь он Иллюзионистом или обыкновенным человеком, я бы не сомневалась, что это маска, попытка спрятаться и обмануть себя и окружающих. А так…

– А ты здесь какими судьбами-то, да еще в одиночестве? Дагор мне, видишь ли, внушение сделал, чтобы не смел девочку по допросам таскать, а сам! – весело хмыкнув, покачал головой мужчина.

– Ренар, ты – трепло, – припечатал его еще один знакомый голос, и на стул рядом со мной опустился Халим. – Добрый день, Лейла. Знакомься, это – Хайят, она тоже у нас работает, помощником следователя, – представил он девушку, занявшую четвертый и последний стул. Та вежливо кивнула, рассматривая меня очень пристально.

Девушка мне почему-то не понравилась с первого взгляда. Не то чтобы я посчитала ее потенциальной злодейкой или заподозрила в каких-то пакостях. Просто сразу, по одному взгляду поняла: мы не найдем общего языка. Она смотрела на меня с высокомерием и чувством превосходства, даже с презрением. И это было довольно странно, мы же виделись первый раз в жизни.

Похоже, Хайят относилась к числу женщин, воспринимающих всех представительниц своего пола как соперниц, заочно презирая тех, кто им уступает, и ненавидя тех, кто превосходит. На мгновение я даже пожалела, что поленилась накинуть иллюзию на свой облик. Но сожаление быстро прошло, сменившись легким грустным сочувствием, какое я всегда испытывала к подобным глубоко несчастным, на мой взгляд, людям. И удивлением – уж очень странную для своего характера эта женщина выбрала профессию.

– Тебя-то мне и надо! – радостно вцепился в моего соседа Разрушитель. – Халим, значит, ты и ответишь! Твой старший товарищ Лейлу на допрос пригласил? Так его вроде бы нет, я видел, как он уезжал.

– Я знаю, кто это, – подала голос девушка, снисходительно улыбаясь. – Это та самая ценная свидетельница, которую Дагор прячет в своем кабинете.

– Тогда, должно быть, очень ценная свидетельница, – расхохотался Ренар. – На руках носит, в кабинете прячет… Я прямо не узнаю старину Дагора!

– Ну, порой его ответственность действительно превосходит разумные пределы, вот он и нянчится со всякими странными личностями, – презрительно передернула плечами Хайят.

– Я вам не мешаю? – резко оборвала я разговор, добавив в голос льда и надменно вскинув бровь.

Хотелось просто встать и молча уйти. Но я еще в приюте привыкла, что таких людей надо ставить на место сразу, при первых же попытках задеть, и никогда не оставлять поле боя за противником. Халим, пытавшийся торопливо что-то прожевать и, кажется, собиравшийся за меня заступиться, замер от неожиданности и весьма озадаченно посмотрел на меня.

– Простите? – удивленно уставилась на меня Хайят, как будто только что заметила мое существование, а не косилась то и дело все время короткой беседы.

– Раз вы решили извиниться сразу, на первый раз прощаю, – я царственно кивнула. Маска надменной холодности, высокомерного презрения и легкой брезгливой жалости далась без усилий и надлома. Она отшлифовалась почти до идеала еще в первые годы учебы в Доме Иллюзий, иначе там было не выжить. – Но на будущее – учтите. Во-первых, обсуждать людей за глаза – недостойно, и мне странно, что приходится вам это объяснять. Во-вторых, дела господина подполковника касаются только его самого и тех, кого он посчитает нужным в них посвятить. Если эти вопросы не лежат в сфере вашей компетенции, распускать слухи и строить предположения попросту глупо. А рассчитывать на то, что я или господин подпоручик что-то расскажут за спиной Зирц-ай-Реттера – глупо вдвойне. Приятного аппетита, – с легкой вежливой улыбкой добавила я в качестве жирной точки. И невозмутимо вернулась к еде под взглядами соседей по столу.

Надо было забрать еду с собой в кабинет Дагора, а то после этой некрасивой сцены незаметно выветрилось все благодушие и довольство жизнью.

Кажется, решительной уверенной отповеди от меня из всех троих не ожидал никто. Странные люди, а еще следователи! Они никогда не общались с Иллюзионистами? Неужели эта девушка действительно надеялась спровоцировать меня на эмоциональную вспышку, на скандал или даже на слезы? По ее лицу было похоже, что именно на это она и рассчитывала.

А еще я, кажется, ошиблась в Хайят. Тех хищниц, к которым я привыкла, было сложно сбить с настроя одной только надменной тирадой. А молодая помощница следователя тут же примолкла и даже как будто смутилась, чем выдала полное отсутствие опыта подобных словесных баталий. Получается, она не на всех встречных женщин так реагирует, а только я вызвала агрессию? Знать бы еще, чем я ей не угодила.

В итоге обед прошел в молчании. Весьма тягостном, надо признаться: аппетит испортился у всех, даже у Разрушителя. Но я не позволила себе поддаться слабости и с невозмутимым видом закончила трапезу.

– Лейла, можно я тебя провожу? – вдруг подскочил на месте Халим, когда я поднималась из-за стола.

– Да, конечно, – я улыбнулась молодому человеку уже вполне по-человечески, из-под маски. – Хорошего дня, – прохладно пожелала двум другим сотрапезникам.

Столовую мы покидали вдвоем и в тишине.

– Ух, ну ты их и построила, – не выдержал парень сразу на пороге. – Не ожидал в тебе такого таланта!

– Я же Иллюзионистка, – я слегка пожала плечами. – У нас много разных масок. Я, может, только притворяюсь доброй и мягкой, а ну как обманываю? – иронично уточнила, искоса глянув на молодого человека.

Дом Иллюзий, а особенно – Школа Иллюзий, довольно неприятное место. Не знаю, как обстоит с этим дело в других Домах. Мне кажется, лучше. А там было всего два варианта – либо ты научишься вести себя так, чтобы с тобой не рисковали связываться, либо будешь терпеть насмешки и тычки. Особенно это касалось представительниц «прекрасного пола». Женский коллектив – это вообще зачастую банка со скорпионами, а уж когда все они – Иллюзионистки… Я бы, наверное, совсем рехнулась в этом обществе, но меня отлично подготовил к нему приют. Поэтому «коллеги» даже не пытались сделать вид, что я им симпатична, но задирать меня не рисковали. Меня считали холодной, безжалостной и очень мстительной дрянью, да я для них такой и была. И маска эта не сожрала меня только благодаря кровникам.

Освободившись от Дома Иллюзий и вырвавшись из этой грязи, я с удивлением обнаружила, что могу себе позволить быть такой, какой хочу, а не такой, какой надо, и почти избавилась от старой привычки. Но годами выработанные рефлексы прекрасно защищали меня в таких случаях, да и во всех прочих – тоже.

Только в присутствии Разрушителя с грозным прозвищем Сахим я с завидной регулярностью забывала все приобретенные в жизни навыки и умения, плакала, терялась и пыталась спрятаться у него под мышкой. Наверное, это тоже какая-то магия.

– Ну, я-то, может, в людях плохо разбираюсь и не смог бы отличить самостоятельно. Но у меня есть ориентир, и если Дагор тебе доверяет, то в твою подлость я не поверю, – весело ответил Халим, не поддавшись на провокацию. – Ты извини Хайят, я не ожидал от нее такого поведения. А Ренар вообще за языком следить не умеет, – неодобрительно поморщился он.

– Да ладно, я бы не сказала, что они меня шокировали. Но действительно непонятно, за что она на меня так взъелась?

– Понимаешь, мне кажется, ей Дагор нравится, – несколько смущенно пояснил парень. – То есть была такая мысль, но я ее всерьез не воспринимал. А сейчас думаю – и правда похоже на ревность.

– Вот чего мне не хватало для полного счастья, так это ревнивых поклонниц господина подполковника, – озадаченно протянула я. – Я надеюсь, там все не настолько серьезно и меня не попытаются отравить в порядке мести?

– Нет, что ты, – возмутился Халим. – Хайят не настолько плоха, как могло показаться, и на преступление точно не пойдет!

– Если ей нравится Зирц-ай-Реттер, то, мне кажется, тебе нравится она, – не удержалась я от подначки.

– Есть немного, – не стал отнекиваться молодой человек и пожал плечами. – Я ей, правда, не интересен. Она бредит героями Калиширской войны, это у нее какая-то навязчивая идея. А Дагор – личность легендарная, полный кавалер «Южных звезд», «Императорская длань» первой ступени. Так что – сама понимаешь. Раньше он женщинами не интересовался вовсе, и ей было проще, а тут вдруг о тебе заботится и явно выделяет. Может, умом Хайят понимает, что не права и это все работа, но ревность – она такая. – Халим грустно вздохнул.

– Ты ее так хорошо знаешь? – Я удивленно вскинула брови. Слишком уж уверенный вид был у молодого следователя в это время.

– А мы давно знакомы, – пояснил он. – Живем неподалеку, ровесники, учились вместе.

– Халим, а ты же, наверное, в наградах разбираешься? Стилизованный тюльпан на восьмиконечной звезде, что это? – полюбопытствовала я, отвлекая парня от печальных мыслей. Надо думать, ему не очень-то приятно, что возлюбленная предпочитает ему каких-то абстрактных героев.

– «Верное сердце». А ты его что, у Дагора видела? – Он удивленно покосился на меня.

– Ну, у него там на полке лежали какие-то коробочки, я в первую попавшуюся заглянула, – смущенно созналась я. – Так и подумала, что, наверное, награда. Но я в них совершенно ничего не понимаю, а тут как раз к слову пришлось.

– Вот как! Я не знал, что его еще и им наградили. Хотя неудивительно… «Верное сердце» дают за беспримерную преданность Венцу, Флоремтеру и присяге. Обычно, правда, награждают им посмертно. Вот и его, наверное, посмертно наградили, – задумчиво резюмировал Халим. Мы некоторое время помолчали, с одной стороны, отдавая дань уважения чужому мужеству, с другой – не желая оскорблять жалостью и перемыванием костей. Обоим было и без слов понятно, за что и как Дагор удостоился этого тюльпана.

– Слушай, я вот еще что вспомнила, откуда ты знаешь моего кровника, Хаарама? И что ты о нем знаешь? – решила я снова переменить тему.

– Да доводилось пару раз сталкиваться. Ты извини, я не уверен, что имею право рассказывать подробности. – Он виновато развел руками.

– Секретная информация, все понятно, – устало отмахнулась я. Похоже, припирать к стенке придется самого Хара, а больше мне никто его тайну не выдаст. – Ладно, спасибо, что проводил и просветил. Ты в гости, что ли, заходи, – я хихикнула. – А то сижу тут, скучно. Когда еще господин подполковник появится! Но у тебя тоже, наверное, дел по горло.

– Прилично, да, – почему-то сильно помрачнел Халим, хотя мне казалось, что работу свою он любит и относится к ней с энтузиазмом. – Ладно, будет минутка – обязательно забегу, но ничего не обещаю. – Махнув на прощание рукой, он ушел, а я вернулась в кабинет Разрушителя.

Еще пара дней, и я, похоже, начну воспринимать это место как филиал дома. Кошмар.

Господин подполковник появился неожиданно рано. То есть еще до полуночи. За неимением других занятий я возлежала на диване с очередной книжкой.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, садясь на диване и откладывая книгу.

Весь день события вчерашнего вечера грели меня и не давали сойти с лица улыбке, но сейчас я вдруг совершенно растерялась, не зная, как вести себя с Разрушителем, и чувствовала смущение и неловкость.

– Местами, – иронично хмыкнул мужчина, ставя рядом с диваном отлично знакомый потертый чемодан. – Прости, сразу не догадался – я привез твои вещи и книги.

– А я тебе ужин взяла, – смущенно пробормотала я, разглядывая ковер. – Я, правда, не знаю, что ты любишь.

– Я всеядный, – отмахнулся он. К счастью, спорить и доказывать, что у него нет времени на ужин, не стал.

– Спасибо за книги, хоть чем-нибудь полезным займусь, – опомнившись, поблагодарила я и потянулась за чемоданом.

А потом пришло осознание, и меня буквально замутило от ужаса.

– А ты эти книжки смотрел? – неверным голосом спросила я, застыв на полпути.

– Только одну, – невозмутимо отозвался от стола Разрушитель, шурша какими-то бумагами. Только бы не… – Ту, которая в чемодане почему-то оставалась, – добил меня все тем же спокойным тоном мужчина. Я почувствовала, что щеки мои уже вовсю пылают огнем и даже, кажется, дымятся. – Интересное произведение, я на него раньше не натыкался, – весело хмыкнул сыскарь.

– Дагор! – не выдержала я, пряча лицо в ладони. Боги, как же стыдно! – Прекрати!

– Ты о чем? – невозмутимо уточнил Разрушитель, выходя из-за стола и приближаясь ко мне.

– О том, что я сейчас прожгу тебе диван! – выдавила я, не зная, куда спрятаться и как теперь вообще смотреть ему в глаза.

– Хорошая книга. Особенно иллюстрации, – добавил масла в огонь мужчина, присаживаясь рядом со мной. Правда, серьезный тон под конец не выдержал, и в голосе явно прозвучала улыбка. – Ну, извини, не удержался, – тихо рассмеялся он, обнимая меня и притягивая к себе. Я с удовольствием воспользовалась возможностью уже почти привычно спрятаться на широкой груди мужчины, даром что именно он только что вывел меня из равновесия. Нет, это просто наваждение какое-то, совсем не могу контролировать собственные реакции, когда он находится рядом! – Ты сама спросила, я тебя за язык не тянул. Да и на шкаф ты ее напрасно сослала, камень надо прятать в горах, – наставительно изрек сыскарь и вновь довольно засмеялся.

– Я тебя сейчас стукну, – бессильно проворчала я. – Вот зачем ты издеваешься?

– Не знаю, – убийственно честно ответил он, слегка пожимая плечами. – Давно не смеялся, а тут такой повод. Не сердись. Тем более книжка действительно оказалась… поучительной.

– Я это Иффе еще припомню, – мстительно пригрозила я. – Шутница.

– А зачем она тебе эту книгу подсунула? – правильно понял мои угрозы сыскарь. Ах да, он же в курсе, кто собирал мой чемодан.

– Намек это. Грубый и прямой, как дубина, – буркнула я, чувствуя новый прилив смущения. – Не надо было самолично являться за моими вещами, а то они уже успели определить тебя как «интересного мужчину» и заочно сосватать тебе не то меня, не то Тарью, – пожаловалась я. Дагор опять засмеялся. Смех у него был приятный, тихий и мягкий, но оттого немного отдающий злорадством.

– Не ожидал, что у госпожи Берггарен настолько… солдатское чувство юмора, – он, кажется, задумчиво качнул головой. – Но, с другой стороны, если бы не она, так бы и оставался в моих литературных познаниях существенный пробел.

– Ладно, я все поняла, – я мученически вздохнула. – Ты мне эту книжку теперь до конца жизни припоминать будешь, да?

– Это вряд ли. Но сегодня, пожалуй, да, припомню еще пару раз, – успокоил меня мужчина.

Ладно, один вечер я как-нибудь переживу.

Мы немного посидели вот так, обнявшись. Почему-то Дагор не спешил возвращаться к делам, а мне и вовсе некуда было торопиться.

– Ты забавно на меня влияешь, – задумчиво хмыкнув, нарушил тишину Разрушитель. – Я почему-то с тобой чувствую себя мальчишкой и веду себя соответственно. Приходится постоянно напоминать себе, что я взрослый серьезный маг.

– У меня та же проблема, – поделилась я. Было неожиданно приятно выяснить, что не только я с этим маюсь. – Почему-то когда ты рядом, я совершенно теряюсь и забываю про всю свою магию. Даже с кровниками такого никогда не бывало!

– Надо уточнить у Тахира, может, оно так и должно быть, – предложил он.

– Нет! – испуганно вскинулась я. – Вот это точно не надо у Тахира спрашивать, обойдется! – более развернуто ответила я на озадаченный взгляд мужчины.

– В каком смысле?

– В том смысле, что нечего ему за наш с тобой счет развлекаться. Вернее, развлекаться он и так будет, и уже это делает, но с такими вопросами разберемся как-нибудь сами.

– Не ворчи, – едва заметно улыбнулся Дагор, прижал мою голову к плечу и легко поцеловал в макушку. Как все-таки стремительно и резко он переменился, даже не по себе делается. С другой стороны, может, наоборот, вдруг стал самим собой? – Большой беды не будет, а Великий Целитель хоть и развлечется, но вряд ли опустится до насмешек. Зато можно будет выяснить точно, а не строить предположения, – пояснил он и, покинув диван, вернулся к столу. Где опять чем-то загремел и зашуршал. Кажется, собирался разогревать еду, чем сильно меня приободрил.

– Ладно, тогда пусть я об этом разговоре не узнаю. Хотя… Толку-то? Я и так буквально вижу перед собой его довольную ехидную физиономию, – проворчала я, смиряясь с неизбежным. В конце концов, Тахир слишком много для меня сделал, чтобы отказывать хорошему человеку в маленьких удовольствиях.

Чтобы не сидеть просто так, а наконец-то заняться полезным делом, я закопалась в чемодан и принялась доставать оттуда книжки. Смущение при мысли о «Бархатном пути» меня все еще посещало, но, к счастью, не настолько сокрушительное. Может, и к лучшему, что Разрушитель уже увидел эту книжку и уже посмеялся, а то представляю, как бы я прятала ее в кабинете.

– Как ты тут? Не совсем устала от скуки? – переводя тему, почти светским тоном поинтересовался Зирц-ай-Реттер.

– Ну, у меня были книги, а еще меня немного развлекли твои коллеги, – усмехнулась я, вспоминая собственный завтрак. – Представляешь, мне довелось познакомиться с твоей поклонницей.

– С кем? – удивленно переспросил мужчина.

– С некой Хайят, она тут помощницей следователя работает.

– А почему «поклонницей»? – продолжил недоумевать он.

– Строго говоря, это Халим предположил, но, если судить по ее поведению, действительно похоже, что она тебя ко мне приревновала, – настала моя очередь ехидничать, потому что очень уж потешно выглядел строгий Разрушитель с до крайности озадаченным выражением на лице.

– Кхм, – наконец очнулся он. – Лучше бы я не спрашивал.

– Да ладно, почему тебя это так шокировало? – улыбнулась я. – Мне кажется, после моей… истории со мной уже ничему не стоит удивляться. Даже наоборот, закономерно, что не я одна такая.

Насмешка испарилась, и в воздухе повисло неловкое молчание. Точнее, с моей стороны неловкое, а мужчина вполне спокойно ел. И правильно делал.

Я волевым усилием отогнала недостойные мысли и вернулась к книгам. Да, говорила во мне ревность, и я прекрасно это понимала, как понимала ее полную беспочвенность; я даже, кажется, случай этот вспомнила, чтобы проверить реакцию Дагора, и теперь устыдилась. Вытянув из чемодана очередную книгу, я возложила ее на колени и задумчиво посмотрела через стол на хозяина кабинета. С едой он закончил, но опять закопался в бумаги.

– Дагор, а что ты думаешь про «истинное предназначение дара», о котором говорил Тахир? – наконец я не выдержала повисшей тишины.

– Я с ним согласен, – он пожал плечами. – Дом Иллюзий действительно очень от него отдалился. Чем ближе я с ним знакомлюсь, тем сильнее недоумеваю: как среди таких наставников умудрились вырасти такие люди, как ты или Пирлан. Или ты не об этом?

– Не совсем, но я тебя поняла, – вздохнула я, возвращая внимание книге на коленях. И даже почти не удивилась, что это оказался пресловутый «Бархатный путь». Философски хмыкнув, наугад открыла книжку. Хоть удовлетворю свое любопытство, что же там за иллюстрации такие?

Кхм. Они оказались очень красочные и очень подробные – художник явно обладал талантом и к делу подошел с душой. Я рассмотрела одну картинку, перевернула страницу…

– Лейла, а что ты знаешь про Маарифа Идар-ай-Аля? – подал голос мужчина. – Ты чего? – озадаченно уточнил он, потому что от неожиданности я подпрыгнула как застигнутый на месте преступления незадачливый воришка и торопливо захлопнула книгу, опять чувствуя, что щекам моим горячо.

И на этот раз смущение оказалось более чем оправданным, потому что вызвала его не книжка и даже не картинки, а неприличные мысли, возникшие в моей голове при взгляде на иллюстрации. Наверное, нет ничего удивительного, что мысли эти касались хозяина кабинета. И даже, наверное, вполне закономерно, что я попыталась представить в реальности то, что было изображено на картинке. Но кому от этого легче?

– Идар-ай-Аль? – торопливо переспросила я, пытаясь взять себя в руки. – Он с учениками никогда не возился, так что я видела его только мельком. Мне показалось, он очень гордый и надменный. Еще слышала немного сплетен.

– Какого характера?

– В основном личного. Он очень хочет себе наследника-мага и довольно пренебрежительно относится к обычным людям. Первую жену потому и бросил, что оба ребенка оказались без дара, причем буквально выбросил на улицу. Говорят, года два назад снова женился на какой-то Иллюзионистке, совсем еще девчонке, она еще даже обучение тогда не закончила. А больше я о нем ничего вспомнить не могу, вроде как маг не просто талантливый, а гениальный, и все. А что, он тоже как-то замешан? – удивилась я.

– Предположительно, – уклончиво ответил мужчина, возвращаясь к своим бумагам.

Я же, затолкав злополучное творчество Максуда Ненасытного на самое дно чемодана, обложилась книгами прямо на диване, разложила на коленях записи… и поняла, что письменных принадлежностей у меня нет.

Тяжело вздохнув, выбралась из-под груза знаний и памяти и подошла к столу, окидывая его ищущим взглядом.

– Ты чего? – в очередной раз отвлекся на меня Разрушитель.

– Не обращай внимания, я просто ручку ищу, – успокоила я его. Мужчина тоже окинул стол взглядом, с сомнением покосился на ту ручку, которой писал сам. Но на такую жертву оказался не готов, поэтому пришлось все-таки отложить свои дела и помогать мне с поисками. Правда, у сыскаря получилось лучше. Видимо, он просто знал, где у него что лежит, и из-под стопки каких-то старых пожелтевших документов была наконец добыта нужная вещь.

– Дагор, а ты веришь в таланты пророчиц? Общался с ними когда-нибудь? – тихо уточнила я, вернувшись на свое место. Мужчина бросил на меня задумчивый взгляд поверх стола.

– Не было повода, а что?

– Понимаешь, меня Пир в самом начале этой истории к ней направил, и я периодически вспоминаю ее слова. Они почему-то очень ярко отпечатались в сознании, я даже интонации помню. Поначалу казалось, что это все глупости, но…

– А что именно она тебе сказала? – полюбопытствовал следователь. Я слово в слово пересказала слова старухи, внимательно наблюдая за реакцией мужчины. Ожидала, что тот поднимет меня на смех, но Разрушитель слушал внимательно и глядел на меня очень серьезно, испытующе. – Путь, отмеченный кровью? – задумчиво переспросил в конце.

– Она так сказала, – я пожала плечами. – Думаешь, все это имеет смысл?

– Пророки… странные существа, – медленно, с расстановкой проговорил мужчина. – Они видят то, что не дано увидеть прочим. Лично я с ними не пересекался, но слышал многое. Их мало, они ревностно хранят свои тайны, и сбрасывать их слова со счетов, пожалуй, не стоит. Особенно когда рекомендации настолько… явные.

– Ничего себе – явные! – Я раздосадованно поморщилась. – Ну, про страх и надежду, положим, она угадала, а все остальное… Про силы я вот не поняла. Думала, одна из них – дор Керц. Потом начала думать, что одна из них – ты. А теперь вообще ничего не понимаю!

– С силами вариантов много, – возразил он. – Например, одной из них может быть дор Керц, а второй – Его Величество. Или, скажем, эти две силы могут быть твоими стремлениями – светлыми и темными. А вот путь, отмеченный кровью…

– У тебя есть какие-то предположения? – насторожилась я.

– Пожалуй, – кивнул Разрушитель. – Но пока ничего конкретного.

Намек был понятен, и настаивать на пояснениях я не стала. Угнездившись на диване и опять обложившись книгами, я вдруг поймала себя на странном движении: попытке нащупать что-то непонятное в непосредственной близости от собственной руки. Через мгновение до меня дошло, что я просто хочу кофе. Пришлось снова вставать и идти к шкафу.

– Будешь кофе? – осторожно позвала я задумчивого Зирц-ай-Реттера.

– Да, если несложно, – откликнулся он, не вынимая носа из кипы бумаг.

Теплый горький запах заполнил кабинет очень быстро, сразу добавляя в старые обшарпанные стены уюта. Вполглаза наблюдая за процессом, я то и дело через плечо косилась на мужчину, отмечая мелкие детали, которые почему-то казались мне ужасно трогательными. Например, занимаясь бумажной работой, он закатывал рукава, как делают некоторые перед сложной физической нагрузкой, и можно было подробно рассмотреть очень широкие и тяжелые металлические браслеты на запястьях, чем-то жутковато похожие на кандалы. И ручку мужчина держал как-то непривычно, щепотью, очень аккуратно, будто боялся сломать. Задумавшись, начинал тереть двумя пальцами висок. Начав что-то записывать, часто останавливался, явно подбирая слова и перечитывая уже написанное.

Засмотревшись, я в итоге чуть не упустила кофе, опомнилась буквально в последний момент и едва успела подставить кружку под уже убегающий напиток.

К счастью, посуды у следователя в шкафу нашлось с запасом: одинаковых больших кружек было целых пять. И джезва была большая, чему я искренне порадовалась. Нет, я понимаю, что по традиции кофе пьют из крошечных чашечек, но лично мне такая посуда не нравилась. И Разрушителю, видимо, тоже.

– Ваш кофе, господин подполковник, – весело позвала я, подходя к столу и аккуратно балансируя горячими полными кружками. Дагор, кивком поблагодарив, аккуратно обеими ладонями принял горячую посуду (даже не поморщился!) и поставил перед собой. А потом, когда я почти сделала шаг назад, чтобы обойти его и вернуться на диван, вдруг ловко перехватил одной ладонью предназначенную мне кружку, чтобы поставить ее на стол, а второй рукой невозмутимо придвинул меня поближе. Я растерянно замерла, озадаченная таким внезапным проявлением нежности; мужчина же крепко обнял меня обеими руками, уткнувшись лбом куда-то в область солнечного сплетения. Впрочем, растерянность долго не продлилась, и я с удовольствием ответила, обнимая широкие плечи и бедовую голову, зарываясь пальцами в волосы и ласково массируя макушку кончиками пальцев. – Совсем тебя замучили, да? – тихо поинтересовалась я. – Бедненький…

Он насмешливо хмыкнул куда-то мне в живот.

– Скорее, ты была права, я действительно устал. Старею.

– Ну, в таком случае ты замечательно сохранился, – хихикнула я в ответ. Дагор вновь неопределенно хмыкнул. Потом с душераздирающим скрежетом рывком отодвинулся вместе с креслом от стола и с той же уверенной настойчивостью притянул меня к себе на колени, разглядывая с непонятным выражением лица. – Что, настолько все плохо? – я озадаченно нахмурилась. – Я чем-нибудь могу помочь? Нет, ну с делом вряд ли помогу, толку с меня, а так… Хочешь, я тебе плечи помассирую? Я умею, я на кровниках тренировалась.

– Не сейчас, – он забавно сморщил нос. – Но я запомню это предложение. Сейчас оно вряд ли поможет мне сосредоточиться на работе, твое присутствие от нее почему-то здорово отвлекает.

– В каком смысле? – озадачилась я. Нет, предположения, что именно он имеет в виду, у меня были. Но какие-то сплошь неправдоподобные. – Я вроде старалась сидеть тихо.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся мужчина. И так же спокойно и уверенно, как совершал за последние полчаса все прочие нехарактерные и странные поступки, привлек меня ближе для поцелуя.

А я вдруг поймала себя на паническом страхе, что все это может оказаться сном. Что вот-вот я проснусь, а подполковника Разрушителя Зирц-ай-Реттера не окажется в этом мире. Не просто среди живых, а вообще как такового. Что я просто придумала этого сильного мужчину с серьезными карими глазами, а на самом деле есть только страх и ничего кроме.

Поэтому на поцелуй я ответила почти с отчаянием. Пытаясь убедить себя, что опасения беспочвенны, что – вот же он, рядом, живой и теплый. Человек, а не магография в газете.

Не знаю, в чем пытался себя убедить Дагор, но он как будто разделял мои страхи. Прижимал к себе так крепко, что было тяжело дышать, и целовал жадно, будто в следующее мгновение мог погибнуть весь мир.

В какой-то момент я кристально ясно поняла: просто поцелуя мне мало. Никогда прежде ничего подобного я не испытывала. Может быть, просто боялась допустить хоть кого-то достаточно близко, чтобы получить возможность испытать? Хотелось забыться и сгореть без остатка. Хотелось, чтобы горячие ладони и осторожные губы стерли с моей кожи последние воспоминания о том моменте, когда закончилось мое детство и моя вера в людей. И я, окончательно все для себя решив, уверенно потянула вверх черную рубашку. Разрушитель не противился; хотя, кажется, и удивился. Только потом, когда плотная ткань отлетела куда-то в сторону, мужчина аккуратно взял мое лицо в ладони и, – глядя очень внимательно, серьезно, тревожно, – тихо спросил:

– Девочка моя, ты уверена, что этого хочешь?

Я бы предпочла ограничиться кивком, но сейчас он лишил меня простейшего пути. И робкое, на выдохе, «да» прозвучало в настороженной тишине комнаты как удар колокола.

А после этого надобность в словах отпала. Бесценные книги были небрежно сброшены на пол, на столе стыл свежесваренный кофе, но здесь и сейчас все это не имело значения. Как не имел значения и старый продавленный диван, и неумолимо-строгий бой часов, и напитанные чужими бедами стены здания ИСА. Окружающий мир оказался лишь смутным подмалевком, из которого могло получиться что угодно, а могло не получиться ничего. Дым, зеркала и кисея – суррогатное подобие реальности. Иллюзия.

Имели смысл лишь два стремящиеся слиться воедино переплетенных тела и две свивающиеся в единую тугую нить судьбы.

И – да, у моего кареглазого наваждения получилось легко и непринужденно прогнать призраков прошлого. Наверное, потому, что я знала: для этого человека не существует ничего невозможного. И верила – ему и в него – безоговорочно, без слов и доказательств.

Обнявшись, мы лежали все на том же диване, согревая друг друга и одновременно понемногу остывая от огня, в котором горели несколько минут назад.

– Это так странно, – пробормотала я, нарушая заполненную только нашим дыханием и тиканьем часов тишину.

– Что именно? – уточнил Дагор, потому что я запнулась, пытаясь воплотить ощущение в слова.

– Ты как будто поделился со мной своей силой, спокойствием. Так странно – не бояться. Мне сейчас весь мир, все Владыки с их больными фантазиями не страшны. Я только боюсь, что ты окажешься моим наваждением. Что я просто придумала тебя, от отчаяния и одиночества, и ты вдруг исчезнешь.

– Почему именно ты? Может, это я тебя придумал, – усмехнулся он. – Теплую, искреннюю. Не бывает таких Иллюзионистов. Ты точно уверена, что ты Иллюзионистка?

– Нет, ты не мог. Ты же Разрушитель, грозный и суровый. Это мы, Иллюзионисты, вечно путаемся в своих вымыслах. И вообще, ты меня просто плохо знаешь, – я не удержалась от хихиканья. Я чувствовала себя очень легкой и счастливой, и тянуло смеяться просто так, без всякой на то причины. – Точнее, наоборот, почему-то знаешь только меня, а все мои маски тебя боятся.

– Ты меня заинтриговала, – тихо засмеялся он. – Мне уже хочется с ними познакомиться. Но, желательно, издалека, со стороны.

– Правильно, близко не надо. Мне бы не хотелось ревновать тебя еще и к ним, – поерзав и устроившись поудобнее, серьезно пробормотала я, бездумно очерчивая кончиками пальцев жуткие белесые узоры на коже мужчины, будто надеясь их таким нехитрым образом стереть.

– А ты планируешь меня ревновать? – Голос мужчины прозвучал очень озадаченно.

– Почему – планирую? Уже. Вот, например, я до сих пор не могу поверить, что вы с этой Рай просто друзья. Кстати, почему она «Рай»?

– Из-за фамилии, – тихо рассмеявшись, пояснил он. – Пожалуй, соглашусь с тобой, все это очень странно и непривычно.

– Что я тебя ревную – странно? – улыбнулась я.

– Ну, это один из факторов. Я же говорил, я плохо помню, как выглядела жизнь до плена. То есть события помню отчетливо, людей помню, поступки, даже какие-то эмоции. Точнее, плохо помнил, а сейчас, с тобой, кажется, начинаю вспоминать. Или, наоборот, забывать, заменяя прошлое настоящим. И это очень странно. Чувствовать, понимать, сравнивать…

Мы еще некоторое время полежали в тишине и полудреме. И я полушепотом пробормотала, уже почти соскальзывая в сон:

– Там кофе остыл…

– Ну и Яростный с ним, – ответил мне Разрушитель. – Спи.

И я послушно заснула.