За высокими узкими окнами занимался рассвет. Я лежал, бездумно разглядывая потолок, осторожно перебирал рассыпавшиеся по моей груди рыжие кудрявые пряди и думал.

Вернее, пытался прийти в себя. Потому что не положено Целителю испытывать обуревавшие меня чувства, совсем не положено. И лезть в политику тоже не положено, Ньяна, как надоела мне эта политика! Богиня милосердная, дай мне, глупому, сил выдержать все это!

Выдержать, я сказал, а не идти убивать всех без разбора!

Но Дом Иллюзий, похоже, прогнил куда сильнее, чем виделось мне со стороны. Ожидал, что они просто обленились, привыкли к роскоши, увлеклись своими «домашними» интригами. А они, значит, вот как. Считают себя богами в Доме, считают, что Иллюзии принадлежат им и именно они могут решать, кто и чего достоин. Камни считают своей собственностью, людей без власти – бесправным скотом.

Неудивительно, что Лейла бежит от этого Дома, как от разъяренного Странника. Ничего хорошего не может быть в доме, где отец способен изнасиловать малолетнюю дочь. Впрочем, Владыки Иллюзий уже давно не отцы для учеников и младших членов Дома. Я даже не знаю, как их теперь называть!

Волевым усилием я заставил себя разжать судорожно стиснутые кулаки. Внутри клокотала злость. Хорошо, малышка еще спит.

Юнус Амар-ай-Шрус, стало быть.

Прикрыв глаза, я воскресил в памяти образ и лишь неодобрительно поморщился. Да, в лицедействе они достигли поистине замечательных высот. И мысли не может возникнуть, насколько гнилое нутро у этого человека! Обаятельный, терпеливый, умный, добродушный, с чувством юмора и без снисходительности к младшим, эдакий настоящий учитель, наставник.

Лицемерная грязная тварь!

Но это следствие. А начало…

Травмирующих событий в жизни Лейлы обнаружилось два. И первое из них не только имело отношение к ее личности и психике, но заставляло крепко задуматься.

Я вспомнил мать девочки. Сейчас, стоило посмотреть на нее в воспоминаниях Лейлы, я даже удивился, как не отметил сходства сразу. Молодая и упрямая девчонка из глуши, которой с ее талантами и волей пророчили большое будущее, вдруг с шумным скандалом покинула Дом, прекратила практику и выскочила замуж. Правда, за кого, я не помнил, и человека этого по воспоминаниям ее дочери не узнал.

Вопросов было несколько.

Зачем убивать женщину, которая просто ушла из Дома Иллюзий? Это ведь не единичный случай, такое редко, но бывает. Причем убивать с такой нечеловеческой жестокостью! Ладно, положим, последнее – просто следствие извращенного воображения конкретного исполнителя. Но убивать-то зачем?! Или – за что?

Как получилось замять это происшествие? Ведь не рядовой случай, а сыскари не даром едят свой хлеб! Здесь же такое ощущение, что не искали, значит, удалось скрыть сам факт преступления.

Почему Лейла до сих пор не в курсе, кто ее родители? Неужели во всем Доме Иллюзий никто не удивился такой силе девочки, которая по всем законам не могла появиться в первом поколении? И никто не вспомнил о матери малышки, которую знали, у которой, может быть, в Доме остались друзья. Это ведь тоже неспроста, не могли все вокруг забыть о существовании Базилы в одно мгновение! Если только кто-то не совершил вот такое… чудо.

Почему, узнав, что Лейла выжила, никто не заинтересовался ею как единственной свидетельницей гибели четырех человек? Базилы, ее родителей (а ее отец ведь тоже был Иллюзионистом, пусть и слабеньким) и мужа. Впрочем… если убийца уверен, что предусмотрел все, что весь мир не вспомнит о Базиле с ее семьей, зачем суетиться? И почему, интересно, я помню эту девочку, если все должны были забыть?

Имелся большой соблазн не дать Лейле вспомнить или подкорректировать ее воспоминания, хоть немного. Но я не поддался, очень не хотелось врать этой малышке, которая и так уже увязла как бабочка в тенетах чужой лжи. Поэтому пробуждения ее я ждал с настороженностью и заранее пытался подобрать слова утешения.